355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дженнифер Блейк » Обнимай и властвуй (Черное кружево) » Текст книги (страница 24)
Обнимай и властвуй (Черное кружево)
  • Текст добавлен: 7 сентября 2016, 21:27

Текст книги "Обнимай и властвуй (Черное кружево)"


Автор книги: Дженнифер Блейк



сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

В эту минуту «Черный жеребец» открыл огонь. Все орудия правого борта разом выстрелили, наполнив воздух раскатистым грохотом. На столь близком расстоянии ядра, выпушенные по двигающемуся в западном направлении судну, все до единого достигли цели. Пробитые паруса захлопали на ветру, вверх взметнулись фонтаны щепок, над водной поверхностью далеко разнеслись крики умирающих. Однако испанец некоторое время продолжал двигаться прежним курсом, не отвечая на стрельбу противника. Потом над его палубами показались клубы дыма и вспышки пламени, мощный залп заставил судно резко накрениться на противопоОстальные моряки разделились на группы. Баст, стоя поодаль в окружении нескольких человек из команды «Черного жеребца», пристально смотрел на Фелиситэ. В глубине его темных глаз она прочитала безмолвное прощание, однако Баст не пытался приблизиться. Девушка улыбнулась ему, словно стремясь этим выразить сожаление, идущее из глубины разрывавшегося от боли сердца, а потом, подняв голову, обернулась к Моргану и дотронулась похолодевшими пальцами до его мускулистого предплечья.

Морган посмотрел на нее сверху вниз, губы его искривились в подобии улыбки, зеленые глаза стали совсем темными.

– Да, Фелиситэ?

– Я должна тебе кое-что сказать.

Он ласково дотронулся до ее руки, и это прикосновение почему-то показалось ей испытующим.

– Я тоже, – ответил он тихо. – Но я, наверное, пока подожду.

Фелиситэ покачала головой, отказываясь слушать его доводы в эту решающую минуту.

– Почему? Потом, возможно, будет уже поздно, ты должен знать… Я люблю тебя.

– Фелиситэ, – прошептал Морган с болью в голосе, – это, конечно, хороший подарок для человека, которого ждет смерть, только…

– Поэтому я не признавалась тебе раньше, – сказала она, стараясь заглянуть ему в лицо широко открытыми глазами. – Но теперь мне хочется, чтобы ты обо всем знал. У меня, наверное, больше не будет другого шанса. Я поняла это много недель назад, задолго до того, как Валькур стал просить меня помочь захватить твой корабль. Я знала и не хотела говорить, потому что…

– Потому что боялась мне доверять, – закончил за нее Морган бесстрастным голосом. – Но почему ты решила сделать это сейчас?

– Если у нас нет будущего, доверие больше не имеет значения, как и все остальное кроме этой минуты.

Морган привлек Фелиситэ к себе и нежно обнял.

– Неважно, сколько мне осталось жить, и что произойдет потом, – проговорил он согревая дыханием ее висок, – но я никогда не забуду этот день и всегда буду помнить тебя, Фелиситэ, в рубашке и бриджах, с развевающимися на ветру волосами. А слова, которые я только что услышал, останутся у меня в сердце до моих последних дней.

Он прижался губами к ее губам, словно приветствуя ее этим теплым и ласковым жестом, который можно было принять за знак прощания.

За спиной Фелиситэ послышался скрежет гальки и глухой плеск волн о днища подошедших к берегу баркасов. Времени больше не оставалось. Не услышав от Моргана Мак-Кормака признания в любви сейчас, она уже никогда его не услышит.

Глава 20

Изабелла де Эррара первой выбралась на берег из шлюпки с испанцами. Капитан Бономм протянул ей руку, помогая ступить на песок. Она приветствовала его теплой улыбкой, надолго задержав руку француза в своей. Потом, тихо проговорив несколько слов, внимательно посмотрела ему в лицо, прежде чем отвернуться. Капитан Жак Бономм с поклоном отступил на несколько шагов, по-прежнему не сводя глаз с испанской аристократки.

Следом на берег сошли два испанских офицера, в их движениях чувствовалась уверенность и отсутствие спешки. За ними высадились солдаты в красных мундирах. Выстроившись в две шеренги и взяв мушкеты на плечо, они с бесстрастным видом стояли в ожидании приказов.

– Морган! – воскликнула Изабелла, оглядевшись и увидев его рядом с Фелиситэ. Ее лицо озарилось улыбкой, когда она подошла ближе. – У меня нет слов, чтобы выразить, как я рада видеть тебя целым и невредимым. Я очень опасалась, что ты можешь совершить какой-нибудь опрометчивый поступок. Например, попробуешь сбежать вместе с Фелиситэ.

– Такая мысль приходила мне в голову, – ответил Морган, подавая женщине руку.

Кивнув Фелиситэ, Изабелла снова обратилась к нему:

– В подзорную трубу я не смогла разглядеть тебя на корабле, так же как и никто другой. Однако это было невозможно определить точно. Конечно, когда с «Черного жеребца» открыли по нам огонь, наши капитаны подумали, что тебя или нет на борту, или ты просто сошел с ума! У них не оставалось выбора, кроме как потопить судно.

– Я их вполне понимаю, – кивнул Морган. Этого, однако, нельзя было сказать о Фелиситэ. Тем не менее к ней в душу закралось подозрение, столь неожиданное, что она испытала ощущение неприятной пустоты в желудке.

– Ты в безопасности, и это самое главное, а остальное можно… уладить, – поспешно проговорила Изабелла и отступила в сторону, увидев приближающихся офицеров.

– Полковник Мак-Кормак, – сказал один из них с легким поклоном, придерживая шпагу, – маркиза, наверное, уже сказала вам, какое облегчение мы испытали, обнаружив вас на острове. Мы сожалеем о гибели вашего корабля. Мне остается только поздравить вас с успешным завершением исключительно сложного задания.

Морган поклонился в ответ.

– Благодарю вас, капитан Ортега. Все могло кончиться совсем иначе, если бы вы Не подоспели вовремя.

Негромко извинившись, Палома удалилась с задумчивым выражением лица. Бросив ей вслед восхищенный взгляд, капитан вновь повернулся к Моргану.

– Что касается нашего своевременного прибытия, – сказал он, – за это в первую очередь следует благодарить маркизу де Талабера. Это она сообщила нам о вашем местонахождении. Если учесть тот факт, что ваш корабль захватили пираты и вам пришлось играть другую роль, нам понадобилось бы обшарить все Карибское море, чтобы отыскать вас. Маркиза со своим необычным судном здорово облегчила нам задачу. Признаюсь, я сам поначалу отнесся скептически к ее предложению помочь нам, пока мы будем курсировать в этом районе, но потом, после ее успехов, мне пришлось пожалеть о своих словах. Как она объяснила сама, «Ла Палома», я имею в виду судно, может проникнуть во многие места, не поднимая там тревоги, в отличие от эскадры линейных кораблей.

– Совершенно верно, – ответил Морган довольно сухо. Изабелла подошла к Бономму и снова заговорила с ним тихим голосом. Капитан «Пруденса» стоял в стороне, с нетерпением ожидая, когда ему позволят высказаться, в то время как позади него Баст, к которому вновь вернулась военная выправка, о чем-то весело беседовал с другим офицером, сохраняя при этом непринужденную позу. Фелиситэ наблюдала за ними с тревогой, не в силах понять, что происходит. Проявление теплых чувств и уважения к Моргану не укладывались в рамки приличий, свойственных цивилизованным людям. Теперь она не сомневалась, что Морган даже не помышлял об измене и по-прежнему состоял на службе у испанцев. Его появление в Карибском море, в отличие от ее собственного, оказалось частью хорошо продуманной операции, несомненно направленной на то, чтобы пресечь пиратский разбой, угрожающий испанскому владычеству в Луизиане.

Испанский капитан снова заговорил:

– После нашей операции, судя по тому, как она завершилась, морские разбойники хотя бы на некоторое время перестанут грабить наши суда. Теперь они хорошенько подумают, прежде чем заняться этим снова! Я не сомневаюсь, генерал-губернатор О'Райли будет весьма доволен.

– Это еще только начало.

– Однако мы уже преподнесли им первый урок, заявили о наших твердых позициях.

– Да, – согласился Морган без особого энтузиазма. Офицер кивнул, а потом, очевидно решив сменить тему разговора, спросил:

– А что с этим Мюратом, которого вы собирались поймать? Где он? И что это за судно здесь в бухте? Как быть с людьми, которые находятся с вами? Если я не ошибаюсь, несколько пиратов скрылись в лесу. Может, следует послать туда солдат, чтобы они переловили этих бродяг? Как вы считаете, полковник? Мои люди в вашем распоряжении.

