Текст книги "Только сумасшедшие женятся (ЛП)"

Автор книги: Джейн Энн Кренц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Летти оскорбилась.

В улыбке Элисон прибавилась еще парочка ватт, пока она безмятежно игнорировала по ходу дела сцену между мужчинами.

– Подумайте об этом, Летти. Уверена, вы сделаете прекрасную работу. А сейчас, простите, я должна бежать. Вижу моего старого клиента в том углу. О, между прочим, сегодня вечером в моем номере намечается небольшое сборище после закрытия официального праздника. Выпивка за счет заведения. Комната 209. Приходите, если будет возможность. Вы оба. И ты тоже, Шелдон. Как всегда.

Элисон поплыла прочь через толпу в поисках своего экс-клиента, а Летти смотрела ей вслед с муками сожаления. Ей не хотелось оставаться наедине с Ксавьером и Шелдоном.

Но прежде чем она была вынуждена иметь дело с двумя ссорящимися рыцарями, с дальнего конца зала прозвучал горн. Мужчина в средневековом костюме держал в руках свиток и прочищал горло.

– Слушайте, слушайте, дамы и господа. Все члены Ордена Средневековых Кутил сим приглашаются на грандиозный пир. Во главе с сэром Ричардом.

– Послушай, Летти, – убедительно произнес Шелдон, пока толпа хлынула в сторону банкетного зала. – Я буду есть за главным столом. Хотел бы пригласить тебя присоединиться ко мне на помосте, но не было времени условиться сделать перестановки за столом. Твое решение приехать на съезд застало меня врасплох.

– Все в порядке, Шелдон, – быстро откликнулась Летти. – Не беспокойся. Я прекрасно устроюсь.

– Верно, – добавил Ксавьер, беря ее за руку. – Она прекрасно устроится. Будет сидеть со мной.

Шелдон кисло улыбнулся Ксавьеру. Затем быстро перевел взгляд на Летти.

– Развлекайся, Летти. Я организовал небольшой сюрприз для тебя в конце пира, когда появятся jongleurs (менестрели – фр. – Прим. пер.).

Он повернулся, и его увлекла толпа.

– Что такое jongleurs? – спросил Ксавьер.

– Странствующие менестрели. Среди рыцарей было модно писать поэмы для своих дам. Они часто нанимали jongleurs, чтобы те перекладывали стихи на музыку и пели их. Ты когда-нибудь слышал о поэзии трубадуров?

– Полагаю, я читал об этом в одной из твоих статей. Куча чепухи о каком-то рыцаре-идиоте, томящемся вдали от дамы, которая не дает парню ни шанса, верно?

– В двух словах. Ты так романтичен, – съязвила Летти.

– А мне не полагается небольшая награда за старание? Позволь кое-что сказать тебе, Летти. Я ни за что не надел бы это забавное снаряжение ради любой другой женщины.

Глава 5

В этом нет сомнений, думал Ксавьер, отсидев половину щедрого пиршества, он явно ничего не соображал, когда столь небрежно позволил отчету из агентства попасть в руки Летти. Он все еще не совсем понимал, почему она была оскорблена, но факт был налицо. И он расплачивался сейчас за свою нерадивость тем, что вынужден высиживать эту безумную пародию на средневековый пир.

Насколько мог определить Ксавьер, зрелище, что предстало перед ним, было совершенно неестественным. Комната была задрапирована тяжелыми гобеленами, изображающими сценки охоты, битвы и другие события средневековой жизни. Повсюду царила красочная и вопиющая роскошь. Женщины в причудливых головных уборах и великолепных платьях сидели рядом с мужчинами, обряженными в туники, трико и остроконечные башмаки. На некоторых мужчинах были странные войлочные шляпы.

Кричащие драгоценности, подделки, что было видно невооруженным глазом, блестели на поясах и сияли на головных уборах. Смех и болтовня становились громче и более хриплыми по мере того, как опустошались бокалы вина. Чертовски хорошо, что никому не надо было вести машину сегодня вечером, решил Ксавьер.

Гости восседали за двумя длинными рядами столов, которые тянулись от главного стола. Наряженные пажами и служанками озабоченные официанты и официантки сновали взад и вперед с огромными подносами, наполненными снедью.

