Текст книги "Галактический шеф-повар"

Автор книги: Джеймс Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Плавно шевеля радужными крыльями, Приликла завис над кроватью больного и добавил:

– Вемарцы считают вас другом, они относятся к вам даже лучше, чем некоторые медики. Только хочу предостеречь вас: не меряйте вемарцев на свой аршин. Они не похожи ни на кого из нас. Именно из-за различий между нами, осложненных нашими неверными действиями или словами, они и перестали быть нашими друзьями.

– Я буду осторожен, – пообещал Гурронсевас.

– Я вам верю, – сказал Прилипла, вытянул тонкую переднюю лапку и коснулся кнопки на прикроватном мониторе. – Я буду следить за эмоциональным излучением больного и оповещать вас о нем. Общаться с вами мы будем на особой частоте. Транслятор пациента включен. Глаза друга Критхара закрыты, но он не спит и слышит нас. А теперь мне лучше вас покинуть.

Критхар лежал на терапевтической кровати, его задние и передние конечности в местах переломов покрывал гипс, и для них было создано удобное положение посредством хитроумной системы подвесных петель. Зрелище напоминало Гурронсевасу снасти древнего корабля. Туловище и хвост вемарца были закреплены ремнями. Для чего это было сделано, Гурронсевас не понимал – то ли для того, чтобы оградить больного от возможных травм при резких движениях, то ли затем, чтобы обезопасить медиков от нападения. Повязки были прозрачными, на пациенте не было ни бинтов, ни пластырей, не было видно и вемарских примочек, поэтому Гурронсевас заметил, что большинство поверхностных ран у Критхара либо уже затянулись, либо затягиваются. Неожиданно больной открыл глаза.

– Великий Шаврах! – вырвалось у него, и все его мышцы напряглись. Он силился вырваться. – Кто ты такой, огромный и жуткий зверь?

Гурронсевас пропустил мимо ушей оскорбление и ответил только на вопрос.

– Я тралтан, – пояснил он дружелюбно. – То есть представитель вида существ, превышающих по размерам всех, кого вы видели здесь раньше. Наверное, я кажусь вам страшноватым. Но, как и все остальные на этом корабле, я не желаю вам зла. В отличие от них я не целитель, а повар. Но и я мечтаю об одном, как и они – помочь вам вернуться к полному...

– Повар, но не целитель? – прервал его Критхар. Голос его теперь звучал чуть спокойнее, мышцы немного расслабились. – Но это удивительно, чужеземец! Разве ты не смог завершить свое образование?

– Меня зовут Гурронсевас, – сообщил тралтан, с трудом справившись с потрясением от очередного оскорбления, хотя мягкий голос Приликлы в наушниках убеждал его в том, что выздоравливающие пациенты, как правило, часто нарочно вредничают. – С юных лет и до настоящего времени моя жизнь была посвящена совершенствованию в кулинарном искусстве, и других интересов у меня нет. Поэтому я – очень хороший повар, и именно поэтому меня попросили помочь вам, Критхар; до того, как вы вернетесь в пещерный поселок, вам нужно как следует поесть, но вы отказываетесь от той пищи, которую вам предлагают на корабле. Если она нестерпима для вас, объясните почему, и я постараюсь приготовить для вас что-нибудь другое.

Критхар заерзал на кровати, но промолчал.

– Отмечается отрицательная эмоциональная реакция, – оповестил Гурронсеваса эмпат. – Вернулись чувства страха и потерянности. Не знаю, с чем это связано, но апогея эти чувства достигли, как только вы упомянули о возвращении Критхара домой. – Прошу вас, смените тему разговора.

«Как это – сменить тему? – сердито подумал Гурронсевас, – когда главная цель разговора с Критхаром – убедить его поесть?» Но тут же вспомнив, что его гнев передается эмпату, он постарался успокоиться и продолжал:

– Чем вам не нравится пища, которую вам здесь предлагают? Вас не устраивает ее вкус?

– Нет! – с удивительной резкостью возразил Критхар. – Некоторые блюда вкусом напоминали мясо, самое лучшее мясо, какое мне когда-либо доводилось пробовать.

– В таком случае я не понимаю, почему вы отказываетесь... – начал Гурронсевас, но не договорил, так как пациент прервал его:

– Но это же не мясо! – гневно воскликнул Критхар – Оно было похоже на мясо и по виду, и по вкусу, но это было что-то такое... непонятное, оно вылезло из устройства, которые ваш крылатый приятель назвал «синтезатором». Это не вемарская пища. Я не должен такое есть, иначе тут меня отравят. Вы повар и должны понять, как важно мясо для взрослых вемарцев, да и для всех остальных. Без него не выживешь.

– Мне, тралтанскому повару, – решительно ответствовал Гурронсевас, – о таком ничего не известно. Большинство моих сородичей вообще не едят мяса уже много столетий. Они поступают так по собственному выбору, ведь наши желудки устроены не так, как у травоядных животных. На моей родине, Тралте, многочисленное и процветающее население. Вы верили в ложь, Критхар.

Немного помолчав, Критхар медленно проговорил:

– Ваши друзья-хранители мне постоянно про это толкуют. По вашим меркам вемарцы отсталые и темные, но мы не тупицы. И мы не малые детишки, чтобы слушать сказочки на ночь. Вы что, хотите, чтобы я, взрослый вемарец, поверил в очевидную выдумку, которую мне плетет чужеземец?

Гурронсевас никак не ожидал такой реакции от ослабленного пациента, выздоравливающего после тяжелейших травм. Быстро обдумав положение, он изрек:

– Мне известна разница между умом и ученостью и что ум важнее учености, потому что, обладая умом, легче выучиться. Но в пещерном поселке уже есть вемарцы, которые верят в наши выдумки.

– Ум у стариков, – упрямо возразил Критхар, – не лучше, чем у малых детей. Не знаю, зачем вы хотите заставить меня есть ваше странное, вкусное мясо из машины. Вы не друг моего семейства и даже не вемарец, и вы не знаете, какой вред можете причинить моему телу, и не понимаете, каков мой долг перед народом. Что бы вы мне ни говорили, я не стану есть вашу чужеземную пищу.

Явно Критхар испытывал какие-то глубокие чувства, слишком глубокие и сильные, чтобы его можно было легко переубедить. Приликла подтверждал догадки Гурронсеваса. Пора было испробовать другой подход.

Тралтан осторожно проговорил:

– Когда вы в последний раз разговаривали с доктором Приликлой – с тем красивым существом, что умеет летать, – вы поинтересовались тем, как поживают ваши друзья в пещерном поселке. Я говорил с Ремрат и со многими подростками, что работают на кухне. Что бы вам хотелось узнать?

Даже через транслятор голос Критхара прозвучал изумленно и недоверчиво:

– Моя мать пустила вас на кухню?

– Я же повар, – коротко ответил Гурронсевас. Большей недооценки его профессиональных способностей ему еще ни разу не доводилось выслушивать, но на Критхара он не обиделся.

Критхар не отозвался, и тогда Гурронсевас принялся делиться с ним своими впечатлениями о жизни в пещерном поселке. Он коротко поведал Критхару о том, как чужеземцы познакомились с Таусар и другими пожилыми учительницами, а затем – с детьми вемарцев, о том, как он решил проводить в поселке как можно больше времени, и о том, как по прошествии нескольких дней Ремрат стала все больше прислушиваться к его советам.

Гурронсевас знал, что кухня была местом, куда в любом заведении стекались все сплетни и слухи, где обсуждались все скандальные и прочие события. На официанта обращали внимание только тогда, когда он, она или оно совершали ошибку, а в остальное время они оставались в тени, служили незаметным фоном, и поэтому в их присутствии едоки не стеснялись в выражениях. Посему все сведения, стекавшиеся в кухню, можно было считать злободневными и верными.

Не всегда он сам до конца понимал точный смысл, степень скандальности или юмора, содержавшиеся в пересказываемых им разговорах, но несколько раз Критхар издавал непереводимые звуки, и его тело подрагивало. Мало-помалу Гурронсевас вернулся к теме питания. Ведь, как бы то ни было, главной задачей беседы было уговорить пациента поесть.

– ..Ремрат проявила большую любезность, – продолжал тралтан, – и позволила мне провести целый ряд экспериментов. Результаты получили положительную оценку не только от учителей и детей, но и от некоторых возвратившихся с охоты ваших товарищей, которые говорят, что...

– Нет! – вырвалось тут у Критхара. – Неужели вы потчевали их ядовитой чужеземной стряпней из своей машины?!

– Ни в коем случае, – решительно заверил его Гурронсевас. – Устройство выдачи пищи на корабле рассчитано только на экипаж и медиков, нашей пищи не хватит для того, чтобы накормить весь поселок, поэтому мы не предлагали им нашей еды. Ее мы предлагаем только вам, потому что вы очень ослаблены и долго голодали, а вы все отказываетесь.

Ваши друзья в поселке, – быстро добавил тралтан, – едят блюда, которые я готовлю из местных растений, и многие хвалили эти блюда. А ведь считалось, что такая еда годится только для детей. А едят они эти блюда потому, что я показал Ремрат множество способов, с помощью которых можно придавать разный вкус вашим местным растениям, делать их привлекательными на вид, приправлять их различными подливами из трав и специй, которые растут в вашей долине. Например...

Критхар не шевелился и молчал, а Гурронсевас принялся с жаром описывать бесчисленные перемены, введенные им в вемарское меню. Он разглагольствовал о том, какую положительную оценку встретили у сородичей Критхара острые соусы из трав и ягод. Он утверждал, что слова и воображение меркнут перед истинным вкусом новых блюд. Он вернулся к тому, какими похвалами осыпали его и Ремрат, и даже такая неисправимая консерваторша, как Таусар. Критхар упорно молчал. «Что бы еще такое сказать?» – лихорадочно соображал Гурронсевас.

Изо всех сил стараясь скрыть переполнявшее его волнение, он поинтересовался:

– Критхар, вы хотите поесть?

– Очень хочу, – без тени сомнения отвечал Кршхар.

– У него разыгрывается аппетит, – подтвердил эмпат, – с каждым вашим словом.

– Тогда позвольте, я угощу вас, – предложил Гурронсевас. – Вемарской пищей, а не той, которую готовит наш синтезатор. Вы ведь ничего не имеете против вемарской пищи?

Критхар растерялся.

– Не знаю, – проговорил он неуверенно. – Я хорошо помню ту еду, которую ел, когда был маленьким, и это не слишком приятные воспоминания. И если вы сумели каким-то образом изменить вкус этой еды, то, наверное, насовали туда каких-нибудь своих чужеземных приправ. Нет, я не могу так рисковать.

В прошлом Гурронсевасу приходилось иметь дело с весьма капризными клиентами, но капризы Критхара не шли ни в какое сравнение с теми, что доводилось выслушивать тралтану прежде.

– Критхар, вам надо поесть, – серьезно проговорил Гурронсевас. – Я не хранитель и не могу судить наверняка, но если вы начнете регулярно питаться, вы гораздо скорее вернетесь к своим сородичам. Если вы предпочитаете вемарскую пищу той, что готовит наша машина, я могу приготовить для вас детское рагу, вкус которого вы хорошо помните, и попрошу у Ремрат немного мяса, чтобы добавить в блюдо. Ваши друзья с нетерпением ждут вашего возвращения, и я уверен, они не откажут вам в...

– Нет! – взволнованно воскликнул Критхар и вяло дернулся. – Вы не должны говорить обо мне с Ремрат. Вы должны пообещать мне это.

– Пациент, – сообщил Приликла, – на грани сильнейшего нервного срыва.

«Сам вижу, – сердито подумал Гурронсевас. – Но почему? Может быть, он перенес сотрясение мозга и теперь туго соображает? Или просто ведет себя как истинный вемарец?»

– Хорошо, Критхар, – поспешно проговорил диетолог. – Обещаю. Но допустим, что я соберу местные растения в долине, покажу их вам перед приготовлением и на каждом его этапе? Не обещаю, что при подаче блюдо будет выглядеть таким, каким вы его помните с детства, но уверен, что результаты вас порадуют. Я даже не стану пользоваться системой подогрева пищи нашего устройства, поскольку вы боитесь попадания в пищу инородных примесей. Я готов развести огонь прямо рядом с вашей кроватью, и вы сможете самолично наблюдать за моей работой. Ну, что скажете, Критхар? Я готов ответить на любые ваши возражения.

– Я ужасно голоден, – признался Критхар.

– А вы, друг Гурронсевас, – отметил эмпат, – большой оптимист.

Глава 31

Нэйдрад, которую, естественно, прежде всего заботила чистота на медицинской палубе, принялась горячо возражать против разведения огня на корабле, справедливо утверждая, что тогда конец всякой санитарии и гигиене. Мэрчисон ворчала: мало того, что ее вынудили вернуться в мрачное средневековье и лечить больного травками и притирками, так теперь хотят заставить отправиться в пещерный век. Доктор Данальта, способный адаптироваться к любой среде, помалкивал, однако было видно, что и ему затея Гурронсеваса не по нутру. А Старший врач Приликла изо всех сил старался всех примирить и сгладить неприятное эмоциональное излучение вокруг себя. Но Гурронсевас не желал отступать от задуманного.

– Теперь, когда Критхар наконец согласился поесть, готов питаться регулярно, в объеме, достаточном для выздоравливающего пациента... – начал тралтан очередную тираду.

– Для выздоравливающего глуутона, – ворчливо поправила диетолога Нэйдрад.

– Мне пришла в голову другая – и я думаю, вас это порадует, – немедицинская идея, – продолжал тралтан. – Во время вашего последнего консилиума, который я подслушал, так как не мог не подслушать, вы утверждали, что самочувствие больного неуклонно улучшается и что он еще быстрее пошел бы на поправку, если бы к получаемым им блюдам добавлялся мясной белок и определенные минеральные вещества в мизерных количествах, которые без труда можно произвести на нашем пищевом синтезаторе.

Так вот, идея у меня такая, – продолжал диетолог. – Поскольку Критхар боится всего, что производит синтезатор, хотя неоднократно наблюдал, как мы им пользуемся, его можно в значительной мере сподвигнуть на употребление некоторых блюд, если все мы станем при нем кушать вемарскую еду, Сопровождая ее синтезированной. Надеюсь, нам также удастся убедить Критхара в том, что ему не повредит синтезированная пища точно так же, как нам не вредит вемарская еда. Тогда вы без труда сумеете произвести необходимые изменения в диете пациента, которые...

Гурронсевас умолк, так как шерсть Нэйдрад вздыбилась иглами, хрупкое тельце Приликлы дико задрожало от разбушевавшейся на палубе эмоциональной бури, а Мэрчисон, сильно покрасневшая, вскинула руки.

– Нет, минуточку! – воскликнула она. – Вы только послушайте! Мало того что мы тут задыхаемся от дыма, так теперь вы предлагаете нам есть эту вонючую вемарскую стряпню! Потом вы потребуете, чтобы мы хором распевали вемарские песни и водили хороводы вокруг костра, чтобы больной чувствовал себя как дома?

– При всем моем уважении, – вежливо проговорил Гурронсевас, однако вежливость далась ему не без труда, – временное загрязнение воздуха никому не грозило смертью, и несколько раз Старшая сестра сказала мне, что запах ряда блюд был не таким уж противным...

– Я сказала, – сердито возразила Нэйдрад, – что этот запах заглушил запах гари!

– О том, насколько блюдо неприятно пахнет и хорошо ли оно на вкус, никто не может судить, пока не попробует его, – заявил диетолог, не обращая внимания на то, что его прервали. – Всякий, хоть немного разбирающийся в кулинарии, знает, что запах и вкус дополняют друг друга. Хочу поставить вас в известность о том, что многие из соусов, приготовленных мной на Вемаре, оказались так восхитительны на вкус, что я собираюсь внедрить их в госпитале, как только мы туда вернемся.

– Какое счастье, – вздохнул Данальта, – что я могу есть что угодно.

Гурронсевас нетерпеливо продолжил:

– За всю мою жизнь не было случая, чтобы я отравил едока, и я не собираюсь изменять моим правилам. Все вы – представители профессии, главное требование которой состоит в объективности, так почему сейчас вы приводите только чисто субъективные возражения? Я предлагаю, чтобы вы все ели по одному вемарскому блюду в день вместе с пациентом, но при этом имели в виду, что, если вы будете притворяться и только делать вид, что едите, это отрицательно скажется на самочувствии и настроении Критхара. В конце концов, ведь это вы так хотите, чтобы пациент нормально питался, и мечтаете о том, чтобы в его диету были включены вещества, в которых он отчаянно нуждается. А я только объясняю вам, как этого можно добиться.

Гурронсевас эмпатом не был, но прекрасно почувствовал очередной эмоциональный протест Мэрчисон и Нэйдрад. Однако Старший врач Приликла мягко, но авторитетно заговорил первым.

– Я чувствую, – сказал он, – что вот-вот разразится бурный обмен мнениями. – С этими словами эмпат полетел к выходу с палубы. – Поэтому я прошу у всех прощения, покидаю вас и удаляюсь в свою каюту, где могу отгородиться от чреватого для меня отрицательными последствиями эмоционального излучения. И еще у меня такое чувство – а мои чувства меня никогда не обманывают, – что вы все будете помнить о том, для чего существует «Ргабвар» и каково призвание медиков, работающих на его борту, и не забудете обо всех, самых разных пациентах, и о тех компромиссах, на которые нам порой приходилось идти во имя их спасения. Я понимаю вас, а вы спорьте, но не забывайте о главном.

Спор продолжался, хотя все знали, что Гурронсевас заранее вышел из него победителем.

В последующие четыре дня вемарцы нашли и уничтожили последний из оставленных в пещерном поселке коммуникаторов. Чужеземцы, по мнению вемарцев, совершили постыднейшее из преступлений и заслуживали глубочайшего осуждения. Собирая на рассвете травы, Гурронсевас попробовал заговорить с одной из учительниц, возглавлявшей отряд работавших на полях детей, но вемарка закрыла передними конечностями уши, а детей явно настроили против тралтана. Поскольку всякие контакты с вемарцами были прерваны, чужеземцам не дано было узнать, в чем же состоит их ужасное преступление и как они могли бы принести извинения и искупить свой грех.

Но когда Гурронсевас предложил, чтобы ему разрешили пойти в пещерный поселок без приглашения и поговорить с Ремрат, Приликла отсоветовал ему ходить туда. Он сказал, что даже на большом расстоянии ощущает, как сильны гнев и разочарование вемарцев, и ему бы не хотелось осложнять положение еще сильнее.

Последней надеждой на восстановление отношений с вемарцами оставался Критхар.

А пациент шел на поправку с каждым днем. Во главе с Приликлой, решившим, что он должен подать сотрудникам положительный пример, бригада медиков во время обеда осваивалась с вемарским меню. Они договорились не критиковать качество еды в присутствии Критхара, и, поскольку Гурронсевас отлучался от больного только по утрам, когда отправлялся на сбор растений, диетолог никаких нареканий в свой адрес не слышал.

Но когда Критхар наконец согласился поесть немного пищи, приготовленной синтезатором и содержавшей необходимые минеральные и белковые добавки, и когда из-за того, что масса тела пациента начала непрерывно увеличиваться, потребовалось ослабить ремни-фиксаторы, тралтан наконец дождался похвал.

– Сегодняшний обед был не так уж плох, – объявила Мэрчисон чуть ворчливо. – Наверно, когда-нибудь я привыкну и к десерту из лутжи и янта.

– На плесень он похож, этот десерт, – так описала свои ощущения Нэйдрад, но шерсть ее осталась спокойной – лучшей похвалы от кельгианки и ждать было нечего.

– Мне очень понравилось второе блюдо, – отметил Приликла, который, как правило, молчал, если не мог сказать ничего похвального. – Вкус и консистенция этого блюда таковы, что, будь оно по виду похоже на мое любимое нецинрусскийское блюдо – земные спагетти, я бы с удовольствием им питался. Но что-то я засиделся, надо бы мне немного размяться и полетать за пределами корабля. Не составите мне компанию, Гурронсевас?

При этом он выразительно посмотрел на тралтана. Больше Приликла ничего не сказал ему, пока они не оказались за пределами мигнувшего им на прощание противометеоритного поля. Эмпат порхал над плечом Гурронсеваса, они неторопливо миновали вход в пещерный город и спустились в долину. Тропа пролегала ярдах в ста от трудившегося на огороде вемарского отряда, но Гурронсевас знал, что вемарка-учительница ни за что не станет с ними разговаривать.

– Друг Гурронсевас, – неожиданно заговорил эмпат. – Мы, а больше всех – вы, мало-помалу завоевываем доверие Критхара, но этому процессу не помочь, если мы будем то и дело отключать его транслятор, отвергая его общество, вот почему я решил поговорить с вами наедине.

Вы, вероятно, уже догадываетесь, что Критхара можно бы и выписать, – продолжал эмпат. – За исключением фиксированной нижней конечности, гипс на которой растворится уже через несколько недель, когда сломанные кости окончательно срастутся и смогут выдерживать вес Критхара, он окончательно здоров. Он, по идее, должен радоваться своему выздоровлению, накоплению сил и возможности вернуться к нормальному образу жизни, но почему-то не радуется. Меня очень тревожит его эмоциональное состояние. Что-то чудовищно не так, и мне бы хотелось понять, что именно, прежде чем я отпущу Критхара домой. Держать его у нас дольше двух дней не представляется разумным.

Гурронсевас молчал. Приликла не задавал ему вопросов, он только излагал суть проблемы.

А Приликла продолжал:

– Не исключено, что возвращение Критхара к сородичам решит все вопросы. Надеюсь, тогда они станут относиться к нам не так враждебно, как сейчас, восстановятся ваши прежние дружеские отношения с Ремрат, и это поможет нам возобновить мирные связи. Но есть в вемарцах нечто, чего мы не понимаем до конца, и это что-то вызывает необъяснимые эмоциональные реакции у нашего пациента. И до тех пор, пока мы не поймем, в чем причина этих неестественных чувств, отправка пациента домой будет представляться нам непростительной ошибкой. Не могу даже посоветовать вам, о чем спросить пациента и что ему сказать, поскольку любые самые незначительные упоминания о его матери Ремрат и о его друзьях-охотниках вызывают у Критхара неоправданно резкую эмоциональную реакцию, напоминающую чувства существа, глубочайшие верования которого подвергаются суровым нападкам, и он этого страшится.

Я знаю, что вы не специалист-психолог, друг Гурронсевас, – продолжал цинрусскиец. – Но как вам кажется, не могли бы вы посвятить ближайшие два дня разговорам с Критхаром? Попробуйте вести с ним беседы на самые нейтральные, общие темы. Бывает, что именно в таких ситуациях пациенты проговариваются и выкладывают все, что у них на душе. Если за время этих разговоров не произойдет ничего такого, что могло бы помочь нам, – ну, что поделаешь? Но если что-то все-таки высветится, дайте нам знать, а также сообщайте о любых идеях, какие только придут вам в голову. Можете считать, что я возлагаю на вас нетерапевтическую часть курса лечения Критхара.

Критхар доверяет вам, – заключил Приликла. – Вам он скорее поведает свои беды, чем кому-либо из нас. Друг Гурронсевас, вы окажете мне такую любезность?

– Разве я уже не занимаюсь этим, – удивился Гурронсевас, – неофициально?

– Ну а теперь, – сказал эмпат, – я обращаюсь к вам официально как глава медицинской бригады «Ргабвара». Окажите нам помощь на критическом этапе установления контакта с народом Вамара. Я вынужден просить вас об этом, потому что в случае вашей неудачи ответственность за все случившееся ляжет на меня. Вы не должны винить себя, если сделаете или скажете что-то неверное. В этой ситуации от подобного не был бы застрахован никто из членов бригады медиков. Вы не такое уж легкое для общения существо, Гурронсевас. Вас непросто полюбить. Вы слишком похожи на недавно придуманные вами вемарские блюда – в том смысле, что к их вкусу надо привыкнуть. Но вы завоевали наше уважение и благодарность за помощь в лечении Критхара, и никто из нас не станет винить вас, если вам не удастся справиться с проблемой, перед которой мы сами уже спасовали. Ну, что скажете, друг Гурронсевас?

Немного помедлив, тралтан ответил:

– Мне приятны ваши похвалы, я чувствую себя радостно, уверенно и готов сделать все возможное, лишь бы помочь вам. Но вы эмпат, и мне нет нужды расписывать вам мои чувства. Думаю, вы как раз и намеревались заставить меня их испытать.

– Вы не ошиблись, – подтвердил Приликла и мелодично тренькнул – наверное, цинрусскийцы так смеялись. – Но я вовсе не вмешивался в ваше эмоциональное излучение. Желание помочь медикам уже наличествовало. Но у меня такое чувство, что вы хотите мне сказать о чем-то еще.

– Да, у меня есть несколько предложений, – согласился Гурронсевас. – Думаю, прежде всего вам нужно решить, в какое время и в каком месте состоится возвращение Критхара домой, и нужно известить об этом Ремрат и всех остальных вемарцев на тот случай, если при таком событии им подобает произвести какие-то приготовления. Мы знаем, что вемарцы с нетерпением ждут возвращения Критхара, и, если мы сообщим им, когда оно состоится, это послужит знаком вежливости, и, может быть, тогда враждебность по отношению к нам немного спадет. Я думаю, что лучше всего это устроить ближе к вечеру, когда учителя и дети возвращаются с огородов в поселок к обеду. Тогда мы добьемся наличия максимального числа зрителей и наилучшего эффекта, но вот каков он будет, этот эффект, – благоприятен или нет, это мне трудно сказать.

– Мне тоже, – сказал Приликла. Он быстро назвал время предполагаемого возвращения Критхара в поселок и приблизительно описал сопутствующие этому обстоятельства, после чего спросил:

– Но как же вы поведаете вемарцам приятную новость, если они закрывают уши, стоит вам к ним обратиться? Вы об этом не забыли? Я чувствую, что вас это почему-то совсем не волнует.

Гурронсевас всегда был экономен – со временем, продуктами и даже с дыханием. Не ответив на вопрос Приликлы, он остановился, развернулся так, чтобы его было хорошо слышно трудившимся на огороде вемарцам, от которых их с Приликлой отделяла сотня-другая ярдов, набрал в легкие побольше воздуха и провозгласил:

– Прослушайте сообщение от хранителей с чужеземного корабля. – Говорил тралтан медленно, с расстановкой и очень громко. – Охотник Критхар будет возвращен домой, ко входу в пещерный поселок, за час до полудня послезавтра.

Он видел, что при первом же звуке его голоса учительница вемарка закрыла уши ладонями, слышал, как сердито она прикрикнула на детей, велев им сделать то же самое, но все же упрямо повторил сообщение. Но учительнице не удалось заставить своих учеников послушаться. Они принялись весело прыгать вокруг своей наставницы и взбудораженно перекрикиваться друг с дружкой. Пусть взрослые вемарцы не желали слушать чужеземцев, но что они могли поделать с любопытными детишками?

К наступлению темноты все до единого в пещерном поселке будут знать о скором возвращении Критхара.

– Отлично сработано! – восхитился Приликла и, совершив изящный ловкий разворот, направился к кораблю. – Но теперь вам предстоит произнести гораздо больше слов. Давайте вернемся к нашему пациенту.

Вот так и вышло, что Критхар превратился в пациента Гурронсеваса. Они подолгу оставались наедине на медицинской палубе, в то время как медики расходились по своим каютам или собирались на крошечной рекреационной палубе. Гурронсевас знал, что каждое его слово передается на «Тремаар», где Вильямсон ведет скрупулезную запись всех разговоров, но капитан «Тремаара» в беседу не вмешивался, поэтому никто Гурронсеваса не отвлекал.

Говорить с Критхаром ему было легко, но гораздо труднее было придерживаться тем, которые бы не вызвали у пациента желания прервать разговор. Приликла сообщал, что в те мгновения, когда Критхар умолкал, этому всегда сопутствовали сильнейшие взрывы эмоций, в которых преобладали страх, гнев и отчаяние. А ни Гурронсевас, ни эмпат пока никак не могли выяснить причину этих взрывов.

Достаточно безопасной темой для бесед с Критхаром оказалась история вемарцев, их ведущаяся столетиями борьба за выживание на планете, пережившей в прошлом экологическую катастрофу вследствие бесконтрольного загрязнения атмосферы. Тема эта, конечно, была не слишком приятной, но Критхар об этом разговаривать не отказывался, однако неустанно спорил с тралтаном, как только разговор заходил о важности поедания мяса для успешного продолжения рода. «В древние времена, – утверждал Критхар, – в лесах и степях было полным-полно огромных стад животных. И пасущиеся в степях стада, и животные, жившие в зарослях леса, давным-давно исчезли, но поедание даже той скудной мясной добычи, которую приносили из своих походов охотники, превратилось в нечто вроде религии, пусть в этих верованиях и не было духовности».

Гурронсевас соглашался с тем, что охотники были достойны того, чтобы есть добываемое ими мясо, поскольку оно доставалось им после долгих переходов, трудностей и огромного личного риска. Однако те, кто выращивал полезные растения, оставаясь дома, производили в итоге больше еды, но не так рисковали, хотя их и не так уважали, как храбрых вемарских охотников. Таково теперь было положение дел на Вемаре, и таким же оно было на протяжении многих веков на бесчисленных планетах.

По настоянию Приликлы Гурронсевас рассказал Критхару о том, что мясоедение в далеком прошлом зависело от изобилия, удобства и выбора, но не являлось физиологической потребностью. Он отметил, что, несмотря на то, что юные и престарелые вемарцы питались овощами, они были здоровее и получали больше пищи, чем охотники, доводившие себя из-за неразумной гордыни чуть ли не до голодных обмороков. В ответ на это заявление последовало сердитое молчание, которое продлилось почти целый час.

До сих пор Гурронсевасу не удалось убедить Критхара в том, что мясо не является критически важным для наличия сексуальной потенции, но через несколько дней, в течение которых он ел приготовляемые тралтаном блюда из овощей и трав, его сомнения несколько рассеялись.

Обсуждение еды оказалось практически безопасной темой, в особенности – разговоры о приготовлении новых блюд из местных растений, но, когда тралтан сбивался с проторенной стези и пробовал заговорить о друзьях Критхара, о его матери Ремрат, о том, какие успехи делали юные поварята в пещерном поселении, Критхар тут же умолкал. Как-то раз он в довольно резкой форме заметил, что кухня – не лучшее место для детей. А когда Гурронсевас поинтересовался почему, Критхар упрекнул его в глупости и жестокости.

Упрекала тралтана в жестокости и Ремрат, но и она не объясняла за что, – как раз перед тем, как Гурронсевас был изгнан из пещерного поселка. Озадаченный, ничего не понимающий Гурронсевас вернулся к теме питания.

А это была тема, на которую Гурронсевас мог говорить со всей ответственностью. Он рассказывал Критхару о разнообразных блюдах удивительного вида и вкуса и еще большем многообразии тех существ, которым доводилось пробовать чудеса его кулинарного искусства. Разговор с неизбежностью перешел на чужеземцев, их верования, философию, социальное устройство их планет, а также пришлось поговорить и о предпочтениях в пище и связанных с ее потреблением традициях на шестидесяти планетах, обитатели которых входили в состав Галактической Федерации.