Текст книги "Солнце и луна, лед и снег"

Автор книги: Джессика Дэй Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 12

Стоило ласси расшифровать историю на каминной полке, и странный язык начал открываться ей. Некоторые нюансы оставались ей недоступны, да и слова она знала не все, но суть рассказов уловить получалось. Она прочла две из колонн и затейливые резные ленты над золотой дверью. Там встречалась масса упоминаний о прекрасной принцессе и ее бесконечном поиске любви, но сказки казались скорее зловещими, нежели романтическими. С точки зрения ласси, это выглядело так, будто принцесса приказывала каждому мужчине, на которого натыкалась, любить ее. Время шло к ужину, когда она обернулась и увидела Эразма и Ролло, стоящих у нее за спиной с озадаченным видом.

– Привет, – сказала она, смущенно отдергивая руки от косяка, по которому водила пальцами.

– Что ты делаешь? – Ролло склонил голову набок. – Ты пропустила обед и чай.

По мнению волка, не было греха страшнее, чем пропустить кормежку.

– Значит, ты должен был сходить поискать меня, – парировала ласси.

– У камина было слишком тепло, – отозвался он и сладко потянулся. – А потом пришел Эразм забрать нетронутый поднос с чаем, и я подумал, не спуститься ли мне вместе с ним в кухню – вдруг ты до сих пор там. Но тебя там не оказалось, поэтому мы пришли искать тебя сюда.

– Я беспокоился, не пребываете ли вы до сих пор, э-э, в потрясении от сегодняшней встречи, – покраснел Эразм. – Но затем Ролло заверил меня, что с вами все будет в порядке, поскольку с ним все в порядке, и уговорил саламандр дать ему пирожное. – При этих словах румянец потускнел и фавн улыбнулся.

– Прошу прощения за доставленное неудобство, – потупилась ласси. – За все неудобства, которые я тебе причинила. – Теперь, когда Ролло упомянул о пропущенном обеде и нетронутом подносе, в животе у нее громко заурчало. – Ой!

– Вы наверняка умираете с голоду, – рассмеялся в ответ фавн. – Ужин готов, если не возражаете.

– Да, пожалуйста! – Она жестом велела Эразму отвести их в столовую. – Я так хочу пить, что готова лизать стены!

– Стены на вкус ужасные, – предупредил ее Ролло. – Я попробовал в первый же день. Лед на вкус как тухлое мясо. – Он передернулся и всем своим видом выразил отвращение.

– Что? – Ласси резко остановилась и дотронулась до ближайшей колонны. – Правда?

Она едва не лизнула колонну, не сходя с места, чтобы проверить правоту Ролло. Лед, который не тает и не холодный, – это явно не обычный лед, но почему он должен быть на вкус как тухлое мясо?

– Пожалуйста, госпожа, ужин стынет, – произнес бледный Эразм. – А тебе не следует лизать стены, – сурово выговорил он волку. – Они… ты должен понимать, что это не… не тот лед, к какому ты привык.

– Да-да, разумеется.

Невинно улыбаясь, ласси твердо решила лизнуть стену в спальне, как только останется одна.

В столовой, рядом с креслом ласси, уже ждал белый медведь. Девушка вежливо приветствовала его и заняла свое место. Эразм подал ей роскошный по обыкновению ужин: прозрачный суп, приправленный странными травами, обжаренные с медом овощи, рыбу в обсыпке из лесных орехов, вымоченную в вишневом сиропе. Затем последовал пропитанный сливками и сбрызнутый карамелью торт.

– Пожалуйста, поблагодари саламандр, – вздохнула она, когда покончила с едой, откинулась на спинку кресла и отложила салфетку. – Они фантастические повара.

– Я передам им, госпожа. Они будут тронуты.

Ролло у камина перекатился на бок и вывалил язык. Ему досталась изрядная порция мяса и кусочек торта, который ласси уронила в его миску. Медведь также получил кусок торта, но в остальном поддерживал ничего не значащую беседу, пока Ролло и ласси ели. Он спросил девушку, видела ли она картины в длинной галерее и как они ей понравились (не особенно, сплошь изуверские батальные сцены) и читала ли она книги в библиотеке (да, и они восхитительны).

– Значит, тебе здесь нравится? – В голосе медведя прозвучала тоска.

– Да, конечно! – Она перегнулась через подлокотник кресла и погладила исбьорна по громадной лапе. – И не волнуйся, я разберусь с этим колдовством.

– Нет! – Он отпрянул, сверкнув зубами и когтями.

Ласси вжалась в кресло, и исбьорн расслабился. Чуть-чуть.

– Будь осторожна. – Голос его звучал резко. – Лучше бы тебе просто подождать.

– Чего подождать?

– Пока год не закончится.

– И тогда ты расскажешь мне, откуда взялся этот дворец?

– Да, – торжественно кивнул он.

– Кто вырезал каминную полку в большом зале?

При столь неожиданной смене темы медведь моргнул:

– Не знаю.

– Стало быть, дворец построил не ты. А кто?

Молчание. Медведь медленно покачал головой, словно ее бесконечные вопросы его разочаровывали.

Тем не менее ласси продолжала напирать:

– Ты можешь прочесть резьбу на колоннах?

– Иногда.

– То есть?

– Медвежьи глаза не годятся для чтения, – с явной неохотой пояснил он. – Поздно уже. Спокойной ночи.

Он неуклюже поднялся и, тяжело ступая, покинул столовую.

– Подожди, пожалуйста! Хочешь, я тебе их прочитаю? – Она побежала за ним. Может, соединенными усилиями им удастся расшифровать все символы. – Исбьорн, хочешь?

Но он просто ушел вперевалку, и большая дверь закрылась за ним.

– Люди слишком шумные, – заметил Ролло, следуя за хозяйкой в отведенные им покои.

– Ой, замолчи, – отмахнулась ласси, напряженно размышляя. – Если бы ты знал, что вырезано на этих колоннах, тоже сгорал бы от любопытства.

– Не хочу знать. Я не хочу знать, почему стены пахнут тухлятиной. Это только приведет к чему-то плохому.

– Ролло! – Ласси возмутило полное отсутствие любопытства у волка. – Разве тебе не хочется узнать, почему мы тут оказались?

– Хочется, но я предпочту подождать, когда наступит подходящее время.

Они продолжали идти в молчании. В молчании Ролло наблюдал, как ласси снимает платье и надевает ночную рубашку. В молчании она расчесывала свои рыжевато-золотистые волосы и умывалась. В молчании волк сидел возле ее кресла, пока она читала главу из книги – историю первых королей Норвегии.

Наконец, когда она забиралась в кровать, Ролло заскулил.

– Что такое? – Ласси недовольно взглянула на него. – Тебе надо выйти? Дверь не заперта.

– Нет, мне не надо выйти, – сварливым тоном ответил волк.

– Тогда что?

– Меня одолевает любопытство, – признался он с раздражением.

– Насчет чего?

– Насчет того, что говорится на колоннах, – рявкнул Ролло, словно она не понимала очевидного. – Нельзя дразнить волка, заявляя, будто прочла что-то интересное, а потом не делиться этим!

– Ну и кто у нас теперь сует нос куда не надо? – Ласси лукаво взглянула на него.

– Просто расскажи, – взмолился смущенный Ролло.

– Ладно. Насколько я могу судить, это история о принцессе, которая жила во дворце и мечтала найти красивого мужчину, который ее полюбит. Но мужчина или мужчины, которых она находила, оскорбляли ее, и ей было очень грустно. Или, может быть, горько. – Ласси подтянула колени к подбородку и обхватила их руками.

Ролло в ответ хмыкнул:

– Это не так уж интересно. Люди все время так поступают.

– Кто сказал, что это были люди? – подняла бровь ласси.

– А кто тогда?

– Не знаю, кем была эта принцесса. Там просто говорится, что она принцесса. Но все прочие символы для обозначения людей имеют пометку внизу, которая, как объяснял мне Ханс Петер, означает, ну, людей. Там сказано, что она искала красивого мужчину, человека. Совершенно ясно. Но на колоннах вырезаны истории о воинах, принцах и дамах, и там другие нижние пометки, которые, по-моему, обозначают других существ. Вроде Эразма и остальных слуг.

– Про что истории-то?

– Ну, одна про то, как прекрасная принцесса увидела в лесу неких дев. Не уверена, но, кажется, не человеческих. Принцесса что-то им говорит, и они с визгом убегают. Кроме одной, которая насмехается над принцессой. Жестокую деву убивают одним ударом, и ее жених нападает на принцессу. Однако она проявляет к нему милосердие и забирает к себе во дворец, чтобы он мог постичь истинные добродетель и красоту.

– Жуть какая.

– Да? – Ласси удивленно взглянула на Ролло.

Ролло кивнул:

– Прежде всего, почему девы убежали, когда появилась принцесса? Чем она их так напугала?

– Об этом я не подумала.

– По мне, она вовсе не такая красавица, если все ее любимые предают ее, а прочие самки при ее появлении удирают с визгом.

– А может, это так же, как я сегодня, когда увидела слуг. Понимаешь, они все очень странные, но, когда первое потрясение проходит, оказывается, что все они совершенно неотразимые каждый в своем роде.

– Возможно, – отозвался Ролло с сомнением. – Но тогда и следующий поступок принцессы кажется мне не слишком красивым.

– Забрать жениха жить к себе?

– Преподать ему урок, судя по твоим словам. Его любовь только что умерла, а эта странная принцесса-неважно-кто забирает его из дома к себе во дворец, чтобы он стал ее рабом.

– Я вовсе не говорила, что он сделался ее рабом, просто…

В дверях спальни раздался грохот. Ролло вскочил на ноги, а ласси взвизгнула, но тут же увидела, что это Эразм. Фавн в ужасе таращился на нее, а у его раздвоенных копыт валялись погнутый поднос и разбитая кружка. Горячий шоколад впитывался в ковер.

– Эразм, что с тобой? – Ласси выпрыгнула из постели и поспешила к фавну.

– Кто… где… как… откуда ты знаешь эту историю? – хватая ртом воздух, спросил он.

Девушку неприятно поразила мысль, что Эразм подслушивал.

– А что такое?

– Я… н-неважно, – заикаясь, отозвался он. – Просто… знакомо прозвучало.

– Я прочла ее на одной из колонн в большом зале, – смягчившись, ответила ласси.

Эразм посерел от потрясения.

– Ты умеешь читать на… на языке тр… колонн? – Он уставился на нее со смесью благоговения и страха.

– Да, меня брат научил, – ответила она, ошарашенная его реакцией.

– Твой брат? – У фавна был откровенно изумленный вид.

– Мой самый старший брат, Ханс Петер, – пояснила она, хотя это казалось глупым, поскольку фавн не знал ее братьев по именам и вообще есть ли они у нее.

– Ханс Петер Ярлсон? – Голос фавна упал до еле слышного шепота.

Ласси схватила Эразма за хрупкие плечи:

– Откуда ты его знаешь?

Эразм выскользнул из ее хватки.

– Произошла ужасная ошибка. Она так разгневается. – Лицо его побелело и застыло от страха.

– Кто разгневается?

Фавн вздрогнул.

– Надеюсь, ты никогда не узнаешь, – безрадостным голосом произнес он. – Я пришлю Фиону прибраться. – И он порскнул прочь.

Спустя несколько минут вошла Фиона. К тому времени ласси сложила осколки разбитой кружки на поднос и поставила его на боковой столик.

Селки мокрыми полотенцами стерла пятно с ковра и унесла поднос с разбитым фарфором, не проронив ни слова. Ласси хотела отпустить несколько замечаний, но мрачное лицо Фионы заставило ее отказаться от этого намерения.

Когда в ту ночь пришел ее сосед по кровати, ласси еще не спала. Раздраженная, она выпрыгнула из постели, как только он в нее улегся. Она споткнулась о тапочки, ударилась локтем о диван и в ярости заорала.

– Я не в настроении терпеть тебя, – заявила ласси сквозь стиснутые зубы. – Один из нас будет спать на диване.

Она подождала, но ответа не получила. Разумеется.

– Хорошо, тогда это буду я, – рявкнула она, сдернула с постели белую медвежью шкуру, закуталась в нее и улеглась.

Ее гость даже не подождал, пока она устроится поудобнее. Он вылез из кровати, подхватил девушку на руки и опустил на кровать с ее стороны. Она попыталась вскочить, но он пригвоздил ее к месту. Когда она наконец расслабилась, он отпустил ее и перешел на свой край.

– Если это часть заклятия, то очень глупая часть, – с досадой произнесла ласси.

Но она устала и к тому же хотела обдумать все открытия дня, а потому осталась в кровати. Ее сосед глубоко вздохнул, напомнив ей Ролло, и уснул.

Ласси бодрствовала почти до рассвета, размышляя о принцессах, от которых люди разбегаются с воплями, и о выражении лица Эразма, когда он услышал историю.

И о том, что Ханс Петер совершенно определенно гостил в ледяном дворце.

Глава 13

Наутро ласси, раздраженная донельзя, нагнулась, чтобы взбить подушку своего соседа. Раздражение испарилось, когда она высмотрела на наволочке темный волос. Она пощупала его, но он ничем не отличался от ее собственных волос. Ласси намотала его на палец и положила получившееся колечко в деревянную коробочку с запасом кружева и жемчужин.

Весь тот день Эразм не показывался. Вместо него за обедом и ужином прислуживала Фиона, она же принесла девушке ее вечернюю чашку какао. На следующий день все повторилось: никакого Эразма, зато мрачная селки. Исбьорн игнорировал вопросы ласси о резьбе на ледяных колоннах и о том, где Эразм. Ласси чувствовала себя так, словно ее за что-то наказывают, но понятия не имела за что. Какая разница, сколько вопросов она задает? Особенно если на них никто не отвечает.

Минула почти неделя, прежде чем она снова увидела фавна. Проходя через большой зал, ласси наткнулась на него, почти прилипшего носом к одной из колонн. Заложив руку за спину, он раскачивался взад-вперед на своих черных копытцах, и ласси нарочно шаркнула тапочками по ковру, чтобы обнаружить свое присутствие.

– Ой! – Фавн резко обернулся. – Госпожа!

– Где ты был?

– Н-нигде.

– Ладно, я рада, что ты вернулся и разговариваешь со мной, – сказала ласси. – Прости, если расстроила тебя тогда.

– Это не ваша вина, госпожа, – сказал фавн, бочком отодвигаясь от колонны.

Сообразив, что он не в состоянии прочесть написанное, ласси указала на другую колонну.

– Вон та, – тихо сказала она.

Эразм скосил глаза на колонну и облизнул губы. Он оглянулся через плечо, затем посмотрел через плечо ласси, но в поле зрения больше никого не было видно. Ролло ушел на утреннюю прогулку.

Ласси подошла к нужной колонне, и, немного поколебавшись, Эразм к ней присоединился. Его копытца громко цокали по ледяному полу. Девушка прочла историю вслух, указывая пальцем на каждый символ.

– Не знаю, что означает этот знак, но, судя по символу над ним, речь идет о юных особах женского пола, – сказала она.

– О фавнах, – выдохнул Эразм. – Это, должно быть, знак для фавна на… этом языке.

– Тогда ты знаешь, что это такое? – Она указала на значок под символом, означавшим принцессу. – Я знаю, что это, – она обвела символ «принцесса», – означает «принцесса».

– Могу догадаться.

– Что это?

Фавн помедлил, лицо его побелело.

– Тролль. – Он выдохнул слово в неподвижный воздух, не глядя на ласси, но таращась на символ, которого касался ее палец, так, словно лед сочился ядом.

Ласси не знала, что и сказать.

– Я думала, тролли все уродливые, – сказала она наконец. – Но наверное, даже у троллей принцессы красивые.

Фавн лишь вздрогнул.

Тут ласси кое-что сообразила, и душа у нее ушла в пятки.

– Дворец выстроен магией троллей, да? И именно колдовство троллей удерживает здесь исбьорна?

Снова дрожь.

– Я наговорил слишком много. – В голосе Эразма прозвучал настоящий страх. – Мне надо идти. – И он поцокал прочь.

– Нет, подожди! Пожалуйста! Расскажи еще!

Но как бы быстро ни бежала ласси, фавн оказался проворнее и только мотал головой на бегу, не оглядываясь.

Он домчался до двери, ведущей вниз, в кухню, и начал спускаться по лестнице, но потом остановился и полуобернулся. Ласси тоже остановилась в нескольких шагах от него, протянув руку то ли в извинении, то ли в мольбе – она сама толком не знала.

– Имя девушки-фавна, – внезапно произнес Эразм сдавленным голосом, – той, что бросила вызов принцессе троллей и умерла за свой острый язык.

Ласси пришлось тоже облизать губы, иначе бы она не сумела произнести ни слова.

– Да?

– Ее звали Нарелла. На нашем языке это означает «яркая». – И он поспешил по темной лестнице вниз, в царство слуг.

– Нарелла, – повторила девушка.

Красивое имя. Ласси, так долго обходившаяся без собственного имени, испытывала естественную зависть к красивым женским именам. Но она тут же вспомнила об имени, подаренном ей белым оленем, – оно представлялось ей прекраснейшим из имен. Да и гибель этой девушки-фавна, Нареллы, не оставляла места для зависти.

– Белый олень, – выдохнула ласси. – Белый олень, – повторила она громче.

И отвесила сама себе оплеуху, чувствуя себя полной дурой.

Столько лет прошло и столько всего случилось с тех пор, что она позабыла, какой была ее первая просьба к оленю: исцеление для Ханса Петера. А олень, разглядев вышивку на белой парке, отпрянул и сказал, что Ханс Петер проклят троллями.

– Я должна была давным-давно сопоставить эти вещи, – пробормотала про себя ласси.

К тягостному ощущению собственной глупости добавился страх.

Подавленная, она вернулась к себе в покои. Ролло возлежал на любимом месте перед камином. Благодаря толстым кускам мяса и сладостям, которыми его тут кормили, волк заметно раздался в области брюха и едва пошевелился при виде хозяйки. Ласси села в кресло у огня и положила ноги в тапочках на меховой бок Ролло.

– Нарелла, – сказала она.

– Будь здорова, – откликнулся он.

Она раздраженно потерла ноги о его мех.

– Я только что разговаривала с Эразмом. Помнишь историю о том, как девушки резвились, а потом их обнаружила принцесса и они разбежались? Ту, которая не убежала, дерзкую, звали Нареллой. Она была фавном. – Ласси набрала побольше воздуха. – А ее жениха звали Эразмом. Наш Эразм и есть тот, кому преподают урок милости и красоты.

Ролло выкатился у нее из-под ног и сел.

– Это он тебе рассказал?

– Нет. И да. Я застала его за разглядыванием колонн и показала ему правильную, а он сообщил, что неизвестный мне значок под символом девы означает фавна. Потом я спросила его про значок под символом принцессы.

– И что он означает? – Ролло наставил уши вперед и подался к ласси, прижавшись грудью к ее коленям.

– Тролля. – Ее снова пробрала дрожь при этом слове.

Но Ролло задрожал гораздо сильнее. Он вздыбил шерсть и оскалил белые зубы.

– Значит, этот тухлый запах – запах тролля, – сказал он и направился в спальню.

Ласси последовала за ним и увидела, как Ролло прошел сквозь комнату в гардеробную. Там он остановился посреди ковра и посмотрел на девушку.

– Что ты делаешь? – Ласси встала в дверях, положив ладонь на косяк.

Она чувствовала себя усталой, вымотанной и больной. Магия троллей.

– Надень свои старые вещи. – Голос волка звучал натянуто. – Мы уходим.

– Мы не можем уйти.

– О том, чтобы жить в логове троллей, речи не шло. – Каждая мышца в теле Ролло напряглась.

– Ролло, я дала слово, что пробуду здесь один год. Прошло всего два месяца.

– А медведь обещал, что тебе не причинят вреда.

– Но мне и не причинили. Мы в полной безопасности.

– Это не безопасность. Как тут может быть безопасно? Тролли! Тролли!!! – От волнения он принялся кружить по комнате. – Эразм здесь в ловушке, исбьорн здесь в ловушке, Эразмову невесту убили – нам надо выбираться!

– Я не могу. Я дала слово!

Ласси вцепилась в скользкий косяк. Страх Ролло подпитывал ее собственный, и ноги сделались ватными. Еще немного – и она упадет в обморок. Дом троллей!

– Нас обманули! Обещание, данное лжецу, не считается, – возразил Ролло.

– Но он не лгал. Он ничего не сказал. Он не мог, ведь он здесь в ловушке! Мы должны помочь ему!

– Почему? Кто он тебе?

– Никто… Нет! Он мой друг, и твой тоже, – сказала она. – Я не оставлю исбьорна страдать здесь под гнетом колдовства. И если я сумею помочь ему, то и Хансу Петеру помогу.

Однако ласси ощутила в груди странное шевеление и внезапно поняла, что не оставила бы исбьорна, даже не будь Ханса Петера.

Ролло заскулил и принялся скрести лапами дверь гардероба, в котором хозяйка хранила старую одежду.

– Мне это не нравится. По-моему, нам надо бежать.

Внимание девушки переключилось на гардероб. Все прочее потускнело. Гардероб. Ее старая одежда. Слова белого оленя. Парка Ханса Петера.

– Тролльский язык, – выпалила она.

Ролло перестал скулить.

– Что?

– Вышивка на парке Ханса Петера представляет собой надпись на тролльском языке, – пояснила ласси, подлетела к гардеробу и рывком распахнула двери.

Вытащив белую парку, она плюхнулась на пол вместе с ней. Красные и синие полосы вышивки злорадно таращились на нее, завитки и пики прямо на глазах обретали смысл. Символы здесь были более угловатые и зловещие, чем на резных узорах, а читать вышивку оказалось труднее, чем резьбу. Ласси оглянулась через плечо, уверенная, что за ней наблюдают, но это был всего лишь Ролло. Он метался взад-вперед и скулил.

Синие ленты, вышитые белым, рассказывали историю о любви и утрате и странном месте «по ту сторону луны». Красные ленты, также вышитые белым, рассказывали ту же историю о любви и утрате, но эта история сочилась предательством и гневом. Ласси впервые заметила, что синие ленты перекрывают красные, загораживая некоторые символы, и что вышиты они разными руками. Синие ленты отличались мелкими и искусными стежками; на красных стежки были крупнее, грубее и при этом дышали подлинной мощью.

– Что там говорится? – Ролло прижался к ней, поддевая парку носом.

– Вышивка говорит, что носивший парку жил здесь, в ледяном дворце, – с трудом произнесла ласси. – Нет, он… должен… жить здесь. Год и один день, с девушкой как с… невестой… которая никогда не видит его лица.

– Как исбьорн, – перебил ее Ролло. – Только ты не годишься ему в невесты: порода не та.

– К тому же я видела его лицо, – заметила она машинально, продолжая читать. – Это говорят красные части. В них сказано, что он будет предан и тогда ему придется отправиться к принцессе и… любить ее вечно, – торопливо закончила она.

– Принцессу троллей?

– Да. Опять эта ужасная принцесса троллей. Я с тобой согласна: ее нельзя назвать хорошим человеком.

– Она вообще не человек – она тролль, – поправил ее волк, как будто это решало дело.

Для ласси – решало. Эта бедная, непонятая принцесса, которая, если верить историям, просто искала любви, на самом деле оказалась ужасной тварью, заманивающей невинных в ловушку при помощи магии. Она поработила Ханса Петера, но он каким-то образом сумел сбежать. Или нет?

– На Хансе Петере по-прежнему лежит проклятие тролля, – сказала ласси. – Вот почему он до сих пор так несчастен. И вот почему у него волосы седеют, хотя он еще молод.

– Ты не дашь нам уйти, пока не разрушишь эти чары, да? – простонал волк. – Мы никогда не попадем домой!

– Почему ты уверен в моем поражении?

– Потому что это тролль. Ты не можешь сражаться с троллем. Я не могу сражаться с троллем. Никто не может сразиться в троллем и остаться в живых. – Он вздрогнул и отряхнулся. – Посмотри на резьбу по всему дворцу. Она рассказывает только о существах, убитых или порабощенных этим троллем.

– Ну, наверное, они не знали, с чем имеют дело. Но мы-то знаем, – обиженно возразила ласси.

Если Ролло не верит ей, то кто поверит?

– О-хо-хо, – протянул волк. – Затем сменил тему. – А что говорится в синей части?

– Ах да. – Ласси, нахмурясь, склонилась над вышивкой. – Она не такая внятная, как красная. Здесь говорится: «любить тебя всегда, скучать по тебе всегда», а затем что-то про «бежать днем и ночью, покинуть место солнца и луны, льда и снега». «Никогда не оглядывайся, никогда не забывай».