Текст книги "Хирургический удар"

Автор книги: Джерри Эхерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 39

Петракос курил сигарету, а его водитель тихо сидел в углу. Джефф Файнберг стоял, глядя через стекло, периодически протирая его. От холода его рука так болела, что он не мог долго находиться на улице.

Петракос сказал:

– Люди, которые засветили вашу операцию, наверняка имели на это серьезные причины. Ты не должен злиться на них.

– Но как, черт возьми, мы могли сделать то, что необходимо было сделать, мистер Петракос? – и Файнберг отвернулся от окна и посмотрел на старика. – Эти мусульмане только и могут, что убивать и...

И тут заговорил водитель. Файнберг впервые слышал его голос.

– Я мусульманин – суннит. Я не люблю евреев, но я не убиваю их. Иногда мне не нравится то, что делают американцы, но я и их не убиваю. Вы не ведете Священную войну, а среди шиитов много таких, которые считают, что их война священна. Вы хотите быть похожими на них? – Файнберг облизал губы. Водитель отвернулся и замолчал.

Петракос улыбнулся.

– Я еще в состоянии вывезти вас и ваших друзей из Турции, несмотря на тот факт, что турецкое правительство отдало приказ арестовать вас и конфисковать все оружие и документы. Поэтому не стоит бояться, мистер Файнберг.

Файнберг хотел сказать ему, что он дрожит не от страха, а от гнева.

– Дарвин Хьюз очень умный человек. И мистер Кросс, и мистер Бэбкок тоже. Мы используем эту базу благодаря как раз уму Дарвина Хьюза. Турки ждут их в семидесяти километрах на север отсюда, поэтому, если наши друзья остались в живых, они благополучно вернутся сюда, и у них будет достаточно времени скрыться, прежде чем турецкие подразделения прибудут и возьмут их под арест. А в мире сейчас много мест, где такие люди как вы, могут найти убежище. А теперь почему бы нам не помолиться, чтобы они остались живы. И оставьте свой гнев.

Файнберг отвернулся от Петракоса.

Водитель молился за него. Контрабандист молился за него. И он попробовал молиться за них всех. Если они такие прекрасные люди, почему они не пошли с Хьюзом, Кроссом и Бэбкоком? Он хотел спросить их об этом. Если они так много знают...

В радиоприемнике, настроенном на заранее обусловленную частоту, послышался шум.

– Я Ромео. Вызываю Джульетту. Прием.

Файнберг рванулся к радиоприемнику, опрокинув стул, дотянулся до микрофона и, нажав кнопку, проговорил:

– Ромео. Я Джульетта. Слышу вас хорошо. Прием.

– Джульетта, я Ромео. Папа дома? Повторяю, папа дома? Прием.

– Ромео. Я Джульетта, – сказал Файнберг и почувствовал, как от волнения у него изменился голос. – Папы дома нет. Повторяю, папы дома нет, – он чувствовал, как его щеки вспыхнули, когда он проговорил условную фразу. – Приди и крепко поцелуи меня. Прием.

Радиоприемник щелкнул.

– Джульетта, не могу ждать. Конец связи.

Файнберг положил микрофон и начал смеяться до слез.

Лицо Люиса Бэбкока казалось серым под его черной кожей.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил его Кросс, сидевший на месте второго пилота. Они все трое по очереди обрабатывали друг другу раны.

У Бэбкока были две резаные раны с правой стороны грудной клетки и было подозрение на перелом ребер. Но он скрывал свою боль.

– Прекрасно. Просто устал и все, – сказал Бэбкок и снова замолчал.

У Хьюза было несколько глубоких порезов на внешней стороне левого предплечья. Хьюз сказал лишь, что он неправильно оборонялся. На правой стороне шеи чуть ниже уха рана была похожа на след от пули, но Хьюз сказал, что это лишь случайное недоразумение. Эта рана была менее опасна, чем порезы на руках.

У Кросса в левом бедре застряла пистолетная пуля, и он выковырял ее и прокомментировал, что это девятимиллиметровая пуля, которая, очевидно, отрикошетила от какого-то твердого предмета, потеряла скорость и поэтому не прошла насквозь, а осталась в теле.

На правом плече у Кросса, ближе к основанию шеи, была большая рваная рана. И даже Хьюз не смог определить, чем она была нанесена. Сам Кросс не мог ничего вспомнить.

