Текст книги "Пороки джентльмена"

Автор книги: Джейн Фэйзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Глава 17

Стоя перед зеркалом-псише в своей спальне, Корнелия придирчиво оглядела свое отражение. Ее нынешний дневной туалет – платье из бледно-желтого крепа с высокой талией – и отдаленно не напоминал те простенькие, что она обычно носила. Глубокий V-образный вырез упирался в темно-зеленый бархатный кушак, опоясывавший талию под грудью. Застегивая на шее цепочку с аметистовым кулоном, Корнелия с удовлетворением подумала, что при ее форме груди и ложбинке на ней вырез весьма уместен. Короткие рукава-буфы открывали приятно округлые руки. В целом результат радовал. В доме, однако, было прохладно. Но на этот случай у Корнелии имелась кашемировая шаль с темно-зеленой бахромой. Она должна была стать замечательным дополнением к наряду и по крайней мере уберечь от появления неприглядной гусиной кожи.

В ожидании гостей Корнелия собрала свои роскошные волосы в греческий пучок, обвязав его темно-зеленой бархатной лентой в цвет кушака и шелковых туфелек на плоской подошве. В целом собственный наряд показался Корнелии вполне гармоничным. Но вот покажется ли он таким Гарри? Корнелия тут же запретила себе думать об этом. Мнение виконта Бонема ей не важно. Или должно быть не важно, – подсказала ей врожденная честность.

– Нелл, ты готова? – позвала из коридора Ливия, негромко постучав в дверь. – Мы с Элли такие элегантные! Ты глазам своим не поверишь. – Она открыла дверь и, сияя, просунула голову в комнату. – О, да ты просто красавица! Настоящая королева.

– Дайте-ка и мне взглянуть на вас, – рассмеялась Корнелия, обрадовавшись возможности отвлечься от своих раздумий. – О да, вы выглядите превосходно!

Подруги стояли в дверях: Аурелия в платье розового шелка, удачно оттенявшем ее льняные волосы и темно-карие глаза, а Ливия – в кремовом муслине, с иссиня-черными волосами, искусно завитыми над ушами.

– Уж нынче ее светлость в хозяйке дома деревенской мышки не увидит, – заметила Корнелия, накидывая на плечи шаль. – Надеюсь, Морком хорошо протопил зал. Клацающие зубы и мурашки на коже не слишком привлекательное и изысканное зрелище.

Женщины рассмеялись, и Корнелия, в последний раз оправив юбки, вышла вслед за подругами из комнаты. Они спустились вниз в тот момент, когда часы в холле пробили три. Корнелия ощутила странное беспокойство. Светские приемы уж много лет как перестали вызывать в ней трепет, а в ожидаемой нынче гостье, казалось, ничто не должно было бы вызвать волнение. Элли с Лив держались совершенно раскованно, даже немного возбужденно. Корнелию же одолевали сомнения.

Впрочем, она знала, отчего это. Причиной был Гарри. Появится Гарри, а с ним и призрак их прошлой ночи, и их слова, сказанные ими при расставании. Воспоминания, как незваные гости, от которых не знаешь, как отделаться, будут все время незримо присутствовать в комнате.

В уютном зале царила теплая атмосфера. Сквозь некоторую старомодность обстановки отчетливо проглядывало светское изящество. Ливия с удовольствием осмотрела свои владения.

– Хорошо, что мы ничего не стали менять из мебели и вешать новые шторы, – сказала она. – Эта комната очень органична – точно каждый предмет здесь на своем месте.

– То же самое можно сказать обо всем доме в целом, – заметила Аурелия, поправляя подушку на шезлонге. – У него определенно есть собственное лицо.

– Возможно, именно поэтому тетя София не хотела, чтобы я его продавала, – задумчиво проговорила Ливия, приближаясь к высоким окнам, выходившим на улицу. – О, лорд Бонем! Едет верхом рядом с ландо. А в экипаже не одна, а две дамы.

– Я думала, он привезет только свою двоюродную бабушку. – Аурелия подбежала к Ливии и встала у окна. – А! Вторая дама – это леди Сефтон.

– Лорд Бонем держит свое слово. – Корнелия повела бровями. – Он обещал залучить к нам одну из патронесс «Олмака». Да отойдите же вы от окна. Они могут увидеть, как вы пялитесь на них.

