Текст книги "Код (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Прескотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 8

Скотт шваркнул на стол пачку распечаток так, что задрожал электронный микроскоп, за которым работала Миа.

Она сердито взглянула на него:

– Осторожно. Эта штука стоит больше, чем ваш дом.

Скотт потер покрасневшие глаза и поправил хирургическую маску:

– Результаты анализов крови.

У Мии в кармане запищал телефон, она не глядя переключила его на голосовую почту: скорее всего, звонила ее дочка Зоуи, но сейчас все внимание Мии было сосредоточено на анализах. Она просматривала бумаги одну за другой, Скотт стоял рядом и наблюдал. Она подняла на него глаза:

– Такое впечатление, что тут нет ничего нового.

Скотт прикусил край губы и кивнул.

– Бактериальные или вирусные инфекции?

– Не без того. У десяти процентов гепатит C. Пара венерических. У остальных – ничего. Скотт достал из кармана яблоко, сдвинул маску и откусил кусок.

– И что же это такое здесь происходит? – Миа посмотрела на него. – Невозможно не видеть связи с вчерашней вспышкой, но тогда следовало бы ожидать проблем с глазами.

– Согласен. Может быть, какое-то радиоактивное воздействие, – предположил Скотт и снова откусил от яблока.

Миа увеличила изображение в микроскопе.

– Гляньте сюда. Что вы думаете?

Он посмотрел на дисплей. Сквозь окуляр хромосомы пациентов напоминали россыпь пухленьких иксиков.

– Похоже на суп из алфавита.

Она стала показывать и перечислять хромосомы: одна, две, три – и так до двадцати двух плюс половые хромосомы. У людей имеется двадцать три пары хромосом (длинные молекулы ДНК с набором генов), состоящие из сорока шести индивидуальных хроматид. Сестринские хроматиды соединяются в определенном участке ДНК, называемом центромерой, что и придает им характерный вид, похожий на X.

– А что делает это лишняя одинокая хроматида?

– Сорок седьмая хроматида отвечает за синдром Зальцбурга.

Скотт наклонил голову вбок, демонстрируя непонимание:

– Зальц… что? Никогда не слышал.

– Это потому, что синдром был открыт всего несколько лет назад Аланом Зальцбургом, блестящим ученым и редкостной скотиной.

– Создается впечатление, что вы хорошо знакомы.

Миа нахмурилась:

– Я работала в его лаборатории еще до открытия синдрома. Мне ужасно тогда хотелось создать полноценную функциональную искусственную хромосому человека. Когда мне это удалось, Алан присвоил все заслуги себе.

– Ауч! – скривился Скотт.

– Я заявила протест, и моя рабочая жизнь превратилась в кошмар. И не только…

– И не только?

– Как-нибудь в другой раз, – Миа чувствовала, как былой гнев закипает у нее в крови. – Уже после моего увольнения кто-то в лаборатории выявил новое и крайне редкое генное заболевание. Вот его и назвали синдромом Зальцбурга, по имени человека, который, возможно, при открытии и рядом не стоял.

– Этот Алан напоминает мне Томаса Эдисона, – Скотт почесал затылок. – Видел недавно отличный фильм про него по BBC. Чувак имел обыкновение воровать чужие изобретения и выдавать за свои. Редкостная свинья.

– Как бы там ни было, следует признать, что открытие выдающееся. Каждая хроматида содержит доминантный или рецессивный ген. Если ребенок рождается с лишней хромосомой, это означает третью копию, называется трисомией и приводит, например, к синдрому Дауна. Дело в том, что хроматид Зальцбурга не является копией, ДНК в нем новая, и никто не знает, откуда она взялась. По счастью, Зальцбург крайне редок. Может быть, поэтому его долго не замечали.

– Определяем как крайне редкий случай, – прокомментировал Скотт, рассеяно глядя на надкушенное яблоко.

– Да. Синдром Дауна проявляется у одного из семисот новорожденных. Зальцбург наблюдается в одном случае из десяти тысяч. Тут, однако, есть странность. Зальцбург обнаруживается не только при рождении – он может заявить о себе в любом возрасте. Как рак. Порой люди даже не знают, что являются его носителями.

– А как дела у наших пациентов? – спросил Скотт.

– Не знаю, что и думать, – Миа посмотрела на него в упор, – я нашла Зальцбург у всех до единого.