Бэбкок уменьшил обороты винта, пробиваясь через плотную облачность.

Кросс увидел то плато, на которое они приземлились на стареньком “Боинге” несколько дней назад... Сколько же дней прошло с тех пор? Кросс был настолько уставший, что не мог заставить себя вспомнить.

Здесь было темно, но Эйб различил хижину и “Боинг”, ожидавший их.

Эйб подумал о Файнберге. Парень, наверное, думает, что навсегда потерял единственную в жизни возможность.

Эта мысль рассмешила Кросса. Он вспомнил, как много лет тому назад он думал, что есть люди, которые живут ради тех мгновений которые они проводят между жизнью и смертью. Он думал, что, наверное, такими должны быть герои. Но спустя годы он открыл для себя, что герои – это люди, ненавидящие зло, которые никогда не ищут славы, а просто делают свое дело. Эйб Кросс понял, что не принадлежит к этим людям.

– Я приземляюсь, – объявил Бэбкок.

Кросс воспринял это как очевидный факт, но для Бэбкока это было событие.

Эйб изучал лицо Бэбкока. В нем была сила, юмор, интеллект, которого бы хватило на двоих.

У переборки сидел Дарвин Хьюз. Теперь Кросс стал внимательно изучать его лицо. В нем было что-то такое, чего Эйб не видел никогда в лицах других людей. Это “что-то” иногда вселяло в него уверенность, а иногда страшило его.

Если бы не Хьюз, Кросс бы все глубже тонул в пьянстве. Он был обязан этому человеку своей жизнью.

“Интересно, когда все это закончится, смогу ли я сохранить ту силу, которую в меня вселил этот человек?” – подумал Кросс.

Вертолет приземлился.

Хьюз взял из резервного ящика большой кусок пластиковой взрывчатки и вернулся в хижину. Кросс, Бэбкок и водитель Петракоса грузили в самолет последнее снаряжение: радиоприемники, оружие, боеприпасы, медикаменты.

Петракос пошел с Хьюзом, а Файнберг остался в хижине.

– Как ты думаешь, что решил Файнберг? Он собирается использовать свой шанс?

– Что делать? Я не знаю, – Кросс бросил в грузовой люк сумку с медикаментами. – Я думаю, что он хочет лететь с нами.

– Лететь с такой рукой? Ведь он не сможет спрыгнуть с парашютом. И я думаю, что он не сможет достаточно хорошо вести самолет. Лучше бы он остался здесь с Петракосом, его водителем и пилотом.

Кросс пожал плечами и закурил сигарету. Он стоял у фюзеляжа самолета, спрятавшись от порывов ветра, проносившегося над плато с гор.

– Интересно, Петракос и его водитель вызвались лететь с нами. Водитель ведь мусульманин. Очень трогательно. Он собирается рисковать жизнью, чтобы помочь нам.

Бэбкок сунул руки в карманы куртки. Горячий кофе, горячая еда и куртки были приготовлены к их возвращению. Они быстро поели. Все ненужное они оставили в хижине, которую Хьюз собирался взорвать. Бэбкок сказал:

– Сначала я не думал об этом, но с распространением терроризма на Ближнем Востоке меня стало беспокоить то, что люди начнут считать слово “мусульманин” синонимом слову “террорист”. Может быть то, что я черный, помогает мне видеть все как бы со стороны и понимать, что когда начинаешь навешивать людям ярлыки, это просто ужасно.

Кросс кивнул.

– Аминь. Так оно и есть, – сказал он, выпуская дым.

Из хижины вышли Хьюз, Файнберг и Петракос. За ними – пилот. Хьюз посмотрел на часы. Подходя к самолету, он накинул капюшон на голову, защищаясь от ветра, и сказал:

– Через десять минут домик взлетит на воздух. Турецкие воинские подразделения должны быть здесь минимум через двадцать минут. Не хотелось бы, чтоб кто-то пострадал.

Кросс ничего не сказал, Бэбкок тоже промолчал.

– Файнберг поведет самолет. Спирос скажет властям, что принял сигнал бедствия с вертолета и посадил его здесь. Потом его “Боинг” якобы угнали, а его и еще двух оставили. Угонщики слили из вертолета все топливо, потому Спирос застрял здесь. Что хотели угонщики или куда полетели – одному Богу известно, – улыбнулся Хьюз.

– Они не поверят этому, – сказал Бэбкок то, что было всем очевидно.

Кросс улыбнулся.

– Но и не смогут доказать, что это ложь, а вот как насчет чемоданчика Мули? – Кросс кивнул в сторону мусульманина-водителя.

– Угонщики были хорошо вооружены и захватили нас слишком быстро. Мой водитель и телохранитель, – Петракос улыбнулся, – решил, что раз нашим жизням ничего не угрожает, то его стрельба может нам только навредить.

– О Боже, – засмеялся Кросс. – Для меня звучит чертовски убедительно.

Файнберг пошел в самолет. Кросс заметил, что его раненая рука не на перевязи. Эйб просто закрыл глаза.

Бэбкок и Файнберг сидели на местах первого и второго пилотов. Кросс и Хьюз посередине самолета снаряжали патронами магазины автоматов. Было решено винтовки оставить в хижине и уничтожить их вместе с боеприпасами. Они были непригодны для штурма посольства из-за большой пробивной силы 7,62-миллиметровых патронов, способных простреливать стены. Кроме того, у этих винтовок были относительно большие размеры. Но “ЛАВ-12”, несмотря на размеры, решили взять. Перезарядили все пистолеты. Кросс, потерявший во время задания револьвер, мог теперь рассчитывать только на “Беретту”.

Петракос освободил им воздушный коридор через Сирию и Иорданию. И вот уже пятнадцать минут, как они вышли из воздушного пространства Турции.

Кросс закурил сигарету.

– Ты считаешь, что я сделал неправильно, взяв с собой Файнберга? – спросил Хьюз.

– Да. Но сейчас снова руководишь ты. Он псих. Хороший парень, но псих.

Уголки рта Хьюза опустились, когда он закончил снаряжать один магазин и начал следующий.

– Каждый человек должен иметь свой шанс, парень. У тебя он был, – брови Хьюза поднялись и он улыбнулся. – Дай мне сигарету. Кросс дал ему сигарету и ничего не сказал.

Глава 40

Он казнил семерых пленных, и Большой Сатана, кажется, был уже готов принять его требования. Это было своего рода освобождение, просветление духа. Потом один из “бессмертных” позвал его к телевизорам, которые стояли в большом зале, где Ибрахим и Рива следили за связанными пленниками.

Рака сел, сложив ноги под себя, на пол перед восемнадцатью телевизорами, настроенными по распоряжению Раки на один канал. Они работали на полную громкость.

“Западные дипломатические источники в Тегеране сообщают о бедствии в районе горы Эль Бурс, на северо-востоке Ирана. В то время, как официальные представители Ирана отказываются прокомментировать случившееся, анонимные дипломатические источники подтвердили, что представители иранской гражданской обороны приписывают причину взрывов, разрушивших гору Дизан сегодня на рассвете, летучим вулканическим газам, скопившимся в естественных пустотах горы. Представитель американского общества химиков и геофизиков заявил, что действительно, взрыв такой силы может быть результатом естественных природных явлений. Со всего Ирана в район бедствия перебрасывается медицинский персонал. Но информированные источники сообщают, что не исключена возможность вторичных взрывов”.

– Это мой дом, который разрушили приспешники Большого Сатаны. Лучшая надежда ислама умерла.

Он передал автомат Риве и вытащил свой нож. Он схватил за голову последнего морского пехотинца. Его левая рука была похожа на лапу с когтями. Пальцы Раки впились пехотинцу в глаза. Ударом ножа он перерезал ему горло.

Одному из сирийских делегатов Рака сказал:

– Ты мусульманин, ты заслужил смерть, – он схватил человека за волосы, резанул по горлу и отпустил тело.

Рака подошел к одному из евреев.

– Вы растлеваете мир, – и ударил того кулаком, перебив переносицу. У человека хлынула кровь.

Рака стоял рядом.

– Вы все умрете! Здание Большого Сатаны исчезнет с лица земли.

Он повернулся и направился к выходу, крикнув на ходу Ибрахиму:

– Готовься, брат!

Глава 41

– Я закопал документы и твою записную книжку. Если все будет нормально, документы можно будет достать и переправить контрабандой из Турции, – сказал Хьюз, застегивая “молнию” жилета. У Кросса болело плеча и ныла нога. Ранами он займется позже. Если это “позже” наступит.

– Когда я вернусь, хочу найти три вещи, – засмеялся Бэбкок. – Красивую леди, хорошего партнера для игры в шахматы и приятное спокойное место для отдыха. Вернее, четыре вещи. Я хочу съесть самую нежную и самую вкусную пиццу. Просто сгораю от желания.

– Может, ты беременный? – Кросс застегнул “молнию” жилета и проверил “Беретту”.

– Вообще-то, сомневаюсь, – серьезно сказал Бэбкок, а потом засмеялся.

Хьюз прошел по салону, и взял парашют.

– На этот раз плана у нас нет, и мы будем действовать по обстоятельствам. Я совершил больше прыжков, чем любой из вас. Поэтому старайтесь не упускать меня из виду. И когда я дерну за кольцо, повторяйте все мои движения.

– Вот здорово! Очень лаконичный инструктаж, – сказал ему Кросс.

Хьюз кивнул.

В наушниках они услышали голос Файнберга:

– С нами по радио связались израильские самолеты. Они явно недовольны, что мы здесь. Я сказал им, что они разговаривают с таким же евреем, как они сами. По-моему, ребята, у нас неприятности.

Кросс посмотрел в ближайший иллюминатор. Метрах в четырехстах он увидел три истребителя: “Чудесно!”.

Бэбкок сидел рядом с Кроссом.

– Но мы всегда можем сказать им, что я здесь, на борту. И если они собьют нас, то у них будут неприятности с Молодежной Лигой Африканского конгресса, – предложил Бэбкок.

– А почему бы тебе не пройти к Джеффу и не попросить у него микрофон на несколько секунд и самому не сказать им об этом? Бьюсь об заклад, их это очень заинтересует.

Бэбкок улыбнулся.

– Я могу.

Кросс закурил сигарету. До них донесся голос Файнберга:

– В нашем распоряжении ровно шестьдесят секунд, после чего они откроют огонь.

Хьюз с надетым парашютом пошел в кабину.

– А вот это я бы послушал, – сказал Бэбкок. Кросс хлопнул его по плечу, и они вдвоем пошли за Хьюзом.

Хьюз взял микрофон.

– Израильская эскадрилья. Говорит бригадный генерал армии Соединенных Штатов Мартин Файф. Я вторгся в ваше воздушное пространство со сверхсекретной миссией, которая разработана совместно правительствами Соединенных Штатов и Израиля. Вы должны проконсультироваться с премьер-министром. Мы продолжим свой полет, никуда не отклоняясь и не предпринимая никаких наступательных или оборонительных действий, пока вы не получите инструкции. Пожалуйста, поторопитесь! Это касается безопасности государства Израиль. Конец связи.

– А вы крепкий орешек, мистер Хьюз!

– Спасибо, мистер Бэбкок, – Хьюз положил микрофон, – Джефф, сколько еще лететь? Я имею в виду, времени.

– Около пяти минут до пригорода Иерусалима.

– Кто такой генерал Файф? – спросил Кросс.

– Это тот, кто продал нашу операцию. Я бьюсь об заклад, что именно он, сукин сын, продал нас. Он мог воспользоваться прессой, – беззаботно ответил Хьюз.

Бэбкок и Кросс начали одевать парашюты. Хьюз укреплял на себе автомат.

Кросс пожал плечами, вытащил “Беретту”, освободил патронник, а патрон положил в карман. Его “Эйч-Кей” была еще не заряжена. Для “ЛАВ-12” не было специального чехла, поэтому Кросс помог Бэбкоку сделать его из подушки сиденья.

Шестьдесят секунд истекло, а потом – еще несколько, но никто не стрелял. Кросс сказал:

– До границы города три минуты, прыгаем по моей команде.

– Со мной вышел на связь командир израильской эскадрильи. Он хочет говорить с генералом Файфом, – раздался голос Файнберга.

Хьюз, который собирался надеть шапочку, широко улыбнулся.

– Извините, джентльмены, меня просят на сцену.

Он прошел в кабину. Кросс последовал за ним. Бэбкок все еще занимался своим снаряжением. Хьюз взял микрофон и облокотился на пустое кресло второго пилота.

– Говорит бригадный генерал Мартин Файф. Командир эскадрильи, я слушаю вас. Прием, – из наушника, который Хьюз держал у самого уха, Кросс услышал едва разборчивый голос израильского командира.

Снова заговорил Файф:

– Говорит генерал Файф. Мы будем рады лететь с вами до аэропорта. Дайте инструкции моему пилоту, – Хьюз бросил наушники в пустое кресло. Он остался стоять между двумя креслами. Кросс смотрел мимо него, наблюдая, как израильские истребители перегруппировались и взяли их “Боинг” в клещи.

Файнберг отключил радио. Хьюз развернул карту.

– Джефф, когда мы достигнем этой точки, скажи, что у нас неполадки с правым двигателем и поворачивай к порту. Снижайся до девяти тысяч метров и оставляй двигатель зафлюгированным. Когда ты повернешь к городу и увидишь огни, передашь мне управление. Я несколько раз летал над Иерусалимом по различным заданиям и смогу узнать местность, которая нам нужна. Вокруг поселка будет много огней, почти как на рождественской елке. Я установлю курс, а ты будешь держать его, пока мы не выпрыгнем. Затем возвращайся в строй истребителей, сообщи им, что неполадки двигателя устранены. Нам нужно будет около сорока пяти секунд. Кросс, скажи Бэбкоку, что мы отключаем все внутреннее освещение. Это для того, чтобы они не увидели нас через открытую дверь.

Кросс вернулся в салон и передал Люису инструкции Хьюза. Бэбкок кивнул.

Хьюз, выглядевший неуклюже в своем снаряжении, изучал карту.

Кросс посмотрел на часы.

– Пора, Джефф, – произнес Хьюз.

Файнберг перекрыл подачу топлива на правый двигатель, и самолет стал падать. У Кросса в животе возникло неприятное ощущение.

Файнберг говорил в микрофон:

– Командир эскадрильи, говорит пилот генерала Файфа, борт “Бичкрафт Кинг Эйр-Н-четыре-два-К-четыре-девять”. Неполадки в топливопроводе правого двигателя. Двигатель отключился. Снижаюсь до девяти тысяч метров и меняю курс, чтобы избежать сноса. Регулярно буду информировать вас. Конец связи.

Он отпустил штурвал. Хьюз легонько поменял курс. Из наушников раздался неразборчивый голос командира израильской эскадрильи. Хьюз не надевал наушников.

– Передай Люису, пусть приготовятся. Оба к двери. Быстрей! Кросс пробирался к двери в темноте, наблюдая через иллюминатор, как приближаются израильские истребители. С левого борта раздался голос Бэбкока:

– Они перестраиваются. Наверное, готовятся сбивать нас.

– Так и есть, – согласился Кросс и, присоединившись к Бэбкоку, стал помогать готовить дверь. Кросс натянул на лицо кислородную маску, приготовившись к разгерметизации.

Раздался голос Хьюза:

– Разгерметизация на счет пять. Один-два-три-четыре-пять!

Самолет упорно терял высоту. Кросс почувствовал удар воздуха в маску. Снова голос Хьюза:

– А теперь дверь, ребята!

Кросс откинул маску и сделал глубокий вдох. Бэбкок был рядом. Дверь открылась7 Ледяной воздух ударил в салон. И вдруг раздался противный свистящий звук, какого Эйб никогда не слышал.

“Боинг” вздрогнул. Кабина стала наполняться дымом. Бэбкок на секунду снял маску.

– Пулеметы! Проклятье!

Снова раздался голос Хьюза, но на этот раз он был бесцветным:

– Они открыли огонь. Готовьтесь к десантированию.

Кросс последний раз проверил снаряжение.

Хьюз выбрался из кресла второго пилота. Раздалась еще одна пулеметная очередь. Из панели приборов стали сыпаться искры, но на этот раз попаданий не было.

– Джефф! Там есть еще один парашют. Пошли. Я тебе помогу!

– И что произошло с чертовым пилотом истребителя? Мистер Хьюз, ведь под нами город! – Файнберг закричал в микрофон: – Командир эскадрильи, что, черт возьми, вы делаете?

Ответа не было. Хьюз отодвинул шторку. Дым был настолько густым, что ему пришлось держать кислородную маску. Он отшвырнул наушники, подумал, что командир получил, наверное, указания.

Потом он услышал голос командира эскадрильи:

– Говорит командир эскадрильи. Произошла ошибка в компьютере наведения. Вместо предупредительных выстрелов поразили правый двигатель вашего самолета. Пожалуйста, доложите обстановку. Прием.

Файнберг крикнул ему:

– Я падаю на жилой район. Прием.

– “Бичкрафт”, мы можем сопроводить вас до посадки. Вы можете маневрировать? Прием.

Файнберг взглянул на приборы и снял наушники.

– Я теряю топливо. Они повредили не только правый двигатель. – Хьюз посмотрел ему через плечо. Показания оставшихся исправных приборов ничего хорошего не обещали. Самолет катастрофически терял высоту. Хьюз подумал, что менее чем через минуту они уже не смогут совершить прыжок. Впереди он видел огни. Хьюз закрыл глаза и наклонился через спинку сиденья.

– Джефф, прямо перед нами посольство. Но там негде посадить самолет.

Файнберг посмотрел на него. На лбу выступили капельки пота, блестевшие при бледном свете в кабине.

– Ты говоришь, – начал было Джефф.

– Я говорю, что возьму управление. Ты прыгнешь с Кроссом и Люисом. Я все равно свое уже сделал.

– Посадишь самолет?

Они уже выбивались из графика.

– Я смогу посадить его в пустыне за городом. Все будет хорошо.

Файнберг глянул вперед.

– Вы уже опаздываете, мистер Хьюз. Послушайте, я не смогу совершить прыжок со своей рукой. Я даже с управлением справляюсь с трудом.

Хьюз заметил это.

– Послушайте, мистер Хьюз, моя мама всегда говорила, что быть похороненным в Израиле было бы...

– Я посажу его, – сказал Хьюз.

– Вы кое-чему научили меня, пока я ждал вас. До последнего момента я этого не понимал. Самое важное не то, что мы чувствуем, а то, как мы выполняем свою работу. Сейчас я кое-что смогу сделать, а вы занимайтесь своим делом. Ваше время истекает, мистер Хьюз.

– Всю свою жизнь я занимался этим дерьмом. И я никогда не встречал человека отважней тебя, – Дарвин Хьюз наклонился над Джеффом и обнял его.

Кросс стоял у двери. С другой ее стороны стоял Бэбкок. Кислородные маски уже были не нужны. К ним приближался Хьюз. Кросс увидел его при свете маленького фонаря.

– Где Файнберг? – спросил Кросс.

– Кому-то ведь надо остаться в самолете. Внизу люди, дома, больницы. Заткнись, черт возьми, – едва проговорил Хьюз. Его голос звучал жестко и сдавленно.

Затем Хьюз встал на пороге.

– Приготовились. Пошел! – закричал он и прыгнул.

Бэбкок отсчитал несколько секунд и тоже прыгнул.

Кросс смотрел вперед на кабину пилота. Дым рассеялся, но проводка продолжала искрить, и яркое желтое пламя охватило правое крыло.

Самолет содрогался. Кросс и раньше удивлялся героям.

– Да благословит тебя Господь, Джефф, – прошептал Кросс в сторону кабины и нырнул в темноту.

Эйб Кросс удивлялся героям. Теперь он мог сказать, что одного из них он знал лично.

Порыв воздуха, обрушившийся на Кросса, был подобен взрыву. Тело Кросса извивалось в попытке выровняться. Он широко расставил руки и ноги. Взглядом он искал в темноте Хьюза и Бэбкока. Сознание лихорадило, и его охватила паника. Стараясь обрести равновесие в воздухе, Эйб смотрел то на высотомер, висевший у него на груди, то на кольцо прожекторов, окружавших здание, которое, как он надеялся, и было американским посольством.

Джефф теперь остался один, пытаясь как можно дольше удержать высоту, чтоб улететь подальше в пустыню. Если у него хватит горючего, то он долетит туда. А если оно кончится, он попытается планировать. Самолет терял высоту. Кислорода в атмосфере становилось все больше, и пламя интенсивней охватывало самолет.

Кольцо огней приближалось. Кросс посмотрел на высотомер. Ни Хьюза, ни Бэбкока он так и не увидел. Эйб схватил выпускное кольцо парашюта. Высотомер показал магическое число, и Кросс дернул кольцо. Послышался хлопок открывшегося купола и тело Кросса резко приняло вертикальное положение. Раненое плечо пронзила боль.

Эйб стал подтягивать стропы парашюта, управляя куполом, чтобы подлететь как можно ближе к посольству. Сияние прожекторов, окружавших комплекс, было ослепительно ярким. Эйб натягивал поочередно стропы. Его тело дергалось и крутилось, но он упорно приближался к цели.

Вот и та крыша, о которой говорил Хьюз. Теперь Кросс хорошо видел ее. Четыре человека, стоя по углам, охраняли ее. Благодаря совету Хьюза – впрочем, это был даже не совет, а скорее стандартная рекомендация, патронники были пусты. Кросс скользил по воздуху, приближаясь к крыше. Один из террористов, который нес охрану на ближайшем от Эйба углу, еще не заметил его.

До крыши оставалось пять метров... три...

“Если бы все происходило в кино, – подумал Кросс, – он бы мгновенно освободился от строп, упал прямо на часового и, схватив его оружие, расстрелял бы остальных троих”.

Но это происходило не на экране, а в реальности.

Два метра. Кросс поджал ноги. Крыша приближалась. Эйб мгновенно отстегнул купол парашюта. В этот момент он коснулся ногами крыши и покатился.

Кросс встал на колени. Рассчитывать можно было только на “Беретту”. Он выдернул ее из кобуры на бедре и передернул затвор, когда ближайший охранник вскинул свой “Узи”. Кросс выстрелил первым, разрядив “Беретту” в грудь и живот человека. “Узи” выпустил очередь в ночное небо.

Эйб вскочил, на ходу засунув пистолет за пояс, одновременно освобождая винтовку “Эйч-Кей”. Раздалась автоматная очередь, и Кросс прыгнул за мертвое тело охранника, единственное место, где можно было хоть как-то укрыться. Стреляли из трех углов крыши. Метрах в пяти в стороне от него он увидел небольшую пристройку. Судя по описанию Хьюза, это, вероятно, и был вход в здание. Кросс перекатился на спину. Автоматные очереди вырывали куски кровли.

Кросс сорвал с лица очки, вставил в “Беретту” один из двух имевшихся у него увеличенных магазинов. С пистолетом в одной руке и автоматом в другой он открыл огонь и стрелял из стороны в сторону, стараясь охватить всю крышу. Кросс вскочил на ноги и побежал. Огонь врага замер на мгновение, а потом с новой силой обрушился в его сторону, когда он приближался к маленькой надстройке. Что-то ударило Кросса, и он упал, заскользив по крыше. Тыльная сторона на ладони опять кровоточила. Эйб вскочил и бросился под прикрытие надстройки. Теперь он стоял, прижавшись к серой поверхности стены с южной стороны посольства. Эйб подошел к углу и оглянулся назад. Поверхность стены, к которой он прижимался, была в крови.

У Эйба было такое чувство, что острым ножом его ударили по лопаткам. Кросс выгнул левую руку и прикоснулся к ним. Левая перчатка была вся в крови.

– Замечательно, – прошипел он.

Кросс перезарядил “Беретту” и “Эйч-Кей”.

Эйб приблизился к углу в надежде, что дверь не будет закрыта. По нему снова открыли огонь. Пули впивались в стену. Он бросился за угол, схватился за ручку двери и рванул ее на себя. Дверь не открылась. “Проклятье!”. Он подумал, что нужно толкнуть... и почти упал в дверной проем. Он стоял на коленях в темноте.

“Рака убивает заложников”, – эта мысль подняла Кросса на ноги. Он достал минифонарь и сунул пистолет за пояс. Держа фонарь в вытянутой руке, он пошел вниз по ступенькам, стараясь двигаться как можно быстрее. Те трое охранников уже, наверное, бегут за ним.

Дарвин Хьюз приземлился у дальней стены. Его прошлый опыт подсказал, что это “мертвая” зона для любой охраны – впереди или сзади здания. Через мгновение после того, как он освободился от парашютных ремней и направился к ближайшей стене, он услышал автоматную стрельбу на крыше.

Хьюз продвигался, низко пригнувшись и держа автомат обеими руками. Сквозь драпировку на окнах пробивались тонкие полоски света. Он приближался к фасаду посольства. Там должен быть часовой, а может два. “Бессмертные” Раки.

Хьюз заглянул за низкую ограду внутреннего дворика. В дальнем его конце были видны двустворчатые застекленные двери, а по их сторонам – окна. Он пересек дворик и прижался к стене у ближайшего окна. Опустившись на четвереньки, он пробрался под окном и выпрямился только у двери.

Поблизости не было подходящего камня, и Хьюз решил использовать гранату, но не сорвал ее, а срезал с фиксирующего кольца на жилете.

Оставив чеку, Хьюз сложил нож, сунул его в карман брюк, а потом бросил гранату в окно. Стекло со звоном разбилось. Хьюз отступил, ударил ногой в створ двух дверей и прыгнул в помещение, покатившись по полу.

Автоматная очередь ударила в стену над головой Хьюза, он выстрелил в сторону вспышки, перекатился и нажал на спусковой крючок еще раз. В ответ выстрелов из темноты не прозвучало.

Хьюз вскочил на ноги и побежал.

Люис Бэбкок проник в здание сзади через окно, считая себя счастливчиком – никто не заметил.

В зале для конференций было абсолютно темно. Он не стал включать фонарь, чтобы не выдать своего присутствия, и пробирался между стульями к двери на ощупь. Он открыл дверь в тускло освещенный холл и, никого не обнаружив, прошел через него.

В конце помещения Люис остановился. Отсюда начинались еще два холла и расходились вправо и влево. Налево лицом к фасаду здания было несколько отделанных дубом дверей. Он вспомнил описание Хьюза. Это могли быть комнаты, кольцом окружавшие главный зал, где, вероятнее всего, держали заложников.

Бэбкок направился в проход и вдруг замер от крика, женского крика, доносившегося со стороны комнат. Прижимаясь к стене коридора, он побежал на замиравший крик.

Кросс достиг нижней ступеньки. Здесь из-за двери пробивался свет. Времени на раздумья не было. Сзади уже был слышен топот бегущих ног.

Эйб распахнул дверь и отступил от нее. Сверху раздалась автоматная очередь. Кросс выстрелил в темноту на вспышки и вскочил в дверь.

По коридору к Кроссу бежал человек. Эйб выстрелил из автомата в его сторону. Человек дернулся и упал на стену коридора.

Еще раз выпустив очередь вверх по лестнице, Кросс подбежал к только что убитому им человеку и схватил его автомат. Приблизившись к концу коридора, он остановился, сориентировался и потом повернул направо. В маленький коридор выходили двери кабинетов. Он заскользил по полу, а затем остановился и прислушался к звуку бегущих за ним людей.

Кросс повернул ручку ближайшей к нему двери кабинета и, проскользнув в нее, закрыл за собой. В руках он держал “Узи” и “Эйч-Кей”. Эйб приложил ухо к двери. Он слышал, как топот становился все громче. Кросс вышел из двери в освещенный коридор. Три человека с крыши, преследовавшие его, стали разворачиваться к нему, чтобы стрелять. Но Эйб начал стрелять первым, выпустив в них весь магазин “Узи”. Он схватил их оружие, повесил два автомата на плечо, а третий взял в руку вместо пустого и побежал дальше. Коридор заканчивался холлом у главного зала.

Кросс услышал автоматную стрельбу и побежал на звук. В противоположном конце коридора он увидел бегущего Хьюза. Мужчина и женщина, которые выскочили со стороны главного входа, начали стрелять. Хьюз прыгнул в дверь.

Кросс замедлил бег. В его автоматах патронов оставалось, по крайней мере, на две хорошие очереди.

Хьюз ответил огнем в сторону главного входа. Вход выглядел так, словно в него врезался грузовик. И, вероятно, это было не так уж далеко от истины.

Двух хороших очередей будет недостаточно. Кросс поменял магазин у “Эйч-Кей”, сунув два полупустых магазины за ремень рядом с “Береттой”. Он продолжал идти, вставив в “Эйч-Кей” новый магазин. Потом Эйб взял в руки оба “Узи”, в которых оставалась почти половина патронов.

Кросс должен пройти большой зал, прежде чем достичь главного входа. В зале должны находиться заложники. До сих пор нигде не видно Бэбкока. Но он побеспокоится о своем друге позже.