Текст книги "Настольная книга адвоката. Искусство защиты в суде"

Автор книги: Джерри Спенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Джерри Спенс
•
Настольная книга адвоката
Искусство защиты в суде

Эта книга посвящается нашим внукам: Таре Спенс, Лане Спенс, Маргане Суэндерманн, Даве П. Доме Шерпа, Чарли Хоксу, Рио Свендерманн, Ариэлле Спенс, Кейду Хоксу, Генри Хоксу, Дайлану Спенсу, Эмме Хокс, Улису Спенсу, Сении Спенс, моему замечательному

и

преданному партнеру Эдварду Мориарти, который, используя свои умение и мудрость, боролся бок о бок со мной и выиграл многие битвы в зале суда.

Кому адресована эта книга

Вы адвокат и проигрываете слишком много дел? Подумайте, может быть, причина не в системе судопроизводства с присяжными заседателями, и не в плохом судье, и не в свидетеле, который вас подвел. Возможно, вам нужно по-новому взглянуть на то, что вы делаете как в зале суда, так и вне его: нет ли более надежного способа убедить присяжных, судей и, наконец, самого себя? То, что вы делали, могло сработать однажды, но не работает теперь. Может быть, ответы на эти вопросы вы найдете на страницах этой книги.

Предстоит разбирательство вашего дела в суде? Дайте почитать эту книгу своему адвокату. Защищает ли он ваши интересы перед присяжными и судьей со всем умением, на которое способен? Или представляет дело привычным неэффективным способом, излагая его сухими, бесчувственными, малоэмоциональными, бесстрастными фразами, перегруженными заумными словами? Он проводит опрос присяжных и допрашивает свидетелей сдержанно, с холодной враждебностью, которая поднимает его в глазах публики, но оставляет сомнения у присяжных? Или, хуже того, устраивает спектакль, который даже в ваших глазах выглядит неискренне? Ваш адвокат должен прочитать эту книгу.

Готовите презентацию для совета директоров или для начальства? Вам стоит почитать эту книгу, и вы поймете, что практические приемы представления дела в суде и выступления перед советом директоров и начальством различаются так же, как строение человека и приматов. Средства, методы и умственный настрой, которые я призываю применять при выступлениях в зале суда, часто те же, что следует использовать, убеждая в своей правоте совет директоров, начальство или клиента. На протяжении пятидесяти лет работы в зале суда я обнаружил, что самые эффективные презентации строятся в формате выигрышных дел в суде. Не нужно быть адвокатом, чтобы научиться этим методам. Но нужно обрести нужное состояние души, найти такой подход, который обеспечит готовность вашу презентацию принять. Подошло время представить свое дело человеку, принимающему решения? Эта книга подскажет вам, как это сделать эффективнее.

Каковы мои принципы

Там идет война – неприкрытая, откровенная война.

В прошлые времена люди бились за территорию копь-ями и топорами. Те же самые законы действуют и сегодня. Адвокат в зале суда является воином. Руководитель в бизнес-сражениях – тоже воин. Торговый агент, убеждающий несговорчивого клиента, обязан выиграть свою битву. Когда учитель, рабочий, администратор и простой гражданин, представший перед муниципальным советом, пытаются чего-то добиться – возможно, перемен, а возможно, просто признания, – они тоже ведут военные действия.

Это война за идеи. Именно идеи представляют сегодня территорию, которой владеют власти предержащие – люди, принимающие решения. Идеи обладают властью. В зале суда идея обвинителя направлена на то, чтобы посадить обвиняемого в тюрьму или даже добиться для него смертной казни. Идея адвоката в гражданском процессе заключается в том, что деньги и справедливость эквивалентны, поэтому он требует денег для своего клиента в качестве компенсации морального ущерба. Присяжные заседатели тоже обладают властью – они принимают решение. Идея руководителя в том, чтобы приумножить прибыли компании. Обладают властью правительственная регулятивная комиссия, совет директоров или собрание акционеров. Учитель, работник или гражданин могут искать перемен, но обладающие властью – директор школы, начальник или городской совет – всегда стоят на пути всего нового. Их территория – это их позиция, точка зрения или владение тем, что хочет получить противная сторона. И за территорию ведется война. Эта книга о том, как такую войну выиграть.

