Текст книги "Город греха"

Автор книги: Джеймс Эллрой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Микки Коэн кипел от злости. Завел его Джонни Стомпанато. Базз, наблюдая за этим, чувствовал, что очко у него играет всерьез.

Они были на тайной хате Микки, окруженной его молодчиками. После взрыва своего дома Микки отправил Лавонну на восток и перебрался в свое бунгало в каньоне Само. Он все никак не мог взять в толк, кто же хотел его прикончить. Позвонил Джек Д., сказал, что к этому не имеет ни малейшего отношения. Микки ему поверил. Бренда Аллен все еще была в тюряге, думать на городских копов было из области научной фантастики. Микки решил, что это сделали комми. Какой-то хер-подрывник из радикалов прознал, что он стоит за тимстерами и подложил ему бомбу, которая разметала к такой-то матери все его тридцать четыре сшитых на заказ костюма. Это заговор комми – больше некому.

Базз молча слушал и ждал телефонного звонка от Мала Консидайна. Дэви Голдман и Мо Ягелка прочесывали окрестности, еще несколько громил смазывали ружья, хранившиеся в перегородке между гостиной и спальней. Микки поднял хипеж полчаса назад, начав с Одри, которая ему не дает, потом стал возмущаться пассивностью в линии пикетов и грозить пустить ко дну красную калошу УАЕС. Все это было комедией, пока не прикатил Стомп и не завел разговор о настоящем заговоре.

Итальяшка принес дурные вести: когда Пити Скурас упорхнул во Фриско, он прихватил с собой недельную выручку. Это сказала ему Одри при проверке бухгалтерии Саутсайда. Базз навострил уши, думая, что его львица не столь глупа, чтобы еще воспользоваться бегством Пити для наживы. Пити и сам мог сделать это в добавку к полученной от него тысяче за мордобой. А дело обернулось еще хуже: Стомп обработал бейсбольной битой парня, за которым числилась недоимка, тот сказал, что Пити ничего не брал, что Пити не стал бы защищать брата своей подружки – ее у него и быть не могло, потому что Пити любит мальчиков из черномазых, и что привычку эту привез из армейских казарм в Алабаме. Тут Микки так разошелся, так стал лаяться и материться на идиш, что его жидовские громилы поджали хвосты. Джонни должен был знать, что все это противоречит сочиненной Базом истории. И то, что Стомп старался не смотреть на Базза, подтвердило его догадку. Когда Микки угомонится и раскинет мозгами, он уловит несостыковку; тогда Микки станет задавать вопросы, и ему снова придется рассказывать сказки, чтобы прикрыть свою ложь, – что-нибудь насчет того, что Пити пытался отмазать брату его дружка. Может быть, Микки ему и поверит.

Базз вынул блокнот и принялся составлять докладную записку для Мала и Лоу – сокращенную информацию, предоставленную тремя громилами Микки, отбывавшими дежурство в линии пикетов. Резюме: УАЕС все еще выжидает удобного момента, рядовые тимстеры горят желанием надрать им задницы, из новостей – подозрительный грузовик на Гоуэр и в нем человек с кинокамерой. Видели, как этот трудолюбивый дятел в очках, как у Троцкого, разговаривал с боссом пикетчиков УАЕС Нормой Костенцом. Вывод: УАЕС хочет, чтобы тимстеры затеяли бузу, а они снимут это на пленку.

Покончив с халтурой, Базз, слушая треп Микки, стал обдумывать свое настоящее дело: он перечитал бумаги большого жюри и психиатра, объединил их с тем, что выудил из полицейских архивов и разговора с товарищем Шортелла в отделении Сан– Димаса. Шортелл возвращается завтра из Монтаны, и он тогда узнает у него, как шло дело у Апшо. Коп из Сан– Димаса сказал, что Джек и Дэнни склонялись к тому, что убийства каким-то образом связаны с Сонной Лагуной и тем временем, когда там действовал Комитет защиты невинно осужденных. Это было темой последнего разговора Дэнни с Шортеллом, перед тем как его повязали городские. И Базз наложил эту версию на собранные им факты.

Вот что он имел.

По словам Дэнни, Лофтис схож с описанием убийцы и вообще «очень похож». Чарлз Хартшорн, недавно покончивший с собой, в 44-м задерживался полицией вместе с Лофтисом в одном баре для педов.

