Текст книги "Межзвездная неотложка"

Автор книги: Джеймс Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Мне ужасно жаль, что во время нашей первой беседы я так легкомысленно отнесся к вашим словам о потере конечности. Пойми я вас правильно, мы смогли бы избежать многих неприятностей. Я уже успел остыть после того, что произошло с АУГЛ-Сто шестнадцатым, чего сам от себя не ожидал, а тут эта кровавая драма на показательной операции ФРОБа. Нет, это уже слишком. Остаток вашего пребывания здесь будет малоприятным, поскольку, невзирая на полученные от меня и Конвея ранее положительные рекомендации, теперь уж вас точно никто не подпустит к больным даже на пушечный выстрел.

Давайте смотреть правде в глаза, Ча Трат, – добавил он, обернувшись у двери, – вы попали в немилость.

Они вышли в коридор и с кем-то там разговорились, но транслятор не улавливал слов. Потом дверь открылась и вошел третий землянин. На нем была зеленая форма Корпуса Мониторов, и лицо его показалось Ча Трат знакомым.

Он весело сказал:

– Я там дежурил за дверью на всякий случай – вдруг им бы не удалось уговорить вас сматываться, а О'Мара вообще-то так и думал, что не удастся. А я, если вы забыли, – Тимминс. Нам с вами предстоит долгий разговор. А чтоб вам лишнего не спрашивать, скажу сразу: «немилость» – это эксплуатационное отделение.

Глава 9

С самого начала стало ясно, что лейтенант Тимминс не относится к своей работе, как к чему-то рабскому и унизительному. Вскоре он заставил и Ча Трат поверить в это. И дело было не только в том, с каким энтузиазмом землянин рассказывал о своем деле: он захватил с собой портативный вьюер и набор учетных записей и оставил все это Ча Трат. Просмотрев записи, она окончательно убедилась, что эта работа – для воинов, вернее, нет – для хирургов, целителей воинов. Эксплуатационное отделение отвечало за техническое и экологическое обеспечение шестидесяти с лишним видов странных обитателей госпиталя и членов персонала. Те разнообразные и сложные задачи, которые стояли перед отделением, показали Ча Трат, что ее прежние занятия медицинской практикой и физиологией – сущая чепуха.

Последний ее официальный контакт с учебной программой состоялся, когда в палату зашел Креск-Сар. Старший врач быстро, но внимательно осмотрел соммарадванку и заявил, что скоро ее осмотрит офтальмолог, доктор Йеппа, а с его точки зрения, она совершенно здорова и может приступить к выполнению своих новых обязанностей. Ча Трат спросила, не станет ли он возражать, чтобы она продолжала смотреть передачи учебных каналов в свободное от работы время. На что Креск-Сар ответил, что смотреть она может все, что ей заблагорассудится, но вряд ли ей удастся применить полученные знания на практике.

Потом он добавил, что хотя и испытывает определенное облегчение от того, что учебное отделение, возглавляемое им, более не несет за нее ответственности, но ему все-таки жаль ее терять. И он, присоединяясь к вышестоящим коллегам, желает ей всяческих успехов на новом поприще.

Доктор Йеппа оказался созданием, каких Ча Трат прежде не видела, – хрупким, маленьким трехногим существом, классификацию которого она определила как ДРВЖ. Из лохматой головки, похожей на купол, торчало поодиночке и пучками не меньше двадцати глаз. Ча Трат задумалась – уж не изобилие ли зрительных органов вызвало выбор им специальности, но решила, что лучше доктора об этом не спрашивать.

– Доброе утро, Ча Трат, – поприветствовал ее офтальмолог, вынул из кармашка на поясе ленту с записью и вставил в щель вьюера. Это, – объяснил он, – тест на остроту зрения, предназначенный в первую очередь для того, чтобы выявлять дальтонию. Нам не важно, чтобы у вас были горы мышц, как у худлариан или цинрусскийцев, – для тяжелой работы есть машины, но со зрением у вас все должно быть в порядке. И не только это: еще вы должны четко различать цвета и оттенки. Их тончайшие изменения, вызываемые переменой интенсивности искусственного освещения. Ну, что вы тут видите?

– Кружок из красных точек, – ответила Ча Трат, – а внутри него – звездочку из зеленых и синих точек.

– Хорошо, – похвалил ее Йеппа. – Я постараюсь вам все объяснить попроще, а сложности вы усвоите постепенно. Служебные помещения и переходные туннели полны кабелей и пломб, и все они имеют цветные коды. Это помогает эксплуатационникам с первого взгляда определять, что повреждено: энергетический кабель или менее опасный коммуникационный, какие трубы доставляют кислород, а какие – хлор, метан или органические отходы. Всегда существует опасность загрязнения атмосферы палат для больных одного вида примесями воздуха, которым дышат представители других видов. Такая экологическая катастрофа недопустима. Нельзя, чтобы какой-нибудь подслеповатый невежа не правильно соединил трубы. А теперь что вы видите?

Так и пошло. Йеппа показывал на экране разноцветные картинки, а Ча Трат говорила, что видит, а чего не видит. Наконец ДРВЖ вынул кассету из вьюера и убрал в кармашек.

– Глаз у вас, конечно, не столько, сколько у меня, – заключил он, – но видят они хорошо. Следовательно, для работы в эксплуатационном отделении противопоказаний нет. Мои искренние соболезнования. Желаю удачи!

Первые три дня предполагалось посвятить исключительно самостоятельным занятиям по ориентации в госпитале. Тимминс объяснил, что, где бы и когда бы ни случилось что-то непредвиденное, эксплуатационники должны были оказаться на месте происшествия как можно скорее... А поскольку на место происшествия они, как правило, отправлялись с инструментами или запасными частями, которые везли на автокаре, им запрещалось пользоваться главными коридорами госпиталя – только разве что в самых крайних случаях. Движение в коридорах и без того было чересчур оживленным, чтобы добавлять к нему еще и транспортные пробки... Ча Трат было дано задание добраться из пункта А в пункт Б через точки X, П и В, не покидая служебных отсеков и туннелей и не спрашивая дорогу у встречных.

Ей также не разрешалось нелегально определять свое местонахождение – переходить в главный коридор, делать вид, будто направляется на ленч.

– Надевать легкий скафандр вряд ли нужно, – сказал Тимминс, открывая люк в полу рядом с комнатой Ча Трат, – но эксплуатационники всегда надевают их – на случай утечки токсичных газов. Вот тут датчики, которые предупредят вас о наличии любых токсичных примесей, в том числе и радиоактивных. Вот лампочка – на тот случай, если в туннеле погаснет свет. Вот карта, на которой четко обозначен ваш маршрут, вот аварийный маячок – включайте его, если безнадежно заблудитесь или вообще произойдет что-нибудь из ряда вон выходящее. А вот еда – ее, я бы сказал, более чем достаточно, тут на неделю хватит, не то что на день!

Главное – не волнуйтесь и не спешите, – посоветовал Тимминс. – Постарайтесь представить, что это просто долгая прогулка по неисследованной территории с частыми стоянками для пикников. А я буду ждать вас около люка номер двенадцать в седьмом коридоре на сто двадцатом уровне через пятнадцать часов или раньше. – Он неожиданно рассмеялся и добавил:

– А может, и позже.

Служебные туннели были освещены прекрасно, но оказались при этом низкими и узкими – по крайней мере для соммарадванки. Время от времени в стенах попадались ниши – довольно загадочные, поскольку там не было видно ни кабелей, ни труб, ни каких-либо механизмов. Их назначение открылось Ча Трат, когда она увидела мчащийся навстречу автокар с кельгианкой.

– Дорогу дай, тупица! – дико завопила кельгианка.

