Текст книги "Триумф времени"

Автор книги: Джеймс Бенджамин Блиш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Благодарю вас, – безнадежно произнесла она. – Уэб, Эстелль – пора идти.

Уэб повернулся к Эстелль, словно ища поддержки, в подсознательной пародии на невыраженный призыв о помощи Ди к Амальфи, но Эстелль уже подымалась со своего места. В глазах Амальфи, девушка выглядела немного развеселенной и чуть высокомерной. Да, у Ди еще будет масса хлопот с этой штучкой. Что же касается Уэба, то любой совершенно ясно мог увидеть, что он влюблен, так что в _е_г_о_ случае не потребуется никакого специфического управления.

– Я бы вот что предложил, – откуда то из воздуха проговорил голос отца Эстелль. – Предположим, мы примем что не существует термодинамического перехода между двумя вселенными до момента контакта. Если это так, нет никакой возможности применить симметрию, если только мы не предположим, что этот момент перехода – в действительности мгновение полного нейтралитета, не обращая внимания на то, сколь взрывной характер несет этот знак эквивалентности для обеих сторон. Мне кажется, это вполне здравомыслящее предположение, и оно позволит нам избавиться от Постоянной Планка – здесь я согласен с Ретмой что в подобной ситуации это всего-лишь мешающий фактор – и тогда мы может работать с противоположными знаками на условиях старой теории нейтринно-антинейтринной природы тяготения Шиффа. Кроме того, ее с той же легкостью можно подвергнуть квантованию.

– Но только не по условиям Греба, – возразил доктор Шлосс.

– Дело не в этом, Шлосс, – возбужденно возразил ему Джейк. – Условия Греба не переходят; они применимы к нашей вселенной, и возможно, они применимы и на другой стороне. _Н_о _о_н_и _н_е_ п_е_р_е_с_е_к_а_ю_т_с_я_. Что нам по-настоящему нужно, так это функция, которая могла бы допустить подобное пересечение. Либо какое-то предположение, подходящее к фактам, которое позволило бы нам полностью освободиться от перехода. Именно об этом и говорил Ретма, если только я его правильно понял, и я считаю, что он прав. Если у вас нет уравнения описания такого перехода, которое совершенно нейтрально в любой точке пространства Гильберта, тогда вы автоматически приходите к предположению о реальности существования Ничейной Земли. А здесь мы вынуждены начать с полного ОТРИЦАНИЯ.

Эстелль остановилась у двери и повернулась к невидимому источнику голоса ее отца.

– Папочка, – сказал она, – если это все равно, что переводить Онианскую математику на математику Новой Земли. И если вам приходиться иметь дело с Ничейной Землей, почему бы вам не начать с пуль?

– Идем, дорогая, – сказала Ди. Дверь закрылась.

После этого в комнате воцарилась весьма протяженная тишина.

– Вы позволяете этим детям просто растрачиваться впустую, Мэр Амальфи, – наконец сказал Мирамон. – Почему вы это делаете? Если бы вы только наполнили их умы фактами, которые им необходимы – и это так легко, как вы хорошо знаете, вы научили нас, как это делать…

– С нами это уже теперь не так легко, – вздохнул Амальфи. – Мы гораздо старше вас; и мы больше уже не разделяем ваше озабоченность суть вещей. И ушло бы слишком времени на объяснение, как мы пришли к такому пути. А теперь у нас достаточно много других проблем, с которыми надо разбираться.

– Если это правда, – медленно произнес Мирамон, – тогда действительно не имеет смысла говорить об этом. В ином случае я должен буду испытывать жалость к вам; а этого не должно произойти, иначе – мы все пропали.

– Ну, не совсем так, – несколько натянуто улыбнулся Амальфи. – Нет ничего совершенного конечного. Так на чем мы остановились? Это всего-лишь только начало конца.

– Если бы вселенной было суждено существовать бесконечно, Мэр Амальфи, – сказал Мирамон, – я все равно, так никогда бы и не смог понять вас.

И таким образом, предательство свершилось. Уэб и Эстелль так никогда и не услышали ничего из весьма напряженной и горькой беседы между Амальфи и Хэзлтоном через триллионы и триллионы миль бескрайнего пустого пространства между планетой Он и Новой Землей, которая в результате заставила Хэзлтона отозвать свою жену домой, прежде, чем она еще в большей степени противопоставит себя Онианам; не знали они в точности и почему отзыв Ди означал и их отзыв. Они просто повиновались, молча и внутренне сожалея, волей-неволей, выражая свое несогласие полным молчанием – единственным, имевшимся в их распоряжении оружием – их мятежом против неразумности логики взрослых. И в сердцах своих они понимали, что им было отказано в первой настоящей вещи, которую они желали, за исключением друг друга.

А время неумолимо двигалось к концу.

5. ДЖИХАД

Этот разговор в особенной степени оказался болезненным так же и для Амальфи, несмотря на многие века приобретенного опыта из наличия расхождений во мнении с Хэзлтоном, обычно заканчивавшихся навязыванием мнения Амальфи, если не существовало никакого иного пути обойти его как-то иначе. В этом споре присутствовало нечто, имевшее некую неприятную нотку для Амальфи, однако он достаточно хорошо понимал, в чем оно заключалось: это бесплодный, короткий и бесстрастный «осенний роман» с Ди. И сейчас, отсылая ее домой, к Марку, несмотря на то, что он считал это необходимым, это действие весьма откровенно оказалось возможно интерпретировать, как акт мести в отношении когда-то любимого человека, которого уже больше не любишь. Подобные разрывы довольно часто случались между возлюбленными, и об этом Амальфи очень хорошо знал.

Но предстояло сделать столь много всего, что он смог забыть об этом, после того, как Ди и дети отбыли на космолете. Но, тем не менее, ему не дали возможности позабыть об этом надолго – и в действительности – всего лишь на три недели.

Обсуждение надвигающейся катастрофы, наконец, вошло в такую стадию, когда оказалось уже просто невозможно избежать работы с противодействующими градиентами энтропии, и таким образом, обсуждение вошло в область, когда уже только одни слова никого больше не удовлетворяли – в действительности, на них вообще теперь вряд ли можно было рассчитывать. Эффект, заключавшийся в этом, оказался следующим: все участники обсуждения, в основном бывшие инженерами или администраторами, или и тем и другим вместе, например как Амальфи или Мирамон, или в основном философами, как например Гиффорд Боннер, оказались вынуждены перейти в разряд свидетелей; так что теперь обсуждения переместились в офис Ретмы. Амальфи присутствовал на них, когда только у него находилось время, потому, что он не мог знать, когда Ретма, Джейк или Шлосс вернутся назад из своей символической стратосферы и скажут что-то такое, что он сможет понять и использовать.

Тем не менее, сегодня в офисе стояла ненастная погода. Говорил Ретма:

– Как мне видится, проблема в том, что время в нашем понимание не является процессом, который мог бы течь в обратном направлении. Например, мы можем написать вот такое диффузионное уравнение. Он повернулся к доске – «исследовательскому инструменту» физиков-теоретиков с незапамятных времен в любых условиях – и написал:

2 2 2 2

d G d G d G 2 d G

–  – + – + – = a -

2 2 2

dx dy dz dt

Для удобства Джейка, над головой Ретмы небольшая телекамера фиксировала свой телевизионный глаз точно на отметках, оставляемых мелом.

– В этой ситуации "а" в квадрате – действительно является постоянной, так что ее можно предсказать только для какого-то будущего времени t, но не для более раннего времени t, потому что выражение для обратного временного потока отличается от приведенного.

– Странная ситуация, – согласился Шлосс. – Это означает, что при любой термодинамической ситуации, нам необходимо иметь более точное знание будущего, чем то, что мы знаем о прошлом. Во вселенной же антивещества все это должно быть наоборот – но только лишь с _н_а_ш_е_й_ точки зрения; гипотетически наблюдатель, живущий при их законах и созданный из их энергий, я предполагаю, не смог бы заметить различия.

– А не можем мы написать конвергентное уравнение для обратного временного потока? – спросил голос Джейка. – Такое, которое описывало бы их ситуация так, как мы ее видели бы, в случае такой возможности? Если мы не можем этого сделать, то я не вижу, каким образом мы сможем разработать приборы, способные обнаружить такие отличия.

– Это можно сделать, – ответил Ретма. – Например. Он перевернул доску и, поскрипывая, на доске быстро заструились символы:

2 2 2

d G d G d G 4 T m dG

–  – + – + – = – * -

2 2 2

dx dy dz ih dt

– Ага, – произнес Шлосс. – Это дает нам воображаемую постоянную вместо реальной. Но ваше второе уравнение – не является зеркальным отображением первого; не сохранено соответствие. Ваше первое уравнение – представляет собой процесс уравнивания, в то время как второе – представляет колебательный процесс. И конечно же, градиент на той, другой стороне не является пульсирующим!

– Так или иначе – соответствие все равно не сохраняется при столь слабых реакциях, – заметил Джейк. – Но тем не менее, мне кажется, на возражение все же стоит обратить внимание. Если Уравнение Два и описывает что-то, то это никак не может быть другая сторона. Оно должно описывать о_б_е_ стороны – всю огромную систему в целом, правда в том случае, если она циклическая, чего мы как раз пока и не знаем. Не вижу я и каким путем это можно было бы проверить, так что это уравнение совершенно и полностью недоказуемо, как и Гипотеза Маха…

Тихо приоткрылась дверь и молодой Онианин жестом поманил Амальфи. Мэр встал без особого неохоты: мальчишки доставляли ему массу неприятностей сегодня, и он обнаружил, что скучает по Эстелль. В ее функции входило напоминание всей группе о возможных ловушках в предположениях Ретмы: например, здесь, Ретма использовал d, которое по тем познаниям, что имелись у Амальфи насчет математики являлось дифференциалом в вычислениях, просто как выражение для константы; он использовал G, которая для Амальфи было постоянной тяготения, чтобы выразить термодинамический термин, который Амальфи привык видеть написанным в виде заглавной буквы греческого алфавита «пси»; и мог ли быть Шлосс уверен в том, что i у Ретмы является эквивалентом квадратного корня из минус единицы, как это было в математике Новой Земли? Без сомнения, у Шлосса имелись полные основания считать, что взаимопонимание по этому исключительно простому символу давно уже достигнуто между Ново-Землянами и Ретмой, но без Эстелль Амальфи чувствовал себя все не несколько беспокойно. Кроме того, он знал, по крайней мере интеллектуально, что несмотря на то, что все подобные важные битвы с проблемой в физике обычно выигрывались вот на таких совещаниях, у таких вот классных досок, все же временно не был к ним расположен. Ему нравилось наблюдать, лишь когда какие-то события происходило по настоящему. И они не замедлили со своим началом. Как только дверь захлопнулась, скрыв из виду видимых и невидимых физиков, молодой Онианин произнес:

– Прошу извинить меня, за то что побеспокоил вас, мистер Амальфи. Но вас вызвали по срочному поводу с Новой Земли. Это Мэр Хэзлтон.

– Хеллешин! – это ругательное словечко имело Веганское происхождение; и никто из живущих не знал его значения. – Ладно, пошли.

– Где моя жена? – без всякого предисловия потребовал от него Хэзлтон. – А так же мой внук и дочка Джейка? И где ты сам пробыл все эти последние три недели? Почему ты не вызывал меня? Я тут уже схожу с ума, а Ониане устроили мне головомойку четвертого уровня сложности, прежде чем позволили мне связаться с тобой…

– О чем это ты говоришь, Марк? – спросил Амальфи. – Останови хотя бы на немного свою пулеметную речь и дай мне разобраться, в чем это тут дело.

– Именно это и Я хотел бы знать. Хорошо. Я начну снова. Где Ди?

– Я не знаю, – спокойно ответил Амальфи. – Три недели назад я отослал ее домой. И если ты не можешь найти ее – это уже твоя проблема.

– Она сюда не прибыла.

– Как не прибыла? Но…

– Именно – но. Корабль, посланный за ней и детьми, так и не прибыл. Мы вообще больше ничего о нем не слыхали. Он просто исчез, а вместе с ним – Ди, дети и все остальное. Я суматошно пытался связаться с тобой, чтобы узнать – выслал ли ты корабль в обратный путь или нет; Теперь то я знаю, что ты это сделал. Что ж, думаю, мы можем понять, что _э_т_о_ означает. Тебе лучше бы закончить свое барахтанье в физике и немедленно вернуться сюда, Амальфи.

– А что я могу сделать? – спросил Амальфи – Я знаю ничуть не больше тебя.

– Тебе бы, черт возьми, все же лучше вернуться сюда и помочь мне разобраться во всей этой каше.

– Какой каше?

– Что ты делал все эти три последние недели? – завопил Хэзлтон. – Ты хочешь мне сказать, что ничего не слышал о том, что происходит?

– Нет, – ответил Амальфи. – И прекрати вопить. Что ты хочешь этим сказать – «Мы знаем, что _э_т_о_ значит»? Если ты думаешь, что понимаешь, что именно произошло, так почему же ты не предпринимаешь никаких действий, а вместо этого забиваешь линии Дирака, пытаясь достать меня? В конце концов, ты же мэр; И у меня достаточно своей работы, которую необходимо выполнить.

– Если мне крупно повезет, я еще пробуду мэром дня два, наверное, – яростно выпалил Хэзлтон. – И ты несешь прямую ответственность, так что не нужно пытаться ускользнуть. Апостол Джорн начал свой поход две недели назад. Сейчас он располагает флотом, хотя я и не могу себе представить, как он его сформировал. Основная часть его сил не находится поблизости от Новой Земли, но так или иначе, он все равно постарается захватить планету – и вся Новая Земля просто кишит этими деревенскими парнями с фанатичными выражениями лиц и размонтированными спиндилли. И как только они доберутся до меня, конечно же я ничуть не сопротивляясь собираюсь сдаться – ты ничуть не хуже меня знаешь, что может сделать одна из этих машинок, и эти фермерские парни используют их, как личное оружие. Не собираюсь жертвовать десятками тысяч жизней, только лишь для того, чтобы сохранить свою администрация; если они хотят чтобы я ушел, они спокойно могут меня убрать.

– И ты считаешь это моей виной? Я однажды уже говорил тебе, что Воины Господа опасны.

– И я не послушал тебя тогда. Хорошо. Но они никогда не предпринимали шагов к началу своего похода, если бы не тот факт, что ты и Мирамон подвергли строгой цензуре все, чем вы занимаетесь. Таким образом, Джорн получил свой предлог; он говорит своим последователям, что вы попытаетесь помешать предстоящему, заранее предопределенному Армагеддону, и тем самым подвергаете опасности их шансы на спасение. Он объявил джихад против Ониан за подстрекательство такого вмешательства и этот джихад безусловно включает в себя и Новую Землю, поскольку мы сотрудничаем с Онианами…

Вдруг по связи послышались четыре громких и тяжелых удара кулаком по металлу.

– О, боги звезд, они уже здесь, – простонал Хэзлтон. – Я оставлю линию связи открытой насколько только возможно долго – может быть они и не заметят… Его голос стих. Амальфи угрюмо продолжал вслушиваться, навострив уши, пытаясь расслышать хотя бы звук.

– Грешник Хэзлтон, – произнес очень молодой и весьма испуганный голос, почти выпаливший это мгновенно, – ты уже не скроешься. По Повелению Джорна, тебе приказано пройти исправительное обучение. Ты собираешься – ты подчинишься без сопротивления?

– Если вы попробуете здесь привести эту штуку в действие, – громко произнес Хэзлтон – очевидно, он специально говорил так громко, для лучшей слышимости микрофона, – вы снесете полгорода. И что хорошее вы из этого извлечете?

– Мы умрем как Воины, – ответил другой голос, и хотя он также был весьма напряженным, все же теперь, когда он говорил о смерти, он казался более самоуверенным. – А ты будешь вечно гореть в адовом пламени.

– А все остальные?..

– Грешник Хэзлтон, мы не угрожаем, – заговорил другой, более старший, низкий голос. – Мы считаем, что добро есть в каждом. Джорн повелевает нам спасать грешников и именно это мы и будем делать. А для вашего хорошего поведения у нас имеются заложники.

– Г_д_е _о_н_и _н_а_х_о_д_я_т_с_я_?

– Они были подобраны Воинами Господа, – ответил низкий голос. – Джорн в своем блаженстве оказался достаточно добр, чтобы позволить нам установить cordon sanitaire [санитарный кордон (фр.) ] для этого Безбожного мира. Так, во имя спасения этой женщины и двух невинных детей, ты подчинишься? Я бы посоветовал тебе, Грешник – эй, какого черта, связь включена! Джоди – разбей эту штуку и быстро! Ну что я такого сделал, что бы на меня взвалили группу такой испорченной деревенщины…

Неожиданно динамик завыл на тонкой ноте и тут же смолк, прежде чем этот вой смог усилиться.

Какой-то момент, Амальфи просто потрясенно сидел. Он получил слишком быстро сразу много информации; поскольку, теперь он был уже гораздо старше, чем это бывало с ним в прошлом. Он никак не предполагал, что может случиться что-либо подобное с ним – но вот оно, произошло.

Джихад против планеты Он? Нет, маловероятно – по крайней мере, не напрямую. Апостол Джорн должен хорошо понимать, что значит пытаться захватить мир, столь полностью неизвестный для него, да еще в особенностями с силами, которые в большей степени представляли собой просто толпу, а не войска. Но Новая Земля была совершенно уязвима; и это был первый, логичный шаг к блокированию этой планеты. А теперь у Джорна оказалась Ди и дети.

Надо что-то предпринимать!

Как именно и что предпринимать – это было уже другое дело; для этого необходим был такой корабль, который ни один возможный заслон Воинов не имел бы возможности остановить, но такого корабля на планете Он не существовало. Единственной возможной альтернативой был маленький, исключительно быстрый кораблик, с низким уровнем засекаемости; но и это в равной степени было невозможно для пересечения такого большого расстояния, так существовал минимальные размеры даже для одного спиндиззи. Или это может быть не так? Кэррел находился на планете Он и он располагал значительными познаниями в создании относительно маленьких, приводимых в действие спиндиззи proxies; один такой принимал участие в Марше на Землю на протяжение всего похода, и никто не обратил и малейшего внимания на эту штуковину. Конечно же, proxy был отлично, поскольку был весьма шумным, засекаем обычными методами, и только пилотирование его Кэррелом предотвратило собравшиеся в кучу города от возможности отличить оставляемые им следы от следов, которые побочно оставляло обычное межзвездное вещество…

– Ты бы мог еще раз попробовать это сделать, а, Кэррел? И помни – на этот раз у тебя не будет огромной стаи городов, способных помочь запутать дело. И заслон, сквозь который тебе необходимо будет прорваться – представляет собой одну тонкую скорлупу из вращающихся по орбите военных кораблей, вокруг одной планеты – и мы не знаем ни сколько их там имеется, ни того, какое оружие они несут, ни того, насколько аккуратное наблюдение за пространством они ведут…

– Предположим худшее, – заявил Кэррел. – Они захватили, помимо всего прочего, корабль, который мы послали за Ди и ребятами, даже не зная того факта, что именно мы его и послали. Я могу сделать это, мистер Амальфи, но только если вы мне позволите производить необходимые маневры, как только отключится автоматика; в ином случае, я думаю, вы будете обнаружены, несмотря на то, сколь маленьким бы ни был корабль.

– Хеллешин!

Но никакого обходного пути не оказалось; Амальфи пришлось подвергнуть самого себя по крайней мере двухдневным совершенно диким обманным-запутывающим маневрам Кэррела, даже и разу не прикасаясь к управлению корабликом. Это будет довольно трудным делом для пожилого человека, но Кэррел был совершенно прав – другого возможного пути не было.

– Хорошо, – сказал он. – Только позаботься о том, чтобы я остался жив, когда я совершу посадку.

Кэррел усмехнулся.

– Я еще никогда не терял свой груз, – сказал он.

– Правда, в том случае, если он надлежащим образом закреплен. Так где ты собираешься сесть?

И это был совсем не простой вопрос. В конце концов Амальфи решил, что посадку следует совершить в Централ Парке, в самом сердце старого города Бродяг. Возможно, это и было в опасной близости от командного центра Воинов, но Амальфи совсем не хотелось преодолевать тысячи миль Новой Земли только для того, чтобы встретиться с Хэзлтоном; и существовала достаточно реальная возможность того, что старый город окажется табу для неотесанных парней или по крайней мере, они инстинктивно будут его избегать. Апостол Джорн конечно бы не упустил из виду и направил бы патрули в такое совершенно очевидное место возможных сходок свергнутых им, но очевидно, Джорн находился где-то на другом конце Облака со своими главными силами.

А так как, даже для спиндиззи, имелось ограничение на возможность упаковки определенного количества энергии внутри маленького корпуса, путешествие оказалось более, чем долгим, и Амальфи смог немного подготовиться, с помощью ультрафона, и узнать о всех событиях внутри Облака, от которых он отгородился на планете Он. Картина, представленная ему Марком, оказалось точной, хотя быть может чуть и искаженной по выразительности. Настоящие заботы Апостола Джорна были весьма далеки от Новой Земли и его джихад был объявлен против всех неверных, везде, а не только Ониан. Ониане просто оказались одной из статей обвинительного акта, которая специфически оказалась применима к Новой Земле – это, а также и необъявленное, но ни в чем другом нескрываемое намерение Новой Земли проникнуть в тайну конца времени, что само по себе было богохульством. Амальфи предполагал, что мятеж на Новой Земле и захват центрального правительства на ней оказался незапланированным побочным продуктом данной прокламации, к которому Джорн оказался не подготовлен, чтобы извлечь из происшедшего полную выгоду. Если бы он планировал такое развитие событий, или что-то подобное существовало в планах его военных стратегов, он немедленно направил бы свои главные силы на планету. А так, как обстояло дело в действительности, он просто – и запоздало – установил номинальную блокаду. Если переворот, устроенный его последователями удастся – что ж, все хорошо и замечательно; если же нет – он спешно сможет снять эту блокаду, чтобы сохранить корабли и людей для другого, более благоприятного дня.

По крайней мере, так предполагал Амальфи; но в то же время, он с беспокойством сознавал, что в Апостоле Джорне он впервые теперь имел дело с врагом, чей образ мышления мог быть совершенно отличен от его собственного, от начала и до конца.

Корабль неожиданно перешел со спиндиззи на ионные двигатели. Амальфи полностью прекратил думать об этом и просто стал ждать.

Как только корабль вошел в плотные слои атмосферы, управление им снова перешло к Амальфи; на планете Он Кэррел отключил свое дистанционное управление с помощью передатчика Дирака и передал управление непосредственно на пульт корабля. Амальфи удалось произвести легкую, как пушок, ночную посадку в южной части Центрального Парка, в довольно большом, неправильных размеров, углублении, согласно легендам, бывшим когда-то озером. Посадка прошла без всяких приключений; совершенно очевидно, что его не заметили. Возможно, утром оставленный кораблик может быть и заметит патрульный флаер Воинов, но старый город был просто замусорен самого причудливого вида механическим мусором; и надо просто быть исследователем города, обладающим такими же познаниями, как Шлиман о девяти Троях, чтобы разобраться, что является новым, а что – нет. Амальфи чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы оставить кораблик, даже не попытавшись его замаскировать.

Следующая проблема: Как связаться с Марком? Предположительно, он все еще находился под арестом, или чем-то схожим; на «исправительном обучении», как это смог расслышать Амальфи, когда об этом что-то произнес один из Воинов. Означало ли это, что они собирались заставить ленивого, привыкшего в основном к мыслительной работе, Хэзлтона застилать постели, подметать полы и молиться по шесть часов на день? Пожалуй, не слишком вероятно, особенно по части молитв. Тогда что же?…

Неожиданно, тащась вдоль по Пятой Авеню, залитой лунным светом и совершенно пустынной, по направлению к административной башне, Амальфи уверился в том, что к нему пришла трезвая мысль. Управлять галактикой, даже такой маленькой и в основном неисследованной, как эта маленькая галактика-спутник, не является простым делом, подобным тому, что ты берешь бумажку, с подноса на котором обозначено «Входящие документы» и перекладываешь их на другой поднос, на котором написано «Исходящие документы». На это требуются века опыта и высокая степень знакомства с передачей данных, созданием и поддержкой файлов и знание принципов действия других машин, которые выполняют 98 процентов вспомогательной работы. В дни Бродяг, к примеру, иногда случалось так – хотя и не очень часто – что мэр обменивался с другим городом согласно «правилу благоразумия», после того, как он проигрывал выборы; и обычно у него уходило от пяти до десяти лет на то, чтобы научиться управлять новым городом, даже и на таком весьма низком посту, как ассистент управляющего городом. И это не было искусством, которое неотесанный мужик, несмотря на то, сколь бы божественно он мог быть подвигнут на эту работу, смог бы справиться с ней за неделю.

Наиболее возможным местом прохождения Марком его «исправительного обучения» скорее всего должен являться его офис. Он должен бы управлять Облаком для Воинов – и без сомнения, делать эту работу гораздо хуже, чем они смогли бы обнаружить, даже если бы они оказались достаточно сообразительны, как без сомнения, были некоторые из них, чтобы заподозрить подобный саботаж. Амальфи, сам являвшийся мастером в том, что касалось закрутки колес в обратном направлении, если такое было необходимо, мог отдать предпочтение Хэзлтону в любое время; Марк был хорошо известен тем, что частенько применял эти свои способности на своих друзьях, быть может просто для того, чтобы не потерять квалификацию, а быть может, просто из привычки.

Что ж, очень хорошо; проблема вхождения в контакт с Марком решена, осталось расчистить путь для наиболее трудных вопросов: Каким образом разочаровать в легкости завоевания, и, если представиться возможным, изгнать Воинов; а также, каким образом вернуть Ди и детей в целости и сохранности?

Будет трудно решить, какой из этих двух трудных вопросом наиболее тяжел. Как указал Марк, выдранные с корнем спиндилли в руках новоиспеченных Воинов совершенно очевидно, представляют собой гораздо большую опасность, чем мушкеты или вилы. Используемые со знанием, эти машины могли вывести из влияния тяготения какого-нибудь вашего оппонента и забросить его в верхние слои атмосферы под влиянием вращающего момента вокруг своей оси самой планеты – Новой Земли; или такой же эффект можно было бы применить, скажем, к углу или стене здания, если бы кому-то захотелось уничтожить очаг сопротивления. Но главная опасность лежала в том факте, что в руках фермерского мальчишки, спиндилли _н_е_ мог быть использован со знанием. Он был создан не как оружие, но как прибор, предназначенный для контроля погоды в пределах территории твоего дома, и был больше по размерам, тяжелее и более неуклюж, чем домашняя керосиновая лампа Двадцатого века. Учитывая сложности, сопутствующие даже самому перемещению такого объекта, особенно пешим образом, искушение установить его на максимальное усиление будет почти непреодолимым, еще до того, как его размонтируют и снимут с его бетонного пьедестала в погребе. И скорее всего, его оставят там, так что натруженные мышцы спины и рук несшего спиндилли ничего другого не захотят произвести, кроме как нацелить прибор – более или менее точно – и нажать на кнопку включения. Это означало, что каждый раз, когда один из фермерских парней мог разгневаться или обнаружить богохульство в какой-то случайной ремарке, или мог выстрелить, испугавшись какой-нибудь тени, неожиданного незнакомого звука или свенгали, он легко мог снести таким вот образом два-три городских блока, прежде, чем он сообразил бы, где находиться кнопка отключения; или сама машина, брошенная и оставленная в панике, могла снести до основания еще парочку-другую блоков, прежде чем ее аккумуляторы бы иссякли и она отключилась бы сама.

Спасение Ди и детей, без сомнения, было весьма важно, но разоружение Воинов должно стать самым первым делом.

Он заметил, что слегка подпрыгивает, когда он ступил из шахты-лифта спиндиззи на прочный, неподвижный бетон центра управления и усмехнулся. Он снова чувствовал себя живым, спустя столь много лет пустого проглядывания, ворчания и прозябания. Эта проблема являлась именно той, для которой он и был создан, именно такой, к которой он подходил с уверенностью, рожденной из удовольствия. Сам конец времени представлял собой достаточно крупную проблему; ему никогда бы не удалось найти нечто более крупное и он был благодарен этому. Но оказалось, что ему просто не с кем ее обсудить или, если возможно, немного кого-то обмануть.

Да, прошло уже _о_ч_е_н_ь_ много времени; и ему лучше бы быть настороже против чрезмерной самоуверенности. Из-за нее, он то и дело попадался на удочку, даже тогда, когда он постоянно практиковался в своем искусстве. В особенности, подозрительно легко ему удалось разглядеть, какие-именно шаги необходимо предпринять в данной ситуации; но это уже был не тест; а все дело заключалось в его древней профессии – историка культур – вкратце – диагностика – который либо мог полностью овладеть ситуацией, либо провалиться с треском… и по случайности он, мог бы спасти или потерять от трех до четырех миллионов жизней и одну из них – Эстелль.

Что ж, надо действовать весьма осторожно, аккуратно – но точно и с решимостью, как хирург перед лицом сердечной недостаточности. Не следует попусту тратить время на рассмотрение альтернативных возможностей; у тебя только четыре минуты на то, чтобы спасти жизнь пациента, если тебе повезет; и пилка для костей уже жужжит у тебя в руке – быстрее распиливай грудную клетку, как можно быстрее.

Отцы Города уже пришли в рабочее состояние. Он приказал им:

– Связь. Соедините меня с Апостолом Джорном – во имя выживания города.

Некоторое время уйдет на то, чтобы Отцы Города связались с Джорном; хотя за минуту они проверят все возможности и изберут только те миры, на которых возможность присутствия Джорна наиболее вероятна, вероятность установления связи с ним с первого же вызова не особо велика. Амальфи сожалел о том, что с Джорном будет необходимо разговаривать по коммуникатору Дирака, так как в этом случае их беседу услышат все в любом месте Облака – или вообще везде в известной вселенной, где может существовать подобный аппарат, если уж на то пошло – все будут посвящены в их беседу; но на межзвездных расстояниях ультрафон – был вне вопроса для двусторонних обменов, так как скорость распространения информации составлял лишь 125 процентов от скорости света, но даже и эта скорость достигалась лишь с помощью уловки, называемой негативностью фазовой скоростью, поскольку несущая волна по природе своей являлась электромагнитной и таким образом, могла распространяться лишь со скоростью света и не быстрее.