Текст книги "С/С том 2. Вопрос времени. Как крошится печенье. Кейд"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Джеймс Хэдли Чейз
Собрание сочинений в 30 томах (2 том)
Вопрос времени
Как крошится печенье
Кейд

Вопрос времени

Глава 1

Петтерсон просматривал толстую пачку акций, когда вошел Бейли.

– Ну что там еще, Джо? – нетерпеливо спросил Петтерсон, глянув на вошедшего. – Вновь посетитель?

– Совершенно верно, мистер Петтерсон… посетитель, – откормленное лицо Бейли скривилось в слащавой улыбке, и он полуприкрыл глаза. – На эту посетительницу стоит взглянуть, мистер Петтерсон, – сложив губы трубочкой, он негромко присвистнул.

Петтерсон откинулся на спинку кресла. Это был атлетически сложенный молодой человек чуть меньше тридцати лет с правильными чертами лица. Его многочисленные подружки утверждали, что он удивительно похож на звезду киноэкрана Дэвида Нивена, правда, на молодого Нивена. Петтерсон соглашался с ними, но никак не мог отпустить тоненькие, словно нарисованные карандашом, усики, как у знаменитого актера.

– Почему вы подмигиваете, Джо? – требовательно спросил он.

– Подмигиваю, сэр? Ничего подобного… Это у меня нервный тик. – Бейли уловил недовольные нотки в голосе Петтерсона и весь сжался. Он хорошо знал, что патрон, такой любезный с клиентами, с подчиненными обращался весьма сурово. – Мисс Шейла Олдхилл ожидает в приемной, сэр.

Петтерсон нерешительно глянул на часы. Он обещал Берни Кохану сделать детальный анализ его ценных бумаг и акций с тем, чтобы вложить их как можно выгоднее, но, с другой стороны, миссис Морели-Джонсон нуждалась в экономке и в то же время в приятельнице, чтобы скрасить свое одиночество. И о ее просьбе нельзя было забывать. Ведь что ни говори, таких, как Берни Кохан, дюжины, а мисс Морели-Джонсон лишь одна.

– Я взгляну на нее, – сказал он, отодвигая в сторону акции Берни. И когда Бейли направился к двери, Петтерсон добавил: – И сделайте что-нибудь с вашими глазами. Это производит неприятное впечатление на клиентов банка.

«Черт тебя побери!» – подумал Бейли.

– Да, сэр! – сказал он.

Петтерсон пододвинул к себе записную книжку и наскоро просмотрел последние записи. Он уже переговорил с пятью пожилыми женщинами в это утро. Четверо явно не подходили для роли домоправительницы, но пятая – миссис Мадж Флеминг, казалась вполне подходящей кандидатурой. Для своих пятидесяти трех лет у нее была неплохая фигура, а главное, отличные рекомендации, так как она пятнадцать лет проработала экономкой у богатой вдовы, недавно отошедшей в мир иной. Сейчас она подыскивала себе новое место, и Петтерсон, который не любил дел такого рода, уже был почти готов предложить ей это место. Оставалось согласовать этот вопрос с миссис Морели-Джонсон.

И все же он чувствовал себя обязанным переговорить со всеми женщинами, которые придут по объявлению в его кабинет. Его голова чуть склонилась набок, глаза приняли участливое выражение, пальцы рук легли на записную книжку. Он отрабатывал эту позу многие часы, глядя на отражение в зеркале, и теперь она была доведена до совершенства. Не зря же он сейчас занимает такую ответственную должность в банке, хотя еще достаточно молод.

Едва Бейли закрыл за собой дверь, как женщина решительно подошла к столу Петтерсона. Он почувствовал нечто вроде озноба, пробежавшего по спине. Теперь ему стала понятна улыбка Бейли и его многозначительное подмигивание.

– Мисс Одцхилл? – он махнул в сторону кресла. – Присаживайтесь.

Петтерсон не отрывал взгляда от молодой женщины. Движения ее были размеренны и полны изящества. Невзирая на довольно высокий рост, ее фигура была полна женственности. Черные шелковистые волосы свободно ниспадали на плечи. Ее нельзя было назвать ни красивой, ни милой, но было что-то невыразимо привлекательное в ее греческом носике, больших голубых глазах и четко очерченном рте. И все же Петтерсон не понимал, чем она могла его так взволновать. И вдруг до него дошло: эта женщина буквально излучала чувственность. Запах секса улавливался так же сильно, как виден свет стоваттной лампочки, прикрытой кашемировой шалью. Кровь сильнее побежала в жилах Петтерсона. С первого взгляда эта женщина заинтриговала его.

Наблюдая, как она усаживается, Петтерсон отметил, что ей тридцать, от силы тридцать два года. Одета небогато, но аккуратно и со вкусом. Юбка оставляла открытыми колени, но не была слишком короткой. Со своего места он не мог видеть ее ног, но был готов держать пари, что они стройные и красивые.

Внезапно до него дошло, что он слишком увлекся созерцанием ее внешности, и пауза до неприличия затянулась. Пора было заниматься делом.

– Как я понимаю, вы пришли по объявлению? – спросил он, постукивая золотым карандашиком по записной книжке – дорогостоящим подарком миссис Морели-Джонсон, сделанным ему на прошлое Рождество.

– Да.

Он немного подался вперед и теперь мог видеть ее плотно сжатые колени и сумочку, лежащую на них, которую она придерживала пальцами левой руки. Длинные изящные пальцы подействовали на него возбуждающе, а мысль о том, что эти руки обвиваются вокруг его шеи, заставила Петтерсона беспокойно заерзать в кресле.

– Вероятно, вы не очень внимательно прочитали объявление? – сказал он, улыбаясь. Улыбаться он не стеснялся, так как знал, что зубы у него превосходные и улыбка обворожительная. – В объявлении речь шла о пожилой женщине, мисс Олдхилл… а вас трудно назвать таковой.

Она твердо посмотрела на него.

– Никогда бы не подумала, что в наши дни преклонный возраст гарантирует нужную квалификацию для такого рода работы, – сказала она спокойно. – Но если вам действительно нужна женщина преклонных лет, в таком случае не буду отнимать ваше время.

Они посмотрели друг на друга, и Петтерсон отметил, что она даже не сделала движения, чтобы подняться. «Что за женщина! – отметил он. – А в постели она, скорее всего, бесподобна!» Он опустил глаза, словно испугавшись, что она сможет прочесть его мысли.

– Возможно, вы и подошли бы. – Петтерсон нервно теребил золотой карандаш. – Но данный вопрос не в моей компетенции, – взяв себя в руки, он вновь посмотрел на нее и улыбнулся. – Моя клиентка настаивала на обществе пожилой женщины. Ее экономка неожиданно скончалась, прослужив почти десять лет, и теперь ей нужна другая. – Он сделал паузу, внимательно глядя на сидящую перед ним претендентку, и закончил: – Я просто не знаю, как она отреагирует на ваш возраст.

Шейла Олдхилл сидела неподвижно, не сводя с него взгляда пронзительно-голубых глаз, и он вновь не выдержал и отвернулся. Так как она молчала, Петтерсон вынужден был продолжать.

– Но, с другой стороны, она, может быть, и обрадуется, если ее компаньонкой будет столь обворожительная молодая особа, как вы.

Снова вежливое молчание, снова пристальный прямой взгляд.

Еще раз взглянув в записную книжку, Петтерсон отложил карандаш.

– Вы читали объявление, – сказал он, откидываясь на спинку кресла и пытаясь взять себя в руки. – Мы ищем трудолюбивую женщину на место экономки для одной из наших клиенток. Вам может показаться странным, что этим делом занимается банк, но эта дама одна из самых уважаемых наших клиенток, и мы готовы сделать для нее все.

Шейла кивнула. В ее дымчато-голубых глазах мелькнуло что-то вроде удивления, но оно тотчас же исчезло.

– Почему вы решили, что подходите для такого рода работы? – спросил Петтерсон, стараясь вызвать посетительницу на разговор.

– Если вы объясните, в чем будут заключаться мои обязанности, я, скорее всего, смогу дать вам конкретный ответ.

«Даже в ее голосе звучат сексуальные нотки», – подумал он, вновь беря карандаш и делая пометку в записной книжке.

– Моей клиентке семьдесят восемь лет, и она весьма гордится своим возрастом. Это очень богатая особа, и живет в пентхаусе лучшего отеля города. У нее катаракта обоих глаз, так что она наполовину слепая. Но она испытывает ужас при мысли о хирургическом вмешательстве. Миссис Морели-Джонсон нуждается в уходе симпатичной, доброжелательной женщины, которая могла бы скрасить ее одиночество. В ваши обязанности будет входить чтение газет, деловая и личная переписка, вы должны повсюду сопровождать старую даму, и тому подобное. Она не отличается особой привередливостью. Порядок в пентхаусе наводят служащие отеля. В ее распоряжении постоянно находится личный водитель. Исключая плохое зрение, во всем остальном она отнюдь не беспомощна.

– Если это так, то я могу быть ей полезна, – сказала Шейла без нотки колебания в голосе. – Я дипломированная медсестра и проработала четыре года в Пендик Фаундейшен госпитале в Нью-Йорке. Я ассистировала доктору Гордону Фосдику, лучшему хирургу Вашингтона. Я знаю стенографию и быстро печатаю на машинке. Умею водить машину. Владею французским языком и имею начальное музыкальное образование.

Петтерсон поспешно записывал.

– Звучит прекрасно, – сказал он. – Остается выяснить, как к вашей кандидатуре отнесется миссис Морели-Джонсон. В ее возрасте женщине может прийти в голову что угодно. Но, с другой стороны, кроме того, что вы дипломированная медсестра, вы имеете и массу других достоинств. А раз так, почему бы вам не подыскать что-либо более интересное? и Какое-то время она разглядывала свою сумочку, затем вновь прямо взглянула на него.

– Предположим, я очень устала. Последние четыре года были очень тяжелыми для меня. А я люблю этот город. Может быть, вы и не знаете, но в госпитале очень трудно работать, мистер Петтерсон. – То, что она запомнила его имя, польстило Петтерсону. – Вот я и решила подыскать себе какое-нибудь спокойное место. Вы знаете, раньше я немного играла на скрипке, но сейчас у меня повреждено сухожилие на руке. И, как сказал мне врач, если я не буду работать физически, со временем оно может восстановиться, и я снова смогу играть на скрипке.

Петтерсон удивленно поднял брови.

– Вы хорошо играете?

– Достаточно хорошо. Правда, не достаточно, чтобы быть профессиональным скрипачом, но скрипка – моя первая любовь. Мой отец был первой скрипкой в оркестре филармонии Нью-Йорка. Музыка – доминирующее занятие в нашей семье.

Петтерсон глубоко вздохнул.

– То, что у вас имеется музыкальное образование, дает вам дополнительный плюс, мисс Олдхилл. До своего замужества миссис Морели-Джонсон, урожденная Алиса Лессон, была прекрасной пианисткой. Возможно, вы слышали это имя?

Шейла кивнула.

– Конечно. Она была почти так же хороша, как Мира Хесс. Она однажды участвовала в концерте вместе с моим отцом.

– Смотрите, какое совпадение! И, как вы понимаете, в настоящее время, когда она наполовину ослепла, она часто играет на пианино. Это помогает ей коротать время. Так что человек с музыкальным образованием пришелся бы ей по душе. – Он пытливо глянул ей в лицо. – Так вы говорите, однажды она выступала на концерте вместе с вашим отцом?

– Это было двадцать пять лет назад. Они играли ораторию Бетховена. Это было мое первое посещение концертного зала, и я впервые видела моего отца на сцене.

– Как зовут вашего отца?

– Генри Олдхилл.

– Он жив? То есть, я хочу сказать, миссис Морели-Джонсон обязательно спросит об этом.

– Он умер три года назад.

– Как долго вы в нашем городе, мисс Олдхилл?

– Я прибыла сюда лишь два дня назад. Я ехала в Лос-Анджелес, но ваш город настолько понравился мне, что я решила остановиться в нем на несколько дней. Я остановилась в отеле «Франклин» и случайно увидела ваше объявление. Я подумала… – она сделала паузу.

Петтерсон знал отель «Франклин»: он пользовался хорошей репутацией в городе и в то же время был относительно дешевым. Не такое, разумеется, место, где бы остановился он, но у него стандарты повыше.

– Все это очень интересно. Можно взглянуть на ваши рекомендации? Вы же понимаете, конечно, что я должен найти наиболее подходящую кандидатуру для миссис Морели-Джонсон. Я не знаю вас… вы не знаете меня. – Он одарил ее своей самой обворожительной улыбкой. – Вы имеете рекомендации? – он заглянул в свои записи. – Хотя бы от доктора Фосдика?

Она прямо взглянула на него. Ее дымчатые голубые глаза чуть расширились, и Петтерсон отметил, что это очень идет ей.

– Нет, но у меня имеется рекомендация из госпиталя, где я работала. – Она открыла сумочку и, вытащив оттуда конверт, положила его перед ним.

Петтерсон почитал характеристику. Она была написана общими фразами, тем сухим казенным языком, который так любят кадровики. Мисс Олдхилл характеризовалась как честная, трудолюбивая, приветливая с пациентами медсестра, и проработала на этой должности четыре года. Рекомендация не очень блестящая, но и не плохая, во всяком случае.

– Могу я позвонить доктору Фосдику, если понадобится уточнить некоторые пункты вашей характеристики?

– Вряд ли доктор Фосдик даст положительную характеристику, – она вновь прямо посмотрела на Петтерсона.

– Не даст? Почему же?

– Он на меня в обиде, – она нерешительно помолчала, затем продолжила: – Он сделал попытку сблизиться со мной. Произошла неприятная сцена, и я была вынуждена оставить это место.

Петтерсон вновь взял золотой карандаш и начал катать его по столу. Ситуация была более чем щекотливая: доктор, изо дня в день работающий в экстремальных ситуациях, рядом с этой сексуальной женщиной… Будь он на его месте, то сразу же попытался бы сблизиться со столь притягательной особой. Да любой нормальный мужчина не устоит против ее чар. Но она решительно порвала с доктором Фосдиком, и этот многозначительный факт ее биографии недвусмысленно свидетельствовал, что заполучить ее будет весьма непросто. Но, с другой стороны, он совершенно не знал доктора Фосдика. Возможно, он стар, толст или вообще уродлив.

– Я понимаю. – Петтерсон испытывал легкое замешательство, ведь на нем лежала полная ответственность за выбор экономки. Он не имел права на ошибку.

Да, эта претендентка по всем статьям подходила для такого рода работы. Он вновь посмотрел на нее. Да, было бы хорошо, если бы она получила эту работу. Три раза в неделю он навещал миссис Морели-Джонсон, предоставляя отчет о проделанной работе. А это давало бы ему прекрасную возможность встречаться с мисс Шейлой Олдхилл. Более тесное знакомство с этой женщиной, которая сейчас спокойно сидит перед ним, словно не видя, что разжигает страстный огонь в его крови. Сравнивая ее с другими, которых он когда-либо знал, любил и забывал, он отметил, что она так же отличается от них, как «Кларет» 1929 года отличается от кока-колы.

Женщины играли важную роль в жизни Петтерсона. Но, занимая должность заместителя директора банка и постоянно проживая в этом маленьком городке, где все друг у друга на виду, он был очень осторожен в выборе знакомых. В основном, его знакомые жили в соседнем городке, отстоящем на пятьдесят миль от его родного города, и у всех у них были мужья. Они были так же осторожны, как и он. Его мысли были настолько далеки от этого кабинета, что он невольно вздрогнул, услышав голос мисс Шейлы. Он глянул на нее.

– Извините… Задумался… Так что вы сказали?

– Может быть, вы считаете, что я не подхожу для этой работы? – повторила она.

– Напротив, но я не знаю, как к вам отнесется миссис Морели-Джонсон, когда я скажу ей о том, что вы очень юная особа. Кстати, а сколько вам лет?

– Тридцать два.

– Вы не будете возражать, если я скажу ей, что вам тридцать восемь? – Он улыбнулся. – Это совершенно несущественная деталь, тем более, как вы помните: она плохо видит.

– Я не возражаю.

Он очень хотел увидеть улыбку на ее лице, но она вела себя серьезно, спокойно и непринужденно.

– Вот что. Сегодня во второй половине дня я нанесу визит почтенной даме. Воспользовавшись этим, я расскажу ей о вас. Если она проявит интерес к вашей кандидатуре, я договорюсь, чтобы вы встретились завтра. Вас это устраивает?

В дымчато-голубых глазах мелькнула какая-то искорка, губы немного дрогнули. Петтерсону показалось, что он увидел тень улыбки на ее лице или что-то в этом роде.

– Благодарю вас, мистер Петтерсон, – сказала она, поднимаясь.

Он взглянул на ее стройную крепкую фигуру и вновь почувствовал, как кровь сильнее забурлила в жилах.

– Я надеюсь, что смогу убедить миссис Морели-Джонсон. – Он тоже поднялся. – Но вы даже не поинтересовались суммой гонорара.

Она медленно направилась к двери.

– Я уверена, что жалованье меня вполне устроит. Но к чему интересоваться подобными вещами, если я даже не знаю, получу ли это место. – Она подошла к двери и взялась за ручку. – Это убережет меня от лишнего расстройства.

Он обошел вокруг стола и подошел к ней.

– Мне хотелось бы сообщить результат моих переговоров с миссис Морели-Джонсон. Вы будете в вашем отеле примерно в семь часов?

– Думаю, да.

– Я как раз проезжаю мимо вашего отеля по дороге домой… Предположим, я загляну к вам?

– Да, но только в том случае, если у вас будут для меня хорошие новости.

– Я приложу максимум усилий для этого… Хорошие или плохие. Я думаю, будут хорошие.

Она спокойно взглянула на него, кивнула, повернулась и, открыв дверь, сразу растворилась в толпе, заполнявшей банк.

Петтерсон механически закрыл дверь и некоторое время стоял неподвижно, уставясь на толстый зеленый ковер на полу. Затем, почесав затылок, он повернулся к столу, уселся и вновь придвинул к себе ценные бумаги Берни Кохана. Некоторое время он добросовестно пытался сосредоточиться на работе, но перед ним маячили дымчато-голубые глаза миссис Шейлы и ее чувственное лицо. Просидев так полтора часа и ничего не сделав, он решительно бросил ценные бумаги в ящик стола и покинул банк.

Усевшись в машину, он на большой скорости помчался в направлении отеля «Плаза-Бич».

Морской бульвар начинался в роскошных кварталах города и мили две тянулся вдоль побережья, заканчиваясь в кварталах мелких буржуа и мещан.

Отель «Плаза-Бич», разумеется, располагался в самом начале бульвара. Отель имел собственный пляж, ресторан, бар, а также ювелирный отдел, на витринах которого всеми цветами радуги сверкали драгоценные камни. В нескольких ярдах от отеля начинался общественный парк, где в изобилии произрастали всевозможные тропические растения. Там, в окружении пальм, располагался отель «Сплендид», не такой огромный, как «Плаза-Бич», но более комфортабельный и тоже со своим собственным пляжем. Следом шел отель «Амбассадор», но он уже не имел частного пляжа, а еще дальше цепь туристских пансионатов. Отель «Франклин» располагался в миле от отеля «Плаза-Бич». Он был чем-то вроде семейного пансионата, достаточно дешевый, но комфортабельный. Сразу за ним теснились рыбачьи домики, гавань, с множеством баров, ресторанчиков, где подают только рыбные блюда, и, наконец, многоквартирные блочные дома.

Джеральд Хэммет сидел на балконе, который шел по всему периметру отеля «Франклин», и равнодушно наблюдал за швартовкой судов в гавани. Время от времени он нетерпеливо посматривал на часы.

Джеральду Хэммету было двадцать шесть лет, его светлые волосы совершенно выгорели на солнце, а рубашка оставляла открытой загорелую шею. Он тщательно ухаживал за своим лицом, носил аккуратные усики. У него были маленькие колючие глазки стального цвета, узкий жестокий рот и небольшой курносый нос. Он выглядел тем, кем и был: продуктом урбанизированного общества, не знающим, чего он хочет в следующий момент, но всегда отрицательно реагирующим на критику.

Он прибыл в этот отель лишь сегодня вечером, и весь его багаж состоял из небольшой сумки. Шейла Олдхилл сидела в холле, но они даже не посмотрели друг на друга. В тот момент, когда он проходил мимо нее, ее палец указывал на третью главу раскрытой книги – это означало, что она поселилась на третьем этаже. Отель был заполнен лишь наполовину, и Джеральду не составляло никакого труда поселиться именно на третьем этаже. Он снял номер на неделю, сказав, что в случае необходимости продлит аренду на больший срок. Дежурный клерк заверил, что будет рад помочь ему, и проводил из номера.

Шейла и Хэммет договорились, что не будут вместе показываться на людях. Лишь после полуночи, когда большинство постояльцев уже мирно спали в своих номерах, а дежурный негр-портье дремал за своим столиком, Хэммет прокрался по коридору и юркнул в номер Шейлы. Там, присев на кровать, он тихим шепотом поведал о последних новостях, а Шейла рассказала о своих действиях. Он хотел остаться у нее и на более продолжительный срок, но Шейла была против, и это его огорчило. Он провел беспокойную ночь, обдумывая свой план, и решил, что если он хочет, чтобы Шейла добилась успеха, то не должен отвлекать ее. Но он хотел ее… Он нуждался в ней.

Она уже покинула отель, когда он только спустился позавтракать. Все утро он потратил, праздно прогуливаясь по городу. Это был чудесный город, но скучный. У него практически не осталось денег (а когда они у него были?), а это лишало его возможности посетить бар отеля «Плаза-Бич» и позволяло лишь выпить бутылку кока-колы в небольшом баре на набережной.

Он вернулся в отель «Франклин», скудно пообедал и вот теперь сидел на балконе, с нетерпением ожидая прихода Шейлы. Шейла сказала, что вернется часам к четырем после полудня, но уже 16.20, а ее нигде не видно.

Он вытащил из кармана тощий бумажник и пересчитал оставшиеся деньги. У него оставалось пятьдесят пять долларов. У Шейлы приблизительно столько же. Если их план не сработает, им придется покинуть это место. Сотни долларов в этом городе хватит на очень короткое время.

Затем он увидел ее идущей по широкому тротуару. По выражению ее лица понять что-либо было невозможно. Она всегда выглядела одинаково: и когда была довольна собой и когда нет. Это часто выводило его из себя. Даже когда она сердилась на него, она всегда оставалась спокойной, только тон ее голоса чуть повышался, а дымчато-голубые глаза становились чуть более живыми.

Не торопясь, она поднялась по ступенькам отеля и вошла вовнутрь, даже не взглянув в его сторону. Он почувствовал неожиданный приступ гнева и уже готов был вскочить и броситься за ней. Ничто не может вывести ее из равновесия! Ведь она же знает, как медленно тянулись для него последние часы! Неужели она не могла подать хотя бы малейший знак, что все кончилось успешно?

Он глянул сквозь пыльное окно в холл. Она остановилась у стола дежурного портье, престарелого негра, и взяла ключ. Вновь Хэммет испытал приступ раздражения. Вытащив сигарету, он прикурил ее и отбросил спичку. Глянув на желтые пятна от никотина на своих пальцах, он сделал гримасу.

Он просидел так пять минут, показавшиеся вечностью, потом поднялся и с подчеркнутым равнодушием спустился в холл отеля. Там в бамбуковых креслах сидели четыре или пять пожилых постояльцев и оживленно переговаривались между собой. «Черт бы вас побрал, старые развалины! – раздраженно подумал он. – Вам давно пора лежать в гробах!»

– Ключ от номера 32, – сказал он, останавливаясь возле дежурного портье.

– Да, сэр. Ключ от номера 32. – Черные пальцы сняли ключ с доски и положили перед ним на столик.

– Вы будете ужинать сегодня вечером, сэр? – старый негр доброжелательно улыбнулся. – У нас превосходный ужин. Вам понравится. Суп, свежая рыба, мороженое. – Служащий разговаривал с ним, как со старым знакомым.

Хэммет моргнул. У него не было выбора, так как он жил здесь на полном пансионе, и ужин в отеле входил в цену номера.

– Обязательно. – Хэммет взял ключ и неторопливо пошел к лифту.

Выйдя из лифта, он медленно дошел до двери своего номера, остановился, посмотрел направо, налево, затем скользнул к двери номера Шейлы. Повернув ручку, он открыл дверь и без стука вошел вовнутрь, закрыв дверь за собой.

Шейла стояла у открытого окна. На ней был легкий хлопчатобумажный халатик, позволяющий видеть изящные линии ее тела, длинные ноги. Этот вид всегда возбуждал его, но сейчас было не до секса. Она оглянулась, затем молча прошла к креслу и уселась, подчеркнуто поправив халатик.

– Я же просила, чтобы ты приходил ко мне не раньше полуночи, – равнодушно сказала она. – Неужели так трудно выполнить такую пустяковую просьбу?

Он присел на кровать.

– Все в порядке. Никто меня не видел. Как дела?

– Теперь остается только ждать. Единственное, что я знаю, так это то, что он на моей стороне.

Хэммет нахмурился.

– Итак, Джек был прав? Он попался на удочку?

– Думаю, да.

Сдержанный тон ее голоса заставил Хэммета пристально взглянуть на нее.

– Какая муха тебя укусила? Что-нибудь идет не так?

– Меня?

– Бога ради, Шейла! В чем дело?

Она глянула на него.

– Не все так просто. Ей хотелось бы иметь на этой должности пожилую женщину. Он обещал ее уговорить, но это еще ничего не значит.

Хэммет запустил пальцы в свои давно не мытые волосы.

– Ерунда! Он уговорит ее. Джек сказал, что она неравнодушна к нему. Если он так сказал, значит, так оно и есть.

– Но ей же семьдесят восемь лет!

Хэммет улыбнулся.

– Я знаю мою тетушку. Она всегда была неравнодушна к симпатичным мужчинам. Никогда не могла ни в чем отказать им. Если Джек говорит, что она симпатизирует Петтерсону, то он знает, что говорит. Она ни в чем не откажет этому красавчику.

Шейла откинулась на спинку кресла.

– Какие вы все недалекие! – сказала она презрительно. Скрестив длинные ноги, она вновь заботливо поправила халатик. – Он часто бывает у нее. Женщине ее положения всегда хочется быть в центре внимания. Если же она возьмет в экономки молодую женщину, внимание Петтерсона может переключиться на эту женщину. Теперь ты понимаешь мои сомнения?

Хэммет в раздражении начал грызть ногти.

– Да уж! Я говорил тебе… мне это совершенно не нравится. Почему бы нам не покинуть этот городишко? Уедем в Лос-Анджелес.

– Петтерсон скажет ей, что мне уже тридцать восемь, – продолжала Шейла, игнорируя его слова. – Это представляет некоторую опасность: даже тридцать восемь слишком юный возраст для старой дамы. Ей нужна старуха ее возраста.

– О’кей, тогда дела наши плохи.

– Успокойся, Джерри!

– И все же было бы лучше, если бы мы уехали отсюда.

Шейла глянула на свои часики.

– Петтерсон навестит меня после свидания с ней. Я бы хотела до этого принять душ. Возможно, он пригласит меня поужинать с ним. Он сказал, что заедет в любом случае, будут новости хорошими или плохими. Так что уходи, Джерри. Мне надо переодеться.

Он некоторое время молча смотрел на нее, потом медленно направился к двери. Взявшись за ручку, он помедлил, глядя на нее.

– Иногда я думаю, что у меня крыша поехала, когда я связался с тобой, – взбешенно сказал он. – Откуда у тебя холодная рыбья кровь… ты похожа на Снежную королеву!

– Пожалуйста, уходи, Джерри. У меня и без того дел хватает. – Пройдя мимо него, она исчезла в ванной.

Когда Петтерсон остановил возле отеля «Франклин» свой красный спортивный автомобиль, он увидел Шейлу Олдхилл, сидящую на веранде, и помахал ей рукой. Она поднялась и спустилась по ступенькам. Петтерсон вышел из машины, оставив дверцу открытой. Было уже почти 20.00, и все, в том числе и Хэммет, ужинали в ресторане.

Петтерсон с восхищением следил за ее приближением. На ней было простое белое платье, а вокруг тонкой талии обвивалась цепочка из желтого металла. В руке она держала белую пластиковую сумочку. Он отметил, что Шейла выглядит потрясающе.

– Хэлло, – приветствовал он ее теплой улыбкой. – Нам много о чем надо поговорить. Может быть, вы доставите мне удовольствие и поужинаете со мной? Я чертовски голоден, и, как я сказал… нам много о чем надо поговорить.

Ее дымчато-голубые глаза расширились, она нерешительно посмотрела на него, затем кивнула.

– Благодарю. Я согласна.

– Тогда садитесь. Вы любите рыбные блюда?

– Мне нравится все. – Она осторожно, стараясь не смять платье, села в машину, предоставив Петтерсону полюбоваться ее коленками. Захлопнув дверцу, он сел за руль. По всей вероятности, он уже заезжал домой, так как на нем был другой костюм и свежая рубашка. Он был чисто выбрит, и от него приятно пахло одеколоном.

– Я думаю, все будет в порядке, – сказал он, когда автомобиль влился в поток машин, которых было особенно много в этот час. – Мы должны решить кое-какие вопросы, но перспективы весьма обнадеживающие. Все остальное будет зависеть только от вас.

– Да, – она откинулась на спинку комфортабельного сиденья. – Очень любезно с вашей стороны, мистер Петтерсон. Извините, что доставила вам столько беспокойства.

– О, это ведь и в моих интересах, – он улыбнулся. – Ведь я часто навещаю миссис Морели-Джонсон. А с ее бывшей экономкой у меня была масса проблем. Если говорить честно, она меня терпеть не могла, – он вновь улыбнулся. – Ну, а с вами, как я надеюсь, у нас будут совершенно иные отношения.

– Да.

Он взглянул на нее. Лицо ее было повернуто в профиль и освещено неярким светом лампочки салона. Он вновь ощутил влекущий зов плоти, исходящий от нее. Как будет приятно сжать ее в объятиях и поцеловать в этот непокорный волевой рот.

Он переключил скорость и свернул с бульвара.

– Мы практически у цели. Это мой любимый ресторан. И не только потому, что здесь превосходно кормят, но и потому, что все заботы о машине берут на себя его служащие.

Швейцар, облаченный в желто-голубую униформу, мигом оказался возле машины, едва Петтерсон распахнул дверь. Сняв форменную шапочку, он церемонно приветствовал их.

– Добрый вечер, мистер Петтерсон. Добрый вечер, мисс.

– Все в порядке, Фред. Отгони машину. – Он помог Шейле выйти из автомобиля и, церемонно подставив локоть, повел в ресторан. Пройдя коротким коридором, они оказались в переполненном зале, но Петтерсон указал на узкую лестницу.

– Мы будем ужинать на втором этаже. Там почти что никого не бывает.

На маленькой площадке второго этажа их уже с улыбкой поджидал метрдотель, держа в руках меню.

– Добрый вечер, мистер Петтерсон… ма-а-дам. – Увидев его улыбку, Шейла поняла, что произвела на метрдотеля определенное впечатление. – Сюда, пожалуйста.

Открыв дверь, он ввел их в небольшой кабинет, где стоял столик, сервированный на двоих, два красных, с золотой окантовкой, плюшевых кресла. Стены тоже были декорированы плюшем, окно было зашторено красными портьерами.

– Два коктейля с шампанским, Генри, – распорядился Петтерсон. – И быстро.

– Конечно, мистер Петтерсон, – метрдотель исчез.

Шейла осмотрела кабинет, повернулась и глянула на дверь, которая запиралась изнутри на тяжелую задвижку.

– Вот уж не думала, что в подобных заведениях до сих пор сохранились такие интимные кабинеты.

Петтерсон выдвинул из-под стола кресла и приглашающе махнул рукой.

– Почему же… Я часто использую этот кабинет для деловых встреч. – Он улыбнулся. – В этом масса преимуществ, а платит за все банк.

Усевшись, она пытливо глянула на него.

– Так банк оплатит и сегодняшний ужин?

Он улыбнулся, затем сел.

– Нет… это мои проблемы. Вы любите устрицы?

– Да… очень.

Вернулся метрдотель в сопровождении официанта, который нес два высоких бокала с шампанским.