355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джеймс Кори » Игры Немезиды » Текст книги (страница 5)
Игры Немезиды
  • Текст добавлен: 11 ноября 2018, 19:01

Текст книги "Игры Немезиды"


Автор книги: Джеймс Кори



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 7
Амос

Сто лет назад космопорт выстроили за километр от Лавелл–Сити. Теперь он оказался в центре крупнейшего лунного города, хотя из космоса это было трудно заметить. На Луне почти не устанавливали настоящих куполов. Постоянные бомбардировки микрометеоритов превращали любой купол в приспособление для выброса атмосферы. Поэтому со снижающегося челнока видны были только несколько входных шлюзов и сам космопорт. Доки, хоть их и заменяли со времен постройки, казались все же чертовски старыми. Когда–то между ними лежало сплошное белое покрытие, но башмаки и карты протерли в нем серые тропки. Из офиса окна–щербины выходили в длинный вестибюль, в котором пахло то ли порохом, то ли лунной пылью. Вымогатели всей толпой собрались у шлюза и проводили Амоса тяжелыми взглядами. Тот улыбнулся и помахал им, не отпуская от себя Рико с Цзянь–го и Венди до выхода из длинного терминала.

– Германо, – спросил Рико, пожимая ему руку, – ты теперь куда?

– Дальше в колодец, – ответил Амос. – Вы, ребята, присматривайте за малышкой хорошенько, ладно? И удачи на новом месте.

Цзянь–го крепко обнял Венди.

– Присмотрим. Сье–сье устед а эчо![4]4
  Спасибо вам! (кит., исп.)


[Закрыть]

Рико и Цзинь–го смотрели так, словно еще чего–то ждали, но Амосу сказать было нечего – он развернулся и ушел к выходу на планетарные рейсы. Зал ожидания размещался в большом фальшивом куполе с рассчитанным на туристов интерьером. Купол весь скрывался под землей, но изнутри был от пола до потолка выложен экранами высочайшего разрешения. На них во все стороны тянулись лунные горы и кратеры, однако больше всего взгляды привлекал висящий в небе зелено–голубой полукруг. На таком расстоянии Земля была прекрасна. На темной стороне светлячками мерцали города. Солнечная половина с Луны казалась нетронутой человеком. Планета выглядела чистой, непорочной. Красивая ложь.

Закон природы, действующий, кажется, по всей Вселенной: вблизи все выглядит хуже, чем издалека. Возьмите первую красавицу Солнечной системы, дайте подходящее увеличение – и получите апокалиптический вид на изрытую грязными кратерами равнину. Такой была и Земля. Если: смотреть из космоса – сверкающая драгоценность, а если вблизи – картина катастрофы, сплошь покрытая пожирающими друг друга клещами.

– Один билет до Нью–Йорка, – приказал Амос кассе-автомату.

***

Прыжок на Землю занял так мало времени, что никто не попытался побеспокоить Амоса – это было приятно. Сам перелет оказался тряским до тошноты – и в этом Амос уже не находил ничего приятного. В космосе есть одно достоинство: его огромная, наполненная излучениями пустота, всегда готовая убить неосторожного, не позволяет себе турбулентностей. Окон на челноке не было, но на экран в передней части салона передавали вид с наружных камер. Нью–Йорк разрастался от серой кляксы до крупного плана города. Космопорт на искусственном островке к югу от Стейтен–Айленда из серебристой почтовой марки превратился в огромную сеть посадочных площадок и башен, окруженную Атлантическим океаном и устьем Лоуэр–Бей. Игрушечные кораблики, которым бы только плавать в детской ванночке, выросли в огромные грузовые суда на солнечной энергии, ползающие по океану. Все, что можно было рассмотреть при посадке, выглядело чистым и технически совершенным.

И это тоже было ложью.

К моменту посадки Амос мечтал наконец уже нырнуть в городскую вонь, лишь бы увидеть что–то настоящее. Вставая – в полном тяготении Земли, – чтобы выйти из челнока, он готов был ощутить неуместность, подавленность. А в действительности что–то в самой глубине его, в генах, ликовало. Его предки несколько миллиардов лет подгоняли строение своих тел к постоянному тяготению в одну g, направленную постоянно вниз, и сейчас организм с облегчением окунулся в потрясающую правильность!

– Спасибо, что выбрали наш рейс, – произнес приятный невыразительный голос со стороны висящего у выхода видеоэкрана. Говорящий старательно избавлялся от малейших признаков местных диалектов или гендерных маркеров. – Надеемся скоро увидеть вас снова.

– Пошли вы к черту, – с улыбкой бросил экрану Амос.

– Благодарю, сэр, – ответило лицо на экране, словно глядя ему в глаза. – Межпланетная кампания «Трансворд» учтет ваши замечания и пожелания.

«Труба» быстро доставила пассажиров от посадочной площадки в гостевой центр, где Амос встал в очередь на досмотр, чтобы впервые за двадцать с чем–то лет официально ступить на земной грунт. Воздух в помещении вонял слишком тесно сгрудившимися человеческими телами, но сквозь этот запах пробивался слабый, не вызывающий отвращения аромат гниющих водорослей и соли. Океан был за самой стеной и просачивался повсюду, напоминая каждому, умеющему дышать, что Земля у человечества одна–единственная. Колыбель всего на свете. В жилах у каждого текла та же соленая вода из того же океана. Море было древнее человечества, участвовало в его создании, а когда человечество умрет, оно бездумно примет в себя его кровь.

Хотя бы это не было ложью.

– Гражданство, принадлежность, профсоюз? – спросил скучающий таможенник.

Кажется, во всем здании только эту работу не доверили роботу. Компьютеру можно задать любую программу, но ему не пропишешь чутье на «что–то неладно». Амос не сомневался, что его с ног до головы отсканировали, замерили частоту пульса, влажность кожи, скорость дыхания. Но все это можно подправить препаратами или выучкой. Человек за стойкой почуял бы, окажись что–то не так.

Амос улыбнулся ему.

– Пожалуйста.

Он вывел на экран терминала свое досье гражданина ООН, и таможенный компьютер, приняв данные, сверил их со своей базой. Человек с каменным лицом прочел выводы. Амос почти три десятка лет не появлялся дома и ждал, что его направят в отдельную очередь на более тщательный досмотр. Ему не впервой было чувствовать чужой палец в заднице.

– Документы в порядке, – кивнул таможенник, – всего хорошего.

– И вам того же, – отозвался Амос, не сумев скрыть удивления.

Дежурный нетерпеливо махнул ему – проходите! Следующий в очереди громко, с намеком, прокашлялся.

Пожав плечами, Амос пересек желтую черту, официально отделявшую Землю от остальной Вселенной.

– Амос Бартон? – позвал кто–то. Пожилая женщина в недорогом сером костюме. Такие носили чиновники невысокого ранга и полицейские, поэтому Амос не удивился, услышав: – Вам придется поехать с нами.

Он, улыбаясь женщине, перебирал варианты. Вокруг уже сомкнулись шестеро копов в тяжелом защитном снаряжении. У троих в руках были тазеры, у остальных полуавтоматические дробовики. Что ж, эти, по крайней мере, принимают его всерьез. В некотором роде лестно.

Амос поднял руки над головой.

– Ты меня достал, шериф. Что мне шьют?

Женщина в штатском не ответила, а двое вооруженных завели ему руки за спину и надели наручники.

– Странное дело, – заметил Амос. – Я ведь едва прилетел. Все намеченные преступления пока только в теории.

– Ты бы заткнулся, – посоветовала женщина. – Это не арест. Просто прокатимся.

– А если я не хочу?

– Тогда это станет арестом.

***

Полицейский участок космопорта ничем не отличался от любого другого участка, знакомого Амосу. Их стены иногда красили в промышленный серый, иногда в бюрократический зеленый, но бетон и стеклянные перегородки, за которыми теснились рабочие столы, выглядели одинаково «уютными» на Земле и на Церере. И даже подгоревшим кофе пахло одинаково.

Чиновница в штатском, кивнув дежурному сержанту, провела Амоса в комнатушку, не походившую на привычные ему комнаты для допросов. Из мебели здесь, кроме стола и четырех стульев, был только массивный видеоэкран, закрывавший почти всю стену. Женщина усадила его на стул перед экраном и вышла, закрыв за собой дверь.

– Хм… – Амос задумался, не изобрели ли копы новую технику допроса.

Поудобнее устроившись на стуле, он уже приготовился вздремнуть после утомительного перелета.

«Тут что, тихий час? Разбудите кто–нибудь этого хрена!» – велел знакомый голос.

С экрана на него смотрела увеличенная в четыре раза Крисьен Авасарала.

– То ли я в хороших руках, то ли вляпался по уши, – ухмыльнулся ей Амос. – Как делишки, Крисси?

«И я рада тебя видеть. Назови меня так еще раз, и я прикажу легонько поколотить тебя кнутом», – ответила Авасарала, но Амосу почудилась на ее лице тень улыбки.

– Как прикажете, мадам юберсекретарь. Это светская беседа или?..

«Зачем, – уже без тени юмора спросила Авасарала, – ты прилетел на Землю?»

– Собираюсь отдать дань уважения умершему другу. Я что, забыл заполнить какую–то анкету?

«Кому? Кто умер?»

– Не твое собачье дело, – любезно отозвался Амос.

«Тебя не Холден прислал?»

– Нет. – Амос чувствовал, как гнев согревает внутренности не хуже доброго виски.

Он напряг руки, прикидывая, сумеет ли избавиться от наручников. И прорваться через набитое копами помещение. И улыбнулся этим мыслям, не замечая того.

«Если ты явился за Мартри, он сейчас не на Земле, – сказала Авасарала. – Он заявил, что на обратном пути ты до полусмерти избил его на „Росинанте". Собрался закончить начатое?»

– Мартри начал первым. Так что, строго говоря, я не выходил за пределы самообороны. И если бы я хотел его убить, он был бы мертв, как тебе кажется? Я не потому остановился, что устал бить.

«Тогда зачем? Если Холден велел мне что–то передать, выкладывай. Если передал сообщение кому–то другому, говори сейчас же кому».

– Ни хрена Холден никому не передавал, – ответил Амос. – Или я повторяюсь? Кажется, повторяюсь.

«Он…» – начала Авасарала, но Амос перебил:

– Он – капитан корабля, на котором я летаю, а над моей жизнью он не хозяин. У меня есть личные дела, и я здесь, чтобы ими заняться. А теперь пусть мне либо что–то предъявят, либо выпустят.

Только когда Авасарала откинулась на спинку кресла, Амос понял, что до сих пор старуха сидела, подавшись к нему. Она протяжно выдохнула, почти вздохнула.

«Ты это всерьез, а?»

– Меня никто шутником не считает.

«Понятно. Но и ты пойми, что я озабочена».

– Как бы Холден чего не затеял? Ты с ним вообще–то знакома? Парень в жизни ничего тайком не делал.

«Верно, – засмеялась Авасарала. – Но если он присылает на Землю наемного убийцу, мы…»

– Постой, что такое?

«Если Холден…»

– Я не о Холдене. Ты меня назвала наемным убийцей. Вот вы за кого меня держите? Убийца на ставке у Холдена?

«А это не так?» – насупилась Авасарала.

– Ну, в основном я механик. Подумать только, что в досье ООН я числюсь убийцей! Даже неловко.

«Ты так говоришь, но меня, знаешь ли, это не убеждает».

– Так… – Амос пожал плечами как землянин – руки были стянуты у него за спиной. – С этим все?

«Более или менее, – кивнула Авасарала. – Остальные, когда ты улетал, были в порядке?»

– «Роси» у Илоса потрепали, но команда цела. Алекс собрался повидаться со своей бывшей. Капитан с Наоми по-прежнему частенько трутся животами. Все, в общем, по-старому.

«Алекс на Марсе?»

– Ну, его бывшая там. Я так понял, что он собирается туда. Но когда я вылетал, он еще был на Тихо.

«Забавно, – протянула Авасарала. – Это я не про попытку восстановить связь с бывшей женой. Такое всегда выставляет человека подонком».

– Неужели?

«Ну… – сказала Авасарала и оглянулась на кого–то за кромкой экрана. С улыбкой приняв из протянувшейся к ней руки чашку, она отпила исходящую паром жидкость и удовлетворенно вздохнула. – Спасибо за беседу, мистер Бартон».

– Было очень приятно.

«Прошу вас помнить, что мое имя в данный момент очень тесно связывается с „Росинантом", капитаном Холденом и его командой».

– Ну и что? – Амос снова пожал плечами.

«И ничего. – Авасарала поставила горячую чашку и снова склонилась к нему. – Если вы соберетесь сделать что–то, что мне потом придется покрывать, я буду благодарна за предварительный звонок».

– Тебе невозможно отказать, Крисси!

– Честное слово, брось это на фиг, – улыбнулась она, и экран погас.

Когда в комнату вошла женщина, остановившая его в космопорту, Амос подбородком указал ей на экран.

«По–моему, я ей нравлюсь».

***

Улицы Нью–Йорка не отличались от балтиморских, на которых вырос Амос. Много высоких зданий, плотное движение машин–автоматов, толпа людей, отчетливо разделяющихся на два разряда: те, кому есть куда деваться, и те, кому пойти некуда. Первые сновали от общественного транспорта к дверям зданий в ритме рабочих смен. Они же покупали что–то в торговых автоматах: сам факт наличия денег был приметой их статуса. А вот те, что состояли на базовом обеспечении, шлялись и слонялись, питаясь от излишков производства и добавляя к ним, сколько могли, от подпольных предприятий, настолько мелких, что власти закрывали на них глаза.

Среди них призраками, заметными только друг для друга, двигались люди третьего разряда. Обитатели трещин. Воры, ищущие легкой добычи. Толкачи и сутенеры, проститутки разного возраста, пола и сексуальной ориентации. Амос когда–то был одним из них. Толкач на углу поймал его взгляд и ответил хмурым кивком, поняв, кого видит, но не узнав в лицо. Не важно. Он пробудет в городе не настолько долго, чтобы те, кому это надо, разобрались в его месте в экосистеме.

Погуляв пару часов, чтобы привыкнуть к силе тяжести и ощущению бетона под ногами, Амос наугад выбрал отель и взял номер. Кое в чем он изменился – у него появились деньги. Служба на «Росинанте», при всей ее опасности и драматичности, оказалась выгодным предприятием. Получив свою долю, Амос мог не беспокоиться о цене номера – он просто дал терминалу команду оплачивать все, что будет поставлено в счет.

В номере он долго стоял под душем. Лицо Лидии смотрело на него из зеркала, когда он чистил зубы и сбривал отросшую на голове короткую щетину. Мытье походило на ритуал. На омовение перед свершением священного обряда.

Закончив, он нагишом сел на большую кровать и перечитал некролог.

«Лидия Маалуф Аллен скончалась в среду 14 апреля в…»

Аллен. Под этим именем Амос ее не знал. Для псевдонима не годится – Лидией Маалуф она и раньше называлась открыто. Значит, не псевдоним. Фамилия мужа? Интересно.

«Она оставила мужа, с которым прожила одиннадцать лет, Чарльза Джейкоба Аллена».

Через десяток лет после его ухода Лидия вышла замуж за какого–то Чарльза. Амос потыкал эту мысль, как тычут пальцем в ранку, проверяя, не воспалилась ли. Не болит? Нет, он чувствовал только любопытство.

«Она тихо отошла у себя дома в Филадельфии на руках у мужа».

Чарльз последним видел ее живой, значит, его первым делом и надо искать. Еще несколько раз перечитав некролог, Амос залогинился на транспортном сайте и заказал на вечер билет на скоростной поезд до Филадельфии. Потом откинулся навзничь и закрыл глаза. Его почему–то взволновала мысль о встрече с мужем Лидии. Как будто ее семья была и его семьей, и Чарльза этого он давно должен был знать, а познакомиться собрался только теперь. Сон не шел, но мягкая постель расслабляла сведенные мышцы спины, и остатки тошноты после перелета исчезли. Дорога перед ним была ясна.

Если Лидия в самом деле тихо умерла в своей постели на руках любящего мужа, он познакомится с этим мужем. Увидит дом, где она жила. Положит цветы на могилу и скажет последнее «прости». Если нет, он кого–то убьет. Ни тот, ни другой вариант его особо не волновали. Как будет, так будет.

Амос уснул.

Глава 8
Холден

Xолден прокрутил видео к началу и просмотрел еще раз.

Корабль – уродливая металлическая коробка с притороченными к бортам дополнительными контейнерами – напомнил фургоны американских переселенцев. Это сравнение было недалеко от истины. Судно «Рабиа Балхи», зарегистрированное на капитана Эрика Хана с Паллады, так же возило имущество первопроходцев и их самих. Только вместо лошадей его двигали вперед ядерные реакторы.

Судно снова вошло в ворота, изображение подпрыгнуло, исказилось, и «Балхи» не стало.

– И что ты думаешь? – спросила Моника.

Холден почесал плечо, размышляя над ответом.

– Такая старая лоханка может пропасть там по тысяче причин, – заговорил он. – Нарушение изоляции сердечника, потеря атмосферы, столкновение с космическим мусором. Да что там, может, у них рация поломалась, а они живут себе на новой планете и ждут, пока кто–то их навестит.

– Да, – кивнула Моника, – но только если бы такой случай был один. За последний год сквозь кольца ушло в новые солнечные системы четыреста тридцать семь кораблей, и тринадцать из них просто исчезли. – Пф-ф! – Она растопырила пальцы, изображая взрыв.

Холден подсчитал в уме. Получилось три процента. Во времена его флотской службы руководящие документы допускали полпроцента потерь за счет отказа техники, столкновений с астероидами, саботажа и действий противника. Здесь было в шесть раз больше.

– Хм, – проговорил он, – многовато для кораблей, способных выдержать полтора года пути до Кольца.

– Согласна. Их слишком много. Если бы корабли настолько часто взрывались, никто бы на них не летал.

– Так… – Холден прервался, чтобы заказать в настольном меню еще спиртного. Почувствовал, что ему нужно выпить. – А почему об этом не слышно? Кто их отслеживает?

– Никто! – победоносно заявила Моника. – В том–то все и дело. Никто не отслеживает. Систему через врата покидают тысячи кораблей. Их владельцы – граждане трех разных государств, а кое–кто ни одному правительству не подчиняется. Большая часть их не заполняла никаких полетных планов, просто забросила чемоданы в прыгун, курсирующий между астероидами, и рванула в новый мир.

– Да, когда колонизировали Америку, наверное, тоже так было.

– Ну вот, они улетают поодиночке или горстками, и все надеются оказаться первыми. Только вот что–то их перехватывает. И они исчезают. По крайней мере, некоторые.

– У тебя, – догадался Холден, – уже есть гипотеза?

– Я подозреваю протомолекулу.

Холден вздохнул, двумя руками потер лицо. Перед ним появилась выпивка, и на минуту он сосредоточился на ней. Рот наполнил холод льдинок и кусачая крепость джина. Моника, глядя на него, чуть не подпрыгивала от нетерпения.

– Не может быть, – сказал он. – Протомолекулы больше нет. Убита. Последний ее действующий фрагмент я закинул на Солнце.

– Как знать? Даже если с орудием создания колец покончено, нам известно, что вся конструкция создавалась при помощи протомолекулы. Я читала доклады. Все эти роботы и прочее, что пробудилось на Илосе. Протомолекула атакует нас за то, что мы захватили ее имущество.

– Нет, – возразил Холден, – все было не так. Я, не зная того, таскал за собой часть первоначальной инфекции, которая пыталась связаться с теми, кто ее запустил. И при этом включал разное оборудование. Мы ее вырубили и, знаешь ли, забросили на звезду, чтобы такое больше не повторялось.

– Ты уверен?

Кто–то из поваров суши–бара выкрикнул объявление, и кучка окружавших его посетителей зааплодировала. Холден набрал в грудь воздуха и медленно, сквозь зубы, выдохнул:

– Я предполагаю, что такое невозможно. Ты берешься доказать обратное?

– Я знаю, как ты мог бы доказать, – сказала Моника, и Холден, заглянув ей в лицо, понял, что ради этого момента и был затеян весь разговор. Она походила на подбирающуюся к еде голодную кошку. – Последний, вероятно, сохранившийся образец протомолекулы остался у Фреда Джонсона. Тот, что ты забрал с секретного корабля «Мао–Квиковски».

– Тот… Как ты узнала? – испугался Холден. – И многие ли знают, кроме тебя?

– Я не раскрываю своих источников, но считаю, что этот фрагмент нужно заполучить обратно и попытаться разбудить. Пусть твой призрачный Миллер вернется и проверит, не протомолекула ли заставляет врата губить наши корабли.

В голове у Холдена с грохотом столкнулись варианты ответов: от «Ничего хуже не придумать!» до «Ты хоть сама понимаешь, что предлагаешь?». Через несколько секунд победитель пробился наружу:

– Мне что, заняться вызыванием духов?

– Я бы это так не назвала…

– Нет, – сказал Холден. – Нет, и все.

– Я этого так не оставлю. Раз не хочешь помочь ты…

– Я не отказываюсь помочь. Я только сказал, что не собираюсь общаться с клочком убийственной дряни чужаков в надежде, что она примется рассказывать мне байки старого копа. Эту дрянь ворошить не будем. Оставим ее в покое.

Моника с интересом разглядывала Холдена. Не знай он ее так хорошо, не заметил бы обиды и разочарования.

– Тогда как же мы поступим? – спросила она.

– Знаешь старую шутку про стук копыт?

– Не припомню.

– Долго рассказывать, но суть состоит в том, что, заслышав вдали стук копыт, разумнее предположить, что это лошади, а нс зебры. А ты сразу заподозрила единорога.

– Так что ты хотел сказать?

– Что, прежде чем открывать охоту на единорога, стоит поискать лошадь или хотя бы зебру.

***

Появление новой интригующей тайны не отменяло ежедневных обязанностей Холдена, но дало ему повод занять мысли и отвлечься от тоски по Наоми. И по Амосу, и по Алексу. Но прежде всего – по Наоми. Пробираясь по обнажившемуся ребру «Роси» с плазменной горелкой в руке и разыскивая трещины, он прикидывал, куда могли направляться пропавшие суда. Моника верно подметила: их было слишком много для случайных аварий. Хватало и других объяснений, не требующих привлекать единорога–протомолекулу. Однако Холден с тех пор, как познакомился с детективом Миллером, перестал верить в случайные совпадении. А среди прочих серьезных событий числились атаки АВП на владения внутренних планет. И даже па саму Землю.

Радикальная фракция АВП наотрез отвергала колонизацию. И вот – стали бесследно исчезать корабли снабжения переселенцев. Кроме того, станция «Медина» – в девичестве корабль «Бегемот», а еще раньше «Наву» – была ступицей всех колец–ворот и контролировалась исключительно АВП. Сюжет складывался правдоподобный, хотя доказательства и отсутствовали.

Согласно этому сюжету, пиратские корабли брали суда на абордаж, забирали груз, а колонистов… вышвыривали за борт? Мерзко, конечно, но люди вытворяли друг с другом вещи и похуже. Но тогда оставались бы трофеи. Захватить судно и сделать так, чтобы оно исчезло? Для этого надо было сменить опознавательный код. Тот факт, что «Росинант» больше не назывался «Тахи», свидетельствовал – АВП такое умеет.

– Сакаи, – позвал Холден, открыв приватный канал связи с главным инженером. – Хо, ты здесь?

«Проблемы?»

Тон, которым он это сказал, подразумевал: попробуй только пожаловаться! Холден привык и не обижался. Сакаи по умолчанию пребывал в раздраженном состоянии.

– Скорее, загадки.

«Терпеть не могу загадок», – буркнул Сакаи.

– Предположим, кто–то похищает корабли и меняет на них опознавательные коды. Как бы ты стал искать эти корабли?

Минуту инженер задумчиво сопел.

«Я бы искал не пропавшие, – прозвучал ответ, – а новые, невесть откуда взявшиеся».

– Да, верно. Именно так. Спасибо!

Задержавшись у треснувшего стыка корпуса и одного из ребер, Холден начал обрабатывать его горелкой. Щиток перед лицом затемнился, превратив мир в сплошную черноту с единственным голубым огоньком. За работой Холден соображал, как вычислить возникшие словно по волшебству новые корабли. Неплохо бы начать с выложенного в открытый доступ реестра, по, если разбираться с ним вручную, закопаешься с головой. Будь здесь Наоми, она бы, конечно, написала программу и за десять минут с ручного терминала нашла все, что нужно. Холден, увы, в этом деле ей в подметки не годился, но Фред держал на жаловании программистов, и если он…

«А почему ты спросил?» – поинтересовался Сакаи.

Он молчал так долго, что Холден не сразу вспомнил, о чем шла речь.

– Ты о том, зачем мне искать пропавшие корабли?

«Угу».

– Их ищет моя приятельница, она журналистка. Я обещал ей помочь. Вот и ломаю голову, как это сделать.

«Стюарт, – проговорил Сакаи, скорее не спрашивая, а утверждая. – Слышал я, что она на станции».

– Да, моя давняя подружка Моника. То есть я‑то считаю, что она ищет черную кошку в темной комнате, но помочь обещал. К тому же какое–никакое занятие – все лучше, чем страдать и жалеть себя в одиночестве.

«Так–так, – протянул Сакаи и после долгой паузы добавил: – Значит, все пока не настолько ужасно, чтобы ты поверил в черную кошку?»

***

На домашнем экране замигал огонек видеосообщения. Как Холден ни твердил себе, что это наверняка не Наоми, все же, когда увидел круглое лицо Алекса, испытал сокрушительное разочарование.

«Привет, босс, – поздоровался пилот. – Я это… отчитаться о своей встрече с бывшей и о примирении со слезами на глазах… Короче говоря, ничего не вышло. Может, мне следовало получше подготовиться. Но я еще до отлета собираюсь повидаться с Бобби – это луч света. Как там мой красавчик? Все там начистили и подкрасили к моему возвращению? Будет возможность, еще свяжусь. Камал, конец связи».

Холден едва не начал ответ с расспросов о бывшей жене, но поселившийся у него в голове голос Наоми предупредил: «Не суй нос, куда не надо», – и он вместо этого записал: «Спасибо, что объявился. Передай Бобби наилучшие пожелания. „Роси“ еще не один месяц чинить, так что можешь не торопиться».

Минуту он придумывал, что бы еще добавить, потом стер пустые секунды и отправил сообщение. Странно: человек может стать для тебя очень важным, и все же, если не дышишь с ним одним воздухом, сказать ему нечего. Будь Алекс рядом, они говорили бы о корабле, о других двоих из команды, о работе. Но, когда команда врозь, а «Роси» на приколе, любая тема для разговоров кажется вторжением в личные границы. Мысли об этом вели по долгой и темной дороге к горькому одиночеству, потому Холден решил пока заняться расследованием.

Он немного жалел, что не обзавелся шляпой.

***

– Опять ты? – встретил его Фред, когда Холден вместе с кем–то из мелких служащих просочился к нему в кабинет. – Понимаю, кофе у меня хорош, но…

Холден прихватил стул и устроился рядом, пока Фред возился с кофейной машиной.

– Знаешь, Моника Стюарт на Тихо.

– Да уж… Думаешь, мне не доложили, что на станцию прибыла такая особа?

– Не думаю, – признался Холден. – А знаешь, зачем она здесь?

Кофеварка зашипела, комнату наполнил сочный горьковатый запах. Дожидаясь кофе, Фред склонился над столом и отстучал команду терминалу.

– Что–то с пропавшими кораблями, да? Так считает наша разведка.

– А твои люди этим совсем не занимались?

– Честно? Нет. Слухи доходили, но у нас и так дел по горло. Все корабли с рабочим эпштейновским движком прут к кольцам. Нам хватает забот, чтобы они не столкнулись на подходе. Идут они большей частью в неразведанные системы, где нет других кораблей и станций. От некоторых потом нет вестей – иного, в общем, и ожидать не приходится.

Холден с благодарностью принял у Фреда чашку, кивнул и сделал первый глоток. Кофе его не разочаровал.

– Это я понимаю, – сказал Холден, – и считаю гипотезу Моники маловероятной, но, если мы не найдем другого объяснения, она выдаст на публику именно ее.

– У нее уже и гипотеза есть?

– Она считает, что виновата протомолекула. Первое доказательство – разгуливающие по Илосу роботы и прочая техника.

– Ты мне говорил, что такое не повторится, – нахмурился над своей чашкой Фред. И продолжил, сдувая парок, так что облачко отлетало от губ, словно дыхание дракона: – Что, Миллер вернулся?

– Нет, не возвращался. Насколько мне известно, нигде в мире не осталось активной культуры протомолекулы. Однако…

– Однако у меня есть полученная от тебя неактивная.

– Верно, и Моника откуда–то об этом прознала.

Фред нахмурился еще больше.

– Где–то у меня утечка.

– Да, наверняка, но меня не это беспокоит.

Фред поднял брови в безмолвном вопросе.

– Моника, – продолжал Холден, – выдумала, что нам надо достать эту слизь и использовать вместо блюдечка для связи с духом Миллера.

– Вот уж глупость! – удивился Фред.

– Тоже так считаешь? Вот я и подумал, что надо перебрать все другие возможности, прежде чем заваривать кашу с этим вирусом.

– Причем заваривать не в первый раз. – В словах Фреда почти не было сарказма. – У тебя есть альтернативные идеи?

– Есть, – кивнул Холден, – но тебе они не понравятся.

– Если нужна анестезия, у меня и бурбон найдется.

– Возможно, и до анестезии дойдет, – улыбнулся Холден и, выигрывая время, допил кофе.

Как ни постарел за эти годы Фред, Холден его все же побаивался. Ему трудно было затрагивать темы, способные разозлить Джонсона.

– Еще? – предложил Фред, кивнув на пустую чашку.

Холден помотал головой.

– Есть экстремисты АВП – ты мне о них рассказывал, – начал он.

– Не думаю…

– Они уже нанесли по меньшей мере два удара. Один по марсианскому предприятию, другой – по Земле.

– И оба неудачные.

– Возможно, – сказал Холден, – но мы исходим из того, что их цели нам известны, а это ненадежное предположение. Возможно, взрыв на большом участке марсианской верфи и ракеты земного патруля, выпущенные по древнему грузовику, – для них победа?

– Да, – нехотя кивнул Фред, – такое возможно.

– Но Марс и Земля – только две стороны треугольника. Если радикалы боятся, что внутренние планеты по мере освоения новых миров забросят Пояс, то и колонисты для них. проблема.

– Согласен.

– Так разве не могли радикалы АВП в дополнение к взрывам на внутренних планетах захватить в целях устрашения несколько кораблей переселенцев?

– Ну, – медленно, словно на ходу обдумывая ответ, заговорил Фред, – место уж больно неподходящее.

– Ты о том, что все происходит за воротами?

– Именно, – подтвердил Фред. – Если б те корабли расстреляли при проходе через Пояс, это было бы одно. Но по ту сторону колец? У кого есть туда доступ? Или ты подозреваешь саботаж на борту? Или мины очень замедленного действия?

– Есть третий вариант, – заметил Холден.

– Нет, невозможно, – отрезал Фред, предугадав ход его мыслей.

– Послушай, Фред. Я понимаю, ты и думать не хочешь, что кто–то на «Медине» работает против тебя. Возможно, подчищает отчеты. Или отключает датчики, когда надо что–то скрыть. Я понимаю, почему это так трудно проглотить.

– «Медина» – основа наших долговременных планов, – проскрежетал Фред. – Там работают мои лучшие, самые верные люди. Если там действует пятая колонна радикалов, значит, мне вообще некому доверять. С тем же успехом мне можно уходить в отставку.

– На «Медине» несколько тысяч человек. Разве ты каждого знаешь лично?

– Не знаю, но управляют станцией мои люди. Самые верные. То, что ты описал, никак не может случиться без их ведома и содействия.

– Жуткая мысль.

– Это значило бы, что «Медина» мне не принадлежит, – заключил Фред. – Что самая жестокая, твердолобая, фанатичная фракция нашего Альянса держит за горло всю Галактику.

– И как же, – спросил Холден, – нам это проверить?

Фред откинулся в кресле, вздохнул и грустно улыбнулся Холдену.

– Знаешь, что я думаю? По–моему, ты затосковал в одиночестве и ищешь себе развлечений. Не вздумай от нечего делать рушить организацию, которую я собирал всю жизнь.

– Но суда–то пропадают! Пусть не «Медина», но кто–то их перехватывает. Нельзя же об этом забыть и надеяться, что все обойдется.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю