Текст книги "Золотой дар"
Автор книги: Джейн Энн Кренц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Джонас неопределенно хмыкнул:
– Сказывается всестороннее образование?
– Мой отец заставлял меня кошмарно много читать, – задумчиво проговорила Верити.
– Ты права относительно большинства хозяек салонов. А что, тебе понравилась бы роль блестящей куртизанки? – Глаза его насмешливо сверкнули из-под полуопущенных век.
– Сейчас эта профессия потеряла былой шик, не Говоря уже б славе, но, думаю, в шестнадцатом веке, несомненно, это был выход для многих женщин. А также монастырь. Оба варианта предоставляли сильным, умным женщинам попытку обретения власти и могущества. Они давали шанс, и уже поэтому кажутся мне предпочтительнее любой другой карьеры.
– А как же замужество?
– Замужество? Знаете, брак и сегодня не слишком-то много дает женщине, а уж раньше – и того меньше… Разве что возможность умереть родами или стать личной бесплатной служанкой и наложницей мужчины. – Верити задумчиво помолчала. – Думаю, я избрала бы путь куртизанки.
По крайней мере это куда веселее, чем управлять монастырем! Мне бы понравилось царить в блестящем обществе умных, утонченных мужчин и женщин. Так и вижу, как они рассаживаются за столом – все в пышных, великолепных платьях – и обсуждают вопросы политики, поэзию, философию… Так ведь оно и было, верно?
– Почти. Только не забывай, что в те времена понятия изысканности и утонченности несколько отличались от нынешних. Считалось, что мужчина может служить образчиком хороших манер, если на приеме не чесал у себя в штанах. Кроме того, в салонах обсуждали отнюдь не только философию и поэзию. Одной из ведущих тем были любовные похождения. Ведь это была эпоха романтических интриг! Ренессанс вообще густо замешан на интригах – политических, социальных… ну и сексуальных, естественно.
Верити сладко вздохнула, калейдоскоп самых соблазнительных образов пронесся перед ее глазами.
– Как восхитительно… Даю гарантию – в моем салоне ни один мужчина не посмел бы прилюдно чесаться!
Я уже вижу себя в роскошном атласном платье с огромными прорезными рукавами… А еще я носила бы на пальце кольцо и хранила бы в нем смертельный яд, как Лукреция Борджиа.
– О великая сила штампа! – в отчаянии простонал Джонас. – Спешу тебя разочаровать – Лукреция вовсе не была злой ведьмой, коей живописует ее легенда. Это была просто глубоко несчастная женщина, которой фатально не везло в браке… А яды эпохи Возрождения, к твоему сведению, далеко не были такими ужасными, какими мы привыкли их считать. Алхимики прилежно трудились над их составлением и усовершенствованием, но им явно не хватало современных познаний. Отравление было делом хлопотным и весьма ненадежным. Поэтому если требовалось убрать с дороги противника, то, чаще всего прибегали к помощи банального кинжала или на худой конец шпаги.
– Ага… Понятно, – прищелкнула языком Верити. – Дуэли на узких улочках… Честь женщины отстаивалась в кровавом смертельном поединке… Я слышу звон клинков!
Джонас вдруг замер. Верити удивленно приподняла ресницы и встретила его тяжелый пристальный взгляд.
– Вам бы хотелось, чтобы двое мужчин в кровавом поединке оспаривали друг у друга право на вашу ночь?
– Какие глупости! – ужаснулась Верити. – Это всего лишь шутка! Я уже не в том возрасте, чтобы увлекаться подобными фантазиями… да еще в наше время! Впрочем, это вряд ли понравилось бы мне и в шестнадцатом веке!
Я не та женщина, из-за которой дерутся на дуэлях. Конечно, забавно поразмышлять на досуге о жизни шикарной куртизанки, но, честно говоря, я скорее всего ушла бы в монастырь. Женщины-настоятельницы должны обладать хорошими деловыми качествами, не так ли?
Джонас рассеянно кивнул:
– Несомненно. Управление монастырем сродни ведению огромного дела. Настоятельнице приходилось решать массу чисто финансовых вопросов. Она ведала сбором монастырской подати. Неусыпно наблюдала за работой членов обители. Думаю, ты в курсе того, что монашки обычно вносили лепту в монастырскую казну, занимаясь каким-нибудь ремеслом – прядением шелковой пряжи, например. А это, в свою очередь, означало необходимость решения других вопросов, в частности сбыта готовой продукции. Надо было также следить за обучением послушниц и новообращенных, смотреть за приготовлением еды, стиркой и уборкой. Но самое главное, пожалуй, заключалось в исполнении той особой роли, которую в то время играли монастыри. Настоятельнице надлежало быть тонким дипломатом.
– Что-то уж больно похоже на мою работу, – сморщила носик Верити. – Пожалуй, профессиональной куртизанке это оказалось бы не по силам. И все же я выбрала бы постриг.
Золото глаз Джонаса зажглось глубоким, таинственным светом. Рука его скользнула вверх по ноге Верити, коснулась ее бедра. Джонас не сделал больше ни единого движения, но Верити вдруг поняла, что теперь он сидит к ней гораздо ближе, чем раньше, и прикосновение его стало скорее интимным, чем успокаивающим. Тем временем Джонас выпрямился и убрал ногу с ее коленей. Верити замерла, не зная, что за этим последует и – самое главное – как к этому надо будет отнестись.
«Я ни за что не позволю ему целовать меня, – твердо решила она. – Такие вольности недопустимы с наемным работником! Совершенно недопустимы…»
– На твоем месте я был бы поосторожнее с выводами. Откуда тебе знать, какой женщиной ты стала бы в эпоху Ренессанса? Не думаю, что ты знаешь себя даже сейчас, – прошептал Джонас, глядя прямо на нее.
– Думаю, я хорошо себя знаю, – хрипло ответила Верити.
– Вот как? А я уверен, у тебя есть секреты, о которых ты даже не подозреваешь, маленькая тиранка. Может, поищем их вместе?
Она открыла было рот, чтобы посоветовать ему немедленно выбросить эту абсурдную мысль из головы, но все сердитые слова так и остались невысказанными. Губы Джонаса оказались вдруг совсем близко – и праведный гнев Верити умер, не успев родиться.
Его рот с головокружительной непосредственностью закрыл ей губы. Убаюканная теплой водой, массажем и пивом, Верити успела лишь подумать, что не стоит устраивать сцену из-за одного невинного поцелуя… И напрасно. Это был как раз тот самый поцелуй, который должен встречать решительный отпор у всякой порядочной женщины.
Верити затруднялась дать точное определение этому поцелую… Но он был особенным – совершенно особенным, уж это точно! В прикосновении и вкусе этих губ было нечто необыкновенное, дурманящее, нечто такое, чего она безуспешно ждала всю свою долгую одинокую жизнь.
Так неужели до сих пор она даже не подозревала, чего ждет?
И тут недолго думая Верити обвила рукой шею Джонаса и принялась ласкать теплые бронзовые плечи: так игривая кошечка теребит лапками шелковую подушку.
Джонас хрипло застонал от удовольствия. Он заставил Верити приоткрыть губы и, когда она подчинилась, что-то неразборчиво пробормотал. Горячее золото затопило Верити, вскружило голову. Джонас принялся ласкать ее кончиком языка, вызывая на сладкую сексуальную дуэль. Рука его скользнула вверх по ее бедру – к самому купальнику.
Время для девушки остановилось. Она парила над самыми вратами волшебной страны чувственных откровений. Ее нисколько не тревожило то, что пальцы Джонаса медленно-медленно прокрадываются под эластичный вырез купальника. Она еще успеет остановить его… А сейчас хотелось вкусить как можно больше. Она была просто околдована.
Горячая вода вокруг внезапно вспенилась – это Джонас, не отрываясь от губ Верити, снова сменил позу. Он откинулся на бортик белого кафельного бассейна, усадил Верити на колени. Одну руку он по-прежнему держал на ее бедре, продолжая вторжение за гладкую преграду строгого купальничка, а второй крепко обнял Верити за плечи, так что ладонь его почти касалась ее груди.
Как ни странно, Верити ничуть не испугалась. Напротив, она только теперь по-настоящему предалась наслаждению. Ее язык страстно ласкал рот Джонаса, пальцы скользили по жестким курчавым волосам на груди мужчины. Но Джонас отнюдь не возражал против предпринятого ею ответного исследования.
«Пусть это длится вечно, – думала Верити. – Я так долго ждала и теперь, когда пробил мой час, не упущу ни одной минутки! Пришел тот мужчина, которого я ждала…» Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что она балансирует на самом краю пропасти. Еще один шаг, и тогда…
Яркий свет внезапно озарил купальню.
– Прошу прощения, ребята, но в десять вечера купальня закрывается. Весьма сожалею, но вам придется немедленно уйти.
При первых же звуках знакомого голоса Верити испуганно охнула, отшатнулась от Джонаса, неловко взмахнула руками, пытаясь соскочить с его коленей, и шлепнулась в бассейн. Бурлящая горячая вода мгновенно сомкнулась над ее головой.
В следующую секунду чьи-то сильные руки подхватили ее под мышки и рывком подняли на поверхность.
Судорожно глотая воздух и отплевываясь, Верити нащупала ногами пол и ухитрилась встать. Мокрые волосы плотно облепили голову, глаза щипало… Не убирая руку с ее плеч, Джонас повернулся к вошедшей.
– Тише ты, Лаура! – пробормотала Верити.
Лаура Гризвальд пристально посмотрела на барахтающуюся в бассейне парочку, и изумление на ее хорошеньком личике быстро сменилось выражением насмешливого любопытства.
– Извини, Верити, я просто не разглядела, что это ты. Понимаешь, я увидела двоих в бассейне и решила, что какие-то курортники нарушают правила. А как зовут твоего дружка?
Верити мучительно покраснела. Щеки полыхнули таким жаром – куда там горячему минеральному источнику! Она поспешила высвободиться из рук Джонаса и решительно устремилась к бортику за своим белым махровым полотенцем.
– Лаура, это Джонас Куаррел. Он… ну, в общем, он работает у меня. Я наняла его в пятницу… Джонас, это Лаура Гризвальд. Они с мужем заведуют здравницей.
Пока Лаура с Джонасом обменивались вежливыми приветствиями, Верити благоразумно уткнулась в полотенце, вытирая лицо и волосы. Когда с церемонией знакомства было покончено, она уже полностью взяла себя в руки… Толика смущения все-таки осталась, но Верити нашла в себе силы храбро улыбнуться подруге:
– Тяжеленький выдался уик-энд, верно? Я-то думала, что осенью станет поспокойнее, но уик-энды и сейчас что надо! Жду не дождусь, когда можно будет закрываться не только по понедельникам, но и по воскресеньям. Мы с Джонасом сегодня полностью выложились. Ну и решили немного расслабиться в твоей купальне. Надеюсь, ты не возражаешь?
Если Лаура и решила, что подруга несет чепуху, то деликатно не подала виду. Она только широко улыбнулась, переводя искрящиеся ореховые глаза с непроницаемого лица Джонаса на пылающие щеки Верити. В ярком свете зажженных ламп каштановое каре Лауры излучало «жизненную силу и блеск здоровых волос». Да и все ее стройное тренированное тело так и светилось стопроцентным здоровьем и неиссякаемой энергией – как и подобает хозяйке оздоровительного курорта. Будучи тремя годами старше Верити, Лаура как-то незаметно для себя стала ее защитницей и опекуншей.
Она не раз пыталась пристроить младшую подружку, подсовывая ей придирчиво отобранных кандидатов из числа отдыхающих. Все это сводничество ни к чему не привело, поэтому неудивительно, что Лаура так живо отреагировала, увидев Верити в объятиях незнакомого мужчины.
Подавив стон, Верити кое-как закончила вытираться.
– Можете не торопиться, – поспешно остановила Лаура вылезающего из бассейна Джонаса. – Купайтесь сколько хотите! Наши правила не распространяются на Верити и ее друзей.
– Благодарю вас, – ответил Джонас, не сводя глаз с Верити. Взяв ее полотенце, он небрежно обмотал его вокруг бедер. – Уже слишком поздно… Ты готова, Верити?
– Да, – подхватила она, предварительно откашлявшись, чтобы голос прозвучал потверже. – Спокойной ночи, Лаура.
– Спокойной ночи, Верити, – сладко пропела подруга. – Приятно было познакомиться, Джонас. Я очень рада, что Верити удалось так быстро решить свои проблемы. Хорошие помощники нынче на вес золота.
Глава 3
В понедельник утром Джонас проснулся в предвкушении чего-то приятного. Кафе было закрыто, и свой законный выходной он решил посвятить обустройству на новом месте. Похоже, здесь придется несколько задержаться, подумал он, шлепая босыми ногами по деревянным половицам прохладной ванной комнаты. Эта мысль почему-то ему понравилась.
Джонас покосился на книжные полки, высившиеся от пола до потолка во всех помещениях маленького домика. Куда бы воткнуть пару своих книжек? Наверное, Эмерсон Эймс решил сделать этот коттедж своей постоянной библиотекой.
Впрочем, Джонасу Куаррелу много места не потребуется. Вот уже несколько лет он странствует налегке. Человек в бегах не должен обременять себя лишним скарбом.
Он включил воду и критически оглядел себя в облупившемся от времени зеркале. Да-с… Ничего не скажешь, физиономия у него по утрам не из приятных. Темная щетина придает зловещее выражение его худому лицу… Интересно, понравится ли это Верити?
«Ничего, привыкнет, – решил Джонас. – А куда ей деваться?» Он навел пену и принялся орудовать помазком, пытаясь представить себе, как выглядит по утрам сама Верити. Наверное, очень мило – румяная, взъерошенная, еще не успевшая ощетиниться своими колючками… Впрочем, вчера вечером ему уже удалось заставить ее присмиреть.
Теплая волна блаженства разлилась по всему его телу.
Джонас потянулся за бритвой… Будь у него вчера чуть больше времени, он запросто стащил бы с нее этот нелепый целомудренный купальник. Верити и не подумала бы сопротивляться… Она хотела этого ничуть не меньше, чем он!
Черт принес эту Лауру Гризвальд! Впрочем, Джонас и к этому относился философски. У него еще все впереди. Он потратил столько сил на поиски Верити, что теперь мог позволить себе немного расслабиться… Он даже не пытался довершить начатое вчера вечером, когда провожал Верити до дома. Зачем торопиться? Чутье всегда безошибочно подсказывало Джонасу, когда момент благоприятствует смелому натиску, а когда лучше переждать…
Так что времени у него предостаточно… Как приятно сознавать это! Думая о неторопливом, виртуозном соблазнении Верити, Джонас испытывал пульсирующее возбуждение. Собственно говоря, реальная проблема была всего одна, да и та чисто практическая – как долго он сумеет сдерживать свое вожделение. После вчерашней ночи не так-то просто будет медленно, шаг за шагом, вести дело к постели… Но надо постараться. Меньше всего на свете ему хотелось бы испугать и оттолкнуть Верити.
Эта женщина заслуживает галантного обхождения.
При этой мысли отражение Джонаса недоумевающе наморщило лоб. Это еще что за новости? Неужели именно этим он здесь и занимается? Ухаживает за Верити?!
Нет, конечно же, нет! Он просто хочет выведать ее секреты! И это не имеет ничего общего с намерением жениться. Боже упаси! Только не это!
Джонас закончил бриться и полез под душ… К тому времени как он вышел из ванной и оделся, дом только-только начал прогреваться. Надо будет всерьез заняться этой пакостной отопительной системой! Мастер он на все руки или нет?! Тем более что в противном случае ему грозит долгая холодная зимовка.
Конечно, зима будет намного приятнее, если к тому времени удастся окончательно поладить с хозяюшкой.
Стоя перед плитой с медленно закипающим чайником, Джонас задумчиво нащупал в кармане маленькую золотую сережку… Из кухни было видно освещенное окно спальни Верити. Как всегда, вскочила ни свет ни заря!
Медленная довольная улыбка тронула губы Джонаса.
Золотая сережка потеплела. В ней таилось какое-то безмолвное обещание.
Как и в самой Верити.
Этот понедельник Верити посвятила инвентаризации и составлению меню на следующую неделю. Необходимо было отдать распоряжения о доставке риса и еще кое-чего по мелочи. Гречневая крупа тоже почти вся вышла: последнее время гречишные слойки пользовались огромным успехом. Сидя за столом в своем маленьком кабинете, Верити потягивала горячий кофе, обдумывала меню, подводила баланс и подписывала счета.
Очень скоро она поймала себя на мысли о том, что витает где-то очень далеко от рутины бухгалтерских счетов и сосредоточена в основном на Куарреле.
Верити до сих пор не понимала, что же произошло вчера в бассейне. Пускай в свои двадцать восемь лет она все еще девственница, но уж наивной-то ее никто не назовет! Целоваться она, конечно, целовалась и раньше и даже получала от этого некоторое удовольствие.
Но те чувства, которые она испытала вчера вечером, никак нельзя было сравнить с прежними умеренными ощущениями. Это не было даже чисто физическим ощущением… С одной стороны, Верити была встревожена. Но с другой… С другой – чувствовала себя опасно заинтригованной. У нее из головы не выходило: как далеко все это зашло бы, не появись в купальне Лаура Гризвальд?
Больше всего она боялась признать, что знает ответ на этот вопрос. Все существо ее сладко сжималось в предвкушении…
Слишком уж хорошо ей было вчера в объятиях Джонаса Куаррела. После стольких лет ожиданий и разочарований она наконец-то почувствовала себя как надо.
Но ведь так может быть и с совсем случайным мужчиной… Какая ужасная несправедливость! Впрочем, отец давным-давно предупреждал ее, что жизнь часто бывает несправедлива.
Судьба человека зависит от того, как распорядится Его Величество Случай. «Что наша жизнь – игра!» Но игра безо всяких правил, за исключением разве что тех, которые человек устанавливает себе сам.
Возможно, вчерашнее появление Лауры было как нельзя кстати, решила Верити, откладывая в сторону тяжелый гроссбух. Нужно все хорошенько взвесить, прежде чем решаться на подобные отношения с Джонасом Куаррелом! Ей только еще одного бродяги не хватает для полного счастья… пусть даже этот бродяга и владеет каким-то секретом будоражить чувства!
А вдруг он не правильно истолковал ее вчерашнее поведение? Верити нахмурилась было, но тут же успокоилась, сказав себе, что является полной хозяйкой положения. В крайнем случае просто рассчитает этого Куаррела – и дело с концом!
Только она утешилась, как на столе зазвонил телефон. Верити сдержанно улыбнулась и взяла трубку. Не нужно обладать сверхъестественной интуицией, чтобы догадаться, кто это беспокоит с утра пораньше.
– Привет, Лаура, – без всякого вступления бросила она в трубку. – Отвечаю сразу – понятия не имею, нет и вряд ли.
– Откуда ты знаешь, о чем я собиралась спросить? – растерянно откликнулась подруга.
– Тебя интересует, откуда явился этот самый Джонас Куаррел, стал ли он уже моим любовником, а если нет, то возможно ли это в будущем. Угадала?
– В таком случае, меня больше всего радует твое «вряд ли». По крайней мере остается надежда, – парировала Лаура. – Так ты что, в самом деле наняла его?
– Он явился по объявлению вечером в пятницу. Как раз вовремя – я уж собиралась снять трубку и воззвать к тебе о помощи.
– Ну что тебе сказать – очень интересный мужчина.
Впрочем, хотя я жду не дождусь, когда ты наконец устроишь свою жизнь, мой долг предостеречь тебя. Сама знаешь, в наше время женщину спасает только осторожность.
Ты проверила, кто он и откуда?
– Само собой. Я всегда так делаю.
– Вот как? Ну и что же?
– Он эксперт по истории Возрождения и виртуоз по части мытья посуды, работы в баре и усмирению распоясавшихся пьянчуг. Шляется по всему свету, зарабатывая на пропитание именно этими талантами.
– Но ты не держишь бара и почти не имеешь дела с алкоголиками, – резонно возразила подруга. – Я уже не говорю о том, что квалифицированная экспертиза по Ренессансу нужна тебе как собаке пятая нога.
– Все это так, но мне позарез требуется посудомойщик. Он классно работает, честное слово.
– Неужели? Вчера у меня сложилось впечатление, что он привык делать все наспех, – ядовито хмыкнула Лаура. – Честное слово, я глазам своим не поверила, когда увидела, как ты льнешь к нему!
Верити услышала, как хлопнула входная дверь. Значит, Джонас уже на кухне. Она крепче стиснула телефонную трубку.
– Не преувеличивай, пожалуйста, Лаура! Никто ни к кому не льнул! И вообще мы всего лишь целовались. Не стоит придавать этому такого значения.
– Ты что, смеешься?! После трехлетних безуспешных попыток подсунуть тебе приличного биржевого маклера или на худой конец адвоката я застаю тебя резвящейся в бассейне с новым посудомойщиком! И ты еще смеешь советовать мне не придавать этому значения!
– Ты должна радоваться, Лаура, – хихикнула Верити. – Ведь ты три года капала мне на мозги, уверяя, что все мои проблемы заключаются в излишней разборчивости.
– Твоя главная проблема в том, что ты можешь потратить всю жизнь на поиски идеального мужчины, у которого были бы все достоинства Эмерсона и ни одного его недостатка!
– Не забывайся, Лаура!
– Твой хваленый здравый смысл давным-давно должен был подсказать тебе, что такого экземпляра просто нет в природе! Ты слишком капризна, Верити. Слишком.
Я очень рада, что ты наконец опомнилась и решила быть поскромнее в своих притязаниях, но не надо же сходить с ума и бросаться в другую крайность! Давай я подыщу тебе кого-нибудь поинтереснее из списка прибывающих на будущей неделе? Или вот сейчас у нас отдыхает вполне достойный претендент. Сорокалетний доктор и один-одинешенек. Скорее всего разведен.
– Или просто голубой.
– Ни в коем случае! Тогда он был бы с мужчиной, – объяснила старшая подруга. – Думаю, он подойдет тебе во всех отношениях.
– Слушай, Лаура, ты же знаешь, я просто обожаю потрепаться о своих проблемах, но мне сейчас надо бежать! У меня еще куча дел, и…
– И к тебе вошел твой душка-посудомойщик. Угадала?
– И тут, как по волшебству, в дверях в самом деле появился Джонас. Его темные брови сошлись на переносице в твердую упрямую линию. Верити подняла глаза, и ее тут же захлестнуло воспоминание о бурлящей горячей воде и влажных теплых поцелуях… Самых интимных поцелуях в ее жизни.
– Ну пока, Лаура. Позже поболтаем! – Она поспешно опустила трубку на рычаг. – Доброе утро, Джонас, – весело поздоровалась она со своим помощником.
– Какого черта ты торчишь взаперти в свой единственный выходной? – поинтересовался он вместо приветствия. – Собирайся, поехали к озеру. Я нашел в холодильнике вегетарианские гамбургеры с карри и чечевицей. Это, конечно, и в подметки не годится настоящим гамбургерам, но если получше приправить майонезом, то, думаю, сойдет. С майонезом проглотишь любую отраву.
Час назад я смотался в город и купил пива, так что все готово. Едем?
Верити так стремительно развернулась на стуле, что с размаху треснулась коленкой о стол.
– О ч-черт! – выдохнула она, сморщившись от боли и потирая ушибленное место. – А я думала, сегодня ты будешь осваиваться в коттедже.
Джонас непринужденно пожал плечами:
– Я давным-давно разделался с этим, у меня ведь не так много барахла. Труднее всего оказалось найти место для книг. У твоего родителя весьма эклектичные вкусы, выражаясь по-научному. В его библиотеке есть все – от Нэнси Дрю до Шекспира.
Верити весело расхохоталась:
– И все это он вбивал мне в голову, представляешь? В этом состояло его воспитание дочери. Ты знаешь, книги, пожалуй, единственное, чем мой отец по-настоящему дорожит. Все остальное не имеет для него никакого значения.
Когда я осела в Секуенс-Спрингс, он упаковал все свои сокровища и отправил морем сюда на вечное хранение.
– Я заметил там кастильон «Придворного». Читала когда-нибудь?
– Очень давно, когда увлекалась Ренессансом, – уклончиво ответила Верити. – А почему ты спрашиваешь?
Джонас лукаво улыбнулся:
– Прошлой ночью я долго размышлял над одним пассажем оттуда, а сегодня, увидев ее на полке, перечитал и глубоко задумался.
– Что за пассаж? – недоверчиво спросила Верити, отметив про себя, что ей очень нравится насмешливый тон Джонаса.
– Тот, где один из придворных – кажется, его звали Гаспар – говорит, что овладеть душой женщины можно, лишь познав ее.
Верити снисходительно усмехнулась.
– К счастью, я помню ответ на это вздорное утверждение. Если бы оно было истинно, то в мире не было бы несчастных замужних женщин. Каждая была бы безумно влюблена в мужчину, владеющего ее телом, то есть в собственного мужа. Но поскольку на свете очень много женщин, глубоко несчастных в браке, то можно с полным правом признать утверждение Гаспара высосанным из пальца.
Джонас скрестил руки на груди и несколько секунд не сводил с нее пристального взгляда.
– Я вижу, твой интерес к Ренессансу поверхностным не назовешь, раз ты помнишь мельчайшие подробности книги, прочитанной много лет назад. Ладно, шефиня, укладывай ленч и шагом марш на озеро. Я зверски проголодался.
Верити хотела было еще раз предупредить его насчет шефини, но решила отложить выговор до более подходящего случая. Слишком уж соблазнительна была идея устроить пикник на берегу озера. Верити давным-давно забыла, что это такое.
Они собрали корзинку с ленчем, и Джонас кинул туда несколько банок холодного пива. Потом повел Верити к озеру. Он нашел превосходное местечко под соснами и расстелил на земле предусмотрительно захваченное из дома одеяло. Верити вдруг с удивлением обнаружила, что тоже страшно проголодалась.
Джонас, растянувшись на одеяле, потягивал пиво, жевал сандвичи и забавлял хозяйку неторопливой, ни к чему не обязывающей беседой. Верити совсем разморило, и она позволила себе сполна насладиться столь непривычным времяпрепровождением.
«Мне нравится, как он говорит, – лениво подумала Верити. – Такой приятный голос…» Когда Джонас закончил забавную историю о том, как он работал барменом в каком-то медвежьем углу, Верити вдруг высказалась:
– Мне кажется, ты был одним из лучших лекторов в своем Винсенте.
Джонас в недоумении покосился на нее:
– С чего ты взяла?
Верити пожала плечами и почувствовала, как снова краснеет.
– У тебя хороший голос, – выдавила она. – В нем есть что-то… что-то… ну, сам понимаешь…
– И что же? – не отставал Джонас.
– Что-то завораживающее… Тебя приятно слушать, – вывернулась Верити и поспешно затолкала в рот кусок сандвича, чтобы не влипнуть окончательно. Девушка и сама не понимала причины своего смущения. Может быть, все дело в том, что она находила голос Джонаса настолько чувственным, что едва могла противиться почти физическому воздействию.
– Спасибо, Верити, – вежливо ответил Джонас. Приподнявшись на локте, он внимательно посмотрел на нее сквозь полуопущенные ресницы. – Я навсегда запомню этот комплимент.
Верити смешалась еще больше и полезла в корзинку за острыми пикулями.
– Не стоит, – с притворной сердечностью бросила она. – Не надо скупиться на заслуженные похвалы.
По еле заметной улыбке, промелькнувшей на губах Джонаса, Верити поняла, что от него не укрылось ее смятение. Голос Джонаса превратился в низкий, вкрадчивый рокот, когда он нараспев процитировал:
Госпожа моя дарит сокровища щедрой рукой,
Она знает, как дорог мне каждый ее хрупкий дар,
И я жадно хватаю все то, что могу взять с собой —
Серебро ее нежной улыбки, хрустального взора пожар.
Но душа моя жаждет сокровищ ценней во сто крат,
Тех сокровищ, которых не купишь и никому не продашь,
Не смирюсь я, пока свое тело и сердце ты мне не отдашь,
Белым пламенем тела и золотом сердца владеть буду рад.
Верити резко вскинула голову – и наткнулась на сияющий золотой взгляд Джонаса. В тот же миг она поняла, что ее обольщают. Всю свою жизнь проницательная Верити успешно избегала хитроумных мужских ловушек, но теперь было ясно как день – она все сильнее запутывается в силках соблазна.
Какое-то время оба молча смотрели друг на друга, и Верити уяснила еще кое-что. Джонас Куаррел сам был из тех, кто владеет золотым даром. Он был совсем рядом, этот дар, он искрился в глубине глаз Джонаса, ожидая ее, Верити.
А что касается огня… Несмотря на всю свою неопытность, Верити прекрасно понимала, что Джонас готов предложить ей и его. Этот неистовый огонь спалит ее всю дотла и оставит на ней нестираемое клеймо собственника. Верити даже помотала головой, отгоняя захватывающие дух образы и отчаянно пытаясь вырваться из все туже затягивавшейся петли.
– Хочешь пикулей? – весело спросила она и поспешно вложила лакомство в протянутую руку Джонаса, делая вид, что не замечает насмешливых искорок в его глазах.
Дабы перевести разговор в менее опасное русло, Верити пустилась в общие рассуждения об экономической жизни Секуенс-Спрингс.
Она отдавала себе отчет, что просто избегает взглянуть правде в глаза. А правда тем временем заключалась том, что она очарована Джонасом Куаррелом. Она хочет его. Впервые в жизни Верити испытывала неодолимую силу влечения, и новизна ощущений одновременно пугала и возбуждала ее.
Почему, ну почему Джонас должен оказаться не тем, кто ей нужен?! Поскольку этот вопрос был явно риторическим, Верити с легким сердцем отбросила его, наслаждаясь чудесным деньком.
После пикника Джонас предложил сходить на вечерний сеанс в кино, и Верити вдруг вспомнила, что сто лет не была в кинотеатре. Когда она сообщила об этом Джонасу, он приподнял ее подбородок своим длинным указательным пальцем и назидательно промолвил:
– Ты слишком много работаешь.
Верити немедленно окрысилась.
– Подобная идиотская мысль могла родиться только у бездельника, кочующего от одной раковины с грязной посудой к другой! – выпалила она и тотчас осеклась.
– Какие проблемы, маленькая тиранка? Или ты зря платишь мне жалованье? – вкрадчиво спросил Джонас.
Тут уж Верити всерьез на себя разозлилась. Надо же было умудриться испоганить самый чудесный за долгие годы вечер!
– Я не это имела в виду, – неуклюже извинилась она. – Просто хотела сказать, что мы с тобой совершенно по-разному смотрим на труд. Ты привык беспечно слоняться по жизни, зарывая в землю свой талант. Я же не могу позволить себе пренебречь любой возможностью.
– Уж поверь мне, – отрезал Джонас, – человечество легко обойдется без очередного, знатока Ренессанса. Так что не горюй о моей горькой судьбине и жуй свой поп-корн. Хорошо бы тебе немного поправиться.
Верити что-то буркнула себе под нос о вреде жирной соленой кукурузы, но безропотно съела свою порцию. Джонас, казалось, был доволен. Верити сидела и гадала, попытается ли он снова поцеловать ее сегодня вечером, а если да, то как ей поступить? Наконец она решила дать себе волю и пуститься во все тяжкие первого любовного приключения. От этой мысли у нее даже голова закружилась.
Однако в этот вечер Джонас просто проводил ее до дверей коттеджа, пожелал спокойной ночи и удалился.
Как бы Верити ни убеждала себя, что это, мол, к лучшему и вообще, слава Богу, пронесло, на самом деле она чувствовала горькое разочарование и проклинала свои дегенеративные замечания. Какого черта она вылезла с этими поучениями? Если бы не ее длинный язык, Джонас, возможно, предложил бы пропустить по стаканчику на ночь… а там, глядишь, дошло бы и до поцелуя. А теперь придется целый час читать, чтобы успокоиться и заснуть!
