Текст книги "Врач-убийца"

Автор книги: Джеймс Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Ты что, сбрендил? – резко перейдя на «ты», воскликнула кельгианка, и ее серебристая шерсть вдруг вздыбилась иголочками. – Чтобы я задала О'Маре такой вопрос? Да он бы меня общипал по клочку!

– И, пожалуй, – добавила Ча Трат, когда Тарзедт ушла, – без обезболивания.

Как раз в это время из доставочного ящика стола, под аккомпанемент довольно-таки звучного сигнала, который заглушил остроту соммарадванки, выехали подносы с едой.

– Так вот что, оказывается, едят тарлане!.. – выдавил Брейтвейт и с этого мгновения старался не смотреть на тарелку Лиорена.

Несмотря на то, что землянин и для разговора, и для поглощения пищи пользовался одним и тем же отверстием, во время обеда он непрерывно болтал с Ча Трат. При этом они оба делали в разговоре довольно продолжительные паузы – видимо, для того чтобы Лиорен мог подключиться к беседе. Явно, они оба старались изо всех сил создать у Лиорена хорошее настроение и отвлечь его внимание от ближайших столиков. Ведь все, сидевшие неподалеку, не сводили глаз с тарланина. Что означало «отвлечь внимание Лиорена»? Это означало, что он должен был перестать смотреть всеми своими глазами во всех направлениях. К тому же Лиорен прекрасно догадывался, что с ним проводят совершенно неприкрытую психотерапию.

Он знал, что и Ча Трат, и Брейтвейт все о нем известно, но они почему-то пытались заставить его повторять какие-то сведения о себе вербально – выуживали у него, что он чувствует сам по себе и в отношении окружающих. При этом они обменивались информацией, которая Лиорену представлялась крайне конфиденциальной и сугубо личной. Они рассказывали друг другу о себе, о своем прошлом, о своем личном отношении к отделению, к О'Маре, к другим сотрудникам госпиталя, с которыми имели как приятные, так и неприятные контакты, – и все это в надежде на то, что Лиорен вступит в беседу. А Лиорен слушал их с большим интересом, но сам ничего не рассказывал – только отвечал на прямо поставленные вопросы Ча Трат и Брейтвейта или тех сотрудников, которые время от времени подходили к их столику.

На бесхитростные вопросы серебристых кельгиан Лиорен отвечал просто и прямо. Худларианину – застенчивому шестиногому гиганту, только что обрызгавшему себя слоем питательного аэрозоля и имевшему небольшую наклейку, изобличавшую стажера-старшекурсника, – Лиорен ответил вежливой благодарностью за добрые пожелания. Он также поблагодарил землянина по имени Тимминс – в форме Корпуса Мониторов и с нашивками эксплуатационного отдела. Тимминс интересовался, удобно ли разместился тарланин в отведенном ему помещении, где эксплуатационники очень старались воспроизвести естественную тарланскую среду. Кроме того, Тимминс попросил Лиорена в случае чего обращаться к нему с любыми просьбами касательно бытовых проблем. Ненадолго остановился у столика и мельфианин с золотым шевроном Старшего врача, нашитым на повязку, красовавшуюся на одной из крабьих клешней. Мельфианин сказал, что страшно рад видеть Лиорена в столовой, что давно мечтал побеседовать с тарланином, но, увы, сейчас торопится в хирургическую палату для ЭЛНТ. Лиорен ответил, что в будущем намерен регулярно посещать столовую и также надеется, что у них будет возможность поговорить.

Похоже, этот его ответ очень порадовал Брейтвейта и Ча Трат. Когда мельфианин ушел, они тут же возобновили разговор между собой, но Лиорен упорно не желал пользоваться заботливо оставляемыми для него паузами. Если бы он сейчас заговорил, то был бы вынужден сказать, что, видимо, обреченный на жизнь за то чудовищное преступление, которое он совершил, он вынужден теперь все время терпеть их – землянина и соммарадванку – в качестве части наказания и в виде напоминания о содеянном.

Лиорену показалось, что они такому заявлению не обрадуются.

Как понял Лиорен, сотрудники Отделения Психологии могли ходить по госпиталю совершенно свободно, разговаривать с кем угодно и задавать любые вопросы – лишь бы не отвлекать никого от работы. Обращаться можно было буквально ко всем – от самой младшей медсестры и скромного техника-эксплуатационника до самих почти богоподобных диагностов. Неудивительно, что из-за привычки лезть в чужую личную жизнь у психологов было так мало друзей. Удивительно было другое: как производился прием на работу этих психологов-универсалов и каково было их образование, да и было ли оно у них?

О'Мара пришел в Главный Госпиталь Сектора вскоре после того, как уволился с должности инженера-конструктора. За ту работу, которую он провел с первыми сотрудниками госпиталя и пациентами, его тут же повысили в звании – он стал майором и получил пост Главного психолога. Но что это была за работа, узнать теперь не представлялось возможным, хотя и ходили упорные слухи, что некогда О'Мара без посторонней помощи выкормил и вынянчил осиротевшего малютку-худларианина, не пользуясь при этом ни подъемным оборудованием, ни транслятором. Лиорен счел эти слухи совершенно беспочвенными, такое казалось ему уж слишком невероятным.

Судя по словам, произнесенным и непроизнесенным, карьера лейтенанта Брейтвейта началась в отделе Корпуса Мониторов по Связям и Культурным Контактам. Там он подавал большие надежды, и, вероятно, из-за этого его не очень жаловали коллеги. Он был энергичен, предан делу, самоотвержен и догадлив. Независимо от того, подводила Брейтвейта интуиция или нет, результаты его догадок почему-то всегда очень не нравились начальству. Пытаясь осуществить первый контакт на Керане, Брейтвейт обманул консервативно настроенных жрецов, что привело к религиозному бунту, охватившему целый город, в результате чего многие керанцы были убиты и ранены. За это Брейтвейт получил взыскание и впоследствии неоднократно понижался в должности, причем любая работа не устраивала его ровно настолько же, насколько он сам не устраивал ни одного начальника. Так продолжалось до прихода Брейтвейта в Главный Госпиталь Сектора. Некоторое время он поработал в подразделении внутренней связи эксплуатационного отдела, где пытался – и не раз – переписать и усовершенствовать программу многовидового транслятора. Эти попытки закончились тем, что в один прекрасный день отключился главный компьютер – сотрудникам и больным ничего не оставалось делать, как только в течение нескольких часов лаять, урчать и верещать друг на друга. Полковник Скемптон и слушать не желал о том, чего хотел добиться Брейтвейт своим усовершенствованием, – так он был зол на лейтенанта за вызванную им суматоху. Скемптон даже подумывал сослать Брейтвейта на самую заброшенную базу Корпуса Мониторов на задворках Федерации, когда за Брейтвейта вступился О'Мара.

Непросто протекала и профессиональная карьера Ча Трат. У себя на родине она стала первой женщиной, удостоившейся высокого звания хирурга – целительницы воинов. До нее эта профессия была исключительно мужской. Лиорен не до конца понимал, чем может в принципе заниматься хирург – целитель воинов, но узнал, что Ча Трат удалось вылечить представителя инопланетного вида, землянина, офицера Корпуса Мониторов, который сильно пострадал при авиакатастрофе. А до этого случая Ча Трат землян и в глаза не видела. Под впечатлением хирургического мастерства Ча Трат и гибкости ее мышления Корпус Мониторов предложил соммарадванке стажировку по многовидовой хирургии в Главном Госпитале Двенадцатого Сектора. Ча Трат приняла это предложение, поскольку посчитала, что в госпитале, в отличие от ее родной планеты, другим хирургам будет все равно, какого она пола.

Однако на новом месте Ча Трат не нашла той беззаветной преданности работе, той строжайшей клинической дисциплины, которой придерживались целители воинов на Соммарадве (надо сказать, что многие аспекты этой дисциплины совпадали с уставом медицинского братства на Тарле). Ча Трат не стала подробно рассказывать о своих злоключениях – сказала лишь, что если Лиорену любопытно, то он может спросить об этом любого сотрудника. У тарланина же создалось такое впечатление, что соммарадванка, будучи всего лишь стажером, проявляла излишнюю инициативу и слишком часто указывала начальникам на их ошибки. А после одного случая, когда соммарадванка ухитрилась из соображений дисциплины наказать себя, ампутировав одну из своих конечностей, ни одна палата в госпитале не пожелала брать ее на практику. Ча Трат, как в свое время Брейтвейта, перевели в эксплуатационный отдел, и там она трудилась до тех пор, пока вопиюще не нарушила субординацию. Ее должны были уволить, но и тут, как в случае с Брейтвейтом, вступился О'Мара, и Ча Трат не выгнали из госпиталя, а перевели на работу в Отделение Психологии.

Беседа, явно предназначенная для того, чтобы получше познакомиться с Лиореном и попробовать разговорить его, продолжалась, и тарланин чувствовал все большую и большую симпатию и к землянину, и к соммарадванке. Как и сам Лиорен, они страдали от избытка ума, индивидуальности и инициативы.

Конечно, их преступления были ничто в сравнении с тем, что совершил Лиорен. Они скорее были неудачниками, совершившими психологические ошибки, а не преступниками и не отвечали в полной мере за то, что натворили. Однако они признавались в своих проступках в форме непринужденной болтовни – может быть, для того, чтобы тарланин лучше понял и их, и общую ситуацию в отделении? А может быть, они пытались рассказать ему о своих промашках ради того, чтобы помочь самому Лиорену? Точно Лиорен не мог быть уверен ни в чем, потому что его коллеги скрывали свои истинные чувства. Они говорили без умолку, а Лиорен молчал. Его встревожила мысль о том, что, может быть, эти существа вовсе и не страдальцы, что, наверное, о своих проступках они рассказывают просто так, что на самом деле они об этих проступках давно забыли и теперь вспоминали только по долгу службы. Но тарланин тут же отбросил эту мысль – она показалась ему совершенно нелепой. Забыть совершенное преступление – это же все равно, что забыть, как тебя зовут.

– Лиорен. – Брейтвейт вдруг поднял на тарланина глаза. – Вы не едите и с нами не разговариваете. Хотите вернуться в офис?

– Нет, – медленно проговорил Лиорен. – Не сию минуту. Мне ясно, что наш поход в столовую – это психологический тест, что вы пристально наблюдаете за моими словами и поведением. Кроме того, в рамках этого теста вы наверняка отвечали на вопросы о себе, вопросы, которых я не задавал, а некоторые никогда бы и не задал, так как счел бы их крайне невежливыми. Но теперь я все-таки задам вам один прямой вопрос. Каковы же ваши выводы из проведенных наблюдений?

Брейтвейт промолчал, он только немного качнул головой – это означало, что говорить должна Ча Трат.

– Вы слышали, – сказала соммарадванка, – что я – хирург – целитель воинов, которому запрещено упражняться в своем истинном искусстве, и что я – чародейка-недоучка пока что. Поэтому моим заклинаниям не хватает тонкости, и только что произнесенные вами слова доказывают это. Кроме того, есть риск, что и мои наблюдения, и мои выводы могут оказаться упрощенными, неточными. Так оно и есть – ведь мое заклинание, предназначенное для того, чтобы вывести вас из затвора, каковым является офис и ваша комната, в столовую, оказалось не слишком успешным: вы среагировали спокойно и на само заклинание, и на существ, приближавшихся к вам. Все это не вызвало у вас никакого эмоционального потрясения. Заклинание оказалось безуспешным и в том, что не удалось преодолеть ваше нежелание раскрыть личные чувства, а это было еще одной и еще более важной частью теста. Мой вывод таков: в дальнейшем вам можно ходить в столовую без сопровождающих, а если и с сопровождающими, то по причинам скорее социальным, нежели лечебным.

Брейтвейт опустил голову – так земляне выражали молчаливое согласие.

– Ну а вы сами, Лиорен, как субъект этого частично удавшегося теста, что думаете? Выразите же свои чувства хотя бы по этому поводу – свободно, без стеснения, как выразил бы кельгианин, не щадя при этом наших чувств.

Мгновение Лиорен молчал, потом ответил:

– Мне очень любопытно, почему в наше время, когда медицина и техника достигли такого высокого уровня, Ча Трат считает себя чародейкой, то есть волшебницей, – пускай и недоучившейся, это все равно. Кроме того, я чувствую удивление и заботу в отношении тех сведений личного характера, которые вы мне сообщили. Рискуя очень сильно обидеть вас, я могу сделать единственный вывод: скажите, что, Отделение Психологии укомплектовано непослушными неудачниками и существами, у которых в прошлом наблюдались какие-либо эмоциональные потрясения?

Ча Трат издала непереводимый звук, а землянин негромко залаял.

– Без исключения, – отлаявшись, проговорил Брейтвейт.

Глава 7

Никогда – за все годы учебы на Тарле и во время стажировки в Главном Госпитале Сектора – Лиорену не давали таких замысловатых и нечетких инструкций.

Уж наверняка подобные инструкции не могли исходить от майора О'Мары, славившегося самым тонким, самым аналитическим умом в госпитале. Уже не впервые Лиорен задумался о том, уж не поразила ли Главного психолога, на плечах которого лежал тяжкий груз ответственности за психическое здоровье почти десяти тысяч медиков и технического персонала общим счетом шестьдесят с лишним биологических видов, одна из тех болезней, которые он был призван лечить? Или, может быть, Лиорен, совсем недавно начавший работу в отделении и плохо с ней знакомый, просто неправильно понял О'Мару?

– Могу ли я позволить себе, – осторожно спросил Лиорен, – исключительно для того, чтобы самому лучше понять инструкции и избежать любого недопонимания, повторить ваше распоряжение вслух?

– Если вы считаете это необходимым, – отозвался Главный психолог.

Лиорен уже успел накопить некоторый опыт определения состояния людей по звуку голоса и по выражению их дряблых желто-розовых лиц. Он понял, что О'Мара теряет терпение.

Оставив в стороне невербальную часть ответа, Лиорен сказал:

– Я должен наблюдать за Старшим врачом Селдалем в течение столь долгого времени и так часто, как позволяет рабочий день доктора и мои прочие обязанности. Я должен вести себя так, чтобы доктор Селдаль не чувствовал наблюдения. Я должен искать признаки ненормального или нехарактерного поведения, хотя вы понимаете, что для меня, тарланина-БРЛГ, и нормальное, характерное поведение налладжимца-ЛСВО будет выглядеть странным. Я должен этим заниматься, толком не понимая, что именно я должен заметить. На самом деле, вероятно, и замечать-то особо нечего. Если же мне удастся выявить неадекватное поведение, я должен тайком попытаться установить его причину. В своем отчете я должен изложить предложения по корректировочному курсу лечения. А что, если, – продолжал тарланин после паузы, когда понял, что начальник не ответит, – я так ничего и не замечу?

– Отрицательные данные, – отозвался О'Мара, – тоже данные.

– Ваше намерение таково, что я должен приступить к делу, пребывая в полном неведении, – уточнил Лиорен, – или все же мне будет позволено ознакомиться с психологическим файлом субъекта?

– Изучайте, сколько вашей душе угодно, – буркнул О'Мара. – Если вопросов больше нет, меня ждет Старшая сестра Курзенет.

– Есть у меня и вывод, и вопрос, – поспешно проговорил Лиорен. – Настоящее поручение представляется мне крайне неверным методом для первого задания практиканту. Наверняка можно было бы сообщить мне, что случилось с Селдалем. Я хотел сказать – что такого сделал Старший врач, что вызвал у вас подозрения?

О'Мара с шумом выдохнул.

– Вам поручено наблюдать за Селдалем. Вам не сказано конкретно, что делать, потому что я точно так же, как и вы, не знаю, что с ним делать.

Лиорен издал изумленный звук, который транслятор оставил непереведенным, и спросил:

– Неужели это возможно – чтобы самый опытный специалист в госпитале по многовидовой психологии столкнулся со случаем, который ему непонятен?

– Вам следует сосредоточить свое внимание на другой возможности, – отчеканил О'Мара, откинувшись на спинку стула. – Возможно, никакой проблемы и не существует. Либо существует нечто крайне незначительное – настолько незначительное, что, если практикант и совершит какую-то промашку, трагедии не произойдет. Кроме того, возможно, моего внимания требуют более срочные дела, и именно поэтому я поручил вам это небольшое и не слишком срочное дело.

Вам, – О'Мара не давал Лиорену и рта раскрыть, – разрешен доступ к психологическому файлу Старшего врача. Подумайте – а вдруг я жду от вас, как от практиканта, что вы сами заметите: что же вызвало мои подозрения? Вероятно, ваши последующие наблюдения докажут, были мои подозрения оправданны или нет.

В полном замешательстве Лиорен опустил четыре срединные конечности, и кончики пальцев коснулись пола – это обозначало, что он беззащитен перед справедливой критикой старшего по званию. О'Мара мог бы догадаться, что означает этот жест, однако землянин предпочел его не заметить и продолжал:

– Главная часть нашей работы в стенах госпиталя состоит в том, чтобы постоянно отслеживать ненормальное или нехарактерное поведение любого и каждого члена персонала, к какому бы виду он ни относился и каковы бы ни были обстоятельства, в которых это поведение проявляется. В конечном итоге у нас буквально должен развиться инстинкт на подобные аномалии и их причины, развиться до того, как эти аномалии повредят самому сотруднику, его коллегам или пациентам. Не связаны ли ваши возражения с тем, что вы стремитесь поскорее уходить из столовой, боясь, что туда может прийти кто-нибудь из кромзагарцев и тогда вы испытаете тяжелое эмоциональное потрясение?

– Нет, – решительно ответил Лиорен. – Любое подобное неудобство – ничто в сравнении с тем наказанием, которое я заслужил.

О'Мара покачал головой.

– Мне не нравится ваш ответ, Лиорен. Но сейчас я вынужден его принять. Будьте добры, в приемной ждет Старшая сестра Курзенет. Попросите ее войти.

Старшая сестра – кельгианка Курзенет быстро вползла в кабинет. Ее серебристая шерсть бушевала от нетерпения. Лиорен закрыл за собой дверь и с размаху плюхнулся на сиденье за своим рабочим столом – сиденье издало протестующий громкий звук. В офисе, кроме Лиорена, находился только Брейтвейт, не отрывавший глаз от дисплея своего компьютера. Что-то ожесточенно бормоча, Лиорен включил свой компьютер и сделал запрос насчет Селдаля, попросив распечатку и устный перевод на тарланский.

– Вы со мной разговариваете или сами с собой? – спросил Брейтвейт, неожиданно оторвавшись от работы и обнажив зубы. – Либо говорите погромче, чтобы я вас лучше слышал, либо потише, чтобы я вас не слышал совсем.

– Я ни с кем не разговариваю, – отрезал Лиорен. – Я просто размышляю вслух об О'Маре и о том, что он ждет от меня каких-то невероятных вещей. Я ошибочно предположил, что разговариваю вполголоса, и прошу прощения за то, что помешал вашей работе.

Брейтвейт откинулся на спинку стула, поглядел на растущую перед Лиореном стопку листков распечатки и понимающе вздохнул:

– Так он вам дело Селдаля поручил... Не стоит нервничать. Если вам и удастся получить какие-нибудь результаты, никто не ждет, что вы ухитритесь сделать это за одни сутки. Ну а если вас начнет утомлять странствие по не слишком мрачным глубинам налладжимского разума Старшего врача, то там у вас на столе сложены последние сообщения Креск-Сара об успехах практикантов. Мне бы хотелось, чтобы вы внесли новые данные в файлы не позже конца завтрашнего дня.

– Конечно, – отозвался Лиорен.

Брейтвейт снова обнажил зубы и вернулся к работе.

Старший врач Креск-Сар был руководителем клинической практики Лиорена во время первого года стажировки в госпитале. Он до сих пор оставался существом, удовлетворить которое своими познаниями было поистине невозможно. Лиорен читал на редкость пессимистичные сообщения Креск-Сара об успехах нынешнего набора медсестер и думал, не переключиться ли ему со смертельно скучных, но крайне важных материалов от Старшего преподавателя на более интересные сведения о Селдале. Все же он решил продолжать просмотр отчетов Креск-Сара.

Правда, чуть погодя, когда Лиорен дошел до хвалебных отзывов о способностях медсестры-практикантки, кельгианки, чье имя показалось ему знакомым, и до предложения о переводе той на более ответственную практику, тарланин отложил отчет в сторону и заказал файл Селдаля. Он так увлекся его изучением, что даже не заметил ухода Курзенет и прихода интерна-тралтана, громко протопавшего в кабинет О'Мары на шести слоновьих ногах. Правда, на шум оглянулся Брейтвейт, и Лиорен, воспользовавшись этим, обратился к лейтенанту.

– Это интересно, – признался тарланин, – но целиком мне понятна здесь лишь информация о физиологии ЛСВО и их требованиях к окружающей среде. Я слишком мало знаю о межличностном общении ЛСВО вообще и о таковом поведении Селдаля – в частности, для того, чтобы выявить какие-либо отклонения от нормы. Было бы лучше, если бы я какое-то время пронаблюдал за Селдалем непосредственно, поговорил с ним – конечно, так, чтобы это не вызвало подозрений. Мне нужно получить более полное впечатление о существе, за которым я присматриваю.

– Вам поручили, вам и решать, – пожал плечами Брейтвейт.

– Значит, я так и сделаю, – решительно заявил Лиорен, дал компьютеру команду сохранить материалы Креск-Сара и файл Селдаля, встал и собрался уходить.

– Совершенно с вами согласен, – вздохнул лейтенант, поворачиваясь к своему компьютеру. – Лучше заниматься чем угодно, только не читать зануднейшие отчеты Креск-Сара.

Лиорен быстро изучил график работы Старших врачей и установил, что Селдаль должен был находиться в операционной для мельфиан на семьдесят восьмом уровне. Сделав скидку на запруженность коридоров, на то, что по пути придется переодеться в защитный костюм, чтобы преодолеть уровень, где располагались палаты хлородышащих илленсиан-ПВСЖ, Лиорен решил, что успеет повидать Старшего врача прежде, чем тот отправится обедать.

У Лиорена пока не было четкого представления о том, что он скажет Селдалю – у первому «немедицинскому» больному. По пути обдумать это не удалось, поскольку тут думать надо было только о том, как бы не пораниться при столкновении с кем-нибудь из сотрудников.

Теоретически старший медперсонал пользовался определенными преимуществами. Старшим нужно было уступать дорогу, но Лиорен уже не впервые наблюдал, как Старший врач, принадлежащий к биологическому виду, отличающемуся весьма скромной массой тела, пугливо прижимался к стене, когда прямо на него летел какой-нибудь медбрат худларианин-ФРОБ, раз в восемь больше и тяжелее. Печально было видеть, как инстинкт самосохранения берет верх над рангом. Правда, если столкновения и происходили, то реакция не заставляла себя ждать – яростная, правда, словесная, а не физическая.

У Лиорена подобных проблем не было. Его стажерская повязка говорила о том, что у него-то никакого ранга нет вообще и что дорогу он обязан уступать всем и каждому.

Лиорен ухитрился прошмыгнуть между крабоподобным мельфианином-ЭЛНТ и хлородышащим илленсианином-ПВСЖ в том месте, где два коридора пересекались. И тот, и другой зашипели и заклацали, выражая неудовольствие. Потом тарланину пришлось резко отпрыгнуть в сторону, чтобы не попасть под шесть слоновьих ног диагноста-тралтана, который с рассеянным видом топал, ничего не видя перед собой. При этом Лиорен совершенно случайно задел маленького рыжешерстого интерна-нидианина, и тот обиженно затявкал на него.

Несмотря на изобилие физиологических классификаций, большинство сотрудников, как и сам Лиорен, относились к теплокровным кислорододышащим. Гораздо большую опасность для передвижения представляли существа, пересекающие чужеродные для них уровни в защитном облачении. К примеру, доктору-ТЛТУ, привыкшему дышать перегретым паром и нуждающемуся в давлении атмосферы и притяжении, во много раз превышающих те, которые были установлены на кислородных уровнях, требовался громадный, угрожающего вида скафандр, напоминающий танк, от которого нужно было увернуться любой ценой.

Около люка, ведущего на уровень ПВСЖ, Лиорен напялил на себя легкую оболочку и нырнул в наполненный желтоватым туманом мир хлородышащих существ. Здесь коридоры были не так многолюдны, чаще всего встречались непрезентабельного вида членистоногие обитатели Илленсы, а тралтаны, кельгиане и единственный тарланин, то бишь Лиорен, расхаживали в защитных костюмах.

То, что пешеходов на этом уровне оказалось меньше, дало Лиорену возможность немного расслабиться и подумать об ужасно неопределенном задании, которое ему поручили, об Отделении Психологии вообще и той работе, на которую он осужден.

Он решил, что даже в том случае, если подозрения О'Мары окажутся необоснованными, все равно, наблюдая на Селдалем, он приобретет уникальный опыт и поэтому должен отнестись к порученному заданию со всей серьезностью, каким бы незначительным это задание ни казалось. Ну а если его наблюдения подтвердят, что у Селдаля действительно не все в порядке...

Лиорен возвел к потолку все свои четыре глаза, дабы обратиться в молитве к отделенному от него многими световыми годами тарланскому богу, в существование которого он вообще-то не верил. Но на всякий случай Лиорен попросил его о помощи в поиске наличествующей или отсутствующей ненормальности в поведении обладающего высоким интеллектом трехногого, похожего на нелетающую птицу налладжимца. Глаза он опустил как раз вовремя для того, чтобы прислониться к стене: из бокового коридора прямо на него выехала передвижная защитная оболочка, внутри которой пребывал СНЛУ, нуждавшийся в холоде и пониженном давлении. Отругав себя за рассеянность, Лиорен возобновил путь.

До сих пор единственным типом ненормального и опасного поведения, согласно наблюдениям тарланина, являлись способы передвижения сотрудников по коридорам.