История человечества – это история войн. В первых судебных разбирательствах – поединках – победитель предположительно оказывался прав, поскольку считалось, что такова воля небесного суда. Эти разбирательства с помощью физической силы были средством уладить спор между вассалами правителя, не прибегая к войне. Для решения таких локальных конфликтов отводилось специальное место в королевском замке, которое называлось «залом суда».

В зале суда прошлого противники бились до тех пор, пока один из них не сдавался на милость победителя или не умирал. Каждая сторона нанимала поединщика. Правитель и его вассалы могли позволить себе выставить самых грозных бойцов-наемников, и те, кто бился с ними, редко могли победить. Сегодня в цивилизованном обществе воинов королевского двора заменили защитники – их называют судебными защитниками, или адвокатами. Однако сохраняется та же историческая парадигма: адвокаты бьются словами, а не мечами, пока одна из сторон не сдастся. В бизнесе и в жизни рядовые люди ведут нескончаемую битву за идеи – ведь и контракт, который кто-то хочет подписать, и повышение по службе, к которому кто-то стремится, и место в школьном совете или презентация на совете директоров – все это войны, в результате которых завоевывается территория для идей-победительниц.

У адвокатов есть много общего с представителями других профессий. Методы адвокатской работы напоминают лучшие, наиболее успешные выступления и презентации. Если вы сможете освоить то, что я излагаю здесь для адвокатов, то научитесь не только решать повседневные проблемы, но и побеждать в жизни.

Более пятидесяти лет я вел бесконечные войны в залах суда по всей стране как на стороне богатых, так и на стороне бедных. Хотя есть много умелых адвокатов, я убежден, что большинство не знает, как нужно представлять дело в суде. Их не обучали этому в юридических школах, потому что их преподавателями были педагогические трутни, которые ни разу в жизни не видели, с какой силой, словно утопающий за соломинку, держится подзащитный за своего адвоката, – ведь его жизнь зависит от умения защитника убедить присяжных.

В течение десяти лет я возглавляю некоммерческий бесплатный Адвокатский колледж, который учредил на своем ранчо около города Дюбуа, штат Вайоминг, – юридическую школу, где учатся адвокаты для народа. Мы провели множество учебных занятий и семинаров по всей стране. Тысячи выпускников усвоили наши методы, волшебным образом превратившие обычных мелких адвокатов – мужчин и женщин, борющихся за свое существование, страшащихся выступлений в суде и очень часто проигрывающих, – в сильных, умелых специалистов с такими способностями, которые им раньше не снились.

В Адвокатском колледже мы учим представлять свое дело, начиная с себя, с осознания того, кто мы есть, и понимания, что мы уникальны, несравнимы, а потому идеальны. Застенчивые, напуганные, стеснительные мужчины и женщины, молодые и пожилые, поверившие в себя и признавшие свою уникальность, учатся использовать искренность, опыт, внешность, пусть и не годящуюся для журнальной обложки, и обычные, не театральные голоса. Они учатся никому не подражать. Мы преподаем передовые практические методы защиты. Мы освободились от стандартного подхода к представлению дел: фальшивого, лицемерного, вызывающего скуку, лишенного искренних человеческих эмоций, слишком сильно опирающегося на уловки и слишком часто являющегося пустой тратой времени и сил как для суда, так и для истцов и ответчиков.

Наш подход настолько прост, что его иногда трудно понять адвокатам с более развитым левым полушарием мозга. Он начинается с самопознания и требует говорить только правду, даже если это причиняет боль. Он основан на самой истории и личности ее рассказчика. Этому методу чужды интеллектуальность, искусственность и вычурность, он основан на непринужденности и понимании противников так же хорошо, как мы понимаем себя. Наш метод подчеркивает неповторимую силу заботы и отрицает использование принуждения и запугивания как средства убеждения.

Почти все без исключения наши студенты – адвокаты всех возрастов с разными способностями и опытом – почувствовали новую волшебную силу, которая принесла им блестящие победы в суде. Этот новый подход к победам в зале суда, о котором пойдет речь, пригодится не только адвокатам, но и обычным людям, обнаружившим, что они могут представить свое дело и выиграть везде – в суде, совете директоров, на рынке и рабочем месте.

Джерри Спенс, Джексон-Хоул, Вайоминг

Часть 1
Сбор сил для победы
(подготовка к войне)

1. Сила самопознания

Мудрость дяди Слима. Дядя Слим, старший брат отца, был ковбоем. Мой дед считал его самым умным из трех братьев. Дядя Слим принадлежал к людям, которые уверены, что не стоит браться за работу, если ее нельзя выполнять сидя в седле. У него были тонкие, кривые ноги, повторявшие форму бочки, и старый стетсон с высокой тульей и складкой глубиной в четыре пальца. Тонкий кожаный ремешок спускался с тульи на затылок и поднимался с другой стороны головы, придерживая шляпу. Ведь это только приезжающие на ранчо горожане подвязывают шнурки под подбородком. Лицо ниже стетсона было кирпично-красным и дубленым, а кожа под шляпой – белой, волосы редкими. И летом и зимой он носил нижнюю рубашку и кальсоны, застегивавшиеся высоко на поясе. Дядя Слим утверждал, что зимой они спасали его от холода, а летом – от жары. Больше всего он ценил хороших лошадей.

Однажды я стоял с ним у загона. Наклонившись над верхним брусом ограды, он зашелся высоким, пронзительным смехом, звучавшим, как верхняя нота охотничьего рожка.

– Взгляни на того пижона, который пытается оседлать лошадь. И обрати внимание на его седло: оно стоит не меньше тысячи долларов. – Седло было красивым – блестящая черная кожа с серебряными блестками и серебряным же галуном, окаймлявшим заднюю луку. – И посмотри на клячу, на которую он собирается его набросить! – Потом он повернулся ко мне и почти серьезно произнес: – В тысячедолларовом седле на десятидолларовой кляче никуда не доедешь.

Наши тысячедолларовые седла. Тогда я был молодым адвокатом и жил в Ривертоне, штат Вайоминг, городе с населением около пяти тысяч человек. Я достаточно часто выступал перед присяжными, – если дело слушается в суде, оно должно быть представлено перед двенадцатью добропорядочными гражданами, – и думал, что много знаю. Я окончил юридическую школу и восемь лет служил государственным обвинителем в округе Фремонт, лежащем в бескрайних прериях среди вздымающихся гор и включающем среди прочего индейскую резервацию Уайнд-ривер с племенами шошонов и арапахо. По своим размерам этот округ был таким же большим, как некоторые восточные штаты, – в одном его конце находился небольшой скотоводческий городок Шошони, а в другом – Дюбуа. Население было разбросано по всей территории – наверное, его можно было уместить в одном квартале Нью-Йорка или Чикаго. И хотя я полагал, что знаю, как представлять дело в суде, слова дяди Слима заставили меня задуматься. Мы, адвокаты, напоминали того самого горожанина с тысячедолларовым седлом и старой клячей. Мы считали, что седло было важнее лошади, для которой оно предназначалось.

Наше образование, опыт и бесконечные уловки и ухищрения, которым нас учили, чтобы убедить присяжных, совет директоров, клиента или начальника, стали нашими тысячедолларовыми седлами. Это тяжелые седла. Мы посещаем семинары по мотивации, которые ведут многочисленные светила, учебные занятия по ораторскому искусству, организации презентаций, методам дополнения их графикой и пытаемся стать похожими на этих светил. Мы украшаем свои седла причудливым орнаментом, усваивая приемы других адвокатов – знаменитостей с непререкаемым авторитетом, – которые, читая свои лекции, одновременно набивают карманы. Но после десятилетий, посвященных коллекционированию этих так называемых специфических профессиональных приемов, мы тем не менее не выигрываем дела или выигрываем недостаточно часто. Здесь что-то неправильно, начинаем подозревать мы, – что-то происходит с нами самими, с самой сутью, мы не хотим чего-то замечать, о чем-то думать, что-то признавать. Если бы мы смогли найти верную ролевую модель, то, возможно, стали бы победителями.

Поэтому мы начинаем посещать дополнительные семинары, читаем еще больше специальной литературы, но так и не достигаем своей цели. Иногда ухищрения, которым нас научили, работают, но это происходит недостаточно часто. Жизненная коллекция уловок, ухищрений, профессиональных приемов, процедур и процессов стала седлом, которое нас учат надевать, чтобы выиграть. Это дорогое седло, оно покрыто блестящей мишурой, но от него нет никакого проку.