Проверка через архив и отдел транспортных средств двух однофамильцев дала ему следующее: Оджи Дуарте, четвертая жертва убийцы, приходится двоюродным братом активисту Комитета защиты Сонной Лагуны и УАЕС Хуану Дуарте. Хуан работает в «Вэрайэти интернэшнл пикчерз» в павильоне по соседству с комнатой, где работал редактором диалогов Дуэйн Линденор – третья жертва серийного убийцы. Адвокат Сонной Лагуны Хартшорн в прошлом был объектом шантажа Линденора, а следы этого преступления привели его к некоему сержанту Шейкелу, с которым также разговаривал и Апшо. Шейкел рассказал ему, что Линденор познакомился с Хартшорном на одной из встреч, организованных сводником педов Феликсом Гордином, и с которым имел дело и Лофтис.

Мартин Гойнз, первая жертва серийного убийцы, погиб от передозировки героина. Невеста Лофтиса Клэр де Хейвен была наркоманкой и трижды лечилась у доктора Терри Лакса. Терри говорил, что героин для нее покупал Лофтис.

Из рапорта Мала о допросе Сэми Бенавидеса, Мондо Лопеса и Хуана Дуарте известно:

Бенавидес упоминал Чаза Майнира, секс-партнера Лофтиса, покупавшего услуги сопровождения – не Гордина ли?

И еще Майнир: в бумагах психиатра Чаз оправдывал свою выдачу Лофтиса Комиссии Конгресса, объяснив это существованием третьего человека в любовном треугольника – «Если бы вы знали, кто это был, вы бы поняли причину моего проступка».

Два непонятных обстоятельства:

В бумагах Лезника на Лофтиса имелся пробел 42-44 годов, а сам психиатр куда-то провалился. С другой стороны, во время допроса трех мексов один проговорился, что Комитет защиты Сонной Лагуны получал анонимки, обвинявших в убийстве одного «большого белого».

Все запутанно, все как бы между прочим, однако все слишком веско, чтобы казаться простым совпадением.

Прервав тираду Микки о коммунистах, зазвонил телефон. Базз снял трубку и пока говорил, Джонни не спускал с него глаз.

– Да. Это вы, капитан?

– Я, дружище Тернер.

– Босс, голос у вас радостный.

– А то! Добился отсрочки суда на девяносто дней. Ты домашнее задание сделал?

Стомпанато сверлил его глазами:

– Сделал. Прямой связи нет, но все очень убедительно. С Лофтисом говорили?

– Встречаемся через полчаса. Адрес: Кэнон-драйв, 463. Он будет нашим свидетелем.

– Серьезно?

– Серьезно.

Базз положил трубку. Стомп подмигнул ему и снова повернулся к Микки.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Темноту прорезали фары подъехавшей машины, осветили лобовое стекло и погасли. Мал услышал, как хлопнула дверь, и мигнул фарами. Подошел Базз:

– А ты свое задание сделал, капитан?

– Да. Прямой связи нет, как ты выразился, косвенно. Но все сходится.

– Как собираешься действовать, капитан?

Мал решил не спешить с рассказом о сделке с де Хейвен:

– Дэнни довольно откровенно выпытывал у Клэр информацию о местонахождении Лофтиса в момент убийства, и она решила обеспечить ему алиби каждой из трех ночей с помощью поддельного журнала заседаний. Она утверждает, что собрания действительно были и Лофтис на них присутствовал, но, поскольку планы были, скажем так, бунтарские, она решила подсластить пилюлю. Говорит, что Лофтис чист.

– Ты ей веришь?

– Трудно сказать. Но я нутром чую, что они связаны с этим делом. Сегодня я проверил банковские счета Лофтиса до начала 40-х годов. Трижды весной и летом 44-го он снимал со счетов по десять тысяч. И на прошлой неделе – снова. Ну как?

Базз присвистнул:

– Именно в это время старина Лофтис где-то пропадал. Значит, шантаж, шантаж чистой воды. Сыграем с ним в хорошего и плохого копов?

Мал вышел из машины:

– Ты будешь плохим копом. Я удалю де Хейвен, чтобы не мешала, и мы его обработаем.

Они подошли к двери и позвонили. Им открыла Клэр де Хейвен. Мал сказал:

– Оставьте нас на пару часов.

Клэр посмотрела на Базза, задержав взгляд на его потрепанном костюме и выпирающим из-под него пистолете:

– Только не трогайте его.

Мал указал ей большим пальцем на дверь:

– Погуляйте.

