Текст книги "Отряд скорби"

Автор книги: Джерри Б. Дженкинс

Соавторы: Тим Ла Хэй (Лахай)
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

На следующей странице была фотография доктора Вернона Биллингса, исчезнувшего старшего пастора. Он выглядел немного старше шестидесяти и был сфотографирован с небольшого роста женой и тремя детьми е супругами. Брюс говорил, что исчезла вся эта семья. Пастор Биллингс напоминал Генри Фонда крепкого сложения, с улыбающимся, покрытым морщинами лицом; он выглядел, как те люди, с которыми Бак любил общаться. Бак перелистнул альбом дальше и нашел фотографию Стилов. Вот Рейфорд в своей летной униформе. Он выглядел почти так же, как сейчас, только добавилось седины в волосах и решимости в лице. А вот и Айрин. Он впервые увидел ее фотографию. Она казалась оживленной, веселой. Если верить причудам фотопсихологии, Айрин была более предана своему супругу, чем он ей: она слегка наклонилась к нему, а он сидел выпрямившись и несколько напряженно.

Была там и фотография Реифорда-младшего с подписью внизу: "Рейми, 10 лет". Около имен его и его матери стояли звездочки, а у Рейфорда ее не было. Также не было звездочки и у имени Хлои, о существовании которой свидетельствовала за неимением фотографии запись: "Восемнадцатилетняя студентка Стэнфордского университета, Пало Альто, Калифорния (фотография отсутствует)".

Бак заглянул в примечания, где разъяснялось, что звездочка указывает на членство в церкви. Остальные, как можно предположить, были простыми прихожанами.

Бак взглянул на часы. Без десяти восемь. Он посмотрел через окно на место стоянки. Вторая машина Стилов уже была там, рядом с автомобилями Рейфорда, Бака и Брюса. Он прикрыл глаза рукой, заслонившись от солнца, и увидел в машине Хлою. Десяти минут было явно недостаточно для серьезного разговора, но, по крайней мере, можно поздороваться и вместе войти в церковь.

Когда Бак вышел из дверей, Хлоя как раз вылезла из машины и направилась к церкви.

– Привет! – бодро приветствовал ее он.

– Хэлло, Бак, – ответила она, явно без энтузиазма.

– Цветы по-прежнему на помойке? – начал он, надеясь получить хоть какой-то ключ к ее настроению.

– Они и в самом деле там, – ответила она, прошла мимо него и сама открыла дверь.

Он последовал за ней через вестибюль в зал.

– Думаю, они еще заняты, – сказал он, когда она направилась к двери Брюса и постучала.

По-видимому, Брюс сказал ей то же самое, потому что она тут же закрыла дверь с извинениями. Очевидно, Хлоя предпочла бы быть где угодно, только не здесь, и смотреть на кого угодно, кроме него. Она явно недавно плакала, лицо ее было красным, покрытым пятнами. Ему стало больно за нее. Что-то подсказывало ему, что это не просто настроение, но черта характера, к которой надо привыкать. Очевидно, у нее случились какие-то неприятности, и это было связано с ним, с Баком. Он ничего не мог поделать, пока не узнает, в чем дело. Оставалось только ждать. Хлоя уселась, скрестив руки и ноги, высоко подняв голову.

– Посмотри, что я нашел, – сказал Бак, протягивая ей старый церковный альбом, но она даже не притронулась к нему.

Бак открыл альбом на букве "Б" и показал ей фотографии семейств Брюса и доктора Биллингса. Неожиданно она смягчилась, взяла альбом в руки и принялась рассматривать его.

– Жена Брюса, – сказала она мягко. – Посмотри на этих детей!

– Здесь есть фотография и вашей семьи, – сказал Бак.

Хлое понадобилось много времени, чтобы добраться до буквы "С", потому что она листала альбом страницу за страницей, как будто разыскивала кого-то из знакомых.

– С ним я ходила в колледж, – показала она. – С ней я вместе училась в четвертом классе. Миссис Шульц была моей учительницей физкультуры. Когда Хлоя, наконец, добралась до фотографии своей семьи, она уже была переполнена впечатлениями; ее лицо искривилось, из глаз закапали слезы.

– Это Рейми, когда ему было десять лет, – с трудом проговорила она.

Бак инстинктивно положил руку на ее плечо. Она прошептала:

– Не надо...

