Текст книги "Костяной лабиринт"

Автор книги: Джеймс Роллинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 11

30 апреля, 14 часов 05 минут по пекинскому времени

В воздухе над Восточно-Китайским морем

Бортпроводница протянула пассажирам поднос с влажными салфетками, старательно сложенными в форме журавлей.

– Меньше чем через час мы совершим посадку в Пекине. Не желаете освежиться?

Монк взял салфетку, и пальцы его протеза ощутили влажное тепло.

– Благодарю.

– А ваша супруга? – не уходила стюардесса.

Коккалис повернулся к своей спутнице:

– Дорогая?

– Буйяо сьеси, – вежливо отказалась та, махнув рукой.

Когда бортпроводница ушла, Монк промокнул лицо горячей салфеткой, снимая теплом усталость.

– Вот так вам обыкновенно приходится путешествовать? – улыбнулась сидевшая рядом с ним женщина, смахнув прядь черных, как смоль, волос с миловидного лица в форме сердечка. – Тогда я еще подумаю над предложением Кэт поступить к вам на работу.

– К сожалению, – пожал плечами Коккалис, – гораздо чаще нам приходится ездить связанными в багажнике машины.

Кимберли Моу была одних лет с Монком, однако ее красота, не зависящая от времени, делала ее значительно моложе – что было не совсем кстати, учитывая то, что они выдавали себя за супругов.

Тем не менее это помогло им скрасить долгий перелет.

«Извини, Кэт».

На самом деле жена Коккалиса осталась в Вашингтоне координировать действия отдельных оперативных групп в центральном управлении «Сигмы». Вместо себя Кэтрин Брайант рекомендовала для этой операции Кимберли Моу, с которой дружила еще с тех дней, когда они вместе учились в Военно-морской академии. Впоследствии Кимберли ушла работать в разведывательное управление Министерства обороны, но подруги продолжали поддерживать тесную связь в засекреченном мире американских специальных служб. Кэт расхвалила до небес способности своей подруги. Помимо свободного владения всеми диалектами китайского языка, Моу мастерски стреляла из снайперской винтовки, а также преуспела в рукопашных единоборствах, в которых одерживала верх над большинством сотрудников-мужчин своего ведомства.

Теперь же она удобно развалилась в кресле.

– Знаешь, а я начинаю к этому привыкать.

Они находились на борту серебристого «Боинга-757», салон которого туристическая компания «Четыре времени года» полностью переоснастила, разместив всего пятьдесят два места первого класса, из которых в настоящий момент не было занято и половины. Маршрут этого наполовину частного лайнера, продолжающийся двадцать четыре дня, включал в себя восемь стран. Кэт устроила так, чтобы Монк и Кимберли поднялись на борт в Токио для короткого перелета в Пекин, что должно было подкрепить их «легенду» о состоятельной американской паре, совершающей мировое турне.

В настоящий момент вся хвостовая часть салона была полностью в их распоряжении.

Коккалис посмотрел на экран спутникового телефона, на который была выведена карта береговой линии Китая. Пейнтер постоянно пересылал самые свежие данные от устройства слежения GPS. В конце концов источник сигнала остановился в Пекине, однако наблюдение за ним продолжалось, поскольку он мог покинуть китайскую столицу и двинуться дальше.

Монку и Кимберли предстояло взять на себя роль передового авангарда. Они должны были сузить круг поисков, установить, куда похитители доставили Марию, Джо и Баако. Основная группа уже находилась в пути, направляясь в Пекин различными маршрутами, чтобы встретиться на месте и ждать приказа действовать.

Телефон Монка завибрировал, извещая о новом принятом сообщении. Оно было от Пейнтера. Просмотрев его, Коккалис начал понимать истинные масштабы стоящей перед ними задачи. В сообщении приводилось все, что «Сигме» удалось узнать о докторе Эми Ву, сотруднице Национального научного фонда, организовавшей нападение на центр изучения приматов. Несомненно, она действовала в интересах китайских спецслужб.