Шелдон Пибоди и несколько высокопоставленных Кутил вместе сидели под желто-белым полосатым пологом на возвышении в дальнем конце зала. Хотя он и притворялся, что их не замечает, Ксавьер полностью был осведомлен насчет частых взглядов Шелдона, посылаемых последним Летти, которая явно безмерно веселилась.

Ксавьер должен был признать, что его леди восхитительно смотрелась в своем изумительном платье и с тонкой золотой сеточкой на волосах. Небольшой металлический ободок, что держался на ее голове наподобие изящной короны, придавал ей царственный вид. Это только доказывает, что истинный класс проявляется во всем, независимо от того, во что одета эта женщина, говорил себе с гордостью Ксавьер. Летти будет хорошо выглядеть в чем угодно.

Сегодня вечером в ней было пленительное загадочное очарование, что заставляло его хотеть притянуть ее поближе и защитить от распутного взгляда Пибоди. Ксавьер пил вино и праздно удивлялся, как много средневековых дам пришли на пир, надев очки.

– Что-то не так? – требовательно спросила Летти, понизив голос. Она стрельнула в него косым взглядом, когда он сузил глаза поверх бокала с вином.

– Вы не одобряете бургундское, сэр Ксавьер?

– Это не подлинное бургундское. Это дешевое красное калифорнийское.

– Ну, надо же, какое для тебя разочарование. Но, кажется, ты держишься мужественно под гнетом необходимости пить дешевое вино.

– Да уж.

Ксавьер бросил взгляд на странное убранство ее волос.

– Чему это ты улыбаешься? – спросила раздраженно Летти, расправляясь с овощами.

– Я вот думаю, что ты сделала со своими волосами. Выглядят, будто ты надела муфту для ушей.

Ксавьер продолжил изучение густых каштановых колец, которые проглядывали внутри золотой сетки.

– Да если хочешь знать, этот стиль был наивысшим писком моды в позднем средневековье.

– Правда? А что было низшим?

– Гульфик, – проинформировала она его со злорадным удовольствием. – Он вошел в моду в конце средневекового периода и по-настоящему расцвел, можно сказать, в эпоху ренессанса. Скажи спасибо, что твой костюм из четырнадцатого столетия. Если бы он был из пятнадцатого, возможно, тебя обязали бы надеть один из таких, а я тебя не могу представить в гульфике.

Ксавьер размышлял, не дразнит ли она его. Если да, то это хороший знак.

– Ты думаешь, что я должным образом не смогу заполнить его? – спросил он вежливо.

– Никто фактически не заполнял гульфик, – сладко произнесла Летти. – По крайней мере, не с помощью естественного дара. Мужчины набивали их ватой или чем-нибудь подобным.

Ксавьер усмехнулся.

– Догадываюсь, что это похоже на подкладывание каких-нибудь тряпок в ваши лифчики.

Он был вознагражден спешно подавленной усмешкой со стороны Летти.

– Не возражаешь, если я попрошу передать эти бобы? – продолжил он. – Похоже, я должен есть их ложкой. Ты заметила, что на столах нет ни одной вилки?

– Вилки не были распространенны в средние века, – пояснила Летти. – Люди пользовались ложками, ножами и собственными пальцами. По крайней мере, у нас настоящие тарелки. В старые времена использовали подносы, сделанные из больших кусков черствого хлеба, на которых раскладывали пищу. И упавшую пищу поднимали с пола, если случалось обронить. Под столами, разумеется, бегало множество собак.

– Местный департамент здравоохранения, вероятно, подрезал им крылья, когда Кутилы обратились за разрешением бросать пищу и завести собак в публичном ресторане. Нам следует быть признательными. Я сомневаюсь, является ли подлинной большая часть здешней еды.

– Ну, здесь нет никакой нашпигованной головы вепря или жареного павлина, но в остальном большая часть выглядела бы уместной на средневековом обеде. Основное отличие между тем, что мы едим сейчас, и тем, что ели тогда – это наличие консервирования и бытовой техники для приготовления.

– Я предполагаю, они были слегка ограничены в выборе холодильников и морозильников.

– Верно. Но они преуспели в стряпне по части густых насыщенных соусов и подливок, чтобы покрывать оставшуюся от предыдущей трапезы пищу и освежать ее. И у них были все сорта экзотических специй, некоторые даже с Дальнего Востока. Они повседневно готовили с имбирем, гвоздикой и корицей. Некоторые из рецептов невероятно сложны. – Летти сделала паузу и радостно улыбнулась. – О, взгляните. Сейчас будут развлечения.

Ксавьер посмотрел вверх и увидел компанию жонглеров, одетых в зеленые и оранжевые костюмы с причудливыми остроконечными шапками. Они встали в середине между столами. Толпа взревела при их появлении, когда артисты стали бросать вверх шарики, окрашенные в неяркие тона.

– Ксавьер, ты действительно собираешься остаться здесь на все четыре дня? – спросила напрямик Летти, следя глазами за жонглерами.

Он созерцал ее профиль, стараясь догадаться, о чем она думает.

– Если это займет столько времени.

Она повернула голову, глаза ее вспыхнули за линзами небольших очков.

– Если это займет столько времени для чего? Чего ты хочешь добиться? Я не собираюсь менять свое решение, знаешь ли.

Он вздохнул и откинулся на стуле, засунув большие пальцы за низко висящий пояс.

– Летти, два дня назад ты еще была влюблена в меня, – осторожно напомнил он. – Не думаю, что что-то изменилось. Ты только чувствуешь небольшое беспокойство. Ты это преодолеешь.

– Это не случай предсвадебной лихорадки, Ксавьер Августин. Я разгневана и обижена, и не изменю своего решения. Не тешь себя ложными надеждами.

Он тоскливо улыбнулся.

– Все, что мне осталось – это маленькая надежда, дорогая. Ты хочешь и это отобрать наравне со всем прочим?

Она моргнула, а затем хмуро свела брови.

– Не смей вызывать во мне жалость. Не поверю ни на минуту, что ты действительно испытываешь глубокую привязанность ко мне. Найди себе другую подходящую жену. Я выбываю из гонки.

– Еще нет, – протянул он, испытывая желание рассмеяться над ее решением удариться в насыщенную событиями жизнь. – Ты еще ничего не сделала, чтобы тебя дисквалифицировали.

– Сделаю.

– Сомневаюсь. Ты слишком, черт возьми, умна, чтобы действительно сделать какую-нибудь глупость, чтобы только допечь меня.

Она стукнула ножом по столу.

– Ты невыносим.

– Всего лишь отчаялся. Я тебя очень хочу, Летти.

Он наблюдал, как румянец выступил у нее на щеках, и она торопливо огляделась вокруг. Летти явно боялась, что кто-нибудь со стороны мог их подслушать. Ксавьер мог бы словесно успокоить ее. Все либо смеялись над жонглирующими шутами, либо громко разговаривали с соседями. При всем своем желании и намерениях Ксавьер и Летти могли бы пребывать в одиночестве в битком набитой комнате.

– Прекрати такое говорить, – невнятно пробормотала Летти, вонзив маленькие белые зубы в ломоть черного хлеба.

Ксавьер наклонился ниже и прошептал ей в ухо.

– Сожалею, что ты была так расстроена отчетом детектива. Я никоим образом не хотел обидеть тебя.

– Тогда зачем ты заплатил кому-то, чтобы за мной шпионили?

Он нахмурился.

– Это не в прямом смысле слежка.

– Нет, это слежка.

– Все, что я могу сказать, у меня были свои причины.

Она повернулась к нему с блеском в глазах.

– Какие причины?

Ксавьер созерцал ее долгое время, размышляя, как много можно ей поведать. Черт, что за неразбериха. Но ясно, что Летти потребует кое-каких ответов от него.

– Это длинная история, любимая. И не имеет к нам никакого отношения.

– Еще как имеет, черт возьми.

Ксавьер начал было спорить по этому поводу, но его прервал еще один звук горна, сопровождаемый монотонной барабанной дробью. Он посмотрел вокруг и увидел, что жонглеры удалились, и их сменила группа музыкантов, наряженных менестрелями.

– Что сейчас? – ворчливо спросил он.

– Бродячие певцы, – откликнулась Летти, глядя с ожиданием. – Это, должно быть, забавно.

Один из музыкантов выступил вперед и поднял руку, призывая к тишине и вниманию. Когда он добился своего, то снял шляпу с колокольчиками и низко всем поклонился.

– Мои господа и дамы, умоляю вас послушать песню, которую спою для вас сейчас. Прошу вас помнить, что я всего лишь посланник, скромный слуга отважного рыцаря, который дал мне поручение выразить глубокое восхищение его красивой леди. Его единственная просьба в том, чтобы она выслушала его искренние слова признательности ее красоте и изяществу.

Всеобщие аплодисменты приветствовали это объявление, и менестрель выступил вперед и встал прямо напротив Летти. Ксавьер увидел, что глаза ее расширились от удивления и признательности. Она взглянула в сторону помоста, и Шелдон Пибоди склонил голову с тем, что вероятно означало благородное изящество.

– Черт. – Произнес Ксавьер сквозь зубы. Краем глаза он видел, как Пибоди красовался, сидя там под желто-полосатым пологом, когда снова кто-то захлопал. Нетрудно догадаться, какой смелый рыцарь устроил это представление. В один из этих дней, решил Ксавьер, ему нужно что-то сделать с доктором Пибоди.

Менестрель начал тренькать на лютне и петь медленно и печально. Ксавьер развалился на стуле и нетерпеливо начал постукивать пальцами по поясу.

 
Спою вам, как леди красива моя,
Как темные кудри сияют, горя.
Услышишь хвалу ее ясным очам, сияющим, словно у озера гладь;
А губы, что слаще, чем в кубке вино, мне сердце разбили навеки давно,
И в каждой черте у нее чистота, но боле всего красоту не забудь,
О, как я тоскую, хочу целовать лишь краешек брови и нежно ласкать красивую белую грудь.
 

Кровь бросилась Ксавьеру в голову, когда прозвучали последние слова песни. Услышав их, он вскочил на ноги.

Ласкать красивую белую грудь, – взревел он. – Черт возьми, кто ты такой, Пибоди? Никто, я уточняю, никто не смеет рассуждать о красивой белой груди моей невесты, кроме меня.

– Ксавьер, – зашипела Летти, яростно оттаскивая его за рукав, – Ксавьер, пожалуйста, сядь. Это поэзия трубадуров. Они всегда поют о груди, глазах и волосах. Сядь, пожалуйста, ради Бога.

Ксавьер проигнорировал ее, все его внимание было направлено на глумливую улыбку Пибоди.

– Я требую извинений. Здесь и сейчас.

– Вы хотите, чтобы я извинился? – Шелдон изобразил изумление. – Почему, черт возьми, я должен извиняться? Вы не услышали ничего, кроме скромного дара прекрасной, разумной, весьма очаровательной женщине.

– Это чертово оскорбление, вот что это такое, ты, ублюдок. И ты извинишься, черт возьми.

Ксавьер уперся рукой о белую скатерть и перемахнул через стол.

Он легко приземлился на середину комнаты и устремился к помосту, на котором восседал Пибоди. Музыканты бросились в разные стороны, парочка из них споткнулась из-за неуклюжих длинноносых туфель. Толпа притихла.

– Ксавьер, ты представляешь, что вытворяешь? – озабоченно взывала Летти. – Пожалуйста, вернись. Не устраивай сцену.

– Мне наплевать, что Пибоди окажется в неловком положении, – заявил Ксавьер, сознавая, что все сборище Кутил безмолвно наблюдает за ними. – Он заслужил это, поскольку поставил тебя в неловкое положение.

– Но я не смущена, – понизив голос, уточнила Летти. – Честно. Это только поэма, Ксавьер.

Ксавьер не обратил внимания на ее слабые протесты. Он сыт по горло Шелдоном Пибоди. Он прошел, остановился перед главным столом и смахнул в сторону блюда и подносы с едой, которые громоздились перед Пибоди, как баррикада. Тарелки, кубки, ножи и подносы каскадом посыпались на белую скатерть.

– Что за черт? – вскочил на ноги Пибоди, когда вино полилось ему на колени. – Вы соображаете, что творите, Августин?

Другие гости, сидящие под пологом, быстро убрались с дороги, отодвинувшись к краю, но не сделали попыток прекратить сцену. Похоже, толпа вошла во вкус, наслаждаясь новым представлением.

Сэр Ричард, огромный краснолицый мужчина лет пятидесяти, схватил нож и постучал по кубку, привлекая внимание.

– Я вижу, у нас здесь небольшое дельце в духе рыцарства и установления чести. Кажется, два отважных рыцаря добиваются благосклонности одной и той же прекрасной леди. Что скажете, дамы и господа? Как мы должны с этим поступить?

– Пусть они оба напишут стихи, а мы завтра рассудим их, – завопил один тип в красно-серой тунике. – Победитель будет развлекать даму завтра вечером.

– Пусть леди выберет между ними сама, – предложила дама в высоком и широком головном уборе с вуалью.

– Я «за», пусть леди выбирает, – вторила Элисон Крейн. – Это ее право.

– А я говорю, пусть сражаются за нее, – предложил кто-то еще. – Пусть устроят поединок в стрельбе из лука или сразятся в шахматы.

– Нет, поиски. Устроить поиски.

– Ладно, пусть поиски. Давайте, организуем поиски. – Крик эхом прошелся по комнате и сопровождался аплодисментами.

Сэр Ричард снова постучал по кубку.

– Как Предводитель Кутил, я должен сделать выбор, и мне нужно подумать над этим делом. – Он повернулся к Ксавьеру и Шелдону. – Что вы предпочтете: стрельбу из лука, шахматы или поиски, господа рыцари?

Ксавьер посмотрел на Пибоди.

– Что я предпочитаю, так это схватить доктора Пибоди за горло и душить до тех пор, пока он не извинится за оскорбление моей будущей жены.

Пибоди слегка покраснел.

– Думаете, сможете это сделать, Августин? Давайте, попытайтесь. – Он наклонился над столом, лицо исказилось в злобной насмешке. – Вперед, давайте. Но имейте в виду, я брал уроки у мастера боевых искусств.

– Я это учту, – Ксавьер взял Пибоди за плечи и вытащил из-за стола. Затем он отпустил его.

Пибоди пронзительно завопил, свалившись кучей к ногам Ксавьера.

– Да как вы смеете угрожать мне? Я вытру пол вашей физиономией, Августин. Вы заплатите за это.

Ксавьер отступил в сторону, оказавшись вне досягаемости противника, когда Пибоди вскочил и выбросил вперед ногу. Ксавьер схватил его за другую лодыжку и дернул. Пибоди вновь свалился на пол, перевернулся и снова вскочил на ноги. Похоже, он жаждал крови.

Ксавьер рискнул бросить взгляд в сторону Летти, и увидел выражение ужаса на ее лице, тут как раз Пибоди сделал стремительный выпад.

– Думаешь, ты такой умник, Августин? Получай по заслугам, – орал Пибоди. Он размахнулся и нанес сильный удар кулаком, но тот явно пришелся далеко от цели.

Ксавьер разглядел выражение лица Летти и резко решил сменить тактику. Он собирался уложить Пибоди на пол, но сейчас заманчивой показалась другая стратегия. Он сжал крепко зубы и подождал, когда кулак Пибоди придет в соприкосновение.

Когда кулак, наконец, достиг его с глухим чмокающим звуком, Ксавьер извернулся под ударом так, что воздействие получилось не столь сильным, как это выглядело со стороны. Но он сделал все, что мог.

Сопровождаемый удивленными вскриками зрителей, он впечатляюще рухнул на пол и неуклюже распростерся во всю длину у ног Пибоди.

В этот момент все в зале замерли. Ксавьер взглянул сквозь щель между веками на Пибоди и понял, что мужчина просто не знает, что теперь делать.

Пибоди стоял над поверженной жертвой, выглядя таким же удивленным и сбитым с толку, как и все в зале. Но это выражение скоро сменилось взглядом высокомерного удовлетворения, как только до доцента дошло, что он только что победил противника одним ударом.

– Я предупреждал вас, Августин. Не говорите потом, что я вас не предупреждал, – прокаркал Пибоди.

Летти прервала неожиданную сцену.

– Ксавьер. О, мой Бог. Ксавьер, что он с тобой сделал?

Ксавьер все еще лежал и с удовлетворением слушал звуки падающих блюд и столового серебра, когда Летти вскочила со стула и стала продираться из-за стола, чтобы подобраться к нему. Он удовлетворенно вздохнул, услышав, как быстро застучали по полу обутые в мягкую обувь маленьких ножки, и она согнулась над ним, заботливо трогая нежными ручками.

– Ты сделал ему больно, Пибоди. Как ты мог? Посмотри на него, он без сознания. Ты, возможно, сломал ему кости, или у него сотрясение мозга. Кто-нибудь, позовите врача. Быстро.

Она дотронулась до разбитых губы и щеки.

– Скажи что-нибудь, Ксавьер. Очнись, милый, поговори со мной.

– Не надо врача, – пробормотал Ксавьер. – Со мной все будет в порядке.

Выражение облегчения появилось в обеспокоенных глазах Летти.

– Слава Богу, ты пришел в себя. Я так испугалась. Сильно болит?

– Немного, – признался он, стойко держась. – Но, вероятно, почувствую себя лучше, если начну судебный процесс.

– Судебный процесс. – Голос Пибоди вдруг стал на несколько тонов выше. – Послушайте, Августин, вы не имеете права подавать на меня в суд. Вы первый начали.

– Разве? Моя память немного затуманена в данный момент. – Ксавьер потер подбородок. – Вероятно, последствия удара.

– У меня сотни свидетелей, черт возьми, – возразил Пибоди. – Скажите ему, Летти, у него нет оснований для судебной тяжбы.

– Никто не собирается устроить судебную тяжбу, – заверила Летти, подкладывая руку под плечо Ксавьера и помогая ему сесть. – Вы оба виноваты. Но тебе не следовало так его бить, Шелдон. Это неуместная жестокость.

– Он первый начал, черт возьми, – визжал Шелдон.

– Ладно, я знаю, но все же нельзя отвечать физическим насилием, – напомнила ему недовольно Летти. – Ты уверен, что тебе не нужен доктор, Ксавьер? – участливо добавила она. – Ты выглядишь немного странно.

– Со мной все будет хорошо, – храбро отозвался тот, подавляя смех. – Но мне бы хотелось подняться наверх и приложить холодный компресс к челюсти, если не возражаешь. Я слышал, это хорошо снимает опухоль.

– Опухоль. Святые небеса, конечно же. Тебе немедленно нужен компресс на челюсть. Я тебе помогу. Обопрись на меня, Ксавьер. – Она пошатнулась под тяжестью его веса, когда помогала ему встать на ноги. Когда Ксавьер покачнулся, Летти обхватила его за талию и закинула его руку себе на плечо. – Осторожно, дорогой.

– Спасибо, милая, – проговорил он слабо. – Извини за прерванное веселье. Я уверен, никто не будет возражать, если мы сейчас удалимся.

Поверх головы Летти он послал победоносную улыбку Пибоди, чьи глаза сузились от внезапного подозрения.

– Ему не нужна никакая помощь, Летти, – сказал Пибоди.

– Это мне судить, – оповестила его Летти с явным высокомерием. – Тебе, должно быть, стыдно, Шелдон.

– Но, Летти…

– Пока, Пибоди, – попрощался Ксавьер. – Еще встретимся. Эй, не обижайся, громила. Я должен идти. – Он поднял руку, что покоилась на плече Летти, и добродушно ею помахал. – Кто-то побеждает, кто-то проигрывает.

Лицо Шелдона стало фиолетовым.

– Летти, не дай себя одурачить этому ничтожеству. Он совсем не пострадал.

Она взглянула на него, ведя Ксавьера к двери.

– Не пытайся заверить меня, что он не пострадал, Шелдон. Я видела, как ты его ударил. И свалил с ног. Это было ужасно.

– Он ввязался в это нарочно. Я так думаю, – бормотал невнятно Шелдон, поспешно ее догоняя и шагая рядом.

Ксавьер застонал от боли и сильнее навалился на плечи Летти. В ответ она ближе притянула его и послала Шелдону еще один яростный взгляд.

– Я все видела, – заявила Летти. – Ты сбил его с ног, Шелдон. А сейчас, пожалуйста, прочь с дороги. Я должна отвести его наверх, нам нужно приложить холодный компресс.

– Черт возьми, Летти. Говорю тебе…

– Говоришь мне что?

Пибоди застонал и сдался.

– Не бери в голову. – Он сощурил глаза и послал Ксавьеру еще один взгляд. – Думаете, вы такой чертов умник, не так ли, Августин?

– Кто, я? У меня нет докторской степени, как у вас, Пибоди. Как я могу быть умнее вас?

Пибоди, было, начал отвечать на насмешку, но в этот момент молодая женщина с копной белокурых волос выступила из толпы.

– Эй, Шелли, милашка, ты в порядке?

Молодая женщина схватила Пибоди за руку.

– Это было так суперски, когда ты свалил его. Абсолютно ужасно. Никогда не видела ничего подобного. Вот это да. Ты действительно сбил его с ног. Совсем. Ты уверен, что с тобой все в порядке?

– Со мной все хорошо, Дженнифер.

– Ты написал великолепную песню. Некоторые люди не способны оценить настоящий талант. – Дженнифер обдала холодом Летти.

– Не сейчас, Дженнифер, – пробормотал Пибоди, все еще расстроено глядя на Ксавьера.

Дверь банкетного зала скрыла из виду яростную гримасу на лице Пибоди. Летти ее, похоже, не заметила. Она была слишком занята, препровождая Ксавьера через холл.

– Не могу поверить в то, что произошло, – заявила она, пока вставляла карточку в лифт и нажимала кнопку. – Два взрослых человека поскандалили за банкетным столом.

– Добро пожаловать в жизнь, полную приключений.

Она сердито посмотрела на него.

– Ксавьер, это не шутки. Ты мог серьезно пострадать.

Он повесил голову и попытался изобразить смирение.

– Я знаю. Я дурак. Не мог стерпеть, когда услышал те стихи, где ласкают твою красивую белую грудь. Я немного обезумел. Черт, Летти, даже я еще не ласкал твою красивую белую грудь.

– Шелдон Пибоди тоже, поэтому оскорбления не было, – возразила она. – Честно, Ксавьер, говорю тебе, это только традиционная любовная песня кавалера в средневековом стиле. Рыцари, которые писали поэмы, пели в основном о желании ласкать своих дам, но фундаментальный принцип рыцарской любви состоит в том, что она была платонической и безответной. Не предполагалось, что дама на самом деле ответит взаимностью.

– Не пытайся уверить меня, что Пибоди думал только о поклонении тебе издали, когда писал эту чертову песню для тебя. И не говори мне, что ты не откликнулась. Ты наслаждалась этой дурацкой поэмой.

У нее хватило такта покраснеть.

– Ну, должна признать, мне первый раз в жизни посвятили стихи.

– Ради Бога, это было оскорбление.

– Послушай, Ксавьер. Хочешь поговорить об оскорблениях? Сразу же скажу тебе, что я гораздо больше была оскорблена, когда обнаружила, что ты устроил за мной слежку, чем когда я слушала о пламени своих волос и красивой белой груди.

Ксавьер всегда мог распознать плохую стратегию, когда видел таковую. Он быстро отступил, громко застонав и потирая свою челюсть.

– Ой, надеюсь, Пибоди не выбил мне зубы.

Летти немедленно прекратила бранить его и стала мило суетиться.

– Не могу поверить, что Шелдон ударил тебя. Как он посмел? Он всегда казался таким воспитанным и цивилизованным человеком. Это так на него не похоже.

– Да уж.

Ксавьер подумал, не вернуться ли ему в банкетный зал и не вбить ли зубы Пибоди ему в глотку. Все-таки здравый смысл обуздал мужские гормоны. В конечном итоге, сказал себе Ксавьер, он здесь наверху наедине с Летти. Пибоди внизу, без сомнения, торчит за столом и удивляется, почему прекрасная дама покинула его, уйдя с неудачником.

При этой мысли Ксавьер усмехнулся. Явно Пибоди больше преуспел в написании глупых любовных песен, чем в понимании, как и о чем думают такие женщины, как Летти.

– Что такого забавного?

Летти извлекла Ксавьера из лифта на третьем этаже и пошла с ним по коридору.

– Ничего. Просто поморщился от боли.

– О, дорогой. – Она озабоченно взглянула. – Стало сильнее болеть?

– Думаю, переживу.

Он пошарил в кармане своей странной одежды.

– Ключ от моего номера.

Она взяла ключ у него из рук и открыла дверь.

– Я никогда не была так потрясена за всю свою жизнь, как когда ты перемахнул через стол и пошел разбираться с Шелдоном. – Она включила свет и помогла сесть ему на край постели. – Никогда не видела раньше драку. Это было отвратительно.

– Еще более отвратительно потерпеть поражение.

– Кто мог предугадать, что Пибоди такой неуравновешенный? Скажи спасибо, что ты не пострадал больше, чем есть. – Она прошла в ванную. – Оставайся на месте. Я сделаю компресс.

– Спасибо.

Ксавьер услышал, как она включила воду. Он увидел свое отражение в зеркале и вздрогнул от мрачного вида. Полностью облаченный в черное, с растрепанными темными волосами и разбитой губой, он явно не являлся воплощением девичьей мечты.

– А вот и мы. – Летти вышла из ванной с аккуратно сложенным влажным полотенцем. – Ложись, я приложу его.

Ксавьер послушался ее и лег, опираясь спиной на подушки. Складки ее яркого платья окутали его, когда она склонилась над ним, прикладывая компресс к разбитой челюсти. Исподтишка он вдыхал ее восхитительный аромат, в то время, как взгляд его был прикован к тому, что открывалось ему в низком декольте костюма. Руки ее были необычайно нежны, когда она касалась его боевых ранений.

– Спасибо, Летти, – пробормотал он тихо. – Так гораздо лучше.

Она нахмурилась.

– Ты уверен, что холодного компресса достаточно? Не хочешь, чтобы я отвезла тебя в больницу в город?

Он потряс головой и чуть улыбнулся.

– Нет. Со мной все будет хорошо. Извини, что побеспокоил тебя.

– Полагаю, не твоя вина, что ты не очень знаком с традициями средневековых баллад и песен.

– Я принял слишком близко к сердцу.

– Да, но это можно понять, – она неожиданно улыбнулась, поправляя компресс. – На самом деле, сейчас, когда я вспоминаю об этом, твоя реакция выглядит, как нечто благородное. Я имею в виду, должно быть, ты подумал, что защищаешь мою честь, не так ли?

Он наблюдал за ней из-под полуприкрытых век.

– Рад, что ты понимаешь.

Улыбка ее стала шире, а глаза потеплели.

– Открою тебе маленький секрет, Ксавьер. Могло быть хуже. Большинство средневековых стихов гораздо более непристойны, чем ты слышал сегодня вечером. Много сексуальных намеков на долбление ворот замка и срывание роз за хорошо охраняемыми стенами крепостей. Поэмы полны историй о рыцарях, ищущих пути, чтобы тайно проникнуть в спальни дам. Мужчины были просто грубым стадом в те дни.

Ксавьер нахмурился.

– Не думаю, что хочу слышать об этом. Если Пибоди попытается проникнуть в твою спальню, я просто задушу его. Ой. – Он коснулся разбитой губы.

– Извини. Я задела тебя?

Он мельком взглянул на нее и увидел, что в ее озабоченном взгляде светится невинность.

– Нет. Это моя вина. Мне следовало быстрее шевелиться, когда Пибоди выбросил кулак.

Летти собиралась, было, что-то сказать, но ее отвлекли веселые крики в коридоре. Они сопровождались смехом, топотом и парочкой отчетливых женских визгов.

– Похоже, веселье достигло высшей точки, не так ли? Шелдон говорил, что будет действительно веселое столпотворение.

Ксавьер на минуту почувствовал панику, подумав, не собирается ли Летти присоединиться ко всем, как только закончит врачевать его раны.

– Не думаю, что буду способен дальше забавляться и играть в игры сегодня. Лучше подержу холодный компресс на своей физиономии.

– Да, Полагаю, что так, – неопределенно произнесла она. – Думаешь, с тобой все будет в порядке, и ты сам справишься?

Ксавьер с сомнением покачал головой и простонал.

– Никогда не знаешь о побочных эффектах таких ударов, что нанес Пибоди. Пару часов займет, чтобы увидеть, не возникнут ли какие проблемы.

– Да что ты?

Он кивнул.

– Точно. Я посижу тут один наверху и посмотрю телевизор. Ты иди и веселись. Ты ведь за этим приехала, не так ли?

– Ну, да, но мне не по себе, что я оставляю тебя здесь в одиночестве смотреть телевизор, пока другие веселятся.

– Я и хуже проводил вечера, поверь. Иди и наслаждайся, Летти. Не беспокойся обо мне. Не твоя вина, что меня избили.

Она резко поднялась.

– Я буду о тебе беспокоиться, и с этим ничего не поделаешь. И это моя вина, что тебе причинили боль. По крайней мере, до известной степени. Скажи мне вот что. У меня есть колода карт в номере. Почему бы нам не сыграть в джин или еще что-нибудь?