Текст книги "По волчьему следу"

Автор книги: Джеймс Оливер Кервуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА XII
ПОРАБОЩЕН, НО НЕ ПОБЕЖДЕН

Полчаса спустя у Буша Мак-Таггарта ярко пылал костер. Он бросал свет на Бари, который лежал, спеленатый, как индейский ребенок, и увязанный в одеяло длинным ремнем так, что представлял из себя настоящий шар. В этом одеяле Мак-Таггарт специально прорезал дыру, в которую он мог наконец высунуть голову. Он попался безнадежно, так безнадежно, что в своем туго завязанном одеяле не мог двинуть ни одним членом. В нескольких шагах от него его поработитель промывал в чашке с водой свою искусанную руку, из которой все еще сочилась кровь. Был также шрам от укуса у него и на толстой, как у быка, шее.

– Черт бы тебя побрал! – ворчал он на Бари. – Черт бы тебя побрал!

Он вдруг подошел к Бари и больно ударил его кулаком по голове.

– Следовало бы размозжить тебе голову, проклятому… Да, я это и сделаю!

Бари увидел, как он поднял около себя палку, приготовленную для костра. Пьеро в свое время гнался за ним, но сейчас Бари впервые находился так близко к человеку, что мог даже видеть его покрасневшие глаза. Как они отличались от глаз того удивительного создания, которое чуть не схватило его тогда голыми руками и которое потом подлезало к нему под камень! Это были совершенно зверские глаза. Они заставили его задрожать и быстро спрятать голову обратно в одеяло, когда Мак-Таггарт вдруг замахнулся на него палкой. Он заворчал на него. Его белые зубы сверкнули в темноте. Он заложил назад уши. Ему безумно вдруг захотелось еще раз впиться зубами в эту шею, из которой он уже попробовал крови.

Палка опустилась. Она заходила по Бари раз за разом, и когда Мак-Таггарт наконец кончил, то Бари лежал полумертвый, с закрытыми от ударов глазами, и изо рта у него текла кровь.

– Вот как мы вышибаем из вашей породы дьявола, – проворчал Мак-Таггарт. – Надеюсь, что вы теперь больше не будете кусаться, молодой человек? Черт бы тебя побрал! Прокусил руку чуть не до кости!..

Он принялся за промывание раны опять. Зубы Бари проникли в руку слишком глубоко, и это смущало фактора. Это было видно по его лицу. Стоял июль. Самое неподходящее время для укусов. Из своего ранца Мак-Таггарт достал бутылку водки, полил ею рану и, когда водка защипала, стал вновь проклинать Бари. А Бари чуть-чуть приоткрыл глаза и уставился ими в него. Теперь он понял, что встретился наконец с самым ужасным из всех смертных врагов для животных. И все-таки он его не испугался. Палка в руках Буша Мак-Таггарта не смогла убить в нем его дух. Она выбила из него только страх. Она лишь вколотила в него лютую ненависть, какой он не испытывал еще никогда, даже в то время, когда дрался с совой. В нем вдруг вспыхнула чисто волчья мстительность, базировавшаяся на чисто собачьей, отчаянной храбрости. Он уже не спрятался, когда Мак-Таггарт подошел к нему опять. Он попробовал было расправить члены, чтобы броситься на этого человека-зверя. В этом своем усилии, спеленатый в одеяло, точно ребенок, он катался и беспомощно, и смешно, точно шар. Глядя на это, Мак-Таггарт развеселился и стал хохотать. А затем он набил трубку и снова уселся спиною к дереву.

Бари не спускал с него глаз все время, пока он курил. Он наблюдал за ним и тогда, когда он растянулся прямо на голой земле и улегся спать. Немного погодя Бари услышал отвратительный храп этого чудовища. То и дело в течение всей ночи он старался высвободиться из одеяла. Это была для него ужасная ночь, которой он не мог впоследствии забыть никогда. В тугих, теплых складках одеяла его члены и все тело так онемели, что в его жилах почти прекратилось кровообращение. И все-таки он не визжал и не скулил. А когда наступило утро, то его голова уже бессильно лежала на земле. Он не мог поднять ее даже и тогда, когда фактор подошел к нему и нагнулся над ним. Мак-Таггарт заметил это с удовлетворением.

– Ну, теперь можно отправиться и к Пьеро, – ухмыльнулся он. – Теперь уж ты вполне безопасен и беспокойства не причинишь.

И еще до восхода солнца они отправились в путь, и если в Бари почти совершенно прекратилось кровообращение, так зато самого Буша Мак-Таггарта так и распирало от предвкушений и желания. Он обдумывал свои последние планы, широко шагая по лесу и неся Бари под мышкой. Он немедленно пошлет Пьеро за патером Гротеном, который миссионерствовал за целые семьдесят миль к западу от него. Он обвенчается с Нипизой. Да, обвенчаться необходимо! Это уймет немножко Пьеро. Кстати, и он, Мак-Таггарт, останется с Нипизой один, пока Пьеро будет ходить за миссионером. При одной только мысли об этом его глаза вспыхивали, точно от алкоголя. И в его горячей, безрассудной голове даже и мысли не появлялось о том, что скажет ему Нипиза, какого мнения она будет о его сватовстве. Да ему и не нужна была ее душа. Он только нуждался в ее теле, прекрасном, девственном, и в ее красивых глазах, которые сводили его с ума. А что, если Пьеро не согласится выдать ее замуж? Пьеро!.. Какая чепуха! Он не в первый раз будет убивать человека и не во второй. Убийство для Мак-Таггарта составляло специальность в тех случаях, когда кто-нибудь становился ему на пути. Никто не увидит. Никто не услышит. Никто не узнает. Просто скрылся – и баста. Вышел куда-то из своей хижины и больше уже не возвращался.

И Мак-Таггарт громко засмеялся своим мыслям и зашагал еще быстрее. Он не мог проиграть, Нипиза никогда не смогла бы ускользнуть из его цепких рук. Ведь он, Буш Мак-Таггарт, был властителем всей этой пустыни, он повелевал всеми жившими в ней людьми и определял судьбу каждого из них. Следовательно, и Нипиза должна отправиться вместе с ним в Лакбэн, даже если бы для этого пришлось вырыть могилу для Пьеро.

* * *

Солнце было уже высоко, когда Пьеро, стоя с Нипизой около своей хижины, указал ей на нечто, двигавшееся ярдах в четырехстах от них через лес. Скоро выяснилось, что это шел к ним Буш Мак-Таггарт.

– Идет!..

Сильно постарев за одну только ночь, Пьеро посмотрел на Нипизу. Он снова увидел, как вдруг потемнели ее глаза и как сгустилась краска на ее полуоткрытых губах, и у него снова похолодело под сердцем. Что, если она согласится?..

Она обернулась к нему, глаза ее сверкнули и голос задрожал.

– Помни, отец, – быстро сказала она, – что за моим ответом он должен прийти ко мне сам!

И скрылась в хижине.

Холодно и неприветливо Пьеро встретил Мак-Таггарта.

ГЛАВА XIII
МАК-ТАГГАРТ ПОЛУЧИЛ ОТВЕТ

Из окошка, сквозь специально приспособленное для этого отверстие, Низипа наблюдала, что происходило на дворе. Теперь уж она не улыбалась. Она быстро дышала и вся была напряжена. Мак-Таггарт остановился футах в десяти от окошка и пожимал руку ее отцу, Пьеро. Она услышала его хриплый голос, его шумное приветствие и затем увидела то, что он принес с собой и теперь показывал Пьеро. Потом она отчетливо слышала его объяснение, как Бари попался в расставленный им силок. Он стал развертывать одеяло. Нипиза вскрикнула от удивления. В одну секунду она уже была около них. Она бы даже и не взглянула на Мак-Таггарта, если бы ее взор не встретил случайно его лица, которое при ее появлении так и вспыхнуло от радости и восхищения.

– Это Бари! – воскликнула она.

Она выхватила из рук Мак-Таггарта узел и обратилась к Пьеро.

– Скажи ему, что Бари – мой! – крикнула она и поспешила к себе в хижину. Мак-Таггарт в крайнем удивлении посмотрел ей вслед. А затем перевел глаза на Пьеро. Другой, более четкий человек сразу заметил бы, что и Пьеро был тоже удивлен не менее его. Нипиза не захотела разговаривать непосредственно с фактором из Лакбэна, она даже и не взглянула на него! Она приняла от него собаку с таким видом, точно вовсе его и не замечала. Со своей стороны, Мак-Таггарт покраснел еще более, когда перевел глаза с Пьеро на дверь, в которую она вошла и даже заперла за собой.

Войдя к себе в избушку, Нипиза опустилась на колени и окончательно высвободила Бари. Она вовсе его не боялась. Глаза ее смеялись. Губы раскрылись. Она забыла о Мак-Таггарте. А затем, когда Бари вывалился из одеяла на пол, она заметила, что глаза его были закрыты и кровь запеклась у его рта, и лицо ее вдруг омрачилось, точно на солнце набежала тучка.

– Бари, – сказала она ласково. – Бари!.. Бари!..

Она подняла его на руки. Голова Бари повисла. Все его тело оцепенело, и он не мог двинуться. Ноги у него одеревенели. Он едва мог видеть. Но он все-таки услышал ее голос! Это был тот самый голос, который донесся до него, когда он почувствовал боль от пули и когда она кликала его из-под камня. И он задрожал от него. Казалось, что именно благодаря ее голосу застоявшаяся в нем кровь сразу заструилась у него по жилам, он широко открыл глаза и вновь увидел перед собою звезды, которые улыбались ему в день смерти Вакайю. Она протянула к нему руку и стала его гладить и говорить ему ласковые слова. Затем она вдруг встала и оставила его одного, и все время он неподвижно ожидал ее возвращения. Она тотчас же и вернулась с тазом теплой воды и с тряпкой. Осторожно она смыла кровь с его глаз и со рта. И все еще Бари не двигался. Он едва дышал. Но Нипиза видела, как он вздрагивал всем телом, когда она к нему прикасалась.

– Он бил тебя палкой! – говорила она. – Он колотил тебя! Какой ужасный человек!

И вдруг им помешали. Дверь отворилась, в нее вошел ужасный человек и с усмешечкой на красном лице стал на них смотреть. Тотчас же Бари показал, что был еще жив. С неожиданным рычанием он вырвался из-под рук Нипизы, отскочил назад и уставил в Мак-Таггарта. Волосы у него на спине ощетинились, как щетка, он с угрозой оскалил зубы, и глаза у него вспыхнули, как два раскаленных уголька.

– Это не собака, а черт, – сказал Мак-Таггарт. – В нем, наверное, есть волчья кровь. Будьте осторожны, а то этот сатана вовсе оставит вас без руки, моя прелесть.

В первый раз он назвал ее таким нежным именем, уже как человек, имевший на это право.

У нее забилось сердце. На минуту она закрыла ладонями лицо и опустила голову. Приняв это за девичье смущение, он ласково стал гладить ее рукой по волосам. Из-за двери Пьеро слышал его слова и теперь видел эти его ласки и нарочно закрыл глаза, чтобы не быть свидетелем такого святотатства.

– Боже мой!.. – вздохнул он.

В следующий затем момент он громко вскрикнул от удивления одновременно с Мак-Тагтртом, тоже вскрикнувшим от боли. С быстротою молнии Бари перебежал через комнату и вонзил свои зубы в ногу фактора. Его острые клыки вошли в нее до самых десен, прежде чем он успел отбросить его от себя пинком ноги. Тяжело застонав, он выхватил из кобуры револьвер. Но ему загородила дорогу Нипиза. Слегка вскрикнув, она бросилась к Бари и схватила его на руки, прижав его к своей груди, к самому горлу, которое было у нее обнажено, совершенно не боясь, что Бари мог бы ее за него укусить. Глаза ее метнули искры на фактора.

– Вы били его! – воскликнула она. – Вот он и ненавидит вас за это!

– Брось его! – крикнул ей Пьеро в ужасе. – Говорю тебе, брось его! Иначе он загрызет тебя до смерти!

– Он ненавидит вас, ненавидит вас, ненавидит! – то и дело повторяла Нипиза, глядя прямо в лицо остолбеневшему Мак-Таггарту. А затем вдруг обратилась к отцу: – Нет, он не загрызет меня, – продолжала она. – Смотри! Ведь это Бари! Разве я этого тебе не говорила? Ведь это Бари! Лучшее доказательство этому то, что он защищает меня от этого человека!

– От меня? – проговорил Мак-Таггарт, и лицо его потемнело.

Пьеро подошел к нему и с улыбкою положил ему руку на плечо.

– Уйдемте отсюда, – сказал он, – пусть они делают здесь, что хотят. Оба они – точно бочки с порохом. И если он ее укусит…

Он пожал плечами, точно громадная тяжесть вдруг свалилась с них. Теперь его голос звучал мягко и уверенно. В то же время и с лица Нипизы сошел гнев. Брошенный ею на Мак-Таггарта кокетливый взгляд задержал его, и, чуть-чуть улыбнувшись ему, она обратилась к отцу.

– Я сейчас приду к вам, отец, – сказала она. – К тебе и к мосье фактору из Лакбэна.

Как показалось Мак-Таггарту, у нее в глазах запрыгали чертики, от которых у него кровь бросилась в голову и затрепетало под сердцем. Удивительные глаза! Скоро они будут принадлежать ему, и он зацелует их до слепоты.

Он последовал за Пьеро и в своем восхищении от Нипизы даже и не чувствовал боли от укуса Бари.

– Сейчас я вам покажу новые санки, – обратился к нему Пьеро, захлопывая за собою и за Мак-Таггертом дверь. – Я сделал их специально для зимы.

Полчаса спустя Нипиза вышла из избушки. Она тотчас же заметила, что Пьеро и фактор разговаривали о чем-то таком, что, видимо, было неприятно для ее отца. Мак-Таггарт стоял с крепко стиснутыми зубами, но глаза его засветились от удовольствия, когда он ее увидел. И она сразу же поняла, в чем было дело. Фактор из Лакбэна ожидал ответа от Пьеро, а Пьеро отсылал его к самой Нипизе, как она и хотела того сама. Сердце у нее забилось, она повернула от них в сторону и стала сходить вниз. Мак-Таггарт последовал за нею. Она услышала за собою его шаги и послала ему улыбку через плечо. Но челюсти ее были стиснуты и маленькие руки сжаты в кулачки.

Пьеро точно застыл на месте. Он увидел, как оба они скрылись в лесу, Нипиза – впереди, а Мак-Таггарт – в двух шагах от нее позади. Глубокий вздох вырвался у него из груди.

– Пойми вот ее! – развел он руками. – Возможно ли, чтобы она искренно так улыбалась этому зверюге? Нет, этого не может быть никогда!.. А впрочем… Чем черт не шутит!

Одна из его загорелых рук конвульсивно схватилась за рукоятку ножа, висевшего у него на поясе, и он медленно побрел вслед за ними.

Мак-Таггарт не торопился обнимать Нипизу. Она шла по узенькой тропинке, круто спускавшейся в густой лес, и он был этому рад. Там они будут одни, далеко от Пьеро. Поэтому он держался шагах в десяти от нее, а она то и дело улыбалась ему через плечо. Она строго выдерживала это пространство между ними, но Мак-Таггарт вовсе не догадывался, почему именно она то и дело огладывалась назад. Он был доволен уже тем, что она позволяла ему за собой идти. Когда же она свернула с узкой тропинки в сторону, то сердце у него запрыгало от радости. Если она пройдет еще хоть немного дальше, то будет принадлежать ему, так как они будут находиться далеко от дома. Кровь бросилась ему в лицо. Он не заговаривал с ней из боязни, чтобы она не остановилась. Впереди них послышался шум воды. Это бежал ручей, сжатый между двух камней.

Нипиза шла прямо на этот звук. Чуть слышно засмеявшись, она пустилась бежать и, остановившись около водопада, увидела, что Мак-Таггарт отстал от нее на пятьдесят шагов. Футах в двадцати ниже находился очень глубокий пруд почти с отвесными берегами, настолько глубокий, что вода его казалась густыми синими чернилами. Она обернулась лицом к Мак-Таггарту. Она еще ни разу не видела его таким красным. До сих пор она нисколько его не боялась. Но с этой минуты он стал ее пугать. И прежде чем она сообразила, что будет ему отвечать, он был уже около нее и обеими руками держал ее за щеки.

– Дорогая моя! – воскликнул он, задыхаясь от страсти. – Пьеро сказал мне, что я получу ответ от вас. Но мне вовсе не нужно вашего ответа. Все равно вы – моя! Моя!

Она вскрикнула. Это был судорожный, сдавленный крик. Его руки обвились вокруг нее, как железные путы, сжимая ее хрупкое тело, выдавливая из нее дыхание, так что все потемнело у нее в глазах. Она не могла ни бороться, ни кричать. Она чувствовала на своем лице его горячие, страстные поцелуи, слышала его голос… И вдруг неожиданно настало освобождение, и сдавленными легкими она наконец вдохнула в себя воздух.

Ее окликнул Пьеро. Он позвал ее по имени! Мак-Таггарт зажал ей рукой рот.

– Не отвечай! – крикнул он ей строго.

Сила, гнев, ненависть вдруг возвратились к ней, и она резко отшвырнула от себя его руку. Что-то странное, вспыхнувшее в ее глазах, удержало его. Ее взгляд проник в самую глубину его души.

– Чудовище! – прошептала она, окончательно высвобождаясь из его объятий. – Зверь! Безжалостное животное!

Голос у нее дрожал и лицо пылало.

– Смотри, – продолжала она, на этот раз уже быстро и запальчиво. – Я хотела показать тебе этот мой прудок и именно здесь сказать тебе то, что ты так хотел от меня услышать, и ты… ты поступил со мной, как дикий зверь. Ну, так смотри же сюда теперь!

Она рассчитывала, что все выйдет не так, как вышло сейчас. Она собиралась все время быть веселой, улыбаться и даже хохотать, но Мак-Таггарт сбил все ее планы, которые она так тщательно обдумала.

– Ну, смотри же, как здесь хорошо! – повторила она.

Мак-Таггарт подошел к краю обрыва и заглянул с него вниз.

Она вдруг звонко засмеялась, подскочила к нему и со всего размаха столкнула его в воду.

– Вот тебе мой ответ! – язвительно сказала она.

И он вниз головой полетел с отвесного берега в глубину.

ГЛАВА XIV
СИЛА ЖЕНЩИНЫ

Со своего открытого места Пьеро видел все, что произошло, и вздохнул с облегчением. Он тотчас же спрятался за можжевеловый куст. Он не хотел в эту минуту выдавать своего присутствия. В то время как его сердце билось, как барабан, лицо его сияло от радости.

Ставши на колени на самом конце обрыва и упершись в него руками, Нипиза смотрела вниз. Мак-Таггарта не было видно. Он свалился вниз, как огромный чурбан, вода разверзлась под ним и с торжественным всплеском приняла его в свои объятия. Затем он показался на поверхности, работая руками и ногами, чтобы как-нибудь выплыть, а Нипиза в это время кричала ему сверху:

– Чудовище! Чудовище! Зверь! Негодяй!..

Она стала бросать в него палки и комья земли, чтобы скорее потопить, но ему удалось восстановить равновесие; он поднял голову и увидел ее, настолько свесившуюся со скалы, что ему показалось, что вот-вот она сорвется сейчас с нее и полетит вниз головой. Волосы у нее растрепались и свесились вниз, глаза смеялись, а губы все еще продолжали поносить:

– Животное! Чудовище! Негодяй!

Все еще глядя на нее, он поплыл. Целых сто ярдов ему нужно было проплыть вдоль скалистого берега, чтобы выбраться наконец на отлогость, и половину этого расстояния она прошла рядом с ним, все время издеваясь над ним и швыряя в него палки и комья земли. Но он видел, что ни палки, ни комья земли не могли бы причинить ему ни малейшего вреда, так как были слишком легки. И когда наконец он выбрался на твердую землю, то она отстала от него и ушла.

Она быстро побежала тою же самою тропинкой назад и почти упала на руки Пьеро. Она помирала со смеху еще раньше, чем остановиться.

– Я дала ему ответ, – сказала она. – Он теперь барахтается в воде! – И она, как птица, вдруг скрылась в можжевеловых кустах. Пьеро не сделал никакого усилия, чтобы ее остановить или самому последовать за нею.

– Что за чертовщина! – проворчал он и напрямик, другой тропинкой пошел домой.

Возвратясь к себе, Нипиза еле могла отдышаться. Привязанный ремнем к ножке стола, Бари почуял ее, еще когда она приближалась к двери. Затем она вошла и прямо бросилась к нему. За все полчаса ее отсутствия Бари почти не двигался. Эти полчаса и время, предшествовавшее им, произвели на него ужасное впечатление. Природа, наследственность и инстинкт принялись в нем одновременно за свою противоречивую, но созидательную работу, вырабатывая в нем новые понятия и обобщения и доводя его до нового понимания окружающей обстановки. Неожиданный, дикий импульс заставил его броситься на Буша Мак-Таггарта, когда тот положил руку Нипизе на голову. Это была не рассудочная деятельность. Это была наследственность от собаки, в данном случае от Казана, который когда-то загрыз человека до смерти только за то, что он в подобном же случае поступил так же, как и Мак-Таггарт. К этому побудили тогда Казана сидевшая в нем собака и женщина. В данном случае тоже являлась женщина. Она затронула в Бари дремавшую в нем страсть, и эта страсть досталась ему в наследство от его отца Казана. Он знал, что ни за какие блага в мире он не укусил бы этого существа, которое вошло сейчас к нему через дверь. Он даже задрожал, когда она опять опустилась перед ним на колени, и вдруг в нем заволновалась дикая, но благородная кровь Казана, преодолевшая в нем волка и подчинившая себе все его дикие наклонности… И, лежа пластом на полу, Бари тихо заскулил и завилял своим хвостом.

Нипиза вскрикнула от радости.

– Бари! – прошептала она, схватив его обеими руками за голову. – Бари!..

Ее прикосновение вдохновило Бари. По всему его телу вдруг разлилось какое-то блаженство, сладкая дрожь прошлась по нему, и Нипиза почувствовала это, и глаза ее засверкали еще ярче. Она стала ласково гладить его по голове и по спине. Он затаил дыхание, и ей показалось, что он перестал дышать. Под ее ласками он закрыл глаза. Но она заговорила с ним, и при первом же звуке он снова открыл их.

– Сейчас это животное придет сюда, – сказала она, – и убьет нас обоих. Он убьет тебя, Бари, за то, что ты укусил его. Ах, как бы я желала, чтобы ты был уже большой, сильный и мог бы его за меня загрызть!

Она отвязала от ножки стола ремень и сквозь слезы засмеялась. Она, впрочем, не боялась ничего. Правда, случилось из ряда вон выходящее происшествие, но одна только мысль о том, что она так по-своему расправилась с этим человеком-зверем, давала ей удовлетворение. Она собственными глазами видела, как он, точно рыба, барахтался в воде и выбивался из сил. Теперь он, наверное, уже выкарабкался на берег, и она даже засмеялась и схватила Бари на руки.

– О, да ты такой тяжелый! – проговорила она. – Но делать нечего, надо уносить тебя с собой, потому что я должна сейчас убегать!

И она выскочила из хижины. Пьеро еще не возвращался, и она тотчас же вскочила в густые заросли можжевельника, держа Бари в руках, точно мешок, набитый доверху и перетянутый посредине. Но он даже и не собирался вырываться от нее. Нипиза бежала с ним до тех пор, пока не отекли у нее руки. Затем она остановилась и спустила его на землю, держа в руке конец ремня, который был привязан вокруг его шеи. Она уже заранее приготовилась к его побегу. Она ожидала, что вот-вот он бросится от нее убегать, и некоторое время зорко следила за ним, но, почуяв под собой землю, он поднялся на ноги и стал озираться по сторонам. Тогда Нипиза заговорила с ним снова:

– Ведь ты не убежишь, Бари? Правда? Ты останешься со мной, и мы постараемся вместе отделаться от этого человека-зверя, если только он посмеет повторить то, что сделал там!

Она откинула назад волосы со лба и при мысли о том, что происходило на берегу пруда, даже позабыла на некоторое время о Бари. Он смотрел в это время на нее в упор, и она невольно обратила на него внимание вновь.

– Теперь уже я вижу, – снова заговорила она, – что ты не убежишь от меня, а навсегда останешься со мной. Пойдем!

Ремень натянулся вокруг его шеи, когда она потащила его за собой. Было похоже на тот силок, который задушил кролика, и он уперся передними лапами и слегка оскалил зубы. Нипиза перестала тянуть, безбоязненно она снова положила ему руку на голову. Со стороны хижины уже доносился до нее крупный разговор, и она снова взяла Бари на руки.

– Зверь! Негодяй! – крикнула она назад настолько громко, что ее голос мог быть услышан. – Убирайся обратно к себе в Лакбэн! Дикое животное!

И она быстро зашагала по лесу. Он становился все гуще и темнее, и теперь уже в нем вовсе не было тропинок. Три раза в течение получаса она останавливалась, чтобы спустить Бари на землю и дать рукам отдохнуть. Каждый раз она умоляла его бежать за нею на ногах. Во второй и в третий раз Бари извивался и вилял хвостом, но это было и все: идти он не мог. Когда ремень натягивался вокруг его шеи, то он ложился на брюхо, а один раз даже захрипел, когда ему сдавило горло. Поэтому Нипизе пришлось нести его на руках.

Наконец они выбрались на открытое место. Это был крошечный лужок в самой глубине леса, с мягкой зеленой травой и весь усеянный цветами. Прямо через этот маленький оазис протекал ручеек, через который Нипиза перепрыгнула с Бари под мышкой. На берегу этого ручейка находился шалаш из свежих ветвей сосны и можжевельника. Войдя в него, Нипиза огляделась, все ли в нем было так, как она оставила вчера. Затем с глубоким вздохом облегчения она спустила на землю свою четвероногую ношу и привязала конец ремня к торчавшей из шалаша сосновой ветке.

Бари тотчас же подлез под стенку шалаша и, подняв голову и широко открыв глаза, стал внимательно наблюдать за тем, что стало происходить потом. Ни одно движение Нипизы не ускользнуло от его внимания. Она так и сияла от удовольствия. Она подняла руки к небу и засмеялась веселым, свободным смехом птицы, и это так и подмывало Бари вскочить и попрыгать около нее по цветам. Иногда Нипиза забывала о нем. Ее дикая кровь заставляла ее бурно торжествовать свою победу над фактором из Лакбэна. Он так и представлялся ей барахтавшимся в прудке; она так и видела его перед собою сейчас, как он стоит, весь мокрый и злой, в их хижине и спрашивает у ее отца, куда она ушла. Пожимая плечами, отец говорит ему, что не знает, что, вероятно, она убежала в лес. Ей даже и в голову не приходило, что, поступая так с Мак-Таггартом, она подносила динамит к огню. В эти минуты она совершенно не предвидела опасности, от которой, если бы только могла себе ее представить, у нее моментально слетел бы с лица румянец и застыла бы в жилах кровь. Она даже и не догадывалась, что уже приобрела себе в Мак-Таггарте врага, более смертельного, чем все волки со всех лесов в мире. Потому что фактор уже смаковал то, что ее жизнь в его руках, он уже воочию представил себе, как дико будет вздыматься ее грудь, как теплая краска разольется у нее по лицу и на губах и как ее пушистые волосы будут щекотать его по лбу и по щекам, – и это доводило его до белого каления. Нипиза знала, что он обозлится. Но что задело? Ее отец тоже обиделся бы, если бы она рассказала ему о том, что произошло на пруде. Но она ему не рассказывала. Он убил бы этого зверя с форта Лакбэн. Фактор был здоровый детина. Но ведь и ее отец, Пьеро, тоже был не меньше; она была безгранично уверена в своем отце, и эта вера была унаследована ею от матери. Возможно, что даже уже и теперь Пьеро отправил Мак-Таггарта подобру-поздорову в Лакбэн, указавши ему на то, что его место там, а не здесь. Но она не возвратится в хижину, чтобы убедиться в этом. Лучше она подождет здесь. Ее отец догадается; он будет знать, где найти ее, когда чудовище уйдет. А так было бы приятно швырнуть в него палкой, когда он уйдет!

Немного спустя она занялась Бари. Она принесла ему воды и дала кусок сушеной рыбы. Целые часы они провели вместе наедине, и с каждым часом в Бари все сильнее и сильнее возникало желание участвовать в каждом ее движении, подползти к ней, когда она садилась, ощущать прикосновение ее платья, ее руки, слышать ее голос. Но он не выказывал этого желания. Он еще был лесным дикарем. Четвероногий варвар, полуволк и полусобака, он держал себя тише воды, ниже травы. С Умиском он заигрывал, с совой он дрался, Буша Мак-Таггарта он укусил и, если бы это удалось, не выпустил бы из него клыков. Но с девушкой он чувствовал себя совсем иначе. Он начинал ее обожать. Если бы Нипиза даже прогнала его сейчас, то все равно он не ушел бы от нее. Если бы она бросила его здесь одного, то все равно он последовал бы за нею на расстоянии. Он не сводил с нее глаз. Он смотрел, как она разложила небольшой костер и сварила кусок рыбы. Он наблюдал за тем, как она обедала. Были уже совсем сумерки, когда она подошла к нему поближе с целым пучком цветов, которые стала потом вплетать себе в волосы. Затем, играючи, она стала в шутку бить Бари кончиком своей косы. Он ежился под ударами, тоже в шутку, и она вдруг с веселым смехом схватила его обеими руками за голову и положила ее к себе на колени, прямо на цветы. Она разговаривала с ним. Гладила его рукой по голове. А затем она так близко нагнулась к нему лицом, что ему захотелось лизнуть ее мягким, теплым языком. Это была счастливая для него минута.

А затем их прервали. Послышался треск сухих прутьев под ногами. Через лес с осторожностью кошки пробирался Пьеро, и когда оба они выглянули из шалаша, то он стоял у самого края лужайки. Бари знал, что это был не Буш Мак-Таггарт. Но это был для него все-таки двуногий зверь. Моментально он ощетинился под рукой Нипизы. Он медленно и осторожно высвободился из-под нее и, когда Пьеро подошел, заворчал на него. В следующий за тем момент Нипиза была уже на ногах и бросилась к отцу. Выражение его лица испугало ее.

– Что случилось? – воскликнула она.

Пьеро пожал плечами.

– Ничего, – отвечал он, – если не считать того, что в душе у фактора ты восстановила против себя тысячу дьяволов и что…

Увидев Бари, он остановился и указал на него.

– Вчера вечером, – продолжал он, – когда фактор поймал его в силок, то он больно укусил его за руку. Рука распухла чуть не вдвое, и я сам видел, как в ней почернела кровь. Это – заражение.

– Заражение!.. – усмехнулась недоверчиво Нипиза.

Она посмотрела Пьеро в глаза. Они были мрачны, и в них светился какой-то злобный огонек, который Нипиза сочла за торжество.

– Да, заражение крови, – ответил Пьеро. – Я спрятал от него наши лекарства и сказал ему, что нельзя тратить ни одной минуты и следует как можно скорее вернуться в Лакбэн. И он испугался, этот черт! Но он все-таки не решается. С почерневшей рукой он боится отправиться один и просил меня сопровождать его. Слушай, Нипиза. Мы уходим с заходом солнца. Но перед уходом я должен тебе кое-что сказать.

Бари увидел, как они сели рядом в тени старых сосен. До него донесся их тихий говор, главным образом Пьеро, и наконец он увидел, как Нипиза обняла обеими руками отца за шею и как затем Пьеро ушел обратно в лес. Ему подумалось, что она уже больше никогда не повернет к нему своего лица – так долго она смотрела вслед своему удалявшемуся отцу. А когда она наконец вернулась к нему, то уже не показалась ему той Нипизой, какою она была, когда заплетала в волосы цветы. Она уже более не улыбалась. Она опустилась перед ним на колени и вдруг резко схватила его обеими руками за голову.

– Заражение крови… – прошептала она. – Это ты, ты, Бари, отравил ему кровь! У тебя было что-то на зубах! О, как бы я хотела, чтобы он умер! Потому что я боюсь его… боюсь!

И она задрожала.

Может быть, в этот самый момент природа заставила Бари понять и добилась наконец от него того, что он постиг, что отныне его свободный день уже погас и что восход и заход его солнца на небе уже будет зависеть для него от этой девушки, рука которой покоилась на его голове. Он тихонько заскулил, постепенно стал придвигаться к ней и уже сам, добровольно положил ей голову на колени.