Оба молчали, переваривая сказанное. Телефон в кармане Мии зазвонил снова. Она выключила его, не взглянув на экран.

– Зоуи? – вежливо поинтересовался Скотт.

– Наверное, – в голове у Мии клубились вопросы без ответов, в частности – как открытая недавно и в высшей степени редкая патология могла вдруг обнаружиться у стольких местных жителей сразу?

Так ничего и не придумав, Миа вытащила телефон, машинально ввела пароль и глянула на экран. Некоторое время изучала его, испытывая всю гамму переживаний – от непонимания до неверия. Не сон ли это, подумалось ей, но спазм в животе говорил, что нет. Сколько Миа ни моргала, сообщение на дисплее не менялось и выглядело так:

Пропущенный звонок

Алан Зальцбург

Глава 9

Спуск в расселину занял около часа. Никола управлял аппаратом, включая и выключая движки, другие члены команды следили за оптоволоконным кабелем, системой питания и отчетом о работе бортовых механизмов. Мощные светодиодные фонари носовой части обеспечивали видимость.

– Ух ты, вот так яма! – раздался в наушниках комментарий Никола, когда разлом появился в поле зрения.

– Что-нибудь необычное, Грант? – поинтересовался Джек у геолога, находившегося вместе с Гэби в диспетчерской.

– Полное отсутствие подводной жизни, – в голосе Гранта было изумление, – даже кораллы исчезли.

– Если они тут вообще были, – Джек до начала полевых работ обычно старался поговорить с местными рыбаками – кладезем информации о состоянии океана.

– Входим в разлом, – сообщил Никола.

– Триста метров, – доложил кто-то из команды.

Ровный край подводного утеса проплывал перед камерой по мере спуска аппарата. Коллеги Никола информировали остальных о погружении на каждые новые пятьдесят метров. К сожалению, пока они находились внутри расселины, носовую часть аппарата приходилось держать горизонтально. Когда прозвучало «пятьсот метров», то есть около полутора тысяч футов, пульс Джека ускорился, а указательный и большой пальцы непроизвольно задвигались.

Появилась нижняя кромка. Аппарат прошел расселину и оказался в обширной подводной камере. Джеку казалось, что они переместились в другой мир. Похожие чувства он испытал, когда спускался в Гротте ди Теулада в Италии. И вот купол гигантского подводного собора исчез из виду, и новый контур проступил из тьмы. Сердце Джека бешено затрепыхалось где-то в области шеи.

– Вы только поглядите! – вырвалось у Дага.

На фоне осадочных пород все отчетливее виднелась округлая металлическая поверхность. Плывущая мимо взвесь создавала сверхъестественное впечатление космического пространства.

– Чуть ближе, – попросил Джек. Джойстик в руках Никола шевельнулся.

Объект был столь велик, что увидеть его целиком не представлялось возможным. Он был больше, чем три Титаника, поставленные носом к корме.

ДУА приблизился на пятьдесят футов.

– Нет отражения, – удивился Грант. – Как будто металл поглощает свет.

Аппарат поворачивал влево, но тут раздался воркующий голос Анны:

– Доктор Грир, поверните, пожалуйста, камеру на десять градусов к югу.

Никола посмотрел на Джека, тот кивнул. Носовая часть ДУА наклонилась.

– Можно ближе?

Никола сделал ближе.

– Еще, пожалуйста.

Теперь аппарат был в пяти футах, дальнейшее сближение грозило столкновением.

На гладкой поверхности корпуса стали заметны знаки, напоминающие то ли пиктограммы, то ли иероглифы.

– Изо всех сил надеюсь, что вы это фиксируете, – Джек обращался к Никола.

Никола подтвердил.

Грант прочистил горло:

– Поскольку никто, похоже, не готов признать очевидное, скажу я. За точность терминов не ручаюсь, но ребята из SETI (Search for Extra-Terrestrial Intelligence. «Поиск внеземных цивилизаций» – исследовательская программа США. – прим. пер.) назвали бы это «первым контактом».

Джек нервно выдохнул:

– Что вы думаете о символах? – обратился он ко всем вместе и ни к кому в частности.

– Ученые десятилетиями пытаются расшифровать глифы майя, – сказал Даг. – Это даже Анне не под силу.

– Мало данных, – Анна согласилась с Дагом.

– Принято к сведению, – отрапортовал Джек.

Они продолжали спуск вдоль гладкой стены цвета пушечной бронзы. Через минуту однообразие поверхности было нарушено появлением тонких круглых швов. Их было примерно три дюжины, больших и маленьких, расположенных рядами, от больших к меньшим. Затем на внешней оболочке объекта показалось темное пятно.

– Назад и вверх, – скомандовал Джек. – Что это?

Грант сообщил, что не успел ничего разглядеть.

– Напоминает большой иллюминатор, – в голосе Дага не было уверенности.

Джек считал иначе, но промолчал. ДУА остановился, а затем начал подниматься, возвращаясь к загадочному месту. То, что они увидели, не было окном – это было отверстие диаметром в три фута. Не похоже, чтобы оно появилось в результате более позднего вмешательства: края были идеально ровными, как не бывает при использовании промышленных резаков. Да и трудно себе представить, чтобы хоть какие-то земные орудия могли разрезать обшивку космического корабля, который сумел удариться о землю, не получив ни единой царапины.

Управляемый аппарат подошел ближе, и Джеку подумалось, что отверстие не результат попытки проникнуть внутрь. Есть же еще эти другие круги, размещенные, как торпедные аппараты на атомной субмарине. Может быть, это не вход, а выход. От этой мысли холод побежал по позвоночнику. Слова, сказанные Гэби, вновь зазвучали в его голове. Что если она права? Что если единственно разумным решением было бы оставить этого колосса в его водяной могиле, где он лежал миллионы лет?

Живой голос нарушил его мысли.

– Доктор Грир. Это Билли. У нас гости из ВМС.

Джек вздрогнул. У них же кубинец лежит в медсанчасти. Неужели его коллеги явились выручать его?

Но международный инцидент теперь не казался такой уж большой проблемой. Есть причины для беспокойства посерьезнее, и эти причины отчетливо видны через носовую камеру подводного аппарата.

Глава 10

К тому времени, как Джек поднялся на верхний уровень буровой, вертолет MH-60S Seahawk уже находился на посадочной площадке. Шесть военных моряков в боевой выкладке, с оружием (хоть и не изготовленным к стрельбе), направлялись к нему навстречу. За ними неспешной, уверенной походкой шел офицер ВМС США в форме цвета хаки и бежевой фуражке. В руке он держал серебристый чемоданчик для бумаг. Солдаты миновали Джека и устремились вниз по лестницам, разделившись на две группы, как ручей, обтекающий валун.

– Это частное научно-исследовательское предприятие, – крикнул он, обращаясь к спинам удалявшихся военных. Повернувшись, Джек оказался лицом к лицу с улыбавшимся офицером. От улыбки на щеках военного образовались ямочки, а во рту блеснул отраженным солнцем золотой зуб. За его спиной стояли еще два вооруженных бойца в форме, отличной от той, в которую были одеты моряки.

– Контр-адмирал Томас П. Старк-младший, – офицер протянул крепкую руку. Углы воротника его форменного кителя были украшены серебряными звездами, над левым нагрудным карманом красовался ряд цветных нашивок, увенчанный золотым офицерским значком. Поскольку Джек от рукопожатия уклонился, Старк изменил движение руки, снял с головы фуражку и пристроил ее на сгибе левой руки. Его светлые, коротко стриженные волосы напоминали ухоженный газон. Контр-адмирал был среднего роста, среднего веса и в хорошей физической форме для своих «за пятьдесят».

– Я знаю, что вас привело, – сказал Джек, представляя себе, как люди Старка вытаскивают кубинского пилота Фуэнтеса из больничной койки.

Старк слегка прищурился:

– Думаю – да.

– Мы вытащили его из воды. И готовы были отдать его кубинцам, если бы они за ним явились. Я бы не хотел, чтобы мы тут оказались пешками в политических играх.

– Похоже, они опоздали, – сказал Старк и помахал чемоданчиком. – Где бы нам поговорить?

•••

Джек повел их к одному из пустых контейнеров, где планировалось разместить лабораторию для анализа поднятых материалов, что, в свете их свежей находки, стало неактуальным. Он достал рацию и вызвал Гэби: она руководит операцией вместе с ним и должна быть в курсе происходящего. Дозвониться удалось с третьей попытки, Гэби сказала, что придет.

В контейнере было тесно. Сопровождавшие Старка сняли шлемы.

– Это коммандер Харт, – Старк сделал жест в сторону атлетически сложенного и производящего впечатление очень сильного для своего роста человека с козлиной бородкой и закрученными усами, как у записного стрелка из фильмов про «дикий Запад». Загорелое лицо Харта наводило на мысли о серфинге.

Старк отодвинул в сторону лежавшие на столе какие-то учёные принадлежности и положил на их место свой чемоданчик:

– А это лейтенант Ольсен.

Шести с лишним футов росту, плотный, Ольсен был яркой противоположностью маленькому жилистому Харту. Загар его был не так темен и полностью отсутствовал вокруг глаз, обычно спрятанных за темными очками фирмы Оукли. В отличие от Харта Ольсен был тщательно выбрит, что придавало ему моложавый вид.

– Спецназ ВМС, – подытожил Старк.

– Я большой специалист по «морским котикам», – похвастался Джек. – В детстве я много читал про время, когда Кеннеди был президентом, а позже одно время даже колебался, что выбрать – ВМС или геофизику.

Старк улыбнулся:

– Не жалеете?

– Только в такие дни, как сегодня, – Джек изо всех сил старался сохранять спокойствие, но все его мысли были устремлены к тому, что находилось под ними в глубине океана. И к тому, что предпримут военные, если узнают.

Большая металлическая дверь заскрипела, открываясь, и в контейнере появилась Гэби.

– У нас в медсанчасти военные… – начала она и только тут увидела присутствующих. – Что, черт побери, происходит?

– И нам хотелось бы знать, – заметил Старк, прежде чем представить себя и спецназовцев.

Гэби протиснулась мимо военных и присоединилась к Джеку, скрестив на груди руки.

– Эта буровая – это ваш офис, а мой находится в нескольких милях отсюда и называется корабль ВМС США Дуайт Д. Эйзенхауэр. При нем состоит полная авианосная ударная группа. Мы здесь по приказу президента, и наша задача – не позволить коммунистическому государству незаконно расширить свои границы.

– Вы имеете в виду Кубу и их искусственные острова? – вежливо догадался Джек.

– Именно, – отчеканил Старк. – И кто бы их такому мог научить? Но то, что можно вытворять в Южно-Китайском море, точно не пройдет у нас под боком. По крайней мере – при мне. Так что, если вы не возражаете, я этого летчика заберу.

Гэби встрепенулась:

– Летчика? Вы нас слушали?

– Не мы, мэм, – поправил коммандер Харт. – АНБ.

– А если мы возражаем? – Джеку было удивительно, что Старк вообще спрашивает разрешения, учитывая, что Фуэнтес уже скорее всего в вертолете. – Я его не для международной дипломатии спасал.

– С Фуэнтесом ничего не случится, – заверил его Старк, забирая чемоданчик со стола. – Но его спасение – это несколько очков в нашу пользу.

– Очки меня не интересуют, – согласился Джек.

– Спасибо за понимание, – Старк сделал вид, что направляется к выходу. Оба «котика» двинулись следом. – Да, вот еще.

Мускулы на лице Джека напряглись:

– Это чисто научная экспедиция. С кубинцами мы не контактируем, если вы об этом.

– Конечно, – согласился Старк. – Но я вот о чем. Он вернул чемоданчик на стол, достал из него лист бумаги и протянул Джеку и Гэби.

Это была диаграмма с огромным пиком по оси Y.

– И что это? – горло Джека сжалось от дурного предчувствия.

– Подарок от друзей из NASA, – Старк покрутил поднятой вверх рукой. – Один из их хитрых спутников у нас над головой следит за гамма-всплесками. Вы в этом, наверное, лучше меня разбираетесь.

Гамма-всплеск, иногда называемый космическими лучами, представляет собой масштабный космический выброс энергии свзрывного характера. Источник его находится за пределами Солнечной системы или даже галактики. Астрофизики приписывают ГВ, открытый в середине 60-х, взрыву суперновой или слиянию двух нейтронных звезд. Энергия фотона в ГВ в миллион раз превышает энергию обычного фотона. Землю более или менее защищает озоновый слой – астронавты же перед этим явлением беззащитны.

– Я знаю, что это, – сказала Гэби. – Это моя специальность. Но я не понимаю, каким образом… – глаза ее блуждали в пространстве между контр-адмиралом и потолком: она напряжённо думала.

– У вас была тут недавно световая вспышка?

Джек отрицательно покачал головой, а Гэби кивнула в знак согласия. Взгляды их встретились.

Старк заулыбался:

– Ясно, что да. Вот этот пик на диаграмме… Ребята в NASA вычислили место всплеска и радиус действия, – он достал еще один листок.

Пальцы Джека, державшие листок, словно потеряли чувствительность. Он не мог понять, какое чувство одолевает его сильнее – страх или недоумение. На картинке были отчетливо видны полуостров Юкатан и круг, означающий зону воздействия лучей – от юга Бразилии до севера США. Их буровая находилась точно в центре.

Похоже на правду. Джек вспомнил, как в какой-то передаче астронавты рассказывали о вспышках света в глазах, вызванных воздействием гамма-лучей на оптические нервы.

Лицо Старка утратило все признаки веселья:

– Теперь главное. Я должен знать, что за эксперименты вы здесь проводите. У меня приказ все это дело прикрыть, а вас доставить обратно в США.

– Без вариантов, – отрезал Джек. – Мы никуда не едем, и никаких гамма-всплесков мы не вызывали.

– Очень жаль, – Старк громко щелкнул замком чемоданчика.

Гэби шагнула вперед:

– Что значит «Очень жаль»?

Ее раздражение было понятным. Не исключено, что они стояли на пороге величайшего научного открытия в истории человечества. И вдруг прикрыть. Было от чего злиться.

– Я надеялся, вы прольете свет еще на одну информацию от NASA.

Джек выразил непонимание:

– Про гамма-лучи?

Контр-адмирал наклонил голову в знак согласия:

– Эти умники уверяют, что засекли в гамма-потоке сигнал, содержащий бинарный код.

Глава 11

Миа вернулась в гостиницу, чувствуя себя выжатой, как губка. Пустой холл сверкал белой плиткой, за столиком с усталым видом сидел одинокий сотрудник отеля. В Бразилию Миа приехала изучать черепно-лицевые аномалии с целью найти способы их предотвращения и, возможно, лечения, что вернуло бы надежду пострадавшим от генетического заболевания и их семьям. Но ведь не только за этим, да?

Дело в том, что последние четыре года ее жизни прошли в попытках выбраться из бездны депрессии, от которой не спасают самые мощные антидепрессанты. Сами названия их, пусть звучащие лишь в ее голове, резали как ножом. Зависимость никогда не ведет к победе – только к поражению. Умом она это хорошо понимала, так же как и то, что отрицание правды в отношении себя и своих поступков подстегивает темные силы, которые и загоняют в угол. Не сильно помогал тот факт, что злоупотребление веществами и последствия наркотической зависимости были фоном ее раннего детства.

Она сказала Скотту, что ушла из лаборатории. Все было не совсем так. Она переспала с Аланом (пикантная подробность, которая Скотта никак не касалась). Вскоре после этого Алан ее уволил. Он был на тридцать лет старше и не в ее вкусе. Но в этом человеке в его лучшие минуты было что-то неотразимое, что-то пьянящее. У нее были любящий муж и обожавшая ее дочь. Чего еще ей не хватало?

Все началось и закончилось на одной конференции. Они сидели в баре, пили мохито, болтали о возможной Нобелевке по физиологии или медицине, хохотали как сумасшедшие. Затем вдруг наступил провал, и она очнулась совершенно голая в его номере. Чувство нереальности и тревоги, охватившее ее тогда, напоминало то, что она испытывала теперь.

Алан стоял над ней, застегивая рубашку. Его низкий голос словно отражался от стен комнаты:

– Ты была плохой девочкой этой ночью.

Мия покраснела от стыда. Что она конкретно натворила? Что произошло вчера вечером? Она спросила Алана, он только хмыкнул и наклонился с намерением провести тыльной стороной пальцев по ее щеке. Миа отшатнулась, и его глаза стали злыми.

– Очень надеюсь, что обойдется без сцен, – в его голосе, обычно таком мелодичном, зазвучала угроза.

Слезы просились наружу, но она их сдерживала.

– После бара я ничего не помню. Как мы оказались в твоей комнате?

Она помнила, как они веселились и как при этом она собиралась подняться к себе в номер позвонить Полу и Зоуи, пожелать им спокойной ночи. Как получилось, что все закончилось вот так?

Алан протянул руку, чтобы помочь ей встать. Она заколебалась, и он поманил ее движением пальцев. Миа приняла протянутую руку и, выбравшись из кровати, оказалась в его объятиях. Она уперлась ладонями ему в грудь, не позволяя прижать себя.

– Что бы ни случилось ночью, – она наконец освободилась, – это была ошибка.

Алан покачал головой и заулыбался:

– Я отлично помню, что было, – он приложил палец к губам, – не беспокойся, пусть это будет наш маленький секрет.

Мии стало тошно. Угроза Алана была столь же очевидна, как волосы на его груди в разрезе рубашки. Из них двоих Миа могла потерять гораздо больше, чем он. Жена Алана покоилась на кладбище в Оуквуде, и он был прославленный ученый. Она же делала первые шаги в мире науки, и дома ее с нетерпением ждала её прекрасная семья.

Быстро надев те из своих тряпок, что оказались под рукой, она выскочила из комнаты, глотая слезы. Следующие несколько дней ушли на попытку прийти в себя. Потеряла ли она тогда вечером голову, или Алан подмешал что-то в мохито, – она так и не поняла, но одно не подлежало сомнению: больше такого не повторится.

Несмотря на эту неприятную историю с Аланом, Мии вскоре удалось совершить прорыв в области искусственной хромосомы человека. Основная трудность была в том, чтобы интегрировать ДНК в новую структуру. Как только это удалось, в синтетическую хромосому можно было загружать любые нужные гены, что открывало новые горизонты не только перед Мией, но и перед всей генной терапией.

Несколько дней спустя дома она увидела в новостях сюжет о своем открытии. Однако, к ее великому изумлению, Алан созвал пресс-конференцию без ее участия и все заслуги приписал себе. Не то чтобы Миа так уж гналась за славой, но все-таки это была ее заслуга, и проводить пресс-конференцию у нее за спиной было свинством. Все ее звонки попадали на голосовую почту, и только на следующий день в лаборатории она смогла высказать ему все, что думала. Но Алан был не тот человек, который легко принимает выволочки от тех, кого он считает ниже себя.

Работу она потеряла, и это ее не удивило. Худшее случилось позже. На электронную почту Пола стали приходить анонимные письма, полные вранья. В них сообщалось, что Алан и Миа уже много лет состоят в интимных отношениях.

Пол вызвал ее на разговор, желая узнать, правда ли это. Она призналась в истории на конференции, уверяя, что в течение какого-то времени совершенно не отдавала себе отчета в происходящем. Пол не был убежден в полной её искренности. Он замечал, как она восхищается Аланом, и ему это не нравилось. Он давно уже подозревал, что в их отношениях есть нечто большее, чем она готова была признать. И вот подтверждение. Тем же вечером он забрал Зоуи и уехал к своим родителям в Северную Каролину. Пять дней спустя, когда отчаявшаяся Миа мечтала только о том, чтобы заснуть и не просыпаться, ей были вручены бумаги на развод.

После этого удара начались таблетки: оксиконтин, ксанакс, викодин – все, что было способно приглушить боль, рвущую ее душу на части. К тому времени, как ее «Хёндай» «обнялся» с фонарным столбом и она была задержана за езду под воздействием наркотических препаратов, жизнь Мии достигла последнего дна.

– Миссус Вард, – донеслось из глубин холла, когда она ждала лифта.

Кто-то тронул ее за плечо, заставив подскочить на месте.

– Извините, миссус Вард, – служащий отеля сам испугался. – Вас этот пакет с утра дожидается, – он посмотрел на наклейку, – ночная доставка.

На толстом коричневом пакете было написано: Просьба передать доктору Мии Вард. А также ОСТОРОЖНО. ХРУПКИЙ ГРУЗ. На белом упаковочном листе значились инициалы А.З. и адрес: Ричмонд, Виргиния.

Миа подумала о пропущенных звонках. После всего, что он сделал, что могло заставить его слать ей пакеты? Она ведь могла бы просто выкинуть посылку в Амазонку. Что бы там ни было, речь, судя по всему, шла о чем-то очень серьезном.