– А поблагодарить меня вы не хотите? Мал кашлянул, Базз зыркнул на Мала:

– Идите, Клэр.

Красная королева выскользнула из дверей, стараясь держаться подальше от Базза. Мал прошептал:

– Следи за руками. Три пальца на галстуке – бей.

– Сможешь?

– Да. А ты?

– Разок за малыша, босс.

– И все же не похож ты на сентиментального типа.

– Все в мире меняется. А что у вас приключилось С принцессой?

– Ничего.

– Ну и ладно, босс.

Из гостиной донесся кашель. Базз сказал:

– Я начну.

Прозвучал голос:

– Джентльмены, может, начнем и кончим? Базз вошел первым и удивленно присвистнул, увидев обстановку. Мал пристально всмотрелся в Лофтиса: тот был высок ростом и седой – подходит под описание подозреваемого у Апшо, необычайно красив в свои пятьдесят или около того, манеры и одежда с претензией на шик: твидовые брюки, джемпер-кардиган, сидит на диване непринужденно, закинув ногу на ногу. Мал сел рядом, а Базз взял стул, сел напротив и спросил:

– Собираетесь пожениться с красоткой Клэр, так?

– Да, собираемся.

Базз улыбнулся – ни дать ни взять деревенский простофиля:

– Чудненько. Она разрешит тебе драть мальчиков на стороне?

– На такие вопросы я отвечать не буду, – вздохнул Лофтис.

– Еще как ответишь. Отвечай, и не быстро.

– Мистер Лофтис прав, сержант, – вмешался Мал. – Вопрос не по делу. Мистер Лофтис, где вы были ночью первого, четвертого и четырнадцатого января этого года?

– Был здесь на заседаниях исполнительного комитета УАЕС.

– И что же вы обсуждали на этих совещаниях?

– Клэр сказала, что я не должен говорить с вами об этом.

Базз фыркнул:

– Делаешь, как тебе женщина прикажет?

– Клэр не обычная женщина.

– Это да. Богатая красная сучка, что спит с педерастом, такое не всякий день встретишь.

Лофтис снова вздохнул:

– Клэр предупредила, что разговор будет неприятным, и была права. Она также сказала, что единственное, что вы хотите, – это удостовериться, что я никого не убивал, а в наши дела, которые мы обсуждали в те вечера, я вас посвящать не должен.

Мал видел, что Базз скоро все поймет об их сделке с Клэр, и решил подыграть ему:

– Лофтис, я не думаю, что вы кого-то убили. Но есть другие дела, вам знакомые не понаслышке, и тут я не говорю о политике. Нам нужно найти убийцу, и вы обязаны нам помочь.

Лофтис облизал сухие губы и сцепил пальцы рук. Мал коснулся рукой зажима на галстуке: действуй Базз начал:

– Какая у тебя группа крови?

– 0+.

– Эта группа крови убийцы, знаешь это?

– Это самая распространенная группа крови у белых людей. Ваш друг сказал, что я – вне подозрений.

– Мой друг слишком мягок. Знаешь тромбониста Мартина Гойнза?

– Нет.

– Дуэйна Линденора?

– Нет.

– Джорджа Уилтси?

Попал: Лофтис снова закинул ногу за ногу, облизал губы:

– Нет.

– Черта с два! – рыкнул Базз. – Не знает он. Давай выкладывай!

– Я же сказал, что никогда о нем не слышал.

– Не слышал, а?

Тут Мал выставил два пальца и положил левую руку на правый кулак: Он май. Не бить.

– Оджи Дуарте, Лофтис. Что скажете?

– Не знаю такого. – Сухим языком Лофтис провел по пересохшим губам.

Базз громко хрустнул костяшками пальцев. Лофтис вздрогнул. Мал продолжил:

– Джон Уилтси был проституткой. Вы с ним встречались? Говорите правду, иначе мой друг рассердится.

Лофтис опустил голову:

– Да.

– Кто устраивал встречу?

– Никто не устраивал! Это просто было… свидание.

– Свидание, за которое ты заплатил? – спросил Базз.

– Нет.

– Его вам устроил Феликс Гордин, верно? – спросил Мал.

– Да нет же!

– Не верю.

– Да говорю же, нет!

Мал понял, прямое признание исключается. Он резко ударил Лофтиса в плечо:

– Оджи Дуарте. Тоже только свидание? – Нет!

– Говорите правду, или я вас оставлю один на один с сержантом.

Лофтис сдвинул колени и сгорбился:

– Да.

