Текст книги "Взрывоопасные сестрички"
Автор книги: Джейн Хеллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Глава 11
В четверг на первых полосах газет «Стюарт ньюс» и «Палм-Бич пост», получаемых большей частью обитателей Стюарта и окрестностей, появились огромные статьи об убийстве Джеффри; публиковались так же его фотографии во врачебном халате и со стетоскопом на шее. Полукриминальные репортажи, полунекрологи, эти статьи излагали основные детали: Джеффри был найден мертвым в собственном доме в Сьюел-Пойнте; судя по всему, его застрелили. Результатов вскрытия и прочих экспертиз еще нет; полиция обнаружила тело после звонка одного из соседей, жаловавшегося на шум. Женщины, застигнутые на месте преступления, Дебора Пельц с Хатчинсон-Айленд и Шэрон Пельц из Бока-Ратон, – дочери Леноры Пельц и покойного доктора Генри Пельца из Сьюел-Пойнта.
Очень мило с их стороны вовлечь в это моих родителей, – подумала я. Странно, что не догадались упомянуть тетю Гарриет, кузину Джилл и прочих членов семьи.
Обе статьи излагали биографию Джеффри и рассказывали о его карьере, о том, что он был местной знаменитостью. Говорилось, что его смерть – огромная утрата для общества. Сообщалось, где и когда Джеффри родился и вырос, где окончил колледж и где учился медицине, когда переехал во Флориду и открыл собственную практику, когда женился и когда развелся с женой, в девичестве Франсиной Финк, в настоящее время проживающей в Аспене, штат Колорадо. (О пристрастии Франсины к обуви и сумочкам не упоминалось.)
Также сообщалось о благотворительной деятельности Джеффри, о годах службы на благо жителей округа Мартин, о его любви к плаванию на яхте и рыбной ловле, о его доброжелательности и открытости.
«Смерть доктора Гиршона – это трагическая утрата, – цитировались в статьях слова главного врача мемориального госпиталя. – Он был высококвалифицированным доктором, заботливым и чутким человеком, хорошим другом. Нам будет его не хватать».
«Только не мне», – хмыкнула я про себя, сидя в офисе шерифа в половине двенадцатого утра, читая и перечитывая статьи и дожидаясь своей очереди отправляться на допрос. Поскольку я оказалась «безлошадной», Шэрон заехала за мной и привезла на нашу вторую и, как я надеялась, последнюю встречу с детективом Гилби и компанией.
На сей раз вокруг офиса роились журналисты, и нам пришлось прорываться сквозь строй, опустив головы и бормоча «без комментариев». Местный вариант кошмара с «папарацци».
Вторым отличием сегодняшнего допроса от предыдущего было то, что Шэрон пригласила своего адвоката.
– Я наняла адвоката, – сообщила она мне еще по дороге.
– Как ты ухитрилась так быстро провернуть это?
– Фантастика, да? По правде говоря, это не я его нашла, а он нашел меня.
– О чем ты, Шэрон?
– Он отловил меня у мамы рано утром и предложил свои услуги. Он адвокат по уголовным делам в Бока и прочитал об этом деле в «Пост».
– То есть он просто-напросто позвонил тебе? Как какой-то коммивояжер? Да как ты можешь доверять ему? Ты же его совершенно не знаешь!
– Нет, знаю, и это здорово! – с энтузиазмом продолжила Шэрон, – Он – брат женщины, которая несколько лет назад нанимала меня для организации свадьбы ее дочери. Он был на той свадьбе. Я помню его. И он, кстати говоря, совершенно потрясный. И холостой.
Я даже не стала это комментировать. Да и у кого бы хватило сил?
– А имя у этого типа есть? – поинтересовалась я.
– Барри Шиллер. По словам его сестры, он дважды разведен, но лишь из-за того, что очень увлечен своей работой. Не все женщины умеют вести себя с мужчинами такого типа.
Барри Шиллер нарисовался в офисе шерифа в десять часов, как раз вовремя, чтобы сопроводить Шэрон в комнату для допросов. Он являл собой нечто: в костюме от Армани, загорелый, с огромным количеством мусса на блестящих каштановых волосах и кучей перстней на ухоженных пальцах. А уж одеколона Барри вылил на себя столько, что хватило бы замариновать баранью ногу. Может, он и воплощает представление Шэрон о «потрясном» мужчине, но не мое, слава Богу. Не хватало нам не поделить еще одного мужчину!
