Текст книги "Спартанский Холод (ЛП)"
Автор книги: Дженнифер Эстеп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Если бы Гвен была здесь, она бы переходила от одного артефакта к другому, прикасаясь к каждому, а ее фиолетовые глаза светились бы от волнения, когда она воспользовалась своей психометрией, чтобы разгадать тайны артефактов. Иногда, слушая ее рассказы о книгах, мечах и луках, о том, как их использовали на протяжении многих лет, можно было подумать, что эти предметы на самом деле живые.
Конечно, я бы поддразнивал ее за то, что она так взволнована из-за кучи книг, оружия и украшений. Она бы мило сморщила носик, как умела только она, закатила глаза и ударила по плечу, сказав, что я зануда и обломщик...
– О чем думаешь? – поинтересовался отец, подойдя ко мне.
– Ни о чем. Просто... ничего. Почему ты спрашиваешь?
Он помедлил. – Ты улыбался. Впервые с тех пор как... в общем, ты уже давно не улыбался.
– Ох.
В этом не было ничего удивительного. Мысли о Гвен всегда вызывали у меня улыбку... пока я не вспоминал, что сотворил с ней.
Я больше ничего не сказал, надеясь, что отец сразу уйдет. Однако он остался рядом со мной. Так мы и стояли возле стола, рассматривая оружие и остальные артефакты, и не глядя друг на друга.
Наконец, отец прочистил горло, прерывая неловкое молчание. – Ты сегодня хорошо сражался, – похвалил он. – Хотя ты не должен был убегать, не зная, сколько еще Жнецов прячутся здесь. Если бы их было больше, они бы нас разделили. Они могли убить тебя.
Я закатил глаза.
– Я уже не ребенок, папа. Давно не ребенок. Я – спартанец, а спартанцы любят воевать. И ты знаешь об этом, потому что ты тоже – спартанец. Я видел Жнеца, и не мог позволить ему уйти. Я побежал за ним не чтобы рассердить тебя. А потому, что ты и остальные контролировали ситуацию в столовой. И это было правильным решением, как-никак он привел меня к артефактам. Кто знает, сколько часов бы мы потратили на их поиски? Кроме того, если бы Сергей и Инари поступили также, ты бы не стал читать им нотации.
На мгновение в его глазах вспыхнула ярость, и он стиснул зубы. Я напрягся, приготовившись к новой ссоре. Это то, чем мы занимались с тех пор, как погибли мама и сестра.
– Знаю, – согласился он. – Ты прав. Я бы не стал сомневаться в решении Сергея или Инари, если бы они поступили также. Но только потому, что они – члены Протектората, подготовленные к таким ситуациям, и знают, на какой идут риск. И дело не только в этом... они сознательно согласились на риск, присоединившись к Протекторату.
Я открыл рот, чтобы сказать, что я также осознавал всю степень риска, но он поднял руку, заставив меня проглотить слова – пока что.
– Просто... Я уже потерял твою маму и сестру. Из-за Агроны и всего... что она сделала.
Голос отца был низким и хриплым, будто ему было больно произносить это, наконец, признавая жестокое, злобное предательство Аргоны. Он не произносил её имени с того самого дня в Аоиде. По крайней мере, при мне. Уверен, он разговаривал о ней с Сергеем и Инари, о том, как лучше всего найти ее и остановить навсегда.
Отец вновь прокашлялся.
– Я не хочу потерять ещё и тебя, Логан. Я уже и так многое потерял из-за Жнецов. Мы все. Особенно ты.
Отец смотрел на меня, на его лице была гримаса неподдельного страдания. И сейчас я впервые заметил его слегка тронутые сединой виски, ссутуленные плечи и то, как свисал окровавленный меч в его руке, будто оружие стало слишком тяжелым. Всю мою жизнь отец был для меня большим авторитетом, которому, казалось, все нипочем, даже убийство жены и дочери. Но теперь я понимал: он такой же человек, как и все мы, и страдает не меньше моего.
– Я понимаю, и мне очень жаль, – сказал я. – Я тоже не хочу потерять тебя. Но ты – глава Протектората, а я твой сын. Для Жнецов мы оба – лакомый кусочек. Кроме того, мы – спартанцы. Мы всегда будем находиться в самом эпицентре боя. Мы те, кто мы есть, и изменить нашу природу нам не под силу. Но как насчёт, чтобы заключить соглашение: в будущем мы оба будем немного более осторожнее?
Он сухо кивнул и пару раз моргнул, будто что-то попало ему в глаз. Да, я чувствовал то же самое.
Положив окровавленный меч на стол, шагнул вперед и обнял его. Папа напрягся, и у меня дыхание перехватило, в то же время я задавался вопросом, стоило ли вообще делать это. Я боялся, что отец не ответит на объятия, потому что на самом деле боялся меня, как тогда студенты в зрительном зале, несмотря на все его слова об обратном.
Но спустя мгновение он поднял руки и крепко прижал меня к себе.
Объятия в значительной степени исчерпали границы нашей эмоциональности. Мы быстро разорвали объятья и расступились. Отец кивнул мне, после чего отошел поговорить с Сергеем и Инари в другой конец комнаты. Я ответил на кивок и проводил его взглядом.
Через некоторое время я заметил, что снова улыбаюсь – да и чувствую себя куда лучше, чем за последние дни.
Полчаса спустя появились еще несколько членов Протектората. На мужчинах и женщинах были одеты уже знакомые серые мантии, как и на отце, Инари и Сергее. А на некоторые были защитные костюмы: отец предупредил, что в комнате разлиты химикаты и повсюду валяются странные пакеты с травами.
Я держался в стороне, чтобы не мешать, наблюдая за работой каждого. Отец командовал «парадом», направляя воинов, выслушивал их мнения и делал пометки в своём смартфоне. Наблюдая за его работой, меня наполнила гордость. Он действительно хороший чувак и делал всё, что в его силах, чтобы защищать всех нас от Жнецов.
В конце концов, все артефакты были обследованы, взяты образцы из мензурок, Жнецы были уложены в трупные мешки – в общем, сделано всё, что можно было сделать. Отец, Сергей, Инари и я, покинув горнолыжный курорт поздно вечером, вернулись обратно в особняк. К тому моменту солнце уже село, а снегопад усилился. От такого обилия снега начало казаться, будто мы живём в огромном снежном шаре.
По пути мы сделали небольшую остановку и захватили несколько пицц, поскольку Сергей и Инари решили остаться на ужин. И прежде чем всем собраться на кухне – сходили в душ. Отец обсуждал с друзьями некоторые детали, которые они планировали завершить завтра утром, но я практически умирал с голоду, поэтому открыл одну из коробок с пиццей. Сражения выматывают, после них я всегда голоден. От коробки поднимался пар, принося с собой вкуснейшие запахи расплавленной моцареллы, пепперони, ветчины, сосисок и лука. Мой желудок заурчал. Первый кусок я проглотил еще даже не усевшись за стол и сразу же схватился за следующий, не потрудившись озаботиться тарелкой.
Я как раз доел второй кусок, когда запищал мой мобильный. Прежде чем достать телефон, схватил салфетку и вытер руки.
Оливер: «Чем занимаешься?»
«Ем пиццу с отцом, С и И. А ты? – набрал в ответ.
Оливер: «Сижу с Г в библиотеке».
Я бросил взгляд на часы на стене. Седьмой час, что значит – смена Гвен в библиотеке Древности. Поколебавшись, все же написал в ответ: «Как она?»
Оливер: «Нормально. Раздраженная, тебя ведь нет рядом».
«Знаю. Передай, что мне очень жаль. Снова».
Несколько секунд спустя телефон снова запищал.
Оливер: «Приезжай, да скажи ей сам, спартанец».
Я вздохнул. Этого я сделать не мог, и Оливер прекрасно об этом знал. Тем не менее, в каждой нашей переписке он спрашивал, когда я вернусь в академию. Я ответил, что мне нужно идти, после чего сунул сотовый в карман. Хоть у меня и пропал аппетит, я заставил себя съесть еще кусочек пиццы, чтобы отец с друзьями не заметили неладное.
Отец, Сергей и Инари принесли тарелки, салфетки и вилки, и положили себе по кусочку. Сергей и Инари сели в центре длинного стола, я схватил свой четвертый кусок и уселся напротив. Отец подошел к столу последним. В замешательстве бросив взгляд на свое привычное место, он все же обошел вокруг стола и сел рядом со мной, одаривая меня нерешительной улыбкой. Я улыбнулся в ответ.
Настроение у всех было заметно лучше, чем сегодня утром. Я расслабился, болтал с остальными и даже иногда шутил. Мы знали, что победили Жнецов, по крайней мере, сегодня.
В кои-то веки я почувствовал себя так, будто все действительно было нормально – до тех пор, пока нашей трапезе не помешал сотовый отца. Впрочем, и это тоже было нормальным.
Он наклонился вперед, поднял телефон и, увидев номер, нахмурился. Глянув на меня, он собрался отложить телефон, не собираясь отвечать на звонок.
– Все в порядке, пап, – тихо отозвался я. – Наверно, тебе лучше ответить.
– Ты уверен? Это может подождать, пока мы не закончим ужинать. Нам так... хорошо и весело, я не хочу все испортить, – сказал он.
Сергей и Инари продолжали есть, то и дело поглядывая на нас.
Я кивнул. – Да, уверен. Я не против.
Телефон продолжал звонить, но отец по-прежнему не брал трубку.
– Возьми трубку, пап, – сказал я. – Вдруг у техников появилась информация о том, чем Жнецы занимались в том кабинете.
Он смотрел на меня ещё несколько секунд, прежде чем, в конце концов, кивнул и поднес телефон к уху.
– Да?
Человек на другом конце линии говорил быстро, резко и отрывисто. Что бы он там не говорил, ничего хорошего это не предвещало, потому что рот отца сразу же образовал строгую линию, и он забарабанил указательным пальцем по столу. Верный признак беспокойства. Инари и Сергей обменялись взглядами. Им было знакомо это напряжённое, обеспокоенное выражение на его лице также хорошо, как и мне.
– Когда? – в итоге выкрикнул он. – И как именно?
Опять последовал поток слов.
– Вы сможете остановить это? – спросил он. – Или хотя бы замедлить? Какой у вас план? Что намереваетесь делать дальше?
Молчание. Потом ещё больше слов, в этот раз медленнее и тише.
– Хорошо, – наконец отозвался отец. – Я позвоню другим членам Протектората и выясню, есть ли какие-либо исследования об этом. Если мы что-нибудь найдём, я сразу же вам сообщу. Держите меня в курсе.
Сказав это, он положил трубку. Отец смотрел на свой сотовый ещё несколько секунд, прежде чем положил тот на стол. Не успел он оторвать от него руку, как зажужжал мой мобильный. Вытащив тот из кармана, я уставился на дисплей. Звонил Оливер. Он на самом деле звонил, чтобы поговорить. Странно. Обычно он предпочитал сообщения.
– Кто это? – спросил отец по-прежнему резким голосом.
– Оливер.
Я собирался ответить на звонок, но отец покачал головой.
– Я знаю, почему он звонит, – объяснил он. – Кое-что произошло. В Северной Каролине. В академии. А если быть точнее, в библиотеке.
Оливер был там, вместе с Гвен.
– С Гвен что-то случилось? – казалось моё сердце сжал ледяной кулак. – Что? Что произошло? С ней всё в порядке?
– Не совсем.
Отец рассказал, что случилось, с кем он говорил и что рассказал ему этот человек об инциденте в академии. Каждое его слово только сильнее разжигало во мне гнев на Жнецов, особенно на Агрону, без сомнения, спланировавшую это.
В этот момент я поклялся себе, что найду свою мачеху и заставлю заплатить за всё, что она сделала. Где бы она ни пряталась, в какую бы глубокую тёмную дыру не залезла, за сколькими бы Жнецами не скрывалась – я отыщу ее и позабочусь, как подобает истинному спартанцу. Агрона больше не причинит боль никому из моих близких. Никогда больше, – поклялся я себе, сжимая руки в кулаки.
И всё же ярость, бушевавшая во мне, была ничем, по сравнению с внезапным, мучительным страхом – страх за Гвен и друзей, оставшихся в Мифакадемии.
Потому что сейчас они находились в огромной опасности – а я не знал, как их спасти.
