Текст книги "Золотой дар"
Автор книги: Джейн Энн Кренц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Большой Эл из «Морской сирены» просил передать вам пламенный привет и заверения, что немедленно высылает долг по указанному мной вашему новому адресу.
Джонас Куаррел заметно приободрился. Взгляд из настороженного стал любопытным и довольным.
– Спасибо, Верити, – с чувством поблагодарил он. – Я никогда не забуду вашей доброты.
– Вижу, с тарелками вы покончили. Отлично. Начинайте шинковать лук для овощного пирога А я пока займусь выпечкой.
– К вашим услугам, шефиня! – Джонас уверенно взял кухонный нож с длинным широким лезвием. Похоже, это орудие было ему прекрасно знакомо. – Нам осталось решить еще одну небольшую проблему.
Верити так и замерла возле огромного холодильника, откуда как раз собралась вытащить пакет с холодным тестом.
– Что еще?
– Мне надо где-то остановиться, – широко улыбнулся Джонас Куаррел. – Есть идеи? Поскольку вы положили мне крошечное жалованье, я не смогу самостоятельно оплачивать жилье. Сегодня утром я освободил номер в мотеле у озера. Куда мне теперь?
Верити с заметным облегчением перевела дыхание.
– Располагайтесь в коттедже, где останавливается мой отец, когда ему приходит в голову проведать собственную дочь. Это прямо за кафе.
– Ну а как же ваш родитель?
– Пустяки. От него ни слуху ни духу с тех самых пор, как он прислал мне телеграмму с просьбой приехать к нему в Пуэрто-Валлерта. Я как дура притащилась туда, а он, оказывается, решил не дожидаться и скрылся в неизвестном направлении! Так что теперь он вряд ли скоро побеспокоит нас. Ну а если это все-таки случится… Что ж, тогда по-честному разыграете койку. Думаю, вам обоим не привыкать спать на полу.
– Вы очень великодушны.
– Бросьте. Просто я питаю постыдную слабость к закоренелым бродягам, которые гробят жизнь, чтобы убежать от собственного таланта.
Джонас резко вскинул голову и прищурился.
– Как прикажете понимать?
Энергично раскатывая тесто, Верити покосилась на своего нового работника.
– Поговорив с вашими бывшими боссами, я позвонила в Винсент-колледж. И там мне подтвердили, что вы в самом деле читали курс истории Возрождения. И более того, отлично читали, черт вас возьми! На вашем счету куча сенсационных статей и монография по оружию. И после всего этого вы вдруг, без всяких причин, бросаете кафедру… Ну и что? Еще не набродились по свету, мистер Куаррел?
– И какое отношение все это имеет к вашему отцу? – холодно спросил Джонас.
– А такое, что он у меня тоже закоренелый бродяга.
Вам говорит что-нибудь имя Эмерсон Эймс?
Верити заметила, что не на шутку завелась и слишком яростно орудует скалкой… С чего бы это? Надо расслабиться.
Небрежным ударом ножа Джонас рассек луковицу.
– Безусловно. Вы имеете в виду Эмерсона Эймса, автора «Сопоставления»? Пару лет назад эта вещь наделала немало шума.
– Вот именно.
– Черт возьми! Эта книга стала настоящим событием. В нашем колледже все, кто хоть как-то интересовался историей, считали своим долгом обзавестись собственным экземпляром… Да, но что произошло с вашим отцом после этого? Он написал еще что-нибудь?
– К сожалению, нет, – тяжело вздохнула Верити. – Он вбил себе в голову, что «Сопоставление» совершенно не в его стиле, поклялся никогда больше не писать ничего подобного и вернулся к прежней дешевой писанине. И еще уверяет, что это доставляет ему гораздо большее удовольствие! Можете себе представить?
– Что же это за писанина? – с интересом посмотрел на нее Джонас.
– Вестерны в мягкой обложке, – поморщилась Верити. – Нет, вы только подумайте! Человек, которого «Нью-Йорк тайме» назвала писателем года! Да-да, там писали, что он «бесстрашно и решительно вскрыл парадоксы и сложности современной жизни»!
И вот этот «бесстрашный» гений не просто пасует, но еще нагло заявляет, что будет до конца жизни кропать свои идиотские вестерны!
Какое-то время Джонас задумчиво смотрел на нее, а потом вдруг расхохотался. Веселые искорки плясали в его золотых глазах. Хриплый мужской смех затопил маленькую кухоньку.
– Кажется, – наконец выдавил он сквозь приступы безудержного хохота, – мы с вашим отцом и впрямь похожи. – Резким ударом ножа он расправился со второй луковицей. – Надеюсь, мне посчастливится познакомиться с ним.
– Сдается мне, у вас и в самом деле много общего, – неодобрительно пробурчала Верити.
Джонас снова затрясся от смеха и вдруг ловким движением подкинул вверх свой нож. Верити затаила дыхание, глядя, как переворачивается остро отточенное лезвие.
Живо представив себе кровь на порезанных пальцах, она замерла, вцепившись в край стойки. Но Джонас столь же внезапно подхватил нож и как ни в чем не бывало продолжил шинковать лук. Верити облегченно вздохнула и с трудом заставила себя не содрогнуться.
– Думаю, с вашим отцом нас роднит желание жить в реальном мире, не увлекаясь фантомами научных и литературных изысканий.
– Вот как? А я-то считала, что вы оба просто слишком ленивы и потому ищете легких путей! – назидательно хмыкнула Верити.
Джонас мгновенно подобрался. Теперь голос его звучал угрожающе резко и холодно:
– Полегче, леди. Вы просто не понимаете, что несете. Не всякий талант есть Божье благословение. Иной дар может погубить своего обладателя или довести его до безумия. Надеюсь, вашему отцу его талант попросту смертельно надоел. И вы не в праве выносить ему приговор.
Верити вздрогнула. Она сразу поняла, что Джонас хорошо знает, о чем говорит. И инстинктивно попыталась сменить тему.
– Это глупый спор, мистер Куаррел. Лучше займитесь-ка луком, – беззаботно прощебетала она. – А когда закончите, приступайте к морковке. Я хочу сделать ее сегодня в соусе-жульен. Вам это знакомо?
– Естественно, шефиня. Как прикажете… Впрочем, у меня есть еще один вопрос.
Верити опасливо покосилась на него:
– Что за вопрос?
– Видите ли, я ведь никогда не работал в заведении с вегетарианской кухней, – улыбнулся он. Верити сразу не понравилась эта чересчур наивная улыбка. – А для чего используется это «чистейшее» оливковое масло?
– В частности, для заправки салатов, – ехидно пояснила она. – И ради Бога, избавьте меня от ваших детских шуточек. «Чистейшее»– да будет вам известно – означает лишь то, что это масло высшей категории, то есть получено при первичном отжиме лучших оливок.
– Ах вот оно что! Кто бы мог подумать?! А я-то, грешным делом, решил, что «чистейшее»– это когда масло слишком залежится на полке. Ну, вроде как несчастные старые девы, у которых никогда не было любовника.
Она не смогла ничего поделать с предательски вспыхнувшими щеками… Он всего лишь неудачно сострил, сказала себе Верити. Откуда ему знать о ее сексуальном опыте?!
– Ваша шутка сделала бы честь типичному неотесанному мужлану. Не хотелось бы ранить ваше мужское самолюбие, но, поверьте, на свете есть вещи гораздо печальнее, чем остаться без любовника.
Губы Джонаса дрогнули в усмешке.
– Например?
– Например, неожиданно обнаружить, что наняла на работу человека, который не знает даже, что такое оливковое масло.
– Не печалься, хозяйка. Я хороший ученик;
Глава 2
«Что ж, в целом жизнь при вегетарианском кафе оказалась не такой уж паршивой, подумал Джонас вечером в воскресенье, когда были вымыты последние тарелки и пришло время закрываться. Доводилось бывать в местечках и похуже. Посетители кафе» У нас без мяса» были, конечно, с претензией, зато безобидные. Они всеми силами старались выглядеть беззаботными и шикарными, вовсю демонстрируя прекрасные манеры и хорошую спортивную форму… Да Бог с ними, пускай себе выпендриваются! Зато щедро дают на чай, грех жаловаться…
Могло быть и хуже.
Неприятные воспоминания о паре-тройке случаев из бывшей практики официанта лишний раз убедили Джонаса в этом.
Сегодня вечером посетителей было немного, но Верити, как назло, просчиталась и супа-пюре из брокколи получилось гораздо меньше, чем требовалось. Джонас заметил, что хозяйка сильно перепугалась. Он почувствовал почти непреодолимое желание притянуть ее к себе, чмокнуть в кончик вздернутого носа и заверить, что это все пустяки. Но Джонас справился с искушением. Он был далеко не идиот.
Он прекрасно понимал, что этот поцелуй обернулся бы немедленным расчетом и вылетом за двери кафе «У нас без мяса». У хозяйки язычок острее бритвы, по сравнению с ним даже припрятанный в сумке нож казался Джонасу тупой железякой.
Отвратительный характер позволял Верити без зазрения совести устраивать ему жуткие выволочки.
«Скандалистка!»– решил Джонас после длительного беспристрастного размышления о характере Верити Эймс. Меньше всего на свете ему хотелось бы ссориться со своей хозяйкой. А больше всего хотелось заставить ее улыбнуться.
Надо сказать, что улыбка у этой мегеры была просто ослепительная. С самого первого раза Джонас был очарован, да что там очарован – покорен! Он давно заметил, что как только лицо Верити озарялось этой удивительной – теплой, лучистой и чувственной – улыбкой, он тотчас же прирастал к месту и с тупым изумлением пялился на нее.
Любой ощущал себя избранным, стоило Верити улыбнуться ему. И самого Джонаса эта улыбка влекла гораздо сильнее, чем все сокровенные тайны собственного прошлого.
Так улыбается только женщина, способная беззаветно отдать себя любимому. Более того, такой женщине мужчина может без колебания доверить свою жизнь, свою любовь и саму честь.
Эта улыбка заставляла поверить в невероятное – в то, что целомудрие может соседствовать с настоящей, земной чувственностью. Эта улыбка чистейшей невинности в то же время недвусмысленно обещала будущую безоговорочную капитуляцию. Она словно давала священный обет подарить это все с такой трогательной доверчивостью и страстной щедростью, что кто посмел бы косо посмотреть на мужчину, совершившего пару-тройку зверских убийств ради того, чтобы эта улыбка принадлежала ему одному!
Потому-то Джонаса и удивляло то, что возле вегетарианского кафе не толпились потенциальные убийцы, ждущие своего кровавого часа. Неужели настоящие мужчины Секуенс-Спрингс так боятся острого язычка рыжей скандалистки, что оставили попытки приручить этого чувственного ангела? Трудно поверить, но, похоже, так оно и есть.
Джонас просто отказывался понимать этих мужчин. Разве могут острые колючки преградить путь к бесценному сокровищу? Впрочем, оно и к лучшему. По крайней мере у него не будет проблем с армией ревнивых соперников.
Джонас уже догадался, что местные кавалеры уступили ему дорогу отнюдь не только из-за страха перед острым язычком мисс Эймс. Очевидно, настоящая причина крылась в чем-то гораздо более существенном. Мужчины безошибочно чувствовали, что эта обворожительная женщина никогда не станет легкой добычей. За то короткое время, что он работал на хозяйку кафе «У нас без мяса», Джонас лично убедился в том, насколько она чопорна, целомудренна и непритворно строга. И самое удивительное – казалось, Верити была вполне довольна таким образом жизни.
Горячка уик-энда, слава Богу, осталась позади, и теперь Джонас мог с чистой совестью оценить свое поведение как примерное. Что ни говори, а он был на высоте.
По крайней мере хозяюшка не особо громко возникала по поводу его нерадивости.
Теперь-то он знал, что она непременно устроила бы сцену, сделай он что-нибудь не так. Она правила своей кухней как неумолимый рыжеволосый тиран, не терпящий ни малейшего пренебрежения чистотой и порядком.
– Не хватало только, чтобы кто-нибудь из клиентов заработал расстройство желудка из-за того, что вы не можете нормально разогреть суп! – инструктировала она Джонаса. – Зарубите себе на носу – еда должна быть либо холодной, либо горячей! Ни я, ни служба здравоохранения не потерпим блюд так называемой комнатной температуры! Кстати, эти комиссии имеют обыкновение являться без предупреждения.
– В Мехико мы не очень-то оглядывались на все эти комиссии, – флегматично заметил Джонас, послушно помешивая суп.
– Подозреваю, вы не оглядывались на подобные мелочи не только в Мехико, но и во всех остальных грязных притонах, где работали!
– Угадали. Небольшая взятка – лучшее средство от всех напастей, включая наезды служб охраны здоровья.
– Здесь вам не Мехико, – надменно бросила Верити.
– Учту.
«И учел, – подумал Джонас, глядя в спину Верити, удаляющейся по тропинке к своему коттеджу. – Можете не сомневаться, хозяюшка, Я учел многое – очень многое из того, что касается вас, Верити Эймс, моя опытная шефиня и образец современной деловой женщины.
А самое главное – я хочу вас, мой шеф. Безумно хочу.
Я понял это еще в Мехико, но в пятницу, когда постучался в вашу дверь, мимолетное желание стало мучительной жаждой. Сначала я решил, что это желание не имеет ничего общего с сексом. К Верити Эймс, убеждал я себя, меня влекут лишь тайна золотой сережки и странный зов, повелевший мне следовать за ней из Мехико в Секуенс-Спрингс. Но вечером в воскресенье я узнал правду. Я хочу вас – и духовно, и физически. Интересно, ослабеет ли ваша магическая притягательность, когда я наконец затащу вас в постель?»
На память ему вдруг пришла одна цитата – маленький пассаж из кастильоневского «Придворного». Помнится, автор уверял, что тот, кто овладеет телом женщины, одновременно завладеет ее разумом и душой.
Прошло уже очень много лет с тех пор, как Джонас читал советы галантного кавалера эпохи Высокого Ренессанса. «Кажется, на это утверждение в книге приводится какой-то изящный контраргумент, но вот какой… Впрочем, какое это имеет значение? Ко мне относится лишь первая часть старого совета», – решил Джонас.
Усевшись на крыльцо своего домика, он нащупал золотую сережку в кармане джинсов… Так и сидел, слушая тихий шепот ветерка в кронах темных сосен; ждал, когда Верити Эймс предастся своему ежевечернему ритуалу.
Вот уже третью ночь Джонас наблюдал, как после работы она в одиночестве идет к своему коттеджу. В первый вечер он предложил было проводить ее, но Верити только рассмеялась и посоветовала ему идти спать, добавив при этом, что давно научилась находить дорогу домой.
Теперь-то Джонас знал, что она сказала правду. Он все больше и больше убеждался, что в настоящий момент у Верити Эймс нет любовника. И похоже, ее это нисколько не беспокоило.
Вечером в пятницу, предусмотрительно погасив у себя свет и выглянув в окно, он подсмотрел, чем она занимается перед сном. Верити Эймс не торопилась гасить свет.
Джонас прилип к окну и через несколько минут был вознагражден за свое терпение: он увидел, как хозяйка, надев махровый халатик поверх купальника, вышла из своего дома и уверенно двинулась по темной тропинке к зданию минерального курорта.
Сначала Джонас подумал, что у нее там назначено свидание, и страшно разволновался – сам не понимая почему. Он настолько встревожился, что не смог усидеть дома и кинулся вслед за Верити.
К своему облегчению, он вскоре убедился, что хозяйка бегает по ночам вовсе не на свидания. Она принимала минеральные ванны, только и всего. Табличка на купальне недвусмысленно гласила «Закрыто на ночь», но Верити уверенно прошла через черный ход в женское отделение.
Из своего укрытия Джонас зачарованно смотрел, как она с наслаждением погружается в бурлящий, пузырящийся бассейн. К его немалому удивлению, Верити не сняла купальника, хотя была совершенно одна.
И что за скромный купальник она на себя нацепила!
Мало того, что вырез почти под горлом, так еще и маленькая пышная юбочка вокруг бедер! Джонасу сразу вспомнилась бутылка с «чистейшим» оливковым маслом.
Сегодня он твердо решил нарушить ежевечернее уединение рыжей тиранши. В конце концов он стоически выдержал ее сегодняшнюю нотацию о смертельном вреде быстрых закусок… Впрочем, если быть честным, то он сам ее спровоцировал. Нечего было высовываться со своим жирным гамбургером из ближайшего «Макдоналдса»?
Дело в том, что порой Джонас просто не мог побороть искушения немножко подразнить свою диктаторшу. Он уже понял, какие вещи заставляют ее заводиться с пол-оборота, и безошибочно рассчитал, что один вид гамбургера приведет Верити в дикую ярость. Именно поэтому он нарочно позволил ей застать себя за едой…
Конечно, подобные шутки – всего лишь жалкий суррогат того, чего он действительно жаждал от Верити. Интересно, что она сделала бы, узнав, что за мытьем сковородок он мечтает лишь о том, как разложит ее прямо на кухонном полу… Наверное, уволила бы в два счета.
И снова Джонас подумал о том, поможет ли секс проникнуть в тайны души Верити Эймс. Но тут же выбросил это из головы, потому что дверь соседнего коттеджа наконец-то приоткрылась. Минута в минуту! Всю его задумчивость как рукой сняло, и Джонас нетерпеливо уставился на Верити Эймс, стоящую в ярко освещенном проеме. На ней были все тот же целомудренный купальничек и махровый халат, рыжие волосы затянуты в тугой хвост. Джонас не отрываясь смотрел, как она прикрыла дверь и пошла по тропинке к купальне. Он несколько минут выждал и поднялся. Взял две банки пива, предусмотрительно оставленные на ступеньке, и двинулся вслед за Верити.
Осторожно шагая за хозяйкой, Джонас невольно попал под обаяние ее легкой соблазнительной походки. Мягкая грация ее движений завораживала, кажется, на уровне подсознания… Интересно, как она будет двигаться под ним, охваченная страстью? Джонас живо нарисовал себе, как взлетят и обовьются вокруг его бедер эти изящные легкие ножки, – и уже без труда представил сочную округлость ее ягодиц… Теперь осталась лишь самая малость – узнать наяву, какова будет близость с Верити Эймс.
Последние три дня он честно пытался быть реалистом. Он сказал себе, что Верити вообще-то далеко не красавица. Во-первых, ей не мешало бы быть немного повыше ростом. И чуть-чуть потолще – во-вторых. Впрочем, тонкая талия искупала эти недостатки в глазах Джонаса. А тощая она такая только потому, что слишком много работает, в этом он был совершенно уверен.
Никто не назвал бы классическими нежные черты лица Верити. Чуть раскосые сине-зеленые глаза делали ее похожей на игривую кошечку, а маленький носик был чуть-чуть вздернут. Упрямая сила таилась в твердой линии ее решительного подбородка. В этом удивительном лице незаурядный ум и сила соседствовали с нескрываемой чувственностью.
Увидев, что Верити вошла с черного хода в главное здание, Джонас крепче стиснул холодные банки с пивом и ускорил шаг.
Верити погрузилась в горячую пузырящуюся воду бассейна, опустилась на скамейку и устало прислонилась к белой кафельной стене. Потом закрыла глаза и испустила глубокий вздох облегчения. Сегодня ноги почему-то особенно разболелись. Ничего не поделаешь, издержки ресторанного бизнеса… Уик-энды приносят хорошую прибыль, но требуют такой огромной отдачи сил, что Верити никогда не жалела о наступлении понедельника.
Летом и ранней осенью это был единственный выходной в кафе «У нас без мяса». Скоро придется закрываться и по воскресеньям… Что и говорить, зима – глухое время для Секуенс-Спрингс.
Предоставив целебной воде услаждать и успокаивать ее усталое тело, Верити в сотый раз принялась корить себя за непростительный промах с брокколи… А вот Джонас, похоже, решил, что это сущие пустяки. Конечно, это же не его кафе!
Он просто стер с меню перед входом пресловутую строчку с этим проклятым супом. А каждому, кто спрашивал именно это блюдо, Джонас не моргнув глазом объяснял, что, к сожалению, сейчас у них как раз напряженка с брокколи. Это была наглая ложь: брокколи у них было предостаточно, просто Верити не рассчитала, сколько ее потребуется на сегодня.
Подобные ошибки всегда выбивали ее из колеи. Но сегодня именно невозмутимость Джонаса позволила ей более или менее спокойно выдержать удар… Это было странно. Она сызмальства привыкла к самостоятельности. Дочь Эмерсона Эймса очень рано узнала, что такое ответственность.
Как непривычно… Ей почему-то показалось, что Джонас Куаррел поможет ей справиться с некоторыми хозяйственными делами. Интересно, откуда такая уверенность?
Ведь на первый взгляд этот Джонас всего-навсего обычный бродяга – точно такой же, как и ее любезный батюшка, два сапога пара…
Типичный случай – слишком много ума и слишком мало целеустремленности. Это отвратительное сочетание в людях неизменно раздражало Верити. Но Джонас сполна отрабатывал свою мизерную зарплату, поэтому Верити решила быть поснисходительнее. Кроме того, очень скоро он навсегда уйдет из ее жизни – так же легко, как и вошел… Такие, как Джонас Куаррел, никогда не задерживаются подолгу на одном месте.
При этой мысли Верити едва не разрыдалась. Неужели за три дня она успела так привыкнуть к этому человеку? Что ж, это очень тревожный симптом… Как говорится, первый звонок.
Но разве не знала она с самого начала, что Джонас опасен? Разве не видела тень в его глазах, разве не чувствовала странное беспокойство с первого же взгляда на него? И тем не менее она не только не захлопнула дверь перед его носом, но, напротив, позволила ему ворваться в ее безмятежную, превосходно отлаженную жизнь!
Осторожный и предусмотрительный человек в ней уже давно тревожился о том, какую цену придется заплатить за это безрассудство. Но в то же самое время в душе она мечтала как раз о том, чтобы предаться этому самому безрассудству с Джонасом Куаррелом.
До сих пор еще ни один мужчина не вызывал у Верити подобных эмоций… У нее даже мыслей таких никогда не было! Но теперь незнакомый трепет предвкушения охватывал ее. Верити безуспешно попыталась справиться с непростительным легкомыслием.
– Ищете уединения? Или наемному работнику будет позволено присоединиться?
При первых же звуках этого глубокого, чуть монотонного голоса она моментально открыла глаза. И захлопала ресницами, увидев своего нового помощника. С небрежной грацией придворного кавалера он держал в руке две банки пива. Все в тех же неизменных линялых джинсах и поношенной рубашке, но почему-то даже в этом наряде Джонас смотрелся совершенно естественно в бело-голубом великолепии элегантной купальни.
Неожиданно Верити поняла, что Джонас Куаррел всегда и везде выглядит непринужденно – в любом костюме и в любой обстановке. Именно этой аурой безразличия неизменно пытались окружить себя аристократы эпохи Возрождения. В ту пору существовали целые трактаты, подробно объясняющие кавалерам, как именно достичь небрежной силы и непосредственного поведения. Счастливчики всем своим видом прозрачно намекали окружающим, что им сам черт не брат, без хвастовства и бравады…
Через четыреста лет у современных мужчин это выльется в стремление во что бы то ни стало казаться хладнокровными.
Интересно, Джонас почерпнул свой стиль из университетских штудий ренессансной литературы или же просто таким родился? Верити подозревала последнее.
– Минеральная купальня на ночь закрывается, – очень строго напомнила Верити. Она вовсе не была уверена в том, что хочет пригласить его сюда.
С другой стороны, раз уж он зашел… – И вообще, это женское отделение.
– И тем не менее я рискнул нарушить границу. Случалось, меня выпроваживали из местечек и покруче. – Он еле заметно улыбнулся и легким, едва уловимым движением оторвался от колонны, подошел к бортику бассейна и присел на корточки рядом с Верити. Открыл банку пива, подал ей.
Верити машинально взяла протянутую банку. Всего-навсего дружеский жест, сказала она себе. Потом осторожно посмотрела на Джонаса и тут же вспомнила о том, как много пришлось ему работать в эти дни.
– Думаю, Рик с Лаурой не будут возражать, если вы окунетесь в одном из бассейнов, – с ледяной вежливостью откликнулась она. – И в конце концов, какая разница, мужское это отделение или женское! Поздним вечером курортников сюда не пускают. А мне Рик с Лаурой в виде исключения позволяют отдыхать здесь после работы.
Джонас окинул взором шесть одинаковых бассейнов кафельной купальни.
– Воспользуюсь вашим, – заявил он, расстегивая рубашку. Сбросил низкие ботинки и взялся за пуговицы джинсов.
Верити поперхнулась, глотнув чуть больше, чем следует. Откашливаясь, она не сводила глаз с волосатой мужской груди… Без рубашки Джонас оказался именно таким, каким она его себе представляла: сильным, стройным и мускулистым.
– Но…'плавки-то вы, надеюсь, захватили? – слабо пискнула она.
– Нет, – ответил Джонас и, ничуть не смущаясь, снял джинсы.
Несколько мгновений она как зачарованная смотрела на его крепкие чресла, откровенно очерченные тонким хлопком трусов. Потом быстро уткнулась в свою банку… Подумаешь, в конце концов в трусах видно ничуть не больше, чем в плавках. И вообще, ей уже двадцать восемь – не девочка, чтобы разинув рот пялиться на полуголого мужчину!
– Вода очень теплая, – выдавила Верити.
– Угу. – Джонас опустил мускулистую ногу в бурлящий бассейн. – Хорошо! – Он устроился рядом с ней на подводной скамейке. – Чертовски хорошо! – Откинулся назад и закинул руку на кафельный борт бассейна.
Длинная сильная рука оказалась как раз за головой Верити. Она просто физически ощущала ее, ощущала Джонаса. Она хотела было отодвинуться, но решила, что это просто глупо Джонас ведь не меньше ее устал после трудового дня и хочет немного отдохнуть. Стоит ли осуждать его за это?
– Как давно у вас этот ресторанчик? – вежливо осведомился собеседник.
Верити осторожно покосилась на Джонаса и увидела, что глаза его закрыты. Напряжение тотчас спало.
– Всего два года. Я работала в нескольких заведениях, даже в ресторане этой здравницы, прежде чем, скопив деньги, набралась смелости и открыла собственное дело.
– А где вы еще работали?
– Где я только не работала! – весело хмыкнула она.
– И где же? – Джонас приоткрыл один глаз.
– Ну, в местечке Клауди на Мартинике. Там я познакомилась с азами французской кухни. Потом трудилась в Испании – постигала премудрости работы с овощами. Несколько месяцев готовила мексиканские блюда в ресторане «Мазатлан». Все о вине я узнала, когда подрабатывала у женщины, державшей погребок в Риоде-Жанейро. Ну а мыть посуду выучилась сама, – улыбнулась Верити. – Говорю же, вы не единственный всесторонне развитый человек. Просто у меня нет ученой степени, вот и вся разница.
– И все благодаря вашему батюшке? Это он таскал вас по всему миру?
– Да, с тех пор как умерла мама… Тогда мне было всего восемь лет, – поделилась Верити. – Секуенс-Спрингс стал моим первым настоящим домом. Когда я поселилась здесь – это было три года назад, – то поклялась, что лишь Божья воля или экономический кризис заставят меня уехать… Ну а вы, Джонас? Вы когда-нибудь собирались осесть?
– Как-то не думал об этом, – ответил он внезапно охрипшим голосом. Открыл глаза и в упор посмотрел на Верити. – Я так понял, колледж вы не посещали?
Верити подозрительно покосилась на него.
– Отец не придавал значения формальному образованию. Он считал, что лучше всяких учителей справится с этой задачей. Хотите знать правду? У меня нет даже аттестата об окончании обычной школы, не говоря уже о дипломе колледжа.
Джонас вопросительно поднял бровь:
– Вас это беспокоит?
– Да нет, не особенно, – пожала плечами Верити. – При желании я бы, наверное, сдала экзамены и поступила в колледж, но тут как раз подвернулась возможность открыть кафе… И как оказалось, для этого не требовалось никакого диплома.
– Вы одна из самых интересных хозяек, с которыми я сталкивался.
– Спасибо за комплимент.
Он лениво коснулся ее ногой – и тут же легкая дрожь пробежала по телу Верити. Она сделала еще глоток и осторожно отодвинулась. Меньше всего ей хотелось бы быть не правильно понятой, но чувство юмора вскоре пересилило благоразумие. Мысль о том, чтобы соблазнить собственного посудомойщика, показалась ей весьма интересной. И забавной.
– Чему улыбаемся? – спросил Джонас. – Вспомнили что-нибудь смешное?
Она тряхнула головой:
– Нет. Просто отдыхаю.
– Работа в ресторане очень утомительна для ног. – Он опустил руки в воду и, прежде чем Верити успела опомниться, поймал ее ногу и положил себе на колени… Потом стал неторопливо массировать икру и голеностоп. – Честно говоря, я давно собирался вам кое-что сказать.
Вы слишком много работаете. А еще не мешало бы вам немного поправиться, не то совсем отощаете на своей здоровой вегетарианской пище. Рекомендую включить в рацион хоть немного жиров.
Это было уж слишком. Верити подскочила как ужаленная:
– Мой рацион намного полезнее и здоровее вашего обжорства! Да знаете ли вы, сколько животных жиров было в том гамбургере, который вы ели за обедом?! Вы представляете, как эта пакость отражается на вашем организме?
– Думаю, вы с радостью просветили бы меня, дай я вам волю. Но сегодня я не в настроении выслушивать ваши лекции. Я хочу просто отдохнуть. Да и вам рекомендую.
Расслабьтесь, шефиня. – Он сильнее сжал ее ногу.
Верити открыла было рот, чтобы достойно ему ответить, да так и замерла, застигнутая врасплох теми необыкновенными ощущениями, которые дарили руки Джонаса. Она не помнила, испытывала ли когда-нибудь такое же блаженство, как сейчас, когда Джонас разминал ее гудящие мускулы.
– Джонас…
Он закинул ей на колено свою тяжелую ножищу:
– Делайте то же самое. Это будет справедливо, согласны?
Волна настоящего физического наслаждения, родившаяся где-то у самых кончиков пальцев, прокатилась по телу Верити… В чем дело? Ведь в массаже нет ничего дурного… Всем известно, что он очень полезен. Они с Джонасом вкалывали как проклятые весь уик-энд.
Так почему же тогда его вопрос вызвал такой чувственный резонанс в ее теле? Или у нее просто поехала крыша?
– В общем, да…
Верити робко погладила его волосатую ногу, ища жесткий рельеф напряженных мускулов. Нащупав ладонью один из железных бугров, бережно нажала пальцами.
– О да… Вот здесь! – Он на мгновение больно стиснул ее ступню. – Боже, как хорошо, шефиня!
Верити так и не поняла, к чему относилось это восклицание – то ли к тому, как она массирует его ногу, то ли к ощущениям, которые он испытывал, прикасаясь к ее ноге. Она как следует взялась за дело. Какое-то время они работали молча, и вскоре Верити почувствовала необыкновенное облегчение. Прикрыв глаза, она погрузилась в блаженную полудрему, наслаждаясь весьма необычным массажем.
– Не называйте меня шефиней, – наконец выговорила она. Потом отняла руку с ноги Джонаса и отхлебнула пива.
Последовало короткое молчание, во время которого Джонас тоже приложился к своей банке.
– А я никогда и не думал, что ты шефиня, – просто ответил он. – Ты настоящая тиранка.
– Неужели я произвожу такое впечатление? – Верити чуть сильнее сжала его икру.
Джонас поморщился.
– В эпоху Возрождения ты держала бы салон при дворе Медичи. Кружила бы головы мужчинам. А они лезли бы из кожи вон, стараясь угодить тебе… и называли бы не иначе как огненнокудрой тиранкой.
Верити ненадолго задумалась.
– Кажется, такие салоны обычно держали куртизанки?
