Текст книги "Том 9. Лапа в бутылке"

Автор книги: Джеймс Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

4

Большинство мужчин ведет двойную жизнь: явную и тайную. Люди судят о нас, о наших характерах только по фактам явной жизни. Однако если мужчина допускает ошибку и скрываемые им пороки становятся достоянием многих или всех, его осуждают, хотя никаких перемен в мужчине ни в лучшую, ни в худшую сторону не произошло, он остался тем же самым человеком, который совсем недавно пользовался благосклонностью общества. Но теперь вторая, тайная суть мужчины раскрыта, и отношение к нему резко меняется. Большинству мужчин, по крайней мере, многим удается дурачить общество, и оно принимает их за людей достойных и приятных только потому, что никто не знает их постыдных тайн, которые держатся в секрете. Я абсолютно откровенен с вами. Возможно, из-за этого вы пришли к заключению, что я чрезвычайно неприятный человек: бесчестный, тщеславный и недостойный любви. Такой вывод вам удалось сделать благодаря тому, что я сам разоблачил себя, изобразив себя без всяких прикрас. Но если бы вы встретили меня в обществе и мы стали бы друзьями, вы сказали бы, что я милейший человек: ведь я был бы с вами не до конца откровенным; осторожничал в словах и поступках и старался бы казаться лучше, чем я есть на самом деле. И теперь, когда я откровенно написал о невыгодных для меня, а в общем-то, о понятных, известных и элементарных вещах, у вас может возникнуть вопрос, за что же меня полюбила такая хорошая девушка, как Кэрол. Прошло много лет, но я до сих пор вспоминаю ее с чувством глубокой привязанности. Какой она была сердечной, терпеливой и доброй!

Кэрол знала обо мне только то, что я открывал ей сам о себе. Когда настало время разрыва, обстановка настолько обострилась, что я был уже не в состоянии скрыть свои недостатки. Но до этого я обманывал ее так же успешно, как некоторые из вас обманывают тех, кто любит вас. Кэрол всегда понимала меня, всегда была очень дружелюбной, именно поэтому на четвертый день после того, как я встретил Еву, я отправился в Голливуд повидаться с Кэрол.

Работники станции обслуживания в Сан-Бернардино позаботились о моей машине и «паккарде». Когда я спустился по горной дороге из Биг-Биэ-Лейка, я увидел группу мужчин, занятых расчисткой дороги. Несмотря на то, что их работа близилась к концу, проехать все равно было трудно. Руководитель работ был моим знакомым, поэтому он приказал положить на размытую дождем землю доски. Несколько человек практически перенесли машину на руках и опустили ее на сухом месте. Я приехал к Кэрол на Сансет-стрит около семи часов вечера. Франческа, горничная Кэрол, сказала, что мисс только что вернулась со студии и переодевается.

– Входите, мистер Фарстон, – улыбаясь, проговорила горничная, – подождите немного.

Я последовал за пышными формами Франчески в гостиную. Это была красивая, современная и уютная комната со скрытым освещением. Пока горничная готовила мне виски с содовой, я ходил взад и вперед по комнате. Когда я бывал в этом доме, Франческа всегда начинала суетиться, стараясь услужить мне, и Кэрол как-то, смеясь, сказала мне, что служанка считает меня самым почетным ее, мисс Рай, гостем. Я сел к с восхищением осмотрелся. Обстановка была предельно простой. Кресла и большая кушетка были обиты серой замшей и прекрасно гармонировали с винно-красными портьерами.

– Каждый раз, когда я прихожу в эту комнату, – сказал я, взяв из рук девушки виски с содовой, – она нравится мне все больше. Мне нужно проконсультироваться с мисс Рай, как обставить свой дом, чтоб в нем было так же уютно и мило, как здесь.

В это время в гостиную вошла Кэрол в прозрачном пеньюаре, перехваченном в талии широким красным поясом. Волосы ее были распущены и лежали на плечах. Выглядела она прекрасно, хотя ее нельзя было назвать красавицей согласно штампованным стандартам Голливуда. Когда она вошла, я подумал, что она очень похожа на Одри Хепберн: такая же изящная фигурка, бледное, без единой морщинки лицо и очень яркие губы. Но самым красивым у Кэрол были глаза: большие, живые и умные.

– Здравствуй, Клив! – весело сказала она. В руках у нее была сигарета в 18-дюймовом мундштуке. Он был единственной манерной чертой в ее облике, так как этот длинный мундштук выгодно подчеркивал изящество рук и запястий его обладательницы.

– Где это ты пропадал три последних дня? – спросила она и замолчала, вопросительно посматривая на мой поцарапанный лоб.

Я взял красивые руки Кэрол в свои.

– Боролся с дикаркой, – улыбнулся я ей.

– Я так и подумала, – продолжала хозяйка дома, взглянув на костяшки моих пальцев, с которых была содрана кожа при расправе над Бероу. – Судя по твоему виду, она действительно дикарка.

– Да, – подтвердил я, подводя Кэрол к кушетке. – Это самая дикая женщина во всей Калифорнии. Я специально приехал сюда из Фри-Пойнта, чтобы рассказать тебе о ней.

Кэрол устроилась в углу кушетки, поджав под себя ноги.

– Пожалуй, я тоже выпью виски с содовой, – обратилась мисс Рай к Франческе. А затем, устремив на меня погрустневшие глаза, продолжала: – У меня предчувствие, что рассказ мистера Фарстона расстроит меня.

– Вздор! – сказал я. – Мне хочется, Кэрол, развеселить тебя. – Я сел рядом с ней и взял ее руку. – Судя по синякам под глазами, у тебя сегодня был трудный день. Синяки, конечно, идут тебе, но откуда они? Ты плакала? Устала? А может быть, ты, наконец, стала вести распутный образ жизни?

Кэрол вздохнула.

– Я работала. У меня нет времени на распутство. И вообще я на это не способна. Я никогда не занимаюсь тем, что меня не интересует. – Она взяла у Франчески виски с содовой и взглядом поблагодарила ее. – А теперь, – продолжала Кэрол, – расскажи мне об этой дикарке. Ты влюбился в нее?

Я мельком посмотрел на Кэрол.

– С какой стати я должен влюбляться в первую попавшуюся женщину? Ты же знаешь, что я влюблен в тебя.

– Да, это мне известно. – Она погладила меня по руке. – Мне следовало помнить об этом, но после того как я не видела тебя три дня подряд, я уже было решила, что ты меня бросил. Значит, ты не влюблен в нее?

– Не будь такой скучной, Кэрол, – сказал я. Мне не нравилось ее сегодняшнее настроение. – Могу сказать абсолютно точно: я не влюблен в нее. – И, откинувшись на подушку, я рассказал Кэрол о шторме, о Бероу и о Еве. Конечно, о некоторых деталях я благоразумно умолчал.

– Почему ты замолчал? Продолжай, – поторопила меня Кэрол, когда я остановился, чтобы потереть пальцем ссадину на лбу. – Что предприняла женщина после того, как ты упал на пол? Облила тебя водой? Убежала с твоим бумажником?

– Она убежала без бумажника и не взяла ни одной вещи. Поведение ее было отличным от тех шаблонов, которыми привыкли мерить поступки женщин подобного сорта. Нужно отдать должное, Кэрол, – и ты в этом со мной можешь согласиться, – что Ева не обычная потаскушка.

– Потаскушки редко бывают обычными, – пробормотала Кэрол и улыбнулась.

Замечание мисс Рай я принял без возражений. Немного помолчав, я продолжал:

– Пока я был без сознания, Ева, вероятно, собрала свои вещи и ушла в шторм. Можно предположить, что она храбрая женщина. Ведь ветер завывал неистово и дождь лил как из ведра.

Кэрол внимательно смотрела на меня и сказала то, что могла сказать именно она:

– И у проституток есть своя гордость, Клив. Ты отвратительно вел себя с ней. Она правильно сделала, что ударила тебя. Нельзя быть таким самодовольным. А тебе известно, кто был тот мужчина – Бероу?

– Понятия не имею. Он похож на коммивояжера. Такие, как он, не пользуются успехом у женщин и поэтому вынуждены покупать их.

– Не у всех же такое громкое имя, великолепная внешность и обаяние, как у тебя, Клив, – сказала Кэрол, и в глазах у нее промелькнула досада. – Возможно, и одна девушка не захотела утешить этого беднягу. А твоя дикарка решила быть доброй и сжалилась над ним.

– Не думаю, чтобы она была доброй, – пробормотал я, – нет, она не добрая.

– А может быть, ты сам не был добрым в тот вечер?

– Ты имеешь в виду Бероу? Он смертельно надоел мне. Я хотел избавиться от него, а он напился и полез в драку.

Я скрыл от Кэрол, что дал ему сто десять долларов. Этот поступок был бы ей непонятен.

– Надеюсь, ты избавился от него не для того, чтобы поговорить со своей гостьей о сердечных делах?

Внезапно я почувствовал раздражение: моя проницательная собеседница слишком быстро добралась до истины.

– Послушай, Кэрол! – резко сказал я. – Я не люблю женщин такого типа. Тебе не кажется, что ты просто смешна со своими подозрениями?

– Извини, – сказала хозяйка дома и подошла к окну. – Питер Теннет обещал зайти ко мне. Может быть, ты поужинаешь с нами?

Услышав о Питере, я пожалел, что пооткровенничал с мисс Рай и рассказал ей о Еве.

– Нет, сегодня я занят. Он заедет за тобой?

Я не был занят, но у меня появилась одна идея, и я решил развязать себе руки.

– Да, но ты же знаешь Питера… Он, как всегда, запаздывает.

Я хорошо знал Питера Теннета. Он был единственным из друзей Кэрол, в присутствии которого у меня возникало чувство неполноценности. Вместе с тем, это был великолепный парень. У нас с ним были очень хорошие отношения, но я завидовал ему: он был разносторонне талантливым человеком, режиссером, сценаристом и техническим консультантом по съемкам. Все, что он предпринимал до настоящего времени, было удивительно удачным. Можно было подумать, что он обладатель волшебной палочки: во всем ему сопутствовал успех. На киностудии Питера считали человеком номер один. Я с завистью думал о том, как много он достиг за один год.

– Ты действительно не сможешь поехать? – погрустнев, спросила Кэрол. – Тебе надо почаще встречаться с Питером. Он может быть тебе полезен.

В последнее время Кэрол постоянно предлагала мне поддерживать дружбу с различными людьми, которые могли бы быть мне полезными. Ее опека и тревога, что я нуждаюсь в помощи, раздражали меня.

– Он может оказаться мне полезным? – удивился я, пытаясь улыбнуться. – Интересно, что же он может сделать для меня? Послушай, Кэрол, мои дела идут прекрасно… Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи.

– Извини меня еще раз и не сердись, – попросила Кэрол, отвернувшись к окну. – Кажется, я сегодня говорю невпопад.

– Дело не в тебе, – сказал я, подходя к ней. – У меня чертовски болит голова, и я очень раздражен сегодня.

Она обернулась.

– А чем ты занят, Клив?

– Чем занят? Я приглашен на обед. Моими… издателями…

– Я не об этом. Над чем ты работаешь? Уже два месяца ты живешь во Фри-Пойнте. Что происходит?

Именно об этом я не хотел говорить с Кэрол.

– Пишу роман, – беспечно сказал я. – Разрабатываю сюжет. На следующей неделе я возьмусь за работу. Не тревожься. – Я попытался улыбнуться.

Обмануть Кэрол было очень трудно: она чувствовала фальшь. Чтобы не попасть впросак, мне следовало быть осторожным.

– Я рада, что ты пишешь роман, но было бы лучше, если бы ты написал пьесу. Ведь за роман ты получишь несравненно меньше, не правда ли, Клив?

Я вопросительно посмотрел на нее.

– Я не знаю… Получу за право издания. За право издания серии… Может быть, роман возьмет Колинер. Его фирма заплатила Ингрему 50 тысяч долларов за право издания серии.

– Ингрем написал отличную пьесу.

– А я напишу великолепную книгу, – заверил я. Но мои слова прозвучали как-то неубедительно. – А после романа я напишу пьесу. Сейчас у меня есть хорошая фабула для романа, значит, надо ковать железо, пока оно горячо.

Я подумал, что Кэрол начнет расспрашивать о содержании романа, и мне стало не по себе. Если бы это произошло, я попал бы в глупейшее положение. Но в эту минуту вошел Питер, и я почувствовал облегчение оттого, что опасный для меня разговор был прерван.

Питер был одним из самых удачливых англичан в Голливуде. Все его костюмы были сшиты в Лондоне на Секвилл-стрит, и их покрой удивительно шел к чисто английской фигуре Теннета, широкой в плечах и узкой в бедрах. Его загорелое, умное лицо просияло при виде Кэрол.

– Ты не успела одеться? – спросил он, поздоровавшись с ней за руку. – Ты очаровательна, Кэрол. Надеюсь, ты не очень устала и мы поедем куда-нибудь поужинать?

– Конечно, поедем, – улыбаясь, ответила Кэрол и посмотрела на меня.

– Как ты поживаешь, дорогой? – Мы пожали друг другу руки. – Кэрол все хорошеет. Правда?

Я кивнул головой. Теннет вопросительно посмотрел на мой исцарапанный лоб.

– Приготовь Питеру виски, Клив, пока я оденусь, – сказала Кэрол. – Я мигом. – И, посмотрев на режиссера, добавила: – Клив сегодня такой обидчивый… Не хочет ужинать с нами…

– Ты обязательно должен поехать… Такое событие надо отпраздновать, не правда ли, Кэрол?

Кэрол беспомощно покачала головой.

– Клив обедает со своими издателями… Я не верю этому, но мне ничего не остается, как быть тактичной и делать вид, что так оно и есть. Ты только посмотри на его лоб. Он боролся с дикаркой. – Мисс Рай, смеясь, обернулась ко мне. – Расскажи о ней Питеру, Клив…

Питер проводил даму до двери и напутствовал словами:

– Не торопись. У меня сегодня много свободного времени.

– Но я голодна, – запротестовала Кэрол и выбежала из комнаты.

Питер подошел к маленькому бару, где я приготавливал ему виски.

– Так, значит, ты боролся? – спросил он. – Какие глубокие царапины!

– Пустяки! – сказал я. – Что будешь пить?

– Выпью немного виски. – Теннет наклонился к бару и вынул сигарету из тяжелого золотого портсигара. – Кэрол рассказала тебе последние новости?

Я протянул молодому режиссеру сифон с минеральной водой.

– Нет… Что за новости?

Питер с недоумением посмотрел на меня.

– Странный ребенок… Почему она скрыла это от тебя? – Он закурил сигарету.

Внезапно мне стало не по себе.

– Какие новости? – повторил я, не отрывая от Питера глаз.

– Ей поручили написать сценарий по лучшему роману года. Это решено сегодня утром… сценарий по роману Ингрема.

Я поставил стакан с виски на полированный бар. Меня охватило чувство горечи. Я не смог бы отработать этот роман. Для меня он был слишком объемным, и все же то, что его передали такому ребенку, как Кэрол, было для меня настоящим ударом.

– Это просто замечательно! – сказал я, стараясь казаться обрадованным. – Я читал этот роман. Он действительно великолепен. А кто будет ставить фильм? Ты?

Питер ответил с большой охотой:

– Да. Этот фильм должен быть многоплановым. Я всегда мечтал поставить такой фильм и всегда настаивал на том, чтобы работу над сценарием поручили Кэрол. Правда, я сомневался, что Голд согласится на это. Пока я раздумывал, с какой стороны подойти к нему и как уговорить его, Голд Рекс вызвал меня сам и объявил, что писать сценарий будет Кэрол.

Взяв стакан, я подошел к кушетке, обрадовавшись возможности сесть.

– Что она выиграет от этого? – спросил я заинтересованно.

Питер помедлил с ответом и, как бы еще раздумывая, сказал:

– Пока судить трудно. Будет заключен контракт. Она станет больше получать… Кинофирма предоставит ей кредит… И, если она оправдает надежды и сценарий получится хорошим, будет обеспечено ее будущее. – Теннет отпил глоток виски. – А сценарий обязательно получится хорошим! Кэрол талантлива!

Я подумал о том, что все замешанные в этой игре люди, за исключением меня, наделены талантом. Питер подошел и сел в кресло рядом с кушеткой. Кажется, он понял, что сообщенная им новость расстроила меня.

– Над чем работаешь сейчас ты, Клив?

Мне стало надоедать это: все, буквально все интересуются моей работой.

– Я думаю, что мои сюжеты тебя не смогут привлечь.

– Жаль. Я хотел бы поставить фильм по твоему роману. – Режиссер вытянул длинные ноги. – Я уже давно хотел поговорить с тобой. Ты когда-нибудь думал о том, чтобы работать на Голда? Я мог бы представить тебя ему.

У меня появилось подозрение, что за меня хлопотала Кэрол.

– К чему, Питер? Ты же знаешь меня. Я не могу работать на заказчика. Кэрол часто говорила мне, что работа на студии – сущий ад.

– Да. Но и большие деньги, – сказал Питер, взяв протянутый мной стакан с виски. – Подумай об этом, но не слишком затягивай с ответом. Память у публики очень короткая, а у голливудской тем более. – Теннет не смотрел на меня, но у меня появилось ощущение, что это не просто случайный разговор. Это было предупреждением.

Я закурил сигарету и глубоко задумался. Есть такие вещи, о которых невозможно признаться тем, кто пишет или ставит фильмы для Голливуда. Им не признаешься, что у тебя нет творческих планов, что ты исписался. Они и сами очень скоро поймут это. Я знал, что, если я снова вернусь во Фри-Пойнт, случится то, что происходило со мной последние два дня. Я снова начну неотступно думать о Еве. Она вошла в мои мысли с того самого момента, как, придя в себя, я обнаружил, что лежу на полу в полном одиночестве и что сквозь портьеру в комнату проникает солнечный луч. Я старался выбросить из головы эту оказавшуюся случайно в моем доме женщину, но ничего не получалось. Она преследовала меня: приходила в мою спальню, садилась рядом со мной на крыльцо, мешая мне сосредоточиться над сюжетом книги, смотрела на меня с чистого листа бумаги, заправленного в пишущую машинку. В конце концов мысли о падшей женщине так измучили меня, что появилось желание поговорить с кем-нибудь о ней. Именно поэтому я приехал в Голливуд к Кэрол. Но, когда я стал рассказывать ей о Еве, я обнаружил, что не могу раскрыть ей того, что больше всего беспокоит меня. Питеру я тоже не мог поведать об этом. Они решили бы, что я сошел с ума. Может быть, все так: я, действительно, сошел с ума. Я мог выбрать любую из двадцати самых шикарных и привлекательных актрис Голливуда. У меня была Кэрол, которая любила меня и очень много значила для меня. Но мне этого было недостаточно. Меня свела с ума проститутка. Пожалуй, слова «свела с ума» выбраны неудачно. Прошлую ночь я провел, сидя на террасе перед бутылкой шотландского виски и пытаясь понять, почему это произошло, почему я не могу выбросить из головы падшую женщину. Ева затронула мою гордость. Ее холодное безразличие прозвучало как вызов. Я почувствовал, что эта продажная женщина живет в своем особом мире, который является для нее каменной крепостью, куда нет хода любовникам. Сделав такое заключение, я поставил себе целью предпринять атаку и разбить стены этой крепости. К тому времени, когда я пришел к этому решению, я был изрядно пьян и твердо решил, что завоюю Еву. Все женщины, с которыми я флиртовал в прошлом, были слишком легкой добычей. Я хотел встретить такую женщину, которую нужно было бы отнимать не только руками, но вырывать зубами, за которую стоило бы драться всеми доступными, известными и немыслимыми способами. Ева была именно такой женщиной. Она легко не сдастся! Даже сами мысли о предстоящей схватке будоражили меня. Я предвидел, что будет борьба не на жизнь, а на смерть. Ведь эта проститутка не маленькая глупышка, которую можно без труда обвести вокруг пальца. Она, сама того не зная, бросила мне вызов, и я готов принять его. У меня не было сомнений в том, каков будет финал. Только я старался не думать о том, что произойдет, когда я одержу победу над Евой, завладев ею всецело. Об этом можно будет позаботиться в свое время.

Вошла Кэрол, и я тут же отключился от мыслей о Еве. Мисс Рай выглядела великолепно. На ней было серебристо-голубое вечернее платье и накидка из горностая.

– Почему ты не рассказала мне? – вскочив с кресла, спросил я. – Я ужасно рад и горд за тебя, Кэрол.

Она испытующе посмотрела на меня.

– Приятно, не правда ли? Клив, может быть, теперь ты пойдешь с нами… нужно отпраздновать…

Я хотел пойти, но у меня было более важное дело. Если бы мы отправлялись с ней вдвоем, то я бы пошел, но с Питером мне идти не хотелось.

– Если я смогу вырваться, я присоединюсь к вам, – заверил я. – Где состоится торжественный ужин?

– На Вейн-стрит в «Браун-Дерби», – ответил Питер. – Когда приблизительно ждать тебя?

– Все зависит от обстоятельств, – сказал я. – Если мне не удастся открутиться, то после ужина встретимся здесь… не возражаете?

Кэрол подала мне руку.

– Ты должен прийти. Клив, ты сделаешь все возможное, чтобы быть с нами, правда?

Питер встал.

– Идемте. Тебе по пути с нами?

– Я обещал быть у издателя в восемь, – объяснил я. На часах было 7.30. – Кэрол, ты не будешь возражать, если я на несколько минут задержусь здесь? Я допью свое виски и позвоню по телефону.

– Не буду заставлять тебя, мистер Фарстон, искать телефон где-то в другом месте. Пойдем, Питер, мы не должны мешать деловым разговорам. – Кэрол помахала мне рукой. – Значит, мы увидимся? Ты намерен сегодня возвратиться во Фри-Пойнт?

– Да, если, конечно, не задержусь здесь слишком долго. Я хотел бы начать работу завтра утром.

Когда они ушли, я снова налил себе виски и взял телефонный справочник. В нем я нашел целый список людей по фамилии Марлоу. Потом я увидел ее имя, и меня охватило волнение. Она жила на Лаурел-Каньон-Драйв. Я не имел ни малейшего представления о том, где находится эта улица. Немного поколебавшись, я поднял телефонную трубку и набрал нужный мне номер. Я прислушивался к гудкам. Когда трубку на том конце сняли, кровь бросилась мне в голову. Какая-то женщина, не Ева, спросила:

– Кто говорит?

– Мисс Марлоу?

– Кто говорит? – снова послышался осторожный голос.

Я усмехнулся и ответил:

– Мое имя ей ничего не скажет. Оно ей неизвестно.

Воцарилось молчание, потом женщина сказала:

– Мисс Марлоу просила узнать, что вам нужно.

– Попросите мисс Марлоу подойти к телефону, – сказал я. – Мне посоветовали позвонить ей.

Снова длительная пауза, а потом прозвучал голос Евы:

– Слушаю!

– Могу ли я повидаться с вами? – Я изменил голос, чтобы она не узнала меня.

– Когда?

– Через полчаса.

– Полагаю, что да. – В голосе ее была какая-то нерешительность. – Я знаю вас?

– Скоро узнаете, – сказал я и рассмеялся. Она тоже рассмеялась, и ее смех прозвучал как музыка.

– Тогда приезжайте, – разрешила Ева и повесила трубку.

Как же все оказалось легко и просто!