Тотчас отскочив назад, Аурелия с Ливией расположились в грациозных позах на диване. Вставшая у камина Корнелия нацепила на лицо маску невозмутимости, так что никто не догадался бы, как бешено бьется ее сердце.

Дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова Мор-кома.

– Там какие-то дамы спрашивают вас, мэм, и этот самый лорд Бонем, – доложил он.

– Благодарю, Морком, – произнес Гарри, широко распахивая дверь перед своими спутницами.

Корнелия с улыбкой на лице поспешила навстречу гостям.

– Вы должны простить Моркома. У него эксцентричные манеры, но он старый слуга леди Софии Лейси, и по ее завещанию леди Ливия обязана оставить его в доме. Устраивайтесь у огня, ваша светлость. Леди Сефтон, как мило с вашей стороны приехать навестить нас.

Двоюродная бабка Гарри, дама преклонных лет, была укутана в огромную отороченную мехом ротонду, а ее голову венчал диковинный меховой капор, удивительно напоминавший лисью голову. Пожимая Корнелии руку, она навела на нее лорнет.

– Рада знакомству, леди Дагенем, – проговорила она и, смутив ее, обернулась через плечо, чтобы сообщить двоюродному племяннику: – Что ж, девушка выглядит недурно… для ее лет.

– Леди Дагенем, я уверен, приятно это слышать, – с учтивой сдержанностью отозвался Гарри, кланяясь Корнелии. Его глаза заблестели. – Ваш покорный слуга, леди Дагенем. Прошу простить некоторую прямолинейность моей бабушки.

– Ее милость, право, очень добры, сэр, – пролепетала Корнелия, насилу сохраняя на лице невозмутимое выражение.

– Фи! Подумаешь! – возмутилась герцогиня. – Мне миндальничать недосуг. У меня всегда так: говорю что думаю.

– Вы всегда являлись воплощением такта, мэм, – вполголоса сказал Гарри.

Корнелия поспешно обратилась к другой гостье:

– Леди Сефтон, с леди Фарнем, насколько я знаю, вы знакомы. Позвольте представить вам леди Ливию Лейси.

– Я, кажется, знавала вашу матушку, – сказала леди Сефтон, усаживаясь в предложенное ей Ливией кресло и грациозно распределяя вокруг себя свои прозрачные муслиновые юбки. – Она до замужества была настоящая красавица. Вы, милочка, на нее похожи. – Леди Сефтон явно была расположена к великодушию.

Однако герцогиня сесть отказалась – продолжала стоять, бесцеремонно разглядывая в лорнет зал, словно бы оценивая обстановку.

– Неплохой Тернер, – пробормотала она едва слышно, затем остановила внимательный взгляд на картине над камином. – Хм. Морленд. Перехвален.

– Не желаете ли чаю, мэм? – предложила Ливия, бросив беспомощный взгляд на Корнелию, которую все это, похоже, очень забавляло.

Ее светлость отмахнулась.

– Терпеть не могу эту дрянь. От нее одно расстройство в потрохах. Выпью хереса.

– Извольте. – Корнелия подошла к буфету. Ее волнение испарилось, а незваный гость в углу чудесным образом исчез.

Гарри был такой, каким они привыкли его видеть – немного ироничный. Всякий раз, как их взгляды встречались, в уголках его глаз собирались морщинки сообщнической улыбки. Казалось, он совершенно забыл, как они расстались.

– Не изволите ли снять ротонду и… и шляпу, мэм? – с серьезным видом спросила Корнелия. «Если только это безобразие можно назвать шляпой».

– Не изволю, – отозвалась леди, устраиваясь-таки в маленьком позолоченном кресле, которое под ней задрожало. – Боюсь схватить простуду. – Она взяла предложенный ей бокал и пригубила вино. – Недурственно, недурственно, – вынесла она свой вердикт. – Ну, Бонем, садись же, не стой столбом.

– Да, мэм, – пробормотал Гарри, покорно усаживаясь на край дивана. Теперь он решительно избегал смотреть в сторону Корнелии. Он должен был предупредить ее о склонности своей бабки к эксцентричным выходкам, да как-то это вылетело у него из головы. Привыкший к ним настолько, что они нимало его не трогали, он прекрасно понимал, какое впечатление они производили на других при первой встрече с герцогиней. В особенности на тех, кто обладал такой же выдающейся способностью подмечать смешное, как Корнелия. Пробыв двадцать минут, гости собрались уходить.

– Билеты! – сказала леди Сефтон. – Полагаю, вам нужны билеты в «Олмак».

– Вы оказали бы нам большую честь, леди Сефтон, – поблагодарила Корнелия. – В наш первый сезон они у нас были, но потом… – Она насмешливо улыбнулась. – Мы создавали домашний уют.

– Все это пустое, – заявила герцогиня. – У вас, надо думать, дети?

– Да, мэм, – кивнула Корнелия.

– Только фигуру портить, – изрекла леди и снова навела на Корнелию лорнет. – Хотя, надобно признаться, она у вас недурна. – Она повернулась к двоюродному племяннику. – Вовсе недурна, Бонем. А теперь проводи меня в карету. – Она возложила на его руку свою властную длань.

Поклонившись хозяйкам, Гарри предложил свою руку и леди Сефтон.

– Честь имею, сударыни.

– До свидания, лорд Бонем. Герцогиня… леди Сефтон…

Подруги почти одновременно склонили головы.

– Позвольте мне проводить вас. – Корнелия проворно устремилась за гостями. Звать Моркома не было смысла.

– Вы что, сами прислуживаете у входа? – вопросила герцогиня, когда Корнелия отворила перед ней дверь. – Что за причуда!

– Мы тоже не без странностей, мэм, – проворковала Корнелия.

Ее светлость зорко на нее взглянула, на сей раз без лорнета.

– Скажите, пожалуйста! – произнесла она. – Ну, Бонем, идем.

Оглянувшись через плечо, Гарри заговорщицки улыбнулся Корнелии. То была улыбка сообщника, разделявшего с ней ее иронию и веселье, и у Корнелии от этой улыбки захватило дух. Она отступила назад и быстро закрыла дверь. Она собиралась быть непреклонной. Но с чего она взяла, что сможет?

– Вот змея! – воскликнула Ливия, когда Корнелия вернулась в зал. – Правда, ты ей, кажется, понравилась.

– В таком случае у нее весьма странный способ выражать свое расположение, – заметила Корнелия. – Подумать только! Я выгляжу недурно для своих лет! А моя фигура каким-то неведомым образом не пострадала от производства на свет потомства. – Она беспокойно подошла к окну и посмотрела на ландо, которое покатило по улице. Сопровождающий их Гарри важно ехал рядом верхом. Подождав, пока он не скрылся из виду, Корнелия бодро проговорила: – Как бы то ни было, а сегодня началась наша светская жизнь.

Корнелия села и взяла шкатулку. На передник Сюзанны нужно было пришить пуговицу.

Вместо Хестер на звонок явился недавно нанятый работник.

– Лестер! А я и не знала, что вы прислуживаете в гостиной, – удивилась она. Надев на палец наперсток, Корнелия, озадаченно нахмурившись, посмотрела на палец.

– О, я готов помогать везде, где требуются услуги, миледи! – не задумываясь выпалил Лестер. Он заметил ее озабоченность и скользнул взглядом по наперстку. Ему он казался совсем таким же, как прежний.

Взяв поднос, Лестер направился к двери.

– Я приведу собак, леди Ливия, – сказал он. – Ведь гости ушли. А то они всю кухню перевернули, беспрестанно лают и царапают дверь, пытаясь выбраться.

– Ох, Господи, конечно! Ведите их скорее. Благодарю, Лестер.

Дверь за Лестером затворилась, и Корнелия, снова опустив глаза, повертела наперсток на пальце.

– Как странно.

– Что такое? – спросила Аурелия.

– Наперсток на пальце нынче ощущается не так, как всегда.

– Как такое возможно, сама подумай, Нелл?

– Прежде он идеально сидел на пальце. Мне было удобно, а теперь он стал мне велик. – Она еще раз повернула его. – Смотрите, как легко двигается.

– Может, твой палец похудел? – предположила Ливия. Корнелия нахмурилась. Она сняла наперсток и присмотрелась к нему.

– Он вроде тот же и вместе с тем не тот, – упрямо повторила она. – Прямо над этой фигуркой, я помню, был значок, вроде эпсилона, которого теперь нет.

– Это все твои фантазии, Нелл, – сказала Аурелия. – Ты не могла запомнить каждую деталь из такого множества, что сосредоточено на столь малом пространстве.

Корнелия решила оставить головоломку.

– Вероятно, ты права.

Морком ввел в комнату собак. Застывшая на его лице гримаса долготерпения красноречиво говорила о его недовольстве.

Закончив пришивать пуговицу, Корнелия перекусила нить и неожиданно спросила:

– Морком, не знаете ли вы, где можно подешевле нанять экипаж? Чтобы ездить по городу.

– А зачем вам его нанимать? – в свою очередь задал вопрос старик, отпуская собак. – Чем вам не хороша карета леди Софии?

Три женщины одновременно уставились на него.

– Тетя София держала экипаж? – изумилась Ливия, отгоняя назойливых собак, пытавшихся забраться к ней на колени, задрапированные изящной тонкой тканью платья.

– Знамо дело, держала, – оскорбился Морком подобным вопросом. – Леди София знала, что подобает даме ее положения.

– Да, разумеется, – миролюбиво проговорила Аурелия. – Но мы решили, что она последние несколько лет не часто выезжала.

– Ну что ж, что не часто, – кивнул старик. – Это ж не значит, что она не могла, если б пожелала.

– Так, карета нашлась. – Корнелия спрятала наперсток в шкатулку. – А где она, Морком?

– В конюшнях, – ответил он так, словно иначе и быть не могло.

Корнелия закусила губу.

– А где нам найти эти конюшни?

– На площади напротив.

– А лошади?

Морком отрицательно покачал головой:

– Лошадей нет. Леди София от них избавилась – сказала, жрут много.

– От кареты без лошадей нам мало проку, – вздохнула Ливия.

– Коли вам нужна лошадь, мэм – так прямо и скажите. Хотите лошадь – я могу вам достать одну. Вот только для этой кареты, думаю, потребуется пара – уж очень она большая.

– Насколько большая? – поинтересовалась Корнелия, почуяв неладное.

Морком пожал плечами.

– Сообразно леди Софии. Ее светлость знала, что приличествует особе ее положения.

– Пожалуй, нам следует пойти и самим взглянуть на экипаж, – вынесла решение Корнелия, поднимаясь на ноги. – Вы нам не покажете, где это, Морком?

– Извольте, – согласился он, подходя к окну. – Это за номером шестнадцать, по ту сторону сквера, – указал он. – К конюшням, верно, лет десять никто не приближался.

– Быть может, вы нас отведете? – предложила Ливия.

– Понадобится ключ, – сказал Морком и с тем удалился из комнаты, оставив женщин гадать, согласен он идти или нет.

Пять минут спустя, укутанный в толстое пальто, с длинным шарфом, несколько раз обернутым вокруг шеи, и в касторовой шляпе с высокой тульей, нахлобученной по самые уши, явился Морком, потрясая внушительным медным ключом. «Хоть в Арктику отправляйся», – подумала Корнелия, еле сдерживая смех.

– Идемте. – Он двинулся к выходу, но на полпути остановился. – Околеете на таком холоде в своих хлипких платьишках. Ох, не знаю, куда только мир катится…

– Подождите минутку, Морком, – устремляясь к лестнице, бросила ему Ливия, у ног которой крутились собаки. – Я сбегаю, принесу шали. – Она вслед за собаками пошла наверх и через несколько минут вернулась, неся в охапке шали. – Я заперла собак в спальне, – сказала она. – Чтобы не путались под ногами.

Шмыгнув носом, Морком приоткрыл дверь и с опаской выглянул наружу, точно ожидал увидеть за порогом подстерегающее его чудовище. Заключив, что на горизонте все спокойно, он шагнул за дверь.

Женщины вслед за ним обогнули сквер и прошли по узенькой улочке вдоль дома под номером шестнадцать в дальнем конце площади. Улочка привела во двор, по периметру которого тянулись конюшни и каретные сараи. Последние в своем большинстве выглядели ухоженно, радовали глаз свежей краской и чисто выметенными перед ними площадками. За исключением одного в дальнем конце. Дверные створки сарая провисли на петлях, краска почти вся облупилась.

Женщины переглянулись, а Корнелия пробормотала:

– Клянусь, этот сарай лет десять не открывали.

Возня Моркома с ключом, кажется, подтверждала ее предположение. Но вот ключ повернулся-таки в замке. Морком навалился на дверь плечом, но без толку. Двери не поддались.

– Быть может, я смогу помочь? – послышался из-за спины холодный голос. Женщины как по команде обернулись.

– Лорд Бонем! – удивленно воскликнула Ливия. – Откуда вы?

– Бабушка пожелала ехать в парк без моего сопровождения. – Я оставил ее у Стенхоп-Гейт и вернулся узнать, не могу ли я вам еще чем-нибудь быть полезен. – Он дурашливо склонился в поклоне. – Что именно вы ожидаете здесь найти? – Он подошел к дверям.

– Экипаж, – сказала Корнелия, наблюдая, как он налегает на дверь плечом, обтянутым темно-синим плащом превосходного качества. Дверь неохотно, со скрипом, поддалась и открылась.

Гарри отряхнул плечо и вошел внутрь.

– Боже мой.

– Что там такое? – Женщины сгрудились у него за спиной.

– Кроме паутины? – беспечно отозвался Гарри. – Похоже, берлин. [11]11
  Берлин – старинная карета.


[Закрыть]Которому, на мой взгляд, лет двадцать, никак не меньше.

– Истинная правда, – подтвердил Морком с мрачным удовлетворением. – Важная была в свое время карета.

– Надо думать, – слабым от еле сдерживаемого смеха голосом сказала Корнелия. Она встала рядом с Гарри, чтобы осмотреть громаду закругленного кузова. – Она похожа на гигантскую чайную чашку.

– Обита малиновым шелком, – с благоговейным трепетом проговорила Ливия, которая, приподнявшись на цыпочки, заглядывала внутрь через покрытое коркой грязи окно кареты. Она открыла дверцу, подняв облачко пыли, и чихнула. – Впрочем, изрядно траченным молью.

– Да, ездить с визитами в ней невозможно, – объявила Аурелия.

– Леди Софии она была как раз, – заявил Морком.

Гарри почувствовал, как Корнелия рядом трясется от смеха. Он посмотрел на нее, и она прикрыла рот рукой. Глаза ее озорно горели.

– Ну не скажите, – с серьезным видом отозвался Гарри, глаза у которого тоже смеялись. – Быть может, ее удастся починить, и она еще послужит. Вы только представьте себе, какое впечатление произведете в городе.

– Не стоит и пытаться, – сказала Ливия.

– Думаю, мы произвели бы сенсацию, – сказала Корнелия, внезапно увлекаясь этой нелепой идеей. – Отчего бы нам не побыть немного эксцентричными? Вы только вообразите: дамы с Кавендиш-сквер разъезжают по городу в этом обитом малиновым шелком великолепии, пусть даже и немного побитом молью. Мы не сможем остаться незамеченными.

– Истинная правда, – согласился Гарри. Пошутив вначале, теперь он, как и Корнелия, усмотрел в этом абсурдном решении рациональное зерно.

– Надо смотреть правде в глаза, – оживилась Корнелия. – Мы – ничем не примечательные женщины, не дебютантки, у нас нет ни выдающейся красоты, ни богатства, мы не самых знатных фамилий. Чтобы нас заметили, нам следует быть эксцентричными.

– По-моему, вы к себе несправедливы, – подал голос Гарри. – И тем не менее…

– И тем не менее Нелл права. – Аурелия издала смешок. – Нас будут называть дамами в чайной чашке.

Подруги расхохотались, а Гарри в очередной раз подумал, что никогда еще не встречал таких необыкновенных женщин. Корнелия его очаровала, но весело ему было с любой из них.

– Если угодно, я пришлю к вам своего каретных дел мастера. Пусть он посмотрит, что необходимо сделать, чтобы эта… эта чайная чашка… снова смогла передвигаться. – Он осторожно закрыл дверцу кареты. – Вам понадобится по крайней мере пара лошадей.

– Морком утверждает, что может это устроить, – поспешила заверить его Корнелия, предупреждая дальнейшие щедрые предложения с его стороны. В том, чтобы он прислал своего мастера, который починил бы карету, она не усмотрела ровно ничего дурного: они сами с ним расплатятся. Другое дело лошади.

Гарри пожал плечами.

– Как вам будет угодно.

