Текст книги "Любимая"

Автор книги: Джейн Фэйзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Она судорожно сглотнула и, казалось, впервые рассмотрела его мощную мускулатуру. Господи, какой же он большой! Только круглый дурак может надеяться, что справится с ним… Конечно, такая возможность есть, но абсолютно никакой уверенности. А если она проиграет, то целиком будет в его власти.

А его поцелуи… Боже праведный! Умом она ненавидела этого человека, а тело… тело жаждало объятий.

– Да пропадите вы пропадом, граф Стоунридж! – Тео повернулась и вскочила в седло.

Граф стоял и смотрел, как она направила лошадь прямо в закипающие у берега волны. Он покачал головой, в равной степени будучи удивленным и раздраженным. Ну и жизнь у него будет с женой, которая предпочитает выяснять отношения в кулачном бою!

Сильвестр нагнулся, чтобы поднять ее жакет и свой сюртук, стряхнул с них песок и положил на плоский выступ скалы. Затем он уселся рядом, вытянул ноги и сощурился от солнца, когда смотрел, как его строптивая кузина пустила кобылу в сумасшедший галоп вдоль берега.

Когда она направила лошадь к входу в бухточку, граф резко выпрямился. Не собирается же она пуститься в море? Сильвестр даже привстал, чтобы закричать ей, но тут увидел, как Тео достигла песчаной косы футах в двенадцати от берега и, окруженная сверкающим ореолом мелких брызг, двинулась вдоль косы легкой рысью.

– Отчаянная цыганка! – Он снова уселся на камень, закрыв глаза, подставил лицо солнцу и стал ожидать возвращения Тео.

Она скакала до тех пор, пока ее раздражение не улетучилось. Лошадь под ней бежала с видимым удовольствием, весело резвясь на мелководье. Морские волны ритмично набегали на песок, но здесь, в защищенной от ветра бухточке, поверхность моря была гладкой, как зеркало, и солнце жгло затылок и спину юной всадницы.

Тео обернулась и посмотрела на берег. Сильвестр Джилбрайт все еще был там, и его поза ясно говорила о том, что он никуда не торопится. Не будет же она до бесконечности скакать по бухточке!

Повернув кобылу, Тео вернулась на берег. Костюм ее промок до пояса, в сапожках хлюпала вода, а рубашка прилипла к вспотевшей спине. Шпильки где-то потерялись, и косы рассыпались по плечам.

Тео подъехала к тому месту, где полулежал граф, откинувшись на сложенные за затылком руки.

– Вы отвратительны, я вас ненавижу, – заявила Тео.

– Неужели?

Граф открыл глаза и лениво покосился на Тео.

– Может быть, вы будете любезны вернуть мне жакет? – ледяным тоном проговорила она.

Сильвестр покачал головой:

– Подойдите и возьмите сами, цыганочка.

– Будьте вы прокляты!

Она повернула лошадь и поскакала прочь.

– Она начала повторяться, – пробормотал граф, усаживаясь на лошадь и направляясь вслед за Тео. Расстояние между ними быстро сокращалось, несмотря на то что Тео пригнулась к шее своей кобылы и всячески подгоняла ее. Но ее лошадь выдохлась, и Тео бросила попытки вырваться вперед. Она отпустила поводья и дала своей лошади возможность скакать, как ей вздумается.

Тем временем граф поравнялся с Тео. Она искоса взглянула на него и, к крайнему своему удивлению и неудовольствию, обнаружила, что он смеется. Тео заметила блеск в его глазах, а на губах многозначительную ухмылку. Она снова пришпорила свою лошадь в отчаянной попытке оторваться от графа.

Сильвестр взял в зубы поводья своей лошади, наклонился и легко снял Тео с седла. К его удивлению, сделать это при ее посадке оказалось нетрудно. Затем он остановил ее лошадь и пристроил свою пленницу на седле перед собой.

– «Приехал юный Лохинвар на боевом коне. В краях сих лучшего коня никто не видел и во сне», – процитировал граф. – И не вздумайте в очередной раз посылать мне проклятия, кузина, а то мне придется применить карательные меры.

И с этими словами он крепко прижал Тео к груди. Его жеребец под тяжестью двух седоков начал тяжело дышать, тогда как лишившаяся наездницы кобыла радостно фыркала и рыла копытами песок.

Тео оцепенела. Пальцы графа скользили по ее лицу, прослеживали линии ее щек, шеи, губ.

– У вас очень привлекательная внешность, милая цыганочка. Но я не могу ее оценить в полной мере, когда вы постоянно шипите и плюетесь, а ко всему прочему все время пытаетесь свалить меня с ног.

Он, улыбаясь, ухватил ее за подбородок и чуть наклонился.

Тео пыталась сопротивляться, но все ее усилия были тщетны. Тело ее больше не повиновалось разуму. В жилах бешено пульсировала кровь, солнце обжигало сомкнутые веки. Руки графа скользили по ее телу, ощупывая набухшие под тонкой рубашкой груди. Кроме рубашки, на Тео ничего не было, и он легонько покручивал ее маленькие соски.

Затем он расстегнул пуговицы и проник под тонкую ткань. Со слабым стоном Тео прильнула к нему и, дрожа всем телом, обхватила его шею рукой, подтягивая его еще ближе и жадно отвечая на его поцелуи.

Граф медленно, неохотно оторвался от ее губ, поднял голову и посмотрел ей в лицо. Рука его продолжала ласкать ее грудь.

Глаза Тео были открыты, в них светилась страсть… страсть и смущение.

– А вам действительно надо носить только рубашку, – все еще улыбаясь, заметил граф. – В таком виде вы привлекательны просто до неприличия.

Тео глубоко вдохнула и попыталась усесться прямо, но его хватка стала жестче, он не прекратил свои ласки, и со слабым стоном Тео уступила.

– Ну? Разве это не приятнее, чем все время мне угрожать? – поддразнивая Тео, пробормотал Сильвестр.

– Это был вызов, а не угроза, – заявила Тео, выведенная из состояния транса его тоном и неприятным чувством, что этот невыносимый Джилбрайт так ненавязчиво и естественно возобновил свои ухаживания.

Да, она проявила слабость, переоценила собственные силы, а на самом деле оказалась беспомощной, как новорожденный младенец. Тео высвободила руку, толкнула графа в грудь и заморгала от яркого солнечного света, бившего прямо в глаза. Голова у нее кружилась. Черный жеребец графа беспокойно дернулся, и Тео неизбежно свалилась бы на землю, если бы Сильвестр не поддержал ее за талию. Он хохотнул, но сказал серьезно: – Я с удовольствием принял бы вызов, но это плохой способ решения проблем. Вам стоит об этом помнить, кузиночка… особенно если мы собираемся какое-то время жить под одной крышей.

– Я бы на это особенно не рассчитывала, – заявила Тео просто потому, что ей нечего было сказать.

Она выскользнула из-под его руки и соскочила на землю.

– Почему же это? – Граф поднял бровь и удивленно посмотрел на нее.

И действительно, почему? Что может ему помешать? Ее мать, кажется, очарована им, а сама Тео никак не научится держать язык за зубами. Все ее тело горело огнем, каждый кусочек кожи стал повышенно чувствительным. А этот несносный Джилбрайт, словно ему все было заранее известно, с неотрывным вниманием смотрел на ее грудь, и Тео чувствовала, как под этим пристальным взглядом поднимались ее соски, набухали и становились упругими.

– Советую вам в будущем носить блузку, – спокойно проговорил граф. – Или не снимать жакет… до тех пор, пока вы не будете готовы платить по основному счету, выдав аванс.

– Вы с самого начала нашего знакомства ведете себя как грубиян, – проговорила она, дрожа от вновь вспыхнувшего гнева. – Возможно, тогда этому и было какое-то оправдание… вы ведь не знали, кто я. Но теперь должна сказать вам, Стоунридж, что вы законченный наглец и самодовольный хлыщ!

Тео вскочила на свою кобылу и поехала вдоль берега к широкой дороге, которая вела к скале.

Сильвестр скорчил гримасу: шаг вперед, два назад. В этой девушке было нечто, что пробуждало самые низменные инстинкты. Она была чертовски задиристой, и это вызывало в нем желание подчинить ее своей воле. Но если отбросить ее ребячливость, в этой девушке было нечто такое, что воспламеняло графа, и он готов был побиться об заклад, что Тео будет потрясающей партнершей в страсти… при умелом руководстве.

Граф следил, как она удаляется по дорожке, и весь трепетал при воспоминании о ее груди и страстной реакции на его поцелуи. Разрази его гром, но он вышколит свою строптивую кузину!

Сильвестр поехал назад к тому месту, где на скале все еще лежала их одежда. Ему подумалось, что чувства Тео сейчас в таком же смятении, как и его собственные. Ее пылкая натура не пугала графа. Гораздо труднее было бы преодолеть безразличие. Так что, по-видимому, он избрал правильную тактику по отношению к кузине.

Граф спешился и подобрал одежду. Помнится, Тео что-то запихивала в карман – пакет с яблочными тарталетками. Ага, она их забыла! И граф не колеблясь съел их перед тем, как снова усесться в седло. Когда он подъезжал к усадьбе, из розария показалась леди Илинор с садовыми ножницами в руках и корзинкой желтых и белых роз.

– Лорд Стоунридж! – приветливо воскликнула она. – Как мило, что вы приехали.

Он снял шляпу, спешился и пошел рядом с леди Белмонт.

– Мне надо вернуть жакет и шляпу леди Тео, миледи.

У леди Илинор глаза полезли на лоб.

– Объяснитесь, милорд!

Граф обезоруживающе улыбнулся:

– У нас вышла небольшая… размолвка. И кузина весьма поспешно уехала.

– Но ради всего святого, что она делала без жакета и шляпы?

Леди Белмонт сверлила графа глазами, хотя в голосе ее звучало едва заметное любопытство.

– Кузина вызвала меня на кулачный бой, миледи. – На этот раз улыбка его была грустной. Леди Илинор перевела дыхание.

– Уверена, что вы не приняли этот вызов.

– Вообще-то да. Кузина была вынуждена взять его назад. И теперь она на меня в обиде.

– О, это все Эдвард! – проговорила леди Илинор, покачав головой. – Это он обучил Тео всей этой чепухе, когда они были еще детьми, и всякий раз, когда он бывает здесь, они практикуются в борьбе друг с другом.

– Эдвард?

– Жених Эмили, Эдвард Ферфакс. Ферфаксы – наши соседи, и дети знали друг друга с пеленок. Я думала, что Эдвард и Тео поженятся, но они посовещались между собой, и вот я узнаю, что Эдвард помолвлен с Эмили. – Она слабо улыбнулась. – Я уверена, что это правильное решение, но до сих пор не могу понять, что привело эту троицу к такому заключению, да к тому же столь внезапно.

– А где сейчас мистер Ферфакс?

– Лейтенант Ферфакс. Он под знаменами герцога Веллингтона, – ответила леди Илинор, бросив на него быстрый взгляд. – Вы ведь тоже были на войне, сэр?

– Да… и потом двенадцать месяцев в плену у французов, – отрывисто ответил граф. Леди Илинор кивнула.

– Итак, вы отговорили Тео от поединка, и теперь она на вас сердита.

– Вот именно, миледи. Она меня вообще недолюбливает. Просто не могу понять, что я такого сделал, чтобы вызвать такое отношение.

– Очевидно, вы с Тео встречались раньше?

– Да… и встреча была не самой теплой, – нахмурившись, согласился граф.

Леди Илинор снова взглянула на него. Стоунридж сдерживал нетерпение, все время стараясь идти с ней в ногу. Он явно чувствовал себя неловко, и это сказывалось в каждом его жесте. Какая-то глубоко засевшая боль, казалось, терзает его. Леди Илинор все еще не могла решить, нравится он ей или нет. Скорее да… или по крайней мере это выяснится при более близком знакомстве. Он, безусловно, привлекателен, а Тео как будто этого не замечает.

– Вам надо кое-что усвоить относительно Тео, – проговорила она как о чем-то само собой разумеющемся. – Этот дом, имение и люди – часть ее самой, как было у ее отца и деда. Ни ее сестры, ни я сама никогда не сможем этого понять. Тео была любимицей деда и чувствует себя обязанной продолжать его дело. Вы же, сэр, для нее чужак, вмешивающийся не в свои дела. Вы посягаете не более и не менее как на зов крови, текущей в ее жилах.

Сильвестр молча прислушивался к ее голосу, как к голосу своей совести. Предположим, он скажет этой женщине правду… что ни одна из них не была предана или забыта старым графом. Но почему он должен восстанавливать справедливость по отношению к памяти старого графа за счет своего будущего? Этот хитрый старик заварил кашу… и тем самым поставил их всех в крайне сложное положение.

– Но я хочу изменить это положение вещей, леди Бел-монт, – проговорил он спустя минуту. – Я предлагаю вашей дочери остаться здесь и увидеть, как се наследство переходит в руки ее собственных детей.

– Да. И это мне представляется отличным выходом, – заметила леди Илинор, останавливаясь, чтобы обрезать ветку живой изгороди. – Но Тео, возможно, этого еще не понимает. А у меня нет времени, чтобы убеждать ее.

Граф подавил раздраженное восклицание и, взяв себя в руки, отрывисто проговорил:

– Может быть, вы походатайствуете за меня, миледи?

Леди Илинор остановилась и пристально взглянула на него из-под полей соломенной шляпы, украшенной цветами. Затем твердо сказала:

– Нет, граф. Вы должны сами за себя постоять. Граф поспешил исправить свою ошибку:

– Я понимаю. Прошу простить мою дерзость.

Он поклонился, прикоснувшись к своей шляпе. В глазах у него была грусть.

Леди Илинор тут же решила, что он ей все-таки нравится. И как привлекательны эти морщинки вокруг глаз! Она улыбнулась и взяла его за руку.

– Я ни в коей мере не виню вас, сэр. Когда речь идет о Тео, разумный человек пускает в ход все свои средства.

– В таком случае я тоже попробую так поступить, – сухо заметил граф.

Леди Илинор проследила за его взглядом. По дорожке навстречу им спускались Тео и Рози. Внезапно девочка рванулась вперед и упала на колени перед клумбой. Тео присела рядом с ней на корточки.

– Опять червяки, – вздохнула леди Илинор, – или на этот раз улитки? Никак не могу свыкнуться с увлечениями Рози.

Тео встала и взглянула на мать и ее спутника так, словно увидела их в первый раз. Сильвестр решил было, что она развернется и уйдет, но, вероятно, из уважения к матери Тео направилась к ним.

Она переоделась в простенькое полотняное платье, но более приличное, чем ее холщовый наряд, который был на ней при ловле форели. Тем не менее вид вполне соответствовал сельской местности. Шляпы на ней не было, а волосы были собраны в одну иссиня-черную косу. Граф наблюдал, как она приближалась и как колыхалось при ходьбе ее платье.

– Боже мой, лорд Стоунридж, какая приятная неожиданность! – проговорила она, подойдя ближе. Глаза ее блестели васильковой синевой на загорелом лице. – Признаюсь, я не ожидала снова сегодня с вами встретиться.

– Вы оставили на берегу свои жакет и шляпу, – проговорил граф, вручая ей названные вещи. – Я думал, что они могут вам еще понадобиться… по крайней мере жакет, – многозначительно добавил он. – Но вижу, вы и без меня вышли из положения.

Граф рассчитывал на примирение, но поведение Тео было столь вызывающе насмешливым, что он готов был немедленно наказать ее, напомнив о том, что произошло между ними нынче утром и как она реагировала на повышенное внимание с его стороны. Граф намеренно откровенным взглядом обозрел ее всю, и его вполне удовлетворило, что щеки Тео слегка порозовели. Но она быстро оправилась.

– У меня нет особой надобности в этом жакете, милорд. Но я благодарна вам, потому что в кармане есть нечто важное. Рози, у меня для тебя яблочные тарталетки от миссис Вудз.

– О, – смущенно проговорил Сильвестр, – боюсь, что я их съел.

– Вы их съели? – Тео удивленно посмотрела на него. – Но они предназначались для Рози!

Сильвестр почесал в затылке и выглядел так смущенно, что леди Илинор с трудом сохраняла серьезный вид.

– Я прошу прощения, но они выглядели столь заманчиво, и еще я надеялся, что вы забыли про них.

Граф посмотрел на Рози, которая в свою очередь уставилась на него сквозь очки с выражением недоуменного любопытства.

– Простите меня, леди Розалинда… Оба они выглядели ужасно нелепо: девочка ко всему прочему держала в своей ладошке пригоршню улиток.

– Я, право, очень сожалею. Я не знал, что это для вас.

– Ничего страшного, – весьма серьезно ответила Рози. – Мне ведь их никто не обещал. Вероятно, это должно было быть сюрпризом.

Сильвестр заморгал.

– Вы говорите так, чтобы меня успокоить? Тео рассмеялась:

– Да, как хорошо воспитанная девочка!

– О!

Граф на самом деле казался опечаленным.

– Успокойтесь, – проговорила Тео. – Мы с Рози сходим сегодня в «Зайца и гончих» и попросим у миссис Вудз еще тарталеток.

– Это мое дело, – заявил Сильвестр, усаживаясь на лошадь. – Мало признаться в ошибке, надо ее исправить. – Он приподнял шляпу. – Всего хорошего, леди Белмонт… кузина Тео… Рози.

– Пока, – беззаботно проговорила Рози. Она полностью сосредоточилась на содержимом своей ладошки. – О… – сказала она вдруг, посмотрев на графа. – А вы не будете торопить нас с переездом? Мне надо перевезти мой музей, а это может занять много времени, потому что все надо тщательно запаковать и перенести на руках до подъездной дорожки.

– Рози! – воскликнула леди Илинор. Теперь настала очередь графа рассмеяться.

– Нет, кузиночка, я ни в малейшей степени не заинтересован в том, чтобы вы покидали усадьбу. Я уверен, что мы сможем жить в мире и согласии столько, сколько понадобится. Не так ли, кузина? – И он одарил другую сестру игривой улыбкой.

– Это еще надо проверить, сэр, – возразила Тео без всякой уверенности.

Глава 5

Дверь в спальню графа Стоунриджа была открыта. Тео остановилась перед ней в коридоре. Она не раз бывала в этой комнате, особенно в те дни, которые предшествовали смерти старого графа. Она в подробностях изучила искусную резьбу на столбиках кровати, могла мысленно проследить ее завитки и изгибы, по которым пробегала ее рука во время бесконечных бдений у постели умирающего. Она помнила богатый змеящийся узор на расшитом драконами балдахине, такими же, что были изображены на китайском ковре. Ей казалось, что она помнит каждую деталь панельной обшивки, каждую черточку лепного потолка.

Когда она вошла и огляделась, комната оказалась пустой. Обстановка осталась той же, и все же что-то в ней неуловимо изменилось. Дух деда больше не обитал здесь, исчез слабый запах болезни и старости. Вокруг были разбросаны личные вещи новоявленного графа: серебряные гребешки для волос на туалетном столике, ящик для обуви рядом с платяным шкафом, незнакомые книги на полках.

Взгляд ее упал на портрет отца в военной форме. Он висел над камином против кровати, чтобы дед мог видеть его всякий раз, как просыпался. Он как-то сказал Тео, почему повесил его там. Пусть сын будет первым, кого он видит, просыпаясь по утрам, и последним перед отходом ко сну. Теперь портрет висел перед безразличным взором одного из Джилбрайтов.

Гнев и бессилие, неразрывные с печалью и преследующие Тео во все эти дни, вспыхнули снова, перехватили горло, огненным обручем сдавили голову и наполнили глаза горькими слезами. Она сделала еще шаг по направлению к портрету. Виконт Белмонт улыбался ей своими голубыми глазами, чистыми, как омытые дождем горные озера. Правая рука его покоилась на эфесе шпаги. Тео пыталась оживить воспоминания о лице и голосе отца. Она припомнила руки, обнимавшие ее, когда отец сажал ее на пони. Ей казалось, что она вот-вот вспомнит его голос, когда он называл ее сорванцом Тео…

– Чем могу служить, кузина?

Она оглянулась на чуть ироничный голос графа. Она не имела права находиться в его комнате… больше не имела… без приглашения нового хозяина. Тео посмотрела на него невидящими глазами, в которых отражался не Сильвестр Джилбрайт, но воплощение и причина ее скорби и гнева.

Она выставила вперед руки, желая остановить его и проскочить мимо.

– Эй, не так быстро! – Граф поймал ее за руку и развернул к себе лицом. – Что вы делали в моей комнате, Тео?

– А как вы думаете, что я здесь делала, милорд? – поинтересовалась она. – Воровала! Или, может быть, шпионила?

– Не говорите глупостей, – резко оборвал ее граф. – Вы искали меня.

– А зачем мне вас искать? – проговорила Тео, давясь слезами. – Я была бы счастлива никогда больше не видеть вас, лорд Стоунридж.

Сопение Сильвестра показало ей, что она зашла слишком далеко. Но ей это было безразлично. Ее внезапно охватило слепое желание во что бы то ни стало причинить боль этому человеку. Она вырвала руку и оттолкнула графа в сторону.

Но Сильвестр ухватил ее за косу и не дал идти дальше.

– Нет, так не пойдет! – разъяренно проговорил он. – Я до смерти устал от вашей грубости. Чем, черт возьми, я ее заслужил?

– Вам и не надо ничего делать… кроме того, что вы есть! – воскликнула Тео. – А если вы бесчувственны, чтобы понять это, сэр, позвольте сказать вам, что это портрет моего отца и что он висит теперь в вашей комнате!

Удивленный, он обернулся, чтобы взглянуть на портрет, и выпустил ее косу. Тео воспользовалась этим и почти бегом покинула комнату, потому что боялась расплакаться.

Граф тихонько выругался, но не сделал попытки последовать за ней. Он рассматривал портрет, жалея, что не сделал этого раньше и тем самым не предотвратил сцену.

Сильвестр позвал Фостера.

– Перенесите портрет виконта Белмонта в комнату леди Тео, Фостср, если, конечно, его не захочет взять себе леди Илинор.

– У леди Белмонт есть портреты покойного виконта, милорд, – сообщил дворецкий. – Но я уверен, леди Тео оценит ваше решение.

– Да… возможно, – пробормотал граф.

Покончив с этим вопросом, он вернулся к мыслям о том, что же делать с Тео. Он пробыл в доме два дня, и всякий раз, когда ей не удавалось избежать его, она была непереносимо груба. До сих пор он не смог уговорить ее объехать с ним имение. Едва ли это кончится добром. Возможно, хитрый старый дьявол, ставя это дурацкое требование, знал, что посмеется над своим неизвестным, но ненавистным ему наследником.

Сильвестр размашисто прошагал через раскрытые двери гостиной на длинную каменную террасу. Вероятно, так оно и есть, а он попался в ловушку из-за своей жадности… из-за нужды, поправил он себя, усаживаясь на низенькую стенку, отделяющую террасу от зеленой лужайки.

И это не была просто нужда в деньгах. Ему нужна цель, свое место и дело в этом мире, где он мог бы проявить все свои таланты. В самом начале войны он пошел в армию. Нынешняя битва с Наполеоном не была простой стычкой с не нюхавшими пороха оборванцами революционерами. Пятнадцать лет армии были его жизнью. В ней были женщины, несколько приключений, но лишь как часть пьянящего возбуждения войны, лишений и страстного упоения победой. Он не чувствовал желания жениться или обзавестись детьми. Последние несколько лет после смерти Кита Белмонта он знал, что унаследует и титул, и Стоунридж, и был не прочь подождать с браком и детьми.

А потом была Вимьера… двенадцать месяцев в грязной французской тюрьме в Тулузе. Потом военный суд.

Он вскочил и принялся ходить по террасе. Его обвинили в трусости. Он подал в отставку под предлогом затянувшихся последствий ранения в голову, хотя все знали истинную причину. И все отвернулись. Этого он не смог вынести. Вернуться на Пиренейский полуостров он также не мог, потому что слухи бежали впереди него. У него не хватило отваги встретиться с унижением лицом к лицу.

Он не помнил, что тогда произошло, поэтому не мог и защищаться.

Джерард сказал, что спешил с подкреплением… что он не медлил… Но черт подери, если это так, как Сильвестр оказался в окружении? Он полагался на помощь так же, как и его солдаты… он думал…

Сильвестр прижал пальцы ко лбу. Ему показалось, что кожа на висках угрожающе натянулась. О чем же он думал? Он не мог ничего ясно вспомнить о том ужасном дне, и все же что-то мелькало в мозгу, как тень знания.

– Что-нибудь не так, лорд Стоунридж?

Мягкий голос леди Илинор ворвался в нарастающее по спирали смятение мыслей. Сильвестр растерянно посмотрел на нее, массируя виски.

– Вы неважно выглядите, – сказала леди Илинор и быстро подошла к нему.

Она положила свою ладонь ему на лоб. Кожа была липкой от пота, а сам он бледен, как призрак. Глаза утратили холодный блеск и затуманились болью, которую леди Илинор почувствовала в нем с самого начала.

Стараясь успокоиться и прекратить бесполезные попытки вспомнить что-либо, граф замотал головой. Озабоченное выражение лица леди Илинор помогло ему преодолеть замешательство, и он с благодарностью почувствовал, как слабеет напряжение в висках. На этот раз он избежал агонии.

– Все в порядке, благодарю вас, миледи, – проговорил граф с вымученной улыбкой. – Неприятные воспоминания – вот и все.

Леди Илинор не настаивала.

– Тео еще не представила вам управляющего, мистера Бомонта?

– Ваша дочь, миледи, не сказала ни одного вежливого слова за последние три дня, – едко

ответил граф. – И разумеется, не оказала мне никакой помощи в ознакомлении с имением. Должен сказать, что начинаю терять терпение.

– Что ж, возможно, это и к лучшему, – задумчиво проговорила леди Илинор. – Тео нужен шок, чтобы выйти из ее теперешнего состояния.

Она наклонилась и вырвала сорняк из грядки.

– Мне кажется, я вас не понимаю, леди Белмонт. Леди Илинор выпрямилась и стала разглядывать вырванную траву с вниманием, которого та вряд ли заслуживала.

– Тео еще не оплакала полностью смерть деда, лорд Стоунридж, и, боюсь, она будет сама не своя, пока ее что-то не встряхнет. Полагаю, мы достаточно щадили ее.

– Я все еще не уверен, что понимаю вас. Сильвестр чувствовал, что ему дают ценный совет, но не знал, как им воспользоваться. Леди Илинор улыбнулась:

– Слушайтесь своей интуиции, лорд Стоунридж, и увидите, к чему это приведет.

– Мама, пришла швея! – На террасе появилась Эмили. – Она принесла образцы новых гардин, и есть один, который мне особенно… О, доброе утро, лорд Стоунридж! Извините, что прервала вас. – Она мгновенно превратилась в светскую даму, когда отвешивала ему легкий поклон. – Я не видела, что вы беседуете с мамой.

– Ради Бога, не извиняйтесь, кузина, – отвечал граф, возвращая поклон. – Мы с вашей матушкой просто коротаем время.

Леди Илинор взяла дочь под руку, улыбнулась графу и чуть заметно кивнула, словно говоря: теперь вы знаете, что делать.

– Встретимся за чаем, лорд Стоунридж.

Сильвестр смотрел им вслед. Леди Белмонт, кажется, думает, что она высказалась предельно ясно, но он никак не мог угадать, что скрывается за ее словами.

Граф пересек лужайку, намереваясь пройти к уже знакомой скале в надежде, что морской воздух и свежий ветерок принесут ему озарение. Но не сделал он и двадцати шагов, как споткнулся о пару одетых в грубые чулки ног.

– Ну вот! Из-за вас я его упустила. Из-под куста вылезла возмущенная Рози и уставилась на графа. В стеклах ее очков играло солнце.

– Из-за вас я его упустила, – повторила она.

– Кого?

– Кузнечика. Они трут задними ногами одна о другую, и получается стрекотание. Я очень хотела поймать его для своего музея.

Сильвестр нахмурился, видя, как юная представительница семейства Белмонтов косится на него.

– О, прошу прощения, но твои ноги торчали, словно капкан.

– Ага, только простаки не смотрят, куда идут, – проговорила девочка и снова нырнула под куст.

Сильвестр поднял глаза к небу. Ну и язычки у этих двух сестричек! Две другие, не в пример первым, вежливы и обходительны, как и полагается благовоспитанным леди. О, почему судьба не послала ему одну из них?

– У тебя нет оснований быть невежливой, – обратился граф к торчащим ногам.

– А я вовсе не невежлива, – донесся приглушенный ответ. – Ведь в ловушки попадают простаки. Их и ставят на простаков. Иначе их так не называли бы.

– На это трудно что-либо возразить, – нехотя согласился граф. – Тем не менее, дитя мое, ты могла бы сказать это более любезно.

И, покачав головой, Сильвестр продолжил свой путь.

Тео за чаем не появилась, но ее отсутствие, казалось, никого не огорчило.

– Думаю, что ей оказал гостеприимство кто-нибудь из фермеров, милорд, – пояснила Кларисса в ответ на вопрос графа. Тон ее был несколько холоден, так как, по мнению Клариссы, граф не имел права спрашивать, где ее сестра. Да они словно сомкнули ряды, эти Белмонты!

– Тео везде чувствует себя как дома. Так было всегда… еще с тех пор, когда она была совсем маленькой девочкой, – добавила Эмили.

– Понимаю. – Нахмурившись, граф перевел взгляд на стоявшее перед ним блюдо. – Позвольте предложить вам ветчины, леди Белмонт?

Пока Сильвестр сидел за столом, вел светскую беседу и с видом ангела-хранителя семейства нарезал ветчину, его деятельная кузина занималась делами, имеющими целью поддерживать имение в должном состоянии и не терпящими отлагательства.

Беря тонюсенький ломтик ветчины, леди Илинор заметила напряженность его взгляда и подергивающуюся щеку. Нетрудно было догадаться о направлении его мыслей. Выйдет Тео за графа Стоунриджа или нет, имение больше не принадлежит ей, и леди Илинор подозревала, что его новый владелец собирается недвусмысленно дать понять это ее дочери.

Тео не вернулась и к тому времени, когда пора было одеваться к обеду, и леди Илинор почувствовала некоторую тревогу.

– Леди Тео не говорила сегодня утром, куда она собирается, Фостер? – спросила она, пересекая холл и направляясь к себе наверх.

– Мне кажется, нет, миледи. – Фостер зажег канделябр у входной двери. – Вы беспокоитесь, миледи?

Сильвестр слышал ее вопрос, когда выходил из библиотеки.

– Нет, конечно, нет, – ответила леди Илинор уверенным тоном, который не убедил ни графа, ни дворецкого. – Тео часто уходит на целый день. Только обычно… – Она покачала головой. – Обычно она присылает записку, если собирается задержаться.

Сильвестр подождал, пока она поднимется и уйдет к себе, и затем спросил;

– Есть ли основания для беспокойства, Фостер? Не послать ли людей на поиски?

– Не стоит, милорд. Все знают леди Тео. Если с ней, не дай Бог, что-нибудь случится, нам сразу же сообщат.

– Но она могла упасть с лошади, – предположил его светлость.

– Возможно, милорд, но маловероятно.

Фостер повернулся к двери, ведущей на кухню. Сильвестр вздохнул. Ясно было, что дворецкий не хочет делиться семейными заботами с посторонним.

Дворецкий не хочет, управляющий не хочет, домоправительница тоже. А что до арендаторов и жителей деревни, они обращали на графа не больше внимания, чем на залетевшую в окно муху.

Он пошел наверх, где Генри раскладывал его вечернюю одежду.

Камердинер взглянул на его светлость и сразу понял, что момент для разговора неподходящий. Когда у майора Джилбрайта такой взгляд, умнее будет помолчать. Слуга налил в тазик горячей воды и принялся чистить темно-синий сюртук и кремовые штаны, пока граф смывал дневную пыль и надевал чистую сорочку.

– Генри, как ты находишь местных жителей? – неожиданно спросил граф, влезая в штаны.

– Нахожу их? Что вы имеете в виду, сэр? – Генри передал его светлости белоснежный галстук. – Ваша алмазная заколка, сэр.

– Благодарю.

Сильвестр пришпилил концы галстука и критически осмотрел себя в зеркале перед тем, как надеть сюртук.

– Находишь ли ты их дружелюбными?

– В пивном баре гостиницы, сэр, люди достаточно дружелюбны, – ответил Генри, все еще не понимая, к чему клонит граф.

– А в доме?

– Пожалуй, они немного насторожены, – ответил Генри, разглаживая сюртук на плечах хозяина. – У Вестона отличный вкус, он подошел бы вам больше, чем Штольц.