Текст книги "Северная корона. По звездам"
Автор книги: Джейн Анна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Неподалеку от выхода из «МирМуза» вновь были слышны переливы электронной музыки. Кто-то из покупателей опять проводил своеобразные испытания на пригодность все того же синтезатора «Ямаха», играя в своей оригинальной интерпретации очень известную классическую мелодию. И если первого исполнителя можно было назвать отличным, то второго – восхитительным. Около входа, где, собственно, синтезатор и находился, собралось достаточно народа. Люди полукруглом обступили неизвестного музыканта и с восхищением внимали его чудесной игре. Кто-то из персонала не растерялся и быстренько подключил электронный инструмент к рядом стоящему усилителю.
– Слышишь? «Шекспировская соната», или «Соната № 17» Бетховена, третья часть, – негромко, вслушиваясь в красивую, возвышенную, но какую-то горькую, щемящую сердце мелодию, сказала Нике Марта, не замечая, как крепче сжимает футляр со своей новенькой хорошенькой скрипкой. Ее старшая сестра лишь кивнула в ответ. Название одного из величайших сонетов гениального композитора ей ни о чем не говорило, но вот мелодия показалась знакомой и как-то сразу понравилась, нет, даже заворожила. – Такая интересная аранжировка, – удивленно произнесла Марта, которая в общем-то не очень любила, когда классические произведения исполнялись в современной электронной обработке, а синтезаторам и электронным пианино предпочитала фортепиано. Но тот, кто играл сейчас, кажется, тонко чувствовал каждую ноту в «Сонате с речитативом» (это было еще одно ее неофициальное название), а потому исполнял ее чувственно, драматично и качественно, правда, не без нотки небрежности, которая придавала его музыке некую изюминку. И эта небрежность заключалась в том, что неизвестный музыкант словно просто развлекался, наигрывая первое пришедшее в голову произведение, забыв, какое оно на самом деле сложное технически и психологически для других.
Звуки, точно обиженные тонкие стрелы, обожженные страстным огнем солнца и знающие, куда точно попасть, чтобы задеть потаенные струны человеческой души, взмыли вверх, ударились о потолок, пробили его, в мгновение ока оказались в небе, проделав дырки в облаках, а после так же стремительно вернулись, чтобы, зависнув над слушателями, метко войти острыми наконечниками им в души.
– Здорово, да? Бетховен написал ее, когда стал очень плохо слышать, – с долей благоговения перед великим композитором сказала Марта, подумав мимолетом, что если бы этот невидимый исполнитель играл «Сонату № 17» на отлично настроенном фортепиано в месте с отличной акустикой, перед этим отрепетируя, то наверняка бы смог сорвать не только аплодисменты зала, но и многозначно-удивленные кивки профессоров консерватории, которые, надо сказать, не часто позволяли себе открытую похвальбу. – Потом он оглох полностью, но продолжал писать великие вещи…
– Ничего себе, он и правда невероятный, – поразилась Ника.
Саша тоже это услышал и внимательно посмотрел на длинноволосую девушку, как будто бы проверяя – а не лжет ли она? Способен ли глухой человек написать музыку, которая будет цениться выше, чем многие сокровища, спустя триста лет после смерти ее создателя?
В это время «Соната № 17» плавно переросла в еще одну, хорошо знакомую многим по фильму «Амели» мелодию, написанную композитором Яном Тирсеном. Трогательные звуки, облетев каждого, кто внимал им, плавно влетели в сердца и нежно обвили их розовой шелковой лентой с темно-шоколадными узорами по краю.
Марта, счастливая, с не сходящей с лица улыбкой, со вкусом втянула в себя воздух – так, как будто бы в нем витал легкий, непринужденный, но стойкий аромат музыки и она способна была почувствовать его.
Оказавшись неподалеку от выхода и толпы, Марта наконец смогла разглядеть музыканта. К ее недоверию и даже какой-то обиде, им оказалась ненавистная Юля Крестова. Девушка, склонив голову с красной короткой стрижкой, самозабвенно исполняла на синтезаторе уже третью мелодию – легкую, изящную, похожую на игру залетного ветра с южными теплыми волнами и нежно-желтым песком, в котором так приятно греть уставшие от долгой ходьбы по пляжу или холодные после купания ноги.
Электронное звучание совершенно не портило мелодию и придавало своеобразный шарм, и казалось, что каждый раз, когда пальцы Юли касаются синтезатора, вверх взмывает золотой песок, превращаясь в воздухе в бабочек. Пальцы обеих рук Юлии умело и быстро бегали по клавишам, изредка касались многочисленных регуляторов и кнопок, крутили какие-то колесики, на секунду зависали в воздухе и вновь опускались на синтезатор – так же осторожно, как порхающие с цветка на цветок бабочки. Но главное – она играла от души, талантливо, ладно, и людям вокруг это очень и очень нравилось.
Нике было странно видеть, как всего лишь какие-то взмахи рук и их легкие прикосновения к клавиатуре синтезатора создают такие восхитительные звуки. Марта, по ее мнению, тоже делала нечто подобное со своей скрипкой. Вытворяла какие-то чудесатые чудеса.
– Вот же! – выругалась Карлова-младшая, глядя на увлеченно играющую Крестову. Она и не думала застать ее тут, в магазине!
– Ты чего, Мартик?
– Это она, – пожаловалась девушка. – Даже видеть ее не могу.
Словно слыша ее слова, Крестова подняла голову, и их взгляды встретились. Марта сразу же демонстративно отвернулась, а Юля поняла, что заигралась на синтезаторе, потеряла счет времени и совершила ошибку. Хотя, с другой стороны, что такого, что она, музыкант, приехала в этот магазин? Марта, кстати, действительно ничего не заподозрила. Только рассердилась.
– Кого не можешь видеть? А-а-а, она, – узнала Юлю Ника и с некоторым сочувствием тронула сестру за руку. Она знала, что той действительно было неприятно. – Тогда, может, пойдем? Я же знаю, как она тебя раздражает.
– Пойдем. – И прежде чем Юля стала играть следующую, четвертую вещь – аранжировку на известную песню рок-группы «Red Lords», столь, кстати, любимую Мартой, кузины покинули магазин. Вслед им понеслись теперь уж не золотые, а металлические бабочки с крыльями, на которых явственно просматривались шипы протеста и свободы духа.
Саша, которому порядком надоело торчать в магазине, повеселел. Уже спустя пару минут он вез сестренку Марту домой, а еще через полчаса гулял по набережной с Никой, которой вдруг захотелось подышать свежим воздухом. Там, под покровом нежного шума быстро бегущих к далекому морю холодных вод реки, Александр совершил еще одну маленькую победу – взял лицо светловолосой девушки в свои ладони и поцеловал, не получив при этом по лицу и добившись от нее ответной реакции, надо сказать, очень приятной.
* * *
Марта с окрыленной душой стояла посредине комнаты и изучала свое новое приобретение, из которого вылетали действительно чистые, как хрусталь, звуки, складывающиеся в затейливую скрипичную песнь.
В тот день и вечер мама и бабушка Марты с умилением слушали, как их единственная надежда красиво, без фальши и устали играет, запершись в своей спальне.
– Не зря все-таки мы столько сил потратили на ее музыкальное образование, – с гордостью сказала ее мама Эльвира Львовна, сидя на кухне и осторожно маленькими глоточками попивая обжигающий кофе. Ей, кстати, Марта по совету Ники сказала, что на покупку скрипки половину денег подбросила кузина, а половину она накопила сама; к тому же истинную ее стоимость девушка умолчала, иначе ее мама явно бы не поверила, что у двух девушек хватило средств на столь дорогую вещь. А если бы узнала про меценатство Александра, то велела бы дочери вернуть ему инструмент и более не принимать таких дорогих подарков.
– Марта и сама старалась, – возразила бабушка. – Вспомни, Эля, как она с детства упорно занималась. Гулять почти не ходила – только летом, и то не всегда. Учила свои ноты постоянно, да и в школе на хорошем счету была. Экзамены все эти свои на отлично сдавала. С мальчиками не общалась, да и сейчас по ним не бегает.
– И слава Богу, – слабо улыбнулась Эльвира Львовна. Естественно, она хотела, чтобы дочка нашла личное счастье, но считала, что пока той рано думать об отношениях.
– Не слава Богу, – возразила пожилая женщина. – Ей не десять лет, а двадцать уже весной будет. Пора бы и найти кого-нибудь. Я в ее возрасте уже тебя родила, да и сама ты уже замуж собиралась за своего Костю.
– Не говори мне имя этого подлеца, – мигом вскинулась Эльвира Львовна, вспомнив бывшего и единственного мужа, столь подло поступившего с ней и с их ребенком. Прошло уже столько лет, а она все не могла простить человека, оставившего ее и дочку и ушедшего к другой женщине.
– А я тебе сразу сказала, что он мне не нравится, – отозвалась бабушка с достоинством. – Но ты же была влюблена, Эля, и никого не слушала.
– Мама! Хватит!
В это время вновь раздалось загадочное пение скрипки, похожее на встревоженного скворца, и обе Карловы замолчали.
* * *
После того как кузины Карловы покинули «МирМуз», в его стенах произошли еще некоторые, казалось бы, незначительные события, которые впоследствии стали иметь отношение к дальнейшей жизни обеих.
Среди зрителей, внимавших с восторгом игре Юлии, был и Стас. Он, склонив голову набок, внимательно слушал импровизации девушки, отметив про себя ее профессионализм и легкость в исполнении, а также отличное знание синтезатора. Такое чувство, что к нему высокая красноволосая девчонка с необычными проколами в ушах обращалась на панибратское «ты», и причем уже давно. А когда Юля стала играть не известную никому в этом магазине мелодию, Стас вдруг решил обязательно подойти к ней и пообщаться – творческих людей он вообще очень любил и уважал. К тому же что-то магнетическое было в этой спокойной высокой и совсем неженственной девушке с тонкими чертами лица, на котором не было ни грамма косметики, но которое все равно привлекало. Стас, глядя на ее лицо, едва заметно освещенное внутренним удовольствием от игры на таком хорошем инструменте, захотел улыбнуться. И как только Крестова нехотя отошла от синтезатора под аплодисменты собравшихся зрителей, быстрым шагом подошел к ней.
– Девушка, – позвал ее молодой человек, и Юля, подняв бровь, обернулась. – Спасибо.
– За что? – не поняла Крестова.
– За вашу музыку. Вы здорово играете. Профи, – искренне сказала Стас. – Такое редко услышишь.
– Спасибо.
– Вы где-нибудь учились?
– Конечно. – Уголки тонких ненакрашенных губ дрогнули в улыбке, которую Юля тут же погасила. – И учусь до сих пор.
– Где?
– В консерватории.
– Не хило, – присвистнул Стас. В свое время он не стал поступать туда, решив по воле родителей идти на престижный юридический факультет, но учиться ему там было скучно, и через полгода парень попал в армию. После нее он продолжил заниматься музыкой и уже больше никуда не поступал, работая в этом магазине и в тату-салоне, да и вообще ведя активный образ жизни.
– Что за чудесную вещь вы исполняли предпоследней? – спросил Стас.
– После Яна Тирсена и перед «Лордами»? У нее нет названия, – отвечала равнодушно Юля. Знакомиться с парнем не входило в ее планы.
– В смысле?
– В прямом. Ее сочинил мой друг, а названия он никогда не придумывает. – Юля в душе усмехнулась. Крису было просто лень называть то, что приходило ему в момент творческого озарения, которое чаще всего сопровождалось некрепким алкогольным возлиянием или энергетическим напитком, смешанным с горьким крепким кофе. Свои лучшие, но пока еще малоизвестные творения бездельник Крис, студент композиторского факультета, придумывал именно тогда, когда ему хотелось спать, и с помощью вышеперечисленных средств пытался взбодриться.
– Твой друг пишет такие вещи? – переспросил недоверчиво Стас, незаметно переходя на «ты». Поведение Юли, не грубое, но отстраненное и холодное, его несколько смутило. Но не тем он был парнем, чтобы так сразу сдаваться.
– Друг, так что если есть вопросы, то обращайся к нему, я всего лишь исполнитель. Все вопросы и пожелания ему. Пока. – Ответ сам по себе был не слишком вежливым, но произнесла его Крестова спокойным голосом, и он совершенно не затронул чувств Стаса, более того, он еще больше заинтересовался личностью этой девушки.
Юля развернулась к дверям, чтобы уйти, но молодой человек не хотел отпускать ее так просто.
– Стой! – окрикнул он ее весело.
– Что?
– Нам не хватает клавишника, а ты реально талантливая, – твердо сказал Стас, который имел собственную группу и играл в ней на гитаре. – Если ты вдруг заинтересуешься – позвони мне. – И с этими словами русоволосый парень протянул девушке небольшую колоритную фиолетово-синюю визитку, в которой белыми вытянутыми буквами говорилось об услугах мастера татуировок в известном тату-салоне города «Анаконда».
– Шутишь? – несколько мрачно спросила Юля, которая, услышав про группу Стаса, вдруг посмотрела ему прямо в глаза. В ее взгляде мелькнуло нечто вроде сожаления.
– Отнюдь. Ты мне очень понравилась. Как музыкант, – поспешно добавил Стас, понимая, что таким самодостаточным с виду девушкам, как эта, не нравятся заигрывания, да и многие вещи они могут принимать за флирт. Кстати, в этом парень совершенно не ошибся – Юлия действительно терпеть не могла, когда мужчины начинали к ней клеиться или делать комплименты. Да и если бы Стас попросил у нее телефон, не дала бы его.
– Мы играем в разных стилях, в основном альтернатива, пост-гранж, индастриал, арт-рок, пост-панк… Экспериментируем.
– Молодцы, – сказала Юля.
– А твой друг создал хорошую вещь. Действительно стоящую. А ты здорово исполнила ее. Скажи ему, что он талантливый. Я бы хотел пообщаться с твоим другом. – В голосе молодого человека появилась мягкая настойчивость, граничащая с твердой просьбой, непохожая на унижающую достоинство мольбу или мужланистую напористость.
– Не хватает качественной музыки? – поинтересовалась нехотя Юля, видя, как неугомонный Крис машет ей из окна «Форда» – парень углядел ее сквозь стеклянные двери магазина и не понимал, почему подруга застряла у выхода с продавцом. У него ведь были для нее новости!
– Точно, – улыбнулся он и поправил пшенично-русые волосы – рукав его черно-фиолетовой футболки задрался, и Юля увидела симпатичную татуировку на предплечье. – Кто знает, может быть, мы бы сработались. Меня зовут Стас. Звони.
Парень и сам не знал, почему его так задела игра этой девушки, в чьих орехово-зеленых глазах таилась дерзость, особенная, похожая на предрассветное небо цвета персидской сини, на востоке которого появилась первая румяная, как бок наливного яблока, полоска.
– Может быть, но ничего не обещаю, – вдруг сказала Юля, которую внимание Стаса к собственным глазам порядком удивило и – о ужас! – даже чуточку смутило. Она вышла на улицу, все-таки взяв визитку и засунув ее в задний карман джинсов. Стас внимательно посмотрел девушке вслед, как будто запоминая ее фигуру. Он почему-то был уверен, что они с ней еще встретятся.
* * *
Крис с нетерпением ждал Юлю в машине Леши, доставая друга псевдовеселыми историями о нелегкой жизни интеллектуально подкованной молодежи, и когда девушка вышла из магазина на улицу, то первым, кого она увидела, был Крис, наполовину высунувшийся из «Форда» и орущий на пол-улицы:
– Сколько тебя можно ждать?! Иди сюда!
Юля погрозила парню кулаком и через пару секунд оказалась в автомобиле. Там хипстер в красках, кое-где и кое-что приукрашая, и поведал слегка обалдевшей Юле о том, что Марта, дескать, замужем на этом «сурьезном чуваке», которого они однажды видели в одном очень популярном ночном клубе, и что они о своем браке скрывают.
– Я не знаю, по какой причине, – разглагольствовал по дороге в квартиру Лешки Крис, – уж прости, дорогая, не разузнал, но эта твоя Марта та еще э-э-э… Раав.
– Кто-кто? – не поняла девушка, которая все никак не могла поверить, что Марта вдруг оказалась как бы замужем. – Что еще за рав?
– Не рав, а Раав, – наставительно заметил Крис, – блудница иерихонская. Двух разведчиков Иисуса Навина укрыла в собственном доме, а когда его войско взяло город Иерихон штурмом, лишь она и ее семья оказались помилованы. Остальных жителей того, – и парень выразительно провел ребром ладони по горлу, – ликвидос им, короче, устроили. Тотальный. Ликвидус тоталис, – на ходу сымпровизировал он и остался доволен своим псевдолатинским изречением.
– Откуда ты все это знаешь? – весело поинтересовался Леша, не отрывая тем не менее взгляда от дороги.
– Оттуда, я просто начитанный.
– И что же ты такое про блудниц-то вычитал?
– Вообще-то такие простые вещи написаны в Библии, – опять обиделся хипстер, считающий себя разносторонним человеком высокого интеллекта, постоянно приобщающимся к тем или иным знаниям или областям науки.
– Так, ребятки, давайте к делу, – жестким тоном вернула парней к нужной теме разговора Юлия. – Крис, уточни-ка мне – при чем тут твоя блудница?
– Она не моя! Она всеобщая! Ну, или палестинская по крайней мере.
– Конкретнее, – обернулась коротко стриженная девушка к Крису, который вновь вынужден был расположиться на заднем сиденье.
– Ну что конкретнее?! Я же параллель привел, так что делай выводы, Юль. Твоя скрипачка – как Раав.
– Что, тоже двух разведчиков прячет? – хохотнул Леша.
– Не-а, – легкомысленно отозвался парень в зеленой майке и в розовых очках. – Тоже блудница.
После этих слов он получил по лбу от сердитой Юли и как-то сразу угомонился.
– Еще раз.
– Ну что еще раз? – вскипел тот мигом, как самовар, и нахохлился, скрестив тонкие ноги, обтянутые узкими джинсами. – Муж у девчонки есть, а сама она налево гоняет, как мотороллер. Тот чувак, который продавец, он тоже на Марту эту запал где-то и как-то. И вроде как не знал, что у нее кто-то есть. Ну а сейчас узнал. И ее муш-ш-ш, – тут парень не сдержался и прошипел последнюю согласную аки змейка, – показал большой кулак и сказал, чтобы тот к его женушке не совался. Еще и мальчиком обозвал, – вспомнилось парню. – Он вообще над продавцом клево постебался. Работать отправил, запугал чуток, больничкой пригрозил. Отличный парень, прямо как Юлька, только мужик.
– Да ладно? – насмешливо сказала девушка. – А мы и не знали, что он мужик. Так, дальше продолжай.
– А что дальше? Я так понял, этот парень больше к Марте не сунется. На фиг ему проблемы и траблы от ее мужа? Кстати, я видел, около выхода ты с этим пареньком беседовала о чем-то. Неужто он и с тобой познакомиться хотел? Браво парню! Смертник!
– М? – подняла бровь Юля, которую ситуация все больше и больше запутывала. – Получается, этот Стас и есть тот продавец, о котором ты рассказываешь?
– А вы и познакомиться успели? – заинтересовались друзья Крестовой нестройным хором.
– Успели. Крис, ты для местной группы не хочешь музыку сочинить? – поинтересовалась девушка, вспомнив слова продавца с татуировкой. Она тут же приняла решение еще раз встретиться с этим симпатичным молодым человеком, дабы узнать подробности про Марту. Раз Стаса заинтересовала музыка Криса, это можно сделать через него. Сама Юля связываться с начинающей группой не хотела. Но не потому что считала себя выше этих ребят – вовсе нет. Она, такая смелая с виду, боялась совершенно другого.
– Не хочу, – жизнерадостно отозвался парень. – А что?
– Вот визитка, позвони и скажи, что ты заинтересовался предложением написать что-нибудь для группы этого Стаса.
– Какого еще Стаса?!
– Который с мужем Марты разговаривал, балбес. Выяснишь по-тихому у него, как он с ней познакомился. И что он знает о ее парне.
– Зачем?!
– Мне как-то плохо верится, что она замужем, – нахмурилась, глядя на высокое чистое небо, Юля. Раз симпатичный продавец по имени Стас заинтересовался музыкой Криса, можно попробовать с ним сблизиться. – А тип этот мутный. Чересчур мутный. Не для нее.
Парни переглянулись через зеркало заднего вида, но вслух ничего не сказали. Переубедить Юльку было непросто. И как бы Крису не хотелось заниматься какой-то полнейшей, как сам парень считал, ерундой, ему пришлось подчиниться напору подруги детства и связаться по телефону, указанному на визитке, с тату-мастером и музыкантом в одном лице. Правда, Стасу начинающий композитор позвонил не сразу, а некоторое время спустя, поскольку на этом настояла Юлька. Она, подумав, объявила, что если Крис сразу кинется звонить, то это будет выглядеть неправдоподобно. Поэтому хипстер набрал номер Стаса лишь два дня спустя, состроив при этом недовольную до жути физиономию и став похожим на обиженного ребенка-переростка. Он не слишком приятным голосом сообщил Стасу, что подруга, мол, рассказала, будто его творчеством кто-то заинтересовался и попросил связаться. Стас, который словно знал, что Крис ему позвонит, отреагировал радостно, хоть и сдержанно, и предложил парню встретиться в уикенд в одном из неформальных ночных клубов города, где частенько выступали как местные, так и приезжие группы и певцы. Там, в прокуренной полутьме, сидя за барной стойкой и потягивая темное охлажденное пиво, парни разговорились. То ли атмосфера клуба была приятной, то ли алкоголь бодрящим и располагающим к общению, то ли разговор о музыке увлек обоих ребят, но расстались они едва ли не друзьями, пожав на прощание руки, весьма довольные друг другом.
После встречи со Стасом Крис вернулся окрыленным – он вообще был человеком впечатлительным и эмоциональным, а общение с хорошими и интересными людьми благотворно действовало на его нервную систему. Юлина затея стала казаться ему просто превосходной: ведь она давала ему возможность не только заниматься любимым делом – сочинением музыки, но и увлекательно провести время с целой компанией единомышленников-музыкантов. К тому же Крис любил всяческие эксперименты, быстро возгорался разными как сомнительными, так и нет, идеями и обожал все новое. О том, что нужно было порасспрашивать Стаса о Марте, парень как-то совершенно случайно, без злого умысла, подзабыл.
– Я буду сотрудничать с группой Стаса и напишу им парочку вещей для пробы, – с гордостью вещал Юле и Леше медововолосый хипстер, поправляя очки в толстой пластмассовой ярко-розовой оправе. Вид у него был такой, как будто бы его музыка приглянулась дирижеру Венского симфонического оркестра. – На днях встречусь с его командой. Обсудим кое-что для совместной работы. Кстати, Стас еще и неплохой тату-мастер. Думаю, а не сделать ли мне у него наколочку на…
– Сделай, – перебила друга Юля, которой порядком надоел излишне эмоциональный рассказ Криса о встрече со Стасом, а также о его группе и совместном великом проекте. – Так. Ты о Марте что-нибудь разузнал?
– Э-э-э, – как-то сразу сник Крис. – Да как-то, знаешь…
– Что знаю?
– Понимаешь, так вышло…
– Говори прямо.
– Я увлекся и забыл, для чего мы встретились, – честно признался молодой человек и виновато взглянул на подругу детства, у которой между нахмуренными бровями образовалась вертикальная грозная складка.
О том, что Юлия дала ему партийное задание – узнать, что связывало Стаса и Марту, Крис совершенно забыл и теперь глядел то вправо, то влево, строя из себя нашкодившего кота-милашку. Это, впрочем, ему не помогло.
– Ты дурак? – прямо спросила Крестова, рассердившись на такую безответственность. Ей действительно было важно знать о Марте.
– Весь в тебя, – тут же огрызнулся парень и тут же получил звонкую затрещину, после чего поспешно добавил, примиряюще подняв руки кверху: – Да ладно тебе! Я все узнаю! Ты просто пойми, Юль, он такой крутой чувак, что я с ним просто…
– Ты что, в него влюбился? – хмуро перебила его коротко стриженная девушка.
– Полегче! – вновь мгновенно оскорбился хипстер. – Я тебе не какой-то там «лунный мальчик»! Ха!
– Кто-кто? – заинтересовался Леша, который вновь встретился с друзьями детства и вместе с ними сидел в огромной гостиной Крестовых. Пока что у него было достаточно много свободного времени из-за травмы ноги, которую он получил на чемпионате России по летнему биатлону, хотя обычно Алексей, как профессиональный спортсмен-биатлонист, находясь в родном городе, постоянно тренировался. Сейчас парень уже почти полностью реабилитировался, но выступать и упражняться в полную силу не мог, а потому у него и образовалось некоторое количество свободного времени, которое он тратил на друзей и семью.
– Представитель нетрадиционной ориентации, – отрывисто сообщила Юля Леше и добавила, уже обращаясь к Крису: – И не «лунные мальчики», а «дети лунного света».
– Какая мне разница? Хоть «марсианские жители впадин». Я нормальный, заруби себе на носу, Юлька, – отозвался Крис. – И не нервничай так. На выходных встречусь со Стасом, обо всем спрошу. В лучшем виде разузнаю про твою Марту. Как же она мне надоела, а!
– Не забудь сдержать свое слово, – процедила сквозь зубы Юля. – Это не игрушки. – И она, больше ничего не говоря, встала со своего места на диване и направилась к стоящему в углу величественно блестевшему черному фортепиано, которое принадлежало ее отцу-пианисту. По пути девушка случайно задела валявшийся на полу рюкзак Криса, набитый чем попало, ударилась пальцем о что-то тяжелое и негромко выругалась – видимо, Крестовой стало больно. После она пнула рюкзак и пошла дальше.
– Ну, совсем неженственная, – склонился к уху Леши ехидный Крис. – Наверняка мы никогда никому Юльку не сплавим. Ее всюду принимают за парня. Всюду! Она даже удариться по-женски не может.
– Как это по-женски? – веселым шепотом поинтересовался его приятель, наблюдая за подругой детства. Юля невозмутимо села за фортепиано, бережно открыв крышку длинными пальцами с короткими аккуратными ногтями. Она несколько секунд пристально смотрела на черно-белые клавиши, словно мысленно разговаривая с ними, и только потом коснулась их, извлекая первые звуки. Девушка начала играть своего любимого и самого близкого по духу композитора – Рахманинова: сначала осторожно, а затем все более и более уверенно, полностью погружаясь в мир его музыки.
– Вот так, – следя за техникой ее игры, тихонько сказал Крис, – взвизгнула бы, попрыгала на одной ножке, пустила бы слезу. А она выругалась и поперлась дальше как ни в чем не бывало. Отлично, да?
Молодые люди на некоторое время умолкли, заслушавшись звуками, которые издавало черное фортепиано, подчиняясь ловким пальцам Юли, порхающим над клавишами. Что-то такое было в ее манере исполнения и в выражении тонкого серьезного лица, что заставляло смотреть на нее и слушать. Леша, хоть и не был музыкантом, отчетливо осознавал это. Он, внимая музыке, даже закрыл на несколько секунд глаза.
– А если бы она ударила палец руки? – вдруг задумчиво спросил биатлонист.
– О-о-о, она бы, наверное, ругалась долго и смачно. До вечера. Руки для нас, музыкантов, – это все и даже больше, – сказал хипстер и поправил очки на носу указательным пальцем – жест вышел забавным, и его друг не мог не улыбнуться. – Для нас руки важны так же, как для спортсменов – ноги. Ты же понимаешь.
– Еще бы не понимать. Я поэтому и спросил. Отцу однажды прищемили палец в двери. Так он едва ли не «скорую» хотел вызывать, – вспомнилось Леше. Его отец-пианист действительно очень берег кисти рук. И звучащий сейчас Рахманинов тоже берег. Родитель еще как-то в детстве рассказывал удивленному Леше, что знаменитый композитор и пианист настолько боялся потревожить пальцы, что шнурки на ботинках завязывала его жена.
Биатлонист, слушая высококлассную эмоциональную игру отрешенной и погруженной в нее Юли, вдруг подумал, что музыканты и спортсмены очень даже похожи, несмотря на такую разную деятельность. Они должны заботиться о себе и оберегать свой организм, иначе их карьера – да и чего там греха таить, мечта – улетит в тартарары. Хотя, конечно, у тех, кто посвятил свою жизнь спорту, вероятность получить травму куда более высокая, чем у тех, кто стал профессиональным музыкантом. Взять хотя бы его самого – он подвернул ногу на выступлении. Неожиданно. Почти перед финишем, хотя мог стать победителем. Но что случилось, то случилось. Леша точно знал, что прошлого не исправить и нужно лишь, приняв временное поражение, двигаться вперед. Спортсменам, наверное, как и музыкантам, да и прочим людям с другими профессиями, нельзя зацикливаться на чем-то одном. Нужно бежать, идти, шагать или даже ползти вперед. Остановка грозит чем-то страшным. Зацикливание на какой-то определенной проблеме – тоже остановка. Тогда тебе только будет казаться, что ты бежишь, а на самом деле ты застынешь на месте, под проклятым солнцем обреченности бездействия.
– Твоего отца можно понять, – сказал Крис, покачав головой, не сводя глаз с Юли. Нет, она определенно должна стать известной! Да и сейчас она уже знаменита в узких кругах. Главное – ее собственное желание. – Кстати, для поддержания темы. Мой папандр как-то рассказывал о знакомом скрипаче, очень талантливом чуваке, который мог стать вторым Ойстрахом. Так вот, однажды этот парень сильно повредил себе руку при аварии. И кость, и связки. Да так сильно, что ему врачи сказали: «Со скрипкой можешь распрощаться, брат, хотя бы ложку научись держать опять». Прикинь, да?
– И что? – заинтересовался Леша, который любил истории о сильных духом людях. – Он силой воли или там силой мысли сумел восстановиться? Концентрирует сейчас? Известным небось стал?
– Не-а. – отозвался Крис. – Он сошел с ума. Потому что его лишили любимого дела. Парня поместили в психушку, где он благополучно и умер. Фазер даже был на его похоронах.
– Жизнерадостно, однако.
– Зато жизненно, – поднял вверх указательный палец хипстер.
– Жизненно, да уж. А у нас в сборной команде пару несколько лет назад тоже был парень, который мог бы стать вторым Бьерндаленом, – вдруг вспомнился и Алексею подобный случай, только когда уже не музыкант, а спортсмен получил жесткую травму. – А потом у него черная полоса началась. Однажды он сильно повредил ногу. В драке. Идиот… Переждал бы положенное время, но нет… – пробормотал биатлонист тихо и продолжил нормальным тоном: – Короче, так хорошо его приложили в драке, что спортом этот парень больше заниматься не мог. Он и ходить-то стал прихрамывая. Ножевое ранение – это не шутка.
– И где сейчас? Умер, что ли?
– Да ты пессимист, Крис. Нет, не умер. В тюрьме срок отбывает.
– Ого! За что? – искренне поразился обладатель ядовито-розовых очков.
– За все хорошее. После того как он получил травму и не мог больше заниматься биатлоном, у него капитально сорвало крышу. Замкнулся в себе, перестал общаться с друзьями, бросил свою девчонку, переругался с тренерским составом. Собственно, к главному тренеру нашей мужской сборной он с ножичком в руках и пришел, – со вздохом вспомнил Леша. А ведь тот парень действительно подавал большие надежды, и тут такое… Ведь действительно мог подождать два года, а не ломать свою карьера и жизнь.