Когда Шэрон и адвокат выплыли из комнаты для допросов, Барри осведомился, не желаю ли я, чтобы он представлял и мои интересы тоже, поскольку он на такого рода делах собаку съел. Я ответила, что весьма признательна за предложение, но справлюсь сама.
– Ваш черед, – сказал Барри со слащавой улыбкой. – Я буду поблизости на тот случай, если вы вдруг передумаете. – И обратился к Шэрон: – Почему бы нам с вами не сходить на ленч, пока будут допрашивать вашу сестру? Наверняка в Стюарте есть хотя бы парочка приличных ресторанов?
Барри рассмеялся, потому что был из Бока, а обитатели Бока считают жителей Стюарта провинциалами, неспособными отличить хороший ресторан от паршивой забегаловки.
– Отвези его в «Веселый моряк», – предложила я Шэрон. – Они открыты на ленч, и удобствау них внутри, на тот случай если ему вдруг понадобится отлить.
Она испепелила меня взглядом.
– Привезти тебе что-нибудь, Дебора? Ты ведь очень раздражительна, когда голодна.
Раздражительна. Моя сестрица скажет так скажет!
– Нет, спасибо. Приятного вам обоим аппетита. И они отбыли.
Допрашивал меня второй раз детектив Гилби, в основном повторял все те же вопросы. «Нет, у меня не было любовной связи с Джеффри Гиршоном. Нет, я не держала на него зуб. Нет, я не убивала его. Бла-бла-бла».
Потом меня подвергли быстрой проверке на детекторе лжи, только называлось это КГ АС, то есть компьютерный голосовой анализ на стресс. Тебе задают вопросы и определяют уровень стресса во время ответа. Я старалась сохранять хладнокровие во время допроса, но это было также трудно, как не моргать. Чем больше думаешь об этом, тем труднее становится.
В конце концов мне разрешили идти домой.
– Вам отлично известно, что мы с сестрой не убивали доктора Гиршона, – заявила я детективу Гилби, пока мы дожидались возвращения Шэрон с ее адвокатом.
– Может, убивали, а может, и нет, – пожал он плечами. – Одно ясно: кто-то грохнул его. Пулей двадцать второго калибра.
– Джеффри убили одним выстрелом?
– Похоже на то. А что?
– Значит, это сделал отличный стрелок, что вычеркивает нас с Шэрон из списка. Мы и оружия-то не имеем.
– Это вы так говорите. Но мы проведем обыску вас, в доме вашей сестры и вашей матери.
– Моей матери?
– Конечно. Вы могли припрятать пушку там. И к сыну вашей сестры мы тоже заглянем.
– Норману?
– Ага. Шэрон сказала, что он учится в военном училище. И наверняка разбирается в оружии.
– Да, только вот училище находится в Южной Каролине. Во время убийства Джеффри Нормана и близко не было.
– Значит, ему не о чем волноваться. Это всего лишь стандартная процедура расследования, мисс Пельц. Мы допросили вас и вашу сестру, а теперь побеседуем с вашей матерью, соседями доктора Гиршона, его сослуживцами и деловыми партнерами, друзьями. Со всеми.
– Я охотно помогу вам, – от всей души предложила я. – То есть с соседями Джеффри, его деловыми партнерами и друзьями. Я не очень-то загружена на работе и вполне могу кое-что поразнюхать в окрестностях.
Он захохотал так, словно я последняя бестолочь. Бестолковая убийца.
– Вот что я вам скажу: если вам придет на ум хоть что-то, способное пролить свет на это дело, позвоните мне.
И Гилби снова расхохотался.
После «очень удачного» ленча с Барри Шиллером Шэрон наконец забрала меня из офиса шерифа.
– Он действительно отлично знает судебную систему, – сообщила она мне по дороге в коттедж. – Я так благодарна ему, что он согласился взяться за мое дело.
– Но ведь тебе не пришлось его умолять, Шэрон. Это он связался с тобой. Тебя это не настораживает.
– Нет. Я нахожу это обнадеживающим. Теперь мне для разнообразия есть на кого положиться. Ты слышала, что полиция намерена допросить моего Нормана? Прошлую ночь мальчик провел в училище, Богты мой! Он не приезжал сюда на каникулы – или это называется увольнением? – вот уже несколько недель.
– Уверена, это лишь формальность. Тебе не нужен Барри Шиллер, чтобы защищать Нормана. Мальчик вполне способен сам о себе позаботиться.
– Пусть так, но я все равно рада, что Барри на нашей стороне. Я сказала тебе, что он живет в «Заповеднике», одном из самых дорогих кондоминиумов Бока, и что мы с ним ужинаем завтра вечером?
– И когда свадьба? – саркастически осведомилась я.
– К твоему сведению, Барри интересует меня только из-за его богатого адвокатского опыта. Конечно, добыча он стоящая. Бывают куда хуже.
В последнем я сомневалась, но все же прикусила язык.
Вернувшись в коттедж, я сразу позвонила Мелинде. И ничуть не удивилась, что она весьма обеспокоена широкой оглаской моей причастности к убийству одного из самых достойных обитателей Стюарта. «Уязвлена» – вот как она выразилась.
– Вы мне очень нравитесь, Дебора. И ваша мама тоже. Но при данных обстоятельствах я не знаю, удастся ли мне оставить вас в ведомости Исторического общества.
– А как насчет «невиновна, пока не доказано обратное»? Я не имею никакого отношения к смерти Джеффри Гиршона. И моя сестра тоже.
– И все же есть в этом что-то непристойное, недостойное, низкое.
– А как насчет безвкусицы? – добавила я.
– Да-да. Вот видите, вы понимаете мои чувства.
– Понимаю, но сделка есть сделка, Мелинда. Я только что перебралась в коттедж, мне здесь нравится. И я остаюсь.
– Не останетесь, если я велю вам освободить помещение.
– Вы не сделаете этого.
– О? И почему же?
– Помните нашу первую встречу? Когда я приходила на интервью насчет работы?
– Конечно.
– Помните, когда я сообщила, что пишу для «Отныне и впредь», вы выложили мне, что смотрите сериал с двадцати лет и не пропустили ни одной серии?
– Выложила? Не уверена, что я… Хорошо. Да. Помню.
– Ну так вот: если вы оставите меня на этой работе, в Убежище, я устрою для вас посещение съемочной площадки. Вы посмотрите, как идут съемки, познакомитесь с актерами.
Мелинда молчала, но дыхание ее заметно участилось.
– У меня такое чувство, будто меня шантажируют, – сказала она наконец.
– И, тем не менее, мне достаточно позвонить, и вы окажетесь за кулисами вашей любимой «мыльной оперы».
– То есть я смогу пообщаться с Холдепом Холси, в частности? Точнее, с тем британским актером, который играет Холдена Холси?
– Именно об этом я и толкую. Мелинда вздохнула:
– А если члены попечительского совета Исторического общества выступят против того, чтобы вы оставались на этой работе?
– Вы ведь босс, Мелинда, Я верю в ваш дар убеждения.
Следующим неотложным делом был звонок маме. Я хотела узнать, как она отнеслась к тому, что ее имя треплют в газетах.
– Как там, соседи еще не пикетируют твой дом? – полушутя спросила я.
– Нет, дорогая. Мои друзья оказывают мне большую поддержку.
– Приятно слышать. Ты нормально себя чувствуешь? Никаких болей в груди?
– Никаких. По правде говоря, все эти события взбодрили меня. Естественно, я огорчена тем, что произошло с доктором Гиршоном. Меня злит, что полиция обвиняет моих девочек в преступлении. Но как ни странно, из-за этого убийства я позабыла о собственных проблемах и перестала пугаться, когда что-то побаливает.
– Это здорово, мам! Возможно, ты даже вскоре снова вернешься к работе мирового судьи.
– У меня не будет времени.
– Это почему же? – удивилась я.
– Потому что я буду помогать тебе оказывать помощь полиции в расследовании убийства, – преспокойно заявила она. – Я уже давненько живу в этом городе и знаю многих болтунов. В прошлом я не обращала внимания на их сплетни, но, видно, пора начать прислушиваться.
Болтуны. Сплетники. Я вдруг вспомнила Хелен. Ну и где же она находилась, когда мне действительно понадобился трепач?
– Я стремлюсь защитить тебя, мам. Думаю, тебе лучше держаться подальше от этого бедлама.
– Ты не слушаешь меня, Дебора. Этот «бедлам» отвлек меня от моего инфаркта. Я больше не чувствую себя инвалидом-сердечником.
Поговорив с мамой, я села и составила список возможных подозреваемых в убийстве Джеффри.
Первой шла Вики, медсестра из отделения интенсивной терапии, ссорившаяся с Джеффри в баре «Праунброкера». Она отлично заботилась о маме и за те два дня, что мы общались в госпитале, показалась мне милой и разумной девушкой. Мне претила мысль, что Вики способна на убийство. Но она все же швырнула салфетку Джеффри в физиономию, что, по-моему, указывает на недостаток выдержки. Так что я написала ее имя, поклявшись выяснить побольше о ее отношениях с покойным.
Затем шла Джоан, кабинетная сестра Джеффри. Это она сообщила мне, что проработала с ним десять лет кряду. Она же заявила, что у доктора взрывной характер. В это мне было трудновато поверить, поскольку Джеффри всегда казался милым и ласковым. Но еще больше озадачил меня ответ Джоан, когда я усомнилась в ее словах. Характер у него был отвратительный, «но у этой работы есть другие преимущества», сообщила она. Какие же? – размышляла я теперь. Деньги? Джеффри платил ей больше, чем обычно платят доктора работающим у них медсестрам? Платил так много, что Джоан мирилась с его частыми и, возможно, сильными приступами ярости? Или она имела в виду что-то другое? Компенсацию романтического или сексуального плана? Джоан не слишком привлекательна и вряд ли может сойти за роковую женщину, с ее-то пухленькой фигурой рожавшей женщины и несколькими подбородками. Но откуда мне знать, на что падки мужчины? А что, если они с Джеффри были любовниками либо до, либо после его женитьбы? Или когда он был еще женат…
Кстати, о женитьбе. Я быстро добавила в список Франсину Финк-Гиршон. По словам Джоан, бывшая жена Джеффри, помешанная на обуви и сумочках, вроде бы «разорила» его своими покупками и продолжала тянуть из него деньги. Злило ли Франсину, что Джеффри по-прежнему живет припеваючи в Сьюел-Пойнте, тогда как она «прозябает» в каком-то кондоминиуме Аспена, бедолага? Злилась ли она на Джеффри за то, что он не желал увеличить ей алименты? Злилась ли так, чтобы сесть в самолет до Флориды и пристрелить его? Вполне возможно, что у нее все еще есть ключ от дома, чем и объясняется отсутствие следов взлома. Но если его убила Франсина, то теперь ей уже не вытянуть из него деньги. Конечно, если она не обнаружила, что он забыл изменить завещание и она по-прежнему остается его единственной наследницей.
Я отложила ручку и попыталась подобрать еще подозреваемых, заставляя себя мыслить творчески, как при написании очередной порции еженедельных поэпизодников для сериала. «А что будет, если они поступят вот так? Или эдак?» Задавалась вопросом я и о действиях персонажей «мыльной оперы».
«Думай, Дебора, – подстегнула я себя, представив сцену в кабинете Джеффри, его неподвижное, обмякшее, безжизненное тело. – Сообрази, кто бы мог это сотворить. Кто?»
Может, один из шестидесяти докторов – коллег Джеффри по практике, прикинулая, записав эту мысль в блокнот. Вдруг кто-то из них имел на него зуб – профессиональная зависть или что-то в этом роде.
Или убийца – недовольный пациент. Кто-то, кому Джеффри вместо язвы диагностировал ангину.
Нет, врачом Джеффри был отличным. И моя мама – тому доказательство.
Я еще поразмыслила над этим вариантом, пытаясь вспомнить, попадался ли мне в городе хоть один человек, не входивший в Фан-клуб доктора Гиршона, кто отозвался бы о нем негативно, хотя бы вскользь.
И тут меня осенило: Рэй Скалли, глава департамента охраны зданий округа Мартин, мистер Я-Не-Разно-рабочий.
Мы с Рэем стояли на кухне, речь зашла об инфаркте моей мамы, и Рэй спросил, кто ее лечащий врач. Я ответила, что маму лечит доктор Джеффри Гиршон. Рэй обозвал его сукиным сыном, предупредил, чтобы я держала маму подальше от него, но не объяснил почему.
Способен ли Рэй Скалли убить? Неужели он питал такую неприязнь к Джеффри, что покончил с ним? Мог Рэй прийти к Джеффри Гиршону в среду вечером, до нашего с Шэрон появления, открыть дверь с помощью одного из своих инструментов и всадить единственную пулю в сердце доктора?
Вполне, решила я и внесла Рэя в список подозреваемых – на первую строку. Я дописывала букву «и» в фамилии «Скалли» и мечтала снова увидеть Рэя, чтобы расспросить его о взаимоотношениях с Джеффри, когда услышала на улице шаги. Я застыла, испугавшись, что неожиданный визитер – либо репортер, вынюхивающий сенсацию, либо коп с ордером на обыск. И тут в дверь постучали.
– Эй, Дебора! Вы дома? – раздался мужской голос.
– Кто там? – взвизгнула я, не узнавая свой голос.
– Рэй Скалли. Местный вариант Боба Вильи.
«Будь осторожна в своих желаниях», – подумала я, схватив блокнот и спрятав его в ящик кухонного стола.
– Сейчас. – Я поспешила к двери, чтобы впустить Рэя в дом.
Глава 12
– Рэй! Какой приятный сюрприз! – воскликнула я, стараясь говорить беспечно. – Я как раз о вас думала.
– Почему? Снова туалет забастовал? – вопросил он, проходя мимо меня и направляясь на кухню.
– Нет, с туалетом все в порядке. Я думала о вас в совсем другой связи.
– Да? – удивился он. – И какой же?
– Всего лишь в связи с Убежищем, – солгала я. – Лучше скажите, зачем вы пришли?
– Справедливо, раз уж я ввалился без предварительного звонка. По правде говоря, я пришел по двум причинам. Первая: я слышал о смерти Гиршона и вспомнил, что вы с ним друзья. Хотел выразить вам соболезнования.
– Соболезнования? – скептически хмыкнула я.
– Совершенно верно.
– Вы видели меня только один раз, Рэй, и наша встреча продлилась минут двадцать. Более того, вы предупредили меня, чтобы я держала маму подальше от Джеффри, и даже назвали его сукиным сыном. Так что назовите сразу вторую причину, ладно?
– Вторая причина такова, – улыбнулся он. – В сегодняшних газетах пишут, что вы с сестрой находились в доме Гиршона, когда копы обнаружили тело. Должно быть, они дали вам прикурить вчера ночью в офисе шерифа. И я подумал, что стоит зайти узнать, как вы.
Тут я растерялась. Либо Рэй – славный малый, искренне желающий стать моим другом, либо он убил Джеффри и пришел, чтобы выудить у меня информацию.
«Единственный способ разобраться с этим – выудить информацию у него», – решила я.
– Давайте устроимся на лоджии и поболтаем, – предложила я. – Конечно, если вы не заняты спасением здания округа от гнили.
На лоджии стояла тяжелая настольная лампа. И я подумала, что если Рэй – убийца и внезапно нападет на меня, я тресну его этой лампой по башке.
– Я не занят, – ответил он. – Сейчас половина шестого. На сегодня я все закончил.
Класс! Полно времени, чтобы выжать из него признание. Кому нужен этот скользкий Барри Шиллер, когда я вот-вот сниму нас с Шэрон с крючка?
– Хотите поговорить о том, что случилось в доме Гиршона? – спросил Рэй, как только мы расположились на лоджии. – Понимаю, это весьма непростая тема, а мы с вами едва знакомы, но вы в городе совсем недавно, а я – хороший слушатель, так что можете использовать меня вместо жилетки, если угодно.
– Это очень мудро, то есть мило, с вашей стороны, Рэй. – Я заподозрила, что высказывание насчет жилетки скорее всего хитрость: хочет вызнать у меня, как продвигается полицейское расследование. – Но признаться, я предпочла бы поговорить о вас. Это отвлечет меня от моральной травмы. – Я прижала руку ко лбу. Ради пущей театральности.
– Эй, я все понимаю. И что вы желали бы узнать о простом деревенском парне?
– Как насчет биографии? Вкратце? В стиле «заметки о жизни Рэя Скалли»?
– Ну, живу я на Семинола-стрит, в доме, построенном в 1925 году и полностью отреставрированном вашим покорным слугой.
– Впечатляет. Вы родились и выросли здесь?
– Угу. Я настоящий абориген. Таких лишь горстка осталась, хотите – верьте, хотите – нет. Конечно, мы тут растворились среди «снегирей», но нас можно распознать, если приглядеться повнимательней.
– Ваши родители тоже родились здесь?
– Во Флориде, но не в Стюарте. Они приехали сюда после свадьбы, когда отец открыл свою первую лавку чуть к северу отсюда, в порту Святой Люсии.
– Первую лавку?
– Ага. Он владел сетью скобяных лавок на юге Флориды. И заработал кучу денег. К счастью, отец был умным инвестором и сохранил деньги, даже когда некий национальный поставщик скобяных изделий – вы знаете, о ком речь, – вытеснил его и большую часть семейных лавочек из бизнеса.
– Значит, ваш отец на пенсии?
– Нет, он умер. Мои родители умерли.
– Мне очень жаль.
– Спасибо. Однако в этом мире я не одинок. Мой старший брат живет в Палм-Бич-Гарденс, на Балоленайлз, в квартале для звезд с полями для гольфа. Его зовут Даг. Впрочем, он предпочитает, чтобы его называли Дуглас.
Я улыбнулась, уловив знакомые интонации. Уж братскую ревность я способна распознать где угодно.
– И чем Даг занимается?
– Он – тот самый Дуглас, который «Мужская одежда от Дугласа». Владеет шестью магазинами, от Майами до Юпитера.
– Похоже, он пошел по отцовским стопам, крупный бизнесмен. А как вас угораздило стать экспертом по историческим зданиям?
– То есть как я стал паршивой овцой в семействе?
– Вы так себя воспринимаете?
– Только в том смысле, что в отличие от братца я вкалываю на округ, не зарабатываю кучу денег и не играю в гольф.
– Никакого гольфа? – Я изобразила ужас.
– Не-а. Я. фанатик «Аллигаторов».
– Прошу прощения?
– «Аллигаторов». Футбольной команды моей альма-матер, университета Флориды.
– А, ясно. Вы говорили, что учились там.
– И с тех пор прикипел к «Аллигаторам». Университетский футбол неким образом входит в вашу плоть и кровь, ну, по крайней мере в моем случае.
Я кивнула, переваривая услышанное. Конечно, биография Рэя – штука интересная, но мне необходимо поскорее добраться до настоящего: до причины его ненависти к Джеффри и местонахождения в ночь убийства. Вопрос в том, как к этому подобраться?
– По-моему, Джеффри Гиршон тоже был болельщиком «Аллигаторов», – сымпровизировала я. – Вы благодаря этому познакомились? Сидели рядом в местном спортивном баре как-то вечером и орали «Даешь, «Аллигаторы!».
Лицо Рэя потемнело.
– Я познакомился с Джеффри Гиршоном в реанимационной палате мемориального госпиталя Мартина.
– Правда? У вас проблемы с сердцем?
– Не у меня. У моей жены.
Его жены. Значит, существует миссис Скалли. Проводи этот допрос Шэрон, уж эту деталь она бы выяснила в первую очередь.
– Послушайте, – сказал Рэй, – этот малый помог вашей маме, и вы с вашей сестрой дружили с ним, поэтому вы вряд ли хотите услышать, почему я…
– Нет, – прервала его я. – Хочу.
– Уверены?
– Вполне.
Он прокашлялся.
– Мы с женой пытались завести детей с самой свадьбы. – Рэй заговорил медленнее. – Шесть лет назад она наконец забеременела.
Он вдруг замолчал.
– В чем дело?
Рэй поднялся со стула.
– Глупость это, Дебора. Мне не следует вам все это выкладывать. У вас и так полно проблем. И дело не только в этом. Мы с вами действительно почти незнакомы.
– Да, но надо же с чего-то начинать, верно? Я – смотритель Убежища, вы – инспектор. Нам придется постоянно сотрудничать. Почему бы нам немного не пооткровенничать друг с другом?
– Что-то от вас откровенностей я пока не слышал.
– Потому что мы начали с вас. Потом придет мой черед. А теперь рассказывайте дальше. Ваша жена забеременела. И что произошло потом?
Рэй снова уселся.
– Беременность протекала нормально. Мы готовились к новой жизни, уже с малышом. У нее начались схватки. Как мы и планировали, я отвез ее в госпиталь. Пришел акушер. И все шло хорошо, вполне нормально. А потом внезапно, совершенно неожиданно, у нее случился инфаркт. Бах! У совершенно здоровой – как мы думали – молодой тридцатишестилетней женщины. Дежурным кардиологом в ту ночь был ваш приятель Гиршон. Вот откуда я его знаю и почему презираю. Если вкратце, то он не смог спасти мою жену, это усложнило появление на свет моего ребенка и в результате умерли оба. И моя жена, и мой ребенок.
Я потеряла дар речи. Сидящий напротив меня мужчина в одночасье лишился и жены, и ребенка. Должно быть, весь его мир рухнул. А у кого бы не рухнул? Но виноват ли Джеффри в смерти его близких? Могли Рэй убить Джеффри из мести? Если это так, то почему он выжидал шесть лет?
– В госпитале провели тщательное расследование, – продолжил он. – Они там классные специалисты. Никаких попыток спрятать концы. Никаких уверток. Оказалось, что у Бет – так звали мою жену – был врожденный порок сердца, который прежде не определили. И роды спровоцировали инфаркт. С Гиршона сняли все обвинения в небрежности.
– Тогда откуда такая злость и неприязнь к нему? – спросила я. – Когда в прошлый раз речь зашла о нем, вы…
– А вы бы не злились на него, не испытывали бы неприязни? – оборвал меня Рэй. – Я не дурак. И отлично понимаю – умом, во всяком случае, – что скорее всего Гиршон ничего не мог сделать, не мог спасти мою жену и ребенка. Но это он там был. И именно он сказал: «Ваша жена не выкарабкалась». Это он там был. Откуда мне знать, может, какой-то другой кардиолог нашел бы способ исправить положение? Откуда мне знать, что, распорядись судьба иначе и не дежурь в ту ночь Гиршон, все повернулось бы по-другому?
– Вы этого не знаете, – мягко заметила я, глядя на пролив. Солнце уже начало спускаться в воду. – Откуда вам знать?
И как, скажите мне, продолжать мое маленькое следствие после этой трагической истории? Я прикинула, не жестоко ли при сложившейся ситуации поинтересоваться у Рэя насчет его алиби.
Но все же мне совсем не улыбалось отправляться в тюрьму за преступление, которого я не совершала.
Я уже собралась спросить Рэя о ночи убийства, как вдруг он сам обрушил на меня поток сведений:
– Должно быть, трудно поверить тому, что я вам рассказал, но, когда прошлой ночью в «Черный Марлин» пришел коп и сообщил всем присутствующим в баре, что Гиршона убили, мне стало жаль его. Жаль! Словно с его смертью мне стало некого винить, не осталось повода цепляться за прошлое. Я вдруг ощутил, себя совершенно опустошенным, будто из меня весь воздух выпустили. Возможно, именно поэтому я здесь, Дебора. Мне нужно было поговорить с кем-то, кто знал этого малого.
– Ну конечно, – ласково проговорила я. – И я рада, что вы выбрали для этого меня. Не возражаете, если я вернусь чуть назад? «Черный Марлин» – это ресторан в нижней части Стюарта, да?
– Да. Рядом с «Эшли», на Оцеола-стрит.
– И вы говорите, что были там прошлой ночью?
– А почему бы и нет? У меня было свидание. И я решил отвести ее туда. А что вам не нравится?
Значит, Рэй снова ходит на свидания. Что в этом такого, через шесть-то лет?
– Мне просто любопытно, – сказала я. – Никогда не была в «Черном Марлине». Значит, вы с вашей дамой там ужинали?
– Ага. Жареный люциан. Жареная картошка. Какое-то фруктовое месиво, от которого я не в восторге. Ну а теперь скажите, почему вдруг вас так заинтересовал мой ужин в «Черном Марлине», когда я буквально только что я вывернул душу, рассказывая о жене и ребенке?
Рэй серьезно разозлился на меня. Я покосилась на лампу. На всякий случай.
– Простите, я проявила бестактность. Спишите это на недостаток сна.
Должно быть, мои слова прозвучали не очень убедительно, поскольку Рэй сердито взглянул на меня. Губы его сжались в узкую полоску. А потом он мне выдал:
– По-моему, я понял.
– Поняли что?
– Почему вас так заинтересовал я сам и мой ужин.
Вы размышляли, не я ли убил Гиршона из-за того, что наговорил о нем в прошлый раз. Вы хотите знать, есть ли у меня алиби.
Я пожала плечами. Ну, коль уж поймали…
– Это приходило мне в голову. Так застрелите меня. – Я прикусила язык, сразу пожалев о последних словах.
– Ладно. К вашему сведению, у меня есть алиби – гневно бросил он. – С семи часов примерно до половины двенадцатого я был с Уиллоу[1]1
Игра слов. Willow (англ.) – ива.
[Закрыть] Дженсон.
– Вы и в самом деле встречаетесь с женщиной по имени Уиллоу? – спросила я.
– Она говорит, это детское прозвище. Потому что она всегда была тонкой и гибкой. l Как мило с ее стороны, подумала я, мысленно поморщившись.
– Послушайте, Рэй. Полиция думает, что я замешана в убийстве Джеффри. И я кровно заинтересована в том, чтобы найти настоящего убийцу, поэтому простите меня за излишнюю подозрительность к окружающим. Особенно к человеку, негативно отзывавшемуся о Джеффри. Приношу свои извинения, Рэй.
Его взгляд постепенно смягчился.
– Извинения приняты.
– Благодарю вас. – Я мысленно вычеркнула Рэя Скалли из списка подозреваемых. Пока. То есть, в принципе, он мог прикончить Джеффри до того, как отправился с Уиллоу на ужин. – Так как вам нравится нынешняя погода?
– Погода просто класс, – улыбнулся он. – А теперь, кажется, настал мой черед задать вам парочку вопросов. Что вы с вашей сестрой делали в доме Гиршона прошлой ночью?
Вздохнув, я выложила Рэю всю историю.
– Я никоим образом не была в него влюблена, – сказала я в заключение. – Думаю, меня потянуло к нему, поскольку я боялась потерять маму, а Гиршон был уверен в хорошем прогнозе. К тому же он несколько напоминает мне папу, который тоже был доктором. И моей сестре Гиршон нравился, и это подлило масла в огонь, так как мы вечно соперничали. Ну и еще мне было одиноко.
– Не сомневаюсь. В другой город всегда тяжело переезжать. Эта часть мира по сравнению с Нью-Йорком вообще должна казаться другой планетой.
Я рассмеялась над попыткой южанина произнести «Нью-Йорк» с нью-йоркским акцентом.
– Здесь и впрямь все другое, но я созрела для перемен, – сообщила я. – А вот к чему я не готова, так это к убийству. Больше всего меня тревожит то, что мы с сестрой скорее всего появились там лишь па пару часов позже убийцы. Это в лучшем случае.
– Почему вы так решили?
– Я, конечно, не эксперт-криминалист, но, работая сценаристом в сериале «Отныне и впредь», я написала достаточно сцен с трупами, чтобы усвоить кое-что насчет бледности кожи, трупного окоченения и всего прочего. Прошлой ночью я стояла на коленях возле трупа Джеффри и готова заверить вас, что кровищи там было море, но никакой бледности кожи или окоченения. Нет, Джеффри был мертвее мертвого, но недолго. Кто-то пристрелил его и ушел, а потом на сцене появились мы с Шэрон. Слишком поглощенные грызней возле двери Джеффри, мы не замечали ничего вокруг.
– Вы упоминали о соперничестве. Не ладите с сестрой?
– Это мягко сказано. А тут еще на ее горизонте возник лощеный адвокат. Одному Богу известно, что он ей насоветует.
– А вы не наняли адвоката?
Я покачала головой:
– Я не виновата. Адвокат мне не нужен. К тому же я намерена сама прищучить убийцу.
Я ожидала, не скажет ли Рэй, что я спятила, но он не сказал.
– Полагаю, это не очень сложно, – заметил Рэй. – Сьюел-Пойнт – что-то вроде Пейтон-Плейса. Все всё обо всех знают, и никто не стесняется делиться своими сведениями. Даже те, кто не живет в Сьюел-Пойнте, сплетничают о том, что здесь происходит. Так что вы вполне можете «сами прищучить убийцу».
– Спасибо за вотум доверия.
– Не за что. Проголодались?
– Что?
– Есть хотите, спрашиваю? Уже время ужина.
– Ой. Вообще-то да.
Рэй кивнул:
– Значит, пойдем в «Черный Марлин». Поскольку вас так интересовало это место.
