Текст книги "Том 16. Саван для свидетелей"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 6

Толстый сержант взгромоздил свою тушу на заскрипевший стул и кивнул своей круглой головой.

– Лейтенант допрашивает его сейчас, – сказал он. – Он вас ожидает?

– Да, – сказал Конрад, – он ожидает меня. Что он делает? Обрабатывает Вайнера?

На лице сержанта появилось неясное выражение.

– Ну, он должен точно его причесать, – ответил он. – Из-за него убиты трое наших парней.

Конрад повернулся, в три шага пересек комнату, быстро прошел по коридору к двери в другом конце его. Он повернул ручку и распахнул дверь.

Пит сидел в центре ярко освещенного круга света. Небольшая комната была наполнена табачным дымом, запахами пота и грязи. Она была также полна толстокожими, краснолицыми детективами. Барден стоял перед Питом и в тот момент, когда вошел Конрад, отпустил ему затрещину. Голова Пита дернулась назад, затем вернулась на место. Из разбитой губы по подбородку потекла кровь. Темные глаза Пита, суженные и полные ненависти, смотрели на Бардена.

– Значит, ты никогда не слышал о Маурере? – глумился тот. – Значит, ты не читаешь газет?

– Только спортивную хронику, – сквозь зубы ответил Пит.

Барден снова отвел руку, но Конрад успел перехватить ее.

– Успокойся, Сэм, – сказал он.

Барден повернулся, он холодно и тупо смотрел на Конрада.

– Да, конечно, – горько сказал он. – Успокойся, не думай о парнях, которых убили. Не вспоминай об их вдовах и детях. Успокойся! Что, ты считаешь, я должен сделать? Обнять и расцеловать этого красавчика?

Конрад опустил руку Бардена.

– Прошу прощения, что прервал эту беседу, но мне нужен этот парень. – Он вытащил лист бумаги и положил его на стол. – Это тебе, Сэм. Не хочешь ли подписать?

От прилившей крови лицо Бардена стало багровым. Он взял бумагу, взглянул на нее и положил обратно на стол.

– Что ты собираешься с ним делать? – спросил он скрипящим голосом. – Положишь его в постель с радио и будешь четыре раза в день вкусно кормить?

Конрад твердо посмотрел на него, но ничего не сказал. Барден фыркнул, обошел вокруг стола, взял журнал записей, размашисто сделал запись, промокнул чернила и протянул журнал Конраду.

– Ладно, забирай крысенка. Он не говорит. Он ничего не знает. Он никогда не слышал о Маурере. Он на милю не подходил к парку. Если ты думаешь, что вытянешь из него что-нибудь без битья, то ошибаешься.

– Мне нужен еще фургон и эскорт, – сказал Конрад. – Устрой мне это, пожалуйста, Сэм.

Барден поднялся и кивнул одному из детективов. Тот сразу вышел. Затем Барден подошел к Питу и сурово посмотрел на него.

– Ты еще вернешься сюда, Вайнер. Не воображай, что все будет легко и приятно, раз тобой интересуется окружной прокурор. Ты вернешься, и мы что-нибудь приготовим для тебя… – он замахнулся и нанес такой удар Питу правой, что тот опрокинулся вместе со стулом.

Пит растянулся на полу с ошеломленным видом, держась рукой за пылающую правую щеку. Конрад отвернулся. Он не одобрял подобных методов, но не мог и порицать Бардена. Потерять трех хороших полицейских, спасая жизнь никчемному молодому гангстеру, было горько. Пит с трудом поднялся на ноги и прислонился к стене. Никто ничего не говорил. Никто не двигался. Прошло несколько минут, открылась дверь, и вернулся детектив.

– Все в порядке. У бокового входа, сэр.

– Забирай его, – с отвращением сказал Барден, – и не забудь вернуть его. Он нам нужен.

– Верну, – пообещал Конрад и взглянул на Пита. – Пошли, Вайнер.

Пит пересек комнату. Ему пришлось обходить детективов, ни один из которых не сделал попытки отодвинуться. Они ненавидяще смотрели на него.

Тяжелый фургон со стальными стенками стоял у бокового входа в большом закрытом дворе. Вокруг стояли полицейские с пистолетами наготове. Шесть копов с жесткими внимательными лицами сидели на мотоциклах с запущенными двигателями. Пит забрался в фургон. Конрад залез вслед за ним. Стальная дверь захлопнулась, и Конрад закрепил ее двумя массивными болтами.

– Садись, – сказал он грубо.

Пит сел. Он услышал, как взревели моторы, затем фургон двинулся в путь к городскому управлению. Конрад достал пачку сигарет, вытащил две, прикурил одну для Пита, затем прикурил сам.

– Что ты собираешься делать, Вайнер, когда за тебя внесут залог? – спокойно спросил он.

Пит быстро взглянул на него.

– Вы обвиняете меня в убийстве, не так ли? В этом случае не пустят под залог.

Конрад задумчиво посмотрел на него.

– Может быть, я не буду обвинять тебя в убийстве, только в связи с известными преступниками. Тогда ты можешь быть выпущен под залог через пару часов.

Он увидел, как Пит побледнел.

– Я не хочу выходить под залог.

– Почему?

Пит ничего не сказал. Он смотрел на наручники, чувствуя, как лицо его покрывается потом.

– Уж не боишься ли ты оказаться выпущенным под залог?

– Я этого не говорю, – сказал Пит.

– Ты передумаешь. Подумай. Если ты окажешься на свободе, я не дам ни цента за твою жизнь. Я не смогу защищать тебя, если ты не заговоришь.

– Я ничего и ни о чем не знаю, – мрачно заявил Пит и повернулся к Конраду спиной.

– Ты дурак! – сказал Конрад. – Девушка опознает тебя. Думаешь, сможешь опровергнуть ее показания? Тебя послали убить ее, не так ли? Ты действовал по приказу Маурера?

Пит молчал.

– Рано или поздно, но ты заговоришь, – спокойно заметил Конрад. – Ты не сможешь провести остаток своих дней подвешенным в пространстве. Ты должен сам к этому прийти. Либо ты будешь говорить, и мы защитим тебя, либо ты будешь держать рот закрытым, и мы освободим тебя. Ничего другого для тебя нет.

Пит продолжал молчать.

– Ты нас не интересуешь, – продолжал Конрад. – Нам нужен Маурер. Помоги нам, и мы позаботимся о тебе.

Пит повернулся.

– Позаботитесь? Смех! Вы думаете, что сможете защитить меня? Пока я молчу, у меня есть шанс, пусть мизерный, но шанс есть. Если же я заговорю – мертв. Ни вы, ни ваша проклятая полиция не смогут спасти меня!

– Не будь дураком! – взорвался Конрад. – Конечно, мы защитим тебя. Я это гарантирую.

Пит посмотрел на Конрада, потом наклонился и сплюнул на пол.

Когда Конрад вошел в кабинет, Ван Рош ожидал его.

– Привезли его? – спросил он.

– Да, – ответил Конрад. Он прошел к своему столу и сел. – Он на десятом этаже с парой охранников. Что ты так волнуешься?

– Эйб Головин разговаривает с окружным прокурором. Он принес прошение об освобождении мисс Колеман.

Конрад напрягся.

– Ты шутишь?

Ван Рош покачал головой.

– Он пришел минут десять назад. Окружной прокурор задержал его до твоего возвращения. Он требует встречи с мисс Колеман.

Конрад вскочил.

– Я пойду к прокурору.

Он прошел по коридору к кабинету окружного прокурора, постучал и открыл дверь. Форест сидел за столом и мял промокашку. Увидев входящего Конрада, он поднял плечи и показал рукой на Головина, который сидел у стола с вежливым лицом.

– Я только что говорил окружному прокурору, что хочу увидеть мисс Колеман, – сказал Головин, как только Конрад прикрыл дверь и подошел к столу.

– На каком основании?

– Она незаконно задерживается здесь, а я являюсь ее законным представителем. Это основание.

– Ну и ну! Вот это новость! – сказал Конрад. – А она-то знает об этом? У вас что, нет ничего серьезнее, чем заботиться о неизвестной статистке?

– В качестве законного представителя Норгейт-Юнион я беру под защиту всех его членов, а мисс Колеман является членом этого союза.

– Ладно, я должен подумать, – сказал Конрад и взглянул на Фореста.

– Но он хочет увидеться с ней сейчас же, – сказал прокурор.

– И никто не имеет права мне препятствовать, – резко сказал Головин. – Я не должен об этом говорить. – Он поднялся и, наклонившись вперед, хлопнул по бумаге, лежащей на столе перед Форестом. – Вы удовлетворены этим?

– Да, – ответил Форест, пожимая плечами. Он посмотрел на Конрада. – Лучше позови мисс Колеман, раз он хочет ее видеть. Мы подождем.

Конрад кивнул и вышел из кабинета. Он был уверен, что Фрэнсис захочет встретиться с Головичем, и некоторое время стоял, раздумывая. Он мог бы предупредить ее, но расположена ли она прислушиваться к его предупреждениям? Понимает ли она, какой опасности подвергается? Если Головин уведет ее из кабинета окружного прокурора, она исчезнет. В этом он был уверен.

Он вернулся в свой кабинет.

– Дай мне шесть фотографий любых наших клиентов, – сказал он Ван Рошу, – и добавь к ним фото Маурера.

Ван Рош подошел к досье и через минуту подал Конраду шесть фотографий.

– Я хочу, чтобы ты пошел со мной, – сказал тот. – Когда я подам тебе знак, приведешь в ее комнату Пита Вайнера. О’кей?

Ван Рош удивился:

– Что за идея?

– Посмотрим. У нас мало времени. Пошли.

На лифте они поднялись на десятый этаж.

– Сиди с Вайнером, пока я не пришлю за вами, – сказал Конрад и быстро пошел по коридору к двери в комнату Фрэнсис.

Джеррис и Норсон, все еще сидевшие у двери, кивнули ему, когда он постучал в дверь. Дверь открыла Мэдж. Она была раздражена.

– Как она? – спросил Конрад, стараясь говорить тихо.

– Неважно.

Конрад кивнул и прошел по внутреннему коридору в комнату. Он сразу почувствовал, увидев Фрэнсис, что она с трудом сдерживает возбуждение, несмотря на то, что прошло уже несколько часов. Она смотрела в окно. Сиделка, увидев Конрада, встала и бесшумно вышла.

– Надеюсь, вы чувствуете себя лучше, мисс Колеман? – спросил Конрад.

Она быстро обернулась, в глазах был гнев. Она прошла через комнату и встала перед ним.

– Я хочу домой, – горячо сказала она. – Вы не имеете права держать меня здесь.

– Я знаю, – мягко сказал Конрад. Он подумал, какой живой она выглядит в гневе. Совсем не такой, как Дженни, ничего злобного в ней не было. – Прошу прощения за это, мисс Колеман. Мы думаем, что вам пока безопаснее оставаться здесь.

– Я сама знаю, что мне лучше!

– Вы думаете? – улыбнулся он, надеясь успокоить ее улыбкой, но она продолжала смотреть на него с напряженным и возмущенным лицом. – Сядьте, пожалуйста. Если после того, что я вам расскажу, вы все еще будете хотеть домой, тогда я вас отпущу. Я не могу насильно задерживать вас.

Ее гнев стал стихать, но глаза все еще смотрели подозрительно.

– Я не хочу ничего слушать. Я хочу уйти сейчас же.

– Я хочу, чтобы вы попытались стать разумной. Мы думаем только о вашей безопасности. Почему, как вы думаете, этот гангстер пытался убить вас? Думали вы об этом?

Он увидел, что подозрительность как будто исчезла из ее глаз.

– Он… он, должно быть, сумасшедший.

– Вы, действительно, так думаете? – Конрад сел. – Присядьте на минутку. Я вас долго не задержу.

Поколебавшись, она села и положила руки на колени.

– Вы все еще настаиваете, что ничего не видели, когда были у мисс Арно? – спросил Конрад, доставая из кармана фотографии.

Он увидел, что лицо ее напряглось.

– Я уже сказала вам, что ничего не видела. И если вы собираетесь начать все это снова….

– Пожалуйста, потерпите. Взгляните на эти фотографии и скажите, знаком ли вам кто-нибудь?

Он протянул ей фотографии, и она с неохотой взяла их. Она стала просматривать снимки, и, когда дошла до Маурера, Конрад заметил, как она сжалась. Она бросила фотографии, будто они стали горячими, и вскочила на ноги.

– Я не хочу иметь ничего общего со всем этим, – закричала она, побледнев. – Я требую, чтобы меня отпустили домой!

Конрад наклонился и собрал фотографии. Он не хотел, чтобы она заметила его волнение. Теперь он был уверен, что она видела Маурера в Тупике. Почему бы иначе она реагировала таким образом? Он протянул ей фото одного Маурера.

– Вы знаете, кто это?

Она даже не взглянула на снимок.

– Я не знаю никого из них.

– Вы когда-нибудь слышали о Джеке Маурере?

– Конечно, он рэкетир, – сказала она, отвернувшие. – Он меня не интересует, так же, как и все остальные.

– Я хочу рассказать вам о Маурере, – сказал Конрад, глядя на фотографию. – Он – оригинальный человек. Я бы сказал, что он сейчас наиболее могущественный человек в штате. Когда ему было пятнадцать лет, он стал: телохранителем у Джона Морити. Ему не было еще и шестнадцати, но он арестовывался уже трижды по подозрению в убийстве, но каждый раз не оказывалось живых свидетелей, которые могли бы дать против него показания. Когда Морити утратил власть, Маурер перешел к Цетти. За десять лег он совершил тридцать убийств, в основном, с грабежами. Когда и Цетти попал за решетку, Маурер перешел к Большому Джо Бернтайну. Немного позднее он стал одним из главарей преступного синдиката. Вы слышали о синдикате? Эта организация распространила свое влияние на всю страну. Страна поделена на зоны, и Маурер получил Калифорнию. Он босс рэкета здесь вот уже десять лет, и примечательно, что он сделал за это время. Он взял под контроль все основные группы. Каждый член этих союзов платит мзду, не получая ничего взамен. И все они так слепы и глупы, что не понимают этого. Он взял в свои руки также Шейлон-бизнес. Знаете, что это такое? Это самое выгодное занятие. За каждые пять долларов, данные взаймы, ростовщику возвращают шесть через неделю. Таким образом, это дает сто двадцать процентов за сорок два дня. Если должник не платит вовремя, двое людей Маурера приходят к нему и делают ему силамин. Если вы не знаете, что это такое, я расскажу. Силамин – это избиение свинцовой трубкой, завернутой в газету. Если и после этого должник не может заплатить, он получает пулю в голову. – Конрад сделал паузу, чтобы взглянуть на Фрэнсис, но она повернулась к нему спиной и смотрела в окно. – Маурер взял в свои руки также телефонную связь, – продолжал он, – без которой ни один букмекер не может действовать, и за право пользования этой связью каждый букмекер должен вносить еженедельную плату. Он также контролирует в районе азартные игры, и только это приносит ему каждый месяц пятьдесят тысяч долларов.

Фрэнсис вдруг воскликнула:

– Зачем вы рассказываете мне все это? Мне неинтересно, и я не хочу больше ничего слушать!

– С того времени, как Маурер правит здесь, произошло больше трехсот убийств, – продолжал Конрад, будто не слыша ее. – Мы посадили только десять человек, и в каждом случае было известно, что осужденный работал на Маурера. Сам Маурер лично убил тридцать три человека, но это было до того, как он стал боссом. Теперь он только отдает приказы. У нас никогда не было возможности обвинить его в убийстве. Но девятого числа этого месяца он влип. Впервые за последние пятнадцать лет он убил своими руками. Именно он убил Джун Арно, которая была его любовницей и изменила ему. У нас все еще нет доказательств, что он убил ее, но у нас есть очень сильные косвенные улики, что это сделал он. Нам нужно только свидетельство о его пребывании в том месте во время убийства, чтобы осудить его и очистить Калифорнию от наиболее опасного и крупного гангстера не только этого, но и других веков. – Конрад наклонился в ее сторону. – Я думаю, что вы видели его приезд или отъезд из Тупика. Имея ваши показания, я смогу привлечь его к ответственности. Это ваша обязанность, мисс Колеман, дать показания, и я прошу вас сделать это!

Фрэнсис отвернулась. Лицо у нее стало белым, как свежевыпавший снег, а ее глаза казались дырами на белом фоне.

– Я не видела его! Я уже говорила вам! И я не дам показаний!

Конрад посмотрел на нее и пожал плечами.

– Это ваше последнее слово?

– Да. А теперь я хочу домой!

– Ладно, я не могу задерживать вас. Я рассказал вам, что представляет собой Маурер воочию. Он, как и я, думает, что вы видели его там. Он знает, что от вашего слова зависит его судьба и судьба королевства, приносящего несколько миллионов долларов в год. Вы думаете, он будет рисковать? Видели вы его или нет? Вы думаете, что такой человек позволит вам жить больше пяти минут, если сможет достать вас? Двое из его людей пытались устранить вас, но, к счастью, им это не удалось. Но если вы откажетесь от нашей защиты, в следующий раз им это удастся!

– Я не верю вам! Вы пытаетесь запугать меня! Я не видела ничего и хочу домой!

Конрад с трудом сдерживался.

– Мисс Колеман, я прошу вас подумать. Мы сможем защитить вас. Ничего опасного! Или вы боитесь Маурера? Скажите, почему вы не хотите остаться здесь на несколько дней?

– Я не имею никакого намерения оставаться здесь, и мне не нужна ваша защита, – гневно сказала она. – Я думаю, что вы рассказали все это потому, чтобы вынудить меня дать показания. Но я не собираюсь этого делать!

Конрад подошел к двери.

– Мэдж, позвони, пожалуйста, окружному прокурору и спроси его, не может ли Головин подняться?

Мэдж с тревогой посмотрела на него.

– Головин? Вы не позволите…

– Делайте то, что я вам сказал, – отрезал он. Потом повернулся к Фрэнсис. – Здесь внизу адвокат, интересующийся вами. Он написал прошение о вашем освобождении. Мы не можем задерживать вас, но если вы откажетесь идти с ним, он не может заставить вас. Решать вам.

Фрэнсис с вызовом посмотрела на него.

– Я, конечно, уйду с ним!

Конрад подошел к ней.

– Послушайте, вы, дурочка! Почему, как вы думаете, адвокат беспокоится о вас? Он – адвокат Маурера! Вот почему!

– Откуда я знаю? Может быть, Ванти Бойд прислала его? – спросила она. – Вы же хотите, чтобы я осталась здесь? Я не верю ничему, что вы здесь наговорили.

Раздался стук в дверь, и в проем просунулась Мэдж.

– Мистер Головин.

Следом за ней вошел Головин с мягкой улыбкой на темном лице.

– Мисс Колеман?

Фрэнсис повернулась к нему, глядя ему в лицо.

– Да.

– Я – адвокат и представляю Норгейт-Юнион. Секретарь союза позвонил мне и сказал, что вас держат здесь. Окружной прокурор объяснил мне, что у него нет причин больше вас задерживать. Вы желаете уйти со мной?

Мгновение она колебалась. В Головине было что-то, что действовало ей на нервы.

– Я не хочу идти с вами, благодарю, – ответила она. – Я просто хочу пойти домой.

Головин засмеялся.

– Конечно. Я просто хотел сказать, что провожу вас до входа. Если вы свяжетесь с секретарем вашего союза и скажете ему, что я все устроил с вашим освобождением, я буду вам признателен.

Конрад спокойно дошел до двери и кивнул Мэдж.

– Скажи Вану, чтобы он привел сюда Вайнера, – шепотом сказал он.

Вернувшись назад, он услышал, как Фрэнсис спросила:

– Я могу уйти сразу?

– Конечно, – ответил Головин.

– Минуточку, – вмешался Конрад. – Пока вы здесь, мистер Головин, то вы, может быть, захотите поручиться еще за одного вашего клиента? Входи, Вайнер.

Ван Рош распахнул двери и с такой силой втолкнул Вайнера, что тот едва сохранил равновесие. Когда же он увидел Головина, то отпрянул назад, словно увидел змею.

Головин был настолько занят составлением прошения об освобождении Фрэнсис, что не поинтересовался, что случилось с Питом. Сейгель уверил его, что с Питом будет покончено, вот почему появление его здесь было для него неожиданным. Жирное лицо Головина стало синевато-багровым. Он сделал шаг навстречу Питу, прохрипев сквозь зубы ругательство.

– Оставь меня! – закричал Пит, отступая.

Слишком поздно Головин понял, что выдал себя. Он с трудом изобразил на лице улыбку, заметив выражение ужаса на лице Фрэнсис.

– Не хотите ли забрать с собой и Вайнера вместе с мисс Колеман? – спокойно спросил Конрад. – Я сомневаюсь, что он пойдет, но, по крайней мере, вы можете спросить.

Со сверкающими от бешенства глазами адвокат повернулся к Фрэнсис.

– Пошли, мисс Колеман. Я посажу вас в автомобиль.

– Не ходи с ним! – закричал Пит. – Он из организации. Останься! Здесь ты в безопасности! Не ходи с ним!

Головин мягко взял ее под руку.

– Я не знаю, кто этот парень, но похоже, что он сумасшедший, – сказал он. – Пойдемте, мисс Колеман.

Фрэнсис задрожала и отпрянула.

– Нет. Я останусь здесь! Я не хочу идти с вами! Я не пойду с вами!

– Боюсь, что вы – глупенькая молодая женщина, мисс Колеман, – сказал Головин. От скрытой угрозы в его темных глазах Фрэнсис похолодела. – Так вы пойдете со мной или нет?

– О, скажите ему, чтобы он ушел! – закричала она и села на кушетку, спрятав лицо в ладонях. – Пожалуйста, скажите ему, чтобы он ушел!

Головин посмотрел на Пита и поспешно вышел из комнаты. Никто не пошевелился, пока он проходил через первую комнату. Они наблюдали, как он открыл дверь, шагнул в коридор и закрыл за собой дверь. Он оставил за собой угрожающе напряженную атмосферу.

– Дженни!

Конрад стоял в маленьком холле и ждал ответа. В нижних этажах ее не было, и он подумал, что, возможно, она вышла. Два-три раза она возвращалась домой позже него. За последние три дня их отношения ухудшились. Она не разговаривала с ним, когда приходила, а он не спрашивал, где она была.

– Это ты? – спросила она сверху.

Конрад, немного удивившись, что она дома, поднялся по лестнице и открыл дверь в спальню.

Дженни стояла за туалетным столиком, одетая только в бюстгальтер и трусики с оборками, и натягивала чулок.

– Что-то ты рано, – сказала она, не поднимая глаз. – Только половина седьмого.

Он закрыл дверь и посмотрел в окно. Ему уже не доставляло удовольствия видеть ее в таком виде.

– Меня не будет несколько дней, Дженни. Я уезжаю прямо сейчас.

Дженни, натягивая верхнюю часть чулка, быстро взглянула на его широкую спину.

– О, я, полагаю, не заключенная? Куда ты собрался?

Она потянулась за другим чулком. А голова ее заработала: «Несколько дней? Что это точно означает? Неделя, десять дней?» Она почувствовала жар. «Не опасно ли будет пригласить Луи сюда?» – думала она.

– Я занимаюсь двумя важными свидетелями, – сказал Конрад, поворачиваясь к ней. – Их нужно сохранить до суда. Окружной прокурор хочет, чтобы я присмотрел за ними.

Она справилась со вторым чулком и встала.

– Что происходит? С каких это пор ты стал сиделкой при свидетелях?

– Так получилось, что они очень важны и им угрожает опасность, – коротко ответил он. – Меня не будет до пятницы. Извини, Дженни, но так нужно.

Она подошла к гардеробу и открыла его.

– Ну что же, надо так надо, – сказала она безразлично. – Для меня мало что изменится. Я и так вижу тебя не часто. Куда ты собираешься?

– Я напишу адрес, – сказал он, вытаскивая бумажник и находя старый конверт. – Это рядом с Батчерву-дом. И, слушай, Дженни, это важно. Никто, кроме тебя, не должен знать, куда я уехал. Никому не говори, понятно?

– Кому, ты думаешь, я могу рассказать? – сказала она насмешливо, закутываясь в шаль. – Ты говоришь так, будто я все время окружена людьми, а не остаюсь на ночь в этом скучном доме совсем одна.

– Нечего говорить чепуху, – резко оборвал ее Конрад. – У тебя много друзей, и ты знаешь это. И это потому, что ты не интересуешься домом. Ты предпочитаешь уходить.

– Кто захочет заниматься кухней и стиркой, когда можно уйти? – огрызнулась она.

Конрад положил конверт в маленький ящичек в туалетном столике.

– Я лучше соберу вещи, – сказал он, уходя от привычного скандала.

– Что это за дурацкие свидетели, о которых тебе надо заботиться? – спросила она, снова усаживаясь за столик. – Держу пари, что это женщины.

– Неважно, кто они, – коротко сказал он и начал поспешно укладывать вещи. – Я лучше оставлю тебе немного денег. – Он положил несколько банкнот на камин. – Тебе должно хватить до пятницы.

«Было бы слишком рискованно приглашать сюда Луи», – решила Дженни, подкрашивая губы. Много любопытных соседей, но она сама могла пойти к нему. Она снова почувствовала жар. Он был как животное. Его любовь была грубой, эгоистичной и ненасытной. Он оставил ее с синяками и задыхающейся, но полной желания оказаться снова в его жестких мускулистых руках.

– Мне нужно идти, – сказал Конрад, захлопывая чемодан. – Почему бы тебе не пригласить Бэй провести с тобой несколько дней? Мне не нравится, что я оставляю тебя здесь совсем одну.

Дженни таинственно улыбнулась.

– Твои угрызения совести очень трогательны, дорогой. Учитывая, что ты оставляешь меня здесь по пятнадцать часов в сутки, лишние несколько часов не повредят мне.

– Бога ради, Дженни! Прекрати! Ты знаешь, что я работаю допоздна, – сказал он нетерпеливо.

– Тогда тем более приятным развлечением для тебя будет быть рядом с какой-нибудь женщиной и держать ее за руку в каком-нибудь Батчервуде, не так ли?

Конрад посмотрел на нее с отвращением.

– Всего хорошего, Дженни.

– Пока,_:– ответила она и повернулась к зеркалу.

Она не пошевелилась, пока не услышала, как хлопнула парадная дверь. Потом она вскочила на ноги и побежала к окну. Конрад уже отъезжал. С минуту она постояла у окна, сложив руки и закрыв глаза, наслаждаясь чувством свободы. Она будет четыре дня и четыре ночи одна! Она не собиралась упустить такой подарок.

Она пересекла комнату и опустилась вниз к телефону. Набирая номер телефона Парадиз-клуба, она заметила, что ее сердце начало дико стучать, а дыхание стало быстрым и прерывистым. Она достала сигарету, закурила и постаралась привести дыхание в порядок.

– Попросите, пожалуйста, мистера Сейгеля, – сказала Дженни, услышав женский голос.

– Кто его спрашивает?

– Мистер Сейгель ожидает моего звонка. Соедините меня, пожалуйста! – резко сказала она. Она не собиралась называться телефонистке.

– Обождите минуту.

После долгой паузы раздался недовольный голос Сейгеля:

– Кто это?

– Луи, это я, Дженни.

– А, здорово! Что тебе нужно?

Этот безразличный голос ножом полоснул ее по сердцу.

– Ты, кажется, не очень рад слышать мой голос? – спросила она.

– Я занят. Так в чем дело?

– Он уехал на несколько дней, – сказала она. – Я совершенно свободна. Я думала, что тебя это может заинтересовать.

Наступила пауза. Она почти слышала, как он думает.

– Прекрасно, – сказал он наконец. Голос его по-прежнему был резким. – Ну, приходи сюда.

– Ты хочешь сказать, в клуб?

– Конечно. Приходи. Я закажу ужин.

– Я не знаю, следует ли мне приходить туда. Можно мне прийти прямо к тебе, Луи?

– Приходи в клуб, – сказал он раздраженно. – Встретимся до девяти. Пока, – он повесил трубку.

Дженни медленно положила трубку. Он вел себя совсем не так, как она надеялась. Но ей было все равно, даже если он поймет, что она просто вешается ему на шею. Его животная грубость восхищала ее. Она хотела только снова оказаться в его объятиях, чтобы с ней обращались, как с уличной девкой, оставляя синяки и изнеможение. Это был опыт, которого у нее до этого не было, опыт, который она должна иметь.

Сейгель шел по коридору к своему кабинету с мрачным лицом. Последние три дня он каждую минуту ожидал сообщения Мак Кена, что на его арест выдан ордер. Но Мак Кен не звонил, и это заставляло Сейгеля нервничать и выводило его из равновесия. Беспокоило его и то, что Головин полностью отстранил его от дел. Но он сам был хорош. Он сказал, что сам займется Вайнером. И что произошло? Ничего! Ничего хорошего!

В руках окружного прокурора были девушка и Вайнер. Вероятно, они уже выболтали все, что знали. Если бы он мог действовать по своему усмотрению, то уже давно был бы в Нью-Йорке. Но Головин приказал ему оставаться на месте.

– Пока не о чем беспокоиться, – сказал Головин. – С этой стороны нас прикрывает Мак Кен. Когда Форест решит что-либо предпринять, тогда и будешь смываться, не раньше.

Сейгель повернул ручку двери своего кабинета и распахнул дверь. Он вошел и сразу остановился, когда увидел Головина, сидящего за своим столом.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Сейгель, закрывая дверь.

– Ожидаю, – спокойно ответил тот. Последние три дня сказались на нем. Его сероватое лицо обвисло, под глазами появились мешки. Головин понимал, какой опасности подвергалась организация, и его изощренный ум беспрестанно пытался найти легальный выход из положения, но такого выхода не находилось. Единственное, что могло спасти положение, – это не дать девушке и Вайнеру давать показания, которые могли бы разрушить его будущее королевство. Их нужно было утихомирить и утихомирить навсегда. Слишком поздно он понял, что Сейгель ненадежный человек, что его люди – это безмозглые убийцы, которые не смогут добраться до тех двоих, задержанных Форестом.

В конце концов, Голович принял решение, которое нанесло урон его гордости и ослабило его положение. Он связался с синдикатом и сообщил, что не может контролировать ситуацию, и попросил помощи.

– Ожидаешь? – заворчал Сейгель, усаживаясь в кресло. – И чего же ты ожидаешь?

Голович взглянул на часы.

– Я ожидаю Феррари. Он должен быть с минуты на минуту.

Сейгель нахмурился.

– Феррари? Какого Феррари?

– Вито Феррари, – ответил Голович.

Сейгель застыл в кресле. Его большие руки так сильно сжали ручки кресла, что выступили белые костистые суставы. Его загорелое лицо покрылось пятнами, стало сначала красным, потом побелело. Он наполовину подался из своего кресла.

– Вито Феррари? Он не нужен.

– Нужен!

– Но зачем? Что за глупость? И почему он будет здесь?

Голович пристально посмотрел на него. Его маленькие черные глазки блестели, как стеклянные бусинки.

– Я попросил его приехать.

Сейгель медленно встал.

– Ты что, с ума сошел? Ты попросил Феррари приехать сюда? Почему?

– А кто еще, по-твоему, может справиться со всей этой заварухой? – спросил Голович. – Ты, что ли? Ты думаешь, что сможешь управиться?

– Но Феррари…

– Если эти двое начнут давать показания на езде, с нами будет покончено. Их нужно заставить молчать. Ты уже пробовал это сделать. Я тоже. Мы оба провалились. Мы больше не имеем права на неудачу. Поэтому я и попросил синдикат прислать Феррари. Они сказали, что я поступил правильно.

– А что скажет Маурер? – спросил Сейгель, облизывая пересохшие губы. – Ты же знаешь, что он не потерпит, чтобы на его территории был человек синдиката.

– Маурера здесь нет. Если бы он остался, может быть, нам не пришлось бы просить прислать нам Феррари, но он не остался. Но сейчас мне нужно спасать организацию. И есть только один человек, который сможет это сделать для меня, – Феррари!

Имя Вито Феррари вызвало у Сейгеля такой ужас, какой вызывал великий инквизитор у средневековых еретиков. Вито Феррари был палачом организации. О его жестокости, безжалостности, его преступлениях и кровожадности ходили фантастические и невероятные рассказы. Он стал легендарной фигурой в преступном мире.

Сейгель знал, что если он когда-нибудь оступится, то именно Феррари будет послан синдикатом, чтобы убить его. Попросить прислать сюда Феррари – это все равно, что просить смерть нанести визит. Сейгель с ужасом смотрел на Головича.

– Ты, должно быть, сошел с ума! – сказал он.

– Либо он, либо организация. Я не хотел приглашать его. Если бы я знал, что смогу сам со всем этим справиться, неужели ты воображаешь, что послал бы за ним?

Сейгель хотел что-то сказать, но в этот момент раздался стук в дверь. Он повернулся. Глаза у него стали напряженные и испуганные.

– Войдите, – сказал Головин.

Показался Датч. У него было белое оцепеневшее лицо человека, редко бывающего на солнце.

– Тут вас спрашивает какой-то тип, – сказал он Головину. – Он говорит, что вы его ждете.

Головин побледнел и медленно кивнул головой.