Текст книги "Любовь на Рейне"

Автор книги: Джейн Эрбор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 8

Когда Крис закончил свой рассказ, снова пошел дождь, рассыпавшийся о землю крупными похожими на монеты каплями. Официантки кинулись убирать складные солнцезащитные зонтики, заносить внутрь кафе мороженое и напитки посетителей, и Вирджиния даже порадовалась этой перемене погоды, предоставившей ей дополнительное время для того, чтобы хотя бы отчасти вникнуть в чудовищный смысл услышанного.

Оказавшись внутри помещения, они снова сели за столик.

– Вы не против, если я вкратце перескажу то, что услышала от вас? – наконец спросила она глухим, бесцветным голосом. – Итак, эти мужчины в баре, никого из которых вы прежде не знали, разговаривали и шутили между собой по-немецки, покуда не заметили, что вы прислушиваетесь к их беседе. Тогда они пригласили вас в свою компанию и один из них, неплохо говоривший по-английски, перевел вам содержание их разговора. Суть сказанного им сводится к тому, что Ингрэм Эш якобы затеял тщательно спланированную игру. Замысел его заключается в том, чтобы, оставаясь управляющим моего имения, постепенно склонить меня к мысли о целесообразности вступления с ним в брак по расчету. В результате подобного шага он смог бы стать полноправным владельцем имения, которое, по общему мнению, Эрнст Раус именно ему намеревался оставить после своей смерти. Так? Вы уверены, что именно это они и сказали? Ведь вы пока не очень сильны в немецком.

– При чем здесь мой немецкий? Я же сказал вам: тот парень, который говорил по-английски, чуть ли не по буквам изложил мне эту историю, подав ее как своего рода местную сенсацию. Но коль скоро во всей этой истории нет ни единого слова правды, не лучше ли перестать терзать себя сомнениями и постараться вообще выкинуть ее из головы?

– Не так-то это просто, тем более, когда слухи касаются тебя лично, – проговорила Вирджиния и, презирая себя за собственное любопытство, почувствовала, что не может не задать еще один вопрос. – Рассказывая мне эту историю, – тщательно подбирая слова промолвила она, – вы сказали, что, если верить этим вашим приятелям из бара, Ингрэм в своих поступках руководствовался исключительно… деловыми соображениями, поскольку… и в этом месте замолчали. Почему?

– Вам обязательно надо спрашивать меня об этом? О Бог ты мой, должен же быть какой-то предел в вашем стремлении к самоистязанию!

– Мне надо знать, почему они были так уверены – или по крайней мере заявляли, что это так.

– Ну почему-почему. Из-за Ирмы, разумеется. Потому что в нормальной обстановке Ирма Мей едва ли позволила бы Эшу в общении с вами выйти за рамки сугубо деловых отношений, однако ради той выгоды, которую он сможет извлечь из этой сделки, она была бы готова впоследствии закрыть глаза на интимные подробности и договориться с ним, разумеется, уже на своих условиях. Ну вот, теперь вы и это знаете – все знаете, а потому только себя вините за то, что я вам об этом рассказал, – с нарочитым вызовом добавил Крис.

– Что я и делаю, – согласилась Вирджиния. – Но мне еще много что надо узнать.

С этими словами она встала из-за стола; Крис последовал ее примеру.

– Вы как будете возвращаться? – спросил он. – Если вас устроит «лендровер», я бы мог подбросить вас до дому.

– Спасибо, – кивнула Вирджиния, готовая было принять его предложение, однако, как только они повернулись к выходу, дверь распахнулась и в кафе вошла Лизель.

Вирджиния глянула на часы.

– Забудьте про свое предложение подвезти меня, – шепнула она Крису. – Я сама доберусь на электричке – времени у меня достаточно. А вы, как я вам сказала, беритесь за дело и, ради Бога, только не дурите! – добавила она и с этими словами вышла из кафе, оставив молодых вместе, покуда Лизель делала вид, будто выбирает пирожное, а Крис робко топтался вокруг нее. Правда, когда она снова оглянулась и посмотрела на них с улицы, Крис уже взял девушку за плечи, развернул и повел к одному из столиков.

В общем, как говорится, продемонстрировал твердую руку. Ну что ж, это хорошо, подумала Вирджиния и искренне позавидовала молодым влюбленным, так скоро помирившимся.

Так, а если теперь вернуться к ней самой, то что же она в итоге поимела? Никогда еще ей не доводилось испытывать столь сильного гнева и одновременно унижения – а ведь придется и то и другое носить в глубине себя, ибо так просто избавиться от этих чувств она не могла.

Первое, о чем она подумала в эти минуты отчаяния, так это о том, чтобы как можно скорее найти спасение в обществе Пола – в самом деле, почему бы не покрасоваться перед Ингрэмом в лучах его ухаживаний и не показать тем самым, что по крайней мере в глазах Пола она все еще обладает достаточно выраженными романтическими достоинствами? И все же Вирджиния понимала, что не станет сознательно искать встреч с Полом: во-первых, на Ингрэма, скорее всего, ничуть не подействовала бы подобная демонстрация чувств, связывающих ее с Полом, а во-вторых, стремясь защититься от бесчувственного Ингрэма, она не имела никакого права эксплуатировать чувства влюбленного в нее человека.

Впрочем, довольно скоро выяснилось, что зависть Вирджинии к Крису и Лизель оказалась во многом преждевременной. Дело в том, что Крис, которому действительно удалось убедить девушку в том, что она совершенно неверно истолковала те его слова, решил развить свой успех, предложил ей выйти за него замуж и, как заявила сама Лизель, категорически отказывался принимать ее отказ.

Со своей тревогой девушка пришла к Вирджинии, заявив в ответ на вполне естественный в подобных ситуациях вопрос:

– Ну конечно же я его люблю и уверена в том, что и он меня любит, хотя и не знаю, за что. И если мы поженимся, он наверняка захочет увезти меня в Англию, чего и мне тоже очень хотелось бы. Но все дело в том, что я никак не могу этого сделать. Разве такое возможно? Мои родители!.. Одним им в «Драхенхофе» никак не управиться, а кроме меня у них никого нет. Крис же об этом и слышать ничего не желает. Но я не могу так поступить, о чем прямо и сказала ему, – уныло закончила свой рассказ Лизель.

– В этом я с тобой согласна, – проговорила Вирджиния, – хотя и с Крисом нельзя не согласиться в том, что при наличии доброй воли с обеих сторон эта проблема все же может быть как-то урегулирована. И все же ему не следует предлагать тебе тайно выйти за него замуж, если только родители не откажутся – без должных на то оснований – дать свое согласие на вашу помолвку.

Очаровательные губки Лизель задрожали.

– А они утверждают, что именно их довод самый веский – дескать, намерения Криса никак нельзя назвать серьезными!

– В таком случае это уже его дело доказать им их неправоту, – решительно проговорила Вирджиния.

– И вот еще… – пролепетала Лизель, явно намереваясь выразить какую-то новую мысль. – Я давно хотела спросить вас насчет той истории, из-за которой мы тогда поссорились с Крисом, – вы, наверное, подумали, что я поступила глупо и жестоко по отношению к нему, да? Но я тогда так рассердилась на него – и за Ингрэма, и за вас. Ни за что не поверю в то, что он вообще стал бы пересказывать мне те слухи, если бы сам не считал их правдой. Вот я и. сказала ему, что до тех пор, пока он не возьмет свои слова обратно, я отказываюсь с ним разговаривать. Он на это не пошел, вот мы и разругались. И все же подумать только – какое оскорбление для вас обоих! Какая ложь! Да разве мог Ингрэм пойти на подобный расчетливый поступок, когда он и Ирма… Как вы считаете, они ведь и в самом деле?.. Ну, я хочу сказать, вот-вот объявят о своей помолвке? Вас эта новость сильно бы задела?

– Задела? Что ты хочешь этим сказать?

– Просто мне кажется, что вы недолюбливаете Ирму, так ведь?

– Ну, думаю, не больше, чем она меня.

Лизель снова кивнула.

– Так я и знала. И то, что между вами не заладились отношения, еще больше усложняет дело. Если они и в самом деле поженятся, то все сильно изменится, поскольку не сможет же Ингрэм жить с ней в «Ландхаусе»? И как тогда быть с Ханнхен и Альбрехтом? Захотят ли они последовать за Ингрэмом и Ирмой или останутся здесь с вами? О Бог ты мой… – со вздохом произнесла Лизель, вставая и собираясь уходить. – А знаете, как аккуратненько все получилось бы, если бы вы вышли замуж за Ингрэма, а Ирма – за какого-нибудь влиятельного продюсера или знаменитого актера, правда ведь?

Вирджиния невольно улыбнулась подобной фантастической мысли.

Тем временем необратимый процесс созревания винограда на плантациях приближался к своей финальной стадии – уборке урожая.

Перед началом сбора урожая им оставалось проделать еще две необходимые процедуры: во-первых, скрупулезно очистить виноградные лозы от остатков листвы, чтобы она не загораживала грозди от солнечных лучей все более укорачивающихся осенних дней, и, во-вторых, – в этом году данная забота по поручению Ингрэма легла на плечи Вирджинии – поместить в местных газетах и на витринах магазинов объявления, приглашающие временных работников принять участие в сборе винограда.

И вот наступил сентябрь – мягкий и золотистый. С лоз свисали крупные виноградные грозди треугольной формы, и Ингрэм, советуя Вирджинии, как лучше составить рекламные объявления, не удержался от очередного насмешливого замечания:

– Знаете что, давайте задобрим наших многоопытных старушек, а? На восемнадцатое сентября как раз приходится сотый день с момента проведения памятного мне и вам мероприятия, а потому именно он должен наиболее точно определить дату начала работ!

Получив в прошлый раз от Ингрэма совет не вмешиваться в отношения Лизель с ее родителями, Вирджиния уже не решалась обращаться к нему за подобной помощью. Что же до Пола Белла, который в принципе мог бы выступить в роли специального ходатая за молодых, то он уехал в Ганновер, где собирался договориться с тамошними издателями о переводе на немецкий язык своей будущей книги. Вирджиния не знала точной даты его возвращения, тогда как, согласно последней весточке от Лизель, в ее затянувшемся конфликте с родителями по-прежнему не наступило никаких перемен к лучшему. Хотя полковник и фрау Мей все же согласились принять Криса и поговорить с ним, однако эта беседа не принесла сколь-нибудь обнадеживающих результатов. Они все так же заявляли, что Лизель слишком молода для столь ответственного шага, как женитьба, что Крис, по их мнению, является «неподходящим» кандидатом в мужья, так что, если основываться на информации, которой Вирджиния располагала в тот тихий и погожий сентябрьский день, которому суждено будет затем смениться жестоким ураганом, перед молодыми стояли все те же неразрешимые проблемы.

Шквальный ветер, обрушившийся на виноградники на рассвете, ближе к вечеру заметно поутих. Из-за налитых свинцом туч изредка выглядывало клонившееся к закату солнце, и Вирджиния, почти весь день просидевшая у себя на вилле, решила для разнообразия взять Дрозда и перед сном совершить с ним вечернюю прогулку.

Неожиданно выяснилось, что Дрозда дома нет – Ханнхен сказала, что он еще раньше ушел с Ингрэмом на плантации, после чего, окинув критическим взглядом дождевик, головной платок и резиновые сапоги Вирджинии, добавила:

– В лесу еще сыро, да и потемнеет скоро.

Кивнув, Вирджиния согласилась с ней:

– Я знаю. Просто немного погуляю, а в лес заходить не стану. Я планировала спуститься с холмов по дороге на Бад-Хозель и у реки повернуть назад.

Правда, едва выйдя из дома, она изменила план своей прогулки, подумав: какое кому дело до того, где она собиралась гулять?

Вирджиния уже около получаса шла в гору, медленно поднимаясь по зигзагообразно петлявшей тропинке, когда ее внимание неожиданно привлек шум непонятной возни, доносившийся откуда-то справа. Она остановилась и прислушалась, пытаясь определить, какой же лесной обитатель способен так шуметь, и внезапно увидела выскочившую из подлеска собаку. Вирджиния машинально окликнула ее: «Дрозд!» – но тут же поняла, что ошиблась, это был вовсе не Дрозд, а его брат Мидас из «Драхенхофа». Таким образом получалось, что от своего дома он забрел даже дальше, чем Дрозд – будь он на его месте – от виллы. Без поводка и даже без ошейника, Мидас, судя по всему, каким-то образом убежал от хозяев, и потому, решила Вирджиния, должен быть возвращен на положенное ему место.

Впрочем, довольно скоро она поняла, что сделать это будет отнюдь не просто. В ответ на призывный окрик Вирджинии пес запрыгал на месте, причем в его глазах она заметила отчетливо сверкавший огонек собачьего озорства. Щенок бежал и бежал вперед, и Вирджинии не оставалось ничего иного, как следовать за ним, мысленно прорабатывая планы того, как бы заманить его в западню.

Как того и следовало ожидать, пес сам перехитрил ее. Когда, преодолев очередной участок подъема, они оказались на ровном и достаточно открытом участке местности, где за высокой проволочной оградой располагались посадки молодых хвойных деревьев, Мидас внезапно учуял запах какой-то добычи и стремительно бросился в сторону, взметая ввысь комья рыхлого дерна и устремляясь к забору, который, к крайнему разочарованию Вирджинии, отнюдь не явился для него непреодолимой преградой.

В высоту забор достигал шести или семи футов и представлял собой проволочное хитросплетение, изредка перемежаемое крепежными столбами. Надо же было такому случиться, что Мидас подбежал к тому самому месту ограды, где в густой проволочной ячее зияла едва ли не единственная брешь – это была дыра, располагавшаяся почти на уровне земли и достаточно большая, чтобы пролезть в нее псу-подростку вроде Мидаса, что тот и сделал, после чего устремился в заросли молодых деревьев, преследуя свою реальную или мнимую добычу.

Пройдя несколько метров вдоль проволочной преграды, она наконец решила вернуться на прежнее место и держаться поближе к дыре, откуда можно было окликать Мидаса.

Так Вирджиния и поступила – она стала кричать и подзывать Мидаса, иногда слыша шорох от его передвижений по лесу, а иногда и нет. Временами в ответ на ее манящие окрики раздавался озабоченный лай, но чаще непокорный пес вообще игнорировал все ее настойчивые попытки. В какой-то момент затянувшуюся паузу снова заполнил собачий лай, но уже совсем не тот, который она слышала прежде, – на сей раз в нем отчетливо слышались нотки ответного призыва, просьба о помощи.

Внимательно осмотрев дыру в заборе, она энергично заработала руками и подручными камнями, копая и разбрасывая по сторонам рыхлую лесную землю. Страшась в любой момент почувствовать прикосновение к своему плечу руки разгневанного лесника, Вирджиния наконец выкопала под забором небольшое углубление и каким-то образом ухитрилась отогнуть проволоку вовнутрь. В результате проделанной работы образовался достаточно просторный лаз, в который она смогла втиснуть свое тело, двигаясь по-пластунски лицом вниз. Новый оклик щенка – новый поток скулящих звуков в ответ, по-прежнему с близкого расстояния. Без труда обнаружив беглеца, Вирджиния не удержалась от возгласа сожаления, который вырвался из ее груди, когда она поняла, что именно стало причиной столь жалобных призывов к спасению: обе передние лапы собаки оказались глубоко рассеченными – правая несколько сильнее левой, – причем обе они сильно кровоточили.

Плотно прижав Мидаса к себе и понимая, что таким образом она наверняка причиняет ему боль, Вирджиния протиснулась под забором в обратном направлении, после чего поднялась, все так же держа щенка на руках.

А потом призадумалась. Собака была довольно тяжелой, чтобы пронести ее всю дорогу назад до самой виллы, тем более что она к тому же увела Вирджинию на приличное расстояние в сторону. Таким образом, в данный момент они находились примерно в километре от лагеря Беллов. Пола она там, видимо, не найдет – он в Ганновере, – зато Крис наверняка на месте, а если даже и нет, то к вечеру он все равно должен будет вернуться, после чего отвезет ее и Мидаса домой.

Вирджиния, как могла, очистила носовым платком подушечки лап собаки от земли и отправилась в путь, надеясь на то, что Мидас все же даст знать ей, каким образом ему удалось скрыться от зоркого ока Лизель, поскольку, как ей было известно, прежде ему никогда не разрешали свободно бегать по холмам или среди виноградников. Наконец она почувствовала под ногами шероховатый галечник, устилавший подъездные пути к лагерю Беллов, и принялась высматривать признаки, которые указывали бы на присутствие Криса.

Однако ни «лендровера», ни «фольксвагена» на месте не оказалось. О Бог ты мой, подумала Вирджиния, значит, Крис тоже… И тут же остановилась как вкопанная, устремив взгляд прямо перед собой. Высокий и могучий ясень, который, как она запомнила во время своего последнего визита в лагерь, рос неподалеку от избушки, был свален на землю – или свалился сам. Свалился сам!..

Вирджиния увидела образовавшуюся в земле глубокую, похожую на расселину яму, свежевыкорчеванные корни, поваленный навзничь ствол громадного дерева и, заметив, что тот каким-то чудом миновал крышу бревенчатого домика, тут же обнаружила, похолодев от ужаса, что одну цель он все же настиг – в гуще ветвей свалившегося дерева кто-то стонал, прижатый к земле верхней частью ствола. Крис? Подбежав ближе, она осторожно опустила щенка на землю. Нет, не Крис, а Пол, почти в бессознательном состоянии и потому даже не замечавший собственных столов. Пол?..

Оказавшись рядом с ним, Вирджиния опустилась на колени и невольно поморщилась при виде той громадной тяжести, которая придавила нижнюю часть его ног. Она вгляделась в его лицо, легонько провела ладонью по волосам.

– Пол?

Он открыл глаза, повернул голову, явно узнал ее и что-то пробормотал. Что именно? Что-то глупое, совершенно неуместное… «Сапожник». Какой сапожник? При чем здесь это? А может, все же есть какая-то связь? Внезапно в мозгу ее вспыхнуло продолжение фразы, составлявшей известную поговорку: «Сапожник без сапог». Даже будучи почти без сознания, Пол нашел в себе силы мрачно пошутить и тем самым образно объяснить ей, что именно произошло. И в самом деле, он, эксперт по деревьям, равно как и Крис, – и все-таки оба проглядели явную угрозу, в буквальном смысле слова зависавшую над ними в форме громадного ясеня. Причем где? – почти у самого порога их дома!

Как впоследствии рассказал ей сам Пол, он понял, что от ураганного ветра дерево может завалиться прямо на их дом, и потому уже собирался было закинуть на ствол веревку, когда ясень внезапно рухнул.

Вирджиния снова погладила Пола по голове – он все еще был в сознании.

– Что я могу сделать? – прошептала она. – Где Крис? Куда делись машины? В избушке есть бренди? Принести вам немного?

– Пожалуйста…

Вскоре она вернулась, держа в руках пару ковриков и бутылку, после чего поддержала голову Пола, пока он пил. Алкоголь придал ему дополнительно сил, обострил чувства, и он наконец разглядел Мидаса.

– Ваша собака? Какие-нибудь неприятности?

– Нет, это щенок Лизель, которого она предназначила для вашего сына. Я нашла его среди холмов – он порезал обе лапы, и я несла его к вам, надеясь застать здесь Криса. Я и не знала, что вы уже вернулись из Ганновера.

Пол кивнул.

– Еще вчера, и хотел дать вам знать об этом. К сожалению, ни одной нашей колымаги сейчас нет на месте: «лендровер» в ремонте, а «фолькс» взял Крис. Он вот-вот должен вернуться, однако до его возвращения, боюсь, мне так здесь и торчать – слишком уж крепко меня пригвоздило.

– Вам очень больно?

Пол поморщился.

– Сейчас уже не очень, просто ноги словно онемели и сильно замерзли. Но это и понятно – кровь-то почти не циркулирует.

– Вы считаете, что мы должны дожидаться возвращения Криса? – озабоченно спросила Вирджиния. – А может, я схожу за подмогой?

– Нет. Пожалуйста, сейчас, когда вы пришли, не покидайте меня. Крис должен скоро подъехать – ведь уже почти стемнело. Кстати, а что же вы не занимаетесь вторым своим пациентом? Занесите-ка его в избушку – там в шкафчике есть аптечка, чтобы оказать ему первую помощь, – а потом побудьте со мной. Прихватите еще одно одеяло, фонарь, и посидим на пару.

Вернувшись из избушки, Вирджиния принесла подушки, чтобы подложить их под голову Пола, шезлонг для себя, еще несколько половиков, фонарь и чай, который сама же и приготовила.

В ожидании Криса они в своем разговоре перебрали массу других тем. Вирджиния призналась, что проблема, с которой столкнулись Лизель и Крис, так пока и не нашла своего разрешения. Пол согласился с тем, что замужество Лизель и в самом деле могло поставить супругов Мей в довольно сложное положение, но при этом полностью поддержал мнение Вирджинии о том, что, судя по всему, настало время как-то помочь молодым.

– Насколько мне известно, – сказал он, – они еще до моего отъезда успели помириться. Кстати, вы не выяснили, из-за чего, собственно, у них все началось?

Вирджиния уже готова была солгать, но затем проговорила:

– Выяснила.

– В самом деле? И что же это было?

– Что-то… очень глупое. И к тому же не имеющее к ним самим ровным счетом никакого отношения.

– Не имеющее к ним никакого отношения? Что вы имеете в виду?

Она действительно пожалела, что с самого начала не соврала.

– Да так, какие-то абсурдные сплетни насчет Ингрэма Эша и меня, – с некоторой запинкой добавила Вирджиния.

Но Пол, похоже, и не думал отступать.

– Скандал, связанный с вами и Эшем? Но по какому поводу?

– Ни по какому. И вообще во всем этом деле нет даже крупицы правды.

Пол поспешно протянул руку и сжал ладонь Вирджинии.

– Наверное, то же самое, о чем и мне самому доводилось слышать, да? – спросил он. – Что Эш якобы лишь тянет время и методично завлекает вас в супружеские сети, чтобы таким образом упрочить свои позиции в руководстве «Вайнберг Раусом», так?

Вирджиния нервно и как-то подрагивающе вздохнула.

– Значит, вы тоже об этом слышали?

– И сделал все от меня зависящее, чтобы как можно скорее пресечь подобные кривотолки, для чего, по правде сказать, даже пришлось прибегнуть к несвойственным мне весьма резким выражениям. А вы-то как? Я не ошибаюсь, предполагая, что вы также способны положить конец этим сплетням, поскольку достаточно умны и догадываетесь, что на самом деле планы Эша на будущее носят совершенно иной характер?

– Я… думаю, что да.

– Причем, возможно, не просто догадываетесь, но и… но и опасаетесь, что он может жениться на Ирме Мей? Это так, Вирджиния? – Она почувствовала, как Пол сильнее сжал ее ладонь. – Вы можете мне об этом рассказать?

Последовала долгая пауза, пока она наконец не прошептала:

– Я… Знаете, давайте больше не будем говорить на эту тему, хорошо? – Она наклонилась, чтобы поправить укрывавшие Пола одеяла. – Вам достаточно удобно? Кстати, вам не кажется, что Крис вроде бы уже должен был вернуться?

Пол согласился.

– Причем давно. По крайней мере, он даже словом не обмолвился, что собирается задержаться. А знаете, я бы не отказался выпить еще чайку, как вы на это смотрите? Да и лишняя порция бренди мне бы тоже не повредила.

– Я сейчас принесу, а заодно приготовлю свежую заварку.

Снова оказавшись в избушке, Вирджиния с удовлетворением обнаружила, что половинка таблетки снотворного, которое она нашла в домашней аптечке, произвела на Мидаса должный успокаивающий эффект – пес погрузился в настолько глубокий сон, что даже не пошевелился, когда она наклонилась над ним.

Пока в чайнике закипала вода, Вирджиния огляделась по сторонам и неожиданно заметила то, что проглядела в первый раз, – это был клочок бумаги, засунутый под стопку тарелок на боковой полке.

Она извлекла бумажку – простой несложенный листок, на котором было написано единственное слово: «Папе», – и, невольно начав вчитываться в неровные строчки, почувствовала, как с каждой секундой ее все больше охватывает смятение. Дойдя до конца, она перечитала ее снова.

– О нет! – вырвалось из груди Вирджинии. В этот момент вода в чайнике забурлила, Вирджиния сняла его с огня и кинулась назад к Полу, держа в руке лишь записку Криса.

– Быстро же вы управились, – заметил при ее появлении Пол, после чего добавил с оттенком юмора в голосе: – А знаете, если Крис еще больше задержится, мы с вами запросто можем скомпрометировать друг друга!.. – И тут же осекся. – Что? Что случилось? В чем дело?

Вирджиния опустилась на колени рядом с Полом.

– Вот записка, которую оставил вам Крис. Я нашла ее на полке, которую вы используете для хранения посуды. Не понимаю, как вы могли ее не заметить. Он… сегодня он вообще не приедет. Он и Лизель… – Вирджиния протянула записку Полу и посветила фонариком, прикрепленным к карману ее плаща.

Пол взял записку и прочитал вслух текст.

– «Папа, прости, но все же попытайся понять меня. Сегодня я не буду ночевать дома, потому что Лизель и я поехали в Дюссельдорф, чтобы пожениться. Сам я принял это решение уже несколько дней назад и в конце концов убедил ее в том, что единственное, что мы можем сделать, – это поставить всех перед совершившимся фактом. Это сработает. Должно сработать. Так вот, эту ночь моя любимая и я проведем в номере отеля, а завтра утром попросим твоего благословения. До встречи».

– Вот оно что, – медленно произнес Пол. – Они решили пожениться.

– Хотя не должны были этого делать! – с жаром воскликнула Вирджиния. – Лизель обещала мне – ну, во всяком случае, я расценила ее слова как обещание, что они не станут делать ничего подобного.

– Однако Крис, судя по всему, в свою очередь, смог переубедить ее, – со вздохом проговорил Пол. – Значит, сегодня вечером нам Криса не дождаться. А следовательно, не раздобыть и инструментов, чтобы избавиться от этого дерева. А это, в свою очередь, означает, что мне предстоит так прокуковать аж до самого утра.

– О, ни в коем случае! – воскликнула Вирджиния, вскакивая на ноги. – Я не могу позволить вам обречь себя на такие страдания! Сейчас я сделаю все, чтобы вам было как можно удобнее, а сама отправлюсь за подмогой.

– Вы не сделаете ничего подобного, – приказным тоном проговорил Пол. – Вы не пойдете, повторяю, не пойдете на ночь глядя через лес. Впрочем, в одном вы все же правы: вы можете сделать так, чтобы мне было как можно более удобно лежать. Вы дадите мне чаю, бренди и целую таблетку того самого снадобья, одна половинка которой наповал уложила вашего щенка. После этого вы оставите меня и остаток ночи проведете в избушке.

– Я вас не оставлю.

– Нет оставите!

Наконец Вирджиния сдалась. Когда ока вернулась с бренди и чаем, в который положила целую таблетку снотворного, Пол сказал:

– Кстати, мы с вами не учли еще одно обстоятельство, а именно то, что вас обязательно хватятся. Уходя с виллы вы ведь не сказали Эшу или кому-либо еще, куда именно направляетесь?

– Ханнхен – ей сказала, – ответила Вирджиния. – Но ведь здесь-то я оказалась всего лишь из-за Мидаса. Ханнхен я твердо заверила в том, что в лес не пойду. Так что, боюсь, даже если они и в самом деле станут меня искать, когда я не вернусь, то устремятся совсем не в том направлении, в каком надо. К Бад-Хозелю, к реке – куда-то туда.

– Но они же будут продолжать вас искать и рано или поздно придут.

– Боюсь, не сюда. Им к в голову не взбредет, что я могу находиться здесь – в такое-то время.

– Намек понят. Значит, здесь они вас искать не станут. Хотя я лично… – Он легонько коснулся щеки Вирджинии, наклонившейся, чтобы налить ему чаю. – Хотя мне лично очень хотелось бы надеяться, что первым делом они устремятся именно сюда, будучи уверенными в том, что здесь, со мной вы всегда будете в полной безопасности.

– О, Пол, какой же вы милый. Как бы мне хотелось… – Повинуясь внезапно возникшему чувству признательности и нежности к этому человеку, Вирджиния схватила его ладонь и поцеловала ее. Он слегка повернул руку и на какое-то мгновение его пальцы обхватили ее ладонь; затем рука снова разжалась, и Вирджиния ушла в избушку.