– Прости, – сказал он.

В этот момент дверь кабинета открылась.

– Мы закончили, – объявил Рейфорд.

Он обратил внимание на то, что Бак держался робко, а на Хлою было страшно смотреть. Но все-таки он тешил себя надеждой, что она еще не успела взяться за Бака.

– Посмотри-ка, папа! – сказала она, вставая, и передала ему альбом.

У Рейфорда перехватило горло, когда он увидел фотографию. Он мучительно вздохнул. Все это было слишком трудно выдержать.

Рейфорд закрыл альбом и передал его Баку. В этот момент из кабинета донесся голос Брюса.

– Что вы там рассматриваете?

– Вот это, – сказал Бак, показывая ему обложку и собираясь положить альбом на прежнее место в шкафу. Но Брюс потянулся за ним.

– Это альбом двухлетней давности, – добавил Бак.

– Спустя месяц после того, как мы начали посещать эту церковь, уточнил Рейфорд.

Брюс раскрыл альбом там, где была помещена фотография его семьи, молча посмотрел на нее в течение нескольких секунд, потом спросил:

– Ваша фотография тоже здесь, Рейфорд?

– Да, – просто ответил Рейфорд.

Бак заметил, что он зовет Хлою войти в кабинет.

Брюс перелистал альбом, нашел фотографию Стила и кивнул, улыбаясь. Он забрал альбом к себе в кабинет, положил его на стол под Библией и записной книжкой и открыл собрание молитвой.

Брюс начал не очень эмоционально, но постепенно его охватило вдохновение. Он переходил от Откровения к Книге пророка Иезекииля, потом возвращался обратно, сопоставляя изречения пророков с тем, что происходило сейчас в Нью-Йорке и других местах Земли.

– Слышал ли сегодня кто-нибудь о двух пророчествующих в Иерусалиме?

Бак отрицательно покачал головой, Рейфорд сделал то же самое. Хлоя не сказала ничего. Сегодня она вообще ничего не записывала и не задавала вопросов.

– Репортер сообщил, что небольшая группа головорезов, состоявшая из пяти-шести человек, попыталась напасть на них. Все они получили ранения, некоторые заживо сгорели.

– Сгорели? – спросил Бак.

– Источник огня никому не известен, – отозвался Брюс, – но мы-то с вами знаем это, верно?

– Разве нам это известно?

– Посмотрим, что написано в одиннадцатой главе Откровения: "И дам двум свидетелям Моим, и они будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней, будучи облечены во вретище. Это суть две маслины и два светильника, стоящие пред Богом земли. И если кто захочет их обидеть, то огонь выйдет из уст их и пожрет врагов их; если кто захочет их обидеть, тому надлежит быть убитую.

– Значит они, подобно драконам, изрыгали пламя?

– Об этом прямо сказано в Книге.

– Хотел бы я посмотреть это зрелище по Си-эн-эн, – сказал Бак.

– Будем следить за дальнейшим развитием этих событий, – сказал Брюс, полагаю, что мы не такое еще увидим.

* * *

Рейфорд думал, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к тому, что Бог открывает ему. Подумать только, как много он уже усвоил, а не прошло еще и месяца. Потрясающее вмешательство Бога в течение земных дел человечества и, в частности, в личную жизнь Рейфорда, изменило ход его мыслей. Прежде он был человеком, которому требовалось, чтобы любые утверждения могли быть доказаны документально. Теперь, неожиданно для самого себя, он обнаружил, что готов безоговорочно верить самым нелепым сообщениям в новостях, если они находили подтверждение в Священном Писании. Так же истинно было и обратное: теперь он верил всему, что содержится в Библии, полагая, что рано или поздно в новостях появятся сообщения о тех или иных событиях.

Брюс повернулся к Баку:

– Как вы провели нынешний день?

Рейфорду этот вопрос показался слишком личным.

– Слишком долго рассказывать, чтобы успеть за один вечер, – ответил Бак.

– А если без шуток? – резко вмешалась в разговор Хлоя.

Бак посмотрел на нее и сказал:

– Брюс, вам я расскажу все завтра утром, а потом мы все вместе поговорим об этом вечером.

– Давайте, не будем откладывать до завтра, – возразила Хлоя, – мы ведь все друзья.

Рейфорду хотелось как-нибудь утихомирить дочь, но ведь она была уже взрослая. Если уж она на чем-нибудь настаивала, то считала, что имеет на это право, независимо от того, какое впечатление это производило на окружающих.

– Ты даже не представляешь, где я вчера был, – ответил Бак, явно удивленный.

– Зато я знаю, с кем ты был.

Рейфорд заметил взгляд, который Бак бросил на Брюса, но ничего не понял. Очевидно, они о чем-то договорились между собой, что пока не следовало оглашать. Неужели он сказал Хлое, что Бак должен был встретиться с Карпатиу?

– Вы?..

Брюс покачал головой.

– Не думаю, чтобы ты знала, Хлоя, – ответил Бак. – Мне бы хотелось обсудить это с Брюсом утром, а вечером я рассказал бы всем, и мы вместе помолимся.

– Хорошо, – сказала Хлоя, – тогда я хочу задать вопрос и определить тему для молитвы на завтра. Брюс посмотрел на часы.

– Хорошо, принято.

– Меня интересует, что вы думаете насчет любовных свиданий в наше время.

– Сегодня вы второй человек, который задает мне этот вопрос, – ответил Брюс. – Мы должны оставаться в одиночестве.

Хлоя фыркнула, затем сердито посмотрела на Бака. "Должно быть, она думает, что этот вопрос Брюсу задавал сегодня Бак", – подумал Рейфорд.

– Я сделаю это предметом нашего следующего обсуждения, – ответил Брюс.

– Может быть, ближайшего? – настаивала Хлоя

– Хорошо, мы обсудим этот вопрос завтра вечером.

– А можно добавить к этой теме вопрос о правилах морали для новообращенных? – спросила Хлоя.

– Простите?

– Поговорить о том, как мы должны жить, если мы называем себя последователями Христа. О морали, сексе и тому подобном.

Бак поморщился. Хлоя была совершенно непохожа на себя.

– Хорошо, – ответил Брюс. – Завтра мы поговорим и об этом. Но не удивляйтесь, если я не скажу вам ничего нового. Те же самые правила, которые действовали до восхищения, по-прежнему сохраняют свою силу. Я имею в виду, что все сводится к краткому поучению: мы должны стремиться жить в чистоте. Я уверен, что это не удивит вас...

– Возможно, это не является очевидной истиной для каждого из нас, строго заявила Хлоя.

– Все это мы обсудим завтра вечером, – сказал Брюс. – Есть ли еще какие-нибудь вопросы?

Не дожидаясь чьего-либо отклика или предложения помолиться на прощание, Хлоя бросила: "Увидимся завтра вечером" – и с этим ушла.

Оставшиеся мужчины помолились. Все чувствовали себя неловко. Никому не хотелось разговаривать. Как сказал бы Карпатиу, у всех было такое чувство, будто в шкафу находится покойник.

Бак вернулся домой в полном расстройстве. Он не привык оставлять вопросы в состоянии неопределенности, к тому же его раздражало, что он даже не мог понять, в чем дело. Он снял свой дорожный костюм и переоделся в легкую спортивную обувь, брюки хаки, хлопчатобумажную рубашку и кожаную куртку. После этого он позвонил Стилам и попросил Хлою. Трубку снял Рейфорд, но он вернулся к телефону только через несколько минут и сказал, что Хлоя сейчас не может подойти. Бак мог только предполагать, что Хлоя расстроила Рейфорда так же, как и его.

– Рейфорд, скажите, она еще не легла?

– Да, это так.

– Вы понимаете, в чем дело?

– Не совсем.

– Я очень хочу в этом разобраться.

– Я тоже хотел бы.

– Я имею в виду – сегодня вечером.

– Конечно. Вы попробуете поговорить с ней завтра.

– Рейфорд, скажите, ничего, если я приеду прямо сейчас?

– Да, вы правы. Я обещаю, что завтра она будет там, и вы попытаетесь поговорить с ней.

– Если я приеду прямо сейчас, вас это не обидит?

– Конечно, нет. Завтра мы будем ждать вашего звонка.

– Так я выезжаю.

– Хорошо, Бак. Тогда и поговорим.

Рейфорд не любил вводить Хлою в заблуждение. Это было равносильно лжи. Но ему нравилось вести шутливые разговоры с Баком. Ему припомнилась небольшая размолвка с Айрин, еще когда он ухаживал за ней. Он тогда чем-то сильно ее расстроил, она запретила ему звонить и убежала.

Рейфорд не знал, что ему делать, но его мать дала ему совет: "Иди сейчас же к ней, отыщи ее, сделай первый шаг. Сначала она может, не говоря ни слова, убегать от тебя. Но если она будет прогонять тебя, оставляя возможность догнать ее, продолжай следовать за ней и знай, что для нее это серьезно. Она может даже сама не разбираться в своих чувствах, но в глубине души, насколько я знаю женщин, она предпочтет, чтобы ты преследовал ее, а не оставил в покое".

Таким образом, Рейфорд сейчас поддерживал инстинктивный порыв Бака, побуждающий его вести себя с Хлоей именно таким образом. Он ясно понимал, что отношения между ними еще не сложились, но ему казалось, оба они стремятся друг к другу. Он не имел никакого представления, какое значение имеет в жизни Бака другая женщина, но был уверен, что если Бак продолжит свой натиск, Хлоя спросит его о ней в лоб, и все разъяснится. Если Бак живет с другой женщиной, это станет проблемой не только для Хлои, но и для Рейфорда с Брюсом. К тому же то, что рассказала Хлоя, само по себе мало о чем говорило

– Он попытается позвонить мне завтра? – спросила Хлоя

– Так я ему сказал.

– И как же он реагировал?

– Хотел уточнить.

– Мне показалось, что ты говорил вполне определенно.

– Я старался говорить именно так.

– Я пошла спать.

– Почему бы нам не поговорить несколько минут?

– Я очень устала сегодня, папа. Я уже выговорилась, – ответила она и направилась к лестнице. Рейфорд задержал ее:

– Так ты будешь разговаривать с ним завтра?

– Сомневаюсь. Я хочу посмотреть, как он будет завтра вечером воспринимать наставления Брюса.

– И как он, по-твоему, будет реагировать?

– Папа! Откуда я знаю? Я знаю только то, что видела сегодня утром. Не задерживай меня. Я хочу спать.

– Я хочу, чтобы ты высказалась до конца. Давай поговорим.

– Давай поговорим обо всем завтра.

– Прошу тебя все-таки задержаться. Я хотел бы поговорить не о вас с Баком, а о себе и ситуации с моей работой.

– Папа, не надо ставить меня и Бака на одну доску.

Рейфорд понимал, что его рассказ о том, что произошло с ним сегодня, начиная с записки Хетти до разоблачения фальшивого обвинения в кабинете Эрла Холлидея, привлечет ее внимание. Но он чувствовал, что все-таки эти события заденут ее меньше, чем его.

– Ты не поможешь мне прибраться на кухне?

– Папа, на кухне нет ни единого пятнышка. Если тебе нужно что-то приготовить, можно я сделаю это завтра?

– Таймер поставлен на утренний кофе?

– Он запрограммирован от сотворения мира. Скажи, что с тобой сегодня?

– Я чувствую себя как-то тоскливо. Спать пока не хочется.

– Если ты хочешь, чтобы я побыла с тобой, я останусь. Но почему бы тебе не включить телевизор и не снять напряжение?

Больше тянуть время Рейфорд уже был не в силах.

– Пожалуй, я так и сделаю, – сказал он, – посижу в гостиной и посмотрю телевизор, хорошо?

Она бросила на него изучающий взгляд и ответила ему в тон:

– А я пойду в свою комнату наверху и потушу свет, ладно?

Он молча кивнул. Она покачала головой.

– Теперь, когда мы отчитались друг перед другом, знаем, где находится другой и что он собирается делать, я помилована и могу быть свободной?

– Конечно, я не задерживаю тебя.

Рейфорд дождался, пока Хлоя поднимется наверх, и включил свет у входа. Хотя Бак знал адрес и приблизительное местоположение дома, бывать у них ему еще не доводилось.

Новости сменились развлекательной программой, но Рейфорд не смотрел ее: телевизор был включен только для отвода глаз. Рейфорд выглядывал через занавески на улицу, высматривая машину Бака.

– Папа? – позвала Хлоя. – Ты не мог бы убавить звук или пойти в свою комнату.

– Я убавлю звук, – сказал он.

Как раз в этот момент по стенам гостиной блеснул свет фар, и в окне показался силуэт автомобиля. Рейфорд поспешил к дверям и перехватил Бака прежде, чем тот нажал кнопку звонка.

– Я сейчас пойду к себе наверх, – шепотом сказал он Баку, – а вы подождите здесь некоторое время, а потом позвоните в звонок. Я буду в душе, поэтому ей самой придется спуститься вниз.

Рейфорд закрыл дверь на крюк, выключил телевизор и пошел наверх.

Проходя мимо комнаты Хлои, он услышал ее голос.

– Папочка, тебе совсем не обязательно было выключать телевизор. Ты мог просто убавить звук.

– Все нормально, – ответил он, – я только приму душ и лягу спать.

– Спокойной ночи, папа.

– Спокойной ночи, Хло.

Рейфорд немного постоял в ванной, оставив дверь открытой и не пуская воду. Он открыл кран, как только услышал дверной звонок. Следом раздался крик Хлои:

– Папа, там кто-то в дверях!

– Я в душе, – откликнулся он.

– Ох, папа!

"Блестящая идея!" – подумал Бак, находясь под впечатлением поддержки Рейфорда. Выходит, что тот вполне доверяет ему, раз предоставил возможность поговорить с дочерью, хотя она явно была против.

Он подождал минуту и позвонил снова. Из дома донесся голос.

– Минуточку! Я иду!

Лицо Хлои появилось в маленьком окошечке в центре дверного орнамента. Глаза ее округлились.

– Бак?! – послышался из-за закрытых дверей ее голос. – Позвони мне завтра, ладно? Я уже легла спать!

– Мне нужно поговорить с тобой, – воскликнул Бак.

– Но не сегодня же!

– Именно сегодня! – ответил он. – Я не уйду, пока ты не поговоришь со мной.

– Так ты не уйдешь? – спросила она.

– Не уйду.

Она выключила свет. До него донеслись ее шаги по лестнице. Ему не хотелось верить. Она оказалась более упрямой, чем он думал. Но раз он сказал, что не уйдет, он так и сделает. Как никто другой, Бак был человеком слова и даже более того – он тоже был упрям. Именно эта черта и сформировала его как журналиста.

Влечение к Хлое, которое он испытал в Нью-Йорке, ничуть не уменьшилось. Он решил, что будет ждать ее на улице. Если уж на то пошло, он останется на ступеньках до тех пор, пока она не отопрет.

Бак уселся на верхней ступеньке в углу, спиной к двери, прислонившись к одной из стоек. Он прикинул, что если она спустится вниз посмотреть, не уехал ли он, то сможет его увидеть. Наверное, она будет прислушиваться, не шумит ли автомобиль, и ничего не услышит.

– Папа! – обратилась Хлоя к отцу, стоя в дверях его спальни. – Ты уже закончил принимать душ?

– Еще нет, а в чем дело?

– Там у дверей Бак Уильяме, и он не хочет уходить!

– А чего ты хочешь от меня?

– Прогони его.

– Сама прогоняй его. Это твоя проблема.

– Но ты же мой отец! Это твой долг!

– Он тебя обидел? Он тебе угрожал?

– Нет, но папа...

– Я не хочу прогонять его, Хлоя. Если ты намерена это сделать, делай это сама.

– Я пошла спать, – сказала она.

– Я тоже.

Рейфорд выключил душ и услышал, как Хлоя со стуком захлопнула его дверь, а затем свою. Пожалуй, она и вправду пошла спать и оставит Бака на крыльце. А Бак? Как он? Останется ли? Рейфорд на цыпочках приоткрыл свою дверь, чтобы сквозь щель наблюдать, что там происходит у Хлои. Ее дверь была закрыта. Рейфорд тихо забрался в постель и продолжал лежал неподвижно, прислушиваясь. Он старался не рассмеяться вслух: утром он узнал, что включен в список кандидатов на должность пилота президента Соединенных Штатов, а сейчас подслушивает за собственной дочерью. Это было самое забавное, что произошло с ним за последние недели.

* * *

Бак не чувствовал холода, пока не просидел, прислонившись к холодной стойке, несколько минут. Когда он шевелился, его кожаная куртка скрипела. Он поднял меховой воротник. Запах напомнил ему о множестве мест на земле, в которые он брал с собой свою старую куртку. Не раз ему приходила в голову мысль, что в ней он и умрет. Бак вытянул ноги и скрестил лодыжки, внезапно почувствовав, как он устал. Но если надо, он будет спать на этом крыльце.

Вскоре он услышал тихий скрип шагов в доме. Хлоя, крадучись, спускалась вниз, чтобы убедиться, там ли он. Если бы это был Рейфорд, шаги были бы громче и уверенней. Рейфорд, скорее всего, предложил бы ему отступиться, отправиться сейчас домой, а потом попытаться начать все сначала завтра с утра. Бак услышал скрип половиц около двери. Для большего эффекта он прислонил голову к стойке, как будто собираясь прикорнуть. Уходя обратно, она не заглушала шагов. Что же дальше?

* * *

Рейфорд слышал, как дверь Хлои открылась, и дочь в потемках спустилась вниз. Теперь она возвращалась. Она оставила свою дверь открытой и включила свет. Рейфорд пристроился так, чтобы можно было подсматривать. Это длилось всего мгновение, после чего она снова выключила свет. Ее волосы были заколоты вверх, она была в длинном махровом халате. Хлоя включила свет на лестнице и спускалась, уже не таясь. Рейфорд подумал, что теперь она не собирается прогонять Бака.

* * *

Бак увидел свою тень на лужайке и понял, что у него за спиной загорелся свет. Но он не хотел показаться ни самоуверенным, ни нетерпеливым. Он решил остаться в прежнем положении, как будто уже спал. Дверь отперли и открыли, но больше он ничего не услышал. Бак украдкой бросил взгляд. Очевидно, таким образом она разрешала ему войти.

"Первый рубеж взят, – подумал Бак, – но этого еще мало". Он немного изменил позу.

Минуту спустя он услышал, как Хлоя снова подошла к двери. Она открыла застекленную вторую дверь и спросила:

– Чего ты еще хочешь? Письменного приглашения?

– А? Что?.. – спросил удивленно Бак и обернулся. – Уже утро?

– Очень смешно. Проходи сюда. В твоем распоряжении десять минут.

Он поднялся на ноги и хотел войти в дом, но Хлоя неожиданно прикрыла дверь, ведущую в дом, и уселась в углу дивана на веранде. Бак прошел вслед за ней.

– Ну хорошо, – сказал он. – Пожалуй, я не буду снимать куртку.

– Этот визит – не моя идея, – парировала она. – Извини, что принимаю не так, как принимают званых гостей.

Хлоя подобрала ноги под себя и скрестила руки на груди, всем своим видом показывая, что у нее нет никакого желания его слушать. Бак повесил свою куртку на спинку легкого стула и передвинул его так, чтобы сидеть лицом к Хлое. Потом он уселся на него и остановил свой взгляд на Хлое, как будто обдумывая, с чего начать.

– Я одета не для приема гостей, – заметила она.

– Ты всегда прекрасно выглядишь, независимо от того, как одета.

– Не утруждай себя комплиментами! – сказала она. – Чего ты хочешь?

– Вообще-то я собирался принести тебе цветы, – сказал он, – чтобы посмотреть, как твои смотрятся на помойке.

– Ты думаешь, что я пошутила? – сказала она, показывая жестом, чтобы он посмотрел у себя за спиной. Он обернулся и увидел большой букет цветов в мусорном ведре.

– Я не считал, что ты шутишь, – ответил Бак, – просто я думал, что это какое-то фигуральное выражение, которое я не слышал до сих пор.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Когда ты сказала мне, что "цветы на помойке", я подумал, что это какой-то оборот из молодежного сленга, который мне не приходилось слышать до сих пор. В нем чувствуется изюминка, как в таких выражениях, как "кот в мешке" или "быльем поросло".

– Я сказала, что цветы на помойке, и именно это я имела в виду. Я всегда имею в виду именно то, что я говорю, Бак.

Бак был в полной растерянности. Ему показалось, что они подобны актерам, не просто играющим роли из разных спектаклей, но даже из спектаклей, относящихся к совершенно разным жанрам.

– Ты не могла бы объяснить мне, почему цветы оказались в мусорном ведре? Может быть, я тогда сумел бы понять, в чем дело.

– Потому что они мне не нужны.

– Бред какой-то! Объясни мне. Они тебе не нужны, потому что...

Он остановился и покачал головой, как будто теперь она должна была заполнить пустую графу в анкете.

– Для меня оскорбительно их происхождение.

– И откуда же они появились?

– Не откуда, а от кого они.

– И от кого же они?

– Бак, хватит, у меня на эти объяснения нет ни времени, ни настроения.

Хлоя привстала, и тут разозлился Бак.

– Хлоя, погоди минуту.

Она снова уселась в той же позе, но уже несколько растерянная.

– Ты должна мне объяснить.

– Нет, это ты мне должен объяснить. Бак вздохнул.

– Я объясню тебе все, что ты хочешь, Хлоя, но давай не будем играть. Было очевидно, что нас потянуло друг к другу. Я признаю, что вечером в пятницу я вел себя так, что можно было подумать, будто ты меня не так уж интересуешь. Но сегодня я понял.

– Сегодня утром, – прервала она, пытаясь удержаться от слез, – я обнаружила, почему ты вдруг утратил интерес ко мне. Ты почувствовал вину за то, что не сказал мне всего, и если ты думаешь, что эти цветы что-то...

– Хлоя! Давай говорить о фактах! Я не имею никакого отношения к этим цветам. Она мгновенно замолчала.

ГЛАВА 9

Хлоя сидела, недоверчиво глядя на Бака.

– Ты не посылал цветы? – наконец собралась она с духом.

Он покачал головой.

– Очевидно, у тебя есть еще один поклонник.

– Еще один? Как будто из-за этого их стало двое. Бак протянул к ней руки.

– Хлоя, мы сейчас явно говорим на разных языках.

– Очевидно.

– Считай меня слишком самонадеянным, но у меня было впечатление, что с того самого момента, как мы встретились, нас что-то связало.

Он остановился, ожидая ответа. Она кивнула и сказала;

– Нет, ничего серьезного. Хотя, пожалуй, мне показалось, что мы понравились друг другу.

– Я был с тобой в самолете, когда ты молилась вместе с отцом.

Она еле заметно кивнула.

– Это было особенное время, – продолжил он.

– Да, – согласилась она.

– Тогда я проходил свой крестный путь и никак не мог дождаться возвращения, чтобы рассказать вам обо всем.

Губы Хлои дрогнули:

– Это была самая невероятная история, какую мне когда-либо приходилось слышать, Бак. Но я ни на один миг не усомнилась в ней. Я знаю, что ты пережил очень многое и думала, что это связало нас.

– Я не знаю, как это назвать, – сказал Бак. – Как я написал в своей воскресной записке, я был увлечен тобой.

– Очевидно, не только мной. Бак потерял дар речи.

– Не только тобой? – повторил он.

– Ну, что же, продолжай свою речь.

"Речь? Она считает, что я произношу речь? Она думает, что есть еще другая? Да у меня несколько лет никого не было!" Бак был разочарован и хотел было на этом закончить объяснение, но потом решил, что все же следует продолжить. Сбитая с толку, внезапно пришедшая к каким-то странным выводам, она все-таки была достойной девушкой.

– Всю неделю между воскресеньем и вечером пятницы я много думал о нас.

– Да, это так, – сказала она и снова заплакала.

О чем она думала? О том, что он готов был провести ночь у нее на крыльце для того, чтобы произвести на нее впечатление?

– Я понимаю, что в пятницу я держался по отношению к тебе неровно, сказал Бак. – Пожалуй, я даже отдалялся.

– Еще ничего и не было, от чего можно было бы отдалиться.

– Но мы же были вместе, разве не так? – сказал Бак. – Разве тебе не казалось, что мы сближаемся?

– Правда, но только до вечера пятницы.

– Я стесняюсь признаться в... – сказал Бак нерешительно.

– Ты и должен стесняться этого, – вставила она.

– Но мне это показалось несколько преждевременным, учитывая, как недавно мы познакомились, к тому же твой возраст, и...

– Да, это так. Но разве дело в твоем возрасте, а не в моем?

– Прости, Хлоя. Дело не в моем или в твоем возрасте. Дело в их разнице. И потом я подумал, что если впереди у нас осталось всего семь лет – тогда в этом вообще нет никакой проблемы. Но я все равно был в смятении. Я думал о нашем будущем, о том, что получится из наших отношений, хотя у нас еще и не было никаких отношений.

– А их и не будет, Бак. Я не собираюсь делить тебя с кем-нибудь. Если бы у нас было будущее, это были бы исключительные отношения и... Ладно, не имеет значения. Я заговорила о том, о чем никто из нас всерьез не задумывался.

– Но, по-видимому, мы все-таки задумывались. Про себя я уже сказал, что задумывался. И ты, по-видимому, тоже хоть немного заглядывала вперед.

– Больше не думай, по крайней мере, с нынешнего утра.

– Хлоя, я должен спросить у тебя кое-что и поэтому не хочу, чтобы ты уводила меня в сторону. Это может прозвучать несколько снисходительно, даже покровительственно, но не воспринимай это так.

Она напряглась как будто ожидая упреков.

– Могу я попросить тебя минуту помолчать?

– Прости? Ты затыкаешь мне рот?

– Я не это хотел сказать.

– Но ты ведь как раз это и сказал.

Бак слегка повысил голос. Он почувствовал, что его взгляд и тон стали более резкими, но он должен был что-то сделать.

– Хлоя, ты ведь не слушаешь меня. Ты не даешь мне закончить мысль. Здесь есть какой-то подтекст, которого я не знаю. И я не могу защититься от загадок и фантазий. Ты все время говоришь, что не хочешь ни с кем меня делить. Тогда тебе нужно спросить меня без обиняков, напрямую, в чем-то обвинить меня, в конце концов. Тогда можно было бы с толком продолжать разговор.

* * *

Рейфорд лежал в своей кровати, боясь пошевелиться и затаив дыхание, чтобы лучше слышать, тем не менее почти ничего не мог разобрать до тех пор, пока Бак не повысил голос. Теперь Рейфорд слышал и молча аплодировал Баку. Хлоя тоже повысила голос:

– Я хочу знать, кто еще существует в твоей жизни, прежде чем думать... Ах, Бак, о чем это мы говорим? Сейчас так много гораздо более важных вещей, о которых следует думать...

Рейфорд не смог расслышать ответ Бака потому, что тот опять заговорил тихо. Он устал подслушивать, встал, подошел к двери и крикнул вниз:

– Вы там, двое, будете разговаривать или шептаться? Если я не в состоянии вас слышать, то буду спать!

– Спи, папа! – отозвалась Хлоя.

* * *

Бак улыбнулся. Хлоя постаралась не показать свою улыбку.

– Хлоя, последние дни я только тем и занимался, что обдумывал "гораздо более важные вещи". Дело дошло до того, что я уже почти решился на то, чтобы предложить тебе "быть друзьями"... как вдруг, когда я сидел сегодня в этом офисе, мне явилась ты.

– Ты видел меня? В офисе "Глобал уикли", да?

– В офисе "Глобал уикли"? О чем ты говоришь? Хлоя замялась:

– А о каком офисе говоришь ты?

На лице Бака промелькнуло выражение недовольства. Сейчас ему не хотелось бы говорить о своей встрече с Карпатиу.

– Давай отложим это до тех пор, пока мы не восстановим нормальные отношения. Я сказал, что на меня неожиданно нахлынуло стремление видеть тебя, говорить с тобой, вернуться к тебе.

– Откуда вернуться, Бак? Или уж точнее – от кого, хотела бы я знать.

– Я не стану говорить об этом до тех пор, пока ты не будешь готова выслушать меня.

– Я вполне готова, Бак, потому что я уже все знаю.

– Как ты можешь знать это?

– Потому что я была там!

– Хлоя, если ты была в офисе Чикагского бюро, ты должна была бы знать, что меня там не было в течение всего дня, за исключением раннего утра.

– Значит, ты все-таки был там!

– Я только забросил ключи Алисе.

– Ах, Алиса. Значит, так ее зовут? Бак растерянно кивнул.

– А ее фамилия, Бак?

– Ее фамилия? Не знаю. Я всегда звал ее просто Алиса. Она – новенькая. Ее приняли на место той секретарши, которая исчезла вместе с Люсиндой.

– Ты думаешь, я могу поверить, что ты и в самом деле не знаешь ее фамилии?

Какой смысл мне тебе врать? Ты что, знакома с ней?

Глаза Хлои буквально сверлили его. Бак сообразил, что наконец-то они сдвинулись с места. Правда, он еще не вполне улавливал, в чем, собственно, дело.

– По правде говоря, я не могу сказать, что знакома с ней, – сказала Хлоя. – Я только однажды немного поговорила с ней.