Текст книги "Пожар"
Автор книги: Джеймс Патрик Келли
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Джеймс Патрик Келли
Пожар[1]1
«Burn», by James Patrick Kelly. Copyright © 2005 by James Patrick Kelly. First published as a chapbook, Burn (Tachyon). Reprinted by permission of the author.
[Закрыть]
К нашей жизни можно применить множество простых способов проверки, хотя бы, например, такую: то же самое солнце, под которым зреют мои бобы, освещает целую систему планет, подобных нашей. Если бы я это помнил, я избежал бы некоторых ошибок. А я окапывал бобы совсем не с этой точки зрения. Звезды являются вершинами неких волшебных треугольников. Какие далекие и непохожие друг на друга существа, живущие в разных обителях вселенной, одновременно созерцают одну и ту же звезду! Природа и человеческая жизнь столь же разнообразны, как и сами наши организмы. Кто может сказать, какие возможности таит жизнь для другого человека?[2]2
Пер. 3. Александровой.
[Закрыть]Генри Дэвид Торо. Уолден, или Жизнь в лесах
I
Успеху опять снился кошмар. Как всегда, он стоял перед стеной огня и жидкое пламя, подобно лаве, подбиралось все ближе к ногам, лизало валуны и опаляло те самые деревья, которые он поклялся защищать. Ничего нельзя было сделать. Там, в объятиях кошмара, не было ни огнетушителя, ни огнеупорного костюма. Страх приковал Успеха к стволу исполинского дуба, и он не мог сдвинуться с места до тех самых пор, пока кожа на его лице не начала запекаться коркой. Лишь тогда он рванулся прочь. Но теперь пламя неслось за ним по пятам, словно разъяренная тень. Оно преследовало его среди сосен. Деревья взрывались фейерверком горящих иголок и веток, жалящих Успеха сквозь одежду. Он задыхался от вони паленых волос. Его волос. В панике вбежал было в ручей, заполненный мертвыми рыбешками и сварившимися заживо лягушками, но вода ошпарила ноги, и тогда Успех с воплем вылетел на берег. Он, ветеран борьбы с пожарами, не должен был бояться. Но страх тисками сдавил все его существо. Хнычущий гусепес бросился под ноги: горящие перья, море ужаса в вытаращенных глазах. Успех чувствовал, как пламя повсюду следовало за ним, стелясь по земле, прожигая множество нор. Почва под ногами обжигала, темный перегной курился и вонял. В кошмаре был лишь один выход из горящего леса, правда перекрытый его шурином, Виком. Вот только во сне Вик превратился в пакпака – одного из людей-факелов. Из тех, кто поджигал леса. Вик еще не поджег себя, хотя бейсбольная футболка уже дымилась. Он кивнул, и, глядя на дрожащее в раскаленном мареве искаженное яростью лицо, Успех на мгновение подумал, что это не мог быть Вик. Вик не предал бы его, ведь так? Но тут пришлось выплясывать, спасая пятки от наступающего пламени, и не оставалось иного пути. Не было ни выбора, ни времени. «Факел» простер к нему руки, и Успех, споткнувшись, рухнул в его огненные объятия, сомкнувшиеся с яростным свистом. Почувствовал, как лопается кожа на лице…
– Достаточно на сегодня, – резкий голос прорезался сквозь дурман кошмара.
Успех застонал от облегчения, осознав, что пожара не было. По крайней мере там не было. Он почувствовал, как на лоб опустилась холодная рука, словно благословляя, и понял, что лежит в госпитале. В симуляторе, который внешние использовали для исцеления душ.
– Не дергайтесь так, – сказал робврач, – а то придется прибить провода к вашей голове.
Успех открыл глаза, но увидел лишь колышущийся туман. Попытался ответить робврачу, но не смог даже пошевелить языком. Яркое пятно слева постепенно превратилось в залитое солнцем больничное окно. Он чувствовал плотное и довольно неприятное давление ремней, приковывающих его к кровати: один пересекал грудь, другие удерживали лодыжки и запястья. Робврач отсоединил провода от висков и приподнял больному голову, чтобы снять еще один, с шеи.
– Вы помните свое имя? – спросил он.
Успех опустил голову на подушку, пытаясь расслабить шею.
– Я здесь, сынок.
Успех повернул голову и встретился с сияющими голубыми глазами, на мгновение ярко вспыхнувшими.
– Расширение зрачков нормальное, – пробормотал робврач, скорее всего обращаясь не к Успеху. Помолчав немного, он задал тот же вопрос: – Так как насчет имени?
– Успех.
Робврач провел медпальцем по ладони Успеха, собирая пробу пота, и отправил образец в рот.
– Так тебя могут звать друзья, – проговорил он. – А я спрашиваю идентификационное имя.
Слова мгновение повитали под потолком и затем испарились. Успеху было бы куда легче понимать врача, будь тот живым человеком с настоящими губами и ртом, а не машиной с мерцающей прямоугольной дырой. Оператор, контролирующий этого робота, находился где-то в другом месте. Доктор
Нисс был одним из внешних, и Успех никогда с ним не встречался.
– Преуспевающий Грегори Люнг.
– Прекрасное уолденское имя, – сказал робврач и пробормотал: – Имя названо через двадцать семь и четыре десятых секунды после просьбы.
– Это хорошо?
Робврач продолжал жужжать, проигнорировав вопрос.
– Поведение электролитов в поту соответствует норме, – ответил он наконец. – Ну, так расскажи мне о симуляторе.
– Я очутился в сердце лесного пожара, и везде было пламя. Повсюду, доктор Нисс. Там еще был пакпак, один из «факелов». Он схватил меня, и я не мог вырваться.
– Сынок, ты помнишь мое имя. – Лобная пластина робота одобрительно замерцала теплым, янтарным светом. – Во сне ты умер?
– Нет. – Успех покачал головой. – Но я горел.
– Было что-то, не связанное с пожаром? Какие-нибудь монстры, к примеру? Мама? Отец?
– Нет.
– Потерянные любимые? Покойные друзья? Животные, жившие у тебя в детстве?
– Нет.
Перед глазами проплыл образ Вика в ту, последнюю секунду. Но как он мог рассказать этому внешнему, что брат жены стал предателем Совершенного Государства?
– Ничего такого не было. – Успех уже привык обманывать доктора Нисса, хоть и беспокоился о том, как это могло отразиться на его душе.
– Проверка и еще раз проверка. Вот мой девиз. – Робот начал снимать путы, удерживающие Успеха. – Могу сказать, что твоя душа идет на поправку, гражданин Люнг. Рубцы на теле останутся, но, если постараешься держаться подальше от моральных дилемм и женщин, все будет нормально.
Робот помолчал пару секунд, а потом щелкнул пальцами:
– Между прочим, сынок, это была шутка.
– Да, сэр. – Успех выдавил улыбку. – Простите, сэр. Были ли шутки частью лечения? То, как этот внешний разговаривал, одновременно озадачивало и зачаровывало Успеха.
– Давай теперь посмотрим на ожоги, – сказал робврач. Успех перевернулся на живот и опустил голову на сложенные руки. Пальцы робота покалывали рубцы, покрывающие большую часть спины и ягодиц.
– Больно?
– Нет, сэр. – Успех приподнял голову и попытался заглянуть через плечо. – Но чешется очень сильно.
– Регенерация кожи – восемьдесят три процента, – пробормотал робврач. – Чешется – значит, живое, сынок. Чешется – значит, растет.
– Сэр, я хотел спросить, где вы находитесь на самом деле?
– Прямо здесь. – Робврач принялся распылять из пальца на рубцы теплый регенератор кожи. – Где же еще я могу быть?
Успех хмыкнул, надеясь, что это шутка. Он помнил время, когда и сам, бывало, позволял себе подобное.
– Нет, я имею в виду ваше тело.
– Оболочка? Почему ты спрашиваешь? – Робот на мгновение замер. – Ты ведь не собираешься спрашивать про КИК и когнисферу, правда? Послушай, сынок, чем меньше ты знаешь о внешнем мире, тем лучше.
Успех почувствовал укол негодования. Интересно, что за байки внешние рассказывают друг другу об Уолдене? Что жители Совершенного Государства – отсталые фанатики, добровольно деградировавшие до первобытного состояния?
– Вообще-то я спрашивал не о внешнем мире, а о вас. Я хочу сказать… вы спасли меня, доктор Нисс. – Успех хотел сказать совсем другое. Но тем не менее произнесенное было чистой правдой. – Если бы не вы… Я бы обгорел до костей и, может, сошел бы с ума. И я думал… – Внезапно у него пересохло в горле, слова не шли наружу. – Я хотел… ну, в общем, спасибо вам.
– Это лишнее, – произнес робврач. – В конце концов, старейшина платит мне именно за заботу обо всех вас, да будут благословенны его карманы. – Одной рукой-щупальцем он натянул Успеху рубаху на спину. – Я предпочитаю ту благодарность, что могу обналичить, сынок. Все остальное – просто сотрясение воздуха.
– Да, но…
– «Да, но» что? – Робот поправил больничную одежду. – «Да, но» – опасные слова. Не забывай, что ты, парень, живешь здесь жизнью избранных благодаря щедрости Джека Винтера и удаче твоих родителей.
Успех никогда не слышал, чтобы кто-то называл Старейшину Джеком.
– Это мои бабушка с дедушкой выиграли в лотерею, сэр, – сказал он. – Но да, я знаю, мне повезло, что я живу на Уолдене.
– Тогда зачем тебе знать, что за существо вдохнуло свой разум в квантовую пену и запихнуло в голову робота за сто с лишним световых лет от себя? Приподнимись-ка, сынок.
Успех не знал, что сказать. Он-то думал, что доктор Нисс обитает где-нибудь поблизости, в общине внешних в Конкорде или, может, на орбите.
– Ты ведь понимаешь, что звезды отсюда очень далеко, правда?
– Доктор Нисс, мы практикуем простоту, – он почувствовал, как кровь жарко прилила к щекам, – но мы не дикари.
– Как все сложно. – Робот отвинтил палец и положил его в стерилизатор. – Передай по видеофону привет подружке. У тебя есть девушка?
– Я женат, – ответил Успех, хотя они с Утехой разошлись задолго до того, как он отправился на борьбу с пожарами. А теперь, когда погиб Вик, он даже не представлял, как они смогут быть вместе.
– Вот смотри: ты уезжаешь к своему отряду, а жена остается дома, в деревне, пасет коз, или что она там еще делает. Но когда вы разговариваете по видеофону, вы словно сидите друг против друга. Где ты тогда? Дома, вместе с женой? Внутри видеофона?
– Конечно же нет.
– Для тебя – конечно же нет. Вот почему ты живешь на Уолдене, защищенный от жизни снаружи. Но там, откуда я родом, это просто вопрос перспективы. Я уверен, что нахожусь здесь, даже если моя оболочка где-то еще. – Мягко зажужжал стерилизатор. – Я вместе с тобой, в этой комнате.
Робврач открыл крышку стерилизатора, подцепил палец щупальцем и привинтил обратно.
– Ну вот и все. – Это прозвучало резковато. – Много работы, еще столько душ нужно исцелить. Знаешь ли, я жутко занят. Кстати, вспомнил: нам нужна твоя койка, так что тебя выпишут пораньше. Покинешь нас послезавтра. Я назначаю тебе неделю реабилитации, только потом можешь вернуться в свой отряд. Как будешь отдыхать?
– Поеду домой.
– Молодец. – Робврач направился к своей подставке за дверью в палату. – Освежись.
Его лобная пластина замерцала и потемнела.
Успех сполз со стола, сбросил больничную одежду и натянул свою униформу, висевшую на крючке в туалете. Когда он застегивал рубашку, глаза робота вновь вспыхнули.
– Всегда пожалуйста, сынок. – Его смех был похож на скрип рассохшейся двери. – Мне понадобилось время, чтобы понять то, что ты пытался мне сказать. Все время забываю, что значит стоять на якоре.
– На якоре?
– Не стоит задавать так много вопросов. – Робврач качнул куполом. – Вредно для души.
Голубые огни в его глазах погасли.
II
Успех совсем не спешил выписываться из госпиталя, даже несмотря на обещанный недельный отдых дома. Слишком уж хорошо он знал, что ожидало его под родной крышей. Приехав, он встретится с отцом, выбивающимся из сил, работая за двоих. Потом объявится Рада Гэнди, заболтает и затащит во все без исключения гостиные Литтлтона. Успех будет обедать, танцевать, почивать на лаврах, поддаваться всевозможным соблазнам. И все объявят его героем. Вот уж кем-кем, а героем он себя точно не чувствовал. Тем более не хотелось постоянно рассказывать всяким бабушкам и десятилетним мальчишкам об ужасах борьбы с огнем.
Но больше всего он страшился встречи с женой, совсем чужой теперь. Дело даже не в том, что она заставила Успеха пообещать всячески оберегать ее младшего брата, а он позволил тому погибнуть. Хуже всего было то, что Вик стал «факелом». Он, без всяких сомнений, поддерживал тайные связи с пакпаками и даже передавал им сведения о расположении отрядов по борьбе с огнем. А Успех ничего не заподозрил. Не важно, что Вик отдалился от него за время службы в Золотом отряде, – а ведь раньше они были лучшими друзьями. Успех должен был знать. Возможно, он смог бы его спасти. Он уже решил, что соврет Утехе и соседям в Литтлтоне о случившемся, так же как солгал доктору Ниссу. К чему теперь ворошить пепел мертвого друга и поливать его грязью? И Успех ничем не мог помочь Сообществу в выявлении других сочувствующих пакпакам в отрядах – он понятия не имел о связях Вика.
Впрочем, у него имелись и другие причины не спешить с выпиской из госпиталя. Конечно, здесь и вдохнуть нельзя было, не нарушив священную простоту, но Успеху нравились местные удобства. К примеру, температура тут никогда не отклонялась от заслуживающих всяческой хулы двадцати трех градусов по Цельсию. Снаружи яростное солнце заставляло пузыриться покрытие крыши построенного внешними Парка Доброжелательности № 5, а внутри царил рай, в котором не было ни потеющих, ни самого понятия пота. И наконец, еда. Хотя отец Успеха, Одаренный Роджер Люнг, и был самым богатым человеком в Литтлтоне, в их семье практиковалась простота, самая строгая в поселении. Успех вырос на мясе, хлебе и каше, запивая их сидром, настойкой из собственных яблок семьи Люнг, и шипучкой из корнеплодов. Когда появлялись деньги, они с Рози устраивали праздник своим желудкам, но обычно Успех питался фруктами из семейного сада в пору жатвы и давился заготовками и шипучкой из корней все остальное время года. Здесь же пациенты наслаждались изобилием Тысячи Миров, причем еда готовилась со всевозможными изысками. В зависимости от степени голода он мог заказать индийские бобы, запеченные в тесте яблоки, восхитительный гуляш, мясной салат с анчоусами, яйцами и луком, суфле, пирог с заварным кремом или другими начинками, карри, паэлью, пасту, всевозможные муссы, меренги или тортики. И все это только на ланч.
Но из всех греховных удовольствий госпиталя его любимым был видеофон. Дома Успех мог достать новейшие альбомы групп и городские песенки со всего Уолдена, не говоря уже о шестивековом оперном наследии. А ночью по средам они с Утехой смотрели на крошечном экране в Коттедже Прилежания хроники, передачи Института Наставнического Искусства или просто читали друг другу. Но в госпитале экраны видеофона занимали целые стены и, несмотря на возражения цензоров Сообщества, громадными окнами открывались во Вселенную. Успех поразился тому, что заботило людей в других мирах. Смотря их хроники, он впервые в жизни ощутил, как мало, в сущности, знает, а их передачи были настолько приземленными и материалистичными, что ему приходилось закрывать дверь в палату.
Особенно его заинтересовала поисковая система. Дома Успех мог поздороваться с любым человеком Совершенного Государства, если знал его номер. Но в госпитале с помощью видеофона у него, похоже, появилась возможность найти кого угодно не только на Уолдене, но и во всей Тысяче Миров. Успех немедленно включил устройство в своей палате, начав с приветствий отцу и Раде Гэнди, фактографу деревни. Гэнди всегда понимала его куда лучше, чем Утеха. С женой тоже стоило поговорить, но он этого не сделал.
Он связался со своими сослуживцами в Золотом отряде, и те удивились, что Успех смог дозвониться до них, пока они были на задании. Они рассказали, что весь Девятый полк был отозван с пожара на реке Моту и расквартирован в Проспекте. Им было объявлено, что они отправляются в Мемориальный лес Клойса для отдыха на более легком участке пожаров. Без сомнения, Сообщество отвело полк с передовой, потому что на реке Моту Золотой отряд потерял почти сорок процентов личного состава. Железный и Бронзовый отряды тоже понесли потери, прорываясь сквозь горящие леса на спасение Золотого.
Чтобы отвлечься от тяжелых раздумий о Вике, пожаре при Моту и борьбе с огнем, Успех принялся разыскивать давным-давно не виденных друзей. Он удивил своего кузена Земляка, который жил в Хитрецдноте на юго-востоке и работал советником. Связался с Ловкачом, другом детства, с которым не виделся с тех самых пор, как Альказары переехали в Свободный порт, где мама Ловкача собиралась преподавать сельскую философию. Она все еще работала в университете, а Ловкач устроился электротехником. Успех разыскал и возлюбленную по Школе Уверенности В Себе, Лепесток Бенкльман. Оказалось, что она улетела с Уолдена на Коло в системе Алюмара. Их попытки наладить разговор потерпели неудачу, потому что цензоры Сообщества, казалось, заглушали мерзким жужжанием каждое пятое слово из того, что говорила Лепесток. Но выражение ее лица расстроило Успеха. Неужели то была жалость? Честно признаться, он испытал немалое облегчение, когда она отключилась.
Несмотря на цензоров, разговор с Лепестком только раззадорил Успеха и разогрел его желание связаться с внешними мирами. У него точно не представится такого шанса после выписки из госпиталя. Его не заботило даже то, что собеседники находились умопомрачительно далеко и он мог никогда не встретиться с ними лично. Доктор Нисс был не прав: Успех прекрасно осознавал поразительное расстояние между звездами. Чего он не понимал в полной мере, так это того, как возможно было разговаривать с кем-то, жившим в триллионах километров от госпиталя, или как кто-то мог перенестись с Муа на Уолден быстрее, чем за удар сердца. Конечно же, в упрощенном варианте он представлял себе, как работают КИКи – квантовые информационные каналы. Им это объясняли в школе. КИКи функционировали, потому что множество бесконечно крошечных частиц были частью чего-то, что могло существовать в двух местах одновременно. Конечно, Успех ни в малейшей степени не представлял себе этого. Впрочем, после работы цензоров большая часть физики внешних казалась полной бессмыслицей.
Успех осторожно выглянул в коридор. Никто из пациентов не маячил в больничном дворике, лишь одинокий робот собирал пылинки у смотрового кабинета. Последние сутки в госпитале.
Сейчас или никогда. Он осторожно прикрыл дверь и вернулся к видеофону.
Начал он с поиска родственников во внешних мирах, но, набрав фамилию Люнг, получил 2.3 х 106 совпадений. И кто же из них, если вообще хоть кто-то, был его родичами? Успех понятия не имел. Его дедушка, как и рекомендовали всем вселявшимся в Совершенное Государство, вычеркнул из семейной хроники записи о прошлой жизни во внешних мирах. Как и прочие в семействе, Успех знал своих мрачных стариков только под прозвищами ГиГо и ГиГа. В свидетельствах о смерти были их имена: Старушка Фей Люнг и Старик Мен Люнг. Но Успех полагал, что их изменили после прибытия в Свободный порт.
Он хотел было поприветствовать отца и у него узнать внешнее имя ГиГо, но спохватился: потом тот будет задавать вопросы. Слишком много вопросов. Отец всегда славился умением получать ответы на то, о чем спрашивал. Успех вернулся к видеофону. Новый поиск показал, что миллионы людей по фамилии Люнг жили в Блимминее, Фокстроте Эридании, Счастливом Дитя, Муа и деревне Невозвращенцев. Но оказались они и во многих внешних мирах. Кто из них кто, Успех выяснить не мог и потому начал рассылать приветствия без всякой системы.
Он даже не был уверен, от кого хотел получить ответ, но уж точно не от роботов. Купив Уолден у Корпорации Освоения Космоса, Старейшина Винтер объявил, что в основанном им убежище не будет ни интеллектуальных машин, ни усовершенствованных людей из внешних миров. Совершенное Государство должно было быть последним и лучшим из всех пристанищ для истинных людей. Хотя пакпаки и использовали роботов для производства товаров, которые затем продавали Совершенному Государству, Успех впервые увидел их, только попав в госпиталь.
А теперь он обнаружил, что внешний мир кишит ими. У всех, кого он пытался приветствовать, были роботы, принимавшие почту, секретари, домработницы или роботы, демонстрировавшие сообщения на экране. Одни казались виртуальными, другие выглядели инопланетными призраками, третьи были вполне реальными и таращились на него из домов или рабочих кабинетов своих хозяев. Успех наслаждался этими картинками из другой жизни. Но это были всего лишь картинки. Никто из роботов не заговорил с ним, и все, конечно же, из-за пылающего предупреждения, которое светилось и на его собственном экране и гласило, что сообщение пришло из «Совершенного Государства Уолден, находящегося на общем культурном карантине».
Большинство роботов были вежливы, но холодны. Нет, они не могут соединить его со своими хозяевами; да, они передадут сообщение; нет, они не знают, когда ему ожидать ответного приветствия. Некоторые были откровенно назойливыми. Советовали почитать законы его государства и потом разрывали соединение. Парочка виртуальных роботов вела себя явно грубо. Помимо всего прочего, они назвали его грязным оборванцем, пиявкой и жалким расходом сознания. Один особенно несдержанный начал вопить, что Успех – «бесполезное вонючее ископаемое».
Успех не был уверен, что знает слово «ископаемое», поэтому спросил у видеофона. Ответом были два определения: 1. Остатки вида, обычно вымершего, жившего в предшествовавшие геологические эпохи; и 2. Что-то старомодное или невероятно отсталое. Предположение, что он, настоящий человек, мог быть отсталым, старомодным или, возможно, даже обреченным на вымирание, сильно взволновало Успеха. Он начал расхаживать по комнате, говоря себе, что такова цена любопытства. Похоже, Закон о Простоте не зря ограничивал использование технологий. Сложность питает беспокойство. Простая жизнь – хорошая жизнь.
Но, несмотря на угрызения совести, Успех все равно вернулся к видеофону. По какой-то странной причуде он ввел собственное имя. И получил два результата:
Утеха Роз Джорли и Преуспевающий Грегори Люнг
Яблоневый сад
Коттедж Прилежания
Улица Джейн Паудер
Литтлтон, графство Гамильтон
Северо-восток, Совершенное Государство
Уолден
и
Преуспевающий Грегори Люнг
для передачи Ниссу (удалено – смотри примечание)
Госпиталь Спасения
Парк Доброжелательности № 5
Конкорд, графство Джефферсон,
Юго-запад, Совершенное Государство
Уолден
Успех попытался прочесть записи, присланные на имя доктора Нисса, но те оказались заблокированными. Что самое интересное, он получил результаты только с Уолдена. Неужели во всей известной Вселенной был лишь один Преуспевающий Грегори Люнг?
Пока он размышлял, хорошо это или плохо – быть уникальным, видеофон спросил, не хочет ли Успех найти Достойного Грегори Люта, или Благородного Грегори Л'юнга, или Проктера Грегуара Лъюна? Он не хотел, но это не означало, что он не станет смотреть. Достойный Люнг, как выяснилось, выращивал мясных гусепсов на ранчо в Хоупдейле, на юго-западе Уолдена. Успех всегда считал, что есть гусепсов – варварство, и совсем не хотел беседовать с фермером. Грегори Л'юнг жил на Кеннинге в системе Персея. Недолго думая, Успех именно ему отправил приветствие. Как и ожидалось, оно немедленно было передано роботу. Виртуальный спутник Л'юнга оказался сверкающей зеленой черепахой, отдыхающей на камне в затянутой тиной реке.
– Его светлость Грегори с Кеннинга сожалеет, что в настоящее время занят, – произнесла она, приподнимаясь с камня. Под панцирем обнаружились четыре человеческие ноги. – Я с интересом отмечаю, что ваше приветствие пришло из сферы, находящейся в общем…
Закончить черепахе не удалось. Экран задрожал и погас. А через мгновение зажегся вновь, явив образ мальчика, восседавшего на высоком изукрашенном кресле.
Нижнюю часть его тела укутывал пурпурный плед, верхняя была обнажена, лишь худые плечи прикрывала накидка из прекрасной серовато-коричневой шкуры какого-то животного. Успех не мог сказать, сколько лет мальчику, но, несмотря на гордую осанку и мудрый взгляд желтых глаз, тот не выглядел взрослым. Успех вновь посмотрел на кресло: оно вроде бы было вырезано из темного дерева и местами позолочено. Каждая ножка заканчивалась стилизованным изображением человеческой ступни. Спинка, возвышающаяся над головой мальчика, отличалась богатой отделкой: резные листья, ветки и прозрачные пурпурные плоды.
Мерцающие, словно рубины.
Успех поймал себя на том, что затаил дыхание. Кресло было больше похоже на трон.
