Текст книги "Your Mistake"

Автор книги: Джереми Йорк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Сэр Курт улыбался, наблюдая за мной:

– Вы устали, доктор. Долгий день, работа, потом эта поездка, новые места. Я бы посоветовал вам выпить грог и немедленно лечь спать.

– Что вы сделаете с кораблями, когда их станет слишком много, милорд?

– Сожгу, – пожал плечами Мак-Феникс. – И начну все с начала.

Я снова посмотрел на его руки. В руках хищно блеснул нож: лорд нарезал лимон.

«Что вы делаете с любовницами, когда они надоедают вам, милорд?»

«Убиваю. И начинаю все с начала…»

Мне стало страшно, всерьез страшно, ничего я так не хотел в эту минуту, как очутиться дома, в Лондоне, подальше от странного хозяина и немого лакея, от этого пустого темного дома, я хотел к людям, но понимал, что бежать поздно. Да и некуда. За дверью ждала только ночь и пустоши на много километров окрест. Я был в полной власти маньяка. В отчаянии я схватил стакан и залпом опрокинул в себя грог, надеясь, что спиртное придаст мне мужества. Приятное тепло разлилось по жилам, закружилась голова. Я попытался сделать шаг к двери, но колени подогнулись, лицо Мак-Феникса приблизилось вплотную, блеск в его глазах вызвал сладостную дрожь, сильные руки подхватили…

– Гостю стало дурно? – сквозь звон в ушах донесся незнакомый голос, начисто лишенный эмоций.

И сознание отказало мне впервые в жизни.

***

Очнувшись (или проснувшись?), я первым делом осмотрелся, стараясь не привлекать к себе внимания. Ножевых ранений в области груди не наблюдалось, чувствовал я себя превосходно, помнил все, вплоть до первого глотка грога. Лежал не в промозглом подземелье, закованный в ржавые цепи, а на роскошной кровати в комнате с видом на море. Интересно все-таки, что мне подмешали? Или сказался банальный стресс, помноженный на усталость?

Первые лучи солнца пробивались сквозь неплотно прикрытые шторы, ласково щекотали лицо, и я рассмеялся своим вечерним страхам. Повернувшись на бок, я почти уснул, когда стук входной двери заставил меня подскочить в постели. Я взглянул на часы – шесть утра. Ранний гость старательно приглушал шаги, крался, осторожно ступая по коврам. Вторя ему, я неслышно поднялся, не обуваясь, открыл дверь спальни, спустился по лестнице и замер, стараясь дышать через раз. В просторном холле, том самом, нелогичном, где меня угощали грогом, стоял сэр Курт Мак-Феникс собственной персоной. Лорд был обнажен до пояса, босой; его прекрасный, словно отлитый из светлой бронзы торс блестел от пота и соли. Мокрые волосы липли к плечам, бицепсы вздувались и опадали… Мак-Феникс неожиданно прыгнул в сторону, выбрасывая ногу вверх, замер, фиксируя стойку и демонстрируя прекрасную растяжку, провернулся на костяшках пальцев, мощным выдохом завершая комбинацию. Где-то шумела, наполняя бассейн, вода, лорд еще раз повел плечами, подхватил влажное полотенце и, улыбнувшись каким-то своим мыслям, вышел из холла.

Я покачал головой, отчасти понимая несчастных обитателей Беркли-стрит, выживших сэра Курта из элитного района: подъем в пять, пробежка к морю, купание, снова пробежка, краткая тренировка. Признаться, мне не хватило фантазии представить, чем занимался Мак-Феникс в городе, но одно я прочувствовал на собственной шкуре: милорд был очень неспокойным соседом. Тихо бранясь, я поднялся в спальню и, укрывшись с головой одеялом, попытался уснуть, не обращая внимания на всплески, какие-то глухие удары, свист, снова всплески… Я старался и преуспел в сем благом начинании, честно проспав до половины девятого назло бестактному хозяину.

Умывшись в маленькой туалетной комнате при спальне, я выбрал свободный темно-синий костюм, светлую рубашку и пренебрег галстуком. Я смутно подозревал, что лорд, живущий столь уединенно, не станет слишком церемониться с завтраком, к тому же он затащил меня в гости почти против воли. К черту, – думал я, – у меня уик-энд! Если он чем-то недоволен, трудности его!

Спустившись в холл, я не обнаружил там ни Мак-Феникса, ни лакея. В доме царила тишина, от которой я, житель города, давно отвык, мне даже почудилось эхо, и я невольно стал приглушать шаги. Выглянув на улицу, я с удовольствием осмотрел пустынный берег и крайне запущенный сад, будто созданный для того, чтобы в нем скрывались агенты полиции. Сад был своеобразен и по-своему красив; прежние хозяева пытались в местном климате выращивать теплолюбивые культуры, но сильные ветры с моря выкручивали стволы яблонь и слив самым причудливым образом, они стояли, точно ревматики, опираясь друг на друга, а под ними дичала малина и вырождались посадки клубники. До одури пахла отцветающая сирень, все было влажным, терпким; пропитанный солью ветер странно сочетался с ароматами сада, и разнотравье, подорожник и полынь заполонили бывшую лужайку перед домом.

Дом был под стать саду. Задуманный как добротная двухэтажная ферма с мансардой, в основе своей он имел правильные формы, бальзам на сердце любого знатока. Сооружение было древнее и называлось Стоун-хаус, «Каменный дом»; крепость довоенного фермера, он был разрушен во время бомбежек второй мировой, дважды за послевоенные годы его пытались отстроить заново, но, видимо, семья разорилась, и жалкие останки дома вместе с прилегающей землей купил сэр Курт.

Основа была тщательно восстановлена, выбелена в шотландском стиле, в меру украшена портлендским камнем по фасаду и увита плющом. Справа от входа, образуя короткое крыло, был пристроен вместительный гараж (подозреваю, что раньше там находилась конюшня), более длинное левое крыло дома образовывала иная пристройка, с огромными окнами от пола до потолка, там находились спортзал, бассейн и сауна. Все вместе производило диковинное впечатление: то же потрясающее смешение стилей и эпох, что наблюдалось в холле, та же какофония, оставляющая ощущение непередаваемой гармонии и уместности.

Я с интересом обошел вокруг дома, вымок на росистой траве, продрог на ветру, но в целом первое впечатление от Стоун-хауса было положительным. Мне откровенно понравилось сумбурное, но комфортное жилище лорда, оно было эмоционально по сути и о многом говорило с точки зрения психологии.

Выкурив первую за день сигарету, я вернулся в дом и стал обследовать Стоун-хаус изнутри. Сразу пройдя в длинное крыло, я обнаружил ванную комнату, если, конечно, можно назвать комнатой залу с бассейном-джакузи, отлично оборудованной сауной и двумя душевыми кабинами. Затем посетил увиденный снаружи спортивный зал, стены которого были увешаны холодным оружием разных эпох и континентов. Я вскользь прошелся по коллекции, отложив серьезный осмотр на потом, слишком уж шатким было мое положение гостя и шпиона, чтобы так бесцеремонно заняться сбором улик. В первую очередь я хотел найти Мак-Феникса и, что уж там, слегка перекусить и выпить кофе. Вернувшись в дом, я зашел в гостиную, библиотеку и столовую – уютную комнату с окном, которое принято называть «французским», открывавшим великолепный вид на море и скалы. Здесь был сервирован стол: тарелки и приборы, прикрытый салфетками хлеб, все явно ожидало моего пробуждения, и голод сразу стал ощутимее, но Курта Мак-Феникса не было и в столовой. На втором этаже я вычислил спальню милорда, по соседству с отданной мне гостевой, постучал – безрезультатно. Обошел второй этаж, дергаясь в запертые двери, и, наконец, добрался до кабинета Мак-Феникса на мансарде.

Сэр Курт нашелся в собственном кабинете. И по сравнению с лордом, одетым в заляпанные клеем штаны и свободную матросскую блузу, я выглядел пижоном и франтом.

Потомок королей сидел за рабочим столом и сосредоточенно трудился над очередной моделью парусного судна. Его длинные волосы были стянуты в тугой хвост, хозяин сидел ко мне вполоборота, и я невольно залюбовался его четким профилем. В пылу творчества Мак-Феникс прикусил нижнюю губу и почти не дышал, прилаживая к рее микроскопические ванты. Руки мастера, скупые, проверенные жесты, маниакальный горящий взгляд, взгляд безумца, фанатика, растворившегося в процессе, обострившиеся от напряжения скулы. Мак-Феникс подхватил скальпель, помогая себе острием. Резкий прищур, жесткие складки у губ…

«Десять ударов в сердце…»

Бог мой! Спаси раба Твоего!

Я неловко шагнул назад, зацепил какую-то вазу, с грохотом упавшую на пол, звон осколков, рулоны чертежей, раскатившихся по всему кабинету, гул корабельного колокола, задетого локтем. Я замер, втягивая голову в плечи, боясь шевельнуться и крепко зажмурившись. Потом рискнул открыть глаза и вместе с ними весьма неэстетично приоткрыл рот. Лорд продолжал сосредоточенно клеить ванты. И лишь когда с нелегким трудом было покончено, поднял голову и посмотрел на меня с улыбкой:

– Выспались, док? Ну и отлично. Как насчет завтрака?

– Да, конечно, – подавленно пробормотал я, хрустя каблуками по фарфору. – Извините. Доброе утро.

– Добрый день! – рассмеялся Мак-Феникс. – Не переживайте, мне она не нравилась. Тим здесь приберет, если будет в настроении.

– Тим?

– Тим Питерс, лакей, помните? Дайте мне пять минут, я приведу себя в порядок.

Пока лорд одевался к завтраку, Тим Питерс проворно уставил стол тарелками и блюдами со снедью. На завтрак в Стоун-хаусе были поданы гренки, масло, джем, яичница с беконом, жареной картошкой и сосисками, кофе и апельсиновый сок.

Сам лорд, натянувший под замшевый, классического кроя пиджак белую футболку от Армани, поел до смешного мало, развлекая меня рассказами из светской жизни, зато я налегал на картошку, будто три дня голодал в пустыне. Кивал, смеялся к месту и как привороженный смотрел на тонкие пальцы хозяина, играющие с хрусталем бокала, раз за разом проводящие по золоченому ободку.

– Вижу, мои попытки развеселить вас терпят крах, – заметил сэр Курт, открывая портсигар. – Должно быть, вам мешает моя болтовня?

– О нет, что вы! – я поспешил опровергнуть столь категоричное утверждение.

– Мне кажется, вас мучает вопрос, – продолжил хозяин. – Простой, банальный вопрос. Что нужно от меня этому нудному человеку, спрашиваете вы себя раз за разом, не находите ответа, начинаете терзаться какими-то глупыми страхами и сомнениями. Я отвечу, мистер Патерсон. На свете мало людей, которых я подпускаю к себе близко. Но тогда, в вашем кабинете, я подумал: мы могли бы стать друзьями. Видите, я достаточно откровенен: я ищу вашей дружбы, вы мне нравитесь, я устал быть один. Иных причин у меня нет, вы желанный гость в этом доме. Но если мое общество вам в тягость, я отвезу вас в Лондон и мы останемся в рамках «врач-пациент». – Лорд встал, подошел к окну, задумчиво всматриваясь в морской пейзаж. Усмехнулся и подвел итог своей ошеломляющей речи: – Вам нужно подумать, доктор, не буду мешать, – с этими словами он открыл створку, впуская в столовую соленый ветер, и вышел в сад.

Я нервно достал сигарету, закурил, воспользовавшись забытой зажигалкой милорда. Допил сок, смял салфетку и поднялся в свою спальню.

***

Было над чем поразмыслить.

Против своей воли я опять оказался втянут в полицейское расследование. Слайт ждал меня в Лондоне с обстоятельным отчетом, я был его агентом в доме подозреваемого, а предполагаемый убийца протягивал мне руку дружбы.

Не верьте банальным штампам! Психиатр – это не друг за деньги, кто угодно, только не друг!

Врачебная этика не позволяла мне нарушить грань, разделявшую меня и Мак-Феникса, но я снова был вынужден признать, что пациент обладает редким и непонятным мне обаянием. Я ни на миг не забывал, что Курт Мак-Феникс может оказаться маньяком, но противостоять его магнетизму было сложно хотя бы потому, что он никоим образом не афишировал свою расположенность, она проявлялась исподволь и словно украдкой от хозяина.

Его ненормальное хладнокровие произвело на меня двоякое впечатление, оно восхищало, но говорило скорее о слабой реакции мозговой миндалины. Я знал, для кого характерны такие симптомы, но с выводами старался не спешить.

К тому же, я по-прежнему не понимал, что со мной стряслось вчера вечером. Лорд смутно сослался на избыток кислорода и впечатлений, но я подозревал, что он подсыпал мне снотворное, не для того, чтобы воспользоваться моей отключкой, разумеется, но попросту избавляя себя от лишних проблем: от моей назревающей истерики, от необходимости снова садиться за руль и везти меня в Кингсайд, от объяснений и оправданий. Он вернулся домой и хотел отдохнуть, мои желания были делом десятым. Спать, доктор Патерсон!

Я допускал, что он хотел меня всего лишь успокоить и сам не ожидал такой реакции, тем отвратительнее был его поступок – напичкать гостя, о котором ничего не знаешь, опасной химией. Поступок совсем не дружеский.

Не верилось, что полчаса назад лорд тяготился одиночеством, нет, этот человек всегда жил только для себя. И вот теперь он ищет моей дружбы? Сомнительно. Скорее уж, сердечный приступ доктора Эшли сорвал планы Мак-Феникса, и меня, что говорится, поставили на замену. Я все более убеждался в этой версии и, мягко говоря, был от ситуации не в восторге. Получалось, что меня использовали сразу с двух сторон: я был агентом полиции и в то же время маленьким винтиком в планах милорда. Как он сказал? С этим можно играть?

И все же у меня не было причин совсем не верить Мак-Фениксу, я хотел ему верить, его слова не только озадачили, они мне польстили. Чрезмерная властность лорда, его замашки собственника подавляли, но в глубине души я был ему благодарен: в нарастающей панике я мог ломануться пешком через пустоши, а он удержал меня в тепле и безопасности Стоун-хауса, отнес в спальню, устроил со всеми удобствами. Для Мак-Феникса, насколько я успел его изучить, это было безусловным проявлением симпатии, его бесцеремонные методы меня возмущали, но он проявил заботу, как умел. Заботливый маньяк, ну надо же.

Я поймал себя на том, что начинаю оправдывать лорда, и улыбнулся. Странное дело: со всей своей бесцеремонностью и роскошным веером недостатков Курт Мак-Феникс мне нравился. Сегодня мне было бы жаль покинуть Стоун-хаус, сегодня мне было чертовски интересно жить.

Печально, конечно, что в доме так мало прислуги, какой толк от немого лакея? Где, черт возьми, повар, садовник, где хорошенькие горничные, которых я смог бы без проблем «разболтать»? Без этих невольных помощников мое следствие буксовало, но Слайт и так будет в полном восторге, и я решил не упускать свой шанс.

Спустившись в холл, я взял пальто и вновь отправился на поиски Мак-Феникса.

День выдался солнечный, даже жаркий, если б не стылый ветер с моря, порывистый и пробиравший до костей. Бесплодную каменистую равнину чуть оживляли потоки света, заливавшие жидким золотом прибрежные скалы и гряду, отделявшую дом от дороги. Пейзаж идеально вписывался в психологический портрет милорда, мне даже показалось, что найдя определение этому мрачному окружению, я сумею заглянуть в душу своего пациента вернее, чем проводя анализ его самых откровенных ответов. В вечной борьбе скал и моря ощущалась мистическая притягательность, я был песчинкой в водовороте стихий; взобравшись на каменный кряж, я с содроганием взглянул вниз, на беснующуюся воду, и почувствовал головокружение столь сильное, что поспешно отпрянул от края. И с пронзительной ясностью понял, что точно также чувствую себя лицом к лицу с Мак-Фениксом, стремясь то ли отпрянуть, то ли сделать гибельный шаг в пропасть.

Сравнение мне не понравилось, и я дал себе зарок взять эмоции под жесткий контроль. Все-таки я был хорошим психиатром и в свои тридцать лет имел за плечами богатый опыт, справлюсь, и не такие задачи решал. Успокоившись, я снова посмотрел на море и почти сразу обнаружил заливчик, пространство чистой, пронзительно синей воды, защищенной от ветра скальной грядой. Я поспешил туда, не сомневаясь, что обнаружу лорда на пляже.

Мак-Феникс действительно был там; он сидел на брошенном в песок пиджаке и острым камнем, похожим на акулий зуб, чертил какие-то иероглифы, тотчас их стирая. Я сел с ним плечом к плечу и какое-то время бездумно смотрел на воду.

– Она только кажется холодной, – сказал сэр Курт. – По утрам, конечно, долго не протянешь, но после обеда море прогревается.

– Что ж, – кивнул я, – если ветер поутихнет, можем искупаться. После обеда.

Он все так же спокойно смотрел вдаль, по привычке щуря серые глаза; я кратко взглянул на него и твердо сказал:

– Я останусь. Но одной симпатии слишком мало для дружбы, милорд, попробуем пообщаться, присмотримся друг к другу.

– За этим я и пригласил вас в гости. Показать вам окрестности, Патерсон? За меловой грядой нет ветра, там больше зелени: поля и фруктовый сад. А в этой бухточке раньше был схрон контрабандистов, вот, видите, остатки пещеры? Ее засыпало во время бомбежек.

Мы встали, стряхивая отсыревший песок, осмотрели небольшой грот, а затем лорд провел для меня экскурсию по поместью. Оно оказалось велико, много больше, чем я ожидал, но милые сельские ландшафты в стороне от моря оказались милорду неинтересны и не нужны. Он раздумывал, то ли отдать их заповеднику, то ли местным фермерам, то ли самому все засеять травой и завести лошадей, но, полагаю все же, его устраивало, что еще несколько километров заросшей земли отделяют Стоун-хаус от цивилизации. Поля были доступны туристам, в отличие от скал и залива, объявленных частной территорией. Впрочем, и туристы сюда забредали нечасто, здесь не было памятников старины, зато была табличка «Осторожно, змеи!». Так много змей? – спросил я, невольно отступая назад. – Не видел ни одной, – фыркнул лорд. – Но проверять никто не хочет.

Как удалось в свое время отхватить такую красоту у сжимавших кольцо заповедников, осталось загадкой. Случайно урвал, – смеялся Мак-Феникс. – По знакомству. Приехал, увидел – и отдал все, что тогда имел на руках, еще и в долги залез.

Я боялся даже представить, во сколько обошлась эта земля вокруг, земля, не приносившая никакого дохода и служившая лишь одной цели: дать своему владельцу пожить в одиночестве.

Обратно мы возвращались, беседуя об истории Дорсета и размышляя вслух на философские темы. В истории Мак-Феникс кое-что смыслил, а вот в философии оказался профаном, впрочем, его наивные суждения оказывались порой настолько меткими, что поставили бы в тупик мэтров этой лженауки.

За обедом, приготовленным немым Тимом, мы продолжали спорить. Сэр Курт выказал немалые способности к казуистике: даже загнанный в угол безупречной цепочкой моих рассуждений, он неизменно находил лазейку и шел в атаку с великолепным апломбом, прикрывавшим полное незнание предмета. Меня восхищал и настораживал этот напор, стремление победить, оказаться правым даже в подобной мелочи, в глупом споре; стальные глаза вспыхивали от гнева, едва мне удавалось одержать верх; в конце концов, я вскинул руки и смеясь заявил, что больше не в состоянии переливать из пустого в порожнее. Должно быть, он принял мои слова за почетную капитуляцию, так как рассмеялся в ответ и резко сменил тему. При этом щеки его чуть порозовели от удовольствия.

Выкурив по сигарете, мы прихватили купальные принадлежности и снова отправились на пляж. Я не мог стопроцентно утверждать, что ветер стих, но море в заливе было ослепительно синим и таким ласковым, что я без лишних споров потянул с себя одежду следом за Мак-Фениксом.

Мой пациент, взобравшись на скалу, прыгнул, красиво, изящно, почти без всплеска. Я не рискнул последовать его примеру и просто вошел в воду, действительно прогревшуюся за день. Мы вдоволь накупались, соревнуясь в скорости и совершенстве стиля, потом загорали на песке и снова плавали, пока рассердившаяся невесть на что погода резким порывом предгрозового ветра не погнала нас с пляжа. С моря шла иссиня-черная туча, сверкая раздвоенными молниями; мы наспех оделись и, хохоча, побежали к дому, но ливень настиг, накрыл, и в пять секунд мы вымокли до нитки. Добравшись, наконец, до Стоун-хауса, мы были встречены важным Тимом Питерсом, выдавшим нам два банных халата.

– Сауну для гостя! – распорядился Мак-Феникс. – Не хватало еще, Патерсон, чтобы вы простудились по моей вине.

– Вам самому не помешала бы сауна, – заметил я, наблюдая, как он старательно отжимает волосы.

Сэр Курт вздрогнул; я видел это отчетливо, словно судорога прошла по его спине в прилипшей мокрой рубашке; но через миг он весело помотал головой и рассмеялся:

– Я лучше быстро приму душ и помогу Тиму с ужином!

Я не нашелся, что возразить: от всех приключений во мне проснулся аппетит поистине волчий.

После сауны и сытного ужина, немного более плотного, чем я привык, Мак-Феникс предложил сыграть в шахматы. Поистине, этот страшный человек видел меня насквозь и беззастенчиво дергал нужные ниточки; искренний поклонник старинной игры, я не мог ему отказать, и мы засиделись до половины первого, передвигая фигуры в сложнейшей и интереснейшей партии. Мак-Феникс выиграл. К моему стыду. Раздосадованный, я потянулся к сигаретам; он заметил мою реакцию и миролюбиво признал:

– Я выиграл почти случайно, вы просто устали. Честно говоря, не ожидал, что вы настолько сильно играете; думал блеснуть талантом, а вы дважды полностью разбили мою стратегию.

– Я отыграюсь! – мрачно пообещал я, в глубине души весьма польщенный признанием лорда. – Вы привыкли побеждать, я сломаю эту дурную привычку!

Он как-то странно взглянул на меня, сверкнул глазами, то ли с издевкой, то ли с угрозой, принимая мой вызов, так, что по спине пошел озноб, а сердце застучало от всплеска адреналина. Я разом вспомнил, с кем имею дело, от Мак-Феникса пошла такая тяжелая энергетическая волна, что я напрягся и приготовился к бою.

– Посмотрим! – сказал сэр Курт, вставая с места и темнея лицом, будто сам только что очнулся и вспомнил, кто он такой. И кто такой я. Перемену нельзя было назвать разительной, но я ее чувствовал, так, словно стал невольным героем Стивенсона и воочию увидел превращение Джекила. – Спокойной ночи, доктор.

– Спокойной ночи, милорд, – я кивнул и отступил к лестнице. Почему-то мне хотелось подняться первым, причем не открывая лорду спину. Глупое желание, если разобраться.

Мак-Феникс посмотрел с подозрением и вышел прочь из гостиной. Вовремя вспомнив, что именно в той части дома находится коллекция холодного оружия, я поспешно поднялся наверх и заперся в спальне. Решив проверить, как обстоят дела с окном, я тронул штору, приподнял раму и выглянул в сад. Весь берег вдалеке был залит молочно-белым, мягким, как вата, туманом. Я торопливо закрыл окно и задернул шторы, провел рукой по лбу и долго смотрел на влажную от испарины ладонь. Это Дорсет, черт возьми! Дорсет! Мое кошмарное детство…

Спал я неспокойно. Настолько, что пришлось прибегнуть к уколу, внутривенно, полуторная доза. Успев апатично подумать, что наверняка оправдаю фразу о мертвом сне, я уткнулся в подушку и отключился.

***

Утро выдалось кошмарным. Ломило все тело, мерзко ныла голова, я не выспался и был погружен в безразличное состояние, какое бывает только после сильного стресса, снятого с помощью успокоительного. Знакомое, в общем-то, состояние.

Спустившись вниз, я обнаружил на столе остывающий завтрак и записку, гласящую, что Мак-Феникс уехал в Лондон и вернется только к ленчу. Тим Питерс педантично проследил, чтобы я опустошил свою тарелку, после чего убрал со стола и прошел в сад. Из любопытства я пошел следом и, пропетляв среди запущенных кустов, выбрался в оазис порядка.

Даже здесь проявлялось странное смешение стилей и эпох, что была свойственна всему Стоун-хаусу. На расчищенной от сорняков лужайке был устроен искусственный водоем, к нему вела выложенная светлой галькой извилистая дорожка, крупные валуны создавали причудливый орнамент, пара низких сосенок, мхи, песок, все говорило о Японии и медитации, но среди этого восточного колорита были с небрежным изяществом разбросаны клумбы с традиционными английскими розами. Они росли, набирая бутоны, и пара ранних сортов уже радовала глаз крупными цветками. Питерс мрачно взглянул на меня и, вооружившись совком, принялся самозабвенно рыхлить щедрую землю, явно принесенную из-за гряды. Мне пришло в голову воспользоваться отсутствием хозяев и еще раз внимательно осмотреть дом.

Я прошел прямиком в кабинет Мак-Феникса. Надежно прикрыв за собой дверь, первым делом я убедился, что ухоженный участок сада отлично просматривается из кабинета; Тим Питерс усердно копошился в саду, и я перевел дух. По сути, я совершал преступление, нарушая исконное английское право на частную жизнь, я вторгся в чужие владения в погоне за чужими секретами; только незримое присутствие инспектора Слайта хоть как-то примиряло меня с печальной реальностью.

Вряд ли комнату можно было назвать кабинетом. Мастерская, рабочее место. Ни одной деловой бумаги, только клеи, растворители, какие-то порошки и тетрадка, щедро исписанная формулами. Небольшой верстачок с заготовками, бруски ценных пород дерева, парусина и суровые нитки. Скромный ноутбук; как ни странно, он включился с первой попытки, предварительный просмотр содержимого дал подробнейшие схемы парусных судов и рекомендации по судостроению. На захламленном столе с изъеденной химикалиями полировкой царила одинокая фотография. Белоснежный с алой полосой бриг взлетал над седым морем, изгибаясь парусами; я не смог прочесть названия, но поймал себя на мысли, что хочу попасть на борт этого судна, любой ценой и как можно скорее. Глупая идея. И главное, своевременная. Но что поделать, я с детства бредил морем.

Глухой хруст под каблуком заставил меня вздрогнуть и вспомнить об осторожности. Справившись с дыханием, я посмотрел под ноги и обнаружил, что раздавил черепок давешней вазы. Тим Питерс продолжал работать в саду, однако во мне родилось убеждение, что в доме присутствует кто-то еще, невидимый, что каждый мой шаг под контролем, и стоит оступиться, наблюдатель вцепится мне в горло. Инстинктивное стремление прикрыть спину заставило меня прижаться к стене, но она вдруг поддалась, и я ввалился внутрь какого-то темного подсобного помещения. Тайная дверь Синей Бороды, которую нельзя отпирать!

С трудом совладав с голосом, я приказал включить свет и тотчас пожалел об этом, и задрожал, и заорал от ужаса. На меня вприщур смотрел Курт Мак-Феникс.

В стальных глазах полыхали кровавые отблески, тонкие губы ломала усмешка. Он просто стоял и смотрел, сжимая в руке то ли меч, то ли длинный нож, но я чувствовал свой смертный час так ясно, что мог лишь беззащитно улыбаться, всхлипывая жалобно, почти по-детски. Я сам сделал шаг вперед, заворожено подчиняясь неслышному приказу, я опустил руки, благословляя палача за секунды последней молитвы. От сэра Курта исходила волна холодной ярости, он был чудовищем, дьяволом во плоти; я снова закричал, падая на колени. Сзади послышались шаги, кто-то глумливо хмыкнул и дернул меня за волосы, заставляя повернуть голову. Я увидел Питерса, занесшего руку. Тупой удар вырубил мое сознание, и я подумал, что это милосердно.

Очнулся я на полу под дверью, ведущей в кабинет Мак-Феникса. С трудом поднявшись, зачем-то дернул ручку, потом еще раз, сильнее. Заперто. Голова раскалывалась на звенящие литые куски, я поймал себя на том, что ужасно хочу пить, но сделать хоть глоток воды в этом кошмарном доме означало сдаться и отдать себя в полную власть маньяка. Только что меня пытались убить, я силился понять, что помешало Мак-Фениксу покончить со мной. Кто ему помешал? Немой лакей? Тим его запер в кабинете, или он вырвался и бродит по дому? И это я его выпустил? Я?!

Бежать! Эта мысль захватила меня целиком, я вцепился в нее как в приказ об отмене казни. Плохо представляя, как смогу незамеченным пробраться к дальнему кряжу, за которым ждал патруль Скотланд-Ярда, я надумал спасаться бегством через окно в столовой. Но сначала решился осмотреть оружейную. Я пришел в Стоун-хаус разведчиком, но что я смогу дать инспектору, кроме собственных ощущений? Где улики? Доказательства? Хоть какие-то факты, способные пролить свет на истинную сущность Мак-Феникса?! Я не мог просто так уйти!

Держась за набухающую шишку, я вспомнил о пистолете, беспечно оставленном в сумке наверху, но времени не было, и я утешился тем, что в зале будет достаточно оружия для самообороны. Если, конечно, мне удастся добраться до него живым.

По стенам, почти ползком, я пробрался в спортзал и, поминутно озираясь, принялся осматривать коллекцию сэра Курта. В иное время я поразился бы присутствию раритетов, но теперь лишь нетерпеливо дергал щекой и шел дальше, пока не наткнулся на пустой щиток в собрании длинных ножей.

У меня не возникло ни тени сомнения, какой жемчужины не хватало в коллекции; я потянулся к карману за телефоном и выругался, вспомнив, что забыл его на тумбочке в спальне.

– Что происходит, Патерсон? – Я резко обернулся и отпрыгнул к стене: в дверном проеме стоял лорд Мак-Феникс и по-волчьи настороженно раздувал ноздри. Его пиджак был запылен, покрыт какой-то грязью, словно лорд выбрался по плющу через окно мансарды и продирался через сад.

Я истерично расхохотался в ответ, схватив со стены топор, и, размахивая им, пошел на Мак-Феникса. В помещение ворвался Питерс; хищно двинув плечами, он снова метнулся ко мне и споткнулся об окрик хозяина:

– Оставь! Пускай!

Лорд быстро отступил в сторону столовой. Путь к бегству был отрезан, к тому же я понимал, что и топор не поможет против маньяка; у него не было ножа, но я видел, как бьется жилка на его шее, как напрягаются и опадают мышцы под рубашкой; смертельная опасность сквозила в каждом жесте, скупом, выверенном; он напоминал гюрзу перед броском.

Я увидел лишь один безопасный путь: наверх, к собственной спальне. Взбежав по ступеням, я запер дверь и первым делом нашел пистолет. Холодная сталь остудила нервы, и совсем неоригинально я почувствовал себя лучше и сильнее, взяв в руки машинку для убийства. С кратким вздохом я сел на пол, сжимая в пальцах рукоять, и невесело рассмеялся. Без особой надежды включив мобильник, я убедился, что нахожусь вне зоны действия сети и связаться со Слайтом мне не дано.

Через два часа послышались тихие шаги и голос Мак-Феникса спросил, не хочу ли я выпить чаю и поговорить. Я послал его ко всем чертям. Больше меня не беспокоили.

Какого черта здесь творится? – думал я. – Лакей потакает больному хозяину? Запирает его в чулане на время припадка? За каким лешим меня понесло в этот кабинет?!

День тянулся бесконечно долго. Есть я почти не хотел и отдавал себе отчет в том, что долго в таком взвинченном состоянии не протяну. А я должен был продержаться. Если завтра к обеду я не отзвоню Слайту, инспектор забьет тревогу и найдет способ вытащить меня. У меня был шанс выжить. По этому поводу стоило применить все познания, чтобы не угодить в сумасшедший дом. Я понимал, что нахожусь во власти приступа, моя болезнь серьезно осложнила восприятие реальности. То, что вместо подтверждения нормальности лорда я сам едва не сошел с ума, повеселило меня настолько, что я перестал дрожать и, наконец, поставил на предохранитель «Беретту». За окном опять воцарилась белесая муть, идущая с моря. Плотный туман подбирался все ближе к дому, тот самый, чертов запах Дорсета. А я не мог позволить себе снотворное.