Текст книги "Коммандос Четвертого Рейха (Они называют меня наемником - 3)"

Автор книги: Джерри Эхерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Сейчас подумаю... Тебя там никто не подслушивает?

– Может быть, может быть, – неопределенно ответил капитан, прижимая трубку поплотнее к уху.

– Да, вспомнила! Эл Бест, он работает в нашем агентстве. Ты помнишь, как оно называется?

– Да. Ну все, я побежал. Пока.

– Эй, Фрост, ты забыл мне кое-что сказать!

– И что же я такого забыл? Вроде все сказал, что мог.

– Что ты любишь меня. Будь осторожен.

– Хорошо, повторяю, что у тебя глупые напутствия и повторяю, что люблю тебя. До встречи.

Капитан положил трубку, полистал лежащий рядом с телефонным аппаратом телефонный справочник и нашел адрес парижского отделения агентства, в котором работала Бесс. Он решил не звонить Элу Бесту, надеясь, что застанет его прямо на работе. Да и, зная характер своей девушки, он был уверен, что она уже звонит ему сама, чтобы тот ожидал посетителя.

Вернувшись за столик и покончив с десертом, он расплатился долларами и вышел на тротуар. Фрост немного прошелся, через два квартала остановил такси и назвал нужный адрес. Оказалось, что агентство находится совсем рядом с управлением Сюртэ и он пережил неприятную минуту, когда машина проезжала мимо этого здания.

Редакция новостей размещалась на втором этаже. Хэнк миновал лифт, к которым он стал питать неприязнь, и стал подниматься по лестнице, чувствуя себя лучше после сытного обеда, но все же ощущая боль в ногах. Он нашел кабинет с указанной на матовом стекле фамилией, постучался и подергал ручку.

– И это грязное пятно под носом она назвала усами? – внезапно раздался рядом мощный голос.

Фрост нырнул в сторону, а рука автоматически скользнула под куртку.

– Ладно, вижу, вы действительно Хэнк Фрост, – прозвучал тот же голос. – А я – Эл Бест.

Капитан окинул взглядом коридор и только теперь заметил нишу в стене и выглядывающего из нее плотного лысеющего человека лет пятидесяти.

– Вы чуть не стали покойником, Эл Бест, – мрачно пошутил Хэнк, шагнув к журналисту и протянув ему руку.

Тот вышел из своего укрытия, в которое он непонятно зачем залез, и крепко пожал ладонь Фроста.

– Бесс – очень хорошая женщина и отличный мастер своего дела. Что она в вас нашла? – приговаривал он, отпирая дверь и приглашая капитана в кабинет.

– То, что я такой же обаятельный, как и вы. Она дала понять, что мне нужно?

– Да, – промолвил Бест, опускаясь в кожаное кресло, стоящее у большого полузашторенного окна, через которое в комнату вливались солнечные лучи.

– Ну и как, вы сможете это сделать?

– А чего ради я должен этим заниматься?

– Вы же сами уже сказали – потому что Бесс – очень хорошая женщина, ответил Хэнк.

– Да, но хорошая женщина не всегда значит – умная женщина. Я вот думаю если бы у меня была дочь – в действительности ее у меня нет – разрешил бы я ей встречаться с таким типом как вы? Может, для нее самой будет лучше побыть одной, а вам – покуковать в тюряге?

Капитан невозмутимо сидел на стуле напротив стола, отворачиваясь от яркого солнечного света.

– Она сказала, что вы носите черную повязку и усы. Вы что, представляете себя каким-то пиратом, крутым бандитом или что?

– А какое это имеет отношение к делу?

Как – какое? Вы врываетесь ко мне с какой-то чахлой редкой щетиной и вообще без повязки!

Фрост снял очки и повернулся так, чтобы был виден изуродованный глаз.

– Ну что же, смотрите. Усы еще вырастут, что они и делают в настоящее время, а глаз – увы... Эх, как бы я хотел сказать так же и про глаз! – и он снова надел очки.

– А как вы его потеряли? Наверное, ковырялись в носу и промазали?

– Нет, – усмехнулся Хэнк, – этот вариант уже был. В общем, рассказывать особо не о чем... Так, пустячок.

– Да хватит вам ломаться, капитан Фрост, – махнул рукой Бест, – давайте, просветите меня.

– Ладно, слушайте. Когда я был студентом, то подрабатывал на конфетной фабрике, которая выпускала шоколадные наборы "Вишня в шоколаде". Моя специальность называлась "макальщик", потому что я макал вишни в этот самый шоколад. Едва я постиг все секреты такой сложной профессии – у меня было три наставника, которые собирались уходить на пенсию, отдав все свое здоровье родному производству – как на фабрику завезли сложнейшее электронно-пневматическое оборудование, которое должно было заменить непосильный физический труд. Все операции теперь возлагались на роботов – от мытья вишен и приготовления шоколада до перевязывания коробок шелковыми ленточками. И вот оборудование установили, настал торжественный момент пуска автоматизированно-роботизированной линии в строй. На это торжество съехалась куча знаменитых гостей вплоть до губернатора штата. Изобретатель всех этих умных машин, профессор Фельдспар Корнбю Мак Хурл перерезал ленточку, нажал красную кнопку и все завертелось, как в аду. Вот тут-то все и произошло. Я был молод, таких чудес в жизни не видел, и засмотрелся на работу электронного извлекателя косточек из вишен. Действовал он примерно так, дай Бог памяти, ведь сколько лет прошло, – по конвейеру потоком шли вишни, а сверху опускались особые металлические щупальца, подхватывали вишню, извлекали из нее косточку и бросали готовую ягоду в чан с шоколадом. И вот когда я стоял, открыв рот, над этим конвейером, носу меня вспотел от восхищения, защитные очки соскользнули с него и упали вниз, прямо в вишни. А с дисциплиной у нас было строго, если кого видели на территории производства без очков, то сразу выгоняли с работы. И решил я спасти свой очки, так как здорово перепугался, что стану безработным. Перегнулся через перила, да сгоряча не рассчитал молодых сил и свалился прямо на конвейер, который подвез меня под эти самые щупальца, одно из которых вместо вишни взяло и вырвало... Простите, не могу продолжать, слезы душат...

– Кто бы мог подумать, какая печальная история, – покачал головой Бест и улыбнулся.

– Но это еще не конец, – смахнул невидимую слезу Хэнк. – Я сумел заметить оставшимся глазом, что тот, который у меня извлекли, так сказать, отправился с вишнями в чан с шоколадом! Через неделю на фабрику заявляется жена какого-то миллионера и грозится упечь весь персонал в тюрьму. Оказывается, ее еле откачали в больнице, когда она попробовала купленную "вишню в шоколаде", начала жевать, та ей, ясное дело, пришлась не совсем по вкусу, она выплюнула, посмотрела... Короче, сердечный приступ, она подумала, что проглотила свой собственный глаз.

– Не понимаю, – задумчиво протянул Эл, рассматривая капитана, – чего такого смешного находит в этих историях Бесс и как она может восхищаться вашим чувством юмора.

Фрост перестал улыбаться и прямо спросил:

– Так вы поможете мне или нет? Скажите прямо.

– Помогу, ради Бесс. Насколько я понимаю, вы – наемник, а я не люблю наемников. Когда-то я работал в Конго, приходилось встречаться с вашими коллегами, но ни один из них не пришелся мне по душе.

– Это потому, что вы не встретили там меня, – парировал Хэнк.

– Вы хоть понимаете, что меня могут выслать из Франции или сделать даже кое-что похуже за то, что я устрою вам фальшивый паспорт? И что делать с этим глазом, черт бы его побрал? Как его спрячешь? Никак...

– Ну, это нам не впервые, – заверил его Фрост, – фотография для паспорта ретушируется, пририсовывается второй глаз, а я его забинтовываю или просто надеваю темные очки. Нет проблем, как два пальца...

– Да, вижу, у вас богатый опыт. Наверное, частенько приходится удирать из разных стран?

– А как же, – с готовностью поддакнул капитан, – представляете, какую тяжелую профессию я выбрал, в конце концов. Макал бы себе спокойно вишни в шоколад, и в ус не дул.

Глава двенадцатая

Не успела секретарша доложить о его приходе, как Фрост сам шагнул в довольно внушительный кабинет, и Бесс выпорхнула из-за огромного стола и побежала ему навстречу, не ожидая, что он появится у нее так быстро.

Он подхватил ее в объятия и закружил по комнате, затем опустил девушку и немного отошел в сторону, проговорив:

– Дай мне хоть рассмотреть тебя.

Он впервые видел ее с длинной прической с той поры, как ему пришлось обрезать ей волосы ножом, чтобы спасти от гибели. Бесс повернулась перед ним несколько раз, смеясь и демонстрируя простенькое голубое платье, несколько тоненьких золотых цепочек, обвивающих стройную шею, и маленькие золотые сережки.

Хэнк снова привлек ее к себе, но вдруг почувствовал на спине шестым чувством чей-то пристальный взгляд. Повернувшись к дальней стене кабинета, он увидел сидящего на диване человека.

– Дорогая, а что здесь делает инспектор Фушар? спросил он у Бесс, сумев моментально справиться с замешательством.

– Ну...

– Что "ну"?

Она старалась поймать его взгляд, чтобы молчаливо успокоить, дать понять, что все в порядке, по-матерински утешить, как она умела это делать. Фрост обвил рукой ее талию, наклонился к ушку и прошептал:

– Ты – единственный человек, которому я верю. Не волнуйся, я понимаю...

Повысив голос, он повернулся к французу, которого совсем не ожидал здесь встретить:

– Ну так что, инспектор?

– Вот, он пришел ко мне... – стала что-то запоздало объяснять непонятно кому девушка.

– Да, тяжело вести за вами слежку, капитан. Мы полностью потеряли ваш след после происшествия с автобусом.

В этот момент Хэнк потянулся в карман за пачкой сигарет, рука Фушара тоже одновременно исчезла под плащом, но через секунду оба улыбнулись. Инспектор раскрыл стоявший рядом с ним кейс и извлек из него хромированный браунинг Фроста и его же боевой нож. Положив оружие на край заваленного бумагами стола Бесс, он покопался в карманах, достал паспорт и перебросил его Хэнку. Тот поймал его на лету, открыл на последней странице и увидел официальный штамп, свидетельствующий о том, что он легально покинул Францию.

– Зачем вы это сделали? – спросил он.

– Затем, что мне нужна ваша помощь. Да, кстати, все ваши вещи, которые были в гостинице, кобура и прочее находятся в квартире мадемуазель Столлмэн.

– Какая помощь? – перебил его капитан, не выслушав до конца.

– Длинная история, как говорят у вас в Америке. Может, присядете? пригласил их инспектор Сюртэ, по-хозяйски откинулся на спинку дивана и закинул ногу за ногу.

Фрост с деланным раболепием поклонился, горячо его поблагодарил и присел на кожаное кресло у журнального столика, стоящего напротив Фушара. Бесс нажала кнопку внутреннего переговорного устройства, попросила кофе и уселась на подлокотник кресла Хэнка.

– Я вас внимательно слушаю, – обратился к своему собеседнику капитан, закуривая.

– Так вот, мои ребята из отдела по борьбе с терроризмом следили за вами, да не уследили. Друг мой, вам известно, сколько французских законов вы нарушили?

– Готов поспорить, что много. Это зависит от того, с какого момента вы установили за мной слежку.

– С того момента, как вы вышли из моего кабинета и до вашего побега из особняка в лесу – ну, до вашей связи с женщиной, которая представилась вам как Шейла Балсам...

Фрост почувствовал, как в его шею впились острые ноготки Бесс, и поежился.

– Мы знаем о вашем похищении израильской разведкой, затем – нацистами, о жестокой драке в баре, где вы пытались достать пистолет, – короче, нам известно все.

– А почему же ваши ребята не вмешались? – спросил капитан.

– Когда вас пытали нацисты? Признаюсь, мы выпустили вас из вида перед этим, а когда прибыли туда, вы уже сами освободились, мягко говоря. Конечно, мы бы пришли вам на помощь, если бы были поблизости.

– Глубокое вам мерси, – пробормотал Хэнк, затягиваясь.

В кабинет вошла девушка, которую он видел в приемной, с большим подносом, поставила его на кофейный столик, налила три чашки кофе и поставила их перед присутствующими.

– Вот пирожные, угощайтесь, – вежливо промолвила она, ставя на край журнального столика тарелку со сладостями.

– Спасибо, Хелен, – улыбнулась ей Бесс и девушка вышла.

– Мы надеялись, – продолжил инспектор, – что нацисты выведут вас на доктора Балсама, вот в чем дело. Могу я теперь спросить – вы приблизились к решению этой чудовищной загадки?

– Нет, даже наоборот – удалился, честно говоря, заметил усталым голосом Фрост. – Балсама у них нет, и они даже не знают, где он. Интересовались у меня и по этому поводу, вежливо так... А если уж они не знают, я вообще без понятия, кто это может знать.

– По данным полиции, бандиты, напавшие на вас в аэропорту Чикаго американские нацисты. Те, кто хотел убить вас в парижской гостинице – тоже нацисты, судя по нашим подтвержденным источникам. Но мы не обладаем никакими сведениями о личности или принадлежности тех, кто совершил нападение на автомобиль и похитил профессора. Возможно, это были не нацисты.

– А как же свастика, ненависть к евреям, жестокое отсечение пальца? Я думал, что нет сомнений в том, что Балсам захвачен именно ими.

– Увы, – немного помолчав, вздохнул Фушар, теперь мы не можем так утверждать. Да простит меня мадемуазель за такие подробности, но отрезанные органы действительно принадлежали Балсаму. И вот тут-то и выяснился один чрезвычайно интересный факт, узнав о котором я решил, что нам поможет мадемуазель Столлмэн. И правда, мы с ней разными путями пришли к одинаковым выводам.

– И что же это такое? – спросил заинтригованный капитан, бросив быстрый взгляд на сидящую рядом подругу.

– Фрост, – ответила та почти шепотом, – дело в том, что профессор умирает, он неизлечимо болен раком. Есть неопровержимое медицинское заключение о распространении метастаз и о поражении кровеносной системы. Жить ему осталось считанные месяцы, а то и недели.

– О, черт, – не мог поверить в услышанное Хэнк. – Да как вы узнали об этом?

– Мадемуазель, – стал объяснять француз, – перерыла все медицинские документы, относящиеся к состоянию его здоровья и лечению за многие годы жизни. А мы обнаружили это случайно, во время проведения анализа крови присланного пальца. Мы ведь получили еще два пальца – последний вчера – и новые результаты подтверждают полученные ранее.

Капитан задумчиво отхлебнул кофе, не обращая внимание на его чересчур горький привкус.

– Вероятно, те, кто его похитил, не знали, что он умирает, – заметил он с отсутствующим видом, о чем-то размышляя.

– Есть и другое предположение, – возразил ему инспектор.

– Что? И какое же? – встрепенулся Фрост.

– Существует возможность того, что наш бедный профессор Балсам находится в сговоре с похитителями и желает сам заполучить выкуп или часть его. Если поверить этой гипотезе, то можно допустить и то, что он добровольно расстается с пальцами. Кстати, они – с его левой руки, а Балсам – правша.

– Вот это вряд ли. Это все равно, что сказать, будто я согласился, чтобы мне вырвали левый глаз, потому что я лучше вижу правым, – насмешливо заметил Хэнк.

– Ладно, я приведу вам один пример. Насколько я понял, вы и мадемуазель Столлмэн... э-э-э... как бы это сказать...

– Любим друг друга, – пришел ему на помощь Фрост, улыбнувшись и подняв бровь.

– Ну да. Неужели бы вы не отдали свой глаз взамен на ее жизнь, если бы случилась такая печальная необходимость? Насколько я знаю ваш характер, в этом не может быть сомнений.

Капитан на секунду задумался над словами Фушара, взглянул на Бесс единственным глазом и сжал ее руку. Повернувшись к инспектору, он негромко спросил:

– Вы думаете, что Балсам настолько сильно кого-то любит, что согласен ради этого расстаться со всем?

– Может любит, а может и ненавидит... Они молча допили кофе и Фрост узнал еще несколько небезынтересных фактов, о которых он и не догадывался. Оказывается, у профессора нет дочери – Шейла Балсам в действительности является агентом Моссад и ее настоящее имя Марита Литски. А Сюртэ стало следить за Бесс сразу после того, как Хэнк получил от нее телеграмму французы предположили, что если они потеряют след капитана, он все равно свяжется с нею. Так и произошло.

– А почему вы позволяете израильской разведке действовать таким образом? задал он вопрос инспектору.

– Ну, она является секретной службой дружественного Франции государства. Кроме того, они об этом, правда не догадываются, через них я получаю информацию о нацистском движении в нашей стране. В моем отделе постоянно не хватает людей... Своим-то офицерам я доверяю полностью, но что касается других подразделений французской полиции... Боюсь, что в них могли проникнуть даже некоторые из тех нацистов, которых мы разыскиваем. Как только я начинаю какую-нибудь широкомасштабную операцию по поимке руководителей неонацистского движения, с привлечением всей полиции, как те исчезают из поля зрения и залегают на дно – видимо, кто-то им сообщает о начавшейся на них охоте. А я не хочу, чтобы все эти новоявленные фашисты ушли в подполье – это будет хуже, чем то положение, которое сложилось сейчас. Поэтому и приходится использовать Моссад. Я знаю, что где-то в нашей полиции работает нацистский агент, но пока занят другим.

– Давайте вернемся к моему первоначальному вопросу, – сказал капитан, – о чем вы хотите меня попросить?

– Ничего сложного, – улыбнулся Фушар, – не сравнить с тем подвигом, который вы совершили, спасая ту молодую леди – как ее звали, Фелисити? – из рук кровожадных индейцев-черепах.

Фрост рассмеялся, а Бесс едва не хватил удар.

– Что? Погодите, каких индейцев, каких черепах?

– Он стал расспрашивать, где я потерял глаз, – начал объяснять Хэнк, затем просто махнул рукой, – ну, ты сама понимаешь...

– Значит, уже пошли индейцы с черепахами, – заметила девушка голосом, в котором сквозила и насмешка, и отвращение.

– Ну, так что дальше, – поторопил капитан инспектора.

– Участники конференции, перед которыми должен был выступать профессор Балсам, собрали десять миллионов и приобрели на них бриллианты, как того требуют похитители.

Выкуп будет передан послезавтра утром. Если я привлеку на выполнение этой операции одного из своих офицеров, то существует вероятность, что об этом станет известно нацистам, или террористам, или кто там удерживает Балсама. Я хочу, чтобы вы находились вблизи места передачи выкупа – это должно произойти в одном лесу, – а затем проследили за тем, кто его получит. Я дам вам... как же звучит та фраза, которую вы, американцы, позаимствовали из нашего языка... да, карт бланш, так вот, я дам вам карт бланш на любые действия, которые приведут к обнаружению их укрытия. А сразу после этого за дело примется мой отдел по борьбе с терроризмом и поможет вам.

– А что, если Балсама уже хлопнули?

– Убили? Мы знаем, как действовать в таких случаях, хотя, я думаю, этого не произойдет. Вы же являетесь профессиональным солдатом, имеете опыт войны в джунглях, так что слежка за бандитом в лесистой болотистой местности вряд ли окажется сложной для вас. Там в различных местах будут находиться всякие транспортные средства, на тот случай, если они вам понадобятся. Вам выдадут радиопередатчик, и с нами можно будет поддерживать постоянную связь.

– А если они задумают удрать по воздуху? – спросил Фрост.

– Мы вызовем вертолеты для преследования. Даже если мы потеряем кого-то из своих, будет шанс, пусть небольшой, освободить Балсама живым. Выкуп будет уплачен настоящими бриллиантами, коллеги профессора настояли на этом со всей решимостью. Хорошо хоть согласились с. необходимостью отследить, куда этот выкуп проследует.

– Ладно, – решительно заявил капитан, – уговорили. Попробую, что в моих силах...

– Вот и отлично. Значит, можете вылететь в Париж завтра после обеда, инспектор сделал широкий жест и улыбнулся сначала Фросту, затем Бесс. – До того времени можете быть свободны.

Глава тринадцатая

– Ты хоть понимаешь, что погибнешь, если будешь продолжать заниматься этим своим дурацким делом? И что тогда я буду делать, черт тебя побери? Хорошенькая перспектива – овдоветь, даже не став невестой! Отвечай, чего ты молчишь?

– Утю-тю, как мы разволновались, – попытался успокоить девушку Хэнк, сладко ей улыбаясь.

– Утю-тю? – с негодованием вскрикнула она. – О Боже!

– Подожди, не кричи, – протянул он ей руку над столом с чашками кофе.

– Подожди! Я только то и делаю, что жду. Тебе уже было сказано – не хочешь на мне сейчас жениться – ладно, только сохрани хоть свою жизнь. Ну, Фрост, пожалуйста! – Бесс наклонилась и крепко сжала его пальцы. – Неужели ты не можешь привыкнуть к мысли, что тебя кто-то любит, волнуется о тебе?

Капитан нервно встал и подошел к стене, отделяющей столовую от маленькой кухни. Повернувшись, он проговорил:

– Привыкнуть-то я могу, но что дальше? Ну скажи, как мы будем жить дальше? Чем я могу заниматься, кроме одного, в частности, и из-за этого? – он показал на повязку. – Кто я такой? Кто? Ты хочешь, чтобы я зарабатывал четыре доллара в час, охраняя какой-нибудь банк или что-то типа этого? А ты в это время будешь вкалывать и приносить в семью тридцать или сорок тысяч в год. Нет уж, спасибо...

– Ну, а что ты можешь...

– Да, я могу так работать, но только до тех пор, пока не подвернется что-то крупное, тогда я брошу все и рискну.

– Наверное, все дело в том, что тебе нравится играть в солдатиков? спросила Бесс упавшим голосом.

Хэнк порывисто шагнул к ней, обнял и повернул к себе.

– Ну что же мне, быть охранником всю оставшуюся жизнь? За жалкие гроши?

– Разве ты никогда не задумывался в детстве, – девушка встала из-за стола и отошла в угол, – о том, кем ты хочешь стать, когда вырастешь и чем будешь зарабатывать на жизнь?

– Я тебе уже рассказывал об этом, – Фрост шагнул в противоположный угол, меня учили быть солдатом и не моя вина, что теперь я превратился в какой-то чертов анахронизм. Да, я готовился стать преподавателем. Отлично! Ты работаешь в городской школе, но только называешься преподавателем, на самом деле ты тот же солдат, только без оружия. И если приходится защищаться, то можешь полагаться только на Бога. Я чуть не прикончил того подонка, который пытался изнасиловать учительницу. Провести всю жизнь в таком сумасшедшем доме, по ошибке называемом школой, живя от получки до получки? Нет!

– Но...

– Но что?

– Разве нет ничего другого?

– Пойми, я в ловушке, которую построил своими собственными руками. Чтобы опять стать преподавателем, мне самому нужно учиться, а где я возьму деньги на переподготовку и повышение квалификации? Где мне набраться терпения для этого? С одним глазом меня не возьмут на службу ни в одну армию, ни в одной стране. Дядя Сэм мне просто сделал ручкой на прощанье – гуд бай, капитан Фрост, какая жалость, что тебя ранили.

– А как насчет... пенсии по инвалидности?

– Да, она мне положена, но я никогда не возьму этих денег. Они хотели даже как-то мне помочь, намекали на то, что разрешат остаться в армии. Да пошли они все и пусть засунут себе мою пенсию... Нет, лучше я буду продолжать заниматься тем, что я делаю сейчас. Ведь должно мне хоть когда-нибудь повезти!

– Ты просто хочешь драться, вот и весь секрет, – воскликнула Бесс.

– С кем? С коммунистами и диктаторами? Да, я хочу с ними драться. Только не хочу драться с тобой, – добавил Хэнк тихим голосом.

– Ты боишься, что я уйду от тебя? Как твоя мать ушла от твоего отца?

Фрост кивнул, прошел в кухню, достал бутылку виски и плеснул в стакан на три пальца – двойную порцию.

Они продолжили разговор и больше уже не спорили.

– Я стала лучше готовить? – спросила она его.

– Да, исправляешься на глазах. Иди сюда. Хэнк потянул Бесс за собой на диванчик и усадил ее на колени.

– Почему мы ссоримся? – тихо спросила она.

– Наверное, репетируем будущую супружескую жизнь.

– Не неси словесный понос!

– Как ты разговариваешь со старшими? Прекрати сейчас же!

– А что будет, если не прекращу? – улыбнулась Бесс, и на ее щеках у уголков рта появились маленькие ямочки.

Фрост крепко обнял девушку, сжал ее в объятьях и приблизил свое лицо, пристально всматриваясь в милые черты.

– Что ты делаешь? – шепотом спросила Бесс. Он прижал ей к губам кончики своих пальцев.

– Смотрю на тебя. Стараюсь выучить тебя на память, чтобы вспоминать потом, когда я буду далеко. Все-все, например, какая ямка на щеке больше...

– Вот это фраза! Хоть сейчас бери и вставляй ее в фильм про войну. Сцена трогательное расставание перед уходом на фронт, – рассмеялась девушка.

– Замолчи, – вспыхнул Хэнк.

– Заставь меня замолчать, – парировала Бесс.

– Ладно же, – он посмотрел на нее, улыбнулся и пожал плечами.

Фрост привлек ее к себе еще ближе, и руки девушки обвили его шею. Он крепко прижал ее тело и попытался встать с Бесс на руках, но это неожиданно оказалось не так-то легко сделать. Капитан сразу вспомнил эпизоды из фильмов, где парень легко подхватывает свою девушку на руки, как будто та невесома, словно пушинка.

– Ты что, кирпичей наелась? – сдавленно прошептал он, все-таки сумев подняться на ноги.

Девушка лишь что-то промурлыкала, прижимаясь к нему, как кошечка.

Хэнк отнес ее в спальню и усадил на покрывало, разостланное на широкой кровати. Отбросив в сторону туфли и выпрыгнув из брюк – "черт с ним, с остальным!" – он присел рядом с Бесс и стал нежно гладить ее по всему телу, снимая одежду и целуя вздрагивающую под ласками кожу...

Они заснули в объятиях друг друга, а утром занялись любовью еще раз, теперь медленно, понимая, что это может быть их последняя встреча. За завтраком Бесс неожиданно предложила поехать покататься верхом.

– Верхом? Это что – на лошадях? – недоуменно спросил Фрост.

– Нет, на бегемотах! Ну конечно же на лошадях, какой ты только непонятливый. Давай, решайся – свежий воздух, природа. Поехали?

Уговаривать долго его не пришлось и через полчаса они уже мчались на машине с откидным верхом, принадлежащей Бесс, по утренним улицам, направляясь за город. Вещи капитана лежали в багажнике, в квартиру девушки он уже не собирался возвращаться.

– Ты почему глаз закрываешь? – спросила Бесс, переходя на пониженную передачу, стараясь перекричать шум ветра, в котором они неслись.

– Ты очень быстро ездишь а у меня слабое сердце. Не могу смотреть, боюсь, что разорвется.

– Ах вот как, – пробормотала она, снова дернула ручку переключения передач и надавила до отказа на педаль акселератора.

Минут через двадцать машина подъехала к большому строению, выкрашенному в красный цвет, расположенному в живописной местности.

– Здесь живут лошади? – наивно спросил Хэнк.

– Да. Конюшня называется, – кратко объяснила Бесс, выбираясь из-за руля. На ней был плотный серый свитер с какими-то странными рукавами, которые не доходили до запястья, и из-под них выглядывали манжеты белой блузки. Ноги облегали черные брюки, заправленные в высокие сапоги для верховой езды.

– Ты забыла взять с собой из машины сумочку! – крикнул он ей, проверяя, все ли взял с собой и думая больше о Париже, чем о верховой прогулке. – Там же кошелек!

– Да пусть лежит. Хватит тебе копаться, давай быстрее! – крикнула ему Бесс, быстрым шагом направляясь к конюшне.

Капитан вздохнул и последовал за нею. Вскоре лошади были оседланы и конюх, похожий на статиста из фильма об Ирландии, вывел их из конюшни. Бесс подошла к крупной гнедой кобыле и легко вспрыгнула в седло, а он направился к стоящему рядом серому жеребцу.

– А почему у нас неодинаковые седла? – спросил Фрост.

– Просто у меня – английское, а у тебя – "вестерн". Я подумала, что тебе оно больше понравится.

– Как его зовут? – показал он на своего коня.

– Лентяй. Как раз то, что тебе нужно. Вы просто созданы друг для друга. Садись уже, не тяни.

Капитан сурово взглянул на конюха, приготовившегося помочь ему поставить ногу в стремя, и тот отошел в сторону.

– Я сам справлюсь, – заверил его Хэнк не допускающим сомнения голосом и взял в левую руку поводья. Взявшись другой рукой за луку седла, он попытался засунуть ногу в стремя, но конь заволновался, и конюх поспешил успокоить его, чтобы дать незадачливому наезднику взгромоздиться на спину бедному животному.

– Оказывается, ты не шутил, когда говорил, что не умеешь ездить верхом, колко заметила Бесс устраивающемуся поудобнее в седле Фросту.

– Если бы Бог хотел, чтобы человек передвигался на четырех ногах, он дал бы их нам, а не лошадям, – ответил тот.

Девушка улыбнулась и с места поскакала вперед, а капитан с недоумением уставился на поводья в своих руках, не зная, что с ними делать.

На помощь снова пришел конюх.

– Сэр, вы просто отпустите повод, и конь сам пойдет за Повязкой, лошадью мисс Столлмэн.

– Что? Повязка? Странное имя для лошади, – пробормотал Хэнк с удивлением.

– Согласен с вами, сэр, поддакнул тот. Раньше мисс Столлмэн называла ее очень красиво Звездочка, а после того, как возвратилась из Швейцарии, почему-то стала звать ее Повязкой.

– Повязка, значит, – многозначительно проговорил Фрост, провожая взглядом гарцующую на лошади Бесс. В Швейцарии ведь она была с ним!

Он ударил пятками по бокам коня и уцепился за луку седла. Через несколько минут Лентяй догнал Повязку и они поехали бок о бок. Оба наездника наслаждались красивой природой, но капитан с непривычки быстро устал, и через полчаса решили немного отдохнуть.

– Когда ты вернешься? – спросила Бесс, после того как они спешились.

– Как только смогу.

– А что будешь делать потом, после выполнения этого задания?

– Может быть, удастся принять участие в одной сделке по поставкам оружия, законной, все чин по чину. Для этого придется лететь в Штаты. Хочу поработать посредником, свести кое-каких моих знакомых, у одних есть оружие, у других деньги. Если дело выгорит, получу процент со сделки, тысяч шестьдесят пять.

– А я помню, как ты говорил, что почти все покупатели вооружения похожи на несмышленных детей, плачущих у витрины магазина игрушек.

– Это как раз не тот случай, – усмехнулся Фрост, отбросил сигарету и только теперь заметил солнечные блики, играющие на лице девушки. – Какая ты вкусная на холоде, – шепнул он ей.

– Наверное, я дура, но я буду ждать тебя. Но, Фрост, если тебя убьют...

Хэнк не дал Бесс договорить, закрыв ей рот жарким поцелуем.

– Спасибо тебе за эти слова, я их и ждал...

Спустя два часа он уже был на борту самолета, пересекающего Ла-Манш.

Глава четырнадцатая

С сырого болота клубился туман и стелился по лесу, закрывая землю и обволакивая разбросанные стволы мертвых деревьев. На краю туманного облака стоял человек. Никаких деталей его внешности Фрост рассмотреть не мог, хотя вглядывался изо всех сил, скрючившись на толстой ветви большого раскидистого дерева, растущего у лесной дороги. Ему мешал надоедливый зуд от защитной краски, которой было разрисовано его лицо. Ноги тоже ныли от неудобной позы. Он медленно подвигал ими, стараясь устроиться поудобнее и не свалиться вниз с довольно большой высоты, на которую его занесло, вцепившись в мокрую кору руками в перчатках без пальцев. Однако его глаз ни на секунду не отрывался от силуэта, вырисовывающегося на краю небольшой поляны сбоку от дороги. Натянув поглубже на голову армейскую камуфлированную кепи, капитан проверил оружие браунинг, нож и ракетницу. Ее ему вручил Фушар, чтобы подать сигнал группе поддержки, если выйдет из строя рация, которая находилась здесь же, под курткой. Две ракеты – и помощь не заставит себя ждать. Так, по крайней мере, ему обещали.