Мотивы, которые ею двигали, оставались неясны. Эми Ву была американкой в четвертом поколении, так что она вряд ли могла разделять политическую идеологию Китая. Даже пристальное изучение ее бумаг и личной переписки не дало никаких свидетельств симпатий к коммунизму. И все же эксперты «Сигмы» вышли на след финансовых потоков, которые поступали из Пекина через ведомство Ву различным научным организациям.

Какая-то бессмыслица.

Монк протянул телефон своей спутнице, чтобы и та ознакомилась с последней информацией. Прочитав сообщение, Кимберли вернула ему телефон и заговорила очень тихим голосом, хотя в этом и не было необходимости: на трех соседних рядах никого не было, а те пассажиры, что сидели дальше, надели наушники и смотрели транслирующиеся по бортовой сети фильмы.

– Мы уже не одно десятилетие отслеживаем деятельность Китая в Соединенных Штатах, – начала Моу. – Масштабы проникновения китайских агентов и шпионов многократно превосходят то назойливое сование своего носа в чужие дела, которое показывают в кино. Китайские студенты обучаются в аспирантурах всех ведущих американских университетов, по всем научно-техническим специальностям. Они получают здесь образование и возвращаются к себе на родину, где их знания нередко используются против нас.

– Почему же мы это позволяем? – удивился Коккалис.

– Хороший вопрос. Самый простой ответ заключается в том, что среди выпускников наших высших учебных заведений не хватает тех, кто достоин продолжать обучение в аспирантурах. Приблизительно половина докторских диссертаций защищается иностранными соискателями, из которых большинство, получив диплом, возвращаются домой. В каком-то смысле это можно даже считать международной помощью, поскольку образование иностранцам в значительной степени оплачивают американские налогоплательщики, через гранты на исследовательские работы и другую финансовую помощь, не говоря уж о всевозможных налоговых льготах для колледжей и университетов.

– То есть мы не просто даем иностранцам знания, чтобы те увезли их за границу, мы еще это оплачиваем?

– Многие утверждают, что в долгосрочной перспективе это нам на руку.

– И каким же образом?

– Это можно считать одним из способов распространения в других странах американского капитализма, экономических ценностей и даже образовательных стандартов. Разумеется, обратная сторона этого заключается в том, что мы выращиваем себе конкурентов. Наука и технологии являются двигателями прогресса – мы вывозим за границу интеллектуальный капитал.

Постепенно Монк начинал понимать, почему Кэт отобрала для данной операции именно Кимберли. Определенно, эта женщина знала, что к чему.

– Приведу один пример, – продолжала та. – Некая китайская студентка несколько лет училась в Гарварде и работала с нашими лучшими специалистами по генетике и биоинженерии. Недавно она вернулась в Шанхай и применила свои знания в сфере, которая в большинстве западных стран считается неэтичной.

– Что же она сделала?

– Она занялась программой генетической модификации человеческих зародышей. – Откинувшись назад, Моу печально покачала головой. – Подобные исследования уже запрещены в сорока с лишним странах – и на то есть веские основания. Эти исследования можно считать первым шагом на пути к евгенике, использованию науки для создания более совершенного человека. Речь идет о добавлении в человеческий генотип наследуемых черт. Это не только необратимо испортит его; такой путь еще и сопряжен с риском появления нового класса людей – созданных для того, чтобы быть лучшими.

Монк нахмурился.

– И ты считаешь, что именно этим и объясняются последние нападения? Эми Ву финансировала исследования сестер Крэндолл, направленные на изучение генетического происхождения человеческого разума.

– Трудно сказать. Но что касается доктора Ву, то я подозреваю, что ею двигала не политическая идеология, а соображения чистой науки. В настоящее время исследователей занимает, скорее, вопрос можно ли это осуществить, чем нужно ли это осуществлять. Знания добываются ради самих знаний, без оглядки на то, какие последствия они могут иметь для окружающего мира.

Монк вспомнил замечание Эми Ву о генной инженерии: «Естественно, мы не могли разрешить использовать в этих экспериментах человеческий зародыш. Это вызвало бы шквал возмущенных протестов». Для нее проблема заключалась не в этической стороне вопроса, а только в страхе быть пойманной.

У него опять завибрировал телефон. Бросив взгляд на экран, Коккалис увидел, что это новое сообщение от Пейнтера:

СИГНАЛ ИСЧЕЗ. ИЛИ УСТРОЙСТВО СЛЕЖЕНИЯ ОБНАРУЖЕНО, ИЛИ У НЕГО СЕЛ АККУМУЛЯТОР. ПОСЫЛАЮ ПОСЛЕДНЕЕ ИЗВЕСТНОЕ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ В ПЕКИНЕ.

Вернувшись к плану города, Монк увеличил масштаб, приближая точку, горящую в сетке пекинских улиц. Ее путь закончился в большом зеленом пятне, обозначающем парк.

– Это же территория Пекинского зоопарка! – удивленно промолвила Кимберли, склоняясь к экрану телефона.

Коккалис кивнул. Учитывая то, что в руках у врага была похищенная горилла, такое местоположение имело практический смысл.

– Что будем делать дальше? – спросила Моу.

– Дорогая женушка, – многозначительно усмехнулся Монк, поворачиваясь к ней, – похоже, нам предстоит заглянуть в гости к знаменитым китайским пандам.

14 часов 22 минуты

Мария пригнулась, проходя под лопастями вращающегося несущего винта вертолета. Винтокрылая машина доставила пленников с военного аэродрома в предместьях Пекина на вертолетную площадку на берегу широкой реки. Над водой нависали плакучие ивы. При подлете доктор Крэндолл осмотрела это место с воздуха и увидела зеленый парк, простирающийся на юг, а на его территории – вольеры, загоны и несколько крупных строений. По сплетению извилистых дорожек гуляли толпы людей.

«Это же зоосад… скорее всего, Пекинский зоопарк», – удивилась девушка.

Выйдя из зоны вращающихся лопастей, Мария выпрямилась, расправляя затекшую спину. Ковальски шел рядом с застывшей на лице хмурой гримасой.

– Как же здесь воняет! – пробормотал он.

Крэндолл была полностью с ним согласна. В воздухе стоял смрад выхлопных газов. Небоскребы на противоположном берегу реки тонули в желтоватом тумане. Марии приходилось читать о проблеме загрязнения воздуха в китайской столице, но она и представить не могла, что дело так плохо. Глаза у нее уже начинали слезиться, и ей пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не закашлять.

– Не останавливаться! – произнес позади властный голос.

Обернувшись, девушка увидела тощего, высокого предводителя группы. В пути она выяснила, что к нему обращаются, как к Гао, но понятия не имела, имя это или фамилия. На вид ему было лет тридцать с небольшим. Его черные волосы над ушами были коротко подстрижены, но на темени оставались довольно длинными.

За спиной у предводителя из грузового люка военно-транспортного вертолета выкатился маленький погрузчик, везущий клетку с Баако. Стиснув стальные прутья, горилла испуганно смотрела на свою воспитательницу, криками призывая ее на помощь, но та не слышала ее за ревом двигателей.

Мария шагнула было к своему подопечному, но дорогу ей преградил Гао.

– Иди! – строго приказал он, подкрепляя свои слова направленным на нее пистолетом.

«Тем самым оружием, из которого был убит Джек», – напомнила себе Крэндолл. У нее в груди с новой силой вспыхнула ярость, рожденная хладнокровным убийством молодого студента. В бессильном отчаянии Мария стиснула кулаки, глядя мерзавцу в лицо и открыто демонстрируя ему свой гнев.

Взяв ее за руку, Ковальски заставил женщину развернуться и двинуться дальше.

– В другой раз, – процедил он сквозь стиснутые зубы, и это прозвучало как обещание.

Мария покорно пошла по бетонной полосе и по пути осмотрелась по сторонам, пытаясь сориентироваться. Вдалеке возвышалось большое здание с куполообразной крышей. Над линией деревьев виднелась стена, расписанная резвящимися тюленями, косатками и дельфинами.

Аквариум…

Однако конечная цель их пути находилась гораздо ближе: ничем не примечательное бетонное здание в два этажа, плоская крыша которого была утыкана антеннами и спутниковыми тарелками. Сбоку поднялась вверх створка ворот, открывая грузовой лифт.

Погрузчик, везущий клетку с Баако, прокатил мимо и заехал в ждущую кабину. Крэнделл ускорила шаг, догоняя его.

– Не ты, – приказал Гао, преграждая ей дорогу. – С гориллой идешь ты, – сказал он, указывая на Ковальски. – Ты должен ее успокоить.

Великан переглянулся с Марией. Похоже, враги продолжали верить, будто он действительно ухаживал за гориллой.

Чтобы поддержать обман и дальше, женщина кивнула Джо:

– Делай все, что хочешь, лишь бы Баако перестал бояться.

Ковальски удивленно поднял брови. «Кто, я?» – было красноречиво написано у него на лице.

– Баако должен видеть рядом знакомое лицо, – объяснила Мария.

«Даже если с этим человеком он был знаком лишь мельком», – добавила она про себя.

Но Баако умный. Он знает, что его воспитательница доверяет Джо, и присутствие великана хоть как-то успокоит гориллу, особенно в незнакомой обстановке. Хотелось надеяться, что Ковальски удержит Баако от паники. Мария тревожилась за своего подопечного, вспоминая, как похитители безжалостно подталкивали его электрошокерами. Ей не хотелось, чтобы над ним и дальше продолжали издеваться.

Эта мысль породила в ее душе новую тревогу. Наблюдая за тем, как клетку с обезьяной загружают в лифт, Крэндолл задумалась, что нужно похитителям от Баако… и от нее самой.

– Не волнуйся. – Должно быть, Ковальски прочитал тревогу на ее лице. – Я присмотрю за малышом.

Мария непроизвольно шагнула к нему и крепко его обняла. Сначала тело Джо напряглось от неожиданности, но затем расслабилось. Великан тоже обнял женщину, демонстрируя нежность, которая никак не вязалась с его грубой внешностью. Тепло его тела и сила его объятий успокоили исследовательницу лучше любых слов.

– Иди! – крикнул Гао, ткнув Ковальски пистолетом в ребра.

Отпустив Марию, великан сверкнул на него глазами так, что тот непроизвольно попятился назад.

Опомнившись, Гао повернулся к Крэндолл:

– Ты идешь со мной!

Солдат с автоматом подтолкнул Джо к грузовому лифту, а Марию подвели к маленькой двери рядом.

– Куда вы меня ведете? – спросила она у Гао.

– К генерал-майору Ляо. Узнать, будешь ли ты жить, – отозвался тот.

14 часов 45 минут

«Как глубоко мы спускаемся?»

По пустоте в груди Ковальски понял, что лифт опускается под землю, однако он не мог определить, насколько глубоко. Великан отсчитал целых пятнадцать секунд, прежде чем кабина наконец остановилась. Он стоял рядом с клеткой Баако, по-прежнему находящейся на подъемнике. Вместе с ним в кабине было четверо вооруженных солдат – слишком много, чтобы можно было обезоружить их и проложить путь к свободе.

Кто-то потянул Джо за рукав.

Опустив взгляд, он увидел волосатые пальцы, схватившие ткань его комбинезона. Морщинистое лицо прижалось к прутьям. Черные глаза пристально смотрели на человека.

«Да, да, знаю, приятель… тебе страшно».

Дверь кабины со скрежетом открылась, и Ковальски высвободил руку. Он не хотел ни на что отвлекаться, ему необходимо было полностью сосредоточиться, запомнить план подземного комплекса. Для того чтобы думать о бегстве, надо знать дорогу к выходу.

Погрузчик выехал задом из кабины лифта в просторное помещение, похожее на склад. Баако испуганно гукнул. Потолок в этом помещении поднимался на высоту второго этажа. Вдоль стен тянулись ряды полок, и повсюду сновали другие погрузчики, перевозящие ящики и контейнеры.

Получив в спину тычок автоматным дулом, Ковальски вышел из кабины лифта и двинулся следом за клеткой с Баако. Пересекая склад и понуро опустив плечи, он изо всех сил старался показаться запуганным и сломленным. В то же время великан украдкой озирался вокруг, выискивая то, что может пригодиться, однако надписи на всех коробках и ящиках были сделаны иероглифами. Не было никакой возможности определить, что внутри: то ли автоматические карабины, то ли лапша быстрого приготовления…

Покинув склад, маленькая группа продолжила путь по лабиринту проходов и пандусов, через насыщенный терпкими запахами подземный скотный двор с загонами для коз, овец и каких-то угрюмых свиней.

«Черт возьми, что это такое?»

По мере того как они продвигались все дальше, количество встречавшихся им людей в белых халатах, военных мундирах и рабочих комбинезонах постепенно уменьшалось. Наконец впереди показались строгие предупреждения, выведенные яркими красными иероглифами.

Даже Ковальски понял их смысл.

Запретная зона… Проход воспрещен.

Дальше коридоры были уже совсем пустынными, и в конце концов маленькая группа оказалась в помещении, похожем на тюрьму. Вдоль обеих его стен тянулись зарешеченные загоны размером с гараж на одну машину. Все клетки были пусты, однако, судя по царапинам, вмятинам и пятнам на полу, они активно использовались.

В противоположном конце находилась массивная стальная дверь похожая на дверь в банковское хранилище. Над ней светилась надпись, сделанная яркими красными иероглифами. Один из солдат указал было на нее, но другой ударил его по руке и строго отчитал. Определенно, нельзя было даже просто проявлять любопытство относительно того, что скрывалось за этой дверью.

Джо задумчиво нахмурился.

«Очень интересно…»

Однако конечной целью была не эта дверь. Погрузчик остановился у ряда загонов, и водитель что-то рявкнул по-китайски. Подбежавший солдат отпер один из загонов, а погрузчик опустил клетку с Баако на пол. Еще двое солдат, закинув автоматы за спину, достали электрошокеры. Четвертый держал автомат направленным в грудь Ковальски, при этом оставаясь на удалении, чтобы пленник не вздумал ничего предпринять.

Двое военных принялись кричать на Баако и тыкать его шокерами, стараясь загнать в отпертый загон, но горилла дрожала, забившись в угол клетки. Ковальски мог только гадать, какой ужас она испытывала.

– Достаточно! – крикнул он наконец, поднимая пустые руки и выражая готовность сотрудничать. – Дайте я выведу его из клетки, пока у него не случился инфаркт, черт вас возьми!

Джо не знал, владеет ли кто-либо из солдат английским, но все же осторожно продемонстрировал свои намерения, медленно подойдя к клетке с обезьяной и жестом подозвав ее к себе.

– Всё в порядке, Баако, – сказал он. – Мы пойдем туда вместе.

Поняли его солдаты или нет, но они расступились.

Ковальски шагнул в клетку. Баако тяжело дышал, губы его застыли в гримасе ужаса, а взгляд метался из стороны в сторону. Казалось, он был на волосок от того, чтобы сломаться.

Джо постучал себя в грудь. «Посмотри на меня, приятель!»

Баако уставился на него.

Подняв руку, Ковальски принялся изображать знаки, взывая к чему-то привычному, чтобы не дать горилле запаниковать. Закончил он тем, что скрестил руки со сжатыми в кулаки пальцами и постучал ими друг о друга.

«Я не дам тебя в обиду».

Баако по-прежнему дышал учащенно, но теперь его взгляд стал уже спокойнее. Отпустив волосатые колени, он, в свою очередь, постучал кулаками, тихо ворча.

– Совершенно верно, – кивнул Джо.

Обезьяна протянула ему руку, и Ковальски тотчас же вспомнил свою младшую сестру Анну. Та часто вот так же протягивала ему руку, ища поддержки у старшего брата, когда ей было страшно – или в кабинете врача, или во время пьяной сцены, устроенной отцом.

Теплые волосатые пальцы стиснули руку Джо.

«Всё в порядке, приятель».

Он проводил Баако по бетонному полу в зарешеченный загон. Из одной клетки в другую.

Один из солдат окликнул его. Волосатые пальцы крепче стиснули руку Ковальски, угрожая сломать ему кости. Не обращая внимания на боль, тот свободной рукой помахал солдатам, останавливая их.

– Отстань, твою мать! – бросил Джо, провожая гориллу в загон.

Это была убогая тюрьма. Бетонный пол был покрыт тонким слоем соломы. В углу стояло ведро, наполовину заполненное зеленоватой водой. Не было ни игрушек, ни веревок, чтобы качаться – ничего, чтобы отвлечь гориллу от мрачного окружения. И, что было хуже всего, на дальней стене зловеще поблескивали стальные кандалы.

Солдат снова окликнул Ковальски, на этот раз мягче, и помахал рукой, призывая освободить загон.

Великан посмотрел на пальцы, вцепившиеся ему в руку.

«А пошло оно все к черту!»

Опустившись на холодный бетон, он похлопал по соломе рядом с собой, приглашая Баако присоединиться, а затем крикнул военному:

– Я остаюсь!

Уж лучше здесь, чем где-либо еще.

Солдат посовещался со своими товарищами, и, похоже, они пришли к какому-то решению. Один из них взял плетеную корзину со связками мятых бананов, морковью и ветками с зелеными листьями. Поставив эту корзину за порог, он пнул ее ногой к узникам, после чего другой военный с лязгом захлопнул дверь и запер ее большим ключом.

– Кажется, они меня поняли, – проворчал Ковальски, обращаясь к самому себе.

Погрузчик развернулся и поехал прочь, увлекая за собой солдат. За ними захлопнулись двустворчатые ворота, но Джо успел заметить, что один из них остался караулить.

«Значит, эти ребята настроены серьезно».

Высвободив руку из пальцев Баако, Ковальски встал. Посмотрев на запертую наглухо стальную дверь в противоположном конце, он увидел на стене рядом с нею светящийся экран сканера, считывающего отпечаток ладони, и закрепленные под потолком камеры видеонаблюдения, объективы которых были направлены на загоны.

Баако также воспользовался возможностью ознакомиться с окружающей обстановкой и принюхаться. Затем он опустил нос к темному пятну на полу, и запах этого пятна заставил его тотчас же отступить назад.

Ковальски его не винил – пятно было очень похоже на засохшую кровь.

Чтобы отвлечь внимание своего товарища по несчастью, Джо придвинул корзину с едой и уселся рядом с обезьяной.

– Это, конечно, не пицца с пивом, но нам сойдет.

Достав банан, он протянул его Баако. Тот уселся на пол и отвернулся, отказываясь от угощения. Горилла ничего не ела с тех самых пор, как ее схватили похитители. В вертолете Мария с трудом заставила своего питомца выпить немного воды, но и только.

– Тебе нужно поесть, – сказал Ковальски.

Повернувшись к нему, Баако прикоснулся пальцем к своему рту. Взгляд у него по-прежнему был испуганный.

«Черт, я начисто забыл про устройство слежения…»

Джо переместился так, чтобы заслонить собой обезьяну от видеокамер, и протянул руку:

– Всё в порядке. Выплевывай!

Баако понял, чего он хочет, и подчинился. В руку Ковальски упал обслюнявленный браслет. Держась к видеокамере спиной, Джо осмотрел его. Зеленый светодиод, сигнализирующий об исправной работе устройства, едва горел: заряд был на исходе.

«Хотя под толщей бетона от него все равно толку мало».

Ковальски мысленно выругался.

Беспокойно заерзав, Баако пригнул голову, вероятно, вообразив, что человек злится на него.

– Ты тут ни при чем, приятель. – Джо убрал устройство в карман, на время выбросив его из головы. – Давай-ка мы с тобой перекусим!

Он снова протянул своему сокамернику банан, но тот лишь бросил на него унылый взгляд. Сестра Анна часто так же смотрела на Ковальски, когда тот пытался заставить ее поесть. Иногда отсутствие у нее аппетита объяснялось мучившими ее болями, но гораздо чаще это было следствие жалких потуг брата в кулинарном искусстве.

Джо придвинулся ближе к Баако. Положив банан на колени, он развел в стороны согнутые руки, сжимая кулаки и напрягая бицепсы.

«Ты должен быть сильным».

Затем он повторил этот знак, слегка видоизменив его: сначала растопырил пальцы, а после этого стиснул их в кулаки.

«И храбрым».

За этим жестом последовал еще один: Ковальски собрал пальцы в щепотку и поднес их к своим сомкнутым губам.

«Поэтому ты должен поесть».

Баако посмотрел на банан. Джо очистил фрукт и снова предложил его горилле.

Наконец обезьяна неохотно протянула руку и взяла банан. Засунув его очищенным концом себе в рот, она повторила первый жест Ковальски, поднимая руки и напрягая бицепсы, а потом указала на своего напарника.

«Ты тоже должен быть сильным».

Откусив половину банана, Баако протянул вторую половину Джо.

Тот поморщился, глядя на обкусанный банан, но затем пожал плечами.

«Ну и черт с ним…»

Взяв банан, он очистил его до конца и отправил себе в рот.

«Поесть все равно нужно».

15 часов 13 минут

«Куда меня ведут?»

Со страхом думая о том, что ждет ее впереди, Мария шла по богато отделанному коридору. Стены его были обиты красным шелком, подоконники блестели позолотой, а ковер ручной работы под ногами напоминал гобелен.

«Где я нахожусь?»

После того как доктора Крэндолл разлучили с Ковальски и Баако, Гао спустил ее на лифте в подземный комплекс, расположенный под зоопарком, где их встретил солдат на электромобиле. Проезжая по обширному центру, спрятанному глубоко под землей, девушка успела мельком заглянуть в расположенные за стеклянными стенами просторные лаборатории. Она узнала оборудование, используемое в генетических исследованиях: термоциклические устройства для выделения ДНК, камеры для гибридизации, в которых выращиваются нуклеотиды, центрифуги для раздробления макромолекул… В одном помещении имелся даже аппарат для построения цепочек ДНК, в точности такой же, какой был в лаборатории у Марии.

Наконец они подъехали к другому лифту, и Гао под угрозой оружия заставил пленницу войти в кабину, которая привезла их в другое здание, явно построенное очень давно. Глядя на деревянную отделку и антикварную мебель, Крэндолл ощущала себя так, словно перенеслась из современной эпохи в XVII век. Из маленьких окон вдоль всего коридора открывался вид на мелководную лагуну, по которой расхаживали длинноногие цапли. Дальше за деревьями находились вольеры с животными.

«Значит, я по-прежнему нахожусь на территории зоопарка».

Впереди у закрытой двери стоял мужчина в форме защитного цвета и черных сапогах. Он был на несколько лет старше Марии, и его лицо обладало своеобразной грубой красотой, что еще больше усиливалось улыбкой, которой мужчина встретил гостей – точнее, провожатого Крэндолл.

– Гао, хуаньин хой цзя, диди! – обратился он к ее конвоиру.

Убрав пистолет в кобуру, Гао крепко обнял его:

– Си се, Чан!

По этому неофициальному теплому приветствию Мария заключила, что перед нею, скорее всего, родные братья, и только после этого ей бросилось в глаза их фамильное сходство. Братья продолжали разговаривать вполголоса, а Крэндолл заметила в поведении Гао по отношению к старшему брату едва уловимую почтительность – и дело было не только в разнице в возрасте. Скорее всего, Чан еще и имел более высокое звание.

Наконец старший брат постучал в дверь и, услышав приглушенный ответ, открыл ее. Он вошел в кабинет первым, а Гао толкнул следом за ним Марию.

Та вспомнила его предостережение насчет того, куда они направлялись.

«К генерал-майору Ляо. Узнать, будешь ли ты жить».

Девушка ожидала, что ее будет допрашивать какой-нибудь пожилой генерал китайской армии с непроницаемым лицом, но, войдя в кабинет, увидела стройную женщину в наглаженном мундире, стоящую за широким письменным столом. Грудь этой дамы была украшена пестрыми орденскими планками, а на погонах у нее сияло по одной большой звезде. По седым волосам и морщинам у нее на лице Мария заключила, что ей лет пятьдесят с лишним.

Эта женщина была в кабинете не одна.

На диване сидели двое мужчин в годах, оба европейской наружности. Кроме того, у окна застыли два вооруженных конвоира.

Увидев вошедшую Крэндолл, тот из мужчин, что был постарше, вскочил на ноги. Поправив очки, он осмотрел ее с ног до головы, и у него на лице отразилось потрясение, смешанное с недоумением:

– Лена?!

Привыкшая к тому, что их с сестрой постоянно путают, женщина поправила его:

– Лена – моя сестра… Я Мария.

– Ну конечно, конечно, – смущенный своей ошибкой, пробормотал мужчина, опускаясь на диван.

И без прозвучавшего в его голосе британского акцента Крэндолл догадалась, что это профессор Алекс Райтсон, ученый-геолог, обнаруживший систему пещер в Хорватии: Монк показал ей фотографии похищенных ученых. Очевидно, вторым был французский палеонтолог, доктор Дейн Арно. Несмотря на то что он был лет на двадцать моложе англичанина, в настоящий момент этот человек выглядел постаревшим и осунувшимся.

– Здравствуйте, доктор Крэндолл! – сказала китаянка, выходя из-за стола. – Я – большой почитатель ваших работ. Меня зовут Чжайинь Ляо, я генерал-майор Народно-освободительной армии.

Женщина протянула руку, и Мария пожала ее, не желая быть грубой по отношению к той, от кого зависит ее судьба. Чжайинь перевела взгляд на Гао и его старшего брата. Быстро сказав что-то по-китайски, она указала на дверь. Чан выразил вслух свое недовольство, но Ляо была непреклонна. Как старший по званию, она потребовала беспрекословного повиновения, и Чан покинул кабинет, уводя с собой Гао.

Став свидетелем того, с каким раздражением братья отнеслись к приказу удалиться, Крэндолл невольно прониклась теплом к хозяйке кабинета.

Тем не менее она откашлялась и с ходу перешла в наступление.

– Откуда вам известно про мою работу? – Мария расправила плечи, и ее голос прозвучал очень твердо.

Чжайинь жестом предложила ей кресло напротив дивана.

– Как вы думаете, кто финансировал ваши исследования?

Мария тяжело упала в кресло – не столько из-за приглашения, сколько из-за шока от услышанного.

– Что… что вы хотите сказать?

– Ваш заступник в Национальном научном фонде, та женщина, член научного совета Белого дома, которая выбивала для вас с сестрой гранты…

– Эми… – только и смогла вымолвить молодая исследовательница.

Ляо склонила голову, подтверждая справедливость ее догадки.

– Доктору Ву хорошо платили за то, чтобы она обеспечивала перевод денег из Академии военных знаний в Пекине в ваш центр изучения приматов. Ее утрата явилась большой трагедией.

«Утрата?»

Крэндолл постаралась сохранить лицо бесстрастным, в то время как у нее в голосе лихорадочно носились мысли. Она пыталась понять то, что ей сказали. Если это правда, то получается, что они с Леной с самого начала работали на этих китайцев. Были марионетками, которых дергала за ниточки Эми Ву…

«Как такое могло случиться?!»

Мария считала Эми своей подругой. Однако на самом деле та оказалась внедренным агентом. Девушке стало трудно дышать, ей захотелось опустить голову к коленям. Она вспомнила, как упорно Ву давила на них с Леной, подталкивала их ускорить исследования и отбросить все сомнения в морально-этической стороне создания гориллы-гибрида для проверки своих теорий.

Отношение Марии к использованию человекообразных обезьян в научных исследованиях всегда было отрицательным. Из-за этого у них с Эми нередко разгорались жаркие споры. Обезьяны – умные животные с богатой эмоциональной и познавательной жизнью; они демонстрируют самосознание, способность понимать свою индивидуальную роль в прошлом и будущем. Какое право имеют люди заточать их в клетки и подвергать истязаниям во имя науки?