Морком с благоговением расхаживал вокруг кареты.

– Эх, до чего ж великолепное было зрелище, просто загляденье, когда леди София выезжала куда-нибудь вечером. Кринолин был такой пышный, что ей приходилось протискиваться в карету боком. А прическа – вся напудрена и уложена так высоко, что задевала за потолок.

Женщины, потрясенные этим необычным для Моркома красноречием, молча уставились на него. Внезапно сконфузившись, Морком закашлялся и прошествовал к выходу.

– Я запру.

Все вышли за ним, и Гарри закрыл тяжелые двери. Морком непременно хотел запереть сарай самолично.

Глава 18

Гарри спешился в грязном переулке перед «Георгием и драконом». В нос ударило зловоние. Увидев вонючую лужу, в которую опустился его до блеска начищенный сапог с отворотом, он брезгливо поморщился. Его агенты вышли на след Найджела Дагенема, который привел их в эту клоаку лондонского Ист-Энда. Несмотря на свою досаду на молодого человека, Гарри проникся к нему некоторым сочувствием.

Он передал поводья своего гнедого Эрику, взгляд которого был устремлен куда-то вдаль, словно он старался не замечать того, что его окружает.

– Мне пока поводить их, милорд? Не годится им тут стоять. – Голос Эрика заглушался платком, которым он зажимал нос и рот.

– Ты, верно, хотел сказать, тебе не годится, – поправил его Гарри, криво усмехаясь.

– Что до этого, милорд, то ведь здесь сплошь зараза, – отвечал Эрик. – Тиф, скарлатина и бог знает что еще. – Он укоризненно вздохнул.

– Тебе не придется ждать более десяти минут, – пообещал Гарри и вошел в смрадные пределы гостиницы. – Эй, хозяин! – крикнул он, постучав хлыстом по грязной стойке.

Откуда-то из недр заведения шаркающей походкой к нему вышел человек со сломанным носом и вялым, рыхлым телом бывшего боксера.

– У вас, кажется, проживает один джентльмен? – в конце концов потерял терпение Гарри, когда ему стало казаться, что молчание будет длиться вечно.

– Уже не проживает, – ответил мужчина. – Сделал ноги. Снялся с якоря среди ночи, не заплатив за постой. Ни фартинга. Надо было бы на него сторожа напустить.

– Безусловно, – сказал Гарри. – Хотя что-то сомневаюсь, приятель, чтобы сторож часто появлялся в здешних краях.

Он нетерпеливо застучал по стойке хлыстом в нарастающем темпе.

– Покажите мне его комнату.

– Вверх по лестнице.

Поднявшись по шатким ступеням, Гарри увидел перед собой просевшую дверь. Он отворил ее и вошел в опустевший номер.

– Вот дуралей, – пробормотал Гарри, озираясь по сторонам. Пнув ногой пустую бутылку из-под бренди, он поморщился. Парень, должно быть, порядком набрался, если пил это. Повезло, если жив остался.

Гарри осмотрел немногочисленную мебель, стянул с кровати рваное лоскутное одеяло и перевернул матрас. Он не упускал из внимания ни одной детали, но не обнаружил ни единого намека на то, куда мог податься Дагенем. И никакого намека на то, почему он бежал.

Гарри вернулся в пивную. Он снова пробарабанил по стойке свою мелодию, и мужчина появился опять.

– Пока он здесь жил, к нему кто-нибудь наведывался?

– Может, да, а может, нет, – ответил хозяин, взгляд у которого тут же сделался хитрым.

Гарри положил на стойку соверен и, дождавшись, пока мужчина заметит монетку, накрыл ее рукой.

– Отчего бы нам не потолковать об этом «может»?

Глаза хозяина заметались по сторонам, по темным углам всей пустынной пивной, затем остановились на руке в перчатке, прикрывавшей монету.

– Вчера. Приходил тут к нему один. И еще один. – Хозяин пожал плечами. – Я их как следует не разглядел, милорд, Они ушли минут через пять.

– Ваш постоялец не пошел с ними?

Мужчина отрицательно покачал головой.

– Во всяком случае, я этого не видел, милорд. Я слыхал, как он какое-то время копошился у себя наверху. А наутро сделал ноги.

– Вы не заметили ничего необычного в тех, кто к нему приходил?

– Говорили чудно, – пожал плечами мужчина.

Судя по всему, больше из него ничего нельзя было вытянуть. Гарри поднял руку, прикрывавшую соверен, и, развернувшись на каблуках, вышел на улицу. Эрик, передавая ему поводья, облегченно вздохнул.

– Уезжаем отсюда, милорд?

Гарри коротко, отрывисто кивнул и вскочил на Персея. Агенты выследили Дагенема вчера вечером. Этот олух не мог их заметить. По-видимому, в тот же день, до того как его обнаружили, к нему пришли, если верить хозяину пивной, иностранцы. Они либо запугали его так, что он решился бежать, либо угрозами принуждали к чему-то.

К чему?

А это возвращает нас туда, откуда все и началось – на Кавендиш-сквер. О безопасности женщин Гарри более не тревожился. Несколько дней назад шпионы противника исчезли. Наперсток был возвращен, и министерство сняло наблюдение, но Лестер на всякий случай оставался в доме. Теперь беспокойство вызывал только Найджел Дагенем, поэтому Лестер без труда справится со своей задачей. Как, впрочем, справился бы и сам Гарри. Он твердо был намерен, когда это возможно, находиться поблизости от дома на Кавендиш-сквер.

Как, например, и нынче вечером.

Вчера, возле конюшен, Корнелия отказала ему – явно против своей воли, – чем очень рассердила его, и он не стал настаивать. Пусть, сказал он себе, она спокойно поразмыслит обо всем ночью, в одиночестве, и тогда, быть может, пожалеет о своем отказе. Но, думая, что обрекает Корнелию на мучительную ночь без любви, Гарри, однако, понимал – в нем говорило задетое самолюбие. На самом деле это он страдал той ночью от неудовлетворенного желания. Дошло до того, что он уже подумывал, не пойти ли ему в один тайный дом на Халф-Мун-стрит, который он иногда навещал в случае крайней нужды.

Но он туда не пошел. Ожидавшее его там удовольствие впервые показалась ему дешевым и фальшивым. Нынче же ночью он выяснит отношения с виконтессой Дагенем. Желая досадить ему, она причиняет боль не только ему, но и себе самой. Но сперва нужно снова пустить ищеек по следу ее кузена.

Корнелия ушла к себе рано, сославшись на головную боль. Она почти не лукавила, хотя это была не обычная головная боль – очень давило в висках. Она не знала покоя, маялась бессонницей и ни на чем не могла сосредоточиться. И прекрасно знала отчего.

Заслышав легкий стук в окно, она не вздрогнула. Она ждала его. Но, закрыв окно, она, однако, не задернула шторы. Противоречивые действия Корнелии соответствовали ее чувствам: она откинула одеяло и медленно встала с постели. Тело рвалось вперед, к окну, но разум заставлял медлить.

Стук повторился, на этот раз более настойчивый, и Корнелия представила себе Гарри, который, уцепившись за сточную трубу, рискуя упасть, висел над землей. Она живо подошла к окну и подняла раму, затем, отвернувшись, взяла брошенный халат и накинула его на плечи.

Гарри перемахнул через подоконник и бесшумно закрыл окно.

– Благодарю, что впустили, мэм, – сказал он, глядя ей в спину под толстым халатом.

– А я ведь могла уже спать, – заметила Корнелия.

– Я был к этому готов. – На бледном лице ярко светились его зеленые глаза. – У нас с вами осталось незаконченным одно дельце. – Он стянул перчатки и бросил их на стул у камина. Туда же последовали шарф и сюртук. – Глоток коньяку, мне кажется, был бы нелишним.

– Сейчас принесу.

Корнелия спустилась вниз и принесла графин и пару бокалов. Гарри стоял спиной к огню.

Разлив коньяк в бокалы и заняв место на сундуке, Корнелия вопросительно уставилась на Гарри.

Гарри пригубил коньяк и повел бровями.

– Хорошо, начну я. Вы, как помнится, сказали, будто рискуете всем, тогда как я ничем. Поразмыслив над этим, я понял, что и мне есть что терять, Нелл.

– Что же?

Гарри усмехнулся:

– То, что я всегда для себя считал главным… чувство собственного достоинства, свое лицо. Власть над происходящим. – Он посмотрел на Корнелию поверх своего бокала. – Я одержим тобой, Нелл. Ты меня околдовала, я хочу быть с тобой. Меня преследуют твой запах, ощущение твоей кожи, твоих роскошных волос. Ни одна женщина не вызывала во мне таких чувств. Твое тело навсегда оставило на моем свой отпечаток.

Корнелию бросило в жар. Такого ей не говорил никто, и она знала, что Гарри не произносит пустых речей. Это не в его натуре. И его темно-зеленые, горевшие огнем, глаза подтверждали его слова.

– Я ведь тебя почти совсем не знаю. – Она поставила бокал рядом с собой на сундук. – Мне знакомо лишь твое тело, так же как тебе – мое, но кто ты есть по сути, Гарри? Речь не о фактической стороне твоей жизни, ты говорил о своей семье, о своем браке… но этого мало. Это не позволяет увидеть твое истинное лицо. Я не видела тебя в твоем естественном окружении, хотя, надеюсь, теперь, когда мы станем появляться в свете, это случится, и довольно скоро. Однако в тебе есть что-то еще… ты раз обмолвился о каких-то делах, что иногда вынуждают тебя отсутствовать в городе по нескольку дней кряду. Мне кажется, ты вовсе не тот человек, каким стараешься казаться.

Корнелия говорила очень тихо, но в ее голосе слышалась твердая уверенность.

– Я не глупа… и не какая-то молодая простушка, которая могла бы прельститься вниманием искушенного светского мужчины. Я вдова, мать двоих детей, и я несу за них ответственность. Я не могу позволить себе легкомысленно пренебречь своим долгом лишь ради удовлетворения плотской страсти.

Она прерывисто вдохнула, взволнованная близостью Гарри, его страстным взглядом, искрящимся в воздухе напряжением от предчувствия того, что может произойти.

Гарри не шелохнулся. Он смотрел в глубь бокала, раскачивая его в руке. Впервые он почувствовал ненависть к своей покойной жене. Анна сделала для него невозможным любые другие отношения с женщинами, помимо легкомысленных и мимолетных связей. Как бы ни стремился он к чему-то настоящему, что могло бы вырасти из эфемерных наслаждений страсти, – это оставалось ему недоступно. Он не мог сказать женщине, неподвижно сидевшей перед ним на сундуке – такой откровенной и правдивой, что хочет остаться с ней навеки, что им более нет нужды таиться по ночам. Он не мог ей сказать, что в один прекрасный день они смогут жить в законном браке, и он сможет стать отцом ее детям.

Скорее всего двоюродная бабка права, и где-то есть такая женщина, которая могла бы, бросив вызов всему обществу, выйти замуж за Гарри Бонема, но из слов Корнелии ясно, что эта женщина не она. Старый скандал ее уничтожит. Она потеряет детей. Он знал, ей противно таиться, но ему нечего предложить ей, кроме этих ночей и обещания хранить тайну. Гарри поставил бокал и с трудом проговорил:

– Прости, любимая, но я не могу дать тебе то, что ты хочешь. – Он развел руками в беспомощном жесте. Глаза на его вмиг осунувшемся лице потухли.

– Но почему? – спросила Корнелия. Ей хотелось бы выкрикнуть эти слова, но они вырвались из ее груди жарким шепотом. – Скажи мне, Гарри! Почему? – повторила она, хотя знала, что спрашивать его об этом бессмысленно. Он не ответит.

Он отрицательно покачал головой.

– Мне надо уходить.

Но Корнелия не могла отпустить его. Ее разум молчал, и сейчас она подчинялась лишь голосу сердца и страсти. Пусть только он останется… а там будь что будет!

Она остановила его, выбросив вперед руку.

– Нет! – прозвучал ее голос, полный силы и решимости. Она медленно поднялась и устремилась в его объятия.

Дрожь, казалось, не оставляла Найджела с того самого момента, как он сбежал из «Георгия и дракона». Его нынешнее пристанище оказалось даже хуже предыдущего, и в довершение всех бед Найджел понимал, что придется отвыкать от бренди, который помогал ему забыться.

Он никак не мог взять в толк, чего это им далась такая до нелепости обычная вещь, как наперсток. Он как-то видел этот наперсток у Корнелии на пальце. Раз даже почувствовал его, когда Корнелия сжала его руку, но как его теперь достать?