Текст книги "Армия возмездия (Они называют меня наемником - 6)"

Автор книги: Джерри Эхерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Марина помолчала и произнесла:

– Думаю, отец правил весьма неверными способами. После битвы Монте-Асуль впервые узнает, что такое демократия, а не самозваная диктатура.

– Кажется, политическую обстановку ты изложила. Перейдем к делам военным. Каковы паши силы?

– Армия Адольфо сражается внутри страны, и о ней лучше всего мог бы рассказать он сам. Касательно моего отряда... Он полностью состоит из наемников. Таких, как ты, – засмеялась Марина. – Прости, Хэнк, я сморозила глупость. Таких, как ты, больше нет, и быть не может. Но под начало твое попадают французы, немцы, канадцы, кубинские эмигранты, несколько англичан и американцев. Все они ждут не дождутся, когда, наконец, прибудет главнокомандующий.

– А почему ты выбрала меня?

– Потому что покойный отец искренне считал тебя военным и диверсионным гением. И я согласна с этой оценкой.

– Что ты рассказала обо мне своим людям? – осведомился Фрост.

– Что ты очарователен, – улыбнулась Марина.

– Прекрасно. А еще?

– Все, что возможно рассказать без опаски. Служил во Вьетнаме, десантник, диверсант. Частный детектив. Культурный человек, умница. Воевал наемником в Родезии. В иных африканских странах. В Латинской Америке.

Марина лукаво скосила глаза:

– Также предупредила: ты не выносишь ночных тревог, ибо после заката занимаешься любовью. Со мною.

– Понимать, как прямое приглашение?

– Si. Да, конечно!

Фрост помолчал, пожал плечами:

– Но только если будешь нежна и ласкова с неопытным безусым юнцом... Оба расхохотались.

Капитан Генри Фрост, одноглазый наемник, не спавший уже тридцать шесть часов, облаченный в измятую, прямо из дорожного чемодана вынутую, пятнистую форму, небритый, стоял на носу маленького катера, приближавшегося к трем старым, потрепанным грузовым судам, и готовился принять командование армией.

Пожалуй, только лихо заломленный берет придавал Фросту немного самоуверенности.

Марина, подумал наемник, наверняка договорилась со службой береговой охраны – в противном случае, полицейские вертелись бы вокруг этих судов, как осы у банки варенья.

Катер ошвартовался у среднего корабля.

Спустили веревочный трап с отполированными временем деревянными перекладинами. Первой поднялась на борт сеньорита Агилар-Гарсиа, за нею вскарабкался Генри Фрост, самочинно произведенный будущей правительницей Монте-Асуль в фельдмаршалы. "Или адмиралы?" – мысленно ухмыльнулся наемник.

Он остановился на квартердеке и обозрел выстроившихся ровными шеренгами солдат. На этом судне их было несколько сотен, а сколько именно – еще предстояло выяснить.

Разнообразнейшее обмундирование. Разнокалиберное оружие всевозможных систем. Н-да... С боеприпасами как выкручиваться прикажете, господа хорошие?.. Разноцветные лица – преобладают белые, но полно смуглых, попадаются черные, заметны даже несколько восточных, узкоглазых. То ли японцы, то ли китайцы... Возможно, корейцы.

Звучный, глубокий голос рявкнул с несомненным британским выговором:

– Рррав-няйсь!

Ряды наемников подобрались.

– Смиррр-но!

Обладатель внушительного и хорошо поставленного командирского голоса приблизился, вытянулся в струнку, взметнул руку в безукоризненно четком приветствии:

– Сэр!..

Фрост посмотрел на британца, обернулся к Марине. Молодая женщина буквально сияла.

Пожав плечами, наемник, в свой черед, отдал честь. О погонах, либо иных знаках различия, это войско, видимо, позабыло напрочь. В каком чине стоящий напротив человек, черт возьми?

Англичанин застыл не шевелясь.

– Здесь распоряжаетесь вы? – осведомился капитан.

– Так точно, сэр. Вплоть до вашего прибытия.

– Что ж, я прибыл. Дайте команду "вольно"...

Не представляя, чем заниматься дальше, Фрост опять оглянулся на Марину. Та немедля пришла на помощь:

– Я обещала, Хэнк, что ты обратишься к людям со вступительной речью.

– Спасибо, удружила, – еле слышно сказал наемник. – Отродясь не чувствовал себя таким идиотом...

Женщина ободряюще подмигнула:

– Они тебя очень ждали. Многие слыхали о тебе. Смелее же, Хэнк!

– Хорошо, – вздохнул Фрост.

Изумляясь тому, как легко он, давным-давно отвергший понятие строевой выправки, печатает шаг, наемник двинулся вперед. Окинул взором безмолвные ряды солдат. Откашлялся.

– Меня зовут Хэнком Фростом, – начал капитан.

– Простите, сэр, чуток погромче! – долетело с левого фланга.

Фрост понимающе кивнул и начал сызнова:

– Меня зовут Хэнком Фростом. Иногда – капитаном Фростом. Это, конечно, далеко не равняется генеральскому чину, однако в данном, отдельно взятом случае, ради успеха предстоящей нам операции, сеньорита Агилар-Гарсиа назначила меня главнокомандующим. Она также рассказала вам кое-что обо мне самом и моем прошлом. Не сомневаюсь: при дальнейшем, более близком, знакомстве обнаружится, что многие дрались почти рядом и почти одновременно со мною либо во Вьетнаме, либо в Африке, либо в других краях...

Он перевел дыхание и продолжил:

– Задача, за которую мы все добровольно взялись, будет отнюдь не легкой. Однако и неимоверно тяжкой тоже не представляется. Это военная, операция, сопряженная с обычным и неизбежным риском для каждого из участников. Те, кому не повезет, послужат удобрением для тамошней флоры, к пышному ее росту и процветанию. Кому посчастливится – вернётся домой богатым человеком, знающим: он помог делу справедливому и доброму. Сукин сын Эрнесто Рамон, заливающий страну кровью, истинный марксист, верно служащий нашему старому доброму другу Фиделю. Думаю, каждый с удовольствием пособит вышвырнуть его к чертовой матери.

Фрост опять перевел дух и уже собрался было завершить обращение к войскам, но сотни глаз впивались в него столь выжидающе, что капитан прибавил:

– Однажды я работал в Монте-Асуль. И немного знаю народ. Едва лишь мы заставим Рамона поджать хвост, крестьяне возьмутся за мотыги, а рабочие – за булыжники...

Наемник сделал коротенькую паузу, вынул сигарету, закурил.

– Потребуется подробный предварительный план. Чем удачнее он будет – тем больше бойцов останется в живых. Я назначу своего рода генеральный штаб, как только узнаю своих людей чуть поближе. Кроме этого, внимание! Не сомневайтесь: гавань кишит соглядатаями. И чем скорее мы снимемся с якорей – тем безопаснее для здоровья, и полезнее для будущего успеха. Сейчас я скомандую "разойдись", а через пять минут прошу собраться вот на этом месте всех, имевших во время армейской службы чин от капитана и выше. Также, всех трех корабельных капитанов, англичанина, отдававшего приветственный рапорт, и...– Фрост улыбнулся: – ...Сеньориту Агилар-Гарсиа.

Он подобрался, выпрямился и звонко выкрикнул:

– Р-рразойдись!

Собралось человек двадцать.

Они окружили Марину и Фроста плотным кольцом, дожидаясь дальнейших распоряжений, и стояли молча. Сразу видать профессионалов, подумал наемник, нервно куривший сигарету за сигаретой. Другое сборище неминуемо перешептывалось бы. А эти безмолвствуют...

Англичанин оказался бывшим штаб-сержантом Королевских ВВС.

– Девятьсот восемьдесят четыре бойца в общем и целом, сэр, – доложил он. Я включаю в общее число экипажи трех кораблей – ребята закалены и вполне способны постоять за себя.

Немедленно выяснилось, что корабли нагружены запасами, рассчитанными на автономное плавание в течение двух недель. А при сокращенных ежедневных рационах суда могли не причаливать к берегу и вдвое дольше.

Санитарные условия были не идеальными, но вполне приличными. Крыс не замечалось, паразитических насекомых – тоже. Фрост понемногу приходил в хорошее настроение.

С оружием, правда, обстояло несколько хуже. Слишком разнообразным оно оказалось. Штурмовые винтовки М16А1, сорокапятикалиберные карабины, револьверы Кольта, Смита-и-Вессона, вальтеры-ППК, две дюжины пулеметов М-60, по меньшей мере столько же противотанковых гранатометов-базук.

– Патронов на такую пропасть калибров напастись умудримся? – только и спросил Фрост.

Англичанин удрученно пожал плечами.

Взрывчатка имелась в изобилии: как обычная, так и пластиковая. И в гранатах недостатка не ощущалось. К беспокойству и огорчению Фроста, напрочь отсутствовали мины. Зато каждый корабль нес на борту артиллерийское орудие. Наемник сделал мысленную заметку: чуть попозже учинить пушкам подробный осмотр. Поскольку снайперских винтовок, равно как и мин, в запасе не нашлось, Фрост немедля распорядился отобрать на каждом судне по десять лучших стрелков и, за неимением иного, более отвечающего назначению, раздать им по М16А1 на брата.

Получив исчерпывающий, или близкий к исчерпывающему, отчет, наемник поглядел на Марину.

– Бюджетик-то скромноват оказался, а, сударыня?

– Что-что?

– Ничего, – вздохнул Фрост. – Надо было сперва со мною посоветоваться. Но не беда, обойдемся наличными средствами.

Он повернулся к бывшему штаб-сержанту:

– Прошу прощения. Совершенно искренне, кстати. Я забыл спросить ваше имя.

– Тиммонс, сэр! – улыбнулся британец.

– Отлично. Мистер Тиммонс, прошу вас принять должность начальника штаба. Или, коль вам не по душе такое название, зовитесь иначе. Только будьте моим заместителем. Хорошо?

– Так точно, сэр.

Фрост, щуря правый глаз против солнца, отер со лба испарину и продолжил:

– Сразу два распоряжения. Первое: обеспечьте взаимодействие между всеми тремя посудинами, едва лишь мы выберем якоря – так это называется? И второе: перестаньте звать меня "сэром". Здесь не регулярные войска.

– Понятно, – сказал Тиммонс.

– Принесите карты, нужно выверить маршрут.

– Виноват, на флоте это называется курсом.

– Правильно. Курс. А я покуда, вместе с сеньоритой Агилар-Гарсиа, спущусь в трюм и все хорошенько проверю сам.

Инспекция отняла столько времени, что корабли успели отойти от берега на много миль. Вокруг, как выяснилось впоследствии, простиралось открытое море гладкая, сверкающая в лучах полуденного солнца водная пустыня.

Фрост уложил в ящик последнюю винтовку CAR-16 – эти стволы, оказывается, тоже наличествовали, – улыбнулся Марине, распрямился – и едва не полетел навзничь.

Глухой, рокочущий гром ударил по барабанным перепонкам. Судно ощутимо вздрогнуло.

Марину, которая уже начинала взбираться по металлическому трапу, Фрост успел поймать за талию и спасти от неминуемого падения.

– Что это?! – отнюдь не с президентским достоинством завизжала молодая женщина. – Что это, Хэнк?

Фрост пожал плечами, обеспокоенный не меньше своей подруги.

– Почем я знаю, крошка? Твой кораблик, тебе лучше ведать... Бежим, посмотрим...

Черный дым валил тяжкими маслянистыми клубами из огромной дыры на корме, стлался над палубой, заставлял чихать и кашлять. У Фроста заслезился глаз. Наемник увидел Тиммонса, мчавшегося с пожарным топором в руках. К несказанному изумлению капитана, британец несся не к очагу пожара, а вослед белобрысому парню в пятнистом комбинезоне, удиравшему со всех ног и уже поравнявшемуся с Фростом.

Непроизвольно, повинуясь безошибочному шестому чувству, наемник выставил ногу. Белобрысый споткнулся, полетел плашмя, вскочил на ноги с кошачьим проворством, но получил от Фроста жестокий боковой пинок, именуемый в каратэ "йоко-гэри". Вновь опрокинулся. Капитан оседлал упавшего, наотмашь ударил по лицу: справа и слева.

Белобрысый потерял сознание.

Руку Тиммонса наемнику пришлось принимать на скрещенные запястья и выкручивать – иначе разъяренный англичанин как пить дать обезглавил бы оглушенного.

– Стоп! Отставить! Слышишь, отставить! Приказываю!

– Да ведь он, сучий выродок!.. – Тихо! По порядку, спокойно и вразумительно. Отобрав у англичанина топор, Фрост предусмотрительно заставил Тиммонса отшагнуть от поверженного блондина подальше. Оба – и капитан, и сержант, начали неудержимо кашлять, ибо дым густел с каждой минутой.

– Подкладывал пластиковый заряд! В машинное! Один из моих ребят застукал его за этим занятием, накинулся – да у мерзавца оказался нож, и он пырнул Дэви, а сам пустился наутек. Дэви закричал, зажал рану ладонью, побежал вдогонку. Так эта сволочь, чтоб добро зря не пропадало, швырнул заряд на манер гранаты! Убил одного из японцев, немца едва ли не в клочья разнесло, а я только чудом уцелел! Тварь коммунистическая!

Фрост вцепился в Тиммонса и не дал ему пнуть начинавшего шевелиться блондина.

– Кастровский пащенок, – процедил трясшийся от бешенства британец, плюнул и отвернулся.

Наемник хладнокровно взмахнул топором, наискосок всадил его в палубные доски, приблизился к диверсанту.

– Тиммонс!

– Да!

– Сначала займемся пожаром, а поджигателем – после. Стеречь его, беречь! Он еще заговорить обязан! Приставить надежную охрану, собрать спасательную команду, заливать огонь забортной водой! Живо!

– Есть!

Фрост помчался по палубе, увидел корабельного капитана, безо всяких церемоний ухватил за плечо. Развернул к себе лицом.

– Пожарные помпы? Где? Сколько человек обслуживают их во время работы?

– Одна. Здесь, прямо под нами, нужно пройти через люк. Десятерых достаточно.

Тиммонс, однако, выявил проворство неимоверное. Он уже бежал во главе дюжины солдат, на ходу разматывавших толстый резиновый шланг, волочивших багры, топоры – все, что обычно пускают в дело при подобных обстоятельствах.

– Где радиорубка?!

– Возле рулевой, сразу позади!..

Бледный молодой человек стоял на пороге, ошеломленно озираясь и, видимо, воображая, что с минуты на минуту очутится в океанской хляби – то ли на резиновом спасательном плотике, то ли в капковом жилете, а то ли просто так...

– Включай! – рявкнул Фрост.

– А?

– Станцию включай, чтоб тебе... Связывайся с остальными кораблями!

– А вы кто такой, черт возьми?

– А я, черт возьми, командующий войсками! – процедил Фрост. Видимо, процедил с достаточной злобой, потому что молодой человек немедля ответил:

– Сию минуту, сэр!

Он шлепнулся в кресло подле передатчика, защелкал тумблерами, завертел ручками. Раздался обычный свист настройки – переливчатый, прерываемый шипением, хрипом, треском.

– Ангел-Один вызывает Ангела-Два и Ангела-Три... Повторяю...

Фрост не сразу понял, что парень твердит установленные позывные. Хм! Ангел-Один... Ангелы-мстители. Самозваные... Ладно.

Буквально выхватив у радиста микрофон, Фрост заорал:

– Алло! Алло! Здесь Генри Фрост! Судно горит... Ну да, сами видите... Полным ходом сюда, и готовьте помпы. Будете заливать нас общими силами. Ангел-Два...

Наемник запнулся, ибо не имел представления, у какого именно транспорта этот позывной, однако быстро нашелся:

– Ангел-Два и Ангел-Три! Каждому подходить с ближайшего борта! Конец связи!

Глава пятая

Сколько времени длилась отчаянная совместная борьба с огнем, Фрост не мог сказать в точности. Возможно, полчаса, возможно – час. Или десять минут. На часы не смотрел никто.

Выхватив пожарный шланг у вконец изнемогавшего Тиммонса, Фрост понял, насколько могуч англичанин. Брандспойт, из которого била тугая, неудержимая струя, рвался вон из рук, и мгновение спустя наемник уже почувствовал, что не удержит его. К счастью, подлетевший молодой француз ухватил второй держак и разом облегчил командиру труд, пособил прицелиться прямиком в ревущее пламя.

Рушившиеся с подошедших вплотную транспортов потоки воды метили туда же. Все, кто находился на палубе "Ангела-Один" промокли до нитки, но внимания на подобные мелочи сейчас не обращали.

Дым начал оседать, редеть, растекаться над морскими просторами жидкой пеленой.

– Сэр!

Фрост узнал голос Тиммонса.

– Капитан уведомляет: пожар полностью потушен. Просит переключить помпы на откачивание воды. Иначе потонем, трюмы наполовину затоплены.

Кивнув англичанину, Фрост крикнул:

– Радист!

– Сэр?

Молодой человек, уже не столь бледный, сколь был еще недавно, поспешил на зов.

– Капитанам "Ангела-Два" и "Ангела-Три": прекратить подачу воды, оставаться рядом еще с полчаса. На всякий случай. Вдруг откроется течь, или огонь опять полыхнет...

– Верно, сэр! – одобрил британец.

Шатаясь от пережитого напряжения, Фрост отступил к поручням фальшборта и повел взглядом вокруг. Увидел десятки таких же измученных, мокрых, перепачканных сажей людей. Увидел Марину. И Тиммонса увидел.

И белобрысого диверсанта узрел.

Парень уже вполне оправился от полученной трепки, и что-то в его глазах заставило Фроста выпрямиться, поджать губы, решительно – как ни в чем не бывало, спокойно – точно и не произошло ничего, двинуться вперед.

– Как тебя зовут? – спросил он молодого блондина преувеличенно ровным и хладнокровным голосом.

– Грюнвальд.

– Ты работаешь на Кастро? Или на Рамона? Или на Советы? А?

– Пошел ты на... – осклабился белобрысый. И рассмеялся Фросту прямо в физиономию.

– Отпустите-ка этого героя, – сказал Фрост солдатам, крепко державшим Грюнвальда за локти. Наемники – один из них был могучим африканцем, второй то ли шведом, то ли датчанином, – повиновались и отступили. Правда, не слишком далеко.

Грюнвальд стоял с прежней нагловатой невозмутимостью. Ни единый мускул не дрогнул на его правильном – пожалуй, даже привлекательном, лице. Только глаза сверкали насмешливой, непреклонной ненавистью.

– Повторяю вопрос: на кого ты работаешь?

– Повторяю ответ: пошел ты на...

Фрост замахнулся правой рукой, потом сделал вид, словно хочет ухватить белобрысого за отворот куртки, но в итоге двинул его коленом в пах. Простой, хулиганский, отменно действенный удар.

Насмешливая ненависть разом потухла в распахнувшихся от невыносимой боли глазах. Левый кулак Фроста безо всякой пощады ударил сгибавшегося пополам Грюнвальда в удобно подставленный нос.

Кровь так и брызнула, смешиваясь с водой, покрывавшей палубу. Даже на фростовскую щеку отлетела изрядная капля. Правым кулаком наемник еще успел хватить падавшего солдата по скуле.

С минуту Грюнвальд лежал неподвижно, затем перекатился, выгнулся и начал понемногу подниматься. Носком ботинка Фрост ударил парня в подбородок, сдержав себя лишь настолько, чтобы разом не переломить мерзавцу шейные позвонки.

– Кто? Отвечай, гадина, покуда можешь! Кто... нанял... тебя?!

Немец упрямо подымался вновь, обезображенный почти до неузнаваемости. И упорно молчал.

– Я не приверженец пыток, – спокойно сказал Фрост и, развернувшись, грохнул каблуком в коленную чашечку Грюнвальда. – Но и миндальничать с подлюгами, которые швыряют пластиковую взрывчатку в ничего не подозревающих товарищей, тоже не собираюсь...

Бац!

Грюнвальд внезапно лишился обоих передних резцов.

– Не собираюсь также потакать предателям, убийцам, и большевистским холуям.

Фрост изобразил замах левой рукой, но ударил правой – в нижнее, самое уязвимое ребро.

– Я выдержу эту процедуру дольше, чем ты, – любезно сообщил он Грюнвальду, не без грусти рассматривая поврежденные кулаки. – На кого ты работаешь?

Прямой тычок в уже расквашенный нос диверсанта. Непроизвольный вскрик немца, у которого давно миновал первый приступ отваги, да и первый шок от полученных ударов прошел. Увечья начинали болеть не на шутку.

– Что, сволочь, драться можешь только ножом против безоружного? – ядовито осведомился Фрост. – Ох, и паскудна же ваша порода! Брр-р-р!

Сокрушительный пинок в голень – одно из наиболее чувствительных мест. И немедленный апперкот. И удар по уху открытой ладонью – наотмашь.

Грюнвальд шатнулся, засеменил в сторону, стукнулся о планшир, упал.

Фрост склонился над ним, ухватил обеими руками.

– Или ты заговоришь немедля, или я начну ломать тебе руки – сустав за суставом. От мизинца – до локтя. Понимаешь, тварь?!!

Наемник и не подозревал, что способен орать столь диким голосом. Но Грюнвальда надлежало испугать во что бы то ни стало, довести до панического, неконтролируемого состояния.

Ибо последнюю угрозу Фрост не смог бы исполнить ни за что на свете. Лупить мерзавца – лупил. Правда, без малейшего удовлетворения, скорее с чувством неподдельного стыда. Но пытать по-настоящему, всерьез, он предоставлял грюнвальдовским собратьям по коммунистическому культу. Или патологическим садистам, которых тоже на свете немало.

Только сам Фрост не относился ни к тем, ни к другим.

Следовало перепугать подонка всерьез.

И это получилось.

Еле шевеля измочаленными губами, немец выдавал нечто невразумительное.

– Кто?! – заревел Фрост, начиная отгибать Грюнвальду большой палец.

– Рамон... Шпионить... Пустить ко дну... Я буду... Буду говорить...

И Грюнвальд окончательно лишился чувств.

Разогнувшись, наемник отошел в сторону и, ни на кого не глядя, трясущимися руками зажег сигарету. Фрост ненавидел себя за то, что вытворял в продолжение последних десяти минут.

Но людей, подобных Грюнвальду, Фрост ненавидел еще сильнее.

Глава шестая

Все-таки, размышлял Фрост, восседая подле рулевой рубки и угрюмо разглядывая безбрежное море, воображение у профессиональных служак отсутствует почти полностью. Надо же было измыслить кодовые имена: Ангел-Один, Ангел-Два, Ангел-Три. Сам он окрестил бы корабли в честь колумбовских каравелл: "Нинья", "Пинта", "Санта-Мария"...

По правому борту закатывалось багровое солнце, и неторопливые пологие волны казались в его свете почти кровавыми. Задувал прохладный бриз, и наемник твердо решил улечься прямо на квартердеке, под открытым небом. Во-первых, можно будет дышать – в корабельных каютах, невзирая на распахнутые иллюминаторы, жара стояла нестерпимая. Во-вторых, там невыносимо разило гарью. В-третьих, допуская возможность повторной диверсии, капитан предпочитал оказаться там, откуда легче всего покинуть идущий ко дну корабль.

Грюнвальда, по единодушному требованию всех солдат, расстреляли и выкинули за борт. Это обстоятельство отнюдь не прибавляло Фросту хорошего настроения.

Наемник велел экипажу и бойцам учинить самый тщательный поиск скрытых взрывных устройств. Не обнаружилось ничего. Теперь Фрост мучительно размышлял: а пригодно ли к бою погруженное на корабли оружие? Учинять надлежащую проверку всем стволам – а их насчитывалось чуть менее двух с половиной тысяч, – было, разумеется, невозможно. Оставалось полагаться на удачу.

И на то, что кубинская разведка не всемогуща.

Наемник настолько измотался, что ему даже курить не хотелось. Хотелось бы лишь одного – очутиться в Лондоне, рядом с Элизабет. А потом – спокойно жить да поживать где-нибудь в тихом, провинциальном, уютном Йоркшире, среди зеленых лугов, просторных пастбищ, весело шепчущих листвою рощ...

Но для этого сначала требовалось получить сто тысяч долларов. Заработать их.

Во Вьетнаме он повидал всякое, и вытворял всякое, и с ним самим всякое вытворяли... Командовал отрядом снайперов; и группой диверсантов, проникших далеко в глубь северных территорий, руководил; и...

"Вызовите Фроста – он справится!"

И справлялся Фрост.

Но потом Фрост лишился глаза, и регулярная армия послала ему прощальный поцелуй: будь здоров, не поминай лихом.

И теперь вот он – профессиональный наемник, с огромным, по наемничьим понятиям, опытом работы. И плывет на чужом корабле, в чужую страну, свергать чужого – правда, мерзопакостного, – президента, ради чужой, по сути, женщины...

Сто тысяч долларов нужны им с Элизабет, и надобно отслужить за обещанную плату. Потом будет видно...

– Люди судачат внизу, – раздался над ухом Фроста задорный голос, – никак не могут командиром своим нахвалиться. Все твердят, какой ты храбрый да умный!

Опять Марина.

– Значит, у меня хорошие люди, – буркнул наемник.

– А любовница? – осведомилась Марина, присаживаясь рядом и обнимая Фроста. – Ведь тоже, пожалуй, не из худших?

– Разумеется, нет, – слабо улыбнулся капитан. – Только...

– Только – что?

– Сама видела, какой денек выдался. Прости, я сейчас больше всего на свете спать хочу...

– Вот я и поработаю дополнительным снотворным! Фрост обреченно вздохнул.

– Кстати, – продолжила молодая женщина, – ты успел обдумать следующий ход?

– Понятия не имею, каким он будет. Я шахматист, однако сеансов одновременной игры отродясь не давал. И не играл вслепую. Не способен...

Последние солнечные лучи заиграли на светло-оливковой коже Марины, озарили ее прелестное, словно точеное лицо, отразились в огромных зрачках. Приотворив нежные, пышущие жаром уста, женщина приблизила их к губам наемника.

– Хэнк... Милый...

Грохот раскатился над меркнущим океаном, и дикий вой разнесся ему вослед, заглушая все – и стук дизелей в корабельной утробе, и крики долетавших даже сюда, за десятки миль от побережья, чаек, и, разумеется, частое дыхание Марины.

– Господи помилуй!

В одно мгновение Фрост очутился на ногах.

– Идиот! Идиот! – повторял он себе, мчась во весь опор к ходовому мостику, где стоял капитан корабля, Педро Торрес, по прозвищу "Черныш".

Тот уже спешил навстречу.

– Радио! – завопил наемник. – Связывайтесь по радио! Пускай доложат обстановку! Pronto, mucho pronto!1

Из радиорубки понеслись лихорадочное завывание перебираемых частот и резкие статические разряды. На палубу горохом высыпали уже начинавшие было дремать солдаты.

Грянул новый далекий взрыв. Но, по-прежнему, над "Ангелом-Два" не виднелось ни единого огненного языка.

Фрост буквально вырвал микрофон из рук Черныша.

– Что у вас творится, черт возьми?

– Взрывы в машинном отделении! Все горит, но внутри! Кормовой отсек спасти невозможно!

– Скотство! – только и сказал Фрост. – Эй, – обратился он к Педро Торресу, – отсюда включаются корабельные громкоговорители?

– Si, como no!2

– Нажми нужную кнопку, – велел Фрост. Педро повиновался незамедлительно.

– Внимание! Внимание всем! Говорит Фрост. "Фи, – подумал наемник, – прямо кинодешевка времен второй мировой... Сейчас начну проникновенное обращение к своему героическому экипажу...?"

– Тиммонс, где бы ты сейчас ни был, бегом на квартердек и собирай пожарную команду сызнова. Идем на выручку "Ангелу-Два". С ними, похоже, сыграли такую же поганую шутку... Спустить спасательные шлюпки, на весла сажать лишь добровольцев. Шевелись, Тиммонс!

Фрост выключил микрофон и швырнул его на место.

– Разобьете, – предупредил Педро Торрес.

Наемник лишь рукой махнул.

– А ну, связывайся с "Ангелом-Три"! – крикнул он радисту, хотя парень сидел совсем рядом и отлично слышал бы даже шепот.

– Сию минуту, сэр... Говорите.

– Ангел-Три! Это Фрост. Ангел-Три!

– Ангел-Три слышит ясно и четко, сэр.

– Во всю прыть неситесь к Ангелу-Два! Заходите с правого борта!

– Уже спешим, капитан Фрост.

– Действовать в точности как утром. Понятно? – Да, сэр. Мы спускаем шлюпки – там положение похлеще, чем утреннее...

– Правильно делаете, спускайте! И живо!

– Слушаю, сэр.

– Конец связи, – устало произнес наемник.

Битва с огнем продлилась почти до самого утра. Тиммонс, Фрост и ведомая ими пожарная команда с ног падали, но продолжали бороться, спасая всех, кого еще возможно было спасти в аду, царившем под палубой "Ангела-Два". Погибло сорок два человека.

Некоторые тела сумели опознать, некоторые опознанию не поддавались, некоторые навсегда пропали без вести, поглощенные пучиной, либо испепеленные дотла.

Перед рассветом все – и спасатели, и спасаемые, – поспешно разместились в шлюпках и принялись отваливать от кренившегося корабля, уже на две трети погрузившегося под воду и тонувшего прямо на глазах. Следовало отойти подальше, ибо водоворот, неизбежно возникающий на месте катастрофы, засасывает все, находящееся в страшных пределах его досягаемости.

Марина распорядилась немедленно обогреть всех, снятых с "Ангела-Два", напоить горячим кофе, разместить поудобнее. Последний приказ было затруднительно исполнить. Уцелевшие суда оказались набиты битком. На обоих учинили новую, куда более тщательную, чем первая, проверку.

Перевернули все, вскрыли каждый ящик с оружием, даже патронные коробки, запаянные герметически, взрезали.

Никаких подозрительных признаков.

Ни грамма взрывчатки.

Царил полный штиль. Суда, разделяемые всего лишь сорока ярдами расстояния – по морским понятиям, стоящие вплотную, – словно застыли. В без четверти семь утра Фрост, продолжавший держаться на ногах только благодаря тонизирующим таблеткам – так называемым "пеп-пиллз", – велел выстроить всех – и солдат, и моряков, – на палубах.

Потом обратился к обеим затаившим дыхание командам по громкоговорителю:

– На борту по-прежнему остается предатель. И, вероятнее всего, не один. Если сию секунду не развернуться и не лечь на обратный курс – будьте покойны: оба корабля добром не кончат. Мы не можем смотреть с подозрением на каждого, не можем подозревать диверсанта в товарище, с которым спим, обедаем и курим бок о бок. Это противоестественно. И мы ничего не выиграем этим – напротив, погубим дело в зародыше.

– Я только что держал военный совет с теми, кого просил собраться вчера. С теми из них, разумеется, кто выжил и остался хотя бы мало-мальски невредим. Принято совместное и единогласное решение. Прошу слушать очень и очень внимательно...

– Всех солдат разбивают на регулярные отделения по десять человек. Эти люди спят вместе, едят вместе, курят вместе, и вместе ходят в гальюн! В одиночку на кораблях не смеет передвигаться никто, за вычетом сеньориты Агилар-Гарсиа и меня самого. Любого, кого застанут уединившимся преднамеренно, либо чисто случайно, – роли не играет, – я расстреляю немедленно. Собственными руками.

Фрост подождал, покуда утих недовольный ропот, и продолжил:

– Если мы откажемся от этого единственно разумного решения, ставьте крест на всей затее. И на обещанном вознаграждении тоже. А если кто-то намерен предложить лучшее, более удобное средство, способное обеспечить нам безопасность, пускай передаст предложение через любого корабельного капитана, или господина Тиммонса. Коль скоро идея и впрямь превзойдет мою собственную простотой и надежностью, приму безоговорочно.

– И еще...

Голос Фроста звучал низко и сипловато, будто наемник пьянствовал сутки напролет.

– Предлагаю предателю – ежели он уцелел и не сделался нечаянной жертвой собственных козней, – предлагаю предателю сдаться под честное мое слово. Ни малейшего ущерба ему не причинят. Гарантирую полную неприкосновенность. Человек этот будет взят под арест и высажен вон в ближайшем порту. Повторяю: неприкосновенность гарантируется...

Фрост помолчал.

– На размышление даю десять минут. Если за это время изменник не сдастся и впоследствии будет обнаружен, – или, того хуже, учинит новую диверсию, гарантирую иное: человек этот примет смерть, которую и в кошмарном сне увидеть нельзя. Клянусь.

Отпустив кнопку мегафона, Фрост передал его Чернышу.

– Тиммонс, отпусти личный состав...

– Разойдись, – почти ленивым от усталости голосом проронил Тиммонс.

Фрост подошел к поручням, уставился на темнеющую линию горизонта, помедлил. Напрягся.

– Педро! Черныш!

– Да?

– Бинокль! И поскорее!

Торрес протянул капитану свой собственный "Цейсс". Покрутив рубчатое колесико, Фрост навел фокус, пригляделся, негромко и злобно выругался.

– Что случилось? – тревожно спросила стоявшая бок о бок с наемником Марина.