Текст книги "За руку с ветром"

Автор книги: Джейн Анна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

– Все разбираем печенье! – скомандовала одна из Настиных подруг, протягивая непрозрачный синий пакетик, в котором лежали угощения с записками, сложенными трубочкой, внутри. – Разбираем-разбираем, не стесняемся!

Девчонки наперебой стали запихивать руки в пакет, и я тоже не стала исключением. Пока Настя бегала в комнату Эля, чтобы и он поучаствовал в шуточном гадании, я засунула в рот небольшое слоенное сухое печенье и стала разворачивать свое предсказание.

«Пришло время перебороть страхи и защитить самое дорогое!» – гласила записка. Я разочарованно выдохнула – думала, что попадется что-то более конкретное и позитивное.

– Ой, мне спрогнозировали скорое рождение ребенка, – захихикала Настя, читая свое предсказание.

– Зачем тебе два ребенка? – спросила я тут же. – Подожди, когда Федька вырастет!

Не знаю почему, но эти слова развеселили девчонок, и они стали наперебой рассказывать о своих молодых людях, которые, как оказалось, постоянно ведут себя как дети. Кто-то зависает с компьютерными играми, забыв обо всем на свете, кто-то во всем до сих пор слушается маму, а кто-то, как сказала одна из подруг Насти, «себя сам обслужить не в состоянии, даже поесть в холодильнике найти не может» Все это услышал Эль и, как единственный представитель сильного пола в этой квартире, выполз из своей норы, дабы доказать, что мужчины – вовсе не дети, это женщины все странные. В результате его коллективно избили подушками, заставили что-то выпить и требовали истории из Настиного детства.

А потом, уже поздно вечером, когда за окнами стало темно, мне позвонила Ольга Князева. Трель телефона я услышала совершенно случайно. Оказалось, Тролль звонила мне уже давным-давно, но из-за громкой музыки и воплей девчонок, я ничего не слышала.

Звонок Ольги меня не то чтобы удивил – он меня шокировал и даже напугал. И сразу же захотелось, закричав, спросить у нее – что с Дэном? Почему он мне ничего не сказал? Зачем ты уезжала вместе с ним? Что связывает его и твою сестру? Но я с огромным трудом себя сдержала.

Хорошо, что ее телефон я не поставила в черный список игнорируемых.

– Маша, ты? Узнала? – без приветствий, отрывисто спросила меня Оля.

– Узнала. Что хотела? – тихо проговорила я. Она продолжала не нравиться мне, но после того, что я услышала о Князевой – другой Князевой – от Димки, мне стало жаль ее, а еще и стыдно: за то, что я сделала ее несчастной.

– Прости, если побеспокоила. – В ее тоне не было и намека на извинение. Он был достаточно резким. – Но мне нужно с тобой кое о чем поговорить.

– О чем? – мой голос был непривычно холоден.

– Это не телефонный разговор.

– Да ну?

– Я бы позвонила тебе раньше. Но я обо всем узнала только сегодня. – Так же отрывисто говорила девушка и вдруг сердито заявила: – Не делай глупостей. Прекрати вести себя, как идиотка. Ты даже не понимаешь, что творишь!

– Ты о чем, Князева? Или говори, в чем дело, или клади трубку. – Ее тон меня напрягал, а спросить о Смерчинском хотелось все больше и больше.

– Девочка моя милая, – голос Ольги был не таким привычно добродушным и учтивым, как всегда. Видимо, я только что познакомилась с ее второй стороной, стервозной, той, что зажигала в клубах и умела пить. – Тебе уже очень много годиков, а ты все как маленькая. Смотри на мир по-взрослому. Откроешь для себя много нового. – Она сделала короткую паузу. – Я звоню из-за Дениса. Ты что, решила ему Апокалипсис устроить? Знай, Машенька, Дэн мне дорог. Потому что он мой друг, пусть мы и мало общаемся. Но я доверяю ему и отношусь, как к брату. И не позволю, чтобы ты играла с его чувствами.

– Знаешь что? – вскипела я. – Я Димку тоже люблю, как брата. И тоже не позволю портить ему нервы. Поняла?

Ольга хмыкнула.

– Давай встретимся и поговорим.

– Хорошо. Завтра. Завтра днем, – решила я. – Мне есть, что сказать.

– Отлично. И мне есть, – согласилась Оля. – Я приеду к тебе в полдень.

– Идет.

И мы, не прощаясь, одновременно бросили трубки. Тогда я даже не подумала, почему она назначает встречу не на нейтральной территории, а у меня дома.

По мне пробежала легкая дрожь. Что это сейчас было?

– На-а-астя! Поздравляем! – закричали девчонки где-то за стеной. А я опустилась на пол, сжимая телефон в руках. Ну что же, будем ждать завтрашнего утра, Ольга.

И это утро пришло очень быстро.

Она пришла, как и обещала, ровно в полдень. Я уже ждала Князя, и мама даже сначала подумала, что я жду Дэна – с таким нетерпением я ходила около двери, то и дело зачем-то поглядывая на мобильный телефон. Я не могла понять, что Тролль хочет от меня и почему Оля заговорила о Смерчинском. Но для себя я решила, что вытяну из одногруппницы о Дэне все, что только смогу. И сделаю внушение насчет Димки.

Наконец раздался протяжный звонок в дверь, и я резко распахнула ее.

– Проходи, – чуть ли не сквозь зубы процедила я.

– И тебе здравствуй, – отозвалась Оля и вошла, оглядываясь. Она, с аккуратным хвостиком, без макияжа, в белоснежном простом коротком сарафанчике, в модных сандалиях являла собой образец хорошей приличной девочки. Только вот лицо ее было серьезным, сосредоточенным, а губы поджаты.

– Иди за мной, – вновь отдала я ей короткий приказ и повела в свою комнату. Князева едва заметно усмехнулась и последовала за мною, а в комнате тут же уставилась на картину, висевшую на стене.

– «Плутон» Тома Вудраффа, – тут же узнала она работу. – А моя любимая – «Сатурн».

– Ты захотела прийти, чтобы рассказать мне о своих вкусах? – поинтересовалась я и плюхнулась на диван. – Оля, что ты хотела? Поверь, у меня сегодня много дел. Говори, что тебе надо.

Она подошла ко мне, в упор глядя сверху вниз своими большими голубыми глазами мне в лицо, словно изучая.

– Я никогда тебя не понимала, – сказала она мне, наконец, и села рядом, скрестив ноги.

– Отлично. Я тебя тоже, правильная девочка, – сердито отозвалась я.

– Не сердись, – мягко произнесла Оля. – Я говорю тебе правду. И теперь просто выслушай меня, раз у тебя так мало времени.

Я хмуро кивнула.

– Хорошо. – Она, помедлив, стала рассматривать светло-бирюзовые аккуратно подпиленные ногти, а после неспешно начала. – Я никогда не понимала всех этих веселых, беззаботных, шумных доброжелательных с виду людей. Я была уверена, что они просто-напросто притворяются, а в душе они не такие добренькие. Я не понимала громких, ярких и смешливых ребят, ведущих себя, словно дети. Это казалось таким глупым, отталкивающим. Я считала с полной уверенностью, что вести себя нужно так, как этого требует возраст и общество. И никак иначе. Мне не нравились шумные компании, эти бурные приветствия в университете, никчемные поздравления друг друга с днями рождения. Некоторые выходки я считала откровенно дурацкими. А все это студенческое общение – потерей времени. В общем, я недолюбливала таких, как ты. Таких, как Дима. Ты ведь знаешь о нас? – она больше не спрашивала, она скорее утверждала.

Я вновь кивнула. Знаю.

– Но… как бы не было это удивительно, ты оказалась не такой уж и плохой, Маша, – продолжала она. – Наверное, мы бы никогда не подружились, но обстоятельства вынудили меня присмотреться к тебе. И в тебе я нашла много всего хорошего. Серьезно. И да, ты была права, – она позволила себе сдержанную улыбку, – я целенаправленно копировала тебя. Но не из-за Смерча. Из-за другого человека. Ты ведь знаешь про Никиту? – вновь спросила она. Она говорила так, словно Кларский был для нее совершенно чужим человеком.

– Да, – вымолвила я, и подробностей девушка спрашивать не стала.

– Не хочу тебя обижать, Маша, но я стала копировать тебя, потому что ты – моя полная противоположность. Я надеялась, что, став тобой, смогу избавиться от него, но… – Она нервно убрала с лица длинную светлую прядь. – Не вышло. Я совсем отчаялась и хотела, чтобы Ник прекратил думать, что я ангел. И чтобы он оставил меня в покое. Сам, не виня меня. Маша, Никита, и правда, страшный человек. Со своим братом он не сравниться, конечно, но… Ты же слышала об Андрее Марте? – я кивнула. – Слышала. Пару лет назад он вышел из тюрьмы и теперь возглавляет банду Пристанских. О них ты тоже слышала. Март – чудовище. А Никита… не такой, конечно, но все равно жесткий мальчик. Очень жесткий и очень сильный. И властный. Не такой, каким мы видим его в университете. Я не знаю, чем я так привлекла его и почему он уверен, что наша встреча – это судьба. Сначала, конечно, мне льстило его внимание, я хотела, чтобы Дима поревновал. Но это нравилось мне ровно до той минуты, пока я не узнала, кто он на самом деле. И тогда мне стало очень страшно. Я не романтически настроенная дурочка. Любовь с волком в овечьей шкуре – бред, – голос Ольги становился все тише, но четче и резче. И я, наконец, поняла, что она на пределе.

– Тебе он нравился? – спросила Оля, хотя прекрасно знала, что да. – Зря.

Странно, но я верила каждому ее слову.

* * *

Тем апрельским холодным и очень ветреным вечером Ольга возвращалась от Димы в странном настроении: одновременно романтичном и очень грустном. Он всегда предлагал проводить ее до дома, но девушка постоянно отказывалась от этого, хотя, к ее удивлению, каждая минута, проведенная рядом с Чащиным, приносила ей маленький кусочек счастья. Странно, но чувства к Диме начали ее менять, и то, что вчерашней Оле казалось глупым и ненужным, сегодняшней Оле стало необходимым.

Ольга плотнее запахнула элегантно повязанный нежно-лавандовый шарф. Пальцы ее от ветра были озябшими, и даже тонкие перчатки не могли защитить их от холода, зато сердцу было хорошо и тепло – ведь она почти целые выходные провела с Димой. Его мама улетела на какой-то симпозиум, и он остался в квартире полноправным хозяином до вторника. Уикэнд они провели вместе.

Ольга была в восторге, хотя знала, что это всего лишь кратковременное счастье. Зато она находилась с Дмитрием почти постоянно. А он, понимая, что виноват перед Олей за то, что не может дать ей всего того, что она хочет, вел себя как истинный джентльмен. Он вообще всегда был нежен и заботлив. И его единственным недостатком оставалось лишь то, что Дима был влюблен в другую девушку. Кажется, безнадежно. Но Оля смирилась с этим и просто наслаждалась тем, что могла получить в данный момент. Забыв о былой гордости, самовлюбленности и дерзости.

В эти выходные они вместе завтракали, обедали и ужинали – готовили, кстати, тоже вместе. Вместе спали в его кровати, накрывшись одним теплым одеялом. Вместе, обнявшись, смотрели разные фильмы. И часто разговаривали обо всем на свете, вместе сидя на уютной лоджии то под солнечными, еще пока едва теплыми лучами, то под далекими, едва видными звездами и тонким полумесяцем.

Они даже вместе ходили в ближайший супермаркет, и, как самая настоящая пара, вдвоем выбирали покупки. Димка взял тележку и катил ее вперед, а Ольга постоянно останавливалась, дергала его за рукав и долго выбирала что-нибудь, спрашивая совета парня. Ей не было важно, что покупать. Ей просто нравился сам процесс.

– Я тебя не узнаю, – шепнул ей Дмитрий на ухо около самой кассы. Ольге показалось, что он посмотрел на нее почти с любовью, и она еще крепче прижалась к его руке, вызвав завистливый взгляд у двух стоявших позади девушек, видимо, принявших их за настоящих влюбленных. Почему-то именно этот момент запомнился ей наиболее отчетливо. И именно его Князева вспоминала, направляясь к месту работы матери. В этот понедельник у них стояла всего одна пара, и молодые люди решили ее прогулять – вернее, это решила Ольга и умудрилась сделать так, что и Дима захотел этого. И уехала она от него поздно.

К матери, вечно занятой в своей адвокатской конторе, девушка шла из-за того, что она, как оказалось, забыла в другой сумке ключи от дома, и не могла туда попасть. Поэтому хотела взять у матери ее ключи. Именно из-за такой мелочи Оля и встретила в офисе Никиту Кларского.

Она зашла в помещение и сразу же удивилась тому, как напряжен охранник на входе, а один из коллег матери нервно что-то ищет в вестибюле, явно опасаясь заходить в ее кабинет, из которого доносились агрессивные мужские голоса.

– Оля, вы лучше подождите, – сказал коллега девушке, обернувшись на звук ее каблучков. – Там пока все…, – он почему-то сглотнул и с опаской покосился на дверь, – заняты. У Карины Дмитриевны… гость.

Ольга, поздоровавшись, кивнула, решив дождаться, когда из кабинета матери выйдут ее громкие посетители, и осторожно ступая, прошла в соседнее небольшое помещение, называемое в офисе кухней – тут стояли диванчик для отдыха и стол, микроволновка, холодильник и потрясающая кофеварка.

Девушка села на диванчик, откинувшись назад, вспоминая теплые губы Димы, но почти тут же подскочила на месте – в кабинете матери что-то грохнуло – и не один раз. Как оказалось позже, это бешеный Март перевернул ее стол с компьютером, потому что ему не понравился тон адвоката, защищавшего интересы его друзей, попавшихся недавно в руки полиции. После он перевернул еще что-то, кажется, шкаф, ударил одного из сотрудников матери, нагрубил ей самой и, с силой распахнув дверь ногой – так, что она с шумом ударилась о стену, первым вышел в коридор. В коридоре Андрей громко, в самых нецензурных выражениях сообщил работникам конторы, что, если его друзья в скором времени не окажутся на свободе, кое-кто лишится не только адвокатской лицензии, но и самого ценного – жизни.

Вместо двери на офисной кухне была арка, поэтому Ольге все, что творилось в коридоре, было замечательно видно. И увиденное – высокие, крепкие ребята с явно уголовной наружностью, и их агрессивный предводитель, ее напугало. Но еще больше ее потрясло то, что среди бандитов был Никита Кларский. Тот самый приятель ее Димы, который так тепло улыбался. Только его теплая улыбка теперь куда-то исчезла, а лицо было суровым, неподвижным.

– Последний раз говорю, *запрещено цензурой*. Или ты делаешь свою работу на отлично, или сама знаешь, что будет, – процедил Март, довольно еще молодой симпатичный мужчина, глядя волчьими глазами на перепуганную, бледную, но все еще старающуюся держать себя в руках мать Ольги. Сама Оля, видя и слыша все это, не знала, что ей делать: бежать на помощь или вызывать полицию? Она вскочила, но Князева-старшая вовремя заметила дочь и, пока Андрей не видел, только головой покачала: мол, сиди там и не высовывайся. И Оля послушалась – умоляющий взгляд матери, женщины, в общем-то смелой, проигнорировать она не могла.

– Андрей Михайлович, мы все уладим, – тихо и очень уважительно произнесла женщина. – Мы почти договорились с важняком, который ведет дело…

– Заткнись, – прервал ее Март. – Раздражает.

Он обрушил кулак на шкафчик в коридоре, и удар его был такой силы, что деревянная дверка оказалась разломанной. А бандит продолжал:

– Нет, ну ты сама понимаешь, что не по понятиям как-то получится, если мои братки на зону пойдут? Сечешь ведь? Сечешь. Давай, госпожа адвокат, старайся, я жду результатов. А ты что на меня смотришь?! – вдруг почти без перехода, грязно выругавшись, прорычал он на молодого человека в строгом костюме – помощника Князевой-старшей, скромно стоящего рядом с ней в коридоре.

– Я? Я ничего, вам показалось, – пробормотал тот, но Март, отчего-то еще сильнее взбесившись, схватил его за грудки, улыбнулся, как милому щенку, и вмазал по челюсти под гогот своих соратников. Тот упал на пол, но почти тут же поднялся на ноги, испуганно глядя на Андрея. Испуг явно притягивал Марта – его темные глаза радостно блеснули. Он вновь собрался ударить молодого юриста, и тот закрыл голову.

– Тихо-тихо, хватит, – вовремя перехватил во второй раз занесенную тяжелую руку брата Никита. – Он ни при чем.

– Защищаешь, малыш? – внимательно посмотрел на него Андрей, но бить больше никого не стал. – Бесит. Как все бесит. Все, все на выход, малыши, – приказал он своим верным соратникам. – Пусть господа адвокаты работают. А если не будут работать – пожалеют.

И тут Март заметил перепуганную, стоявшую в сторонке рыжеволосую элегантную девушку-секретаршу. Она его тоже заинтересовала. А может быть, к нему ее притянул ее страх, затаившийся в зеленых глазах.

– Ох, прости, – кивнул ей мужчина и близко-близко подошел к девушке. – Сорвался. Ты испугалась меня?

Она молчала и не шевелилась. А он осторожно наклонился к ней, аккуратно убрал темно-рыжую прядь с бледного вытянутого лица и медленно, наслаждаясь энергией ее страха, дважды поцеловал в щеку – от этого у нее подкосились ноги.

– Я тебе нравлюсь? – шепотом спросил он у девушки, гладя по лицу. Его дружки стали делать недвусмысленные пошлые намеки. Мать Оли напряглась, как и другие находящиеся здесь люди. Предугадать действия Марта ни она, ни они не могли.

А рыжеволосая секретарь могла только несмело кивнуть в ответ Андрею. Что еще она могла сделать? Сказать, что, не смотря на симпатичное жесткое лицо и крепкую сухощавую фигуру, он совсем-совсем не нравится ей? Что боится настолько, что хочет убежать отсюда? Что ненавидит таких, как он?

– Какая хорошая девочка. А я ведь редко кому нравлюсь. – Март осторожно взял ее руку и приложил к своей груди. – Поехали со мной?

Глаза рыжеволосой стали размером с блюдца. Ехать куда-то с этим опасным типом ей не хотелось.

– Почему молчишь? Соглашайся. Госпожа адвокат, почему ваша помощница мне не отвечает? – весело обратился он вдруг к Князевой, как к старой подруге. То, что Андрей вдруг стал называть ее на «вы», еще больше испугало мать Ольги, да и всех прочих присутствующих – кроме, конечно, друзей и подчиненных Марта.

– Она стесняется, – ответила женщина, осторожно подбирая слова. – Вашего внимания. Скромная девочка.

– Вот как? Стесняешься? – Март продолжал гладить рыжеволосую по тыльной стороне ладони, которая все еще лежала на его груди. Убрать руку девушка не решалась. А его это, кажется, забавляло.

– Я…, – губы рыжеволосой пересохли.

– Ты? – с любопытством переспросил Андрей, подавшись вперед.

Положение спас его младший брат.

– Все, поехали, не лезь к ней, – вновь сказал бесстрашно Никита. – У нас еще дела, Андрей. Оставь девчонку.

– Заткнись, олень, – бросил ему Март, но, чуть подумав, протянул: – Хотя-а-а, ты прав. У нас дела. По тачкам, братва! Я к тебе, девочка, приеду чуть позже. Договорились? Жди. – И он вновь поцеловал оторопевшую девушку, только теперь уже в губы – грубовато, быстро, но весьма умело. Ник поморщился. Происходящее ему не нравилось.

А через минуту представители славной преступной группировки Пристанских уехали – с улицы донесся только шум моторов их дорогих больших машин.

– О, Господи, – выдохнула Князева-старшая, прислонившись к стене. – Они точно ушли… Вот же козлы! Да я адвокат его дружков, что он себе позволяет? Настя, ты в порядке? – обратилась она к секретарше, закрывшей ладонью губы. – Настенька, давай-ка ты себе отпуск возьмешь, а? Приедет же… Нет, вот скотина! Урка! Устроил представление! Он же знает ситуацию! Да там в прокуратуре… – Она замолчала и тяжело вздохнула. Один из коллег Карины Дмитриевны увел рыжеволосую Настю, у которой глаза были, как блюдечки. Она все никак не могла опустить руку от лица.

Все ее сотрудники были в шоке. В ступоре была и сама Оля.

– Мама, кто это был? – спросила она у матери чуть позже, когда работники конторы немного успокоились.

– Никто, – отозвалась та твердо. Рассказывать дочери о бандитах ей совершенно не хотелось. – Оля, уезжай отсюда прямо сейчас. Прямо сейчас. Не дай Бог, этот урод вернется. И вообще, – сорвалась женщина на крик, – ты зачем пришла сюда? Что ты тут забыла?

– За ключами. Свои забыла, – никак не могла поверить Оля, что только что видела Ника Кларского среди бандитов. Ошибиться и обознаться она не могла.

– А свои куда дела? Вот, возьми их. И уходи, хорошо? Ты же видела, что тут было… Николай, проводи мою дочь, будь добр. Посади на такси, – обратилась Князева к одному из коллег. Тот нехотя согласился и увел Ольгу, а женщина попыталась привести в порядок секретаршу.

Уже от него, стоя на улице в ожидании такси, она выяснила, что их офис навещал некий Андрей Март, тот, кто, как поговаривают, возглавляет группировку Пристанских. Не просто бандит, а еще и псих.

– А кто стоял слева от него, светло-русый высокий парень? – тихо спросила Оля у Николая.

– Брат его младший, – поморщился мужчина. – Видала, как они похожи? Что старший, что младший, зверь и звереныш. С ума сойти, этот чокнутый Март к нам явился! А ведь я говорил Тане, – назвал по имени мать Ольги он, – не надо связываться с Пристанскими, не надо! От них одни проблемы. Жизнь-то дороже любых денег.

И Оля была согласна с этими словами. От Кларского были лишь неприятности. Крупные и мутные. Из-за того, что Никита вторгся в ее жизнь, у нее появились одни проблемы. Серьезные. Сначала она невинно с ним флиртовала, желая, чтобы Дима поревновал ее к другу. Однако вскоре Ольга поняла, что совершила большую ошибку. Через знакомых парней, с которыми она иногда вместе зависала в клубе, девушка подробнее узнала о том, кто такие Пристанские и Март, а также его младший брат. Последнего – его, кстати, называли Никки – мало кто видел, но слухи о нем ходили самые разные. А университетский Никита Кларский, внешне все тот же вежливый и благополучный мальчик, все продолжал оказывать ей знаки внимания и даже пригласил на свидание и в шутку намекнул, что не потерпит конкурентов. Он сказал это, смеясь, а Ольга реально перепугалась. Поняла, что если Ник узнает о том, что она тайно встречается с его другом, он что-нибудь сделает с Димой. К тому же Князева искренне считала, что Чащин ничего не знает о двойной жизни приятеля. Она просто решила защитить любимого и остаться с ним вместе. Поэтому и попросила Смерча об услуге. Поэтому и играла роль влюбленной. Поэтому и завертелась это веселая игра, в которую то и дело вмешивались совпадения и случайности.

* * *

– Чем больше я с тобой общалась и наблюдала, тем больше чувствовала свою вину перед тобой, Маша. Как бы мне не хотелось этого признавать, но ты действительно хорошая девушка, – произнесла Князева. Кажется, она что-то вспоминала, а ее взгляд блуждал не по обоям, а по каким-то своим собственным мирам. То, что она говорила – негромко, складно, размеренно, время от времени позволяя себе сарказм или усмешки, казалось чем-то нереальным, странным, но я точно знала, что гостья говорит правду. И хотя я уже знала, кто на самом деле Кларский, мне нелегко было до конца осознать что он не такой, каким я его раньше представляла. Да и тайна Чащина и Оли, их мотивы и поступки до сих пор казались пересказом то ли фильма, то ли книги.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя сволочью, – отозвалась я, отвернувшись. Я сердилась на себя, ее, Димку, Ника, Дэна, на весь мир– за то, что все так запутано и сложно.

– Потому что отобрала у меня Диму, думая, что это я отбираю Дэна? – уточнила Князева. Я сощурилась. Я не хотела отбирать у нее любимого человека, я была такой наивной, что даже не видела этого. И вообще, так не должно быть! Пусть Чащин любит ее! Только говорить Князевой об этом я не стала.

– Оля, ты пришла рассказать мне о том, что ты ко мне чувствуешь, что ли? Если так, я тебя прерву. И спрошу кое-что другое. Что за наезды были вчера по телефону? Что ты имела в виду?

– Я имела в виду Дениса.

– Что, хорошо потусили в своем Галазе? – зло спросила я, вновь начиная ревновать. – Развлеклись? Вот только я не могу понять, если ты любишь Димку, что тебе надо от Смерча? Что?

Она с усмешкой на меня поглядела.

– Мне ничего не надо от него. Я же сказала, он мне, как брат.

– А-а-а, – протянула я задумчиво, – ну точно. Значит, по нему тащится твоя сестренка? – вспомнилась мне Инна, с которой Смерч встречался.

– Ты права. Они любили друг друга.

Во мне что-то вспыхнуло, и оно же готово было взорваться фейерверком эмоций.

– Она находится в Галазе, да?

– Да, – спокойно подтвердила Князева.

Я стиснула зубы. А что, если, уехав с Олей, Смерч вернулся вместе с этой загадочной Инной, поэтому и забыл про меня? Даже если он сначала и правда что-то чувствовал ко мне, то после того, как вновь встретил свою Лазурную прекрасную Инну, с которой когда-то расстался, забыл ту, которую прозвал Бурундуком. И теперь находится вместе с другой, обнимая и целуя, как прежде меня.

«Не надо так, пожалуйста, не надо», – взмолились головастики.

– Отлично. – Я медленно вздохнула и так же медленно выдохнула. – Денис сейчас с ней?

– К счастью, нет, – ее ответ прозвучал загадочно.

– Почему же они были не вместе, а? Они ведь так любили друг друга! – яда в моем голосе было хоть отбавляй.

– Маша, – попыталась остановить меня гостья.

– Что?

– Маша, они не могут быть вместе.

– И почему же?

– Инна умерла, – все тем же очень ровным голосом произнесла Оля. Я остолбенела. Кажется, даже дышать перестала на несколько секунд.

– Что?

– Маша. Я и Денис каждый год ездим в Галаз только по одной простой причине – там находится могила моей сестры. – Ее голос так и не дрогнул, словно Князева говорила о чем-то обыденном, но ее руки, лежащие на коленях, сжались в два кулака.

А вот мои руки покрылись холодными мурашками. Моя воинственность второй уже раз встретилась со смертью.

– Умерла? – спросила я почти что шепотом. Все другие звуки пропали – все, кроме подозрительно спокойного голоса Князевой. Я даже себя не слышала. Нет, мы такие молодые, мы не можем умирать, мы…

– Умерла, – повторила девушка. – И Дэн считает, что умерла она из-за него. – В голосе Ольги прозвенели печаль и горечь, которые вот-вот должны были разбиться о поверхность реальности. – Он винит в этом себя. За то, что она навсегда осталась в море.

Фейерверк все же взорвался, и меня накрыло черной стеклянной волной.

… должны жить.

* * *

Этот день был таким же жарким и веселым, как и все остальные этим летом. Только ветер с моря дул особенный – вроде бы и ласковый, остужающий, но словно чужой, опасный, несущий в себе глубоко затаенную угрозу – угрозу из самых темных водных глубин, куда не попадал ни один луч света.

– По ощущениям этот ветер напоминает мне сирокко, – произнесла Инна, стоя на балкончике и глядя на утреннее обманчиво спокойное море. Яркий дерзкий рассвет они с Дэном уже встретили пару часов назад. – Когда мы были на севере Сицилии – ну, тогда, в прошлом году, дул этот самый сирокко, и у меня… появилось это же… чувство, – неловко закончила она свои мысли.

– Какое? – приподнялся на локте чуть сонный и растрепанный Дэн.

Они с Инной не спали почти всю ночь. А о сирокко – сухом горячем итальянском ветре он пока что знал только из книг и чужих рассказов. Сам молодой человек на острове Сицилия пока еще не был, хотя Италию несколько раз посещал. Эта солнечная страна вообще ему очень нравилась, как, впрочем, и его деду. А еще их обоих увлекала античность. Колизей, Капитолийский холм, Римский форум – все это манило своим особенным духом легендарной эпохи, заставляя просыпаться исследовательский интерес. Поэтому и в Галазе, как в одной из старинных древнегреческих колоний на берегу Черного моря, сохранившей достаточное количество памятников той эпохи, Смерчу неимоверно нравилось бывать почти каждое лето. Это место притягивало его своей неуловимой атмосферой безмятежного отдыха и прикосновением к далекому прошлому, и не раз Дэну казалось, что когда-то он уже не раз здесь бывал. Когда-то очень давно и, может быть, даже во сне.

– Ну же, какое чувство?

– Когда дул сирокко, мне становилось не по себе, – отозвалась Инна медленно, гладя пальцами гладкую поверхность перил. – И сейчас эти же ощущения… Из-за ветра в голове поселилось чувство обреченности. Или вины. Или безысходности. Не знаю даже. А еще почему-то ревности. Денис… Глупо так. У меня в душе все так глупо.

– Ты меня, наверное, ревнуешь? – подмигнул начавшей впадать в меланхолию девушке Дэн. Он встал с кровати, подошел к своей любимой и обнял ее за плечи. Несмотря на жару, ее кожа в тот день казалась неожиданно холодной, а в глазах плескалась та самая обреченность, о которой она говорила. Как потом вспоминала Оля, у Инны даже ресницы стали в тот день другими – в какой-то момент, за завтраком, они напомнили ей закрывающиеся лепестки увядающего цветка.

– Тебя? Тебя всегда ревную, – призналась Инна, откинув голову ему на грудь, и в глазах у нее действительно мелькнул привычный страх потерять фактически идеального парня. – Нет, на самом деле. Очень сильно ревную. Ты у нас вон какой мальчик видный. Даже странно, что тебя другие девушки не интересуют, – в голосе светловолосой девушки послышался страх, но она умело скрыла его смехом.

– Дело не в количестве, а в качестве, – отозвался игриво Смерчинский, который не принимал тогда всерьез слова подруги. – Ты – самая. Поняла?

Инна только вздохнула.

– Эй! – поймал ее настрой парень. – Ты чего такая хмурая? Девочка моя, встряхнись! Встряхнись, я сказал! У нас еще почти целый месяц рая!

Откуда ему было знать, что впереди ад?

И Дэн, ничего не подозревая, предложил Инне развеяться на яхте, на которой должно было состояться празднование Дня рождения девушки Игоря.

– Давай, маленькая моя, прогулка по морю – это круто, – шептал он ей на ухо соблазняющее. – Игорь зафрахтовал яхту. Он их обожает. Ну, поедем? Будет весело. Там будут только свои.

– Денис, я не хочу. Ты же знаешь, я не люблю воду, – поморщилась Инна, которая больше ценила скромное, но достойное одиночество, нежели безбашенные шумные компании. – Мне нравится на нее смотреть, а не быть в ней.

– Будем лечить твой страх. Давай, покатаемся, м? – на самом деле Дэн сам предложил Игорю справить День рождения его подруги на небольшом комфортабельном судне. Игорь, кстати, был одним из пяти его друзей, входящих в «близкий круг доверия». Надо сказать, в будущем он тоже ощущал вину – в первую очередь перед Смерчем. И когда тому нужна была помощь, всегда помогал. К примеру, организовал охрану одного очень важного Дэну человечка.

– Да не хочу я, мишка, – с некоторым отвращением взглянула на водную гладь Князева, и сердце ее отчего-то сжалось. – Давай, ты один пойдешь в море?

– Без тебя? Не-е-е-т, Инн, без тебя не пойду, – пощекотал девушку под подбородком Дэнв. – Только с тобой. Что я буду там делать один? Ну, соглашайся. Яхта – классная. Море – спокойное. Я – с тобой.

После долгих уговоров, сопровождающихся ласковыми словами и объятиями, ему, наконец, удалось уговорить Инну на морскую прогулку. И через пару часов они, не выпускающие рук друг друга, довольный Игорь с подругой – миловидной брюнеткой с волнистыми волосами ниже талии, а также еще несколько веселых молодых людей с подругами поднялись на палубу двенадцатиметровой парусной яхты. Игорь расщедрился и заказал шикарную красавицу с просторной белоснежной палубой и с крытым кокпитом, в котором находился и обеденный стол. Увеселительная прогулка по морю должна была продолжаться до позднего вечера, после чего вся компания планировала отправиться в клуб.