Текст книги "Отстань от моей мечты (СИ)"
Автор книги: Джейн Анна
Соавторы: Екатерина Васина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)
Глава двадцать четвертая
Младлена с детства отличалась воздушной красотой, нежным голосом и наивным взглядом огромных голубых глаз.
– Ангелочек, – с задумчивой улыбкой сказал ее дядя Эдуард, когда приехал в гости к брату и увидел, как по комнатам носится счастливая семилетняя Млада в бело-розовом платье и с плюшевым зайцем в руках. У самого красивого, статного умеющего себя подать, тридцатилетнего мужчины детей не было, хотя он регулярно женился и разводился. К брату и его жене Эдуард приезжал не слишком часто, ссылаясь на работу и кучу каких-то дел, которых у него всегда бывало навалом. Но потом вдруг наоборот его визиты стали происходить едва ли не каждую неделю. И всякий раз он приходил с очередным подарком для златовласой племянницы.
Только вот ни котят, ни щенят он ей не дарил. И вообще в доме Березиных животных не водилось. Когда Младе было годиков пять, родители как-то купили ей очаровательного персидского котенка, но вскоре вынуждены были отнести его обратно из опасений, что животное просто не выживет. Младлена хватала его за шею или за хвост и повсюду таскала за собой. А однажды едва не подожгла. И ревела, когда ее шлепали за такое обращение с животным.
Зато вот Эдуарда она полюбила и каждый раз с визгом выскакивала навстречу, чтобы повиснуть у него на шее. И даже как-то продемонстрировала ему книгу, на обложке которой был нарисован то ли принц, то ли эльф, то ли эльфийский принц и сообщила, что дядя очень на него похож. Тот только рассмеялся в ответ.
Родители были рады, что Эдуард так привязан к малышке, и когда им пришлось два года спустя уезжать в дальнюю командировку для каких-то важных переговоров, быстро поддались на уговоры Эдуарда.
– Зачем вам няню нанимать, – убеждал тот, позволяя Младлене заплетать из своих достающих до плеч волос страшные косички. – У меня коттедж за городом, я сейчас в отпуске, посмотрю за племянницей без проблем. Тем более, что для меня это будет тренировка, пора бы уже и своих заводить. Да, ангел?
Млада сосредоточенно кивнула, не выпуская из рук чудесные дядины волосы.
Ну как вот тут было не умилиться?
Кто же знал, что чудесный сказочный большой дом с цветущим садом на заднем дворе станет для Младлены замком ужаса?
Первый раз ему пришлось связать рыдающую малышку, а потом она не смела сопротивляться.
"Мама не поймет тебя".
"Мы же ничего не скажем родителям? А то они сильно рассердятся на тебя".
"Видишь, как дядя тебя любит".
И девочка верила дяде, изредка бравшему девочку к себе на выходные. А он, словно извиняясь, покупал ей все новые и новые красивые платья и дорогие игрушки. Из эльфийского принца днем с приходом ночи он превращался в чудовище.
Когда родители Млады узнали, что случилось с их дочерью и случилось не раз, то Эдуард моментально оказался в тюрьме.
И отец, и мать Младлены – чудесной голубоглазой принцессы, что так любила красивых кукол и кружевные платья с бантиками, были в шоке. Нет, они были в самом настоящем ужасе!
И оба недоумевали, не понимали, как Эдуард, такой хороший, такой очаровательно ветреный и улыбчивый, смог так поступить со своей родной племянницей?! Как он посмел такое сотворить с их единственной маленькой дочкой?
Наверное, это было вполне естественно, что отец Млады, Арсений Березин, узнав обо всем, набросился на брата и, наверное, убил бы его, но сотрудники милиции схватили его и увели в другое помещение. Подальше от Эдуарда, как всегда спокойного, красивого, ухоженного, не обращающего внимания на крики брата и истеричные слезы невестки, и лишь изредка облизывающего уголок губ, в котором запеклась кровь.
