Текст книги "Оборотни особого назначения (СИ)"
Автор книги: Джейд Дэвлин
Соавторы: Мстислава Чёрная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Ха, а чего я ждал? Да только такая же безбашенная идиотка, как я сам, могла выбрать себе зверем медоеда! Да! Очешуенная девчонка, пустотника мне в дюзу!
Карл:
Я искренне наслаждался полётом. Точка, судя по всему, тоже. Эмоции постепенно поутихли. Не будешь же два часа к ряду орать? Оралка засохнет. По моим прикидкам мы приближались к городу. Я сбавил скорость.
До конца я для себя так и не решил, пересекать город или объезжать. Насквозь – явно быстрее. Но сейчас дело не только в скорости. Час туда-сюда принципиальной роли не играет. Топливо. Оно, к сожалению, имеет свойство заканчиваться в самый неподходящий момент. Вот впереди показались высотки. Позабытое зрелище... В моём мире здания были в разы выше, тут, на вскидку, редко какие достигали сотни этажей, но всё же... Кажется, это называется ностальгия? Тьфу!
Как водится, не сомневайся, действуй, иначе действовать будут другие. Пока я размышлял и тормозил, из города нам навстречу вылетели трое в униформе, на гравиках одинаковые эмблемы.
– Полиция? – подала голос Точка.
– Думаю, да.
Убегать, то есть улетать, наверное, не стоит. Будут преследовать. Мы, конечно, уйдём. Перекинемся в медоедов и посмотрим из первого зрительного ряда, как цивилы беглецов ищут. Но мотика, вероятно, лишимся. И припасов.
Может, обойдётся?
В общем, я остановился.
Полицейские, или кто они там, приблизились.
– Добрый день, шасса, шасс!
Точка сама сообразила, что ей вперёд вылезать надо.
– Доброго. Что-то не так?
А я часом скорость не превысил? Обидно будет мотика лишиться из-за такой чепухи.
– Стандартная проверка документов, шасса.
Точка кивнула, почесала нос и вдруг соскользнула вперёд. Что это она?! Хы, даже я поверил, что она неудачно начала падать. Перехватил поперёк живота, удержал. А она умница! Ткнулась лицом в планшет, который держал полицейский. Ему-то показалось, что она запнулась, и вместе с запястьем приложилась носом, ну а я знал правду – языкастая у меня девочка, гы.
Полицейский всмотрелся в выскочившую на его планшете информацию. Глаза у него стали слегка округлые. Хм... Похоже, грохнутая Точкой баба была крутой шишкой. Потому что все трое чуть ли не под козырек взяли.
– Извините, шасса! Надеюсь, мы не доставили вам проблем, шасса! Доброго пути, шасса!
И Точка такая, едва кивнула им, посмотрела свысока, как на козявок, прямо не медоедка, а патентованная жирафа. Артистка! Такое представление устроила, что три оболтуса в зеркальных шлемах даже не подумали просить документы еще и у меня!
Я плавно поднял гравик в воздух. Обошлось, но задерживаться мы не будем. Мало ли... Город неторопливо наплывал на нас облачной горой небоскребов. Скорость я на всякий случай больше не превышал, мы легко влились в плотный поток мобилей, гравиков и еще пустотник знает что за летаю. Интересно, а нижней границы допустимой скорости нет? Я присмотрелся к транспорту впереди. Пожалуй, можно и ускориться. Па-аехали! Обгон! Извини, мужик, на дороге кто наглее, тот и прав!
Поглядывая на навигатор, я уверенно вёл по выстроенному для нас компьютером маршруту. На ночь в городе мы не останемся. Уж лучше в подобии леса заночуем. Хотя деньги, наверное, у нас есть. То есть у Точки есть. Покушаться на её добычу как-то неправильно.
Точка вертела головой и вообще активно интересовалась окружающим пейзажем. Я рулил. Белк время от времени попискивал. О, голос на очередном повороте подал! А я уж думал, в кому от страха впал. Нет, надо же. Крепкий грызун попался, вон, даже морду высунул из декольте.
Мы уже приближались к выезду, когда очередной полицейский патруль с воем и миганием вырулил на нас из-за стеклянной грани очередной высотки. И явно на дисплей чего-то передали, вроде указания остановиться у опорного пункта. Да не вопрос. Я подрулил к будке, смешно прилепленной прямо к боку небоскреба примерно на высоте двадцать пятого этажа и остановился, прижавшись боком к выступающему эллингу.
– Добрый день, шасса, шасс, – из будки выбрался упитанный легавый и лениво протянул нам планшет:
Пустотника им в задницу, опять стандартная проверка! Да что у них, проверки эти, на каждом шагу? Р-р-р! Так бы взял и откусил ему тот планшет вместе с парой пальцев... Хотя надо признать, что проверяют, похоже, только на въезде и выезде.
Точка повторила фокус с соскальзыванием и незаметным облизыванием планшета виртуозно, что было не так просто на такой высоте. Ну? Отвалишь? Нет?!
Я напрягся, когда полицейский не взял под козырёк.
– Шасса, это же ваш гравицикл?
– Да, разумеется. А что?
– Управляете не вы. Шасс, ваши документы.
Служака чёртов! У меня документов-то и нет. У меня закралось подозрение, что грохнутая баба не такая уж и шишка. Скорее уж те полицейские, на дороге к базе, имели особые инструкции. Наверняка начальник в сговоре.
– А это что?!
Полицейский уставился на невовремя высунувшегося белка. Или вовремя? Если зверёныш их отвлечё...
– Экзотическое животное. Незарегистрированное...
– Валим, – деловито предложила девчонка, а потом сделала то, о чем я мечтал полминуты назад – снова наклонилась и...
Полицейский дико взвизгнул, когда его пополам перекушенный планшет заискрил и осыпался куда-то вниз. Зачем?! А... понятно. Она у него еще и коммуникатор откусила. Те-то, что нас сюда завернули, уже отлетели на порядочное расстояние, хотя и маячили еще в конце широкой улицы.
– Пикнешь – башку откушу, – мило пообещала раскрывшему в ужасе рот полицейскому Точка, деловито усаживаясь в седло и бесцеремонно упихивая любопытного белка обратно за пазуху.
Я сразу вжал максимум. Гравик надсадно взревел, но стартанул будь здоров. И мы рванули. Я с радостью наплевал на все возможные ограничения. Сбить, конечно, никого случайно не хотелось, но я в себе уверен. С этим гравиком за прошедшие часы я буквально сроднился.
Вперёд, выше, быстрее!
Я играючи обогнул какого-то придурка, оказавшегося у нас на пути, мы буквально через голову ему перелетели. Наверное, он будет долго ругаться нам вслед или даже в штаны навалит – его тарахтелку с явно индукционным двигателем едва не внесло в огромное стеклянное окно. Но мне было не до сочувствия – за нами город буквально взревел сиренами, замигал тревожными огнями, и... пустотника мне в дюзу! Сколько их?! Да пофиг! Гоним!
Поворот, ещё поворот, дикий нырок под нависающую над самой землей арку, и свечкой вверх, вдоль стальной стены, и снова вниз, с ускорением! И-еххууу!!!
И я не просто драпал, не просто стряхивал с хвоста стаю жужащих и мигающих полицейских ос, теперь, когда на правила плевать – я как по лучу, кратчайшим путем резал город в том направлении, куда указывал навигатор.
Прибор, правда, аж заходился от возмущения, мигал красным и истерично верещал, что я нарушитель-нарушитель-нарушитель! И... ах ты подлый стукач, маякуешь всем полицейским в радиусе ста миль? Вот почему осиная стая на хвосте растет, как пыльное облако за лунокаром! Да и плевать, главное маршрут показывай, железяка бестолковая! Вырвемся из города – сломаю к пустотникам!
И я гнал и гнал вперёд, не оборачиваясь.
Мы выскочили в свободное от нависающих городских громадин небо уже через несколько минут, и я набрал высоту. Опасно, да. Гравики, это я помнил из прошлой жизни, эти вряд ли отличаются высотно-летными характеристиками. Не зря же тут везде дороги – вон их внизу, паутина!
Но нам как раз дорога сейчас даром не сдалась.
Я нащёлкал на карте исторический объект “Дорога жизни. Начало”. Для одних – законопослушных обывателей, – памятник провалившейся экспансии, для других – ушлых, наглых и хищных – действующий источник живого товара, а для меня – дорога к Шее.
Рррр-р.
Полетим по прямой! Я решил.
Главное, чтобы этот чемодан на гравикомпрессорах выдержал, а там над лесом, если попетлять среди крон, и назойливые верещалки с мигалками отстанут. Но нет, мать их в шлюз и вышлюз, упорные оказались, гады. И не только на гравиках гонят, вон, явно катера!
– Догоняют, гады! – проинформировала Точка таким безразличным тоном, будто сообщала, что завтра будет дождь. И снова упихнула своего неугомонного белка за пазуху.
Тьфу!
Гравик пока вёл себя идеально. Мы рассекали воздух, так что в ушах свистело. Если бы не лобовое стекло, задохнулись бы, наверное. Оторваться не получалось. Я скрипел зубами, но выхода не видел.
Точнее, видел: наше спасение в сельве. На горизонте появилась и быстро приближалась бесплодная пустыня. Не плавно перетекающие барханы золотого песка, а растрескавшаяся безжизненная почва. Трудно представить, что где-то впереди пустыня резко обрывается, и начинается пышущая жизнью сельва.
Лететь над пустыней нельзя. Мотик почти гарантированно навернётся. От губительного воздействия пустыни технику защищает толща земли, да и то не идеально.
А почему бы и нет?
– Пригнись! – проорал я сквозь рев встречного ветра и все нарастающий вой полицейских сирен.
Надеюсь, лобовое стекло выдержит. А если и нет, подумаешь, комбинезон на спине осколками засыплет.
Точка послушно распласталась передо мной, я навалился сверху. Под защиту стекла, ну и собой девчонку прикрыть. Запищал сплюснутый белк.
Я чуть сбавил скорость. Удар! Мотик тряхнуло. Стекло-таки не выдержало, но на радость мне оно не разбилось, а просто отвалилось.
Мы влетели в вестибюль. Оу, что-то слишком всё быстро. Я ещё убавил скорость. Мы пролетели над эскалатором. Станция.
Станция промелькнула.
Я зарулил в тоннель. А вот теперь можно и наддать! Полетели!
Наивно или нет, я надеялся, что в тоннель за нами не полезут. В конце концов, они полицейские, а не гонщики. Даже обидно слегка. Интересно, насколько еще хватит топлива? Расход вроде бы не такой уж и большой. По крайней мере шкала укорчивается медленно. Так что, какая разница сколько? Над сельвой взлететь всё равно не получится. Главное, чтобы наш гравик продержался не меньше гравиков полиции, а дальше перекинемся, и в джунгли нырнём. Припасы... По обстоятельствам.
Погоня чуть отстала, но я не обольщался. Преследование полицейские не прекратили. Из туннеля деться-то нам некуда, а дальше только по сельве пешком. То есть это они думают, что мы на своих двоих далеко не уйдем. Вряд ли они догадываются, что оборотни действительно существуют. Попробуют нагнать. Наверняка рассчитывают взять двух придурков тепленькими и обос... от страха на конечной станции. Как я понял, про сельву у них тут ужастики только так снимают. В общем, в джунгли за нами они точно не сунутся!
Я почти расслабился. Полёт по прямой, что может быть проще? Даже снова начал принюхиваться к тесно прижавшейся девушке, и думать всякие посторонние мысли. Точка притихла и чуть ли не дремала. Только белк снова ужасался происходящему и ругался на своем беличьем языке вовсе уж непотребно, судя по интонации.
Хорошо, что не успел расслабиться до потери мозгов и бдительности. Сначала я не отреагировал на гул в туннели. Мало ли. А когда до меня дошло, что доносится он не сзади, а спереди... Характерный такой гул.
Навстречу мчится поезд. Поезд, мать его через шлюз второй дюзойс проворотом и выхлопом! Я идиот! Вот чёрная дыра!
Разминуться с поездом невозможно. Не тот радиус у туннеля, чтобы на гравике проскочить. На хвосте погоня. Да и вообще столько сюда летели, возвращаться на станцию тупо. Нет уж.
Я поднажал. Быстрее! Пять секунд мне, чтобы максимально оторваться от полицейских. Три, два, один. Я резко остановил мотик. Нас тряхнуло. Чуть ли с сидения не выпали. Я быстро скинул Точку в колею между рельсами. Кажется, девушка весьма чувствительно приложилась. Не важно.
– Обращаяся! Быстро! – если не сможет, то как там надо? Головой к поезду?
Белк истошно заорал, когда комбинезон на девчонке затрещал и лопнул, а из обрывков выскочила медоедка, державшая дурацкого грызуна зубами за шиворот. Яростно встряхнув свою ношу, чтоб не орал, Точка понятливо распласталась по земле.
Фуф, теперь и самому обернуться можно. Я уж испугался, что Точку придётся прикрывать. А нет, успели. Главное, чтобы пронесло, и из днища поезда не торчал какой-нибудь дрын под током.
Глава 24
Точка:
Вторые сутки мы топали по ставшим вдруг родными джунглям. Про цивилизацию и тоннель в нее даже вспоминать не хотелось. Мало того, что истеричный скунс с перепугу уделал меня своим вонизмом с носа до хвоста. Так я еще и сама чуть не ус... э... не опозорилась, когда ревущая и гудящая громада подземной гусеницы накатилась на нас, с грохотом отбросила бесколесный мотик куда-то к стене, и понеслась над прижатыми к земле головами, почти задевая днищем вставшую дыбом шерсть. Ёжики в сортире!
Она катилась и катилась, грохотала и грохотала, и скоро мне стало казаться, что это никогда не кончится, и мы так и сдохнем в вонючем тоннеле под брюхом чертовой механической гусеницы.
Но даже самая темная и глубокая задница когда-нибудь кончается.
Как мы выбрались из тоннеля и доковыляли до первых кустов – даже рассказывать не хочу. Карлу тоже досталось скунсовых подарков, и сам полосатый белк оказался в своем же секрете и кое-чем таком же вонючем по самые уши. И если мы с медоедом смогли избавиться от запаха, несколько раз обернувшись туда-обратно, то чертова хвостатая щетка воняла так, что глаза слезились в любом облике.
Несчастный грызун жалобно пищал, жался к ногам, но шел своими лапами – нести вонючку на руках мы оба отказались категорически.
Вдобавок ко всему к вечеру я почувствовала себя... странно. А потом еще и Карл начал нервно принюхиваться и диковато на меня коситься. Я довольно долго недоумевала и вопросительно поднимала брови на каждый его горящий взгляд, но медоед от меня чуть ли не шарахался. Потом еще более недоуменно смотрела, как он поспешно сооружает себе какую-то дикарскую юбку из травы...
И только тут до меня дошло. Это... это же было уже!
Вот это странное состояние, нервозность, чувствительность кожи словно увеличилась, и в целом тело охватывает такая странная сладковато-тягучая истома.
Течка! Пряники в подгузнике... вот это влипла.
Так, быстро вспоминаем, что там мне успела рассказать Гюрза, которая была профессиональным навешивателем лапши на уши еще с детдома. Самое главное – разобраться, что там про подчинение... а!
Так, по-порядку: подчинить самку можно, только когда ее кроет самец во время течки, причем это обязательно должно быть впервые для самки. В смысле – не течка впервые, а самец. И для этого нужен специальный артефакт... Гюрза уверяла, что фигня эта редкая, громоздкая, и особо охраняемая. То бишь... артефакта у него точно нет. Спрятать некуда, а в то самое место он не влезет.
Я с болезненным интересом покосилась на взбудораженного спутника. А он ничего... очень... даже... ничего-о-о... Ой, заткнись, коза мохнатая! Тебе щас любой верблюд ничего!
Хотя... блин, как вот теперь сообразить, это просто течная медоедка в моей голове нашептывает, какие у парня сильные бицепсы, какой твердый подбородок, и губы такие красивые, зовущие... или это уже меня саму клинит?
Уф. Логически если, вот логически! Медоедка – она барсук. Если бы эта поганка восхищалась зачетными клыками, или, там, могучим хвостом, то я б ее на раз раскусила. Значит, это уже мое?
Тьфу, в любом случае, гормоны со зверюгой у нас общие. Так что делать-то?! Делать-то что?! Он же шарахается и отползает... чего? Ловить и трахать, говоришь... Хм. Хм.
Карл:
Чёрная дыра мне навстречу! Я не сразу понял, что не так. После того, как скунс всё обгадил, я зажимал нос, плевался на вонь и о запахах особо не думал. В сельве смог продышаться, лес как-никак, природа... Тут-то и почуял, как один вдох – и крышу сносит. Запах, тот самый, самый прекрасный во вселенной.
Сначала я на одних инстинктах потянулся к Точке. Девчонка явно против не будет. Скунса только за шкирятник, и отправить за ближайший куст, чтобы не мешал и настрой, зараза вонючая, не сбивал.
Сбил-таки. Я, наконец, вспомнил, что у меня где-то там в черепной коробке мозги есть, и ими иногда надо пользоваться. Вот куда я губы раскатал?! У Точки семья. У меня – Шея. Но дело даже не в этом. У меня были брат и друг – я их привёл ад, я их подставил с побегом, казнь – от и до из-за меня, я не смог защитить Лукаса от сколопендры. Даже парнишку, которого на дне взял под крыло, не уберёг.
Я, наверное, проклят. Может, это и иначе называется. Но те, кто мне мне дорог, погибают из-за меня. Я несу несчастья и смерть.
И я ни за что не желаю подобной участи Точке. А значит, единственный способ обезопасить её – держаться подальше.
Я мысленно хорошенько залепил подзатыльник медоеду, совершенно не понимающему, почему нельзя, когда самка так соблазнительно зовёт. Фигу ему! И ей.
Надо как-то придумать, что делать, потому что с каждой секундой сдерживаться всё труднее и труднее. Тьфу, пропасть! Я объявил привал, в приказном порядке оставил Точку со скунсом. Пусть что-нибудь на своей сковороде сварганит...
А сам рванул прочь! Пересижу. Не может же у неё течка вечность продолжаться? В караване не пахла... Сколько, кстати, ждать? И как мне, пустотник меня возьми, “сидеть подальше” и одновременно глаз не спускать с этой компании малолеток – девчонки и белки?! Ладно Точка, она медоедка, у нее шансы больше, но это СЕЛЬВА! Тут без опыта и навыка даже бронированный носорог не выживет!
Ладно, где наша не пропадала. Пока сидит жарит чего-то на своей сковородке – можно отбежать и залечь в кустах, отдышаться.
Я не учел только одного. Медоед живет не только в моей голове, в Точкиной обосновалась такая же живучая, упёртая и своевольная тварь. И эта мохнатая задница, пустотника мне в шлюзу, тоже учуяла моего зверя!
И если белк служил хоть и хреновым, но всё же сдерживающим фактором, то своим уходом я сам себя в ловушку загнал! Только поудобнее устроился на груде листьев и приготовился медитировать на самоконтроль, раздался шорох. И еще один... и...
Точка вышла из-за дерева и с каким-то лихорадочно-нездоровым любопытством уставилась на меня. Голову к плечу склонила, и стоит... дышит! Сиськами, пустотника мне в дюзу-у! Я что, железный?! Да без всякого медоеда, мать его перемать через шлюз в три конца с оборотом!!!
Но я же упёртый, да? Мужик решил – мужик сделал.
– Нет! – рявкнул я на Точку, хотя девочка ни в чём не виновата.
– Не-ет? – томно протянула она, так выгибая бровь и вздыхая, что я аж задохнулся. И жарко стало. Невозможно жарко! И медоед дурного носителя изнутри когтями рвёт. И голосит, гад, на весь мозг, что это самка! САМКА! ЕГО ВИДА! Течная, мать мою в пустоту на три парсека...
– Нет!
– Ладно, – Точка согласилась подозрительно легко.
С чего бы? Заподозрил, что не просто так, я не зря.
– Тогда подерёмся!
Радостно так заявила! И на меня прыгнула.
Точка:
Где-то в кроне весело насвистывал свою брачную песню невидимый птичий самец. Я пошевелила ушами и лениво перекатилась на спину. Потом подумала немного и обернулась. Но осталась при этом лежать на груде теплых мягких листьев, которую мы с Карлом сгребли в процессе... мммм... драки.
Положив подбородок на мохнатую спину медоеда, я запустила обе руки ему в шерсть и начала почесывать, отчего здоровенный зверюга – он оказался чуть ли не в полтора раза больше моей медоедочки, заурчал, как трактор, и перекатился на спину, подставляя для почесывания мягкое пузо.
Вот, другое дело. А то “нет” да “нет”.
Впрочем, подрались мы тоже здорово, я его даже пару раз укусила за куда достала. Один раз, кажется, за задницу, причем за человеческую и человеческими же зубами. А нефиг было пытаться внушить мне, что я развратная девица, и уползти в кусты!
Я и без него в курсе про развратную девицу. Очень... очень развратную. Прям даже не ожидала от себя такого. И медоедка тут не при чем – начали развратничать мы еще человеками. Ну и увлеклись маленько... примерно до утра. А на рассвете своего потребовала мохнорылая, обернулась, выгнула хвост замысловатым пистолетом и так посмотрела куда-то внутрь сущности нашего с ней общего кавалера, что он обернулся медоедом практически в прыжке.
Ну и приземлился, куда надо.
– А не пора ли нам пора? – лениво поинтересовалась я, сладко зевая и дергая своего медоеда за усы.
– Что, опять?! – изумился Карл, тоже превращаясь, и оказалось, что я лежу подбородком на его голой груди. Мужчина легко приподнял меня и переложил иначе, всю меня на всего себя.
– Не опять, а снова, – я сладко потянулась и глянула на него из-под ресниц. – А еще я есть хочу.
Карл тяжело вздохнул, поднялся, привычно поскрёб затылок и вдруг фыркнул:
– Слушай, пока мы тут, там твоего белка не сожрали?
– Сожрут его, как же! – фыркнула я, кивая ему куда-то за спину. – Эй, Леопольд, выходи! Выходи, подлый скунс! Я тебе за подглядывание хвост надеру!
Интересно, а этому конкретному скунсу кто-то рассказал, что он весьма относительная белочка, и в природе по деревьям не лазает? По ходу нет. Вон, сидит, жопа полосатая, на ветке у дупла, и цвиркает то ли недовольно, то ли радостно.
Но успокоившись за белка, я вдруг озаботилась другим:
– Ой! Сковородка! Как бы кто не спер! – и зашарила вокруг себя руками. Уффф...
Мой незаменимый девайс нашелся в листве, довольно глубоко закопанный и слегка... эм... потоптанный.
– Откуда она тут взялась? – вытаращил глаза Карл. – Я же видел, что ты сунула ее в костер, а сама пришла с пустыми руками!
– Это долгая история, – вздохнула я. – Пошли поймаем завтрак, потом расскажу. Эй, скунс-древолаз, а там в твоем дупле чьих-нибудь яиц нет случайно? А ты проверь!
Приключения компании семерых сирот и одной кухонной принадлежности, рассказанные под какого-то зубастого зайца, зажаренного целиком, произвели на Карла неизгладимое впечатление.
Карл:
Мда... история. Типичная на самом деле. Похитили, начали дрессировать. Вслух я ребят хвалил. Да чего уж там, молодцы они. Держатся. Пытаются бороться. Одну только потеряли. Таху, кажется? На деле же всё не так оптимистично. Да не верю я в благополучный исход! Что там с ними Древорубы делают, пока мы по сельве тащимся? Скольких убили, покалечили, свели с ума? Нет, расстраивать Точку заранее я не стал. Пусть идёт к своей семье. Доведу до улья.
Я не сдержался сегодня. Хвалёная выдержка подвела. Я уступил ... Да кто бы не уступил такому напору?! И вообще, подобного у меня в жизни ни разу не было, хотя девочки были, чего уж там. С Точкой же... это как разбавленное пойло сельвы и вино многолетней выдержки сравнивать. Или как видеть мир чёрно-белым и вдруг обрести цветное зрение! Захватывающе, потрясающе, сумасшедше! Ох, пустотника мне в дюзу... я бы, наверное, с Точкой на всю жизнь остался. И не только потому что с ней небо в алмазах, а потому что девчонка реально шикарная. И веселая. И безбашенная, как я сам. И умная... и верная – идет к своим напролом через сельву, ни в чем даже не сомневается.
А уж то, что она медоедка, безумно приятный дополнительный бонус.
Но...
Наша ночь ничего не меняет! В первую очередь я желаю, чтобы Точка прожила долго и хорошо. Рядом со мной это невозможно, потому что все те, к кому я привязываюсь, умирают. Обрекать её на гибель я просто не имею право. Наверное, надо бы помочь ей её семью вытащить. Ну, потом, когда с Шеей разберусь. Будет одновременно и извинение, и прощальный подарок – помогу им устроиться. Или Шея подождет? Ребята-то Точкины... так, нафиг, что за мысли?! Моя цель – Шея! Все остальное – вторым стартом!
Ещё же к тайнику тащиться, крюк делать... Ошейник с Точки надо снять до того, как я к Шее полезу. Да и белку человеческий облик вернуть не помешает. Хорошо, что я озаботился, кьярр в своё время спёр и ключ. Пригодилось. Кстати, Точкин ошейник, не застегивая, на Леопольда надеть можно, чтобы говорить, наконец, в ментале научился. Странное, кстати, имя для дикаренка...
Мысли переключились на сковородку. Век живи – век учись. Я и не подозревал, что предметы можно в себя втягивать, срастаться с ними. Жаль, что только при первом обороте. Я честно пробовал раз десять – увы. С мелочёвокй получается, например, грязью измазаться и грязнулей из звериного облика вернуться, а ни камень, ни палку вживить в медоеда не получилось. Повезло девчонке. Оружие, можно сказать, массового поражения с собой таскает.
Я покосился на Точку:
– Готова, выходим?
До Шеи по джунглям ещё пилить и пилить. Эх, пустотника мне в шлюз... какая баба! Встала и пошла, не задавая лишних вопросов. И недоеденного второго зосуса, поджаренного до хрустящей корочки, упаковала... эх...
Точка:
Мы шли по сельве вторую неделю, и меня терзали очень разные чувства. С одной стороны мне очень нравилось здесь – медоедка во мне просто кайфовала от обилия движения, запахов, звуков, новых впечатлений, добычи... и хищников – во где адреналина хапнуть можно.
С другой – как Карл и предупреждал, чем дальше в сельву, тем толще партизаны, в смысле те, кто может тебя сожрать. Вот так запросто поваляться на земле и потрахаться в листьях больше не получалось – на ночь надо было искать укрытие, и лучше всего – где-то высоко в кронах исполинских деревьев. Благо, медоеды отличные древолазы, про белку-мутанта и говорить нечего. Ну, а человеческие руки прекрасно справлялись с работой шимпанзе – плели гамак из лиан, в котором можно было не только выспаться...
И отсюда вытекала третья проблема. Карл. Этот чудик, прости пряник, то срывался и трахался со мной, как бешеный, то отмораживался и пытался что-то втирать про “так нельзя, я так не могу, я...” – и прочую чушь.
Пока у меня была течка, я просто не слушала, что он там несет, и медоедка была со мной полностью солидарна. И медоед, кстати, тоже, это у человека в голове тараканы канкан танцевали перед каждым, блин, соитием. И то недолго – втроем мы его в момент “воспитать” могли.
А вот когда гормональный угар почти сошел на нет, я начала задумываться, чего это мужика так клинит. То он меня прям любит-не-может, так, что его аж плющит от нежности... смеется моим шуткам, слушает мои рассказы о детстве в детдоме, сам рассказывает про свой фантастический мир будущего... то вдруг хлоп – мрачные думы поперек всего лица, и попытки слиться в уголок и там пострадать.
Нет, я чуть позже разобралась. Кажется. Потому что Карл много рассказывал о своем мире – но только про детство. Про брата, про друга. И по одной нечаянной обмолвке я поняла, что и в этот мир они угодили когда-то втроем.
Ну, и... с этого места начинало каменное молчание, скорбь сквозь сжатые зубы и все такое. Я это как только поняла – расспросы мгновенно прекратила и этой темы не касалась – вот как никто я его понимаю. Самой дико страшно за своих – как они там? Меня уже столько дней не было... я верю изо всех сил, что они живы, верю! Но временами так тошно...
Ну и короче просекла я, что там нажористые такие тараканы, отборные. По ходу мужик боялся ко мне слишком привязаться.
И опять я его поняла. Это мы – мафия, семья и сумели даже в детдомовской системе удержаться вместе вопреки всему. А вообще в приюте самое умное – не любить никого. Не привязываться. В любой момент могут перевести, забрать, отдать... это так больно, что ну нафиг.
Но отпустить Карла в его страдания и волевое одиночество я уже не могла. Может, и нехорошо это... может, неправильно. Но это мой медоед! Уже мой. И я его не отдам даже ему самому и его мозговой инсектофауне.
Ну и короче, я сама с собой и со своей медоедкой организовала заговор. Карлов зверь тоже участвовал, но скорее как наблюдатель и тайный союзник. А вот мы...
Мне аж интересно стало, когда упертый владелец тараканьего питомника выкинет белый флаг и перестанет играть в неприступную крепость. И даже крамольная мыслишка закралась: может, пусть подольше сопротивляется? Ну реально, это оказалось ужасно весело и чертовски возбуждающе – соблазнять его всю дорогу в самых неожиданных местах.
У него такое лицо делалось... что я через раз не выдерживала и просто прыгала на добычу, зацеловывая до потери сознания.
Нет, если бы он хоть раз не соблазнился, если бы хоть намеком показал, что ему это по-настоящему неприятно, неинтересно – я бы прекратила в тот же миг. Только в том-то и дело, что его плющило и таращило от того, насколько он сам хотел. И боролся с собой, дурень, не понимая, что поздно уже, поздно. Я у него уже есть. Мы уже есть.
Карл:
Точка слышать моё “нет” не хотела. И ее хитрая вторая ипостась не хотела. Да что там! Медоед мой тоже не хотел. И я тоже... не хотел. Но должен был! Должен! Должен же?! Пустотника мне в дюзу!
Против троих я точно не устою, поэтому я принял стратегическое решение временно отступить. Я предупредил, что ничего у нас не будет? Предупредил. За себя отвечаю, за других – извините. Доведу её до улья, и распрощаюсь. Семью свою найдёт – меня выкинуть из головы легче будет.
Если, конечно, кто-то из их мафии до нашего возвращения доживёт. Ребята, как я понял из рассказов Точки, не то что мы... были... домашние, ни на что не годные детки. Братишка, Лукас. Я до крови прокусил губу, чтобы болью физической отогнать дущевную.
Против нас Точкина семья – это матёрые молодые звери. Может, у них и есть шанс? Да нет, вряд ли. Сломают. Всех ломают. И рано или поздно все умирают. Нелегалов не щадят. Мясо же...
Как я до сих пор жив сам не понимаю. Благодаря Шее... Вот доберусь, сверну и стошлюзово вскоре сам ласты склею. Сельва своё возьмёт. Да и пусть. Что мне ловить? Только бы до цели успеть добраться.
Гадство!
Я слушал рассказы Точки, улыбался её шуткам, а сам всё больше приходил в ужас: тяжёлая жизнь у девочки была. Сначала угодила в детский дом, потом в зелёный ад сельвы. В моём мире приютов не было, детей, оставшихся сиротами, забирали семьи, растили как родных, заботились. А тут, рассказано со смехом, но кошмар же!
Впору пойти и... И что?! Жизнь помочь наладить? К цивилам вывести? Пусть просят убежища на правах беженцев из сельвы? Вот же! Да какое мне дело до чужой семьи?!
Ответ пришёл неожиданный и крайне болезненный: не хочу, чтобы Точка их потеряла. Я ещё раз выругался про себя.
Ну всё, хватит! Расползся лужей сахара. Я решил – я не отступлю. До улья доведу, и разбегаемся. Главное, не начать выть заранее, как представлю, что ее не будет рядом.
Пустотника мне в дюзу, неужели уже настолько влип? Да неееет. Быть не может. И вообще, как древние говорили: с глаз долой – из сердца вон.
А пока мы на удивление благополучно миновали граничную полосу, потом перебрались через мангровый лес, где безбашенный медоедка повадилась охотиться на ядовитых змеегаторов, еле вытрясли из белки кровоблох, которых дурной скунс подцепил в каком-то дупле, верхним ярусом – по веткам– пробрались над гигантской рекой, не имеющей названия – я ее не называл, а другие сюда не добирались. И теперь шли знакомой сельвой бывшей “населенной” зоны – тут и там попадались древние руины ульев. Вот в одной такой “крепости” я когда-то и устроил свою самую дальнюю и самую секретную заначку.