– Насчет Мюрата я объясню потом, – ответил Морган, стараясь не смотреть на Фелиситэ. – У тех, кто сбежал в лес, ваше появление вызвало вполне понятные опасения, поскольку они не имели представления о том, как вы собираетесь поступить с нами. Здесь остались по большей части люди из команды брига, который стоит в бухте, и те, кого я взял с собой в плавание. Капитан брита ожидает встречи с вами. Но сначала позвольте мне исправить мою оплошность, капитан Ортега, и представить вам мадемуазель Фелиситэ Лафарг.

– Мадемуазель, – поклонился испанец после того, как Морган познакомил его с девушкой. Он смотрел на нее так, словно слышал ее имя не в первый раз. При этом он окинул неодобрительным взглядом ее наряд, состоящий из бриджей и рубашки.

– Я буду вам признателен, капитан, – продолжал Морган, – если вы отправите эту сеньориту на корабль в сопровождении ваших людей.

– Конечно, – ответил офицер, и его лицо сразу приобрело жесткое выражение.

Фелиситэ торопливо взглянула на Моргана. Однако он лишь на мгновение задержал на ней взгляд, вновь обратившись к своему собеседнику:

– Вы сделаете мне большое одолжение, предоставив ей помещение, предназначавшееся для меня, и… позаботившись о том, чтобы она ни в чем не нуждалась и к ней относились с должным уважением.

Слегка поморщившись, офицер чуть наклонил голову прежде чем отдать соответствующие распоряжения.

– Я… я должна взять в хижине кое-что из вещей, – сказала Фелиситэ, с усилием справившись со спазмом в горле. Стала ли она теперь пленницей или нет? Хотя положение Моргана коренным образом изменилось, это ни в коей мере не относилось к ней самой. Она оказалась на борту «Ворона» по своей воле и к тому же помогла пиратам захватить «Черного жеребца». Что бы она ни говорила и ни делала потом, не могло изменить этих двух фактов и служить оправданием совершенного ею проступка. С точки зрения испанцев, она была женщиной, вставшей на путь пиратства, которую следовало подвергнуть самому строгому наказанию, предусмотренному за подобные преступления.

Направляясь к хижине, Фелиситэ чувствовала, что Морган смотрит ей вслед, однако он не произнес ни слова.

Собрав скудные пожитки, она кое-как свернула их, стараясь не смотреть на скомканное покрывало возле стены. Остановившись на минуту посреди жилища с редком в руках, Фелиситэ оглядела грубые стены из пальмовых листьев, остроконечную крышу, а потом, через раскрытую дверь, – голубую гладь моря, вздымающуюся вдали словно грудь. Наконец она тяжело вздохнула и, выйдя из хижины, решительно направилась к ожидавшим ее солдатам.

Вскоре шлюпка уже подходила к фрегату. Фелиситэ вскарабкалась по веревочному трапу, ловко брошенному с борта чьей-то умелой рукой. Поднявшись на палубу, она увидела, как от берега отошел другой баркас и направился к бригантине «Ла Палома». На глазах Фелиситэ он подошел к паруснику; Изабелла приказала спустить трап, и вслед за ней на борт поднялся какой-то мужчина. Фелиситэ ощутила внезапный прилив радости, узнав в нем капитана Жака Бономма. Потом на бригантине подняли якорь, и женщины из команды этого плавучего борделя облепили такелаж, чтобы подготовить судно к отплытию. Изабелла и французский пират прошли на нос и встали рядом.

Неожиданно для себя Фелиситэ подняла руку в прощальном привете, и они тоже помахали ей в ответ. А потом большие белые паруса бригантины наполнились ветром, и она устремилась в открытое море, унося Изабеллу вместе с ее возлюбленным от возмездия Фемиды. Белый голубь под бушпритом скользил над волнами, расправив крылья словно в полете.

Быстроходную бригантину не смог бы догнать ни один из стоявших в гавани кораблей. Чуть улыбнувшись по поводу этого обстоятельства, Фелиситэ посмотрела, как волны относят к берегу баркас, который Изабелла похитила, оставаясь верна своей неподражаемой манере.

Наконец Фелиситэ обернулась к сопровождавшим ее людям. Они, не менее ее заинтересовавшись развернувшимся на их глазах зрелищем, теперь наконец вспомнили о своих обязанностях. Испанский лейтенант выступил вперед и с навязчивой вежливостью проводил девушку вниз.

Предоставленная ей каюта оказалась больше всех, которые Фелиситэ приходилось видеть раньше. Благодаря необычно высокой корме в ней были большие иллюминаторы, пропускавшие много света и воздуха. В каюте находилась одна широкая койка из резного красного дерева с мягким матрасом, хорошим бельем и бархатным покрывалом. В углу стоял умывальник из тика. Картину дополняли также тиковый письменный стол и несколько кресел с бархатными подушками. На отделанных деревянными панелями стенах были укреплены вращающиеся медные светильники, а пол во всю его ширину покрывал турецкий ковер. В общем, она очутилась в на редкость уютной тюрьме.

Стоя посреди каюты, заложив руки за спину, лейтенант отвел взгляд от мужского костюма Фелиситэ и спросил, не нужно ли ей еще чего-нибудь. После того как она покачала головой, испанец посмотрел на сверток с одеждой, который она держала в руках. Пообещав прислать ей лакея капитана, он с поклоном удалился.

Не прошло и четверти часа, как раздался стук в дверь. Взявшись за ручку и убедившись, что дверь не заперта, Фелиситэ распахнула ее медленным движением.

На пороге стоял невысокий подвижный мужчина, одетый по последней парижской моде. Склонив голову, лакей обратился к ней на безупречном французском языке:

– Мне передали, мадемуазель, что вам, возможно, потребуется моя помощь, чтобы привести себя в презентабельный вид.

На мгновение Фелиситэ охватил гнев. Потом, убедившись, насколько справедлив этот далеко не деликатный намек, она заставила себя улыбнуться и пропустила лакея в каюту. Почему бы ей не предстать перед своим тюремщиком в самом привлекательном виде, если тот когданибудь вознамерится взглянуть на нее?

У Фелиситэ было более чем достаточно времени, чтобы заняться своей внешностью, проделав все необходимые процедуры, о которых она успела наполовину забыть. Она приняла ванну, промыла волосы туалетным мылом с ароматом розового масла, натерла огрубевшую кожу чистым белым гусиным жиром, удалила мозоли с помощью кусочка пемзы, а также подровняла ногти и отполировала их до блеска. Фелиситэ успела даже вздремнуть в полдень, пока ее белье – сорочка, корсет и нижние юбки – сохли на солнце после стирки.

Чистая от макушки до пят, благоухающая ароматом роз, она снова облачилась в женскую одежду. Лакей, которого звали Андре, выгладил ее новое платье. Темнокоричневое, с кружевами цвета слоновой кости, его вполне можно было носить в знак запоздалого траура по отцу. Одевшись, Фелиситэ позвала в каюту лакея, и он с неожиданным искусством сделал ей восхитительную прическу из завитых волос, перебросив одну толстую прядь через плечо. Он раздобыл даже шпильки из каких-то одному ему ведомых запасов, откуда появилось ароматное мыло и остальные принадлежности женского туалета.

Теперь Фелиситэ оставалось только ждать Моргана, если он вообще появится на судне. Уже наступил вечер, и на фрегате стали готовиться к отплытию, когда он вошел в каюту. Морган не преминул воспользоваться случаем, чтобы освежиться и переодеться в форменный мундир. Окинув взглядом его широкоплечую фигуру, которая, казалось, вот-вот заполнит всю каюту, Фелиситэ обратила внимание на знакомую перевязь шпаги – ярко-красную, с золотой каймой. Она видела ее на нем на борту «Черного жеребца» и позже в рундуке, когда его перевезли на берег перед килеванием бригантины. Почему она сразу не догадалась, что настоящий изменник не станет оставлять такое воспоминание о тех, кому он служил раньше?

– Ты сейчас настоящая красавица, Фелиситэ, – восхищенно сказал он, – хотя я бы, наверное, предпочел, чтобы ты осталась похожей на оборванного мальчишку.

– А ты – на парусного мастера. – Взгляд девушки, как и голос, оставался холодным.

Морган остановился рядом, лицо его сделалось серьезным. Спустя несколько мгновений он спросил:

– Ты не голодна? Я распорядился, чтобы наш ужин принесли сюда.

– Отлично, – с иронией ответила она. – Я как раз не хотела мешать трапезе офицеров. А что еще ты придумал, чтобы скрасить мое путешествие в Новый Орлеан? Ты ведь наверняка позаботился, чтобы я не слишком много размышляла о том, как меня будут вешать? Или, может, мне не стоит напрасно беспокоиться? Ведь всегда остается надежда на более почетную смерть; меня могут и расстрелять, если опять не найдут палача.

Зеленые глаза Моргана превратились в кусочки льда.

– О чем ты говоришь?

– Не делай удивленное лицо. Такова участь всех пиратов, имевших несчастье попасть в руки испанских властей.

– По-твоему, я везу тебя в Новый Орлеан, чтобы тебя там судили как пиратку?

– Со всеми удобствами и с уважением! А для чего же еще?

Морган, побледнев, подошел еще ближе.

– Этого я просто не выдержу! Ты что, не понимаешь, что ты для меня значишь?

– А что тут понимать? Откуда мне знать, что может быть на уме у такого человека, как ты? Человека, который использовал меня для выполнения служебного долга, шантажировал, угрожая расправиться с отцом? У человека, способного нагромоздить столько правдоподобной лжи насчет того, почему он оказался в море, скрыв от меня тайную цель этого предприятия?

Опустив руки, Морган подошел к иллюминатору с необычно толстым и волнистым зеленым стеклом. Набрав полные легкие воздуха, он сделал медленный выдох.

– Если тебе потребовалось ворошить прошлое в поисках примеров моего вероломства, давай заглянем в него и покончим с этим раз и навсегда. Тому, как я с тобой обошелся тогда, нет никаких оправданий, и я не собираюсь их искать. Что до твоего отца, я выполнил свою часть нашего уговора.

Если бы можно было сделать что-то еще, я бы сделал. Насколько я понимаю, ты не вправе упрекнуть меня в том, что я давал тебе повод надеяться на что-либо другое. Что же касается его трагической гибели, я не имею к ней никакого отношения. Она потрясла меня не меньше, чем тебя.

– Я знаю, – тихо ответила Фелиситэ. – А еще мне стало известно, почему ты попытался скрыть от меня причину его самоубийства. Мне рассказал Валькур.

Морган потер ладонью лицо и зачесал пальцами волосы назад.

– Твой брат виновен не только в этом, однако сейчас речь идет о моих грехах.

Увидев его возмущенную реакцию, Фелиситэ поняла, что ее предположение насчет того, что он хочет сдать ее в руки испанского правосудия, оказалось ошибочным. На смену державшему ее в напряжении страху пришло нежелание продолжать этот разговор. Она теперь опасалась, как бы он в приступе самобичующей откровенности не поведал ей что-нибудь, о чем она предпочитала не знать.

– Морган, не надо… – взмолилась она.

– Нет, надо! Тебе давно пора кое-что понять. В том захолустном безымянном порту на Большом Каймане, увидев тебя на корабле вместе с Валькуром, поняв, как он с тобой обращается, я потерял голову, а заодно и мое судно. Это означало для меня крушение сразу нескольких планов, с чем я не мог примириться. Вверенная мне бригантина, как ты теперь понимаешь, служила своего рода орудием возмездия и предназначалась для захвата пиратских судов. Я почувствовал себя униженным, позволив отнять ее у меня, потому что сам потерял бдительность из-за женщины. Поддавшись на уловку Валькура, я поначалу поверил, что ты тоже отчасти виновата в случившемся. Однако вскоре я вспомнил, как ты пыталась меня предупредить, и понял, что сделал глупость. А насчет лжи…

– Можешь не объяснять. Я видела немало примеров твоего отношения к долгу.

– Это, конечно, так. Но ты неправа, если считаешь, что я принял командование «Черным жеребцом» по приказу. О'Райли полагал, что я принесу больше пользы, оставшись в Новом Орлеане. Я сам заявил, что мой прежний опыт Карибского корсара может оказаться полезным. А все остальное произошло так, как я рассказывал тебе раньше:

он поручил мне это задание, потому что иначе я все равно бы отправился в море вопреки его воле.

– Чтобы изловить Валькура, поскольку ты знал о его связи с «Вороном» и его жестокости? – предположила Фелиситэ, опустив ресницы, застеснявшись собственного упрямства.

– Нет. Я не собирался гоняться за этим негодяем, каким бы гнусным он ни был, даже если он давно заслуживал петли. Мне нужна была только ты, ты, которая преследовала меня во сне, так что я каждую ночь просыпался в холодном поту, охваченный ужасом от мысли, что мне никогда тебя не найти. Поэтому я набрал команду и подгонял матросов, пока они приводили «Черного жеребца» в порядок, чтобы как можно скорей отправиться на твои поиски. Я в какой-то степени сочувствовал пиратам и контрабандистам, старавшимся заработать деньги, несмотря на испанские указы, однако в то же время я понимал, что О'Райли намерен действовать в строгом соответствии с полученным приказом. Поэтому, несмотря на первое, мне так или иначе придется выполнять последнее. Но я отправился бороздить моря прежде всего ради золотоволосой женщины, а все остальное пусть катится к чертям, пока она вновь не окажется в безопасности рядом со мной! – Голос Моргана сорвался и зазвенел, когда он обернулся к ней. – Неужели тебе кажется, Фелиситэ, что после того, как мне пришлось столько рисковать, я позволю палачу накинуть петлю тебе на шею?

– Может быть, и нет, – сказала она, встретившись взглядом с его горящими изумрудными глазами. – Но если меня признают виновной по испанским законам, что еще останется тебе делать?

– Тебя не будут судить, – заявил он. – Найдется достаточно свидетелей, которые подтвердят, что Валькур обманом завлек тебя на борт «Ворона» и что ты помогла захватить мой корабль не по своей воле. Этого хватит, чтобы снять с тебя подозрения. А если их слова не примут во внимание, я брошу О'Райли в лицо бумагу на владение землей и опять уйду в море вместе с тобой. Мы сделаемся настоящими пиратами. Я чуть было не решил поступить так сегодня утром, чтобы тебе не пришлось рисковать даже самую малость.

– Владение землей? – переспросила Фелиситэ. – Помоему, ты говорил, что генерал-губернатор отказался выполнить свое обещание.

– Мне нужно было как-нибудь оправдать мой разрыв с ним.

– Ты опять солгал, – тихо сказала Фелиситэ. Морган медленно приблизился к девушке.

– Послушай, Фелиситэ, ты подсчитываешь каждое слово неправды, сказанное в силу обстоятельств, когда у меня не оставалось другого выхода. Только ты сама разве не обманывала себя на протяжении всех этих недель, притворяясь, что презираешь меня? Или ты солгала сегодня утром? Может, ты призналась в любви и предложила мне рай, который нам все равно предстояло потерять, лишь для того, чтобы нанести последний точный удар, поскольку решила, что моя пиратская судьба в любом случае разлучит нас с тобой?

– Морган, не надо, – прошептала она, – как ты мог додуматься до такого?

– А что еще мне оставалось делать, если ты раньше даже не намекала на это, если я постоянно ощущал твою неприязнь ко мне? Каждое мое прикосновение вызывало у тебя отвращение, к тому же я постоянно заставал тебя в обществе Баста. Ты, наверное, полагала, что этот отпрыск испанских грандов подойдет тебе больше, только, смею тебя заверить, это вовсе не так!

– Я сама знаю. Он просил меня выйти за него замуж, уехать с ним в Испанию, но я отказалась.

Морган замер.

– Чем же тебя не устроило такое предложение? Что помешало тебе согласиться стать женой наследника одного из самых больших состояний в Испании?

– Потому что, – четко проговорила Фелиситэ, – я его не любила.

Тут ей пришло в голову, что Баст сделал ей предложение, потому что знал о задании Моргана и неминуемом появлении испанской береговой охраны после отплытия «Ла Паломы». Вспомнив их разговор, она поняла, что он чуть было не выдал тайну, которую она наверняка бы узнала, если бы умела слушать.

Протянув руку, Морган дотронулся до локона, свисавшего с ее плеча, осторожно перебирая пальцами мягкие блестящие волосы.

– Ты не ответила до конца на мой вопрос. Может, мне следует задать его по-другому. Если бы я сейчас снова предложил тебе выйти за меня замуж, ты бы согласилась?

Фелиситэ почувствовала такое напряжение, что ее бросило в дрожь. Упершись взглядом в позолоченные пуговицы жилета Моргана, она чуть слышно прошептала:

– Нет.

Морган схватил ее за руки выше локтей и, крепко сжав их, притянул девушку к себе.

– Почему? Ради Бога, Фелиситэ, я сейчас сойду с ума! Почему нет?

– Я на самом деле люблю тебя, – начала она, положив ладони ему на грудь, когда он прижал ее еще крепче. На глазах у нее выступили слезы. – Но ты был прав: я бы не сказала об этом, если бы мне не показалось, что между нами все кончено. Этого слишком мало, когда один любит, а другой испытывает лишь страсть. Поэтому я не могу стать твоей законной женой, не могу позволить, чтобы ты терпел меня рядом, примирившись с совершенной в прошлом ошибкой. Эта жизнь не по мне.

Брови Моргана медленно сошлись на переносице, а в глазах появился танцующий изумрудный огонек.

– Потому что… Милая Фелиситэ, как тебе могло прийти в голову, что я не люблю тебя? Разве я не говорил тебе об этом тысячу раз? Без тебя мне трудно дышать, а сердце мое готово остановится. Мысль о тебе не оставляет меня с тех пор, как я увидел тебя в первый раз, когда мне на голову опрокинули тот проклятый ночной горшок! Если бы ты не сделала меня одержимым, почти больным, мысль, что ты вместе с Валькуром задумала меня убить, не вызвала бы у меня такой ярости и ты бы до сих пор могла оставаться девственницей. Если бы одного взгляда на тебя, сознания того, что ты рядом, не было бы достаточно, чтобы успокоить мою душу, разве я бы вызвался возглавить эту опасную охотничью экспедицию? На такую любовь не способен ни один здравомыслящий и трезвый мужчина. И если ты не согласишься пойти со мной, став моей женой, чтобы я мог тебя боготворить, если ты будешь по-прежнему мучить меня так, как делаешь это сейчас, я отрекусь от звания цивилизованного человека и силой заставлю тебя принадлежать мне!

Фелиситэ улыбнулась сквозь слезы одними губами.

– А если я соглашусь?

– Тогда никто на свете, никакой суд, никакие законы никогда не отнимут тебя у меня, до тех пор пока мы с тобой живы.

Фелиситэ бросилась к нему в объятия, обвив руками его шею, в то время как Морган наклонил к ней голову. Слившись в горячем неистовом поцелуе, они упивались сладостным чувством обладания друг другом.

Морган крепко прижался подбородком к ее шелковистым волосам, с наслаждением вдыхая исходящий от них аромат роз.

– Если хочешь, мы можем произнести наши брачные обеты перед капитаном прямо сегодня вечером.

– Да, потом. – Потихоньку высвободившись из объятий, Фелиситэ увлекла Моргана на мягкую постель под бархатным покрывалом.

Позже, устроившись поудобней, положив голову на руку Моргана, словно на подушку, а ладонь – на его широкую обнаженную грудь, Фелиситэ проговорила:

– Ты знаешь, что капитан Бономм сбежал с Изабеллой?

– Да, я видел, – ответил Морган с Лениным удовлетворением, так что ладонь Фелиситэ слегка задрожала от звука его голоса.

– Интересно, будут ли они так же счастливы, как и мы?

– Нет. – Столь простой и прямой ответ требовал, конечно, пояснения. Поэтому через некоторое время Морган продолжил: – Надеюсь, из Бономма выйдет неплохой маркиз, когда он привыкнет к новому титулу, который даст ему Изабелла.

– Возможно, он привыкнет и к своему настоящему имени, от которого ему пришлось отказаться, став корсаром.

– Может быть. – Повернувшись, Морган убрал с плеча Фелиситэ прядь шелковистых волос и, наклонившись, прижался губами к его изгибу.

– Андре рассердится, увидев, что стало с моей прической. К тому же ему придется опять гладить мое платье.

– Это неважно, – засмеялся Морган.

– Ты так считаешь? – Голос Фелиситэ сделался томным, когда губы Моргана оставили горячий след, ведущий от плеча к вершине груди.

– Его услуги больше не понадобятся.

– Даже перед свадьбой? – задумчиво спросила она, проведя пальцами по его волосам.

Морган улыбнулся с многообещающим выражением в зеленых глазах.

– Ну, – уступил он с явной неохотой в голосе и в то же время не скрывая предвкушения грядущих удовольствий, – может быть, еще только один раз…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю