Текст книги "Вы мертвы без денег"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Эллиот испытал чувство безнадежности. Деньги были необходимы. Пожалуй, десять тысяч лучше, чем ничего. Коллекция нефрита не имела для него сейчас никакой ценности. Собственно, она ему надоела.

– Там есть еще всякое барахло, которое вы мне продали, Клод, – сказал он, – я не собираюсь оставлять его себе. Сейчас мне нужны наличные. Как насчет того, чтобы все забрать назад?

Кендрик встал и подошел к шкафчику со спиртным, великолепному изделию, инкрустированному перламутром и черепахой. Он налил чистого виски в два стакана, добавив льда из встроенного в шкаф холодильника и поставил стакан перед Эллиотом. Потом он сел и посмотрел на Эллиота с сочувствием, показавшимся тому неподдельным.

– Почему вы мне не доверяете, милый Дон? Плохи дела? Вы много задолжали? Жили слишком широко? Волк у дверей? Эллиот реагировал на это, как на удары хлыстом.

– Не ваше паршивое дело и не нужно мне ваше проклятое виски! Я приехал говорить о деле, вот и давайте о деле!

– Я ваш друг, – мягко сказал Кендрик. – Пожалуйста, помните это. Все секреты останутся между нами. Я могу помочь вам, шери, но мне, естественно, нужно знать, какова ваша ситуация.

Его спокойный тон и твердый взгляд заставили Эллиота осознать, что сейчас у него нет друзей. Если этот тучный педераст в оранжевом парике говорит искренне, он будет дураком, если отвергнет предложенную помощь.

После короткой нерешительности, он проговорил:

– Ладно, Клод, я скажу. Говоря попросту я разорен и влез в долги. За этот чертов «ролле» не уплачено. Своим я могу назвать только то, что купил у вас.

Кендрик отпил маленький глоток виски.

– Никаких перспектив?

– Никаких. Со мной кончено, как с кинозвездой. У меня нет актерского таланта, нет перспектив. – Нельзя замечать только мрачную сторону, – сказал Кендрик, поглаживая свой большой нос. – Не стану тратить время на изъявления сочувствия, хотя и сочувствую вам. У вас были хорошие виды на будущее, но вам не повезло. По крайней мере, в отличие от большинсгва неудачников, вы вели до сих пор веселую жизнь. Что вам нужно, так это немедленно помочь. Давайте-ка я пошлю к вам Луиса и пусть он сделает опись всего, что у вас есть. Прошло уже довольно много времени, и я не помню, что вы у меня покупали.

Эллиот кивнул.

– Ладно, но я не хочу, чтобы Луис потом молол языком. Стоит пройти слухам о моих затруднениях и на меня накинутся все кредиторы. Мне нужна куча денег к концу месяца, через три недели.

– Что вы подразумеваете под кучей денег?

– Мне понадобится по крайней мере сто пятьдесят тысяч долларов, чтобы поправить дела. Если я их не достану, то обанкрочусь и тогда все останутся ни с чем.

Кендрик выпятил толстые губы.

– Это весьма серьезная сумма, но не отчаивайтесь. Посмотрим, что можно сделать Луис явится к вам завтра в десять. Когда он составит опись, мы потолкуем еще раз.

– Там у меня висит Шагалл, которого вы мне сбыли. Он один стоит черт знает каких денег. Кендрик погрустнел.

– Не очень хороший, если я правильно припоминаю. В то время люди с ума сходили по любой картине Шагалла, но, конечно, он не лишен ценности. Можете положиться на меня. Я постараюсь помочь вам всем, чем смогу.

Эллиот встал. Он не испытывал больших надежд. Он инстинктивно чувствовал, что сделка скорее всего даст ему мало, а толстяку педерасту достанется вся выгода.

– Ладно, Клод, тогда я предоставляю это вам.

– Да. – Кендрик потер гладко выбритый подбородок, потом небрежно обронил: – Вы, кажется, знакомы с Полем Ларримором?

Эллиот с удивлением посмотрел на него.

– Знаком, а что?

– С ним трудно познакомиться, – сказал Кендрик с печальным выражением на толстом лице, – настоящий затворник, вам не кажется?

– Он держится особняком, если вы это имеете в виду. С чего вы о нем вспомнили?

– Вы с ним друзья, как я понимаю.

– Пожалуй. Что все это значит?

– Мне очень желательно войти с ним в контакт, но он отказывается встретиться со мной… Я нахожу такое поведение не совсем вежливым и думаю просить вас познакомить нас.

– Ларримор – человек с причудами, – Эллиот покачал головой. – Он сторонится людей. Что вам от него понадобилось?

– Марки. – Кендрик улыбнулся. – Я думаю заняться редкими марками. Ларримор – один из самых видных филателистов мира. Я был бы очень счастлив иметь его своим консультантом.

Эллиот уставился на него так, словно не мог поверить своим ушам.

– Ларримор? Вашим консультантом? Да вы спятили! Даже не надейтесь…

– В самом деле? – Кендрик печально покачал головой. – Что ж, полагаю вам лучше знать. – После паузы он продолжал: – Скажите, как вы подружились с Ларримором?

– Помимо увлечения марками, он любит гольф. Играет он посредственно, но как большинство таких игроков страстный энтузиаст. Он приходит в клуб раз в неделю и время от времени я с ним играю. Я отучил его загребать землю клюшкой и с тех пор он всегда держался со мной по-приятельски. Вот и все. Теперь я его совсем не вижу, из-за протеза пришлось распрощаться с гольфом.

– Как странно. Загребал землю? Удивительно. Как иногда получается. – Кендрик допил виски. – Хотя вы не виделись с ним в последнее время, но все-таки могли бы посетить его?

– Слушайте, Клод, я же сказал – ничего не»выйдет, – нетерпеливо отозвался Эллиот. – Ларримор не станет вам помогать. – Он двинулся к выходу. – Так Луис придет завтра к десяти?

– Да. – Кендрик улыбнулся – Не надо сильно беспокоиться, шери. Предрассветный час – самый темный.

– Кажется, я уже где-то это слышал, – сказал Эллиот и вышел.

– А теперь, мистер Кемпбелл, – сказал Барни, – обратите, пожалуйста, внимание на то, как я сплетаю нити моего рассказа, словно ковер. Я только оттого и не занимаюсь сам вашим ремеслом, что не умею правильно писать, ну и почерк у меня не особенно. Техника у меня есть, но все остальное ни к черту.

Я ответил, что не всем нам суждено достичь высот, и спросил, не хочет ли он еще один шницель.

– Неплохая идея, – согласился Барни и бровями подал знак Сэму. – Питая тело – питаешь ум, а? Я сказал, что это общеизвестный факт.

– Ну ладно… Я вывел на сцену Джо, Синди, Бина, Эллиота и Кендрика. Теперь настало время свести их вместе и я сделаю это постепенно. – Барни подождал, пока Сэм принесет шницель, и осмотрев его, одобрительно кивнул, а затем продолжал: – Джо не мог позволить Синди торчать дома и с обожанием смотреть на Бина, когда выяснилось, что у него кончаются деньги. Поскольку у него самого стало туговато с наличными, он послал Синди работать по магазинам утром, а по вечерам, как обычно, и сам тоже отправлялся работать в автобусах, оставляя Бина дома мечтать о большом куске.

Так уж получилось, что Синди шагала по главной улице, направляясь в магазин, когда увидела «ролле» Эллиота, стоящий возле тротуара. При виде машины, она остановилась, как вкопанная. Большинство прохожих замедляло шаг, чтобы поглазеть на машину, но Синди она заворожила. Это была машина ее снов, и она стояла перед ней, одетая в белый свитер и модные шорты, восхищаясь машиной, когда Эллиот вышел из галереи Кендрика.

Первым делом Эллиоту бросились в глаза длинные, красивые ноги Синди, а потом ее аккуратненький задик и, наконец, ее мячики. Эти три женские принадлежности сильно привлекли Эллиота, и он на минуту забыл про свои заботы и даже про свою железную ступню. Видя, как она таращится на его машину, он подошел к ней и сказал экранным голосом, от которого у его почитательниц бегали по спине мурашки:

– Она такая же красивая, как вы, правда? Синди резко обернулась в замешательстве, потом рассмеялась.

– Лучше! Мамочка! Какая шикарная машина! – И тут она во все глаза уставилась на Эллиота, узнав его.

Синди принадлежала к почитательницам Эллиота. Когда она была моложе, то обожала Эррола Флиппа. После его смерти она перенесла обожание на Эллиота. Оказавшись рядом со своей любимой кинозвездой, она была потрясена. Стиснув руки, она уставилась на него, выглядя, как помесь овцы и коровы, и воскликнула:

– Вы – Дон Эллиот!

Эллиот давно не видел такого влюбленного взгляда и теперь сразу отреагировал на него.

– Привет, – сказал он, улыбаясь той волнующей улыбкой, которой пользовался во времена, когда еще не потерял ногу. – Вы меня знаете, а я вас нет. Кто вы?

Синди пришла в себя.

– Я ничего не значу, мистер Эллиот. Просто проходила мимо и увидела эту машину, а потом появились вы.

– Она моя, – сказал Эллиот и ему впервые показалось, что этот огромный неприятный долг стоил тех тревог, которые ему причинил. – Хотите прокатиться?

– Вы не шутите, мистер Эллиот?

Эллиот рассмеялся, открыл правую дверцу и жестом руки пригласил ее садиться.

С изумленным выражением на лице Синди устроилась на пассажирском сиденьи, обхватив грудь руками. Эллиот медленно вел машину в плотном потоке транспорта, не говоря ни слова. Быстрый взгляд на лицо девушки подсказал ему, что с ней не надо разговаривать. Пусть помечтает, пусть отдастся бесшумному движению автомобиля. Выбравшись из потока машин на Приморский бульвар, он прибавил скорость и направился к горам. Он вел машину на средней скорости, пока не оказался на длинном участке пустынной дороги и тогда нажал педаль акселератора, давая Синди почувствовать внезапный напор бесшумной мощи мотора, стремительно увлекающего их со скоростью более ста миль в час. Там, где дорога кончалась, соединяясь с шоссе, ведущим в Майами, он притормозил и свернул на придорожную площадку.

– Ну, как? – спросил он. – Может, вы хотите сесть за руль сами, прежде чем решить?

Синди непонимающе посмотрела на него, все еще ошеломленная ездой.

– Решить? О чем?

– Разве вы не собираетесь покупать машину? – спросил Эллиот и улыбнулся. – Это ведь был испытательный пробег, правда?

– Если бы. – Она подавила вздох. – Хорошо бы, если бы так. Иметь деньги, иметь бы такую машину.

В Синди было что-то затронувшее Эллиота. Он так привык к куколкам, которые все знали и ничему не удивлялись, были готовы прыгнуть к нему в постель, что Синди сразу понравилась ему.

– Кто вы? – спросил он, закуривая.

Как раз этого Синди и не собиралась ему говорить.

– Синди Лак, – ответила она. – Я – никто, просто девушка, которая живет со дня на день.

– И как же вы живете?

– Как обычно, контора, пишущая машинка, и я.

– Синди, красивое имя. Вы везучая?

– О, да! Ведь я попала в эту машину. О, да! Он рассмеялся.

– Видели какой-нибудь мой фильм?

– Все до единого. Они такие же, как вы, удивительные! «Это не притворное излияние, – подумал Эллиот. – Она говорила от всего сердца».

– Вы приехали в отпуск?

– Правильно.

– Одна?

– Вместе с отцом.

Эллиот взглянул на свои часы.

– Я проголодался. Можно предложить вам ленч, или вас ждет отец?

Джо и Бин, конечно, ждали ее, но она не колебалась. В холодильнике осталась половина холодной курицы и они обойдутся без нее.

Он отвез ее в свою виллу.

Барни атаковал второй слой рубленого шницеля.

– Я хочу, чтобы эта история подвигалась без задержки, мистер Кемпбелл, – сказал он с набитым ртом. – Есть места, которые можно пропустить, но есть и такие, где приходится добавлять от себя, чтобы лучше передать атмосферу, поэтому не думайте, будто я говорю только ради разговора.

Я попросил его продолжать, не мешкая.

Он кивнул.

– Так вот, вилла Эллиота произвела на Синди ошеломляющее впечатление. Ей просто не верилось, что люди могут жить в такой роскоши. Она сидела за столом на террасе, с которой открывался вид на гавань и океан, окруженный цветущим кустарником и орхидейными деревьями. Ленч был таким же безукоризненным, как и обслуживание: молодые креветки, филе в сырном соусе и замороженные фрукты. Подали шампанское, от которого у Синди слегка закружилась голова.

Видя, как она заинтригована всем окружающим, Эллиот провел ее по вилле. Они шли рядом, она, стиснув руки, с круглыми от удивления глазами, дыша учащенно и неровно. Все увиденное сильно взволновало ее.

Когда он, наконец, привел ее обратно в гостиную, она сказала ему самую приятную вещь, когда-либо услышанную им.

– Это самый чудесный дом, какой я видела, – сказала она, – и вы его заслужили, потому что вы дали столько радости и удовольствия стольким людям.

Глядя на нее, наслаждаясь ее красотой, Эллиот испытал приступ желания впервые за несколько месяцев. Ему хотелось отвести ее в спальню, нежно раздеть и уложить в постель. Ему хотелось овладеть ею, как только он умел овладевать женщиной: медленно, растягивая удовольствие, пока не придет оргазм.

На какой-то момент он почувствовал уверенность, что она отдалась бы ему, потом он вспомнил о своем протезе и желание обернулось озлоблением.

И пока он стоял и смотрел на нее с угасающим желанием, у него начались мучительные изводящие боли в ноге, давно превратившейся в пепел в топке клиники.

Теперь ему хотелось лишь поскорее избавиться от нее. Они провели несколько счастливых часов, а теперь вернулась боль, а с ней заботы.

– Ваш отец, наверно, беспокоится, куда вы девались, – сказал он неожиданно отрывисто-грубым голосом.

Удивленная и несколько разочарованная внезапной переменой в нем, Синди начала благодарить, но он отмахнулся. – Тойс сейчас придет. Я должен извиниться, у меня дела. Всего хорошего – и он вышел, оставив ее одну. Три часа, проведенные с ним, сразу были испорчены этим резким и неожиданным прощанием. Ее словно окатили ведром холодной воды.

Шофер-японец отвез ее на Приморский бульвар в «альфе». Она не позволила ему подвезти ее до самого дома. Помимо всего прочего, Синди обидело, что ее не отвезли на «роллсе». Она просто не могла понять, в чем дело, хотя и чувствовала, что произошло что-то неладное.

Барни отхлебнул пиво, а затем принялся выковыривать пальцами кусочек мяса, застрявший в зубах.

Она застала Бина в саду. Джо ушел работать по автобусам.

– Где тебя черти носили? – спросил Бин. – Что с тобой случилось?

Синди рассказала. Когда она описала машину и виллу, Бину пришла в голову неожиданная мысль.

– Этот малый должно быть набит деньгами, – сказал он.

– Конечно. Он знаменитый актер. Ну, разве не чудесно иметь столько денег и жить как он? – Синди вздохнула. – А какой «ролле»!

– Да. – Бин сузил глаза. – Интересно, сколько он стоит?

– Миллионы, если бы он не стоил миллионы, он не мог бы так жить.

– Ты еще увидишь его?

– Нет, он ни с того ни с сего как-то чудно себя повел. – Синди рассказала Бину, как они расстались с Эллиотом.

– У большинства кинозвезд не все дома, – сказал Бин. – А он не пробовал заигрывать с тобой? Синди покраснела.

– Конечно, нет.

– Что это он? – спросил Бин. – Зачем ему понадобилось катать тебя в машине и угощать обедом.

– Не у всех такие замашки, как у тебя! – резко возразила Синди и ушла в бунгало.

В шестом часу вернулся с работы Джо. День выдался не особенно удачным, и он немного тревожился. Он украл пять бумажников и набрал в них только сорок долларов. – Где Синди? – спросил он, садясь рядом с Бином в кресло.

Он снял шляпу и вытер лоб. – Принесла она что-нибудь? Я добыл только сорок баксов. – Она моет голову, или чем-то там занимается, – сказал Бин. – Да, она кое-что принесла, Джо! По моему, это большой куш!

Джо застыл и уставился на него.

– Большой куш? Как так?

– Помните, я говорил, что хочу найти дельце на пятьдесят тысяч баксов, а после мы сможем уехать отсюда, купим где-нибудь дом на побережье и устроимся там втроем, и я женюсь на Синди!

Джо испуганно смотрел на Бина.

– Да, но это были только разговоры, верно?

– Мы загребем пятьдесят кусков, – сказал Бин с заблестевшими глазами. – Это будет не труднее, чем отнять никель у слепого.

– Но как? – спросил Джо, у которого сильнее забилось сердце.

– «Пятьдесят тысяч долларов!» – думал он. Такая сумма означала крупную работу, а этого он всегда старался избегать.

– Не пыли и слушай, – сказал Бин. – Он рассказал Джо о знакомстве Синди с Доном Эллиотом. – Помнишь его? Одно время он был на самой верхушке. Синди говорит, что у него полно денег. Он ездит в «роллсе». Одна машина обошлась ему должно быть тысяч в тридцать. Вилла у него набита всяким добром.

Джо облизал пересохшие губы.

– Ты надумал обчистить его дом?

– Не пори чушь! – рявкнул Бин. – Кто у нас примет хлам? А потом, мне понадобился бы грузовик, чтобы увезти барахло на такую сумму. Нет, Джо, мы заграбастаем парня и возьмем с него выкуп.

Джо едва не подбросило в кресле.

– Ну нет! За похищение человека можно попасть в газовую камеру! – У Джо округлились глаза. – На меня не рассчитывай, и на Синди! Исключено!

– Это не похищение, раздраженно возразил Бин. – Мы захватим парня и скажем ему, что хотим пятьдесят тысяч баксов. Что ему такие деньги, мелочь! Мы не отпустим его, пока он не заплатит. Никто не узнает, что он у нас. Я все обмозговал.

– Нет. – Джо встал. От возбуждения он начал дрожать. – Мне все равно, как ты это понимаешь. Я не согласен! Бин посмотрел на него и презрительно пожал плечами.

– Ладно, Джо, как знаешь. Мы можем провернуть дело и без тебя. Я даже могу обойтись без Синди. Когда я добуду деньги, мы с Синди уедем. Вот и все.

– Синди не станет с этим связываться, – сказал Джо. – И слушать не захочет.

– Вот она идет. Давай спросим у нее, – сказал Бин, когда Синди пересекла маленькую лужайку и присоединилась к ним.

– Ты о чем? – спросила она. – В чем дело, папа? Ты сам не свой.

– Он задумал похитить кинозвезду! – сказал Джо. – Рехнулся! Я сказал ему-, что ты не станешь с этим связываться! Синди быстро взглянула на Бина.

– Похитить? Ох, Бин!

– Ну и что? – Бин вытянул свои длинные ноги. – Мы не сделаем ему ничего плохого. Он набит деньгами. Мы только подержим его здесь под замком, пока он не выложит пятьдесят кусков. Ничего особенного. Когда получим деньги, двинем все трое подальше отсюда, мы с тобой поженимся и осядем в спокойном местечке года на три, ничего не делая. Что скажешь, детка? Идешь со мной?

Синди посмотрела сначала на Бина, потом на Джо и снова на Бина.

– Ты, наверное, спятил, Бин! – сказала она. – Нет, я не согласна!

– Ничего не спятил, – возразил Бин, стараясь сдержать раздражение. – Ты говоришь, у этого малого много денег. Ладно, тогда что такое для него пятьдесят кусков? Он заплатит. Проще простого. Только представь себе, пятьдесят кусков на троих!

Синди заколебалась. Если бы Эллиот не выпроводил ее так бесцеремонно, она отказалась бы, не раздумывая, но теперь она была в нерешительности, думая о том, что означали для них эти деньги.

– Но если он не заплатит? Джо окаменел.

– Синди! Послушай меня… – Он умолк, видя, что она не слушает.

– Ты хочешь выйти за меня, так? – сказал Бин. – Ты хочешь весело пожить. Нам представляется шанс сделать так, как тебе хочется. Давай, Синди, соглашайся.

Синди осточертела жизнь, которую они вели с Джо. Она никогда не жаловалась, но прежнее прозябание стало для нее невыносимым после встречи с Бином. Она снова подумала обо всем том, что могут принести им эти деньги и решилась.

– Да, Бин, я тебе помогу. Бин взглянул на Джо.

– Похоже большинство – за, Джо. Ты пойдешь на нами, или хочешь отделиться?

– Синди! – Джо взял ее за руку. – Это опасно. Против нас будут феды. Нам могут дать и пожизненное заключение, могут даже послать в газовую камеру. Ты не должна идти на это, детка.

– Пятьдесят кусков, – вкрадчиво проговорил Бин, – и больше не надо будет шарить по карманам, не надо рыскать в магазинах. Уютный домик, и я. Хотя, как угодно, Синди. Я проверну это дело вместе с тобой и Джо или без вас, смотри сама.

– Я же сказала, что согласна, Бин, – спокойно отозвалась Синди.

Бин повернулся к Джо.

– Ты передумал или мы прощаемся?

– Ты и вправду думаешь, что дело выгорит? – слабо спросил Джо.

– По твоему я псих? Конечно, выгорит.

Джо колебался. Глядя на лицо Синди, выражавшее решимость, он понимал, что не сможет отговорить ее. Он видел, что если не может отговорить Синди, ему остается только присоединиться к ним.

– Ладно, Бин, тогда я с вами, – сказал он.

Глава 3

– На следующее утро, – продолжал Барни, – Эллиот сидел в своем солнечном патио, с нетерпением ожидая, когда Луис де Марни закончит опись его имущества.

Наконец, он вышел в патио и Эллиот, сдерживая нетерпеливое желание услышать его вердикт, предложил ему выпить.

– Ни в коем случае, благодарю! Никакого спиртного, никакого крахмала! Если я хоть на минутку дам себе поблажку, мне не сохранить фигуру. – Луис пожирал глазами Эллиота. – А вот вы в превосходной форме.

Эллиот, голый по пояс, одетый в брюки, носки и сандалии, пожал плечами. Он терпеть не мог носить носки, но без них блеск его металлического протеза на солнце портил ему настроение.

– Не жалуюсь. Присядьте. – Выдержав паузу, он продолжал: – Ну, каков приговор?

– У вас есть недурные вещицы, мистер Эллиот, – сказал Луис, усаживаясь, – несколько специфические, но очень недурные.

– Я знаю, что у меня есть, – раздраженно сказал Эллиот. – Я хочу знать, сколько это все стоит.

– Конечно. – Луис взмахнул руками. – Я не могу вам назвать определенную цифру, мистер Эллиот. Понимаете, мне нужно проконсультироваться с Клодом, но сказал бы – около семидесяти пяти тысяч.

Эллиот застыл на месте и покраснел. Он не ожидал от Луиса щедрости, но предложенная им сумма была грабежом среди белого дня.

– Вы смеетесь? – сердито спросил он. – Это же меньше четверти того, что я сам уплатил.

– Это звучит ужасно, не правда ли? Но в настоящий момент, мистер Эллиот, спрос упал. Если бы вы могли подождать… – Он пожевал губу, хмурясь в показном раздумьи. – Клод может согласиться взять нефрит и Шагалла на комиссионных условиях и выставить их в галерее. Таким путем вы, вероятно, получите лучшую цену, но на это, конечно, потребуется время.

– Насколько лучшую?

– Этого я не могу сказать. Цену должен определить Клод.

– Сколько времени мне придется ждать, два или три месяца?

Луис покачал головой. Казалось он готов разразиться слезами.

– О нет, мистер Эллиот, на это может понадобиться до двух лет. Видите ли, нефрит, я уверен, опять войдет в моду и цены на него поднимутся, но не раньше, чем через год или два.

– Я не могу так долго ждать! Другое дело – Клод! Поговорите с ним, Луис; Скажите ему, что он может забирать нефрит и Шагалла, но я хочу получить деньги немедленно и пусть дает приличную цену, не паршивые семьдесят пять тысяч.

Луис рассматривал свои наманикюренные ногти.

– Разумеется, я поговорю с ним. – После паузы он продолжал: – Клод говорил мне, что вам спешно нужны наличные, мистер Эллиот. Все это исключительно между вами, мной и Клодом. Мы готовы сделать вам интересное предложение, поскольку вы так сильно нуждаетесь в деньгах. Сумма немалая: около двухсот тысяч. Это – плюс к семидесяти пяти за ваши вещи. В целом они составят сумму, с которой вам зажилось бы гораздо веселее.

Эллиот воззрился на него.

– Двести тысяч? – Он выпрямился в кресле. – Что же это за предложение?

– Вы друг мистера Ларримора, филателиста? У Эллиота сузились глаза.

– Это предложение имеет отношение к Ларримору?

Луис взглянул на Эллиота и сразу отвел забегавшие глазки.

– Правильно.

– Мы с Клодом уже говорили о нем. Я сказал ему, чтобы он оставил надежду.

– У Клода возникли новые замыслы со времени вашего разговора, – сказал Луис, похожий на человека, нащупывающего путь по тонкому льду. – Теперь он готов предложить двести тысяч за ваше сотрудничество.

Эллиот глубоко втянул в себя воздух. Он подумал о том, какое значение имели бы для него такие деньги в теперешних обстоятельствах.

– За мое сотрудничество? Слушайте, Луис, перестаньте крутить словно какой-нибудь чертов политикан и объясните, куда вы клоните.

– У мистера Ларримора есть необычные русские марки, – сказал Луис, снова опуская взгляд на свои ногти. – У Клода есть клиент, который хочет их купить. Мы уже писали мистеру Ларримору, предлагая продать марки, но он игнорирует наши письма. Если вы сумеете достать для нас эти марки, Клод заплатит вам комиссионные в размере двухсот тысяч.

– Господи! Сколько же они стоят?

– Для вас или для меня – очень мало, но для увлеченного коллекционера их стоимость весьма значительная.

– Сколько?

– Вряд ли необходимо углубляться в этот вопрос, мистер Эллиот. – Луис хитро ему улыбнулся. – Главное в том, что они будут стоить для вас двести тысяч, если вам удастся их достать.

Эллиот откинулся на спинку кресла. Перед ним как будто открывался выход из затруднительного положения, но сумеет ли он убедить Ларримора продать?

– Если я буду говорить с Ларримором, мне нужно знать цену, – сказал он. – Это ведь очевидно, правда? Я должен назвать ему цену, которую ваш клиент готов заплатить. Как же иначе я смогу убедить его продать марки?

Луис причесал пальцами свои крашеные в цвет собольего меха волосы.

– Не думаю, чтобы вы чего-либо добились от мистера Ларримора, какую бы сумму не предложили. Наш клиент уже писал ему, и мистер Ларримор не желает их продавать. Нет, переговоры с мистером Ларримором не приведут ни к чему хорошему.

Эллиот нахмурился.

– Интересно, куда вы клоните?

Луис снова принялся рассматривать свои ногти, как будто зачарованный их видом.

– Нам кажется, что будучи дружны с мистером Ларримором и имея доступ в его дом, вы смогли бы найти способ завладеть этими марками. В этом случае мы немедленно заплатим вам двести тысяч наличными. Луис встал под изумленным взглядом Эллиота, словно не верившего своим ушам. – И, разумеется, вам не зададут никаких вопросов. Эллиот с минуту сидел молча, потом спросил с резкой ноткой в голосе:

– Так вы предлагаете мне украсть эти марки для Клода? Луис взмахнул руками, не глядя на Эллиота.

– Мы ничего не предлагаем, мистер Эллиот. У вас есть возможность достать эти марки – как вы их достанете, нас не касается – мы примем их у вас, ни о чем не станем спрашивать и выплатим двести тысяч долларов наличными.

Эллиот встал. Выражение его глаз заставило Луиса поспешно отступить.

– Убирайтесь! – Гнев, звучавший в его голосе, заставил Луиса отступить еще дальше. – Скажите Клоду, что я не имею дела с жульем! Я найду себе покупателя! Передайте ему, что мы больше не знакомы!

Луис приподнял плечи, смиряясь с отказом.

– Я предупреждал его, что вы можете не согласиться с его точкой зрения, но Клод законченный оптимист. Не будем обижаться друг на друга, мистер Эллиот. Предложение остается в силе, случись вам изменить свое решение!

– Убирайтесь!

Луис вздохнул и, повернувшись, зашагал по дорожке, ведущей к площадке для машин. Он вернулся в галерею и сразу же прошел в комнату Кендрика.

– Сукин сын уперся, – сказал он, закрыв дверь. – Он назвал тебя жуликом и сказал, что больше не желает тебя видеть. Я предупреждал, Клод. Что нам теперь делать?

Кендрик снял парик и, положив его на стол, задумался.

– Это был шанс и на него по-прежнему надо рассчитывать. Я немного нажму на нашего милого Дона. – Он открыл ящик стола и достал переплетенную в кожу записную книжку. – Кто по-твоему, самый крупный кредитор Эллиота?

– «Люс и Фремлин», – немедленно отозвался Луис. – Каждой шлюхе, с которой он переспал, он дарил какую-нибудь драгоценность. Последней досталось кольцо с алмазами и рубинами. Оно, должно быть, стоило бешеных денег. Кендрик полистал книжку и набрал номер конторы – лучшей и самой дорогой ювелирной фирмы в Сити.

Он попросил соединить его с мистером Фремлином, младшим партнером и ярым гомосексуалистом.

– Санди, мой прелестный цветочек, это твой преданный Клод. Как живу? О, прилично, свожу концы с концами. – Он хихикнул. – А ты? Очень рад. – Пауза. – Санди, словечко на ушко. Я не знаю, должен ли тебе Дон Эллиот, да, бывшая кинозвезда. Должен? Я как раз так и подумал. Он меня тревожит. Мне он тоже должен. Сегодня утром я послал к нему Луиса. Ты знаешь, как я тактичен. Луис пытался получить с него чек, но Эллиот вел себя довольно неприятно. У нас сложилось впечатление, что он не в состоянии уплатить. Ужасно, не правда ли? Конечно, из-за ноги бедняга оказался в невыгодном положении, потерял работу в кино, но мне казалось, что он надежен в финансовом отношении. Много он вам должен? – выслушав ответ, Клод поднял брови и тихо свистнул. – Мой бедненький, пятьдесят тысяч! Но ведь это целое состояние! У меня за ним только пять. – Он снова замолчал, слушая. – Что ж, на твоем месте я действовал бы без задержки. Вряд ли он теперь многого стоит. У него не было девушки с тех пор, как он потерял ногу. Ужасно, ужасно грустно. Я подумал, надо предупредить тебя. Да, давай как-нибудь встретимся, всего хорошего. Когда он положил трубку, Луис сказал:

– Теперь все зашевелятся.

– Бедный Санди, глуповат немного, но он мне нравится. Ладно, не будем терять времени. Счета Эллиота за выпивку в ресторанах и у портного наверняка очень внушительны. Кендрик приладил парик на место. – Пожалуй, словечко на ушко этим голубчикам было бы актом милосердия, – и он снова потянул руки к телефонной трубке.

Тойс, шофер Эллиота, встретил Уинстона Экленда в аэропорту Парадайз-Сити и отвез его на виллу Эллиота. Экленд прибыл в маленьком собственном самолете, вылетев из Майами по настоятельному вызову Эллиота.

Экленд был коротенький, толстый и суматошный. Он считался одним из ведущих экспертов по антиквариату и искусству в Майами и, владея процветающей галереей в Майами, вечно высматривал выгодные сделки. Когда Эллиот сказал ему, что у него есть Шагалл, которого он хочет продать, Экленд обещал быть у него в тот же день.

Эллиот наблюдал, как он исследует Шагалла. Выражение толстого лица Экленда ничего ему не говорило. Наконец он отвернулся от картины.

Может быть это Элмер Хэри, но ни в коем случае не Шагалл, – сказал он. – Прескверная подделка. Надеюсь, вы не слишком дорого за нее заплатили, мистер Эллиот.

– Сто тысяч, – сказал Эллиот охрипшим годовом. – Вы уверены, что это подделка?

– Никогда нельзя иметь абсолютной уверенности, но таково мое мнение, – спокойно ответил Экленд. – Полагаю, вы купили ее у Кендрика?

– Да.

– Кендрик разбирается в искусстве такого рода не так хорошо, как ему кажется, – сказал Экленд. – Его могли обмануть. Даже некоторые из лучших экспертов были обмануты работой Хэри, но я специализируюсь по Шагаллу и убежден, что вещь не его, во всяком случае почти убежден.

Эллиот почувствовал, что у него на лбу выступает холодный пот.

– А нефрит, только не говорите, что и он поддельный.

– О, нет. Это прекрасная коллекция. Я предложил бы вам за нее двадцать тысяч.

– Вы можете что-нибудь дать мне за этого Шагалла? Экленд покачал головой.

– Он мне не нужен. Такая картина может навлечь на меня неприятности.

– А остальное?

– Ничего особенного, но если вы хотите избавиться от всех картин, я предложил бы вам десять тысяч. Сожалею, что так мало предлагаю, но эти картины – всего лишь украшение стен, они не имеют ценности.

Поколебавшись, Эллиот пожал плечами.

– Ладно, давайте мне чек на тридцать тысяч и забирайте все.