Текст книги "Ожидаю тебя"

Автор книги: Джесси Эверет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Тепло Майка обволакивало ее, и Джин почувствовала, что не в силах больше терпеть ту ноющую пустоту в своем теле, которая могла быть заполнена только им. Она изогнулась и приподнялась навстречу ему, приглашая сотворить чудо того полного растворения друг в друге, когда земля перестает вращаться и во всей вселенной остаются двое – он и она.

Он прижался к ней, продолжая свои ласки, и, наконец, соединился с ней, проникая внутрь и задавая ритм движений, увлекая ее за собой все выше и выше, доводя до ощущения странной невесомости. С последним толчком он резко вскрикнул, и волны наслаждения пробежали по ее телу. Майк расслабленно упал, накрывая ее собой, и она обняла его, удерживая рядом.

– Я люблю тебя, Джин, – прошептал он. – Я не могу жить без твоей любви.

Она крепче стиснула его в объятиях, не в силах говорить. Счастье захлестнуло ее, лишая возможности думать обо всем, что было вне этого мгновения.

Они лежали, обнявшись, пока его руки вновь не начали двигаться вдоль ее тела, вызывая новую волну возбуждения. На этот раз все было по-другому. Он соблазнял возлюбленную с благоговейным почтением, наслаждаясь ее реакцией, скользя ладонями и губами по ее коже, терзая грудь, лаская живот и бедра, пока Джин не присоединилась к игре, и шаг за шагом, касание за касанием довела его до полного возбуждения. Затем заметила презерватив, лежащий на тумбочке и, осмелев еще больше, сама надела его Майку. Не выпуская инициативы, она оседлала его бедра и сама начала движение, не сводя глаз с лица любимого.

– Эта кровать просто невыносима, – пробормотал он некоторое время спустя.

– Для одного человека она вполне удобна, – заметила Джин.

Крупицы здравого смысла начали возвращаться к ней, и два огромных нерешенных вопроса снова возникли в ее сознании. Первый – не уйдет ли он снова? И второй – София!

– В любом случае мне придется уйти, – сказал он, словно прочитав ее мысли. – Боюсь, что София не готова встретить меня за завтраком!

– Нам надо поговорить, – начала Джин, но он заглушил ее слова поцелуем.

– По-моему, целоваться гораздо приятнее, чем разговаривать, ты так не считаешь? – поддразнил он, и она не стала возражать.

Джин не заметила, как уснула, а открыв глаза на рассвете, обнаружила, что Майк уже ушел. Тело наполняла приятная тяжесть. Она вздохнула и перевернулась на другой бок, намереваясь поспать еще часок, но нерешенные вопросы снова всплыли в ее мозгу. Она села на кровати и вместо того, чтобы спать, провела этот час в тревожных раздумьях.

Он поцеловал ее, как только она переступила порог кабинета. Его руки жадно ощупывали ее со всех сторон, словно желая оставить невидимое клеймо, словно заявляя: «Моя!» Джин, несомненно, упивалась бы этими прикосновениями, если бы не мысль о Софии.

– У меня дежурство сегодня ночью, но я могу взять машину и приехать к тебе, а если меня вызовут, успею вернуться в больницу за несколько минут.

Джин понимала, что он хочет договориться обо всем заранее, потому что неотложные дела могут разлучить их на весь день. Но эта спешка только усилила ее неловкость, и она отстранилась от него, взволнованная, смущенная и слишком опьяненная его присутствием, чтобы мыслить трезво.

– Все будет в порядке, – заверил он, видимо чувствуя ее сомнения. – Я знаю, что ты беспокоишься о Софии, что тебя волнует будущее, но… – Он снова поймал Джин в кольцо своих рук, вынуждая смотреть прямо ему в лицо. – Ты не можешь отрицать то, что связывает нас, ты не можешь сказать, что не веришь в мою любовь.

Он поцеловал ее снова – спокойным и нежным поцелуем, почти лишенным страсти, но тем не менее пробудившим в ней огонь. Она была готова ответить ему, но в этот момент раздался стук в дверь и в комнату вошла Клер.

Они отпрянули друг от друга – слишком поздно, чтобы скрыть свою близость, но достаточно поспешно, чтобы подчеркнуть неловкость ситуации.

– Ну и ну! – воскликнула Клер. – Какая неожиданная сцена. Я могу зайти позже, если хотите.

Джин начала, запинаясь, лепетать какие-то опровержения, объяснения, извинения, но Майк прикрыл ей рот ладонью.

– Мы с Джин старые друзья, – спокойно проговорил он. – Так кто вам нужен, я или она?

– Оба, раз уж так случилось, – сказала Клер. Ее глаза оживленно блестели, предвкушая удовольствие от новой больничной сплетни. – Во-первых, Джин, Лора просила тебя зайти к ней, а я принесла тебе новые бланки запросов. Во-вторых, доктор Пауэлл передал, что будет ждать вас в вестибюле, доктор Брэдли.

Джин взяла пачку листов и бросила ее на стол. Она злилась на себя за непрофессионализм и на то, что ее застали в объятиях Майка. Поспешно выйдя из кабинета, она попыталась восстановить то деловое настроение, с которым обычно принималась за работу.

– Миссис Родригес хочет поговорить с тобой, – пояснила Лора, называя настоящее имя «миссис Мексики». – Я сказала ей, что не в твоей власти принять решение об организации нового блока, но, похоже, она считает, что сможет оказать влияние на тех, от кого это зависит.

У Джин вырвался тихий стон. Она уже выбилась из своего утреннего графика, а теперь придется потратить еще час, если не больше, на разговор с мексиканкой.

Тем не менее, если эта женщина хочет оказать финансовую поддержку и может помочь решению этой проблемы, то почему бы и нет…

Джин вошла в палату и села на стул для посетителей у постели миссис Родригес.

– Я все выяснила насчет паровых ванн и саун, – начала она и углубилась в подробности проекта.

– Теперь я окончательно поняла важность всего этого, – сказала мексиканка, когда Джин закончила объяснения. – Я расспрошу своих подруг и знакомых, и мы постараемся суммировать все, что в наших обычаях связано с беременностью и родами. Можно начать с тех женщин, с которыми я познакомилась здесь. Они знают не очень много, но у моей новой подруги из Перу была книга на эту тему, изданная у нее на родине. Предоставьте это мне! – Она взмахнула украшенной бриллиантами рукой. – Сначала я соберу информацию, потом найду кого-нибудь, кто сможет обобщить все это, за плату разумеется. Мы сможем обойтись и без помощи администрации больницы.

Джин поблагодарила женщину и вышла из палаты.

Она ведь хотела поговорить с Майком о том, что одна из пациенток предлагает финансовую помощь, но почему-то это вылетело у нее из головы. И как это она могла забыть?

– Так я приеду сегодня вечером? – спросил он, столкнувшись с ней в коридоре.

Джин сначала отрицательно мотнула головой, потом утвердительно кивнула. Она сама не знала, чего хочет. С одной стороны, Майк обещал не торопить ее, с другой – она уже мечтала о том, как они опять окажутся вдвоем в ее узкой постели, после того как София уснет.

София! Он все еще ничего не знает. Паника охватила Джин. Как сказать ему? Этот вопрос мучил ее до конца дня.

Но в конце концов именно София спровоцировала признание. Вечером, желая произвести впечатление на своего нового друга, она принялась складывать и вычитать числа. Майк, удивленный ее способностями, задавал ей все более сложные примеры.

– Совсем неплохо для такой маленькой девочки, – сказал он, беря ее на руки и осторожно подбрасывая в воздух. – Сколько тебе? Три с половиной? Четыре?

– А вот и нет, а вот и нет! – воскликнула София, визжа от восторга. – Я уже большая. Мне пять лет, а на рождество будет шесть.

В воздухе повисла напряженная пауза.

– Пять! – эхом отозвался Майк. – Шесть на рождество!

Не надо было обладать особыми способностями, чтобы произвести вычисления. Он посмотрел на Джин поверх светловолосой головки Софии, и его лицо потемнело от гнева. С величайшей осторожностью он опустил девочку вниз, наклонился и поцеловал в щеку.

– До свидания, малышка, – негромко проговорил он.

Потом повернулся и пошел к двери.

Джин наблюдала за ним, затаив дыхание. Он не может так уйти! Он должен сказать что-нибудь! Хоть слово!

Она хотела окликнуть его, но губы не слушались ее. Майк вышел и аккуратно закрыл за собой дверь. А Джин осталась стоять, прикованная к месту вопросом: неужели он во второй раз вычеркнул ее из своей жизни!

11

Майк не позвонил, чтобы сказать ей спокойной ночи.

Не было его и в кабинете, когда она утром пришла на работу. Джин сама не могла сказать, довольна она этим или нет. Нервы ее были напряжены до предела, не давая возможности сосредоточиться.

В десять он вошел в кабинет, бросил на нее беглый взгляд и сказал:

– Я прошу тебя принять участие в собрании, Джин.

В его голубых глазах не было ни тени улыбки, ни отблеска любви или желания, только холодная деловитость. Странное, тяжелое чувство свинцом наполнило грудь Джин. Она не могла понять, о чем думает Майк. Конечно, он не бросит Софию – теперь, когда узнал, что это его дочь. Но оставит ли он в своем сердце место для нее, Джин?

Стэн Роджерс вошел в кабинет, следом за ним появились Клер, Юджин Пауэлл и остальные. Джин ничего не оставалось делать, как взять блокнот и подтащить свой стул поближе к журнальному столику. Она не смотрела на Майка, но угадывала каждое его движение. Ее пальцы все еще помнили шрамы, оставшиеся на его теле после той аварии.

– Я хочу обсудить некоторые идеи, касающиеся нового блока и ухода за пациентками латиноамериканского происхождения, – начал Майк.

Джин заставила себя отвлечься от мыслей о его теле и сосредоточиться на том, что он говорит.

– Я понимаю, что вам редко приходится сталкиваться с ними, Юджин, поскольку вы работаете с частными пациентками…

– Вы не правы. На самом деле мне все чаще приходится обследовать женщин-иммигранток, – перебил его доктор Пауэлл. – Я даже начал учить испанский, но мне приходится пропускать половину занятий из-за вызовов.

Майк кивнул. Его лицо осунулось, словно он плохо спал.

Я не должна была позволять ему уйти вчера, подумала Джин. Надо было заставить его остаться и все обсудить. Но София не спала, а он был так потрясен своим открытием…

– Хорошо, тогда вы поймете, к чему я клоню, – продолжил Майк, возвращая ее к реальности. – Хотя руководство больницы еще не одобрило проект нового блока, я думаю, мы можем осуществить кое-что из предложений, проработанных Джин. Это касается амбулаторного наблюдения беременных. Большинство этих женщин приходят в один и тот же день. Почему бы нам не провести с утра групповое занятие с ними, а уже потом начать индивидуальный прием?

– Я могу договориться с Мэй из детского сада, чтобы в эти дни она назначала на дежурство няню, говорящую по-испански, – предложила Клер. – Как правило, эти женщины неохотно надолго уходят из дома из-за детей, которых не с кем оставить.

– Хорошая идея, Клер, – одобрил Майк и посмотрел на Джин. – Как нам лучше организовать занятия? – холодно спросил он.

– Я думаю, для начала следует напечатать брошюру на испанском языке, в которой бы объяснялось, почему так важно находиться под наблюдением врача во время беременности, что надо и чего не надо брать с собой при поступлении в больницу, как проводятся роды в наших условиях…

– Но они могут счесть наши методы настолько оскорбительными, что это оттолкнет их, – возразил он. – Разве таких случаев не было?

Джин кивнула, но Клер ответила за нее:

– Я думаю, нужно подчеркнуть, что мы постараемся учесть национальные обычаи наших пациенток. Надо указать, что им важно посещать занятия для беременных именно для того, чтобы мы могли выяснить их традиции и пожелания.

– Нужно написать об этом абсолютно определенно, – сказал доктор Пауэлл. – Что-нибудь вроде этого: «Нам будет трудно сделать все так, как хотите вы, если вы не расскажете нам об этом».

Все дружно закивали, и Джин поняла, что пора упомянуть о миссис Родригес.

– Пациентка, которая сейчас лежит в отделении у Лоры, хочет оказать нашему проекту финансовую помощь. – Она рассказала о паровых ваннах и саунах. – Я думаю, что сауна будет предпочтительнее, поскольку ее можно установить прямо в душевой кабине.

– Отлично, Джин! – сказал Стэн. – И когда же ее установят? Я и сам не прочь попариться после тяжелого ночного дежурства.

Джин улыбнулась.

– Пока непонятно, куда ее устанавливать. После того как Клер, Конни и Лора смогли сгруппировать пациенток из Латинской Америки в одной палате, я начала сомневаться, надо ли выделять под новый блок отдельное помещение? Может быть, следует рассматривать это скорее как концепцию?

– Я сам думал об этом, Джин, – сказал Майк, бросив на нее по-прежнему бесстрастный взгляд. – Разумно ли предоставлять в распоряжение рожениц-иммигранток целый отсек, скажем, крыло «А»? Или мы просто будем помещать их вместе туда, где есть свободные места? В этом случае они не будут полностью изолированы от других женщин, и это поможет взаимопониманию между представительницами разных национальностей, ведь, в конце концов, иммигрантки собираются жить здесь, у нас, и им необходимо как-то адаптироваться к здешним условиям, приобрести друзей. Кстати, ничто не сближает женщин лучше, чем проблемы маленьких детей.

– Именно так, – согласилась Джин. – Но в этом случае лучше приобрести паровую ванну, которую легко можно перемещать из одного крыла в другое.

Клер пробормотала что-то насчет лишней работы.

– Неужели они станут возражать, если им придется пройти чуть-чуть дальше по коридору? – вмешался Майк. – Я обдумал предложение Конни насчет оборудования еще нескольких отдельных родильных палат. Конечно, надо будет изучить цифры, но у меня сложилось впечатление, что отделение загружено не на полную мощность. Поэтому мы могли бы организовать две отдельных палаты и сауну в крыле «А», которое пока свободно.

– Да, это можно сделать, – согласилась Клер. – В случае большого наплыва рожениц мы сможем размещать их в этих палатах по двое.

– Итак, начинаем с брошюр? – подытожил Майк.

Все согласились. Клер предложила дополнить и переработать существующий английский вариант и отдать его на перевод.

– Почему это не было сделано до сих пор, Джин? – спросил Майк, когда остальные участники собрания покинули кабинет.

Джин радовал тот факт, что разговор остался в рамках деловых проблем. Она не была готова к выяснению отношений.

– Поток иммигрантов возрос недавно. Два года назад в пригороде построили новый завод, который производит детали для тяжелого машиностроения. Это привлекло многие латиноамериканские семьи, поскольку для работы на конвейере требовались как мужчины, так и женщины. Потом открылся мелкооптовый торговый центр и появились еще рабочие места, а совсем недавно лаборатории по разработке новых технологий потребовались инженеры. В наши края стали переезжать бизнесмены – выходцы из Мексики.

– Итак, иммигрантское население выросло, как грибы, за очень короткое время, – заметил Майк, подходя к окну.

– А мы не успеваем подстроиться под эти изменения, – признала Джин. – Такие крупные организации, как эта больница, всегда неповоротливы.

– Пока кто-нибудь вроде тебя не расшевелит их! – сказал он.

Джин промолчала. Майк резко повернулся к ней, и она поняла, что момент настал.

– София – моя дочь? – спросил он.

– K-конечно, – запинаясь от возмущения, сказала она. – Ты же умеешь считать! А что ты думал? Что у меня одновременно с тобой был кто-то еще? Как ты только мог вообразить такое!

Она хлестала его словами. Ей было обидно и хотелось причинить ему боль.

– Но ты не была беременна, – проговорил он. – Мы же тогда делали тест. Тебя тошнило, но на днях ты сказала, что у тебя было что-то с кишечником…

Он умолк. Джин не видела его глаз, но чувствовала, что он смущен.

– Если ты помнишь, в то утро, перед тем, как ты уехал на соревнования…

Ей не хотелось вспоминать о том дне. Их последняя близость несла отпечаток ссоры и обиды. А Джин всегда казалось, что дети должны быть зачаты в любви. Измученная постоянной утренней тошнотой и отупляющей болью разрыва с Майком, она не сразу поняла, какие изменения происходят в ее организме.

– Меня постоянно тошнило в течение многих недель до и после той последней встречи, – продолжила она. – Наверное, это повлияло на защитный эффект таблеток, которые я пила.

Джин снова замолчала. В памяти всплыли отчаяние и страх, которые переполняли ее тогда. Она смотрела на Майка, но он снова отвернулся к окну.

– Ты должна была сказать мне! – хрипло проговорил он. – Это все изменило бы.

– Заставило бы тебя полюбить меня снова, после того как ты сказал, что все кончено? Я так не думаю!

Она бессознательно уклонилась от прямого ответа, не желая причинять ему боль.

– Я имел право знать! – возразил он.

Джин поняла, что ей придется сказать правду, как бы жестоко это ни было.

– Я писала тебе. Два раза. Ты вернул мои письма обратно!

Майк ссутулил плечи и опустил голову, упираясь лбом в оконное стекло.

– О Джин! – слова со стоном вырвались из глубины его существа. – Что я натворил? Сколько вам пришлось пережить! Тебе и… Софии – моей родной дочери!

Она рванулась к нему, инстинктивно чувствуя, что ему сейчас нужна поддержка, о которой несколькими минутами раньше молчаливо молила она сама.

Но в это мгновение зазвонил телефон, и Джин вспомнила, что они оба на работе, и это десятиминутное затишье, которое казалось часом, – редкий случай в их напряженном рабочем дне.

– Тебя вызывают в операционную, – сообщила она.

Майк повернулся к ней с выражением горя и отчаяния на лице.

– Сможешь ли ты простить меня? Сможем ли мы начать все сначала?

– Давай поговорим об этом позже, Майк, – тихо сказала она.

Джин погрузилась в работу, но ноющее чувство неопределенности, которое осталось в душе после этого неоконченного разговора, не давало ей покоя. Она не хотела, чтобы Майка мучили угрызения совести. Она ждала от него позитивных шагов, направленных в будущее. Им надо подумать, как быть с Софией, – ведь девочка еще не знает, что Майк ее отец! Сердце подсказывало Джин, что все будет хорошо, но впереди был еще один последний барьер, и она не могла взять его в одиночку.

Они больше не виделись этим утром, но в два часа Майк позвонил, чтобы сказать, что освободится рано и сможет пойти вместе с ними домой.

– Хорошо, – ответила Джин.

Она была рада тому, что горечь и боль в его голосе сменили нежные интонации.

– Если я не успею вернуться в кабинет, то встречу вас у детского сада, самое позднее – в пять тридцать.

Он сделал паузу, и Джин попыталась угадать, где он и кто слышит его разговор, потому что его непроизнесенное «Я люблю тебя» пробивалось сквозь молчание неслышным эхом.

– Я тоже люблю тебя, – проговорила она, так и не дождавшись признания.

Ей показалось, что он улыбнулся, прежде чем раздались короткие гудки.

Остаток дня пролетел незаметно в ожидании встречи.

– Давайте присядем и поговорим о лебедях, – сказал Майк, когда они втроем подошли к озеру.

Они нашли свободную скамейку. Майк взял Джин за руку и больше не отпускал. София устроилась с другой стороны и с подозрением спросила:

– Вы держите маму за руку?

– Да, – ответил он. – Именно об этом я и хотел поговорить.

– У вас что, любовь? – спросила София, и Джин покраснела от не по годам «взрослого» вопроса дочери.

– Да, – признал Майк, сдерживая смех. – А что ты знаешь о любви?

София некоторое время обдумывала ответ.

– Дети тети Мэй все время говорят об этом, – призналась она наконец. – И еще я знаю про лебедей. Они любят друг друга.

– Да, любят, – согласился Майк. – Я хотел сказать тебе, София, что я знал твою маму давным-давно, и мы очень любили друг друга.

– Вы жили тогда в Джонсвилле? – спросила девочка серьезным тоном, как будто для нее важно было точно знать место действия.

– Да, – ответил он, обнимая ее за плечи. – Я приехал работать в Центральную больницу, и твоя мама была первым человеком, которого я там встретил. Мы сразу понравились друг другу!

Джин затаила дыхание. Майк хорошо начал, но как он собирается признаться Софии в том, что он – ее отец?

– Мы собирались пожениться, а потом я сделал огромную глупость. Произошел несчастный случай, после которого я не смог ходить…

София резко обернулась на звук его голоса.

– Несчастный случай? – воскликнула девочка, предугадывая продолжение рассказа. – Так вы мой папа? Мой настоящий, взаправдашний папа! О, доктор Брэдли, можно я потрогаю ваше лицо, чтобы узнать, как вы выглядите?

Джин всхлипнула, наблюдая, как София забирается к отцу на колени и крошечными пальчиками ощупывает его лицо. Она видела, что в его глазах тоже стоят слезы.

Затем девочка вздохнула и крепко прижалась к груди Майка. Он обнял ее и повернул голову к Джин. В его глазах была тысяча вопросов, но она ответила только на один.

– Я думаю, она унаследовала твой интеллект, – сказала она и попыталась улыбнуться.

Позже, уложив Софию, они задержались у ее постели, глядя на мгновенно уснувшую дочь.

– Я должен поблагодарить тебя, Джин, – взволнованно сказал Майк, когда они снова спустились в гостиную.

– За что? – спросила она, направляясь к дивану.

Переживания последних суток лишили ее последних сил, и сейчас она хотела только одного – отдохнуть и дать возможность утихнуть царившей в душе сумятице.

– За то, что ты не настроила малышку против меня, – сказал он, усаживаясь рядом и нежно целуя в щеку. – При упоминании о несчастном случае она сразу догадалась, что я ее отец. Что ты рассказывала ей обо мне?

Он нашел ее руку и поднес к губам, целуя поочередно каждый палец.

– Что ты сильно пострадал, что тебе пришлось уехать и заново учиться ходить…

Она посмотрела на Майка и увидела, что он все понял. Он убедился, что ей не хватило храбрости полностью вычеркнуть его из своей жизни и, самое главное, что у нее никогда не было ненависти к нему!

Майк наклонился и поцеловал ее в губы.

– Я не заслуживал твоей бескорыстной любви, – пробормотал он. – Я был слишком молод и самовлюблен, чтобы оценить, какое это редкое счастье!

Он снова поцеловал ее, словно давая молчаливый обет.

– Так значит, она всегда считала, что я могу вернуться? – спросил он.

Джин слегка нахмурилась.

– Я не хотела, чтобы она думала так, – сказала она. – Я старалась объяснить ей, что, если бы ты смог, ты бы обязательно вернулся, но это невозможно.

– Но ты не позволила ей возненавидеть меня, Джин! – сказал, радуясь и удивляясь этому, словно чуду.

– Как я могла, Майк? – проговорила она, поворачиваясь к нему и прикасаясь губами к его щеке. – Я не могла допустить, чтобы моя дочь ненавидела единственного мужчину, которого я когда-либо любила, люблю и буду любить!

– Ты уверена в этом, моя милая? – спросил он, заглядывая ей в глаза. – Совершенно уверена, моя единственная, моя самая-самая лучшая девочка?

Джин улыбнулась и снова поцеловала его, на этот раз в губы.

– Совершенно уверена!

Мгновение спустя их губы снова слились в поцелуе, и вновь жарко вспыхнула кровь, разнося по всему телу сладостный Зов любви.

Майк подхватил ее на руки и понес в спальню.

Он ласкал ее нежно и страстно, и Джин вдруг почувствовала, что их отношения неуловимо изменились. Любимые руки раздевали и гладили ее тело, безошибочно находя те точки, что вызывали особое наслаждение. Но теперь в действиях Майка появилась уверенность собственника, заботливость мужа, доверие партнера. Это был уже не безумный порыв страсти, не бурная реакция изголодавшегося тела, но полное радости и покоя обладание друг другом.

И когда Майк откинулся на подушки, благодарно поцеловав ее, Джин поняла, что все ее мучения позади. Ей уже не нужно работать без устали и в одиночку ломать голову над тем, как помочь дочери. Она может опереться на эти крепкие плечи, и вдвоем они свернут горы. У Софии будет отец, они будут вместе отдыхать и путешествовать, и, быть может, осуществится ее заветная мечта: доучиться на медсестру и заняться проблемами незрячих детей…

– Первое, что мы сделаем завтра утром, это купим нормальную кровать, – услышала она голос Майка, и, взглянув друг на друга, они счастливо рассмеялись.