Естественно, его посадили и дали немаленький срок. Однако, казалось, Эдуарду все равно. Даже в зале суда он оставался хладнокровным и был похож скорее не на заключённого, обвиняемого по страшной 134 статье Уголовного кодекса, а на адвоката, по недоразумению попавшего за решетку. Грозные обещания Арсения и других родственников, презрительные взгляды прокурора и судьи и даже приговор – десять лет лишения свободы – не испугали насильника. После оглашения приговора он только поинтересовался, почему в зале нет Млады, и пообещал вернуться за ней, а после был отконвоирован назад, в камеру.
После того, как дядю посадили, Младлена очень долго занималась с детскими психологами и с трудом пришла в себя. Больше она принцессу не напоминала, а была похожа на тень, на девочку-приведение с потухшим взглядом. Может быть, она никогда не стала бы тем, кем стала, но дядя сдержал свое обещание – вернулся за ней.
Как оказалось, монстр не бросал своих слов на ветер.
Через восемь лет Эдуарда неожиданно освободили раньше срока – его поведение в колонии оказалось примерным. Он тайно вернулся в родной город и нашел восемнадцатилетнюю племянницу, свою, как он говорил "сломанную куколку". Трудно сказать, что произошло с без того уже навсегда порушенной психикой девушки, и что сделал с Младой вернувшийся дядя. Но она неожиданно решила для себя, что Эдуард – единственный человек, который любит ее. Любит по-настоящему. И все, что он делал – было для ее собственного блага.
"Через боль я очищал тебя, милая, – шептал ей мужчина, ласково целуя очередной ночью, – ты должна была пройти через это, как и я в свое время, чтобы стать освободительницей чистых душ. Мы Избранные, Младлена. Избранные одной крови".
Эти слова все глубже проникали в душу девушки. Страх перед мужчиной сменился извращенной любовью и желанием во всем подчиняться.
Эдуард во время встреч с племянницей делился с нею всеми своими планами и мыслями. И Млада, запутываясь в своем безумии все сильнее, считала, что они правильные. Единственно правильные. И не всем давно понять их.
Оказалось, безумца прельщала не только педофилия, но и еще более ужасные вещи – убийства. Особые убийства. Они были частью священного Ритуала, во время которого Эдуард, как он считал, очищал невинные души от грязи. Невинными душами, по его мнению, были души тех, кого еще не коснулся порок разврата. Эдуард знакомился с юными девушками, без труда обольщал и, если понимал, что они еще девственницы, убивал. Ведь иначе их могли осквернить! А он лишь помогал ангелам попасть на небеса.
До того, как попасть в тюрьму за изнасилования племянницы, Эдуард убил трех девушек – одну из них, тринадцатилетнюю воспитанницу детского дома, так и не нашли.
Когда Эдуард вернулся, он долгими бессонными ночами рассказывал Младе о том, как следует проводить убийства, чтобы душа, отлетевшая от тела, освободилась от земных оков порока. Об этом ему рассказывал Божественный голос в голове. И девушка запоминала все, на крови поклявшись однажды продолжить дело сумасшедшего дяди, ставшего любимым человеком и Мастером.
Через несколько месяцев отец Березиной узнал, что брат на свободе и вернулся назад. Не догадываясь о том, что тот тайно встречается с его дочкой, Арсений, уже видный бизнесмен, сделал так, чтобы родственника посадили в психушку.
Млада вновь осталась одна, и у нее началась длительная депрессия, во время которой она начала впадать в буйства, и однажды чуть не заколола ножом навестившую ее подругу. Родители Младлены очень испугались за ее душевное здоровье, списали произошедшее на стресс из-за выхода Эдуарда из тюрьмы и отвезли девушку в отличную клинику в Швейцарию, где она пробыла почти год. Когда Макс был за границей, он совершенно случайно встретил ее в одном из небольших городков неподалеку от Альп. Он тогда и подумать не мог, что происходит с Младой, по иронии судьбы, его хорошей знакомой.
В Швейцарии Младе стало лучше, и она вернулась домой, став веселой и милой, как и прежде. Однако змеи с рук Эдуарда уже успели переползти и на ее пальцы. В двадцать один год она, получив тайное письмо от дяди, начала воплощать в жизнь его дело – освобождение невинных душ. К тому времени змейки нестерпимо горели то жаром, то холодом, предвкушая убийства. Они были голодными. И сопротивляться этому голоду Млада не могла.
Она оборвала жизни восьми человек. Узнать о том, девочка ли перед ней или уже женщина, Младе помогали два фактора. Во-первых, ее собственное, особенное чутье, глубокая интуиция. А, во-вторых, Рапунцель легко знакомилась с молодыми девушками и, очаровывая жертв, могла выпытать у них в короткие сроки всю нужную информацию. Конечно, иногда у нее случались промахи, и тогда Младе внутренне крича от боли, причиняемой ледяными змеями, приходилось отпускать неразговорчивую жертву.
А потом произошло то, что сделало Младлену почти счастливой – дядя вернулся. Он сбежал из психиатрической клиники и той ночью позвонил любимой племяннице, чтобы послушать ее голос и сообщить – отныне он будет рядом с ней. Отныне они смогут, внимая голову в его голове, свершать великие дела очищения.
Юля должна была стать девятой жертвой – с ней Березина договорилась встретиться в парке, в том самом, куда попали Кристина и Дарья. Однако девушки, сами того не ведая, испортили Младе всю игру, и ей пришлось бежать. Испугавшись, что они могли узнать ее или в чем-то заподозрить, Рапунцель решила "подвезти" их до дому. К тому же Эдуард, которому Млада тут же позвонила по телефону, приказал ей привезти девушек в их тайное место встреч. Он горел желанием провести новый ритуал. И что бы он сделал с перепуганными до смерти Крис и Дашей, оставалось загадкой...
*****
Первое, что увидела Дашка, когда очнулась – перепуганное лицо матери, сидевшей рядом с ней на кровати. Видок у Виктории Константиновны был еще тот: прическа растрепалась, глаза красные, сама вся бледная и словно бы насквозь пропахшая валерьянкой.
– Мам, – Дарья в первую секунду даже растерялась, а потом воспоминания хлынули сплошной волной: машина, Младлена, мерзкий тип с ножом и врывающиеся в комнату парни. Девушка вздрогнула и заревела, вцепившись в мать как маленькая. Ее трясло. Виктория Константиновна в свою очередь тоже не сдержала слез, обняв дочь. И что-то шептала, успокаивая ее и говоря, что ничего ей больше не грозит.
– Может, врача вызвать? – стоявший у окна Влад явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он тоже выглядел не самым блестящим образом, так как вместе с Викторией выскочил из дома, едва поступил звонок о случившимся. Так что теперь суровый бизнесмен щеголял в домашних брюках и футболке с какой-то японской надписью.
– В задницу врача! – прорыдала Дашка, не отрываясь от матери. За окном уже рассвело, и девушка никак не могла понять сколько прошло времени: часы или сутки.
– Так все, – Виктория первая взяла себя в руки. – Дарья, успокойся, иначе тебе, правда, придется дать успокоительное. А ты девушка сильная, сама можешь взять себя в руки.
– Дашенька, правда, все уже позади, – Влад присел в кресло. стоявшее рядом с кроватью.
– Да, – девушка всхлипнула пару раз по инерции. – Да, не надо врача.
– Психолог все равно зайдет и к тебе, и к Кристине.
– Крис! – девушка обвела небольшую палату заплаканным взглядом. – Где она?
– За стенкой, со своим папой. Даша, стой!
Ага, сейчас! Взволнованная девушка увернулась и от матери, и от Влада, а потом выскочила в длинный коридор, освещенный лампами дневного света. Она не знала в каком состоянии Крис. Может, ее ранили? Или она бьется в истерике? Или...
Дверь соседней палаты со стуком отворилась и в коридор выскочила полуодетая Кристина с диким выражением в глазах.
– Дашка!
– Крис!
Кристина очнулась в небольшой, залитой полуденным золотисто-белым солнцем, комнате со светлыми стенами и большим окошком. Она с трудом открыла глаза и глубоко вздохнула.
Где это она? Что с ней? Почему в голове неприятная пульсирующая небесно-голубым светом легкость? А запястья и лодыжки саднят?
А, она же была крепко связана, поэтому и...
Крис дернулась. Ей вспомнился ужас вчерашний ночи, омерзительное лицо Эдуарда прямо перед ней, его рука на ее теле, шевеление бескровных губ, за которыми вместо языка словно сидит огромный слизкий паук.
Лицо маньяка, как наяву, появилось перед Кристиной. Его отвратительные руки с пальцами, похожим на паучьи лапки, потянулись к ее плечу, и девушка, взвизгнув, отползла к самому изголовью кровати, сжав руки на подогнутых коленях.
– Нет, нет, нет, оставь меня в покое, – зашептала она, не в силах кричать.
– Успокойся, – ласково сказали ей. Кто-то щелкнул пальцами – этот звук был неожиданно звонкий, и Эдуард пропал. Просто растворился в воздухе, оставляя после себя обуглившиеся бумажные обрывки и пепел.
– Ты кто? – удивленно спросила девушка.
Перед Кристиной стоял длинноволосый молодой человек в брюках, рубашке и жилете, подозрительно напоминающий Видарта, только вот он был совершенно прозрачным – таинственным образом выделялись лишь контуры его тела, лица и одежды.
Он улыбался.
– Сама знаешь, кто, – отозвался тот. Солнце светило сквозь его тело, и солнечные лучи, преломляясь, становились яркими и похожими на радугу – отдельные лучики становились то нежно-голубыми, то матово-розовыми, то прозрачно-абрикосовыми.
Прозрачный парень коснулся лба Крис указательный пальцем и произнес приятным знакомым глубоким голосом:
– Дурочка ты. Я всегда с тобой. Поняла?
Кристина кивнула. Ей стало невероятно уютно. Захотелось обнять прозрачного человека, запустить пальцы в его волосы, услышать биение сердца.
– Потом, – слонов прочитал ее мысли тот и стал растворяться в лучах улыбающегося солнца. – Помни. Не все пауки одинаковы. Не все змеи. И не все люди. Не спеши судить по обложке. Смотри на глаза.
Тот, кто когда-то был человеком-проблемой, совсем исчез.
– Нет! Вернись! Не надо!! Нет! – закричала она, подумав, что одной ей будет плохо и страшно, и по-настоящему пришла в себя.
Кристина находилась в больничной палате, действительно залитой солнцем. Но перед ней оказался вовсе не прозрачный человек, а ее собственный отец. Встревоженный, растрепанный, явно уставший – он несколько часов просидел рядом с дочерью, которой вкололи успокоительное еще врачи скорой помощи, прибывшие к месту происшествия вместе с полицией.
– Кристина, дочка, – увидел, что девушка очнулась, Архипов-старший. – Ты в порядке, ты... – Его голос замер.
– Папа! – зарыдала Кристина, обнимая Александра Александровича за шею. – Паааапа! Папа...
– Все хорошо, маленькая, – сначала растеряно, а потом все более твердым голосом говорил мужчина, гладя дочь по волосам. А она, слыша его, все больше плакала, не стесняясь давать волю слезам. Наверное, впервые в жизни при отце.
– Все хорошо, – повторял Александр Александрович, чувствуя, как исчезает неловкость, что сковывала его. – Тебя никто не обидит. Этот человек никогда тебя не тронет. Никогда. Веришь мне?
– Верю, папа... Пааап, я не хотела этого, правда! Я не знала, папа!
– Я знаю. Маленькая моя, ну что же ты так... Не плачь.
Впервые после похорон матери Кристина увидела в его глазах, всегда суровых и строгих, слезы.
Они просидели вместе полчаса, прежде чем оба пришли в себя, и прежде, чем Александр Александрович убедил дочку в том, что ни Эдуард, ни Млада Березины никогда не притронуться к ней.
– А Даша? Что с Дашей? – вдруг спросила Кристина хриплым шепотом, потому что обычным голосом зареванная девушка говорить не могла.
– Все хорошо. – Улыбнулся мужчина. – Она тут. Со своей матерью и отцом.
Значит, с ней все хорошо. И она здесь с мамой и с дядей Максима.
– А с Максом что? Он в порядке?!
– В порядке, в порядке твой герой. И друг его тоже. – Кивнул дочери Александр Александрович.
– А что с Игорем? – вспомнилось вдруг Крис его окровавленное исполосованное лицо.
Лицо отца стало на миг мрачным.
– Он в реанимации. С ним все в порядке. Наташа сейчас рядом с ним, не беспокойся, Кристина. Он выживет. Правда, лицо его... Ну не плачь, дочка. С Игорем все будет хорошо. Не плачь.
– Он нас защитил, пап, – прижимая ладонь к губам, чтобы не кричать, с трудом сказала Крис. – Защитил, понимаешь?
– Понимаю. Я сделаю все, чтобы с ним все было хорошо. – Твердо пообещал дочери Александр Александрович. – Эй, Кристина, ты куда? Куда побежала?
– Мне надо увидеть Дашку! Очень надо! – с горящими глазами сообщила отцу девушка, вскакивая с постели. – Папа, я сейчас буду!
И она полетела в коридор.
И там наткнулась на выскочившую из соседней палаты Дарью. Пару секунд обе девушки смотрели друг на друга.
– Твою мать, ты жива! – наконец обрела дар речи Дашка.
– Нет, я с того света к тебе явилась, – глотая слезы, ответила Кристина, обрадованная Дашке так, словно не видела ее лет эдак тридцать восемь.
– Вот ты дура! – девушка вдруг кинулась подруге на шею. – Идиотка!
Всегда сдержанная Крис с силой обняла подругу и сообщила, что она сумасшедшая, уткнувшись ей в плечо.
– Не реви на меня, – сказала Дашка. – Ты с ума сошла? Точно, сошла!
Пока девчонки стояли в коридоре, счастливые просто от того, что могут просто так, без веревок на руках и ногах, неискалеченные и просто живые, обнимать друг друга, из палат выглянули их обеспокоенные родители и Влад. А еще по коридору к ним спешил врач, один из лучших в клинике, в окружении пары медсестер. Отец Кристины сразу же позаботился о лучшем уходе для дочери и ее подруги.
– Вы что? – он увидел обнимающихся и ревущих девушек. – Дарья, Кристина, ложитесь, сейчас принесут капельницы.
– Не надо. – Бросила через плечо Дашка. – Нам хорошо.
– Можно я с Дашей останусь? – большими голубыми глазами начинающего ангелочка посмотрела на врача Кристина. – Пожалуйста.
Тот растерянно посмотрел на присутствующих.
– Пусть побудут вместе, – вмешался Влад, поддерживая начавшую опять всхлипывать Викторию. – Им вон сразу легче стало. Вы лучше дайте успокоительное вот этой женщине.
– Пошел к черту, – сообщила Виктория.
– Пап, – оглянулась на отца Кристина. Ей очень нравилось постоянно называть родителя именно так, а не отец. И это было как-то странно, но приносило облегчение. – Можно, я у Даши побуду?
– Хорош, – поколебавшись, разрешил и он и обратился к Владу. – Присмотри за ними обеими, – он каким-то образом за это время перешел с мужчиной на "ты", хотя они всегда вежливо друг другу выкали. – Я пока схожу к Наташе и Игорю.
Мама Дашки с сочувствие посмотрела на Александра Александровича. Она видела, как его жена рыдала, глядя, как ее сына увозят в операционную, а потом в изнеможении опустилась на пол – потеряла сознание, и доктор понадобился уже ей.
– Извините! – Дашка сделала шаг к врачу. – А вы не знаете, что случилось с одним парнем, который там тоже был? Его Артемом зовут и его ранили.
– Ааа, тот самый геройствующий малец? – улыбнулся тот. – Санитары рассказывали, всю дорогу шутил, пока в "скорой" ехал. Все хорошо с ним, девушка. Зашили его, раны обработали.
– Где он сейчас?
– Вам точную палату надо? – посмеиваясь, спросил врач. – Навестить хотите? На третьем этаже, в одиннадцатой палате. Должен сейчас спать после укола.
– Даша! – закричала Виктория, когда дочь рванул по коридору к лестнице, прятавшейся за стеклянными дверями.
– Пусть бежит, – вдруг сообщил врач. – Вижу, что с девушкой все в порядке. Ну а вы, – он перевел взгляд на Крис. – Идемте, поговорим.
Бледная Кристина только кивнула – она вынуждена была пойти вслед за ним, но всем сердцем рвалась к палату к Игорю и к Максу.
А Дашка тем временем бежала, перепрыгивая через ступеньку, как в детстве. Вот он, третий этаж, предназначенного для дневного стационара. Кто-то из больных с удивлением провожал взглядом заплаканную девушку в футболке и порванных джинсах, в больничных шлепках и с полным беспределом на голове.
Одиннадцатая палата находилась в самом конце коридора, увешанном картинами и уставленном цветами. Да, в престижную клинику отвезли их после случившегося. Но Дашке было не до этого. Она представляла почему-то, что Артем лежит на кровати, весь в бинтах, бледный и несчастный.
– Стой! – из одиннадцатой палаты вдруг послышался испуганный женский голос. – Артем, стой, тебе не надо бегать!
– Мам, – отозвался громкий голос Артема. – Мне надо одну девушку найти, а то она без меня совсем зачахнет!
– Артем! Вернись!
– Попозже, мам! – дверь перед Дашиным носом распахнулась, едва не прилетев ей по носу, и перед девушкой оказался ни кто иной, как ее любимый. Артем сам не
ожидал увидеть Дарью, а потому попятился.
– Ага, возвращаешься! – с торжеством воскликнула его мама из глубины палаты.
– Немедленно в постель, мерзавец!
Артем молча схватил Дарью за запястье и отбуксировал в коридор. Глаза его горели, и в них вспыхивал свет то вины, то радости встречи. Парень был без футболки, и бинты, опоясывающие грудь, можно было разглядеть во всех подробностях. Впрочем, также как и синяк на скуле, и пару царапин на лбу и еще какие-то следы драки.
– Артем! – его мать – высокая стройная женщина с длинными темными волосами, выглянула в коридор с явным намерением задать сыну моральную трепку.
– З-з-здрасьте!– Дашка почему-то начала заикаться. Ей показалось, что ее сейчас обвинят в том, что Артема немного повредили.
– Ты Даша?
– Д-д-да.
Мама Артема внимательно оглядела девушку, а потом очень осторожно закрыла дверь, оставшись в палате. Дарья нервно сглотнула, так как внутри нее вихрем бесились самые разные эмоции. Но одна из них перевешивала остальные.
– Спасибо, – черт, он ее фактически спас, а она только и может, что выдавить из себя скупую благодарность.
– Не за что, было очень приятно, – по привычке попытался схохмить парень. Он глянул на девушку, как будто хотел что-то сказать, но закусил губу и не проговорил ни слова.
– Ну, я...– девушка не смогла продолжить, сглотнула и уставилась куда-то в район левого уха парня.
– И я... Блин.
А потом вдруг у обоих словно прорвало словесную плотину.
– Даш, прости меня.
– Нет, нет-нет, – девушка даже на мгновение зажмурилась. – Ты не должен... Черт возьми, я тебе жизнью обязана!
Артем слабо улыбнулся.
– Даша, не надо так говорить. Я делал то, что делал бы каждый, вот и все. Зачем ты села к этой сучке в машину, – он вдруг порывистым движением обнял Дарью. – Она со своим, – тут он очень нецензурно выразился, – могла тебе навредить. Хорошо, что ты в порядке. Я так рад, что ты в порядке, Даша, правда, рад!
– Я тоже рада, что ты рад, – ей так нравилось стоять, уткнувшись носом ему в шею. Правда Дашка старалась не сильно прижиматься к бинтам, не зная насколько Артему может быть больно.
А ей? А ей не больно? Ведь те слова, которые девушка услышала вчера, никуда не делись, не растворились в памяти. Хотя и потеряли уже свой яд.
Ну, или почти потеряли.
– Значит, – она облизнула губы. – Значит, я хоть немного тебе небезразлична, да?
– Совсем чуть-чуть, – шепнул Артем, крепче обнимая ее. – Степень моей небезразличности – всего навсего какая-то там любовь.
Ядовитая обида окончательно съежилась в комок и, тихо шипя, удалилась восвояси – впиталась в больничный кафель, от которого пошел пар. Артему ведь не было смысла врать? Не было никакого смысла бежать за ней, Дашкой, и рисковать своей жизнью, если бы он, правда, всего лишь притворялся.
– Если ты сможешь простить меня, Даш...
– Угу.
– Что угу?
– Уже простила!
Артем, склонив голову, рассмеялся – тихо, спокойно, и в его смехе явственно слышалось облегчение.
– Ты чего? – подозрительно уставилась на него девушка.
– Да так... А, блин, – вдруг отпустил ее Артем из объятий и, прижав руку к ране на корпусе, болезненно поморщился и с трудом выдохнул. Дарья немедленно встревожилась и потянула его в палату со словами:
– Ты псих? Тебе, наверное, лежать надо, а ты скачешь!
– Блин, не говори мне как моя мама. О, вы сейчас, кажется, познакомитесь.
– Мне уже страшно. Иди ложись!
– А поцеловать? – возмутился Артем. – Ты раньше всегда велась, когда думала, что мне плохо. Единственный раз не обманываю, и не срабатывает!
Дарья быстро прикоснулась губами к его щеке, но парень, естественно, остался недовольном такими крохами ее внимания и перехватил инициативу. Да так, что девушка на некоторое время забыла обо всем.
– Дети, – мама Артема вновь выглянула из палатки как кукушка из часов. – Все очень мило, но давайте вы зайдете внутрь и не будете нервировать пациентов. Артем, у тебя может шов разойтись.
– У меня сердце разошлось, – проворчал тот.
– А, по-моему, полушария, – фыркнула Даша и шепнула Артему на прощание. – Я, правда, рада, что с тобой все хорошо.
Артем весело глянул на девушку, ткнул себе в грудь кулаком и заявил под неодобрительным взглядом своей мамы:
– Не будешь меня навещать, я заберу свое нэцкэ.
Дарья закатила глаза и, чувствуя, что все тревоги в прошлом, пошла обратно, то и дело оглядываясь на дверь палаты Артема.
От доктора Кристина вышла достаточно быстро.
– Извините, – мне надо узнать, что с одним парнем... и что с моим братом, – торопливо сказала она ему. Отец, уже вновь находившийся рядом с ней, только головой покачал.
– К нему никого не пускают, – сказал, отведя глаза, он. Только через несколько дней Крис узнала, что сводный брат балансировал на грани жизни и смерти, и чудом выбрался с того света. Да и лицо его больше не было таким красивым, как прежним. Шутка ли, шрам-крест, едва не задевший глаз, но располосовавший лицевые мышцы!
– А Макс? Я хочу увидеть его, папа. Можно?
– Можно, – вздохнул Александр Александрович, которому Влад, чтобы приободрить этой ночью, делал намеки по поводу того, что если их дочерние предприятия слить воедино, они смогут нехило расширить свой бизнес, порвав ближайших конкурентов.
– А когда?
– Не сейчас.
– Почему? Папа, с Максимом что-то случилось?
– Что с ним может стать? С твоим Тристаном.
– С кем? – не поняла дочь.
– Тристановым. Это Влад вас так называл – Тристан и Изольда, – пояснил дочери мужчина и подумал, что неплохо было бы при встрече Изольдой обозвать избранницу Влада, которая, к его изумлению, оказалась матерью подруги дочери. – Все с ним в порядке, но он сейчас не в больнице, а в милиции... Черт, в полиции, дает показания.
– Уже не дает, – раздался голос Виктории Константиновны, которая злилась из-за того, что дочь смылась в неизвестном направлении. – Он только что мне звонил. Мчится сюда. Я сказала ему номер твой палаты, Кристина, он будет через минут десять. Ты не против?
– Нет, что вы! Спасибо!!
Кристина с отцом – оставаться ни на секунду одна она не могла еще очень долго – вновь оказалась в своей палате, окна которой как раз выходили на дорогу. Она, неотрывно глядя вниз, сидела на подоконнике, и видела, как подлетела черная машина Видарта прямо ко входу, и как он стремительно поднимается по ступенькам наверх.
На сердце у Крис отлегло. С Максимом все в порядке. Живой. Спасибо, Боже, что он живой! Ели бы по ее вине с ним что-от случилось, а она бы осталась жить... Нет, в таком случае она не осталась бы жить.
Макс же очень быстро оказался на этаже, где находились девчонки. Виктория сказала ему, что Кристина лежит в палате N четырнадцать на втором этаже.
Когда Видарт увидел ее там, в заброшенном доме, с кровью на шее и вихрем испуга в остекленевших глазах, то подумал, что сейчас, прямо сейчас убьет подонка, посмевшего дотронуться до его змейки. Он с трудом усмирил свою злость логикой. Он правильно рассудил, что если бы кинулся на маньяка или на Младу, то, скорее всего, уже через пару минут лежал бы на полу со вспоротым животом. Куда логичнее было действовать вместе с Артемом, только Игорь спутал все карты.
Дурак. Ibi victoria ubi Concordia [12]12
Там победа, где согласие (лат.)
[Закрыть]. А он, как всегда – поступил так, как ему заблагорассудится.
А, может быть, так идут к звездам?
Кажется, пусть Игоря будет весьма тернистым. Первые из них уже исцарапали ему лицо.
Парень поднимался вверх и злился на ступеньки, которые казались ему слишком длинными, на коридоры, которые не давали ему прийти к Кристин как можно скорее, на людей, которые раздражали его своими улыбками.
Он так торопился, что едва не столкнулся с молодой медсестрой у входа в палату. Пропустив девушку, влетел следом за ней и замер.
Палата оказалась пустой, хотя видно было, что совсем недавно здесь кто-то лежал. В полуоткрытом окне трепетали занавески.
– Здесь должны быть девушка, – нахмурился Макс.
– Ее увезли на операцию, – отозвалась медсестра. – Состояние резко ухудшилось.
Что? Максим почувствовал, черно-белый мир вокруг опасно закрутился.
– Вы уверены? – осторожно спросил он.
– Нет, я шутки шучу, – огрызнулась девушка в белом халате. – Выйдите из палаты, молодой человек. Она обогнула Макса и занялась стоявшей здесь же капельницей.
А голова у того действительно закружилась.
Какая операция? Что с Кристин? Ей стало хуже? Этот скот все же ранил ее? Или Млада достала змейку ножом. Как Игоря?
Злость внутри Макса поднималась, словно волны в сильнейшую морскую грозу.
А беловолосая девушка тем временем сидела и напряженно прислушивалась к шагам в коридоре. Видарта не было и не было.
"Может быть, он в коридоре?", – мелькнула мысль в голове у Кристин, и пока отец разговаривал по телефону с няней, она осторожно открыла дверь, высунула голову в коридор, и увидела Максима.
Он целенаправленно подходил к соседней палате, глядя прямо перед собой. Из волос, забранных в небрежный хвост, выбилась пара прядок, и Крис даже умилилась – таким милым показался ей Макс.
Молодой человек решительно зашел в соседнюю палату, удивив Кристину, но почти тут же, чеканя шаг, вышел из нее и застыл в дверном проеме, сжав один из косяков так, что побелели костяшки пальцев на его руке. Одна из его ладоней была перебинтована, словно у него на руке проступили стигматы.
Максим склонил подбородок к груди и резким движением стянул с себя стягивающую волосы резинку, и те черным шелковым веером упали ему на плечи.
Казалось, Видарт был жутко чем-то расстроен.
"Маааакс... Что это еще с ним?", – отрешенно подумала Крис, чувствуя, как ей хочется улыбаться от радости. Никакой обиды не осталось. Да, когда-то, давным-давно она услышала что-то, что заставило ее сердце болезненно сжаться до размера комочка.
Но теперь ничего этого не осталось. Подумаешь, какой-то пустяк – он совсем чуть-чуть обманывал ее. По сравнению с тем, что произошло этой ночью, прошлые обиды ровно ничего не значат. А еще он спасал ее. Рисковал своей жизнью. И она не за что не отпустит парня. Потому что безумно любит.