– Что да?

– У нас было с ним одно свидание.

– Какой непостоянный, – хмыкнул Базз. – Свидание с Уилтси, свидание с Дуарте. Где ты с этими парнями встречался?

– Нигде… так, в баре.

– В каком баре?

– В «Макомбо», в Дубовой комнате на Билтмор, кажется.

– Я начинаю злиться. Дуарте – мекс, а в таких местах латиносов не обслуживают. Давай заново. Двум педам, с которыми ты спал, выпустили кишки. Где ты с ними встречался?

Лофтис совершенно растерян и молчит. Базз наседает:

– Ты же платил им. Так? Это не грех. Я платил бабам, так почему вашему брату не платить мальчикам?

– Нет. Нет. Нет. Это не так.

Мал, очень мягко:

– Феликс Гордин? Лофтис затрясся:

– Нет, нет, нет, нет.

Базз погладил кулак – сигнал перемены действий.

– Чарлз Хартшорн. Почему он повесился?

– Его замучили люди вроде вас. Мал повторил сигнал:

– Вы добывали героин для Клэр. Где вы его брали?

– Да кто вам это сказал! – В голосе Лофтиса звучало искреннее возмущение.

Базз наклонился к нему и прошептал:

– Феликс Гордин.

Лофтис резко откинулся назад и ударился головой о стену. Мал сказал:

– Дуэйн Линденор работал в «Вэрайэти интернэшнл», где трудятся ваши друзья: Лопес, Дуарте и Бенавидес. Хуан Дуарте – двоюродный брат Оджи Дуарте. Вы часто бывали в этой студии. Дуэйн Линденор шантажировал Чарлза Хартшорна. Вот и расскажите нам, что и как было.

Лофтис вспотел. Мал заметил, что слово «шантажировал» вызвало у того болезненную реакцию.

– Трижды в 44-м и еще раз на прошлой неделе вы снимали со своего счета по десять тысяч. Кто вас шантажирует?

Лофтис обливается потом. Базз хотел было пустить в ход кулаки. Мал покачал головой и сделал знак – продолжай!

– Расскажи о Комитете защиты Сонной Лагуны, – начал Базз. – Чудные там дела творились, а?

Лофтис смахнул пот со лба:

– Какие такие дела? – Его голос прерывался от волнения.

– Ну, скажем, Комитет получал письма, что Хосе Диаса убил большой белый человек. Наш коллега считал, что ниточки от нынешних убийств тянутся туда, ко временам Сонной Лагуны и палок зутеров. Все жертвы нынешних убийств порезаны такой палкой.

Лофтис заламывает руки и еще сильнее потеет, глаза стали стеклянными. Малу сперва показалось, что разговор пойдет в облегченном режиме, но на такой эффект они не рассчитывали. Базз сбит с толку. Мал играет в плохого копа:

– Кто вас шантажирует?

– Нет! – У Лофтиса от пота взмокла одежда.

– Что произошло в Комитете защиты Сонной Лагуны?

– Не знаю!

– Тебя Гордин шантажирует?

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос на том основании, что мой от…

– Ты – комми, кусок скользкого дерьма. Какое предательство вы затевали на своих встречах? Давай выкладывай!

– Клэр сказала, что я не должен об этом говорить!

– Из-за кого вы разругались с Чазом Майниром во время войны? Назовите имя вашего любовника?

Лофтис залился слезами и прерывисто заговорил:

– Я от… казываюсь… отве… чать… мои… ответы… будут… обращены… против… меня… я… никого… не убивал… прошу… оставить… нас… в покое…

Мал сжал кулаки, повернув на пальце перстень с печаткой. Базз положил левую руку на свой кулак и стиснул пальцы – новый сигнал: не бить или я ударю тебя. Мал понял и ударил Лофтиса словесно – фактом, который ему был неизвестен, – Комиссии Конгресса его выдал друг Чаз Майнир.

– Ты защищаешь Майнира? Напрасно: ведь это он сдал тебя ФБР. Именно по его доносу тебя занесли в черный список.

Лофтис сжался в комок и что-то бормотал насчет Пятой поправки к конституции, будто это был официальный допрос и адвокаты вот-вот кинутся ему на защиту. Базз сказал:

– Мы ведь могли взять его за жопу, придурок. Мал обернулся и увидел в дверях Клэр де Хейвен.

Она тихо повторяла: – Чаз… Чаз… Чаз…

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

В линиях пикетчиков начиналась заваруха.