Эта встреча была единственной. Идти по туннелю оказалось намного проще, чем по многолюдному коридору, пол которого превратился теперь в потолок над головой Ча Трат. Сквозь вентиляционные решетки до нее отчетливо доносились топот, цоканье и шарканье ног тех, кто передвигался по коридору, и неописуемая смесь звуков – рычание, шипение, бульканье и сопровождающий эту какофонию щебет разговоров.

Ча Трат уверенно шагала вперед, но осторожно всматривалась вдаль, чтобы не угодить под встречный автокар. Время от времени она останавливалась, сверялась с картой или диктовала на записывающее устройство данные о размере, диаметре и цветовых кодах встречающегося ей оборудования, соединительных труб и кабелей, бегущих по потолку и стенам туннеля. Эти заметки, как сказал Тимминс, помогут ему следить за ее продвижением к цели, а ей самой – сориентироваться на местности.

Энергетические и коммуникационные системы выглядели одинаково по всему госпиталю. Правда, на большинстве пломб стояли цветовые коды, обозначавшие воду и воздушную смесь, предпочитаемую теплокровными, кислорододышащими существами, которые составляли добрую половину населения Федерации. Под теми уровнями, где обитали существа, дышащие хлором, метаном или перегретым паром, цветовые пломбы должны быть другие – Ча Трат знала это и понимала, что там ей понадобится скафандр.

Ее внимание привлекло какое-то неработающее устройство. Под прозрачным кожухом виднелось несколько негорящих индикаторов и серийный номер. Этот номер, видимо, что-то означал для тех, кто собрал устройство, но абсолютно ничего не объяснял тому, кто не был знаком с языком конструкторов. Ча Трат отыскала и нажала кнопку аудиоярлыка и включила транслятор.

– Я – стационарный запасной насос для снабжения питьевой водой диетической кухни палаты восемьдесят три для ДБЛФ, – сообщило устройство. – Функционирую, если это необходимо, автоматически, в настоящее время отключен. Панель внутреннего устройства открывается путем введения мастер-ключа в прорезь, помеченную красным кружком, и поворотом его на девяносто градусов вправо. Для ремонта или замены запасных частей обращайтесь к инструкции, кассета номер три, раздел сто двадцать. Не забудьте закрыть панель, прежде чем уйдете.

– Я стационарный запасной насос, – начал он было снова, но Ча Трат нажала кнопку, и насос умолк.

Поначалу ей было немного страшновато от мысли, что придется долго идти по низким и тесным служебным туннелям. Правда, О'Мара заверил Тимминса: ее психозондирование никаких признаков клаустрофобии не выявило. Ей было сказано, что туннели хорошо освещены и освещение там поддерживается даже тогда, когда ими долго не пользуются. На Соммарадве подобное сочли бы непростительной тратой электроэнергии. Но в Главном Госпитале Сектора дополнительная нагрузка на реактор была ничтожной. Нельзя было допустить, чтобы спешащая на срочный вызов бригада ремонтников останавливалась на каждом повороте и щелкала рубильниками.

Постепенно маршрут увел Ча Трат от коридоров и от шума, который доносился оттуда. Ей стало совсем одиноко – так она себя еще никогда не чувствовала.

В полной тишине гул и щелчки энергетических устройств и насосов пугали Ча Трат. Чтобы отвлечься, она стала останавливаться около приборов и нажимать кнопки звуковых ярлыков. Хотя говорили с ней всего-навсего машины, предназначение которых оставалось неясным даже после прослушанных объяснений, Ча Трат ловила себя на мысли, что вслух благодарит устройство.

Цветовые коды стали мало-помалу меняться: пометки, обозначающие кислородно-азотную смесь и воду, сменились знаками, обозначающими хлор и коррозийную жидкость, необходимую для илленсан, ПВСЖ. Переходы стали короче, чаще попадались повороты и развилки. Ча Трат решила остановиться, пока замешательство не переросло в панику. Она поудобнее устроилась в нише и принялась сокращать запасы продовольствия, одновременно размышляя.

Судя по карте, она находилась на пути от отсека ПВСЖ и пересекала один из цехов синтеза, где производилась пища для хлородышащих существ, откуда должна была попасть в отсек, предназначенный для жизнеобеспечения вододышащих АУГЛов. Этим и объяснялись кое-какие противоречия в разметке и те свистяще-ворчащие звуки, которые издавали прямоугольные ящики. В них готовилась еда, а затем в специальной упаковке подавалась в палаты для ПВСЖ. Однако большая угловая часть отсека АУГЛ была превращена в операционную для ПВСЖ, к которой примыкала палата для послеоперационных больных. Палата, в свою очередь, соединялась с главным отсеком для хлородышащих посредством коридора, уходящего спирально вверх и оборудованного поручнями (ПВСЖ ступеньками пользоваться не умели). Дабы служебный туннель мог обогнуть эту топологически сложную местность, он извивался, как змея. Но если бы Ча Трат удалось безбедно пересечь этот сложный участок, дальше все стало бы намного проще.

От отсутствия звука она не страдала. Нажимала она кнопки или нет, предупреждающие ярлыки непрерывно советовали ей уделять пристальное внимание контролю вдыхаемого воздуха на предмет загрязнения оного вредными примесями.

Для того, чтобы поесть, не обязательно было снимать скафандр. Но датчики показали Ча Трат участок, где токсичные вещества в опасных количествах не регистрировались, и она подняла лицевую пластину шлема. Аромат, который она ощутила, представлял собой неописуемое сочетание всех известных ей запахов: резких, ядовитых, спертых, неприятных и даже приятных, но к счастью, процент их содержания в воздухе оказался невелик. Она поела, побыстрее опустила лицевую пластину и тронулась в путь увереннее, чем раньше.

Одолев три долгих, прямых перехода, соммарадванка поняла, что зря чувствовала себя так уверенно.

Судя по пройденному расстоянию и направлению движения, она должна была находиться где-то между худларианским и тралтанским уровнями. По стенам туннеля здесь должен был лежать толстый покрытый плотной изоляцией кабель для снабжения энергией установок искусственной гравитации ФРОБ и проходить как минимум одна четко обозначенная труба для заправки баллонов с питательной смесью, а также трубы, несущие воду, воздух и уносящие отходы ФГЛИ – теплокровных, кислорододышащих. Однако на пломбах стояли совсем другие значки, и единственным воздухопроводом была тонкая трубка, снабжающая воздухом сам туннель. Злясь на себя, Ча Трат нажала ближайший звуковой ярлык.

– Я – сто двенадцать Б, автоматическое самоуправляемое устройство для контроля за процессом синтеза, – важно объявил ярлык. – Нажмите синий рычажок, и задняя панель отъедет в сторону. Осторожно. Замене подлежат только контейнер и звуковой ярлык. При выходе из строя запасные части следует не ремонтировать, а заменять. Запрещается открывать устройство МВСК, ЛСВО и другим существам с низкой устойчивостью к радиации в отсутствие принятия особых мер защиты.

Открывать прибор у Ча Трат никакой охоты не было. Правда, радиационный монитор заверил ее, что для ее физиологического типа никакой опасности нет. Дойдя до следующей ниши, соммарадванка остановилась, чтобы еще разок взглянуть на карту и на перечень цветовых меток.

Оказалось, что она каким-то образом забрела в отсек, заставленный автоматами. На карте таких участков было обозначено пятнадцать, и ни один из них не располагался поблизости от ее маршрута. Видимо, она где-то неверно повернула после того, как миновала винтовой туннель, соединяющий палату ПВСЖ с новой операционной.

Ча Трат снова пошла вперед, пристально глядя на стены и потолок в надежде, что появятся цветовые значки, которые дадут ей понять, где она находится. Шагая, она громко проклинала себя за глупость, нажимала подряд все звуковые ярлыки, но вскоре поняла, что ни от того, ни от другого большого толка нет. Дойдя до очередного перекрестка, Ча Трат услышала голоса.

Тимминс строго-настрого запретил ей с кем-либо говорить по дороге и выходить в главные коридоры. Но соммарадванка решила, что безнадежно заблудилась и поэтому ничего дурного не будет, если она свернет в боковой коридор и пойдет на голоса. Может быть, тогда ей удастся найти вентиляционную решетку и подслушать разговоры, которые подскажут ей, куда ее занесло.

Этой мысли Ча Трат устыдилась, но, подумав, пришла к выводу, что все это мелочи по сравнению с тем, что ей уже пришлось пережить.

Разговор надолго прервался. Сначала голоса звучали слишком далеко и тихо, и транслятор их не улавливал, а как только она подошла поближе, говорившие взяли, да и замолчали. В итоге, дойдя до нового перекрестка, Ча Трат их увидела, и о подслушивании теперь не могло быть и речи.

Это оказались кельгианин ДБЛФ и землянин-ДБДГ в комбинезонах эксплуатационников с нашивками офицеров Корпуса Мониторов. На полу рядом с ними лежали вынутые куски труб. Бросив на Ча Трат быстрые взгляды, они продолжили беседу.

– А я-то думал, что это катится прямо на нас по коридору, – сказал кельгианин, – и топает громче пьяного тралтана. Это, наверное, новенькая, ДЦНФ, про которую нам говорили, что она первый раз в подземелье. Болтать нам с ней нельзя, да мне и не больно-то охота. А видок у нее странноватый, верно?

– Да я тоже с ней разговаривать не собираюсь, – отозвался ДБДГ. – Передай-ка мне зажим номер одиннадцать и держи свой конец покрепче. А как ты думаешь, она знает, куда идет?

Кельгианин посмотрел в ту сторону, куда направлялась Ча Трат, и сказал:

– Думаю, не знает, если только ее не замучила клаустрофобия и она не решила избавиться от нее и прогуляться по наружной обшивке. Слушай, ну чем мы занимаемся? Разве это работа для того, кто, если верить майору, вот-вот будет произведен в лейтенанты?

– Эта работа никому не по душе, поэтому не переживай, – посоветовал землянин, повернул голову и, прищурившись, уставился налево. – С другой стороны, может, она надумала наведаться в отсек ВТХМ? Это, конечно, глупо отправляться туда в легком скафандре. Но те, кто попадает на практику в эксплуатационное отделение, определенно глупы, иначе подыскали бы себе другую работу.

Кельгианин издал сердитый непереводимый звук и проворчал:

– Ну почему нигде в обитаемом космосе мы до сих пор не нашли ни одной формы жизни, органические шлаки которой пахли бы приятно?

– Мой пушистый дружок, – ответил землянин, – полагаю, ты затронул одну из величайших философских истин. А также область неизученных явлений. Например: каким образом мельфианский расширитель номер три мог угодить в канализацию и пропутешествовать по четырем уровням, пока не застрял здесь?

Ча Трат видела, как шерсть кельгианина встала торчком под защитной оболочкой скафандра.

– Тебе не кажется, что эта ДЦНФ – законченная тупица? Что, она будет стоять тут весь день и пялиться на нас? Или собирается тащиться за нами домой?

– Судя по тому, что я слыхал о соммарадванах, – отозвался ДБДГ, не глядя на Ча Трат, – я бы не сказал, что они такие уж тупые. Просто соображают медленно, и все.

– Медленно – это точно, – согласился кельгианин.

Между тем Ча Трат уже поняла, что ремонтники дали-таки ей возможность понять, где она находится, и вернуться на запланированный маршрут. Она еще на миг задержала взгляд на офицерах, искренне сожалея, что им запрещено говорить друг с другом, сделала благодарственный жест, принятый при общении равных по классу, и тронулась в единственном направлении, о котором эти существа не говорили.

– По-моему, – прошипел кельгианин, – она хотела сказать какую-то гадость, когда махнула передней средней лапой.

– Я бы на ее месте, – ответил землянин, – так и сделал.

А Ча Трат уже шла вперед, продолжая свое бесконечное странствие, сверяясь с картой на каждом повороте. На пути к сто двадцатому уровню соммарадванка все время следила за цветовой разметкой. Остановилась она только один раз – плотно перекусить. А когда Ча Трат открыла двенадцатый люк и выбралась в седьмой коридор, Тимминс уже ждал ее.

– Отлично, Ча Трат, молодчина, – похвалил он ее. – В следующий раз я отправлю вас по более длинному маршруту и более запутанному. А потом позволю вам участвовать в проведении несложных работ. Скоро начнете отрабатывать свой хлеб.

Радостно и немного смущенно Ча Трат проговорила:

– Я думала, что опережу вас. Вам долго пришлось меня ждать?

Тимминс покачал головой.

– Аварийный маячок вам дали исключительно ради моральной поддержки. На тот случай, если бы вы заблудились или испугались. Это входило в план испытания. Но за всеми нашими сотрудниками мы наблюдаем с помощью датчиков, поэтому я видел каждый ваш шаг. Ну что, хитер я, а? Но один раз вы очень близко подошли к ремонтной бригаде. Надеюсь, вопросов вы им не задавали? Ведь правила вам известны.

Ча Трат гадала, неужели в Главном Госпитале Сектора не существует ни одного правила, которое можно было бы обойти, и искренне надеялась, что представитель другого вида не сумеет заметить ее растерянности.

– Нет, – честно ответила она. – Мы друг с другом не разговаривали.

Глава 10

Ча Трат не поручали никакой работы до тех пор, пока Тимминс не продемонстрировал ей весь круг ее сложных обязанностей. Соммарадванка видела, что землянин гордится своим эксплуатационным отделом, специально действует напоказ, стараясь привить и ей частицу этой гордости. Большая часть работы носила рабский характер, но кое-где требовались качества воина и даже второстепенного правителя. На Соммарадве разделение работников по рангам было очень четким и обжалованию не подлежало. Здесь же продвижение по служебной лестнице очень приветствовалось. Тимминс только тем и занимался, что непрерывно воодушевлял соммарадванку и, на ее взгляд, уделял слишком заметную часть своего рабочего времени экскурсиям с ней.

– Да будет мне позволено поинтересоваться, – сказала она как-то раз после особо захватывающего путешествия по низкотемпературным метановым уровням. – Ваше звание и не оставляющие сомнений способности заставляют предположить, что вы могли бы более плодотворно использовать свое время, нежели проводить его со мной, новой и, подозреваю, в техническом отношении самой невежественной практиканткой. Почему ко мне такое особое отношение?

Тимминс негромко рассмеялся и сказал:

– Не беспокойтесь, ради вас я не забросил более важные дела. Если я кому-то понадоблюсь, со мной сразу же могут связаться. Но это вряд ли, поскольку мои подчиненные изо всех сил стараются не создавать мне поводов для беспокойства.

Следующий отсек вызовет у вас большой интерес, – продолжал он. – Это – отделение для лечения ВТХМ, которое, как ни странно, является составной частью системы главного реактора. Из прослушанных лекций по медицине вам известно, что мельфиане – это загадочные существа, живущие за счет поглощения жесткого радиационного излучения. Поэтому наблюдение за больными и их лечение производятся с помощью дистанционных датчиков и роботов-манипуляторов. Для того, чтобы иметь доступ к обслуживанию этого отделения, следует пройти специальный инструктаж по...

– Специальный инструктаж, – прервала его Ча Трат, начиная терять терпение, – означает особое отношение. Я этот вопрос уже задавала. Ко мне относятся по-особому?

– Да, – без обиняков отозвался землянин. Подождав, пока их обгонит автокар-рефрижератор с представителем вида СНЛУ, то есть холоднокровным метанодышащим созданием, он продолжил:

– Конечно, к вам относятся по-особому.

– Почему?

Тимминс не отвечал.

– Почему вы не отвечаете на такой простой вопрос?

– Потому, – пробормотал землянин и покраснел, – что на ваш простой вопрос нет простого ответа. И я не уверен, что отвечать на него должен именно я, поскольку я могу ненароком обидеть вас, причинить вам психологические страдания, оскорбить, разозлить.

Некоторое время Ча Трат молча шагала рядом с Тимминсом.

Немного погодя она сказала:

– А я думаю, что ответить должны именно вы, раз вы так мне сочувствуете. Подчиненный, который провинился, так или иначе должен испытывать психологические страдания, злость и ненависть к себе. Но если начальник говорит с ним справедливо, то обижаться и оскорбляться нечего.

Землянин покачал головой – соммарадванка уже знала, что когда вот так качают головой, значит, что-то отрицают либо смущены.

– Бывает, – сказал Тимминс, – когда я чувствую себя вашим подчиненным. Ну да ладно, черт подери, постараюсь ответить. По отношению к вам были допущены ошибки, вас расстроили и ввели в заблуждение. А некоторые важные персоны чувствуют себя обязанными эту вину перед вами как-то сгладить.

– Но ведь это я, – не веря собственным ушам, пробормотала Ча Трат, – вела себя не правильно.

– Это верно, – согласился Тимминс, – но из-за того, что с самого начала мы вас неверно поняли. Корпус Мониторов ответственен за то, что они позволили – вернее, нет, воодушевили вас на прибытие сюда в обход инструкции по приему сотрудников. За этим последовала облеченная в неверную форму благодарность за спасение Чанга, и наконец – неприкрытый политический оппортунизм.

– Но я сама хотела приехать сюда, – возразила Ча Трат. – И до сих пор хочу здесь остаться.

– Ради того, чтобы покарать себя за ошибки? – тихо спросил Тимминс. – Я пытался убедить вас, что прежде всего в ваших ошибках винить следует нас.

– Я не испытываю ни психологического, ни морального ущерба, – отозвалась Ча Трат, стараясь сдержать гнев, на родине подобное заявление считалось бы тяжким оскорблением, – и всегда готова понести справедливое наказание. Но сама себя я бы наказывать не стала. Жизнь здесь во многом тревожна и неприятна, но ни на одном из уровней соммарадванского общества я не смогла бы обрести столь богатого опыта.

Землянин с минуту молчал, потом сказал:

– Конвей, О'Мара, Креск-Сар и даже Гредличли были уверены, что мне вряд ли удастся уговорить вас вернуться домой...

Он не договорил – Ча Трат остановилась как вкопанная.

– Вы со всеми этими сотрудниками, – сердито сказала она, – обсуждали мои достижения и промахи, мою компетентность и некомпетентность, мое будущее и даже не пригласили меня присутствовать при этих разговорах?

– Трогайтесь, вы мешаете движению, – поторопил ее Тимминс. – А сердиться нечего. С того дня, когда вы отличились на показательной операции, в госпитале не осталось никого, кто бы не болтал о ваших достижениях, промахах, компетентности и, наоборот, отсутствии оной. Кто бы не хотел заглянуть в ваше весьма туманное будущее. Обеспечить ваше присутствие на всех этих беседах возможным не представлялось. Но если вам угодно узнать, что именно говорилось о вас, во всех подробностях – то есть на серьезных дискуссиях и серьезными людьми, а не теми, кто распускает слухи по госпиталю, думаю, что О'Мара внес эти сведения в ваш психофайл и, если вы его попросите, он вам их предоставит. А может, и нет.

Но вы, вероятно, хотите, – продолжал Тимминс, как только они тронулись с места, – чтобы я пересказал вам содержание дебатов вкратце. Мой пересказ, правда, будет грешить неточностью – я опущу как самые невежливые высказывания, так и самые цветистые.

– Именно этого, – сказала Ча Трат, – я и хочу.

– Хорошо, – отозвался землянин. – С вашего позволения начну с того, что за все происшедшее несут ответственность сотрудники Корпуса Мониторов и руководство госпиталя. Во время первой беседы с О'Марой вы упомянули о том, что долго колебались, прежде чем приступили к операции из-за опасения потерять конечность. О'Мара ошибся, предположив, что речь идет только о конечности Чанга. Теперь-то он понимает, что при беседах с представителями иных видов следует обращать более пристальное внимание на истинное значение сказанного. Поэтому ответственным за вашу самоампутацию он считает в первую очередь себя.

Чувствует себя виноватым и Конвей, – продолжал Тимминс, – поскольку дал вам указание провести операцию по удалению конечности худларианина, ничего не зная о вашем строжайшем кодексе профессиональной этики. Креск-Cap полагает, что в свое время и ему следовало более подробно поговорить с вами об этом. Оба они верят, что вы могли бы стать первоклассным хирургом для особей разных видов, если вас переориентировать и подучить. А Гредличли клянет себя за то, что не заметила, как вы подружились с АУГЛ-Сто шестнадцатым. Ну и конечно, Корпус Мониторов – самые первые виновники – предложил выход, который бы всех не слишком огорчил.

– И меня перевели в эксплуатационный отдел, – закончила за него Ча Трат.

– На самом деле всерьез к этому предложению никто не отнесся, – пояснил Тимминс. – Мы не могли поверить, что вы согласитесь. Нет, мы хотели отправить вас домой.

Лишь маленькая частица сознания управляла движениями Ча Трат, заставляла двигаться вперед, обходить крупногабаритных встречных или кого-то из руководства. А остальная, большая часть была переполнена гневом к этому человеку, который шагал рядом и которого она уже начала считать своим другом.

– Естественно, – между тем продолжал Тимминс, – мы старались учесть ваши чувства. Вам интересно знакомиться и работать с представителями разных рас. Мы могли бы предложить вам место атташе по культуре или советника по делам Соммарадвы на нашей базе. Или работу на «Декарте», самом крупном исследовательском корабле, совершающем рейсы в рамках программы налаживания связей с разнообразными цивилизациями. Эта должность сопряжена с большой ответственностью. И на вас ни в коей мере не смогли бы давить ваши соммарадванские недруги.

Конечно, пока ничего гарантировать нельзя, – сказал он, – но в том случае, если бы все пошло удачно в конце концов вы могли бы выбрать для себя постоянную должность – в отделе Корпуса или в составе команды «Декарта». Мы старались сделать так, как было бы лучше для вас, друг, и для всех остальных.

– И сделали, – сказала Ча Трат, чувствуя, как мало-помалу тают ее гнев и разочарование. – Благодарю вас.

– Мы считали, что это разумный компромисс, – оправдываясь, проговорил Тимминс, – но О'Мара решил иначе. Он настаивал на том, чтобы вы остались в госпитале, были переведены в эксплуатационный отдел и как можно скорее были приняты в Корпус.

– Зачем?

– Вот этого я не знаю, – покачал головой Тимминс. – Кому ведомо, как работает мозг главного психолога?

– Зачем, – повторила вопрос Ча Трат, – мне вступать в Корпус Мониторов?

– Ах, вы об этом... – облегченно проговорил Тимминс. – Исключительно для административного удобства. В нашем ведении находится снабжение Главного Госпиталя Сектора всем необходимым и обеспечение его нормального функционирования. Всякий, кто не является пациентом и медицинским сотрудником, автоматически становится членом Корпуса Мониторов. Кадровый компьютер должен знать ваше имя, звание и номер, чтобы выплачивать вам жалованье и чтобы мы могли давать вам соответствующие распоряжения. Теоретически, – уточнил он.

– Я никогда не противилась законным приказам начальников, – начала Ча Трат, но Тиммине успокаивающе поднял руку.

– Это у нас в Корпусе шутка такая, вы не волнуйтесь. Я просто хотел вам объяснить, что у нашего Главного психолога офицерский ранг майора. Однако определить границы его власти чрезвычайно трудно, поскольку он приказывает и полковникам и диагностам, и далеко не всегда в вежливой форме. Вы получите ранг младшего техника отделения экологического обеспечения второй степени, как только будет на то распоряжение О'Мары. Должен сразу предупредить – у вас подчиненных будет не так много, как у него.