Текст книги "Хорошо в деревне летом"

Автор книги: Джейма Луковка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Джейма Луковка
Хорошо в деревне летом

Глава 1

Какое же приятное чувство, когда звонит будильник, ты просыпаешься, а потом вспоминаешь, что наступили каникулы и сегодня можно спать сколько угодно. Выключаешь будильник, про который можно забыть на целых три месяца и заворачиваешься в теплое одеяло. Сон наваливается, и ты неосознанно улыбаешься такому маленькому счастью.

– Варя! Ты почему до сих пор в постели? – мамин грозный голос раздался у изголовья моей кровати. – Через полчаса выезжаем!

– Ма-а-ам, – жалобно тяну в ответ, вспомнив, что в первый день каникул меня бессовестно решили отправить в деревню к бабуле. Я, конечно, не против повидаться с бабулей, но лучше бы она сама к нам приехала. Да и вообще, мне, привыкшей ко всем прелестям цивилизации, казалось страшной сказкой попасть в деревню и остаться на целый месяц без интернета и прочих современных радостей. – Я не хочу. Ну что мне там делать?

– Мы это уже обсуждали, – не меняя грозного тона, продолжает мама. – Ты не была у бабушки уже семь лет. Она соскучилась по тебе! К тому же, я не оставлю тебя одну дома, ты же знаешь.

Ох уж эта их с отцом командировка. Поначалу узнав о том, что родители на месяц уедут, я обрадовалась, ну а какой подросток не обрадуется тому факту, что на целых четыре недели останется хозяином квартиры! Вот только мама моя в прошлой жизни явно была птицей обломинго, ибо сказав приятную новость о своем отъезде, она не замедлила «обрадовать» меня тем, что меня на это время ссылают в деревню.

– Ма-а-ам, – продолжаю жалобно скулить, так и не открыв глаз и даже не шелохнувшись на кровати, – это жестоко. Целый месяц в деревне. Там даже компьютера нет! – выдаю свой любимый аргумент, хотя и понимаю, что выбора меня не то что лишили, мне его даже не предоставили.

– Ничего страшного. Тебе полезно будет развеяться. Я вот, в твои годы, все каникулы проводила на улице.

– Бабушка тебя выгоняла из дома? – удивленно распахиваю глаза, но, не сдержавшись, начинаю смеяться.

– Егоза. Вставай немедленно! – обиженно бросает мама на мою беззлобную шутку и выходит из комнаты.

– Ладно-ладно. Изверги.

Потянувшись в постели, разминая тело, так что в нескольких местах хрустнули косточки, я отдала себе приказ подниматься. Но, вопреки отданному приказу, тело подниматься не хотело, а с минуту полежав, и вовсе закрылись глаза.

Я не спала, прислушиваясь к передвижениям родителей в квартире. Папа о чем-то тихо переговаривался с мамой, при этом его шаги слышались то в коридоре, то в кухне. Вставать было совсем лень, и я продолжала лежать с закрытыми глазами, но не спать. Мысленно скомандовала «Подъем!» и кое-как села в кровати, хотя и очень хотелось насладиться только начавшимися каникулами и проваляться в постели до обеда или чуть больше.

– Варя! – мама стояла на пороге моей комнаты, наблюдая за тем, что я все еще занимаю кровать.

– Мам, я уже встала, – и с этими словами, обиженно пыхтя, наконец-то, сползаю с кровати.

– Ага, я вижу, как ты встала. С такими темпами ты останешься без ванны и завтрака. Папа уже ушел в гараж.

– Ой-ё! – подлетаю с места и несусь в ванну.

Папа у меня не тиран, он вообще довольно спокойный, но вот что касается ожидания… Помнится попросила его, чтобы отвез меня в магазин, дабы я себе обновок прикупила, ох какую «повесть» я выслушала о том, как мучительно ему было так долго ждать. Я тогда по лабиринтам с одеждой аж на целых три часа загуляла. Ну что ж, можно его понять, но повторять такого не стоит, тем более и «повесть» его была, мягко говоря, некультурной.

Наскоро почистив зубы и умывшись холодной водой, пожелала «добра» правительству, которое, в целях экономии, решило отключать горячую воду, а порой и холодную.

На кухне витал аппетитный запах поджаристых тостов и свежего кофе.

– Спасибо, мама, – кричу вглубь квартиры, хватая блестящий растопленным маслом тост и, жадно откусываю сразу чуть ли не половину.

– На здоровье, – мама появляется в кухне, пару секунд наблюдая за тем, как я поглощаю завтрак.

– Офефь фкуфо, – делаю комплимент маминым тостам с набитым ими же ртом.

– Жуй как следует! – мама усмехается и уже в дверях кухни тихим шепотом повторяет: – Фкуфо.

Наскоро разделавшись с завтраком, я направилась в свою комнату. Благо пожитки свои я еще вчера вечером собрала, так что оставалось только переодеться и выйти из дома, не вспоминая, взяла ли я с собой ключи. Ну а зачем мне об этом вспоминать, они же мне теперь целый месяц не понадобятся.

***

– Мам, пап, вы это, мой баланс денежкой кормить не забывайте, ок? – протягиваю я, уже сидя в машине на заднем сиденье. За окном автомобиля мелькали редкие пролески, но с каждым километром они были уже довольно обширными. – Я там с ума сойду, вот прям чувствую, – шепчу, глядя в окно, и краем глаза замечаю, как мама и папа переглянулись. – Что? – настороженно спрашиваю у родителей, переводя взгляд с одного на другого.

– Варь, – отец немного замялся, видимо не зная как мне преподнести какую-то, вот попой чую, нехорошую новость.

– Ну? – не выдерживаю папину паузу и на автомате внутренне готовлю себя к плохой новости.

– Там сотовая связь не ловит, – быстро проговаривает мама и отворачивается к окну.

В боковом зеркале вижу довольное мамино отражение. Пытаюсь научиться говорить заново, но кроме сдавленных выдохов ничего не получается.

– Там неполадки какие-то, в ближайших деревнях ловит, а там нет, – добавляет отец и внимательно следит за дорогой. Только вот и в его глазах я вижу ехидство, которое так ярко отражает зеркало заднего вида.

– Да вы… да как… Я ТАМ НЕ ОСТАНУСЬ! – кричу на всю машину, чтобы меня наверняка услышали.

– Останешься, – тихо произносит отец.

– НЕТ! Как такое вообще возможно? Что я там делать буду? Я даже с компьютером смирилась! Но оставаться без связи… да вы с ума сошли!

– Ну почему же без связи? – возражает мама. – У бабушки есть домашний телефон, так что с нами ты связаться сможешь, – а вот это уже звучало как насмешка.

– Обхохочешься! – опять повышаю голос, видя в маминых глазах смех.

– Успокойся, – опять тихо говорит отец. – У тебя все равно нет выбора.

Все, я обиделась. Отвернулась от родителей, следя за дорогой и видом, что пролетал за окном. На глаза от обиды даже слезы напросились. Мама попыталась меня успокоить и вновь подружиться, но я оставалась непреклонна. Подумать только, вот так взять и испортить мне каникулы! Что, спрашивается, я им плохого-то сделала?

Ловя последние моменты, достаю телефон из кармана и запускаю приложение аськи. Не успевает оно загрузиться, как телефон тотчас разрывается многочисленными «о-оу». Просматриваю офлайн сообщения и, оставляя их без ответа, листаю список присутствующих.

– Решила поймать последний момент? – мама ехидно улыбается, оборачиваясь ко мне.

Я же в ответ обиженно пыхчу и делаю вид, что все мое внимание сосредоточено в телефоне и кроме него я ничего не слышу и ничего не вижу. Тем более что совсем кстати, написала лучшая подруга, которой я и решила непременно пожаловаться на несправедливость родителей.

[вик@]: Привет подруга! Как проходит твоя ссылка? :)

[в@ря]: Привет. Ты даже представить не можешь, что меня ждет там :(

[вик@]: Ты меня пугаешь, вот чесслово!

[в@ря]: Ты не представляешь как напугана я сама! :(

[вик@]: Блиии, рассказывай давай, что там 0_о

[в@ря]: Там нет интернета, компьютера и…

[вик@]: Про это я уже слышала. Что еще за «и»???

[в@ря]: ТАМ НЕТ ДАЖЕ СОТОВОЙ СВЯЗИ!!! Ты представляешь? Я целый месяц буду там! Вообще без всего!

[вик@]: Ахахаха. Да ты «победитель» по жизни! XD

[в@ря]: Вика это вообще не фига не смешно. Ну, конечно, ты-то у нас везучка дома осталась… одна :Р

[вик@]: Это тоже не смешно, знаешь ли! :(

[вик@]: А где эта деревня находится? Сейчас сотовая связь есть абсолютно везде! Блиии, я в шоке, что за ссылка такая?

Телефон вдруг мигнул и погас.

– Не может быть! – кричу от досады, вспоминая, что я забыла зарядить его перед выездом. – Весь мир против меня! Что за жизнь! Мамуль, а ты не помнишь, я зарядку взяла? – жалобно протягиваю, совсем забыв про то, что я, в общем-то, обижена.

Мама на меня косится с переднего сиденья и в ее глазах отчетливо проскакивают смешинки.

– А сама ты о себе, когда заботиться будешь? Тебе уже шестнадцать, а ты все как ребенок.

– А я и есть ребенок! – парирую я.

– Гулять так ты не ребенок! – вставляет веское слово отец, на которое мне почему-то нечем ответить.

Ну, в принципе, что спорить, ребенок я только тогда, когда мне нужно что-то от родителей, во всем остальном я взрослая.

Глава 2

Через пару часов обида почти отошла, а точнее я постаралась смириться со своей «ссылкой» и теперь просто пугала перспектива остаться одной без связи с друзьями в незнакомой деревне. Я пыталась заставить свой мозг не думать о таких плохих вещах, но как итог задумывалась еще больше. В голову постоянно лез вопрос Вики о том, где же находится эта самая деревня, что там даже сотовая связь не ловит. К слову семь лет назад я была там – на пару дней ездила с родителями, но так как не выходила дальше бабушкиного двора, то, собственно, ничего там и не видела. Впрочем, и сам дом я помню смутно.

Не став больше спорить с родителями и совсем к месту вспомнив, что обижена на них за то, что ссылают меня черт знает куда, я уснула. Иногда просыпалась, но, только почувствовав мерное раскачивание и завывание мотора, вновь проваливалась в сон. Окончательно проснулась только тогда, когда почувствовала, что машина вовсе не мерно раскачивается, а постоянно подпрыгивает на кочках и ямах.

– Еще полчасика, – говорит мама, услышав, что я завозилась на заднем сиденье.

Я ничего не ответила, только фыркнула, давая понять, что я все еще обижена. Спина жутко затекла от неудобного лежания на сиденье, хотелось уже выйти из машины и потянуться всем телом, а потом поваляться в уютной теплой постельке, ну и еще было бы неплохо перекусить. Завтракала я уже очень давно, если быть точной, то утром, а сейчас уже темно.

Не успела я подумать о еде, как мой желудок подал голос, а мама протянула мне бутерброды и термос с чаем. Кушать было не очень удобно, но я все же приноровилась, буквально за минуту умяла три бутерброда и залила их чаем.

За окном было темно, только благодаря освещению фар машины были слегка видны очертания редких домов и огородов. Дорога была не асфальтированная, что было очень хорошо видно впереди машины и очень хорошо ощущалось внутри ее. Попытавшись открыть окно, я тотчас поторопилась его закрыть, так как в открытую щелку мгновенно проникло облако пыли, от которой я закашлялась.

– Не открывай, – спокойно произнес папа, не сводя взгляда с дороги.

Вновь недовольно фыркнув, я отвернулась к окну, за которым ничего не было видно. Мысленно отметила, что здесь нет, не то, что сотовой связи, тут даже ни одного фонаря не отсвечивает, вообще ни одного.

«Боженька, что я такого сделала? За что они со мной так?» – мысленно жалела я себя.

– Приехали, – мама радостно вздохнула и отстегнула ремень безопасности.

Через пару метров машина затормозила, но, почему-то, никто не спешил выходить… кроме меня. За что я тотчас поплатилась! Как только я открыла дверь, в машину залетело очередное облако пыли, от которого я вновь закашлялась. Родители лишь сокрушенно покачали головой, но промолчали, а меня эта пантомима подбила на очередной недовольный «фырк».

Как только папа заглушил двигатель, потушил фары, вокруг наступила непроглядная тьма. Видимо это мешало только мне, потому как я слышала уверенные шаги родителей, сама же боясь сделать шаг. Собравшись и твердо решив не просить какой-либо помощи, я пошла в сторону, где слышались шаги мамы и папы.

– Да етиштвоюналево! – взвыла я, когда земля вдруг ушла из-под ног и я, немного пролетев, плюхнулась задницей во что-то мокрое.

– Варя? – слышу удивленный голос обоих родителей.

– Я ненавижу это проклятое место! – выношу свой вердикт.

– Да что случилось? – папин голос слышится где-то поодаль, и я вижу свет от фонарика.

– Я здесь, – подаю голос, дабы родители нашли меня.

Только поняв где же я, мама начинает громко хохотать, а отец что-то тихо нашептывать, явно осуждая меня за мою «везучесть».

– Давай руку, – папа тянет ко мне руку и когда фонарик светит уже не в мои глаза, а в сторону, замечаю, что папа тоже не прочь сейчас поддержать маму и похохотать вместе с ней.

– Это не смешно! – по слогам, злющим голосом проговорила я. – Я, между прочим, вся сырая! Какого фига, вообще, на дороге пыль столбом, а в канаве лужа?

– Пошли в дом, – смеясь, проговаривает мама и аккуратно касается моего грязного плеча.

– Я уже говорила, что ненавижу это место?

– Родненькие мои, приехали? – слышу голос бабушки и тотчас впереди появляется свет масляной лампы.

– Мама, здравствуй, – мама отпускает мое плечо и ускоряет шаг, направляясь к бабушке.

Папа, видимо боясь, что я вновь куда-нибудь провалюсь, идет рядом со мной, светя под ноги фонариком.

– Привет, бабуль, – здороваюсь я, поднимаясь на крыльцо.

– Господи, Варенька, как ты выросла. В прошлый раз совсем малёхонная была. Ты поди-ко и не помнишь меня, – бабушка крепко меня обнимает и целует в щеку, затем отстраняется и осматривает с головы до ног.

– Ну что ты бабуль, конечно помню, – улыбаюсь бабушке, мысленно ругая себя за истерику в канаве и пытаясь понять, слышала ли она, как и что я там говорила.

– Ой, что же это я, проходите в избу. Устали, небось, с дроги-то. А я вас пораньше ждала. Наготовила всего. Ну, ничего, сейчас подогрею.

Бабушка торопясь вошла в дом, оглядываясь словно проверяя, идем ли мы за ней. В доме нас встречает долгожданный свет. Осмотревшись вокруг, замечаю зеркало и, подходя к нему, поворачиваюсь спиной. Отражение показывает, что извозилась я сильно: джинсы насквозь промокли и были измазаны грязью, футболка была сырой только на половину, но и ей досталось грязи не меньше.

– У меня даже волосы в грязи, – недовольно произношу я.

– Матушка моя, ты где же это так? – бабушка, всплеснув руками, качает головой.

– В канаву с мостика свалилась, – поясняет папа, а мама опять посмеивается.

– Родненькая-то ты моя, пошли скорей в баню, я сегодня к вечеру топила, так не остыла еще поди.

В бане и правда оказалось тепло. Наскоро скинув всю грязную одежду, я сполоснулась теплой водой, найдя плюс в том, что в деревне хотя бы была теплая вода.

Закутавшись в пушистое полотенце, которое мне дала с собой бабуля, я несколько минут просидела на лавочке в предбаннике, молясь, чтобы этот месяц закончился как можно скорее. Никогда еще мне хотелось, чтобы каникулы пролетали быстро.

Натянув чистую одежду, которую прихватила с собой, я вышла на улицу, вдыхая прохладный ночной воздух. Подняв голову, еще на несколько минут зависла – такого количества звезд я никогда не видела. Черное небо, словно усыпанное в беспорядке яркими стразами завораживало, заставляя смотреть на него, не отрываясь. Только вот непонятно было, почему при таком количестве звезд на улице было очень темно, да притом что сейчас лето. М-да загадка, однако.

– Варенька, – слышу оклик бабушки. – иди скорей в избу, простудишься же.

– Иду, бабуль, – кричу в ответ бабушке и, взглянув в последний раз на красивое небо, иду на свет масляной лампы в бабушкиных руках.

***

Утро наступило неожиданно, словно я вот только что легла в кровать, еще слыша, как за тонкой деревянной стенкой разговаривают родители с бабушкой, закрыла глаза, а когда открыла, было уже утро. Тем не менее, надо заметить, что я выспалась, это, наверное, еще потому что вчера весь день проспала в дороге.

Потянувшись, разминая косточки, я уставилась в побеленный потолок, прислушиваясь к шагам в доме. К слову шаги я слышала только бабушкины. Она, слегка задевая подошвой домашних тапок пол, ходила в стороне кухни.

Расположение комнат в доме я осмотрела еще вчера и даже вспомнила, что за семь лет здесь так ничего и не изменилось. Спальня, в которой стояли две кровати – моя и бабушкина, выходила окнами в небольшой палисадник. В ней располагались два окна, моя кровать стояла рядом с одним из них. На окне висела коротенькая тюль, скрывая ровно половину окна, солнце в окно почти не проступало, так как за окном раскинула свои ветви яблоня. Я сразу вспомнила как семь лет назад, я, только открыв глаза, вылезала в окно и, сорвав яблоко, вновь заваливалась на постель. Яблоки были сочными, нередко их соком я пачкала постельное белье, за что и получала нагоняй от мамы.

Закинув голову, осмотрела железную витую спинку кровати, тотчас подумав, что кровать мне нравится – мягкая перина так и манила поваляться на ней подольше. Даже не смотря на то, что эта кровать была старше меня на несколько десятков лет, она сохранила упругость пружин, которые, к слову, не скрипели, как ожидалось.

Решив, что я уже выспалась, я поднялась с кровати и, не переодевая пижаму, направилась в кухню, из которой так маняще доносился запах блинчиков. Блинчики с утра это вам не тосты, жаль, что мама меня такими завтраками не баловала. Хотя я не жалуюсь, понимая, что мама работает для того, чтобы ее чадо ни в чем не нуждалось. Наверное, даже правильно, что меня сослали на месяц в деревню, глядишь вырасту не избалованной. Три ха-ха, поздно пить боржоми как говорится! Ну а что, я и не отрицаю, что я избалованный ребенок, но пока я ребенок ведь можно? Можно!

Наша с бабулей спальня выходила в зал, в котором я обнаружила еще спящих родителей. Быстрым взглядом оглядела комнату и наткнулась на настенные часы, которые совершенно четко утверждали, что сейчас еще только половина шестого. Это, наверное, первый раз в жизни, когда я выспалась в шесть утра! Надо записать!

– Привет, бабуль, – поздоровалась я, с бабушкой заходя в кухню и уже пожирая глазами блинчики на столе.

– Варенька, золотце мое, а ты чего же так рано проснулась? У меня и не готово еще ничего, – бабушка расстроено всплеснула руками.

– Да ничего, я с утра обычно только чай пью, – успокоила я бабушку. – Я в баню схожу, – предупреждаю бабушку и выхожу из дома, мысленно пообещав блинчикам, что скоро вернусь.

Быстренько умывшись и вычистив зубы, я вновь направилась в дом, где бабушка уже дожидалась меня. Только я зашла на кухню как увидела, что на столе уже стоит кружка с чаем, а в тарелке рядом дымятся еще горячие блинчики.

– Не успела яички-то еще завернуть в блины, – говорит бабушка, ловко переворачивая очередной блин на сковородке.

– Да и не надо, – улыбаюсь бабушке и сажусь за стол. – О, сметанка! Бабуль, я так, со сметаной.

Пододвинув небольшую пиалу со сметаной ближе, макаю в нее скрученный в трубочку блин и откусываю. По языку тут же растекается вкус чуть подсоленной сметаны. Вкуснотища!

Позавтракав так, что едва встала со стула, я поблагодарила бабушку и направилась, наконец, переодеваться. Родители еще спали, бабушка заканчивала закручивать в блины начинку, а я начала вять со скуки, вспоминая, что связь с миром друзей потеряна еще вчера.

– Я прогуляюсь, – говорю бабушке, заглядывая на кухню.

Бабушка согласно кивает, и я выхожу из дома.

Глава 3

Обойдя всю деревушку, а если быть точной, то все три жилые улицы, что в ней имелись, мне взгрустнулось. Что я буду здесь делать целых три месяца? Этот вопрос меня волновал сильнее всего.

Несмотря на раннее утро, я заметила, что не спит почти никто, наверное, кроме моих родителей. В огородах частенько мелькали женщины и мужчины, во дворах и на улице бегала малышня и как только я проходила мимо, то ловила на себе заинтересованные взгляды.

Сразу поняла, что сильно от них отличаюсь: светло-голубые джинсовые шорты длиной до колена были творчески разодраны, на задних карманах были нашивки в виде пауков, на передних слегка затертая вышивка паутины, в некоторых местах уже совсем не творчески порвана от неаккуратности, но в целом смотрелось довольно гармонично. Наверх я надела черную футболку с широким воротом, за счет чего майка держалась только на одном плече, оголяя второе. На груди футболки ядовито-зеленым цветом была нарисована ящерица на размытом розово-оранжевом фоне. На шее болтались громоздкие наушники, из которых доносились сумасшедшие звуки музыки, которые сейчас почему-то меня вовсе не радовали, а были лишь привычным фоном прогулки. На ногах малиновые кеды с салатовыми шнурками, завязанными сбоку. На руках привычные браслеты и напульсники. Прическа у меня тоже была довольно своеобразная: волосы были обрезаны прядями разной длинны, слева стрижка была намного короче, чем с права и все это великолепие было ярко рыжего цвета, за исключением одной самой длинной черной пряди справа. Одним словом – светофор! Так ласково порой меня называла мама.

Не стесняясь, разглядывая окружающих сквозь зеркальные очки, я шла не торопясь вдоль улицы. Казалось, что вся дорога состояла только лишь из пыли. Порой вступая в нее, я замечала, что мягкая поверхность полностью скрывает подошву кед, а от соприкосновения поднимаются небольшие серые облачка. Тут же заметила, что обувь моя уже совсем не того цвета, которого была до выхода из дома.

– Пливет, – рядом со мной раздался тихий голосок.

Оборачиваюсь, опускаю глаза вниз, потому как чудо, поздоровавшееся со мной, своим ростиком едва достает мне до пояса.

– Привет, – говорю девчушке и снимаю очки, глядя уже напрямую, а не сквозь них.

– Я Малина, – произносит девчушка свое имя и, видимо стесняясь, начинает перебирать подол коротенького синего платьица.

– Марина? А меня зовут Варя, – улыбаюсь девчушке, на что в ответ она тоже растягивает губы в беззубой улыбке.

– Валя? А ты откуда? – девчушка бросает гордый детский взгляд в сторону и берет меня за руку.

Посмотрев в ту же сторону, замечаю кучку детей, которые топчутся возле одного из дворов и все их взгляды направлены на нас. Марина утягивает меня за руку вперед, гордо вышагивая по дороге.

– Ну да, Валя, – шепотом отвечаю скорей себе и усмехаюсь. – А я… издалека, – заканчиваю представление своего города, потому как вдруг начала сомневаться: вряд ли это чудо слышало о моем городе, маловата еще.

– А откуда? – настаивает ребенок.

– Ты все равно не знаешь, – улыбаюсь ей и тотчас перевожу тему. – Куда ты меня ведешь?

– На лечку. Там сичас никого нету. Сиводня день села в Ладнево и все туда убезали. Лодители тозе туда усли, сколо пойдут. Миня мама хотела взять, а я отказалась, сказала, буду за домом слидить, – девчонка взглянула искоса на меня, видимо ожидая восхищения. А я что? Я восхитилась, потому как мне шестнадцать, а меня дома одну не оставили. – А ты к бабе Томе плиехала, да? Я видела, как ты выходила из ее калитки.

– Э… да, к ней. Она моя бабушка, – зачем-то пояснила я девочке.

– Ну, я так и поняла. Ланьше я тибя здесь не видела.

– Ну, я давно не приезжала потому что. – «Наверное, когда я здесь была в последний раз, тебя еще и в проекте не было».

Ближе к речке улица уходила вниз, создавая пыльную горку и чуть поодаль от остальных домов, словно отшельник, стоял покошенный домик. Серые от времени бревна были не обшиты, крыша в нескольких местах прохудилась, что хорошо проглядывалось еще с верха горки. Избушка, а иначе это и не назовешь, была окружена сереньким хлипким заборчиком, в некоторых местах дырявым. Площадь забор занимал довольно большую и в том месте, где начинались ягодные кусты и яблони, он становился выше и был сплошным без единой щелки.

– А это чей дом? – спрашиваю у девчушки, которая продолжала вести меня на буксире к реке.

– Блошеный, – девчушка пожимает плечиками и, не останавливаясь, идет дальше. – Там ланьше ведьма зыла. Мама лассказывала. К ниму нильзя подходить, целей будешь. Тозе мама сказала.

– А, по-моему, там кто-то есть, – усмехаюсь я, заметив за забором движение.

– Де? – Марина остановилась как вкопанная посреди улицы и еще крепче сжала мою ладонь. – Андлей, нильзя туда! Зацем ты туда залез? – она громко закричала, так что даже у меня, натренированной громкой музыкой, заложило уши.

Сквозь щель в заборе показалась довольная измазанная моська пацаненка, что был примерно одного возраста с Мариной. Потом эта довольная моська показала язык и вновь скрылась.

– Дулак! – Марина недовольно сложила руки на груди, а через мгновение, фыркнув, отвернулась и, хватая меня за руку, вновь продолжила путь к реке.

– Пошли, посмотрим, – говорю я ей и иду в направлении дома.

Марина сначала пыталась меня уговорить не ходить туда, потом пыталась вырвать свою руку из моей, а потом как-то легко сдалась и пошла следом. Тотчас я подумала, что, не внимая маминым запретам, девчушка уже не раз была во владениях «ведьмы». Уже у забора девчонка опередила меня и со словами: «Я пелвая, а то мало ли сто!» нырнула в щель. Я же посмотрев на это, решила, что я туда точно не пролезу и даже не став пытаться, полезла через забор. Спрыгнув с хлипкого заборчика, который, как мне показалось, того гляди развалится под моей тушкой, я уставилась на детей. Было их вовсе не двое, как я предполагала, а семеро.

«Козлят!» – откликнулись мои мысли.

– Это соседи… мои… ну и длузья, – пояснила Марина. И указывая раскрытой ладошкой на каждого, представила их: – Андлей, Лена, Костя, Сеня, Вася, Люба.

– Мелкота, вы че здесь делаете? – на крыльце дома показался парень и с наглой ухмылкой уставился на меня. – Что ведьмы уже никто не боится?

Он шагнул в нашу сторону, а я краем глаза заметила, что дети насторожились. Как только парень остановился возле нас, он громко крикнул, скривив злое лицо и дети с криками разбежались в рассыпную. Следя за их метаниями, обнаружила, что в заборе есть дыра еще больше, в которую и кинулась малышня.

– Пф, придурок, – окрестила я парня и прошла мимо него ближе к дому.

Дверь в избушку, так же как и окна, была обита красивыми наличниками, за минусом того что краска с них давно облезла и сейчас все было грязно-серого цвета. Судя по самым стойким остаткам краски, то когда-то узор был белый или даже с голубоватым отливом. К дому вела узкая тропинка, почти полностью заросшая репейником. Аккуратно пробраться сквозь эти заросли не получилось и уже стоя на покосившемся крылечке избушки, я пыталась отодрать прилепившиеся колючки не только от шорт, но и от майки.

– Ты кто? – услышала я голос парня, а оглянувшись, заметила его стоящего рядом со мной. Он с издевкой следил за тем, как я пыталась вырвать колючки и ждал ответа на свой вопрос.

– Вообще-то, ты мог бы мне помочь! – грубо отозвалась я, вместо того, чтобы представиться.

– Вообще-то, ты не просила помощи! – парень пожал плечами, а издевательский взгляд стал еще ярче.

– М-да. И-ди-от, – по слогам проговорила я и, оторвав последнюю колючку и швырнув ее в кусты, направилась к двери дома.

Дверь висела на одной верхней петле и, чтобы открыть вход пришлось ее приподнять. Жалобно скрипнув, она таки поддалась, открывая взгляду небольшой пыльный коридор.

– А больших городах это нормально? – слышу за спиной вопрос.

– Что именно?

– Залезать в чужие дома!

– Так он же брошенный.

– Ну и что.

– Ну и что, – кривляясь, передразнила я парня и вошла в коридор, чуть наклоняясь, чтобы не собрать на голову паутину. – Ха, так значит и в деревне это нормально? – насмехаясь, произнесла я, видя, что парень от меня не отстает.

– Данил, – представился парень, игнорируя мои слова, и протянул руку.

– Варя, – ответила я на знакомство, но руки не подала. – Так что тут за ведьма жила? – спрашиваю, открывая вторую дверь, на этот раз ведущую в сам дом.

Возле двери лежал грязный затрепанный коврик, справа, возле стены, стоял деревянный диванчик с красиво вырезанными подлокотниками и спинкой и если бы не пыль и разнообразный хлам, лежащий на нем, то можно было бы назвать это искусством.

– В жизни всегда есть место легендам, – ответил парень. – Поговаривают, что старуха, которая здесь жила, когда-то была ведьмой. Напускала проклятья на деревню, на соседей, на урожай.

– Короче искали оправдания своим неудачам? – закончила я за парня. – О, это что такое? Хм, миленькая вещичка, – забыв про то, что я сейчас совсем не одна, проговорила я вслух сама себе.

Уже пройдя во вторую комнату, я обнаружила старый комод с приоткрытым верхним ящиком. Заглянув в него, я увидела маленькую брошку в виде тюльпана. По всей площади брошь была усыпана перламутровыми небольшими камешками, только лишь по краю камешки имели чуть фиолетовый оттенок. Защелка имела вид небольшой булавки, притом в отличном состоянии.

– Ну да, что-то есть… в этом… миленького, – раздалось над моим ухом.

– Я так думаю, никто против не будет, если я заберу это себе, – произнесла я скорее себе, нежели новому знакомому, тотчас почувствовав, что мне этот цветок вовсе не хочется выпускать из рук. С таким трепетом я относилась только к своему новенькому плееру!

– Я так и знал, что ты воровка, – констатировал Данил.

– Что?! Совсем обалдел?! Никакая я не воровка! Да и к тому же, не у кого воровать, хозяйки-то уже нет в живых! Или… ах нет, ты хотел взять ее себе? – издевательски проговорила я, умильно глядя на парня, отчего тот сразу осекся и даже чуть покраснел. – Ха-ха-ха, да ладно, ты серьезно хотел ее взять себе? – сделала я вывод красным щекам.

– Боже, что ты несешь? – парень перестал краснеть и, собравшись, произнес это таким тоном, что я даже почувствовала себя полной дурой, а я себя никогда в жизни так не чувствовала.

– Пф, ду-рак.

Отвернувшись от парня, я вновь продолжила оглядывать давно заброшенное помещение. Комната, где мы находились, скорее всего, служила спальной. В углу стояла аккуратно заправленная кровать, хотя все портили слои пыли, но, тем не менее, сразу было видно, что к этому предмету интерьера никто не прикасался, сколько бы лет после смерти бабушки-ведьмы не прошло. Комод, в котором я нашла понравившуюся мне брошку, стоял возле кровати – в изголовье. С другой стороны кровати стоял стол, на самом его краю стояла швейная машинка, наполовину прикрытая плотной тканью, остальную поверхность стола занимали стопки сложенного белья. У противоположной стены стоял высокий шкаф, заваленный многочисленными книгами. На некоторых полках, а если быть точной, то только на верхней, книги стояли в аккуратном порядке, а вот ниже они уже лежали опрокинутыми, а несколько книг и вовсе валялись возле самого шкафа. На окнах висели плотные шторы, за счет чего в комнату не проникал солнечный свет, хотя одно окно зашторено было лишь на половину и только благодаря этому было не очень хорошо, но видно обстановку. На полу лежали длинные половики, так же как и все здесь покрытые пылью, хотя грязи с чужих ботинок, я полагаю, он тоже был не лишен.

– Давно она умерла? – спросила я, хотя уже успела дать себе установку больше не разговаривать с этим парнем.