Текст книги "Месть Ронана. Амулет"

Автор книги: Джеймс Бибби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 36 страниц)

Аминазин с удовлетворением их оглядел. Вышло даже лучше, чем он рассчитывал! Имея в запасе еще несколько сюрпризов, подготовленных Алхимией и Некромантией, они должны были устроить по-настоящему грандиозный спектакль…

Привлекая внимание своих подчиненных, Аминазин похлопал по твердому камню лекторской трибуны, однако в том возбужденном гуле, что висел в аудитории, его никто не расслышал. Тогда он попробовал откашляться, затем крикнул, затем крикнул погромче, но все было без толку. Только когда он в бешенстве схватил боевой топор и рубанул им по трибуне, высекая целый дождь каменных брызг, ему наконец-то удалось привлечь к себе внимание.

– Итак, вы получили все инструкции, – начал Аминазин. – Восемь поисковых групп отправляются в восемь разных мест назначения. В каждой группе есть научные сотрудники из разных отделов, которые будут тестировать различные устройства и экспериментальных животных на коренном населении упомянутых мест. Все остальные будут действовать как солдаты, и их целью будет вселить страх и отчаяние в упомянутое население, а также захватить часть его в плен и взять с собой для проведения дальнейших исследований в лабораториях. Выданные вам доспехи как раз и предназначены для того, чтобы вселять страх в наших подопечных, равно как и некоторые эффекты, подготовленные алхимиками. Однако будет также весьма полезно, если во время боя вы нарушите привычное гномское молчание и станете как можно громче орать. Самым благоприятным будет что-то вроде устрашающего боевого клича.

– Может, лучше нас было орками нарядить? – крикнул кто-то с галерки. Аминазин гневно туда взглянул, пытаясь определить дерзкого балагура, но теперь, когда все с ног до головы облачились в доспехи, это было нереально. Тем не менее он почти не сомневался, что это Фенамин.

Вечно от него дурацкие шуточки исходили. У этого молодого гнома уже стала складываться репутация безответственного насмешника, и Аминазин подумал, что надо бы по прибытии на него дисциплинарное взыскание наложить.

– Мне остается только пожелать вам удачи. Пусть ваши топоры будут остры, и пусть ваши враги трепещут! – закончил он, используя традиционное гномское выражение.

Тут же массивные каменные двери в левой стене распахнулись. За ними лежал Передаточный зал, просторное помещение с восемью металлическими кабинками цилиндрической формы в одном конце. Каждая кабинка была метра два в высоту, и спереди у нее имелась толстая стальная дверца с панелью управления, сплошь усеянной рычагами, циферблатами и переключателями. У всех кабинок возились сотрудники Отделов Физики и Некромантии, трогая рычаги и проверяя показания на циферблатах. Когда закованные в доспехи гномы стали выстраиваться в восемь колонн к дверям кабинок, сотрудники принялись щелкать переключателями. Тут же вспыхнули лампочки, и от кабинок стало исходить пульсирующее гудение.

Стоящий в хвосте одной из колонн Фенамин вытянул шею, пытаясь разглядеть передаточные машины, однако он был маловат даже для гнома, и ничего особенного за плотными рядами черных металлических шлемов ему разглядеть не удалось. Тогда он повернулся к своему соседу по колонне:

– Классная штука эта вальдарская амуниция, как думаешь?

Другой гном в ответ что-то прорычал, но из-под шлема ничего членораздельного не вышло. Фенамин, не особенно этим смущаясь, продолжал:

– Я такой везучий, что мне в этом Махоне наверняка единственный орк с гигантским консервным ножом вместо меча попадется.

Последовал еще один глухой рык.

– Тогда я узнаю, каково в таких случаях бычкам в томате бывает…

Второй гном испустил что-то вроде стона и злобно глянул на Фенамина. Тот радостно ухмыльнулся в ответ, но тут же понял, что внутри толстого устрашающего шлема это пустая трата времени. Никто все равно не мог разобрать, хмуришься ты или смеешься. По сути, второй гном наверняка даже не знал, с кем он общается. Тогда Фенамин поднял закованный в железную рукавицу кулак и резко стукнул по шлему соседа.

– Ну как? – заботливо поинтересовался он. – Внезапный металлический звон в ушах? Как пить дать, головянная боль.

Второй гном угрожающе поднял свой топор.

– Если хочешь от нее избавиться, надо кислотные таблетки глотать…

Гном застонал и замахнулся топором, но Фенамин был спасен от серьезной вмятины на шлеме, ибо в тот самый момент Аминазин выкрикнул приказ к началу переправки, и в зале снова поднялся возбужденный гул.

Первый гном в каждой колонне шагнул вперед, открыл дверцу кабинки и вошел внутрь. Все остальные, вытягивая шеи, тревожно наблюдали, как научные сотрудники щелкают переключателями. Наконец над каждой кабинкой вспыхнул зеленый огонек. Затем все дверцы распахнулись, и настороженные гномы разом охнули, отчасти от удивления, отчасти от облегчения, ибо все кабинки были теперь пусты.

Следующий гном в каждой колонне шагнул вперед и вошел в передатчик, а затем следующий, пока менее чем за пять минут свыше двухсот гномов не оказались мгновенно и успешно переправлены в места их назначения в десятках миль оттуда. В самое ближайшее время ни в чем не повинных и ничего не подозревающих жителей восьми далеко отстоящих друг от друга населенных пунктов ждало предельно грубое пробуждение.

Ежась от холода на самом верху сторожевой башни, Чес Угрюмый нерадостно вглядывался в дрейфующий морской туман. Громадные валы этой гадости уже два часа непрерывно накатывали на берег, окутывая шаткие опоры башни точно сырое и холодное одеяло, и единственными признаками небольшой рыбацкой деревушки, которые Чес все еще мог разглядеть, теперь оставались лишь несколько тоскливых дымовых труб, что торчали под разными углами подобно соломинкам, как попало воткнутым в сахарную вату. Чес тяжко вздохнул. Его ревматическое колено болело, глаза ныли, с кончиков усов постоянно капала влага, холодок пробирал его до костей. Затем пальцы его крепко вцепились в поручень, когда легкий ветерок заставил башню угрожающе покачнуться. Тихо, но яростно Чес выругался. Уже не в первый раз он посетовал на свою импульсивную, опрометчивую натуру.

Впрочем, тут была совсем не его вина. В сравнении со средним человеком Чес был невероятно спокоен и сдержан. Однако в сравнении с другими жителями их деревушки под названием Дер он определенно мог показаться маньяком, ибо за долгие годы его соседям удалось превратить леность и праздность в настоящее искусство. Сотни лет назад, когда предки Чеса были простыми кочевниками, Махон представлял собой клятски опасное место. Необходимость борьбы за существование с такими опасными тварями, как алаксли, ленкаты и мегоцерии, означала, что охотничьи отряды нередко оказывались полностью уничтожены. В результате выживать и передавать дальше свои гены удавалось исключительно ленивым раздолбаям – тем, кто только груши околачивал, а на охоту не ходил либо из-за невозможности вовремя проснуться, либо потому что еще в раннем детстве клят на нее положил. В самом крайнем случае – тем, кто все-таки на нее пошел, но шагов через пятьдесят нашел себе чудесную мягкую кочку и прикорнул там на солнышке. Так гены лености стали доминантными. В любом другом месте такое племя просто умерло бы от голода, однако жителям Дера повезло. Они обустроились на западном побережье Махона, где теплые течения устремлялись на север по узкому проливу между материком и островом Пофигин. Там была лучшая в мире рыбалка. Селянам только и приходилось, что дрейфовать в своих лодках, волоча за собой крючки с приманкой, и к тому времени, как преобладающий северо-западный ветер прибивал их обратно к берегу, рыбы у них бывало невпроворот, а кроме того, им неизменно удавалось славно вздремнуть.

Поскольку никто не потрудился придумать ему хоть какое-то название, люди звали свое поселение просто Деревней, а со временем Деревня сократилась до Дера, зачем, в самом деле, в муках выговаривать целых три слога, когда вполне можно одним обойтись? Сотни лет жизнь в Дере никак не менялась. Селяне старались побольше спать, ловили сколько надо рыбы и продавали заезжим торговцам на редкость скверно сработанные горшки. Дерские гончарные изделия очень высоко ценились аристократией таких богатых городов, как Порт-Ред. Аристократия эта, обремененная отсутствием вкуса и колоссальными претензиями, считала их вовсе не ленивой халтурой, а шедеврами подлинного примитивизма.

Несмотря на доминантные гены лености, временами в Дере рождались такие жертвы атавизма, как Чес. Все остальное племя, когда вообще разувало глаза, непременно смотрело на него с подозрением. Еще с самого раннего возраста Чес вечно хотел что-то делать, а когда он решал что-то сделать, не проходило и нескольких месяцев, как он за это брался. Взять, к примеру, историю с этими морскими разбойниками, вагинами. Когда слухи об их набегах на деревни южного побережья впервые дошли до Дера, именно Чес без конца всех доставал, чтобы они что-нибудь такое предприняли. Тогда деревенские мужчины, стоически превозмогая лень, собрались и построили сторожевую башню. Свалив три дерева и притащив на место стволы, они наотрез отказались пускаться во все тяжкие и валить четвертое, так что у башни получилось всего три опоры, причем очень кривые и тонкие, ибо селяне предпочитали валить такие деревья, которые потом было легче всего тащить. Поначалу они вообще хотели двумя опорами обойтись, но башня все время падала, да и Чес опять их доставал, а посему они решили все же добавить третью. Однако Чес и тут не угомонился. Он все зудел, что кто-то должен в этой ерундовине сидеть и сторожить. «Ну, – сказало остальное племя, – раз тебе так загорелось, ты и сторожи. Там сырость и такой колотун, что он тебе живо башку остудит. А мы лучше приляжем у огонька и прекрасно без таких радостей обойдемся».

Вот так и получилось, что Чес, мало-помалу костенея от холода, сидел в десяти метрах над уровнем моря и наблюдал за накатывающим на берег туманом. Своих рук он уже почти не чувствовал. Изрыгнув глухое проклятие, Чес принялся неловко нащупывать поручень, когда сторожевая башня снова качнулась. Свежий ветерок с моря понемногу начинал расчищать утренний туман, однако вместе с этим он заставлял башню покачиваться так, как будто она ночью чего-то перебрала. Чеса уже не на шутку тошнило. Он крепко вцепился в поручень, закрыл глаза и отчаянно сосредоточился на том, чтобы удержать свою последнюю трапезу на месте. А под ним, на маленькой деревенской площади, незаметные в стелющемся тумане, внезапно одна за другой материализовались восемнадцать демонических черных фигур…

Внимательно оглядев семнадцать своих подчиненных, Азалептин с трудом подавил трепет. В зловещих черных доспехах, окутанные остатками утреннего тумана, они казались племенем злобных демонов. «Интересно будет посмотреть, какой эффект они на спящих селян окажут», – подумал Азалептин. Затем он молча дал команду, и гномы стали незаметно растекаться по деревушке, двигаясь по узким и грязным дорожкам, что вились вокруг грубых покосившихся хижин.

Дер был выбран организаторами научной экспедиции как то место, где легко будет захватить пленников и где они смогут провести несколько интересных экспериментов с новым взрывчатым веществом под названием «укокорох», изготовленным из серы, селитры и укокосового масла. У каждого гнома имелась с собой аккуратная бомбочка с часовым механизмом, сработанным в Отделе Машин и Механизмов. Их следовало разместить в хижинах и, если с часовыми механизмами все будет в порядке, взорвать одновременно. Далее следовало пронаблюдать за тем эффектом, который это окажет на хижины и их обитателей.

Азалептин осмотрелся в поисках подходящей мишени для своей бомбы, и взгляд его остановился на сторожевой башне. Идеально! Он прошел вперед и стал привязывать бомбу к одной из длинных опор, однако из-под черного шлема ему почти не было видно, что и как он делает. Его пальцы сами собой возились с деликатным часовым механизмом, и пот выступил у Азалептина на лбу, когда он понял, что чуть было не установил механизм на ноль, что привело бы к немедленному взрыву. Негромко выругавшись, он отступил на шаг и огляделся. Никого из селян вокруг по-прежнему видно не было, так что ученый отстегнул застежку своего дьявольского шлема и стащил его с головы. Затем он опять подступил к опоре, готовый как следует установить часовой механизм.

Наверху в сторожевой башне Чес по-прежнему стоически пытался удержать в себе остатки позднего ужина, но теперь ветерок усилился, и вся бандура раскачивалась непрерывно. Понимая, что вот-вот проиграет бой, Чес открыл глаза, подался вперед и перегнулся через поручень. К его изумлению, внизу, у одной из опор, какой-то черный и блестящий демон с чем-то по-тихому химичил. В ужасе Чес наблюдал, как демон отступает от опоры и снимает голову. Он так этому удивился, что чуть было не забыл вытошниться.

Чуть было. Но все-таки не забыл.

Теперь, когда Азалептин снял шлем, он все прекрасно видел, и буквально через пару секунд часовой механизм был установлен. Он как раз собирался снова отступить назад и полюбоваться на свою работу, но тут в нескольких метрах над ним вдруг раздалась жуткая отрыжка, а затем поток чего-то горячего, липкого и предельно вонючего ударил ему точно в затылок и стал растекаться под доспехами. Несколько мгновений Азалептин стоял столбом, неспособный поверить, что какой-то гад вот так запросто на него наблевал, а липкая дрянь тем временем вовсю просачивалась под нагрудник и даже начала стекать по ноге. Наконец, подняв глаза, он увидел обращенную к нему с верхушки башни физиономию. На физиономии ясно читалась дикая смесь страха и изумления. Тогда, ухватившись за опору, Азалептин что было силы ее потряс, надеясь скинуть гнусного преступника на землю. Но тут ему на глаза попался циферблат часового механизма. Ученый понял, что до взрыва остались считанные секунды.

Подхватив шлем, он развернулся и торопливо захлюпал прочь. Но тут от кислой вони блевотины и пакостного ощущения мнущихся под правой пяткой комковатых кусочков его тоже заштормило. Тогда Азалептин помедлил и нагнулся, уверенный, что его сейчас вырвет. И как раз тут всего за две-три секунды дружно рванули все бомбы. Семнадцать хижин обратились в желтые огненные шары, а восемнадцатая бомба напрочь испарила одну опору сторожевой башни и разорвала на куски вторую. Какое-то мгновение башня балансировала на единственной оставшейся опоре, а затем с громким треском вся дссятиметровая бандура повалилась на землю.

Азалептин медленно выбрался из зарослей падлярышника, куда его зашвырнуло взрывом, и в благоговейном ужасе огляделся. Бомбы с укокорохом, как и их часовые механизмы, оказались куда эффективней, чем он ожидал, и жалкие останки семнадцати хижин вовсю пылали, распространяя по округе тяжелый черный дым, в котором ясно чувствовался запах горящего укокосового масла. Прямо на глазах у ученого немногие селяне, кому повезло пережить взрывы, стали в полном шоке выкарабкиваться из-под обломков. Большинство из них при виде закованных в дьявольские доспехи гномов пали на колени, и их тут же взяли в плен. Трое мужчин обнажили мечи, но все они так ошалели от случившегося, что считанные секунды спустя стали легкой добычей бритвенно-острых гномских топоров.

Азалептин с удовлетворением за всем этим наблюдал. Они захватили с собой для проверки немало других устройств, но теперь вряд ли был смысл их применять, ибо от деревни и ее обитателей мало что осталось. Тогда Азалептин дал сигнал общей готовности к переправке обратно в Научно-Исследовательский Центр.

«Аминазин просто ахнет, – подумал ученый, усаживаясь на каменный кнехт у причала. Затем он снова учуял ароматный дым, что плыл от горящих хижин. – Эх, – сказал он себе, – как славно мы тут все укокорохом расклятали».

Чес очень скверно навернулся со сторожевой башни. Хотя могло быть и хуже. Он бы как пить дать сильно расшибся при приземлении, если бы ему не случилось нырнуть в большую навозную кучу. Поначалу, пока Чес сидел там по шею в дымящемся навозе, окруженный обломками сторожевой башни, его мозг просто отказывался функционировать. А тем временем перед ним разворачивалась прямо-таки сцена из преисподней. Орава темных демонов, похоже, сперва подорвала все деревенские хижины, а теперь мочила оставшихся в живых! Что ж, у Чеса всегда была репутация человека действия. И теперь, похоже, как раз наступил его час…

Но если он хотел забрать пару-тройку этих демонов с собой, ему надо было торопиться! Ибо они вдруг начали один за другим исчезать, мгновенно растворяясь в утреннем воздухе, пока их не осталось всего пять или шесть. Ухватившись за меч, Чес поднялся, выкрикнул боевой клич, но тут же наступил на что-то отвратительно склизкое и во второй раз исчез в дымящихся недрах навозной кучи.

Потом Чес довольно долго разыскивал свой меч в той зловонной трясине, куда они оба погрузились. К тому времени, как он его нашел и извлек из навозной кучи, все до единого демоны уже исчезли. Хотя Чес долго расхаживал по деревне, снова и снова выкрикивая боевой клич, размахивая мечом и разбрасывая повсюду кусочки дерьма, все было без толку. В округе не осталось ни демонов, ни уцелевших селян. Все они будто бы и впрямь растворились в дымном воздухе с укокосовым запахом, и компанию Чесу составляли только обугленные и окровавленные трупы.

Примерно то же самое творилось в семи других местах назначения по Махону и Калидору. Черные демонические фигуры вдруг возникали из ниоткуда. Они приносили с собой взрывы и огонь, жгли и убивали, а потом исчезали прямо на глазах у охваченных ужасом и недоумением защитников. Кое-где они также притащили с собой гнусных, отвратительных существ, каких еще никто никогда не видывал, и хотя небольшие группки храбрых и решительных граждан пытались дать им отпор, этим демонам ничего не могло повредить, ибо они были закованы в темные, жуткие доспехи, и люди в ужасе разбегались кто куда.

Впрочем, не все демонические фигуры оказались сосредоточены на смерти и разрушении. В Гутенморге, где сорок таких фигур материализовались в самом центре города, до смерти перепуганный продавец газет прятался под прилавком своего киоска, пока по всей округе рвались огненные шары и вспыхивали целые здания, когда он вдруг заметил, как к нему решительно шагает один из демонов. Распластавшись на полу, торговец прикрыл голову руками и стал умолять всех известных и неизвестных ему богов его спасти. Когда он, однако, отважился бросить быстрый взгляд вверх, то заметил, что демон, наклонившись над прилавком, внимательно на него смотрит. Продавец уже раскрыл было рот, чтобы завопить, но тут демон заговорил.

– Простите, – вежливо начал он, – нет ли у вас, случайно, последнего номера журнала «Досуг в „Морге“»? Того, где рекламу местных театров и ночных клубов дают?

Трясущейся рукой продавец указал на требуемый товар.

– Ага. Чудесно. Большое спасибо, – забормотал демон, после чего стащил с необычно короткопалой ладони металлическую рукавицу и взял журнал с прилавка. Продавец в полном замешательстве на него уставился.

– А зачем вам «Досуг в „Морге“»? – спросил он.

– Просто приличия ради, – ответил Фенамин. – По-моему, я тут единственный, кто еще никого не убил.

Стащив вторую металлическую рукавицу, он вытряс оттуда несколько монеток, бросил пару штук скорчившемуся перед ним продавцу и принялся листать страницы с рекламой, пока не нашел нужную.

– Ага, вот он, – удовлетворенно пробормотал он. – Клуб «Кошелек или жизнь». Моськин переулок, дом 19. – Тут он снова опустил взгляд на продавца. – Э-э, а вы мне, случайно, не скажете, где тут Моськин переулок?

Владелец киоска со страхом выглянул из-под прилавка, мысленно дивясь тому, какие нынче любезные демоны пошли.

– Что? Ах да… Это по Собачьей улице, вон туда, – ответил он, тыкая пальцем.

– Большое спасибо.

Продавец уже собирался было пробормотать в ответ, что, мол, не стоит, но тут над головой демона вдруг замигал красный огонек. А затем демон просто исчез, растворился в воздухе, и владелец киоска облегченно обмяк на полу, благодаря богов за такую милость.

Однако большинству из тех, кто тем утром столкнулся с демонами, повезло куда меньше. Очень многие были ранены или убиты, другие же оказались похищены. Множество разного имущества оказалось сожжено, похищено или уничтожено. Так началось царство террора, который в северном Среднеземье никогда не забудут и который навеки очернил гномов в глазах других рас…