А как насчет лошади? Нас никогда не учили мудрости дяди Слима: «В тысячедолларовом седле на десятидолларовой кляче никуда не доедешь». Позвольте называть презентаторами тех, кто убеждает присяжных, совет управляющих, начальника, клиента и старается выиграть свое дело. Мы, презентаторы, можем усвоить все, что могут нам дать профессора по юриспруденции. Можно научиться профессиональным приемам в суде, ловким ухищрениям, о которых нам рассказывают пользующиеся славой адвокаты, можно быть самыми умными, хитрыми, находчивыми, изобретательными героями судебного заседания или муниципального совещания, но что, если нам ничего не известно о том, как стать личностью? Мы – это десятидолларовая лошадь.

После пятидесяти лет презентаций как в суде, так и вне его одно я понял наверняка: все начинается с личности, то есть с каждого из нас. Если мы не знаем, кто мы есть, не заглядываем себе в душу, не следуем совету мудрецов, гласящему: «Познай себя», то предстаем перед властями предержащими (присяжными, советом директоров, начальником, руководителем), не зная, что у нас самих внутри. И все участники презентации также остаются для нас незнакомцами.

Если адвокат слеп по отношению к себе, как он может разглядеть личности присяжных? Если руководитель ничего о себе не знает, как ему удастся проникнуться мотивами управляющих и директоров? Как адвокату понять, что заставило свидетеля дать показания, а присяжных – вынести свой вердикт? Как рабочему догадаться, что на уме у начальника, если он явился на поле битвы (в кабинет босса) в роли десятидолларовой клячи? Как сказал своей дочери Аттикус Финч, адвокат из книги Хартер Ли «Убить пересмешника», «ты никогда не поймешь человека, пока не встанешь на его позицию… пока не заберешься в его шкуру и не походишь в ней». Мы не в состоянии осознать человеческое поведение, не поняв окружающих, и не можем понять окружающих, не познав вначале себя.

Жизнь в конуре. Мне легче думать и говорить метафорами. Первая метафора о десятидолларовой лошади принадлежит дяде Слиму. Позвольте привести другую: «жизнь в конуре». Большинство из нас предполагают, что познали себя. Как же иначе – ведь мы прожили с собой столько лет. Однако мы живем в конуре, построенной собственными руками. Мы заперли дверь из страха перед неким мифическим разбойником, который придет и придушит нас, если мы откроем дверь и рискнем выйти наружу. В результате мы устало идем по жизни внутри этих четырех выбеленных стен, снова и снова натыкаясь на препятствия, пока не привыкаем к добровольно установленным границам.

Всю жизнь мы строим свою конуру. Ее стены состоят из представлений о себе или одинаково неточных видений себя, навязанных родителями, учителями и сверстниками. Эти стены охраняют нас от страха перед самопознанием. Мы возвели их, защищаясь от детских страданий, вызванных физическими или моральными оскорблениями родителей, издевательствами старшего брата, словами учителя, который назвал нас глупцами или сказал, что мы не можем нарисовать дерево, которое выглядело бы как дерево. Каковы бы ни были причины боли, нежный организм – наше «я» – защищается доступными ему способами: самоотречением, мифологической реконструкцией личности, неглубокой рационализацией с целью самооправдания, меньшей восприимчивости к чувствам. И как только стены возведены, мы начинаем жить за ними в уверенности, что надежно укрыты от внешней угрозы.

В четырех стенах конуры большинство из нас становятся ходячим конгломератом привычных мыслей и чувств, неизменных помыслов и верований, предсказуемых реакций и ненадежных установок, поэтому достаточно познать себе однажды, чтобы узнать навсегда. Если мы говорим, что знаем себя, то это знание распространяется лишь на несколько квадратных метров конуры, но никак не на бесконечное пространство вне ее. Тем не менее я утверждаю, что гораздо опаснее обитать внутри этих стен, чем жить свободно, поскольку обитание в конуре может означать, что мы не жили вообще.

Как убежать из конуры и открыть свое «я». Великий психоаналитик Эрик Фромм сказал: «Главная задача человека в жизни – произвести на свет самого себя, стать тем, кем он может быть». Так как же открыть свое «я»?

Самопознание – процесс, занимающий целую жизнь. Оно начинается с осознания своего страха перед раскрытой дверью. Этот процесс может принимать множество форм. Я беседовал с психоаналитиком и участвовал в некогда модных сеансах групповой психотерапии, учился лидерству в группах «тренинга сенситивности», обучал адвокатов психодраматическим приемам и ненасытно поглощал книги, как голодный ребенок у шведского стола. Я годами обсуждал свои привязанности, страдания, страхи, вину и одержимость с друзьями, которые соглашались меня выслушать, и особенно с женой, Имаджинг. Я рисовал, писал стихи и, наконец, стал профессиональным фотографом, потому что эти виды искусства ведут к тайным областям сознания, до которых нельзя достучаться любыми другими способами. Я написал четырнадцать книг, в том числе два романа, главным образом чтобы понять, что я знаю и что чувствую, и в конце концов помочь себе найти свое «я». Я странствовал в далеких примитивных культурах, разговаривал с каждым мужчиной, женщиной, ребенком, камнем или деревом, которые, по моему мнению, могли помочь понять смысл путешествия, зовущегося жизнью. Встречался со счастливыми бродягами на улицах, бывшим однокурсником, живущим сейчас под мостом, и отшельником, скрывающимся в хижине на первобытных просторах Вайоминга. Щедро наделенные природой, мы обладаем всеми знаниями, необходимыми для успешного завершения нашего путешествия. Такие знания нельзя получить от мудрого наставника, они идут изнутри. Мы похожи на археологов, занятых психологическими раскопками собственного «я».

В Адвокатском колледже мы учим, как победить колоссальные правительственные структуры и огромные корпорации ради обыкновенного человека, и в первые дни помогаем нашим студентам лучше узнать себя. Они знакомятся с самопознанием с помощью упражнения под названием «психодрама», которое заключается в стихийном (без сценария и репетиций) исполнении некой пьесы с целью понимания своего «я», что возможно только через действие.

Самопознание позволяет адвокату войти в роль участников судебного заседания, оно становится основой его поведения и стратегией ведения войны, в которую он вовлечен. Если человек знает себя, ему легче получить важные знания о тех, с кем он встречается в зале суда или на презентациях.

То, что верно для обучения адвоката, также подойдет для успешного презентатора. У всех есть определенные проблемы, удерживающие людей в подвешенном состоянии, словно старое белье на провисшей веревке. Некоторые из них мы так глубоко и старательно затоптали внутрь, что превратились в инвалидов с искалеченной психикой, больше не способных свободно носиться, скакать, танцевать и творить.

Из конуры можно вырваться многими способами. В Адвокатском колледже мы требуем от студентов, чтобы они однажды встали до рассвета, забрались в дикую местность, окружающую ранчо, где проводятся занятия, и нашли скрытое от посторонних глаз место, которое станет их собственным. Затем, ожидая в одиночестве, когда над горами взойдет солнце, они должны задать себе два простых вопроса: «Кто я?» и «К чему я стремлюсь в жизни?» Через несколько часов студенты спускаются на завтрак, но молчат и лишь потом собираются на конюшне и делятся тем, что узнали о себе.

Молчание и одиночество, абсолютная погруженность в себя творят чудеса. Это состояние доступно, когда мы едем на работу или сидим в парке под сосной. Разве можно расслышать тихий внутренний голос за громкими воплями телевизора, бессмысленным бормотанием автомобильного радио, спешкой и суетой на рабочем месте и постоянным воем преследующих нас демонов страха и отчаяния?

Если кто-то спрашивает себя: «Кто я?» – ему должно открыться нечто удивительное, значительное и неизменное. Одна женщина призналась, что ее переживания напоминали чистку вареного яйца: «Я даже не догадывалась о том, какая я мягкая внутри». Другая заявила: «Я в замешательстве. Но иначе я не почувствовала бы чужую боль». Третья сказала: «Я познакомилась с человеком, которого до сих пор не знала. Мне кажется, этот человек, то есть я, мне понравится».

Открытие своего «я», умение жить при жизни – в отличие от умирания при жизни – включает все аспекты творчества. Случайному наблюдателю может показаться смешным, что в колледже адвокат рисует впервые после окончания начальной школы. Точно так же с образом могущественного адвоката не соотносится сцена, когда он, смущаясь, стоит на столе перед коллегами и поет свою любимую песню. Седеющие ветераны судебных баталий пишут стихи и без смущения читают их остальным студентам. Такие упражнения доступны всем нам. Учась слушать себя, бесстрашно открывая свое «я», мы учимся слушать и познавать окружающих.

В этой книге не говорится о том, как научиться самопознанию, – этому не учат. В колледжах нет предмета «Как познать себя». Самопознание всегда останется незавершенным процессом, по-разному протекающим у каждого из нас, и по мере продвижения по дороге жизни перед нами будут открываться все новые пейзажи.

Обратимся еще к одной метафоре: я думаю о своей жизни как о путешествии вниз по реке на лодке. Я плыву по реке. Не могу свернуть в сторону – я должен плыть вперед день за днем, раз за разом. Плана путешествия нет: какой может быть план, если карта отсутствует, а река все время меняется? Грести глупо, потому что направление реки от этого не изменится. Тем не менее моя работа – грести. Я обручен с рекой. Мы с ней одно целое в этом путешествии, каким бы оно ни было, потому что ни я, ни река не можем остановить течение. И я не хочу его останавливать. Мне хочется продолжать путешествие, и я испытываю глубокую благодарность и искреннюю радость от того, что мне выпала такая возможность.

Моя собственная борьба за самопознание. Поскольку я читал вам проповеди о самопознании, то должен представиться. Как я покажу ниже, доверие является ключевым фактором победы. Нельзя верить человеку, который нечестен по отношению к себе. Если я прошу принять мои поучения, вам не мешало бы узнать кое-что об учителе и понять, что он откровенен с вами и просит вас быть открытыми с теми, перед кем вы представляете свое дело.

Моя мать была исключительно религиозной женщиной, она нашла бога в церкви, зато отец искал бога на конце удочки и в прицеле охотничьего ружья. Я вырос в горах Вайоминга и близко познакомился с церковным богом, каким его видела мать, и с богом природы, каким его видел отец. В годы депрессии у меня было бедное детство, но я чувствовал себя защищенным. Я был прыщавым мальчишкой, которому очень хотелось признания сверстников и который старался заработать его во что бы то ни стало. У меня имелось мало шансов: ни красивой внешности, ни семьи с прочным социальным положением, ни денег, ни машины, ни спортивных достижений, а кроме того, я рос не слишком умным ребенком. В колледже я страстно желал стать членом студенческого братства, как и каждый парень в те непросвещенные дни. Меня никогда не приглашали ни в один дом на территории колледжа. А как, скажите, я мог встречаться с девушкой, если у меня не было значка студенческого братства, чтобы подарить ей? Кроме того, чтобы платить за учебу, я подрабатывал на железной дороге и часто являлся на занятия покрытый черной паровозной сажей и походил скорее на исполнителя негритянских песен, чем на потенциального члена братства, способного принести ему честь и славу. Короче говоря, я был ничем. Сегодня эти чувства все еще грызут меня и часто выходят наружу, заставляя стесняться или переоценивать свои возможности в обществе.

В молодости передо мной стоял вопрос первостепенной важности: как выбиться в люди человеку, ничего собой не представляющему? Я не особенно хорошо проявлял себя в средней школе и на первых курсах колледжа. А затем, в девятнадцать лет, женился, сделав для себя потрясающее и удивительное открытие: меня кто-то может полюбить.

Когда мне исполнилось двадцать и я учился на первом курсе юридической школы, моя мать покончила жизнь самоубийством. Дядя обнаружил ее тело в дедовском саду в канаве. Она вставила дуло ружья в рот и выстрелила. Как преданную христианку, ее огорчало мое поведение. Парню, который пил, курил, ругался и прелюбодействовал, была уготована прямая дорога в ад. Я считал, что моя мать, женщина с ангельским характером, никогда и ни о ком не отозвавшаяся плохо и обещавшая своего первого сына, меня, богу, просто не выдержала груза моих многочисленных грехов, которые я почти не пытался скрывать.

Мое чувство вины было всепоглощающим. Боль оказалась настолько жестокой, что мне трудно было справиться с ней каким-либо разумным способом. Понадобилось тридцать лет самобичевания, бессильного бешенства, направленного на мир и на окружающих (вопреки поучениям матери), прежде чем мне удалось усмирить гнев и боль и начать понимать, кто я есть.

Тем не менее ее самоубийство стало своего рода подарком. Она всегда отдавала мне все, что могла. Но ее смерть подтолкнула меня разобраться в том духовном беспорядке, который я так настойчиво пытался игнорировать. У меня не было выбора. Мне необходимо было осознать личность человека по имени Джерри Спенс и понять, кем была моя мать. Я много раз писал и говорил о своих страданиях и боли и бесчисленное множество раз плакал из-за них. Меня бесконечно мучили ее смерть и моя вина. Я непрерывно задавал себе вопрос: «Кто я?» И как только находил ответы – или думал, что находил, – забывал их, чтобы снова и снова повторить этот болезненный процесс.

Но в один прекрасный день я смог встать на место матери и понять, что ее смерть была связана с ее собственным мироощущением. Я узнал, что причиной моей вины была инфантильная вера, что мир – ее, мой и всех остальных – каким-то образом привязан своим центром ко мне. Ее заставили покончить с собой духовные демоны, которые являлись ей и причиняли страдания. Научившись вставать на место матери, я понял многое из того, что мне было недоступно раньше. У нее были своя жизнь, свои кошмары, своя вина и своя боль. Она была тем, кем была. Мне нужно было любить ее, понимать ее боль и принимать ее такой, какой она была. И – что важнее всего – мне нужно было научиться жить по собственным правилам, не принимая на себя неподъемный груз вины за ее смерть, в которой, как я в конце концов понял, я не был виноват.

Подарком, который вручила мне мать, была возможность вырваться из конуры, начать собственную жизнь и путешествие по реке к самопознанию. Это позволило мне, хотя не до конца и со многими рецидивами, сделать жизнь богаче и понятнее, полнее реализовать себя. Именно этой новой жизни я по большей части обязан успешными судебными процессами, на которых защищал тех, кто пострадал больше, чем я.

Благодаря подарку матери я научился понимать людей: клиентов, свидетелей, присяжных, судью. Он дал мне силы. Я часто повторяю студентам и всем, кто готов меня выслушать, что мы не взрослеем на радостях и удовольствии, не учимся на победах. Мы взрослеем на боли и уроках, которые из этой боли извлекает наше «я».

Разумеется, я не хочу сказать, что, прежде чем стать хорошим презентатором, нужно пережить самоубийство одного из родителей или подобную психическую травму. Но большинство из нас испытали ту или иную душевную боль. Мы чувствовали себя отвергнутыми, нелюбимыми, брошенными, униженными. У нас были сдержанные, холодные или жестокие и властные родители. Мы испытывали проблемы с наркотиками или алкоголем либо получали физические травмы. Какова бы ни была природа этой боли, мы защищались от нее, и часто неподходящими способами.

Люди, как и простейшие организмы, предпринимают все доступные меры, чтобы избежать страданий. Иногда мы отрицаем существование боли, пытаемся ее похоронить. Цель этой книги – не выработать панацею для умственного здоровья. Я просто утверждаю, что самопознание, открытость «я» являются первыми шагами на пути к тому, чтобы стать личностью, научиться быть открытым для других.

Познание человека, который был причиной нашей боли, столь же важно, как познание самих себя. Если вы сможете лучше понять пьяного отца – не простить, но понять, – если сможете увидеть, что он боролся с собственными духовными демонами, например, в образе другого грубого родителя, то осознаете, что боль, которую он причинял вам в детстве, не столько ваша, сколько его. Разве мы не взрослеем быстрее, обретя такое понимание? Разве можно сравнивать его с гневом или даже ненавистью, которая может стать частью нашей функциональной личности? Лучше понимая окружающих, мы в конце концов все больше постигаем свое «я», а это, в свою очередь, помогает безошибочно понять тех, с кем мы сталкиваемся в этом мире войн.