Текст книги "Любовь на Рейне"

Автор книги: Джейн Эрбор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глава 11

На протяжении нескольких дней жители Кенигсграта снова вывешивали на стены и окна своих домов флаги и гирлянды из разноцветных лампочек, заготавливали пиво и сосиски, сыры и вина, проводили последние репетиции местного оркестра, извлекали из сундуков присыпанные нафталином нарядные платья и костюмы, и, разумеется, сооружали «Золотой мост императора» – понтонную конструкцию, состоявшую из небольших лодок и соединявшую стоявшую посередине реки баржу с берегом. По городу по-прежнему бродили одинокие туристы, однако какого-то особого внимания им уже не уделяли. Винный фестиваль был торжеством, принадлежащим исключительно жителям Кенигсграта.

День становился все короче, и к тому моменту, когда Ингрэм и Вирджиния приехали, чтобы встретиться с Лизель и Крисом, город уже представлял собой сплошное сияние огней, искрящимися полосками отражавшихся на поверхности воды.

Над «Золотым мостом» Карла Великого вздымались несколько арок, каждая из которых была украшена висячими золотистыми фонариками. Ровно в девять часов императору предстояло пешком пройти по мосту и тем самым официально открыть праздничную церемонию, после чего он должен был благословить собранный урожай, торжественно принять, поздравить и преподнести Виноградной принцессе за ее службу золотое украшение, а также предоставить слово королю Бахусу, чтобы тот распорядился включить винный фонтан и предложить участникам праздника начать пить и веселиться.

Когда часы на башне Ратхаус пробили девять раз, Карл Великий, облаченный в пурпурные и золотистые одежды и сопровождаемый свитой своих придворных, торжественно прошагал по понтонному мосту и сошел на берег, где его встретили и поприветствовали бургомистр и все члены городского совета. Под занавес презентации Карла Великого наконец-то был продемонстрирован гвоздь всей программы: включен фонтан, из которого и в самом деле брызнуло самое настоящее вино.

После ухода императора, освятившего своим присутствием собранный урожай, центр праздничного действа стал смещаться от набережной в сторону города, где была организована небольшая ярмарка с миниатюрной каруселью, будками с игральными автоматами, продавцами жареных каштанов и пневматическим тиром – именно им суждено было стать главными аттракционами праздника, следом за которыми по популярности следовали танцы на городской площади. Пивные рестораны были заполнены до отказа; маленькие и с годами устоявшиеся группы людей приходили со своими собственными складными стульчиками, которые устанавливались прямо под открытым небом на проезжей части улиц и тротуарах, и там же их обладатели начинали бражничать.

Когда Лизель и Крис снова куда-то исчезли, Ингрэм повернулся к Вирджинии и проговорил:

– С моим ростом я нахожусь чуточку ближе к небесам, чем вы, однако и мне уже начинает недоставать свежего воздуха. А как вы себя чувствуете?

– Со мной все в порядке, – ответила Вирджиния. – Это просто какая-то фантастика. Мне очень нравится.

– Вполне допускаю, однако учтите, что все это будет продолжаться еще несколько часов, а потому рано или поздно вам неизбежно потребуется небольшой антракт, чтобы хоть немного отдышаться. А кроме того, – его крепкая ладонь обхватила снизу локоть Вирджинии, – мне надо с вами поговорить.

Она подняла на него быстрый взгляд, но он уже смотрел куда-то в направлении толпы. «О Боже, только не сегодня! Не надо портить такой праздник…» – безмолвно взмолилась она, хотя вслух проговорила:

– Поговорить со мной? О чем же?

– Давайте пройдем к машине, – вместо ответа предложил он, и когда они дошли до нее, припаркованной на одной из боковых улочек, спросил: – Вы никогда не были на вершине Зигкрейс?

– Но туда же нельзя въехать на машине.

– Большую часть пути можно, но потом действительно надо пройти пешком, если, конечно, знаешь соответствующие тропинки. Я лично их знаю. Так как, хотите попробовать?

– Ну, если вам необходимо подышать свежим воздухом, то о чем же здесь спрашивать? сухим тоном произнесла она и села в машину рядом с ним.

Машина взбиралась по извилистой дороге, и в свете фар мимо них то восставали из темноты, то снова в ней таяли контуры деревьев. На одном из крутых поворотов, где имелась маленькая, не более чем на одну машину, площадка, Ингрэм нажал на тормоз и выключил зажигание.

– Дальше пойдем пешком. Дорога здесь довольно крутая, однако, чтобы взглянуть с вершины на то место, где мы только что находились, нам не придется взбираться очень высоко. Кроме того, там, наверху, есть что-то вроде убежища. Ну так как, вы готовы к восхождению?

Ханнхен предупредила Вирджинию, чтобы на Винный фестиваль она одела прочную обувь и не забыла про теплое пальто.

– Да, конечно, – ответила она.

– Тогда давайте руку.

Мощный фонарь Ингрэма высветил впереди тропинку, достаточно широкую, чтобы можно было идти рядом.

– Кенигсграт находится как раз под нами. Бад-Хозель – чуть ниже по течению. Бонн… – рассказывал Ингрэм. Впрочем, зависавшее в небе над Бонном яркое свечение и так невозможно было не заметить. – Вон пошел последний паром, видите? Ни контуров судна, ни шелеста гребных колес, ни пенящегося хвоста за кормой – одна лишь полоска огней, скорее похожая на светящуюся многоножку, выбравшуюся на вечернюю прогулку.

Они повернули и пошли дальше; при этом Ингрэм положил руку на ее плечо, и, чувствуя ее приятное прикосновение, Вирджиния сделала вид, что ничего не заметила.

– Так, дальше не пойдем. Довольно, – проговорил Ингрэм, когда они вышли на крохотную полянку, на которой стояла маленькая хижина округлой формы с соломенной крышей и распахнутой дверью. Чем-то это сооружение походило на помост, с которого в муниципальном парке выступал оркестр, и при виде его Вирджиния невольно рассмеялась.

– Вы, наверное, пошутили?

– Отнюдь. Это действительно последний привал перед вершиной, где лесники и прочие лесные бродяги могут укрыться от грозы. Давайте руку, и я покажу вам, как туда пройти. Здесь есть несколько деревянных ступенек – да, правильно. А теперь вперед.

Несмотря на то что они сидели на скамье на манер двух кукол, прижавшихся спинами к стене, дугообразный изгиб скамьи вынуждал Ингрэма чуть развернуться в сторону Вирджинии. Когда глаза немного привыкли к темноте, ей стало видно выражение его лица, как, впрочем, и он мог разглядеть ее.

После короткой паузы Ингрэм наконец заговорил:

– В тот раз, когда мы с вами разговаривали и нас перебили – помните? Звонила Ирма Мей.

– Да, я же сама сняла трубку.

– Так вот, она тогда настаивала на том, что именно я якобы самым решительным образом повлиял на позицию Меев относительно и Лизель, и отеля, и всего прочего. Судя по всему, она полагала, что это являлось частью некоего злобного заговора, имевшего целью избавиться от нее самой.

– На что вы конечно же заявили ей, что это полнейший абсурд.

– Естественно, хотя я и признал свою «вину» в том, что искренне приветствовал подобное решение. Затем она рассказала мне о предложенной ей поездке, высказала предположение о том, что я конечно же понимаю, что к моменту окончания этого турне ее родители, скорее всего, уже уедут из этих мест, и в довершение всего спросила моего совета, следует ли ей принимать это предложение.

– И вы сказали?..

– Я сказал, что считаю себя совершенно не вправе давать ей какие-то советы.

– Да, но…

– Не могло быть никаких сомнений в том, что она сама должна была принимать подобные решения, – продолжал Ингрэм. – Так ей следовало поступить и на этот раз. Так она и поступила. Я виделся с ней вчера вечером незадолго до ее отлета.

Вирджиния кивнула.

– Я знаю.

– Знаете?

– Ирма приходила ко мне утром, пыталась обвинить меня в том, что это я спровоцировала историю с Лизель, равно как и возложить на меня ответственность за то, какие последствия эта история имела для нее самой.

По его молчанию Вирджинии стало ясно, что он прекрасно понимал, о чем идет речь. Ингрэм кивнул.

– Мне еще раньше надо было сказать вам об этом. О том, что при первом же удобном случае, который представился именно сейчас, я наверняка предложу вам выйти за меня замуж. Ирма вам об этом сказала?

Ну вот, наконец-то все это выплеснулось наружу! Не желая, чтобы Ингрэм заметил боль в ее взгляде, Вирджиния отвернулась и сказала:

– И а другом тоже.

– О другом? О чем другом?

– Я полагала, что вы не хуже меня знаете, какие слухи распускала Ирма. Вы ведь сами разрешили ей это, ну, или просто молчаливо допускали то, что она станет это делать, даже если бы я сама раньше об этом ничего не знала. Но я знала.

– А знаете, мне даже показалось странным, как это вы не выказали никакого полагающегося в подобных случаях девичьего ужаса, когда я сделал вам предложение выйти за меня замуж, – сказал он. – Вы были готовы к нему? И в итоге испытали что-то вроде разрядки, облегчения, да? Что ж, я и вправду оказался дураком, когда сказал об этом Ирме. Но что я ей сказал? Только то, что вы поверите мне, не более того.

– Ирма и раньше подтрунивала надо мной по этому поводу, а потом ясно дала понять, что вы сами сказали ей об этом.

– И вы поверили ей?

– Ну, поскольку создавалось впечатление, что это давно уже стало общеизвестным фактом, так ли уж трудно мне было ей поверить? Но она на этом не остановилась и особо отметила, что если вы предложите мне выйти за вас замуж, ссылаясь на свою…

– На свою – что? Любовь, да? – подсказал Ингрэм.

– Д-да. Так вот, что теперь, узнав от нее обо всех ваших черных замыслах, я уже никогда не смогу узнать наверняка, правду вы мне сказали или солгали, и что так до конца дней своих я буду терзаться сомнениями относительно истинности ваших мотивов.

Ингрэм наклонился вперед, зажав ладони между коленями и уткнувшись взглядом в пол.

– Так оно и получилось, да? После того как Ирма, затаившая на вас лютую злобу, зародила в вас это сомнение, вы действительно не знаете, чему верить в моих словах, а чему нет? Это так?

– Не только Ирма. Мне чуть ли не на каждом шагу вдалбливали эту же мысль. Да и не стоит вам так уж корить Ирму, учитывая ваши… отношения с ней, – пробормотала Вирджиния.

Полностью повернувшись к Вирджинии, он зажал руками обе ее ладони и продолжал:

– Вы понимаете, моя дорогая, что я имею в виду? То, что я хотел лишь возбудить вашу ревность.

– Если… – неуверенно начала она, – если это все, чего вы добивались от Ирмы, то следует признать, что вели вы себя по отношению к ней не очень-то… честно.

Он молча кивнул, как бы признавая свою вину.

– Я знаю. Что и говорить, недостойное поведение, однако если принять во внимание все обстоятельства, то, как мне кажется, с Ирмой мы теперь, что называется, квиты.

– Но вы ведь целовали ее или позволяли ей целовать вас!

– Необходимая тактика, призванная способствовать достижению главной цели. Хотя, впрочем, нет, не совсем так. Иногда я и вправду находил ее вполне привлекательной, тогда как сама она никогда не признавала платонических отношений между мужчиной и женщиной. – Он нежно провел указательным пальцем по щеке Вирджинии. – Кстати, любовь моя, вы не забыли, что до сих пор так и не ответили на мой вопрос, точнее, ни на один из двух моих вопросов?

Она прижалась щекой к его ладони.

– Вы имеете в виду… насчет того, чтобы выйти за вас замуж?

– Да, один из них звучал именно так. И что же, выйдете?

Она кивнула.

– Да.

– Потому что, вопреки всем вероятностям и предположениям, существовавшим при нашей первой встрече, вы любите меня, так же как я люблю вас?

Вирджиния снова кивнула и добавила:

– Как я давно уже люблю вас – гораздо дольше, чем вы даже догадываетесь.

– Неужели это произошло даже раньше Праздника цветка? – озорным тоном спросил он.

– Раньше…

– Вы в этом уверены? Что ж, надо признать, что вы весьма умело это скрывали.

– Потому что не могла позволить себе поверить в серьезность ваших намерений. Вы же сами сказали, что это не так.

– Только лишь после того, как вы отвергли меня. В конце концов, есть у меня хоть какая-то гордость или нет? Но если вы тогда не могли поверить мне, то сейчас-то верите? – И, снова нежно прикоснувшись к ее подбородку, повторил вполне серьезным тоном: – Сейчас верите?

– Думаю, что да.

Он покачал головой.

– Так не годится. Вы должны быть полностью уверены. Или это уже моя обязанность – убеждать вас в этом любыми доступными мне способами? Доказывать вам, что я буквально лез из кожи вон, лишь бы удержать вас здесь, поскольку хотя и смутно, но уже тогда чувствовал, что нельзя отпускать вас от себя? Что всячески стремился держать вас в имении под своим неусыпным взором? Что вполне умышленно солгал вам про свой контракт с Эрнстом и умолчал про его первое завещание? Что безумно ревновал вас к Полу Беллу, и это было заметно буквально каждому, кто, в отличие от вас, все еще сохранял способность замечать подобные вещи? Что имея вас в качестве своего делового компаньона, я был вполне доволен судьбой и оставался бы таковым до конца дней своих? Что… Ради Бога, Вирджиния, неужели нужно и дальше продолжать? Или вы и так уверены в том, что все это время я словно отбывал тюремный срок, изнывая от любви к вам? Вы в этом уверены?

Они встали, и Вирджиния постаралась сделать так, чтобы изгиб ее тела как можно полнее соответствовал контурам фигуры Ингрэма. Обеими руками обняв его затылок, ока пригнула его к себе и, пожалуй впервые в своей жизни испытывая настоящее возбуждение, пробормотала с напускной, ироничной скромностью:

– Я думаю… если ты поцелуешь меня… так, как один лишь ты умеешь это делать, тогда я буду уверена – сейчас и во веки веков.

Еще долго они стояли так, плотно прижавшись, а их руки, губы, произносившие разрозненные, неоконченные фразы, все выспрашивали и убеждали, выясняли и уверяли, словно удовлетворяли некую тайную потребность, которую они сами же так долго прятали друг от друга.

Они уже повернулись, чтобы идти, и в этот момент Ингрэм ловким движением пальцев выхватил из пучка на затылке Вирджинии удерживавший его гребень; когда же волосы рассыпались, он умелым жестом разметал их по ее плечам. Явно довольный своей работой, он заметил:

– А тебе известно, какая ты красивая? И еще знаешь, что я тебе скажу? Что мне очень хочется привнести некоторые дополнения в сказочный репертуар этого помешанного на фольклоре района, жители которого из поколения в поколение передают все эти предания насчет листков липы, приворотного зелья и прочего? Например, как тебе понравятся такие варианты: вскарабкаться на Зигкрейс в обществе непокорной и даже неистовой Рейнской девы; или заниматься с ней любовью на вершине горы; или в полночный час выхватить из ее волос гребень – и для чего все это? Для того, чтобы окончательно покорить сердце пленительной Лорелеи! Ну, как тебе подобное дополнение к нынешнему набору самых надежных примет старых кумушек?

Вирджиния еще плотнее вжалась в изгиб обнимавшей ее руки.

– Боюсь, что история про липовый листок звучит все же поубедительнее, – пробормотала она. – И потом, как ты собираешься заставить людей поверить в то, что для достижения заветного результата им вовсе не нужно обращаться к приворотному зелью?

– Как? Разумеется, основываясь исключительно на сегодняшнем примере! Впрочем, кому понадобится какой-то любовный напиток, когда есть это? – проговорил Ингрэм и снова поцеловал ее.