Базз наблюдает за происходящим с безопасного расстояния – из окна четвертого этажа студии «Вэ-райэти интернэшнл». Он ждет звонков от Джека Шортелла и Мала. Эллис Лоу позвонил ему домой рано утром, выдернув из очередного кошмарного сновидения, и передал распоряжение окружного прокурора: вытрясти из Германа Герштейна еще пять тысяч для усиления боевого духа большого жюри. Германа еще не было (наверное, развлекался с Бетти Грэйбл), и ему не оставалось ничего иного, как только злиться на промашку Консидайна и смотреть за приготовлением к побоищу на улице.

Ему было видно все как на ладони:

Возле машины УАЕС с кинокамерой отирался тимстеровский амбал с бейсбольной битой. Как только дойдет до рукопашной, он скинет киношника с машины и разобьет его аппаратуру. В линии тимстеров плакатов стало вдвое, если не втрое больше, на крепких, ухватистых палках, мигом превращающихся в хорошие дубинки. Четверо здоровенных тимстеров торчали возле передвижного буфета радикалов – именно столько надо было, чтобы перевернуть машину вверх колесами и ошпарить буфетчика горячим кофе. Минуту назад тихонько подъехал телохранитель Коэна: привез ружья, приспособленные для стрельбы резиновыми пулями. Ружья были запеленуты будто младенец Иисус. Чуть подальше у тимстеров дежурит наготове собственная киногруппа: несколько актеров-провокаторов, знающих, как завести уаесовцев, чтобы те кинулись на них, и три оператора с камерами под брезентом в пикапе. Когда пыль уляжется, парни Микки будут запечатлены на кинопленке во всей своей геройской красе. Базз все еще дивится, как Мал едва не сорвал всю их операцию. Проболтавшись о предательстве Майнира в отношении Лофтиса, капитан едва не выдал тайну психиатра Лезника с его делами на комми именно в тот момент, когда Лофтис уже был готов расколоться насчет шантажа и Феликса Гордина. Базз поспешил увести Мала из дома Клэр, чтобы тот не выболтал все секреты их команды. Если им повезет, Лофтис с Клэр подумают, что сведения о предательстве Майнира они получили из материалов Комиссии Конгресса. Как ни умен капитан Мал Консидайн, а на глупости он мастак: двадцать против одного – он заключил сделку с Красной Клэр, чтобы получить отсрочку суда по опеке, и десять против одного – своим наездом на Лофтиса он мог эту сделку запросто угробить. Старый пед, конечно, не убийца, но почему-то страшится вспоминать о том пробеле в своей биографии – с 42-го по 44-й. А еще очень похоже, что это они с де Хейвен выкрали бумаг из квартиры Дэнни. С пропавшим доком Лезником тоже головная боль – не меньше, чем с Малом, который чуть не просрал свою хрустальную мечту.

Тимстеры пустили по кругу бутылки, а уаесовцы продолжали шагать цепочкой, выкрикивая свои набившие оскомину лозунги: «Даешь справедливый заработок!», «Долой тиранию студий!». Баззу пришло в голову сравнение: кошка готовится прыгнуть на мышь, которая грызет сыр на краю обрыва. Он оторвался от этого спектакля и пошел в кабинет Германа Герштейна.

Хозяин еще не пришел. Секретарша была предупреждена, что Баззу должны позвонить по прямому телефону Германа. Базз сел за его письменный стол, вдыхая аромат, плывущий из коробки сигар, и любуясь портретами кинозвезд на стенах. Подумал о деньгах, которые ему должны отстегнуть за большое жюри, и тут зазвонил телефон:

– Алло.

– Микс?

Голос был знакомым. Не Шортелл, не Мал…

– Микс. Кто это?

– Джонни.

– Стомпанато?

– Как скоро забывается, как скоро, – пропел баритон в трубке.

– Зачем звонишь?

– Как скоро забывается добро. А я вот добро не забываю. Понимаешь, о чем я?

Базз вспомнил историю с Люси Уайтхолл, казалось, прошло уже сто лет:

– И что, Джонни?

– Отдаю тебе должок, бляха-муха. Микки знает, что Одри снимала пенки. Но я ему ничего не говорил, даже смолчал, как ты наколол его с Пити С. Из банка стукнули. Одри положила свою пенку в Голливуд-Банк, а там Микки кладет свой навар с тотализатора. Управляющий заподозрил неладное и позвонил ему. Микки посылает за ней Фритци. Тебе дотуда ехать недалеко, так что мы квиты.

Базз представил себе Ледокола Фритци, орудующим ножом:

– Ты про нас знал?

– Заметил, что Одри нервничает в последнее время, проследил за ней до Голливуда и видел, как ты ее встречал. Микки про вас не знает, так что будь спок.

Базз послал ему воздушный поцелуй и положил трубку. Позвонил Одри – у нее занято. Выскочил из студии, сел в машину и помчался, не обращая внимания на красные и желтые огни светофоров, срезая путь, где только можно. Увидел «паккард» Одри у дома, перескочил бордюрный камень и юзом остановился на лужайке перед домом. Оставил двигатель работающим, вытащил свою пушку, бегом – к двери. Распахнул ее плечом – Одри сидела в шезлонге, в волосах – бигуди, на лице – слой кольд-крема. Увидев Базза, поспешно накрыла голову полотенцем. Он бросился к ней и стал целовать:

– Микки… прознал, что ты… его обобрала, – говорил он между поцелуями.

– Черт! – воскликнула Одри и тут же добавила: – Ты не должен видеть меня в таком виде!

Скоро здесь будет Фритци К. Базз схватил свою львицу и потащил ее к машине, выдохнув:

– Вентура, на береговом шоссе, я – за тобой. Это не Беверли Уилшир, зато там безопасно.

– Дай мне пять минут на сборы, – попросила Одри.

– Ни секунды!

– Вот черт. А мне так нравится в Лос-Анджелесе!

– Скажи ему пока.

Одри сняла бигуди и вытерла лицо:

– Пока, Лос-Анджелес!

Через час обе машины были в Вентуре. Базз устроил Одри в халупе на краю своего земельного участка, ее машину загнал в лесок, отдал ей все свои деньги, оставив себе две купюры – десятку и доллар, и велел позвонить своему приятелю из управления шерифа Вентуры, чтобы нашел ей пристанище. Этот человек был обязан ему, как он – Джонни Стомпана-то. Осознав, что она всерьез распрощалась с Лос-Анджелесом, со своим домом, с банковским счетом, гардеробом и всем, кроме любовника, Одри расплакалась. Базз поцелуями стер с ее лица остатки крема, сказал, что попросит приятеля помочь ей всем, чем возможно, а вечером позвонит ей в дом к приятелю. Львица проводила его уже без слез, грустно вздохнув:

– Микки был хорош кошельком, но слабак в постели. Постараюсь не скучать по нему.

Базз поехал в соседний городок Окснард и нашел телефон-автомат. Позвонил Дэйву Клекнеру, договорился, чтобы тот забрал к себе Одри, и набрал свой номер в «Хьюз эркрафт». Секретарь сообщила ему, что звонил Шортелл, которого она переадресовала в офис Германа Герштейна и в управление к Малу. Базз разменял свой доллар на мелочь и попросил междугороднюю соединить его с Мэдисон, 4609. Ответил сам Мал:

– Да?

– Это я.

– Ты где? Разыскиваю тебя с утра.

– В Вентуре. Есть дельце.

– Ясно. А тут такое творится. Микки рвет и мечет. Дал своим парням на ГуверТалче «добро», и те пошли молотить по башкам. Только что разговаривал с командиром отряда по ликвидации общественных беспорядков, тот говорит, что такого еще не видывал. Хочешь пари?

Пари, что успеет вытащить Одри и переправить ее заграницу.

– Босс, Микки бесится из-за Одри. Он узнал, что она снимает пенки с его бизнеса.

– Черт. А он знает про…

– Нет, и надеюсь, что не узнает. Я пока спрятал ее здесь, но долго так продолжаться не может.

– Что-нибудь придумаем. По-прежнему хочешь поквитаться?

– Еще сильней, чем раньше. С Шортеллом разговаривал?

– Десять минут назад. У тебя есть на чем записать?

– Нет, но у меня хорошая память. Давай.

– Последнее, над чем работал Дэнни, была связь между зубопротезной мастерской «Хоредко» на Бан-кер-Хилл, где делают протезы для зверей, и звероводом, который содержит росомах в нескольких кварталах от мастерской. Норт Лейман установил, что укусы на телах убитых от зубов росомахи.

Базз присвистнул:

– Вот как!

– Именно так. Непонятно другое. Во-первых, почему Дадли Смит так и не установил наблюдения за людьми, о чем просил Дэнни. Это Шортелл выяснил, но не знает, какую это сыграло роль. Во-вторых, Дэнни пытался установить связь между убийством в Сонной Лагуне с ее Комитетом защиты и подельником Мартина Гойнза в грабежах. Был у него такой паренек в 40-х, малый с обожженным лицом. На Бан-кер-Хилл летом 42-го произошло несколько грабежей. Раскрыты они не были. Дэнни дал Шортеллу несколько фамилий из списка регистрации нарушений комендантского часа, который тогда был введен федералами. Из этого списка Шортелл выявил одного вероятного подозреваемого с кровью группы 0+. Это некто Коулмен Масски, дата рождения 09.05.23, Саут-Бодри, 236, Банкер-Хилл. Шортелл считает его наиболее подходящим на роль подельника Мартина Гойнза.

Базз записал информацию:

– Босс, этому парню сейчас нет и двадцати семи, он не подпадает под версию об убийце среднего возраста.

– Знаю, меня это тоже настораживает. Но Шортелл говорит, что Дэнни был близок к раскрытию преступления и считал эту версию с грабителем самой перспективной.

– Босс, нужно брать Феликса Гордина. Вчера вечером он уже был почти наш, но вы…

В трубке воцарилось молчание, потом послышался раздраженный голос Мала:

– Знаю, знаю. Послушай, начинай разрабатывать Масски, а я тряхну Хуана Дуарте. Я послал четырех человек из отдела разыскать дока Лезника – если он еще жив, он нам пригодится. Давай встретимся в 17:30 у «Шато Мармон». Обработаем Гордина.

– Договорились.

– Ты догадался насчет меня и де Хейвен?

– Секунды за две. Как думаешь, она тебя не облапошит?

– Нет, у меня на руках все козыри. А ты, значит, с подругой Микки Коэна… Господи Иисусе!

– Приглашаю на свадьбу, босс.

– Сначала доживи до нее, дружище.

По Береговому шоссе Базз направился обратно в Лос-Анджелес, взяв курс на Банкер-Хилл. Впереди собирались тучи, грозя новым ливнем, который вымоет из земли новые трупы и пошлет за ним новых мстителей. Саут-Бодри, двести тридцать шесть, был дешевым домом в викторианском стиле. Дранка на крыше потемнела от непогоды, кое-где зияли прорехи. Базз подъехал к дому и увидел старуху, сгребавшую граблями листья.

Он подошел к ней и увидел, что в молодости она была красавицей. Бледная, почти прозрачная кожа обтягивала скулы модели, полные губы и шапка каштановых с проседью волос. Только ее глаз не коснулось увядание – они лучились светом и умом.

– Мэм? – обратился к ней Базз.

Старуха оперлась на грабли, в зубьях которых застрял один-единственный лист каштана – больше на лужайке их не было:

– Да, молодой человек. Вы пришли, дабы вспомоществовать призывному собранию Сестры Эйме[44]44
  Эйме Семпл Макферсон (1890-1944) – проповедница, основательница секты «пятидесятников» в рамках баптистской церкви. Секта образовалась в Калифорнии в начале XX столетия. В Лос-Анджелесе находится центральный храм сексты – Собор Ангела.


[Закрыть]?

– Сестра Эйме уже давно не устраивает никаких призывных собраний, мэм.

Старуха протянула руку – высохшую, искривленную подагрой руку попрошайки. Базз положил ей в ладонь несколько монеток:

– Я ищу Коулмена Масски. Не знаете такого? Он жил здесь лет семь-восемь назад.

Старуха улыбнулась:

– Я хорошо знаю Коулмена. Я – Делорес Масски Такер Кафесджян Ладерман Дженсен Тайсон Джонс. Я – мать Коулмена. Он был самым верным рабом из всех, кого я выносила, дабы обратить в веру сестры Эйме.

Базз сглотнул слюну:

– Рабом, говорите? Ну и имена у вас! Женщина рассмеялась:

– На днях пыталась вспомнить свою девичью фамилию и не смогла. Видите ли, молодой человек, у меня было много любовников – ведь я должна была приносить детей для сестры Эйме. Господь создал меня красивой и плодовитой, чтобы я могла нарожать сестре Эйме Семпл Макферсон прислужников, а округ Лос-Анджелеса давал мне помощь, чтобы их прокормить. Мои хулители обзывали меня фанатичкой, говорили, что я присваиваю деньги, но то были слова дьявола. Как по-вашему, разве произвести на свет доброе белое потомство для сестры Эйме не благородное дело?

– Конечно, я даже сам об этом подумываю. Мэм, а где сейчас Коулмен? Я должен передать ему деньги, и, думаю, он что-то выделит и вам.

Делорес снова стала скрести лужайку:

– Коулмен всегда был щедрым. Всего я родила девятерых – шесть мальчиков и три девочки. Две дочки стали служить сестре Эйме, одна, к своему стыду должна сказать, стала проституткой. Мальчики, едва им исполнилось лет четырнадцать-пятнадцать, все разбежались: восемь часов молитв и чтения Библии ежедневно были для них несносны. Дольше всех со мной оставался Коулмен – пока ему не исполнилось девятнадцать. Я освободила его от обета, он пошел на поденную работу и отдавал мне половину заработка. А сколько у вас денег для Коулмена?

– Много. А где он сейчас?

– Боюсь, он угодил в ад. Отрекшиеся от сестры Эйме осуждены на вечные муки в котле кипящего гноя и негритянского семени.

– Когда вы его видели в последний раз, мэм?

– Кажется, в конце осени 1942-го.

Ответ не уверенный, но точно укладывался в календарь Апшо:

– А что, мэм, Коулмен поделывал тогда? Делорес сняла с граблей листок, смяла и швырнула на землю:

– Чем он только не занимался. Все больше слушал на патефоне джаз да шатался где-то вечерами. И школу бросил. Я рассердилась на него, потому что сестра Эйме хочет, чтобы и рабы ее были с аттестатом. Потом у него была ужасная работа – в зубной мастерской. А потом, честно признаюсь, он стал воровать. Я находила в его комнате чужие вещи, но ничего не стала говорить. Он сознался, что грешен в воровстве, и обещал десятую долю своей добычи отдавать сестре Эйме.

Зубопротезная мастерская, воровство – все пока укладывалось в версию Апшо:

– Скажите, так это в 42-м Коулмен занялся воровством?

– Да. Летом, перед тем как совсем ушел из дома.

– А лицо у него было обожжено? Или, может, уродства какие?

Старуха просто опешила:

– Он был писанным красавцем! Хорош, как эстрадный кумир!

– Извините, я, наверное, ошибся. А кто был Мас-ски, кто его отец?

– Уж и не вспомню. Тогда, в 20-х, я много мужчин перевидела. Запоминала только фамилии да следила, чтоб Господь его получше наградил, да заклинания произносила. А все-таки сколько вы должны Коулмену? Он ведь в аду. Дайте эти деньги мне – вы принесете облегчение его душе.

Базз протянул ей свою последнюю десятку:

– Мэм, вы сказали, что Коулмен сбежал осенью 42-го?

– Да, тогда это было, и сестра Эйме благодарит вас.

– А почему он сбежал? И куда он уехал? Вопрос испугал Делорес: щеки у нее совсем ввалились, а глаза выпучились:

– Коулмен отправился разыскивать своего отца. Приходил гадкий человек, с гадким ирландским говором, и спрашивал его. Коулмен испугался и убежал. Ирландец много раз приходил и спрашивал про Коулмена, но я призвала на помощь сестру Эйме, и он исчез.

Время убийства Сонной Лагуны. Дадли Смит напросился работать в группе большого жюри. А за Дадли маячит убийство Хосе Диаса и Комитет защиты Сонной Лагуны…

– Мэм, этот ирландец высокий, большой, ему тогда было за тридцать, с красным лицом и голубыми глазами?

Делорес стала креститься, прикладывала руки к груди, потом – к лицу, словно отгоняя вампиров:

– Изыди, сатана! Испытай силу святой церкви, Храма Ангела и сестры Эйме Семпл Макферсон. Я больше не отвечу ни на один твой вопрос, пока ты не пожертвуешь хорошую сумму наличными. Изыди, не то будешь ввергнут в геенну огненную!

Базз вывернул карманы. Он понял, что тут ему больше ничего не добиться:

– Мэм, скажите сестре Эйме, чтоб немного подождала. Я скоро вернусь.

Базз поехал домой, вырвал из ежегодника полицейской академии Лос-Анджелеса фото патрульного Дадли Смита и поехал к «Шато Мармон». Он остановил машину перед отелем на Сансет. С наступлением сумерек пошел мелкий дождик. Базз сидел в машине и томился мыслями об Одри, когда в окно постучал Мал и, открыв дверь, сел с ним рядом. Базз сказал: