Текст книги "Агент Веги"

Автор книги: Джеймс Генри Шмиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

КОНЕЦ ПУТИ

Под вечер космический корабль пал на край изогнутой линии пляжа. Позади пляжа возвышалась узкая полоска травянистых зарослей в полкилометра длиной, за которыми матово поблескивали серовато-розовые выступы утесов, которые круто взмывали вверх почти на семьсот метров, давая начало широкому и плоскому континенту. Темно-зеленая стеклянная гладь самого большого океана планеты простиралась гостеприимным изгибом, грациозность которого подчеркивали две узкие цепочки островов, протянувшиеся приблизительно в тридцати километрах от берега.

Свалившаяся с неба блестящая, отполированная машина начала медленно обустраиваться на новом месте, где-то под нею громогласно завывал ветер, мелководье пляжа морщилось странными зигзагообразными узорами. Подняв целый каскад песчаной взвеси, она на десять метров погрузилась в скалистое основание пляжа и на этом успокоилась. Жесткий щелчок оповестил о том, что круглый шлюз намерен открыться ровно на одну треть, и мгновение спустя, из него вышли семеро из девяти членов Исследовательской Группы номер 1176 Центрального Правительства, сбившись в кучу на высоте пятнадцати метров над пляжем, ибо такова была протяженность корабельного трапа.

Шестеро из них спрыгнули, не доходя до конца. Скатившись с нее мягкими клубками, они, точно котята, мягко шлепнулись о песок и тут же вприпрыжку побежали к воде. Лишь Греван в полном одиночестве, полный достоинства, подобающего командиру, чинно прошел весь путь до самой земли.

Он сошел с него неспешно, огромный, грузный человек мощного сложения, мускулистый, но поджарый, быстрый в движениях, ничем не отличающийся от профессиональных борцов-гладиаторов, вместе с которыми в свое время тренировался. Выражение каменной суровости на лице настолько соответствовало всему остальному его облику, что менее примечательные люди обычно при одном взгляде уступали ему дорогу, даже не испытав свои силы против блестящей технической подготовки чиновника Центрального Правительства.

В известном смысле ему было немного жаль, что членов Исследовательской Группы впечатлить было гораздо труднее.

Греван задумчиво сдвинул брови, глядя, как пятеро из шести, что вышли вместе с ним из корабля, на ходу срывают скафандры, оружейные пояса и прочее обмундирование, несясь стремглав к воде. Кузат, Элиоль, Веснушка, Ланей, Вернет – сделал он мысленную перекличку по привычке, глядя на то, как они в фонтанах брызг исчезают с поверхности воды. Появление их на свет в одной из эмбриональных лабораторий Центрального Правительства явилось результатом научного эксперимента, проведенного под его руководством, и хотя они еще не достигли взрослого состояния, они ни в чем не уступали Гревану по физическим данным. И все же! Кто знает, какие плотоядные формы инопланетной жизни могут плавать за пределами мелководного побережья этого океана…

Ребятки слишком о себе мнят!

И только Вейер, по крайней мере, решил на всякий случай остаться на берегу, в одежде, держа наготове оружие. Несколько успокоившись, Греван переключил свое внимание на металлический скрежет и лязганье, раздавшееся из открытого шлюза над головой. Клем и Мускул, получившие сегодня наряд на камбузе, пытались вытащить из корабля громоздкий кухонный комбайн, что позволило бы членам Группы пообедать на свежем воздухе.

– Босс! – прозвенело сверху чистое сопрано Клем.

– Тут он я, – проорал в ответ Греван. – Что, есть проблемы?

– Похоже, что комбайн застрял, – гулко объявила она из шлюза. – Поднимитесь, пожалуйста, и… нет, погодите минутку! Кажется, Мускул его сдвинул… Да подожди ты, дубина, пока я снова не включу антигравитацию! Теперь толкай!

Комбайн вылез из шлюза с жутким скрежетом, который свидетельствовал о приложенных к нему значительных усилиях. На секунду он, медленно вращаясь, завис в воздухе над трапом с Клем наверху. Затем появился Мускул, пристегнулся к комбайну и, слегка кренясь на бок, они все вместе плавно опустились на землю под мелодичное звяканье, доносившееся из кухонной утробы.

– Что сегодня на обед? – спросил Греван, подоспевший как раз вовремя, чтобы помочь им приземлиться.

– Альберт Второй под грибным соусом, – ответила Клем, высокая стройная блондинка с огромными голубыми глазами и обманчиво глубокомысленным выражением лица. Когда кухня прочно встала на песок, она оперлась на крепкое плечо Гревана и спрыгнула вниз: – Меню не слишком оригинально, признаю, зато десерт будет отличный! Может, попробуем на гарнир к Альберту какие-нибудь местные овощи?

– Возможно, – осторожно разрешил Греван. – Чья на этот раз очередь пробовать?

Постоянно занятый другими вопросами, он частенько внезапно для себя обнаруживал, что вынужден сам осуществлять эту процедуру, причем, когда предназначенные на пробу продукты выглядели особенно неаппетитно. В таких случаях вся Группа бросала свои дела, дабы собраться вокруг командира и хором сочувствовать, пока он адаптировал свой желудок к необычным ингредиентам.

– Очередь Вернет, да? – спросил Мускул.

– Точно, сегодня жертвой выпало быть Вернет, – уверенно кивнула Клем. – Вы спасены, босс, на этот раз.

– В таком случае, – с облегчением проговорил Греван, – Вернет находится на глубине добрых пяти метров. Притащите ее сюда, если сможете, и мы пойдем прошерстим ближайшие кусты.

– Это наилучшая из всех нормальных планет, – заметила Клем, вглядываясь в береговую линию в том месте, куда только что направился Мускул в поисках Вернет. – Знаете, как молодняк назвал ее, когда три недели назад мы впервые приземлились здесь? – она была лет на десять младше Гревана, но примерно на год старше всех остальных членов Группы, вследствие чего была склонна относиться к ним с материнской снисходительностью: – «Точка невозврата».

Греван неловко усмехнулся, поскольку в любом случае выражение действительно точно описывало положение Группы. За те восемь лет, что прошли с тех пор, как Центральное Правительство назначило его ответственным за стадо непослушных, недоверчивых, несчастных зверьков, которые тогда даже не знали, кто они: люди или биологические роботы. Группа никогда раньше не обсуждала между собой открыто вопрос о том, чтобы избавиться от насильственной опеки Центрального Правительства. Есть такие места, где никогда нельзя быть уверенным, что тебя не подслушивают. Греван до сих пор удивлялся тому, что уже восемь недель они гонят во всю мочь свой корабль прочь от границ разбухших владений Центрального Правительства, и все выглядит так, словно избежать опеки удалось. Однако это предположение все еще нуждалось в подтверждении.

– Вы ответите на завтрашний вызов ЦП? – спросила Клем.

Греван пожал плечами:

– Не знаю, – единственным оставшимся каналом связи с ЦП, насколько они могли судить, были голосовые сообщения, которыми периодически обменивались пара устройств связи, одно из которых было установлено на корабле. Где находилось другое, догадаться не было никакой возможности, но время от времени по нему обращался к Исследовательской Группе один из сотрудников ЦП, курировавший ее деятельность.

– Я собирался сегодня вечером поставить этот вопрос на голосование, – уклончиво ответил Греван. – ЦП не может выследить нас через передатчики. Кроме того, мне очень хотелось бы услышать, что они скажут, когда узнают, что мы даем им полную отставку.

– Идея неплоха, но никакого голосования не получится.

Он взглянул на девушку сверху вниз, в то время как она наклонилась вперед, чтобы вытащить из нутра большой плиты маленькую переносную плитку и взвалить себе на плечо.

– Почему это?

– Кажется, молодняк считает, если мы ответим на вызов, невозможно предугадать, пойдет ли нам это на пользу, и потому принять решение попросит вас.

– Тебя это все не волнует? – поинтересовался он.

Да, казалось, что командир изучил молодняк как свои пять пальцев, ан нет, время от времени тот преподносил всяческие сюрпризы.

Клем пожала плечами:

– Не очень, – она шлепнула ладонью химический тестер, чтобы тот плотнее прилег к портативной плитке. – В конце концов, что бы ни случилось, мы все равно не вернемся обратно. Если ЦП как-то исхитрится и сможет нас остановить, я предпочту остаться на месте остановки, нежели проходить еще один сеанс в их пси-лабораториях, чтобы выйти оттуда с не просто промытыми, а уже напрочь вымытыми мозгами…

Она немного помолчала. Из воды, с расстояния сотни метров, донеслась невнятная перебранка.

– Похоже, Мускул все же поймал Вернет, – сказал Греван. – Пойдем-ка на пляж.

* * *

Вернет решительно откинула со лба прядь мокрых каштановых волос и с негодованием заявила, что сегодня не ее очередь снимать пробу. Однако Группа переубедила ее с перевесом семь-один, и это притом, что Ланей воздержался, сославшись на нелады с памятью. Строптивица обтерлась махровым полотенцем, безропотно оделась и направилась к кухне.

Первые три плода многообещающего вида, которые были загодя протестированы дежурными фуражирами, показались ей ни рыбой, ни мясом. Они не вызвали особых возражений по поводу их употребления в пищу, и, по всей вероятности, являлись довольно питательными. Но как их только ни готовила Клем на портативной плите, вареные, пареные, жареные, со специями и без оных, они, по мнению Вернет, оставались на вкус совершенно невыразительными.

Четвертый кандидат на блюдо, прошедший химический тест, напоминал пухлый кочанчик капусты, увенчанный листочками небесно-голубого цвета с алыми каемочками. Почуяв недоброе, Вернет фыркнула:

– Такая яркая индивидуальность непроста, – заметила она. – Бьюсь об заклад, тяжелая еда!

Она с упреком взглянула на Клем:

– Ты ее специально для меня сорвала!

– Хм, – тихонько усмехнулась повариха, – а кто уговорил меня попробовать того огромного жареного паука?

– То был совершенно другой случай, – заявила Вернет безапелляционно. – Меня тогда посетило предчувствие, что он будет необычайно вкусным!

Клем взглянула на нее с улыбкой.

– Сегодня в наряде на кухню я, и предчувствия посещают сугубо меня. Как ты предпочитаешь его съесть?

– Запеченным в кляре, – проворчала Вернет, – но помни, смерть моя ляжет черным пятном на твою совесть!

Полминуты спустя она осторожно откусила кусочек обваленного в яйце и муке хрустящего листа капусты, с удивлением отметила, что кушанье превосходно, и попросила добавки. Едва сунув в рот третий по счету лист, она издала дикий вопль, согнулась пополам от боли, но быстро пришла в себя, приспособившись к чужеродным белкам. Приступ занял не более двенадцати секунд, но присутствующие выждали целых десять минут, чтобы незнакомые вещества как следует вспенили дегустаторше кровь. Затем овощ, получивший имя Вернет, попробовали все по очереди и, пошатываясь, с мученическим выражением на лицах, пошли обратно на пляж, за исключением Клем и Мускула, отправившихся на поиски вернетской капусты.

Греван тоже не пошел на пляж, а вернулся в корабельную лабораторию, где осторожно перелил из пробирки в реторту кровь, выжатую им из вены мученицы. Онтогенетическая адаптация, с близким к нулю временем реакции на все чужеродное, включая инфекции и яды, являлась самым полезным из врожденных свойств молодняка. Длительные, никем не санкционированные исследования и эксперименты, в конце концов, несколько прояснили то, как это происходит. Чуждую субстанцию в каждой клетке на входе немедленно встречала Группа белковых цепочек, которая распознавала захватчиков и сводила на нет все их усилия, оставляя своего хозяина, члена Группы, совершенно неуязвимым.

Подобная внутренняя вакцинация часто вызывала у вакцинируемого мимолетное ощущение, будто он только что проглотил микроскопический, но весьма активный вулканчик, склонный к извержениям. Правда, длилось это недолго, и никто, кроме самого вакцинируемого, не принимал страданий всерьез. В результате лабораторных манипуляций Гревана кровь Вернет трансформировалась в маленькие розовые таблетки; перед обедом все проглотили по парочке таких пилюль и, таким образом, адаптировались безо всяких затруднений, не считая того, что донор обозвала своих товарищей «вампирами по несчастью».

Альберт Второй под классическим грибным соусом с гарниром из вернетской капусты вызвал шумное одобрение и был признан выдающейся кулинарной композицией во всех отношениях. Клем принимала поздравления.

* * *

Наступила ночь. Астронавты разожгли костер на скале, выше самой высокой точки прилива, у самого края шелестящих древесных зарослей. Вскоре все расселись вокруг огня, лениво переговариваясь или просто посматривая на танцующие языки пламени.

Соблюдать какие-то особые меры предосторожности здесь, по-видимому, не требовалось, хотя Вейер сообщил о создавшемся у него прямом телепатическом восприятии крупных, весьма агрессивных и плотоядных формах жизни, обитающих в непосредственной близости от стоянки. Кроме того, в процессе исследования планеты Группа обнаружила рассеянные следы как минимум двух глубоководных цивилизаций, созданных живыми существами с вызывающе скрытным характером. Тем не менее, в орнаментальных оружейных поясах астронавтов таилось с полдюжины изящных миниатюрных устройств, гарантирующих противнику мгновенную смерть, не говоря уже о том, какой чудовищный переполох мог организовать в случае надобности малогабаритный военный корабль, который доставил их сюда. А если учесть необычайную чувствительность, которая была мгновенной, точной и имела большой радиус действия, то вряд ли можно было застичь Группу врасплох. Так что если местные жители во время первого знакомства с Группой выкажут по отношению к ней враждебные намерения, то это целиком и полностью станет их проблемой.

Посмотришь на молодежь, и кажется, что у них никаких забот, с завистью подумал Греван. Здоровые, крепкие, едва переступившие порог зрелости. Четверо парней и четыре девушки ведут себя так, словно они – скауты, отправившиеся на межзвездный пикник, а Греван за ними присматривает на манер командира отряда.

На самом деле все обстояло, конечно, не совсем так.

Молодняк не хуже своего командира знал, что даже здесь, на громадном расстоянии от родной планеты, они все еще находятся на длинном и невидимом поводке в виде искусственных ментальных ограничителей, которыми управляли пси-машины Центрального Правительства. Чтобы освободиться от этих ментальных вожжей, им пришлось самостоятельно прибегнуть к практической психологии, но установить, удалось ли их действительно сбросить, не было никакой возможности. В случае, если на каждого члена Группы до сих пор скрытно действуют подобные гипнотические механизмы, наказание за сопротивление Центральному Правительству последует с автоматической неотвратимостью и безжалостностью.

Греван часто вспоминал, как испуганным, но непокорным мальчуганом простаивал в учебном подземелье долгие часы перед пустой, на первый взгляд, стеной, за которой скрывалась на самом деле одна из таких машин под названием Доминатор. Он помнил все: слышал тусклый, безжизненный голос легендарного электронного чудовища, почти такого же древнего, как само Центральное Правительство; видел, как скользили и мигали на стене слепящие гипнотизирующие рисунки; чувствовал, как тяжкие сети чуждой воли охватывают его разум и мгновенно тают перед мысленным взором, ускользая за пределы сознания.

Таков был его первый опыт взаимодействия с механизмами, которые Центральное Правительство предпочитало именовать эвфемизмами типа «ограничители». Лично ему Доминатор установил три таких ограничителя и дал мальчику понять, что его ожидает, если он вновь попытается ослушаться. Два дня спустя он, обуреваемый скепсисом, решил проверить, насколько сильна над ним власть ограничителей, и едва не умер.

Скоро астронавтам станет все известно. Если завтра они не ответят в условленное время на вызов, все сохранившиеся в них механизмы насилия придут в действие так же неотвратимо, как и в случае открытого сопротивления ЦП. Но поскольку они, наконец, нашли подходящую планету, которая могла бы стать их домом и к тому же находилась за пределами досягаемости пси-машин, завтра предстояло выбрать один из двух возможных образов действия. Пробегая взглядом по юным лицам, с разлитым на них выражением мягкой задумчивости, Греван даже представить себе не мог, что вместо этого кто-то предложит пойти с ЦП на компромисс. После пяти лет тайной подготовки и разработки планов бегства, эта мысль не могла никому придти в голову.

Усилием воли командир заставил себя расслабиться, позволяя своим чувствам проникнуть в ощущения ребят и девчат. Прохладный ночной ветерок трепетал над головой, принося с собой незнакомые запахи; невидимые ночные твари, причитая тонкими, ноющими голосками, проносились над морем. Океан нашептывал что-то свое прибрежным скалам, и на расстоянии приблизительно с километр к югу от костра кто-то очень большой с шумным плеском начал было выбираться на мелководье, но скоро передумал, вернулся обратно и скрылся в глубине. Казалось, что молодежь, отдыхая, желает слиться с этой ночью, выпустив как можно дальше щупальца своего ментального восприятия, дабы постичь сущность жизни на этой новой для них планете.

Затем их внимание начало концентрироваться вокруг новой проблемы, и Греван позволил себе и дальше плыть по течению их мыслей.

* * *

Вскоре он почувствовал, что композиция из нескольких впечатлений была воспринята кем-то из астронавтов, другие ее тут же дополнили, образуя все более и более связную и четкую картинку. Она изображала двух лохматых, неотесанных, проголодавшихся созданий местной природы, неуклюже спускавшихся с утесов за спиной у Группы в направлении догорающего костра.

Молодняк не шелохнулся в ожидании, пока незнакомцы не приблизятся, а Греван наблюдал за своими подопечными, забавляясь от души и совершенно позабыв обо всех страхах. Шаркающей походкой эти дети природы достигли подножия и теперь пробирались сквозь заросли. Походка у них тяжеловата, но в целом добытчики они, должно быть, неплохие, подумал Греван. Вероятно, здешние венцы творения, которые знали в охоте толк и сначала долго, осторожно подкрадывались, а затем бросались на свою добычу, причем Греван отметил себе на будущее, что в качестве таковой они явно воспринимали затухающий огонь костра.

Не дойдя до него около двухсот метров, охотники внезапно замерли на скалистом выступе. Греван мысленно очерчивал их огромные, серые, туманные очертания, в верхней части которых светилось по паре красных глаз.

Интересно, подумал он, почему всех представителей наиболее интеллектуально зрелых видов инопланетных хищников всегда охватывает интуитивное беспокойство, стоит им бросить на Группу один-единственный взгляд? Молодые люди даже не пошевелились, но незваные гости почти сразу же пришли к заключению, что вовсе не так голодны, как им казалось до этого. Вслед за этим они перешли к тихому и незаметному отступлению…

Вдруг Элиоль откинула голову и издала резкий, короткий смешок, точно во тьме блеснули ослепительные зубы неотразимого хищника. Вокруг костра прокатилась волна беззаботного веселья, и отступление внезапно перешло в неуклюжее, паническое бегство.

* * *

Это происшествие стряхнуло с астронавтов сон и вызвало желание поболтать. Возможно, сейчас самое подходящее время выяснить, что они думают о своих шансах вырваться завтра из лап ЦП. Греван привстал и начал дожидаться паузы в жарком споре, разыгравшемся по другую сторону костра.

По-видимому, они потому так стремительно бросились в океанские волны сразу по приземлении, что последний нырнувший должен был взять на себя обязанности завтрашнего дежурного по кухне. Как известно, эта неприятная участь досталась Вернет.

Поразмыслив, все остановились на мнении, что сегодня просто был не ее день. Однако Вернет не желала мириться с судьбой.

– Ты же знаешь, что у меня постоянно заедает пояс, – бросила она тяжкое обвинение Элиоль. – А ты специально сделала так, чтобы я стала последней!

Элиоль, которая предложила злополучное пари и которой, таким образом, удалось отложить свою очередь по выполнению наименее любимой из обязанностей на целый день, позволила себе хихикнуть.

– Ничего, это научит тебя содержать в порядке обмундирование! Ты могла и не соглашаться. Вейер же не согласился.

– Ну ладно, – согласилась Вернет. – Ведь Ланей поможет бедной девочке пережить эту неприятность, правда, Ланей?

– Угу, – Ланей просиял от радости, – еще бы!

– Ну, надо же, как он тебя любит! – критически заметила Элиоль. – Иногда это становится даже неприятно. Возьмем, например, Кузата, вон он. Валяется, как обычно, кверху пузом. Этот парень ведет себя всегда прилично и сдержанно, никто даже не догадывается, что на самом деле он – раб моих самых мимолетных желаний.

Кузат, распростертый на песке неподалеку, открыл один глаз и одарил свою возлюбленную затуманенным взором.

– Мечтай, мечтай, детка! – пробормотал он, после чего глаз закрылся.

Остальные уже говорили о другом. Насколько Греван понял, во время купания пятеро из пловцов ощутили присутствие инопланетян. Подводные жители не были настроены враждебно, они лишь плавали вокруг, с опаской рассматривая новые и весьма странные, с их точки зрения, формы жизни.

– Они, как бы это сказать, чувствовали себя очень… съедобными! – сказала Элиоль и рассмеялась. – Возможно, они поняли, что пока мы плаваем, то можем проголодаться! Во всяком случае, они предупреждали друг друга, чтобы никто не смел показываться нам на глаза!

– Питаются планктоном, – лениво добавил Ланей, – но, тем не менее, плавают очень быстро. Еще кто-нибудь что-то уловил?

– Строят пещеры, – откликнулась Веснушка из-за спины Вейера, сидевшего всего в метре от Гревана. Она приподнялась на локте, чтобы вытянуть руку. – Там, на западе, есть такой крутой спуск! Они изрыли его весь туннелями. Не думаю, что они могут флюоресцировать сами, но у них есть какой-то способ поддерживать освещение в пещерах, вероятно, какие-нибудь бактерии. А еще они культивируют там планктон.

– Похоже, что для прямого контакта они созрели достаточно, – заметил Греван, и в то же мгновение, за секунду наступившей тишины, понял, что за целый час не проронил ни слова.

– Вполне достаточно, – согласилась Веснушка. Затем маленькое личико, затененное ее любимой бесформенной панамой, повернулось к Гревану. – Если бы Клем не была так занята готовкой, я позвала бы ее попробовать. Одна я боялась их отпугнуть.

– Завтра я обязательно попробую, – пообещала Клем, считавшаяся среди астронавтов наиболее способной к тонкой и искусной дипломатии.

* * *

Снова повисла пауза, на этот раз, возможно, оттого, что было произнесено слово «завтра».

– Греван, вы намерены завтра отвечать на вызов? – безмятежно пролепетала Веснушка, словно это только что пришло ей в голову.

– Если только, – кивком ответил Греван, – ни у кого нет идеи получше.

Идеи получше ни у кого не оказалось, только Мускул проворчал:

– Пусть ЦП само ищет идеи получше. Если бы принимал решение я, то грохнул бы передатчик об скалу!

Греван посмотрел на него с интересом.

– Все остальные придерживаются такого же мнения?

Они закачали головами.

– Решайте вы, Греван, – прозвучал спокойный голос Вейера. – Мы просто посмотрим, что получится. Как думаете, можно выбить из них какую-нибудь ценную информацию?

– Только если они ничего не подозревают, – ответил Греван. – Я думаю, безопаснее всего для нас находиться на связи в тот момент, когда до ЦП дойдет, что Исследовательская Группа в дальнейшем отказывается от выполнения своих обязанностей. Это может подтолкнуть их к некоторым действиям…

– Я все же думаю, – начал Мускул, с беспокойством поглядывая на Клем, – что нам… ладно, молчу!

– Результат голосования восемь против одного, – твердо сказала Клем.

– Знаю, – прорычал Мускул и умолк.

Остальные, казалось, вновь потеряли всякий интерес к затронутой теме – стадо из не вполне человеческого молодняка, почти взрослого и уже отлично приспособленного к тому, чтобы начать жить самостоятельно. Пока они находятся в самой выигрышной позиции для того, чтобы встретить противника, которого никогда раньше не могли одолеть.

Но пока битва не началась, они не желали беспокоиться по этому поводу.

* * *

Некоторые из них поднялись и медленно побрели к берегу. Греван увидел, как Клем помедлила, чтобы что-то сказать Кузату. Тот немедленно продрал глаза, вскочил на ноги и направился прямиком к командиру, за ним едва поспевала Клем.

– Клем считает, что Альберт снова неважно выглядит, – заявил Кузат. – Вероятно, ничего особенного, но не пойдете ли вы с нами, чтобы помочь поставить диагноз?

Три лучших биолога в Группе вернулись на корабль, к ним также присоединился Мускул, который хоть и предпочитал науке о живом чистую математику, пошел с ними просто за компанию. Альберт безмятежно покоился в своей огромной стеклянной капсуле и выглядел именно так, как должны выглядеть два центнера самовоспроизводящегося мясного филе.

– Он перестал усваивать пищу и даже слегка изменился в цвете, – озабоченно заметила Клем.

Последовала долгая дискуссия о том, что необходимо Альберту. Альберт являлся незаменимым пунктом их меню, но, к сожалению, также был необычайно капризен и привередлив. Химический баланс, температура, радиация, поток стимулирующих и питательных веществ, – все должно было быть как надо, но при этом его индивидуальные представления о том, как надо, часто менялись безо всякого предупреждения. Если его прихоти не удовлетворялись, он приобретал томный вид, отказывался от пищи и в течение недели медленно угасал в знак протеста. По крайней мере, угасала его часть, жившая на корабле. Как общественный институт он, разумеется, продолжал расти и, таким образом, мог из Центрального Правительства бесконечно питать своих клиентов.

Было бы небесполезно привлечь к тонким вычислениям касательно плохого самочувствия Альберта Мускула, но когда на него вновь обратили внимание, оказалось, что любитель интегралов, не мигая, вглядывается в поток невидимых никому другому математических символов, проносящихся по противоположной стене, и что-то бормочет. Они знали, что его не стоит беспокоить в такую минуту, поскольку Мускул с головой погрузился в импровизированные вычисления, из которых он через некоторое время вынырнет с каким-нибудь только что раздобытым полезным математическим продуктом, правда, не имеющим к Альберту, скорее всего, ни малейшего отношения. Если же его сейчас отвлечь, то Мускул будет ворчать безо всякого толка.

Наконец биологам удалось изменить настройку питания Альберта, после чего, по предложению Кузата, Альберта слегка обтесали по бокам. Обнаружив, что сильно похудел, он вновь стал поглощать предложенное питание вполне удовлетворительными темпами.

– Наверное, обрезание пошло ему на пользу, – радостно сказал Кузат. Посмотрев на небольшую горку отрезанных от Альберта ломтей, он добавил:

– К тому же теперь можно устроить барбекю.

– Беги и все приготовь, – предложил Греван. – Я присоединюсь к вам, как только закончу с Альбертом.

Клем задумчиво взглянула на Мускула.

– Толкните моего гения в бок, когда соберетесь выходить, – сказала она Гревану. – Он выглядит таким счастливым, не хочется ему мешать.

* * *

Через несколько минут, когда Греван с трудом прилаживал герметичную заслонку, Мускул вдруг зевнул и громко сказал:

– Тридцать семь и двадцать четыре тысячных часа! Можно проверить и по-другому, скажем, применив формулу возвратного дифференциала… А где Клем?

– На пляже, полагаю, – Греван даже не взглянул на математика. На данный момент он не очень нуждался в результатах его вычислений. – Должно быть, давно утонула, если тебя это хоть сколько-нибудь волнует, конечно! – жестокосердно добавил он.

Мускул поспешно удалился, что было его обычной реакцией на известие о том, что Клем куда-то запропастилась, и Греван продолжил запечатывать Альберта уже не под аккомпанемент безумного математического бормотания. Молодняк окончательно разбился на пары около года назад, и кто с кем сошелся, стало, наконец, ясно. Окончательно и бесповоротно. В свое время он подумывал о том, что со стороны ЦП было бы очень мило увеличить численность Группы, прислав кого-нибудь в пару для Клем, или Элиоль, или Вернет, или Веснушки, в зависимости оттого, на какую из них он засматривался в данный момент, кого-нибудь года на три-четыре старше. Позднее у него созрел и собственный план относительно того, как увеличить численность Группы. Если только будет решен вопрос о том, чтобы Группа могла остаться за пределами досягаемости ЦП…

Командир попытался отделаться от неприятного, но весьма близкого к истине предположения, что какие бы планы он ни вынашивал, все они давно отброшены тем отделением Центрального Правительства, которое создало Группу для своих собственных нужд. Когда он пожелал Альберту сладких снов и более спокойного настроения на будущее, запер отсек и вышел на трап, ему показалось, что всевидящие глаза следят за каждым его движением. Не спустившись и наполовину, он внезапно замер. На какую-то бесконечную секунду ему показалось, что сердце медленно переворачивается в груди и так же медленно возвращается на свое законное место.

Женщина, стоявшая у основания трапа и смотревшая на него снизу вверх, была ему знакома – он знал это так же хорошо, как и то, что она никак не может находиться здесь! Шок узнавания почти мгновенно был затоплен жаркой волной ужаса: стало очевидно, что ее здесь вовсе нет. С расстояния десяти метров ему бы никогда не удалось разглядеть так ясно лицо Прайдрелл цвета слоновой кости; никогда не различить медленные, грациозные телодвижения стройного, гибкого тела танцовщицы под алым одеянием; не заметить алого блеска короткой мантии, которую она носила поверх платья и застегивала у горла блестящей зеленой каплей драгоценного камня.

* * *

Впоследствии Греван даже не мог вспомнить, как долго он простоял там, пока его мысли с трудом балансировали на краю панического ужаса. На самом деле, вполне могло быть и так, что прошло всего лишь мгновение, прежде чем он осознал, что его зовет какой-то далекий знакомый голос:

– Эй, босс! Греван!

Ему показалось, что голос еле слышен и доносится издалека. Однако затем он словно со стороны услышал свой ответ и вдруг понял, что явившийся ему образ исчез.

– Эгей, так вы будете есть жареного Альберта или нет? – снова крикнула Клем от костра. – Я больше не в силах удерживать этих свинтусов, они хотят слопать вашу порцию!

Он сделал глубокий вдох.

– Сейчас иду!

Однако прошло еще около двух минут, прежде чем он подошел к костру, хорошенько уложив в голове свои мысли. Молодняк не мог догадаться, о чем он думает, если только не позволять им это сознательно, да и в этих случаях они не были точны в своих догадках, правда, им всегда удавалось быстро определить общее направление и живописно раскрасить эмоциями его размышления.