Текст книги "Страж штормов"

Автор книги: Дженни Вурц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

14. БОРЬБА ЗА ВЛАСТЬ

СОВЕТНИКИ разом вскочили; самый высокий из них стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнули подсвечники.

– Это безумие!

– Это верная гибель! – крикнул второй. – Никто не может безнаказанно заключить сделку с демонами, ведьма! Такого не случалось за всю историю Кейтланда. И помните: Братство Кора никогда не допустит подобного союза! Если король попытается заключить договор с демонами, народ наверняка поднимет восстание против короны, это можно предсказать так же точно, как начало прилива и отлива!

Советник выдержал паузу, чтобы сделать глубокий вдох, но не успел он продолжить, как заговорил король:

– Я хочу знать, зачем демонам заключать с нами союз, госпожа. Почему они хотят поддержать нас?

Советники притихли, теперь был слышен только шорох парчи. Эмиен, подглядывающий в глазок, видел, насколько они обеспокоены, но Таэн, благодаря своему дару, усиленному симбиозом с сатидом, чувствовала их эмоции, как свои собственные. Оба советника уставились на лорда Шолла со смесью ужаса и восхищения. Его мнение вполне могло заставить короля перейти границы благоразумия.

Глазами Эмиена Таэн посмотрела на лорда Шолла и вновь почувствовала беспокойство – как и в тот раз, когда она впервые увидела этого человека. Ей показалось, что главного советника окутывают тени, и хотя девочка не пыталась заглянуть в его мысли, Шолл вдруг поднял голову и посмотрел туда, где был глазок в стене, как будто чувствовал, что за ним наблюдают. Эмиен подавил невольную дрожь: скорее всего, о глазке не знал никто, кроме самого короля. Наконец лорд Шолл отвернулся, а в зале все затихли, слушая Татагрес.

– Демоны злы на Анскиере. – Татагрес секунду помедлила, глядя куда-то вдаль, как будто собираясь с мыслями.

Но лорд Шолл хищно ухмылялся, нетерпеливо посматривая на колдунью, и Эмиен понял: главному советнику наверняка известны ее планы.

Татагрес продолжила:

– Демоны жаждут смерти Анскиере и хотят попасть в убежище на Ландфасте. Совет Альянса наверняка будет защищать интересы Братства; Свободные острова не сдадутся, поэтому их надо уничтожить. Всем известно, что демоны неразборчивы в средствах; если потребуется, они смогут одержать победу и без помощи людей. Но раз ваши интересы совпадают с их интересами, ваше величество, почему бы не заключить с демонами союз и не вернуть с помощью Проклятых Кором власть над островами? Я могу провести переговоры с демонами от вашего имени. И тогда ответственность за последствия переговоров целиком ляжет на меня.

Лорд Шолл тронул короля за рукав, наклонился к нему и что-то зашептал на ухо. Никто не слышал, что именно он советовал его величеству, но Таэн легко заглянула в разум короля и услышала слова лорда Шолла так ясно, как будто он шептал на ухо ей самой.

– Ваше величество, вы должны понимать, какие возможности открывает перед вами предложение Татагрес. Она уже давно работает на демонов, и лучше держать ее под наблюдением, чем сделать своим врагом.

Король и сам заинтересовался предложением Татагрес – Таэн безошибочно чувствовала это. Глубоко порочный и неразборчивый в средствах, Кисберн всегда тянулся к запретному плоду, движимый как нездоровым любопытством, так и желанием добиться победы любой ценой. Он уже давно мечтал захватить Скалистую Гавань и освободиться от унизительной необходимости платить Килмарку дань за право провести свои корабли через пролив. А после покорения Свободных островов Кисберн наконец смог бы забыть об унизительном поражении, которое он потерпел во время переговоров с Альянсом. Таэн уловила тайные мечты короля и поняла: его не потребуется долго уговаривать принять предложение Татагрес, каким бы чудовищным оно ни казалось.

Таэн пришла в отчаяние при мысли о том, что Эмиен может быть участником сговора Татагрес с демонами. Хуже просто не придумаешь! Девочка была слишком привязана к брату, чтобы оставить его во власти ужасной колдуньи. Любой ценой она должна вырвать Эмиена из лап Татагрес! Таэн собралась с силами, готовясь к борьбе, и ее симбиот сатид мгновенно насторожился: вот-вот она попадется в ловушку…

А в аудиенц-зале советники короля тем временем отчаянно пытались настроить его величество против неслыханного предложения Татагрес.

– Это ересь! – заявил один из них, сжимая висящую у него на груди драгоценную цепь – знак его должности – так, словно то был кусок священной реликвии, который мог защитить его от Проклятых Кором. – Как вы смеете предлагать королю нарушить законы Кордейна? За это архиепископам следовало бы сжечь вас на костре!

Татагрес кокетливо улыбнулась, явно стараясь еще больше разозлить своего оппонента:

– Пусть попробуют это сделать!

Ее лицо вдруг приняло серьезное выражение, а в глазах загорелся вызов, хорошо знакомый Эмиену. Именно такой взгляд она кинула на юношу, велев причалить к Скейновой Границе. Чувствуя то же, что ощущал ее брат, Таэн ощутила, как по спине Эмиена пробежал холодок. Но ей некогда было гадать, почему он так встревожился: Татагрес снова заговорила. Теперь ее голос звучал почти мягко:

– Откровенно говоря, архиепископы не смеют меня тронуть.

У главного придворного колдуна перехватило дыхание, его желтоватое лицо стало белым. Не смея шевельнуться, он замер в кресле слева от короля, других советников бросило в пот. Таэн и без своего дара могла бы понять, в какой ужас привела этих людей колдовская сила Татагрес. Никто из находившихся в зале не осмелился бы к ней прикоснуться; только короля и лорда Шолла, казалось, ничуть не встревожили ее слова. Главный советник поставил локти на стол и сцепил пальцы, сверкнув драгоценными перстнями. Беспокойство других придворных, казалось, забавляло его.

Таэн быстро заглянула в мысли Кисберна: король думал, как не навлечь на себя гнев Братства Кора, если он все-таки решит вступить в союз с демонами. Сам план казался ему привлекательным, хотя и опасным. Как ни старались советники переубедить короля, Кисберн уже принял решение.

Таэн переключила внимание на главного советника короля – и на этот раз потерпела неудачу. Обычно в человеческом сознании перемешивалось несколько мыслей и эмоций, в которых преобладали самые свежие, но в мозгу лорда Шолла перепуталось столько ощущений, образов, мыслей, чувств, что сбитая с толку Таэн отступила… В тот же миг почувствовала, что ее собственный разум пойман в невидимую западню.

Ошеломленная девочка попыталась вырваться, попробовала понять, что за силы удерживают ее в ловушке – но силы эти оказались настолько чуждыми, что не поддавались человеческому восприятию. Собравшись с духом, Таэн отчаянно рванулась – и все-таки освободилась.

Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя, а потом она вернулась в разум Эмиена.

Ее брат сидел на пыльном полу, корчась от внезапно вспыхнувшей головной боли. Юноша застонал, сжимая виски руками, и Таэн виновато поняла, что это случилось из-за ее недавней борьбы. Когда она вырвалась из ловушки, эмпатическая отдача была так сильна, что теперь за нее расплачивался Эмиен.

В зале вдруг прогремел голос лорда Шолла:

– За нами наблюдают, ваше величество. За этой стеной притаился шпион!

Послышались удивленные возгласы, но их заглушил голос короля, выкрикнувшего краткий приказ. Дверь в аудиенц-зал распахнулась, и сквозь шум в ушах Эмиен услышал топот королевских стражников, бегущих по коридору. Паника, охватившая юношу, помешала Таэн сосредоточиться, она даже не успела задуматься над своей стычкой со странным разумом королевского советника. Эмиен поднялся, ударившись локтем о стену, и Татагрес воскликнула:

– Кор! Там и вправду кто-то есть!

Дверь распахнулась, в коридор хлынули потоки света, в которых кружились пылинки, и Эмиен повернулся, готовясь бежать, но на его плечо уже легла тяжелая рука. Стражник развернул юношу и толкнул к двери.

– Святые огни! – сердито рявкнул воин. – Да это просто чей-то оруженосец!

Он выволок Эмиена из коридора, уже не так сильно сжимая его плечо. Испуганный юноша, шагая рядом со стражником к роскошным дверям аудиенц-зала, всеми силами старался хранить независимый вид.

Сквозь восклицания советников раздался ровный голос Татагрес:

– …Это мой оруженосец, ваше величество. Нет, я вовсе не посылала его шпионить. Он действовал по собственному разумению.

Эмиен, которого теперь крепко держали двое стражников, мрачно взглянул на королевских приближенных. Советники смотрели на него с любопытством, а главный колдун, похоже, скучал. Зато лорд Шолл взирал на оруженосца Татагрес, как нацелившаяся на жертву хищная птица, и Эмиен вздрогнул и отвел глаза.

Его величество Кисберн, недовольно побарабанив пальцами по подлокотнику, распорядился:

– Увести. Позже я допрошу его и решу, стоит ли отдавать его под суд.

– Нет! – Татагрес резко поднялась, выпустив полу плаща. Плащ упал на пол, его застежка с резким звуком ударилась о каменный пол. – Этот юноша – мой. Его никто не будет судить. Отпустите его, немедленно!

– Обуздайте свою наглость! – разгневанно крикнул король. – Вам нужны или не нужны ключи от Эльринфаэра?

– А вам нужна или не нужна Скалистая Гавань? – Татагрес наклонила голову и с изяществом истинной придворной дамы пробежала пальцами по золотому обручу на шее.

Эмиен, которого все еще держали стражники, вздрогнул, и это движение привлекло к нему внимание лорда Шолла. Советник впился взглядом в юношу, и Таэн почувствовала, что он судорожно пытается заглянуть в разум ее брата. Каким образом главному советнику достался дар Читающего Сны – было неясно, но действовал он крайне неумело. Эмиен сразу заметил, что кто-то пытается проникнуть в его мысли, и, стараясь защититься от непрошеного вторжения, охнул и забился в руках дворцовых стражников.

Король резко выпрямился, недовольный этой странной сценой. Но на Шолла гнев короля не произвел ни малейшего впечатления. Лорд сломал защиту Эмиена и стал бесцеремонно копаться в его мыслях, пытаясь дознаться, почему не так давно, сидя за столом совета, он почувствовал чье-то мысленное прикосновение. Чтобы не быть обнаруженной, Таэн подалась назад и юркой рыбешкой, проскальзывающей сквозь ячею сети, метнулась туда, где лорд не сможет до нее дотянуться. В конце концов Шолл прекратил поиски, но по его мрачному виду можно было сказать: он не успокоится, пока не подтвердит или не опровергнет своих подозрений в отношении Эмиена.

– Отпустите моего оруженосца, – обратилась Татагрес королю. – Повторяю, он подвластен только мне. Вы хотите его у меня отобрать? – Она говорила очень вежливо, но, заглянув в ее душу, Таэн ощутила неистовый гнев.

И как раз в тот момент, когда девочка решила узнать, что собирается сделать ведьма, разум Татагрес слился с магической силой золотого обруча, украшавшего шею колдуньи.

Женщина продолжала стоять перед королем Кисберном в аудиенц-зале, но присутствовала она там лишь телесно, а ее мысли отправились странствовать по путям тьмы.

Таэн отправилась следом и вместе с ведьмой оказалась в странном, кошмарном мире. Шелестящий ветер захлестал ее, как крылья летучих мышей, Таэн рванулась было назад, но упрямство, свойственное ей с малых лет, не позволило девочке сбежать. Она справилась с первым испугом и не позволила прерваться связи, соединяющий ее разум с разумом Татагрес. И наконец душная темнота стала редеть, впереди забрезжил свет – красный, как рассвет перед грозой.

Свет становился все ярче, он вспыхивал ослепительными зарницами, и Таэн почувствовала приближение большого зла. Ей снова пришлось бороться с желанием прервать путешествие на полпути, а потом ее окатила волна чужой дикой злобы. Глазами Татагрес девочка снова увидела тех демонов, которых уже видела не так давно, заглянув в сон Эмиена. Только на этот раз они были не бесплотными миражами, а несли реальную угрозу. Таэн изо всех сил боролась со страхом, понимая, что борется не только ради себя, но и ради брата. Яростная ненависть демонов обжигала ее, как огонь, но она мысленно потянулась еще дальше, пытаясь понять, что задумали эти чудовища. Проклятые Кором не только помогали Татагрес стать могущественной ведьмой, они искали способ, как заполучить Эмиена!

– Нет!

Полный ужаса возглас Таэн разорвал ее мысленную связь с колдуньей за мгновение до того, как Татагрес вступила в контакт с демонами.

Вернувшись в сознание Эмиена, Таэн почувствовала, как по рукам, сжимавшим запястья ее брата, наносит удар незримая магическая сила. Стражники с воплями отпустили юношу и попятились. Обычные мечи были бессильны против колдовства; не обращая внимания на гневные возгласы короля, воины сломя голову бросились прочь из зала. Ни за что на свете они больше не прикоснутся к оруженосцу колдуньи!

Татагрес как будто не заметила поднявшейся суматохи.

– Не испытывайте мое терпение, ваше величество, – заявила она, и все советники побледнели.

Все молча смотрели, как Татагрес наклоняется и поднимает свой плащ.

– Я буду ждать вашего ответа, но недолго. Мое терпение, как и мое время, имеет свои границы.

Она небрежно сделала Эмиену знак следовать за собой и зашагала к выходу из зала.

Юноша поспешил за хозяйкой; его так и распирало от злорадного ликования. При виде того, как Татагрес обращается с самим королем, он преисполнился горького удовлетворения. Он пойдет на все, чтобы добиться такого же могущества!

Таэн отпрянула, чувствуя почти физическую тошноту.

Из аудиенц-зала по-прежнему доносились обрывки разговоров, девочка чувствовала, какие неистовые страсти сейчас там бушуют. Советники были оскорблены и потрясены, но король готов был пойти на риск, приняв предложение Татагрес, сколь высокими не оказались бы ставки в этой игре. Без сомнения, Кисберн заключит союз с демонами хотя бы для того, чтобы устрашить своих противников.

Наконец Таэн очнулась, покончив с бесплодными сожалениями. Девочка твердо решила вырвать брата из-под влияния колдуньи, отравлявшего его душу. Ваэре научили Таэн читать сны, и теперь, чувствуя, как развились ее способности, она задумала снова попытаться найти Анскиере. Может, ей удастся достучаться до него, и тогда он поможет Эмиену.

И в тот самый момент, когда Таэн окончательно решила, как поступить, сатид восстал против своей хозяйки.

Чуждый разум без предупреждения вторгся в мысли девочки и нанес удар, причинивший ей мучительную боль. Ошеломленная Таэн не сразу поняла, что ей противостоит существо, которое использует ее же собственный дар, всего несколько мгновений назад исправно служивший ей. Таэн снова отбросило в разум брата, но куда глубже, чем она погружалась раньше. Она как будто упала в черную пропасть, где ее охватили самые разные чувства, по большей части печальные, словно минорный аккорд арфы, – пока Таэн всем своим существом не ощутила невыносимую боль юноши.

– Твой брат Эмиен жесток, делам его нет прощения, – заявил сатид, притаившийся в ее сознании, и этот голос напоминал ее собственный… А может, голос матери.

Пытаясь прекратить этот кошмар, Таэн хотела возразить, но у нее перехватило дыхание, и она не смогла вымолвить ни слова.

– Посмотри сама, – продолжал обвиняющий голос, и Таэн, как ни старалась, не смогла закрыть глаза или отвернуться.

Волей-неволей ей пришлось смотреть на разворачивающиеся перед ней сцены.

Она увидела брата, шагающего по пинасу, на котором после крушения «Ворона» спаслось несколько человек; Эмиен держал толстую веревку с узлами. Лодку качнуло, гребни волн, бьющих о клыки рифов, заставили ее бушприт задраться к небу. Неузнаваемым гневным голосом Эмиен принялся кричать на гребцов, и та же рука, которая в детстве вытирала слезы Таэн, начала изо всех сил полосовать самодельным бичом спины матросов.

Таэн протестующе вскрикнула, но ее никто не услышал. Кровь стекала по обнаженным спинам гребцов, густыми каплями падала в воду на дне пинаса, а Эмиен кричал, как безумный, все больше напоминая дядю Эверта.

– Нет! Я не верю! – воскликнула Таэн.

Но благодаря своему дару она видела все так четко, что не могла усомниться в реальности этой сцены.

Пинас ударился в скалу с оглушительным грохотом, от которого Таэн бросило в дрожь. Отчаянный крик погибающих людей – и Таэн снова провалилась во тьму.

Сатид безжалостно продолжал:

– Твой брат убийца, нарушитель заповедей Кора. Он достоин осуждения!

Таэн запротестовала, но вдруг увидела Эмиена, притаившегося за кустами на краю прогалины. На поляне перед ним горел костер, и Таэн увидела, как ее брат вытащил из кармана круглый камень и метким броском убил стоящего к нему спиной старика. Когда старик рухнул, девочка проникла в разум брата, стремясь найти там опровержение только что увиденному ужасу. Но в памяти Эмиена она обнаружила лишь легкие угрызения совести из-за этого происшествия, которое юноша всеми силами пытался забыть.

Таэн пораженно отшатнулась.

Этот юноша уже не был ее несчастным, безвинно страдающим братом, которого она любила на Имрилл-Канде. Вряд ли даже мать смогла бы принять этого ожесточенного, черствого душой человека! Глубоко потрясенная увиденным, Таэн погрузилась в отчаяние, а сатид, предвкушая близкую победу, продолжал попытки окончательно подчинить девочку своей воле.

Воспользовавшись тем, что Таэн впала в горестное оцепенение, он начал плести свою коварную сеть. Как только любовь девочки к Эмиену превратится в ненависть, эта сеть затянется. Сатид помедлил, заранее предвкушая близкий триумф. Это будет легко – жертва совсем не сопротивлялась!

Таэн, хотя и поглощенная горем, почувствовала отголосок эмоций сатида и подумала, что была не права. Убийца Эмиен или нет, его нельзя оставить на растерзание демонам Татагрес! Девочка собралась с силами, готовясь к борьбе, как вдруг поняла: в ее сознание проник враг. Нет, не лорд Шолл – теперешний противник очень хорошо знал Таэн и пытался использовать ее разум и память, чтобы сломить дух.

Таэн нанесла ответный удар, вырвалась из хватки сатида и в гневе вспомнила того человека, в которого Эмиен бросил камень. На этот раз она охватила мысленным взглядом всю сцену и узнала в убитом старике Хеарвина, одного из колдунов, противостоявших Анскиере.

– Лжец! – крикнула она своему неведомому врагу. – Как ты посмел вторгнуться в мой разум? Кто тебе разрешил?

– Я не нуждаюсь ни в чьем разрешении, – ответил сатид. – Потому что я – часть тебя самой.

Пораженная Таэн невольно умолкла, а сатид добавил:

– Взгляни сама!

Таэн так и сделала – и в конце концов, вспомнив уроки Тамлина, обнаружила сатида, который усиливал ее сновидческий дар, был эмоционально с нею связан и знал о ней столько же, сколько она знала о себе сама. Сатид сказал правду: сражаться с ним было бы все равно что сражаться с самой собой. Но сатид хотел, чтобы она отказалась от брата, от всего того, чему ее учили на Имрилл-Канде! Значит, он воплощал в себе темную сторону ее души, ее эгоистичную изнанку, и если Таэн позволит врагу одержать верх, она позволит ненависти победить любовь.

– Вот видишь, – продолжал сатид, – мы с тобой – единое целое! Если ты будешь бороться со мной, ты откажешься от своей силы!

Но эти слова не обманули Таэн. Последовать коварным нашептываниям – значило повторить ошибку Эмиена, который забыл о самоуважении ради любви к власти. Кроме того, увечье давно заставило Таэн смириться с мыслью, что ей суждено быть несчастной калекой в обществе себе подобных. Даже если победа над сатид ом означала для нее жизнь, полную лишений, она готова была рискнуть. А поскольку Таэн считала, что чуждое существо осмелилось вторгнуться в ее разум благодаря ее же слабости, она отчаянно боролась с ним, не слушая вкрадчивых убеждений.

– Что бы не сделал мой брат, я все равно не отступлюсь от него! – твердо заявила девочка.

Сатид ответил хохотом, зловещее эхо которого долго отдавалось в ушах Таэн.

– Ты – плаксивая дура! Знаешь ли ты, какого человека ты стремишься спасти? Наверняка нет! Эмиен уже давно не тот пай-мальчик, которого ты знала всю жизнь. Если ты попытаешься помочь брату, он не моргнув глазом тебя прикончит. Вот каким он стал!

– Нет! – Таэн старалась выбросить из своего сознания чуждое существо. Но оно и впрямь стало частью ее самой, и спастись от него было невозможно.

– Посмотри – и увидишь сама, – предложил сатид.

– Что ж, покажи то, что задумал мне показать! – отозвалась Таэн. – Но не мечтай отделаться от меня полуправдой. Если Эмиен превратился в негодяя, я хочу увидеть это собственными глазами.

С помощью сатида Таэн быстро отыскала брата и погрузилась в глубины его сознания. Она нырнула в пропасть, неведомую даже самому Эмиену, – и нашла там мучительную неуверенность в себе. Эмиен с раннего детства был хрупким ребенком, ему тяжело давались невзгоды, без которых не обходилась жизнь ни одного рыбака на Имрилл-Канде. Их отцу помогал один дядя Эверт, поэтому Марлу пришлось очень рано приучать к работе маленького сына. Эмиен старался не подвести отца, но часто труд рыбака оказывался мальчику просто не по силам. Жизнь постоянно испытывала его на прочность, и всякий раз, когда порученное дело оказывалось Эмиену не по плечу, он воспринимал это как доказательство своей слабости.

Таэн терпеливо старалась разобраться в характере брата и наконец поняла, что в сокровенных тайниках его души прячется жестокость. Похоже, что, причиняя боль другим, Эмиен старался таким образом заглушить чувство неуверенности в себе.

Таэн продолжала искать, полная жалости и тревоги.

Она проследила, какие чувства двигали Эмиеном, когда он подружился с Анскиере. Только Стражу штормов удалось пробиться сквозь стену печали, которой мальчик окружил себя после смерти отца. Таэн помнила, с каким доверием относились друг к другу ее брат и волшебник. Сначала их дружба была хрупкой и непрочной, как первые стебельки весенней травы. Но благодаря волшебнику Эмиен впервые познал радость жизни, смех и счастье веры в себя. Когда в Тьерл Эннете разразилась буря, погубившая столько людей, и в этом обвинили Анскиере, Эмиен был просто уничтожен случившимся. То, что он отдал свое сердце преступнику, повинному в ужасных злодеяниях, привело его в бешеную ярость. Весь мир Эмиена, лишь недавно ставший прочным и светлым, рухнул, как песочные замки под ударами волн.

Узнав это, Таэн заколебалась. Она почувствовала, что гнев поселился в душе Эмиена из-за того, что ее брат счел Анскиере предателем. Она ощутила, как детские страхи Эмиена дают ростки и превращаются в злобу. Эмиен никогда не признавал, что он сам виноват в своих несчастьях. Если Анскиере послал разрушение и смерть в Тьерл Эннет, который поклялся защищать, значит, все, чему учил волшебник, было ложью. Юноша жалел, что позволил Анскиере заморочить себе голову всякими байками: дескать, тот, кто будет прилежно трудиться, добьется в жизни успеха, а упорно стремящийся к счастью обязательно его найдет. Эмиен больше никому не желал верить, ничто в жизни отныне не радовало его.

Заглянув в воспоминания брата, Таэн с болью увидела, как он стал тем, кем стал. Эмиен все время боролся со страхом, когда-то поселившимся в его сердце. Он хотел окружить себя такой броней, чтобы никто никогда больше не ранил его так, как ранил Анскиере. Он никогда уже не станет игрушкой в руках тех, кого любит! Потому что больше не доверится никому…

Эмиен словно сам запер себя в каменной темнице, откуда его душа тщетно рвалась на свободу. Но он не мог вернуться к прежней жизни, не признав своего поражения, а благодаря влиянию Татагрес даже смог пойти на убийство.

Эмиен верил, что его сестра утонула, погибла по вине Анскиере во время крушения галеаса «Ворон». Если бы он только знал, что Таэн жива, что волшебник спас ее! Тогда он мог бы отвернуться от своей нынешней жизни и стремления к власти. И хотя Эмиен не отдавал себе отчета, в чем причина его несчастий, Таэн поняла, что сатид прав. Ее брат скорее снова совершит убийство, даже если убить придется родную сестру, чем признается, что напрасно возненавидел Анскиере.

Сатид приготовился: приближался долгожданный миг. Если девочка до конца разберется в характере Эмиена, ее верности брату придет конец. Такой удар наверняка ослабит ее волю, и сатид получит над ней полную власть.

Таэн почувствовала нетерпение своего врага и оттолкнула его – резко и неожиданно. Ее разочарование в Эмиене было так глубоко, что она не желала, чтобы кто-то стал свидетелем ее горя. Но сатид продолжал ждать, как приготовившаяся к броску змея. Он так хорошо изучил характер и душу Таэн, так тщательно рассчитал время и направление атаки, что просто не мог потерпеть поражения! Исход его борьбы был так же предопределен, как приход осенних холодов. Сатид не сомневался, что душевная боль обязательно и очень скоро сломит дух девочки…

Но этот момент так и не наступил.

В жилах Таэн недаром текла кровь многих поколений рыбаков, рисковавших жизнью в штормовых морях, не привыкших сдаваться даже тогда, когда ситуация казалась безвыходной. Пока Эмиен жив, не все потеряно! Если Страж штормов не в силах помочь ее брату, он хотя бы сможет подсказать, как достучаться до души Эмиена.

Девочка решила, что обязательно отыщет Анскиере, и сатид понял, что недооценил ее стойкость и веру в себя.

Теперь их борьба достигла наивысшего накала, в ней все мог решить один внезапный удар. И сатид нанес его, когда Таэн собралась с силами, чтобы устремиться к ледяным скалам, где она надеялась найти Анскиере. Сатид обрушил на девочку невыносимую боль, какую она испытывала, когда упавший ящик размозжил ей ногу.

Но когда Таэн окатила жгучая, добела раскаленная мука, она поняла, кто послал ей эти страдания. Хотя сатид и слился с ее разумом, он имел свою собственную волю и теперь стоял между ней и Анскиере – единственной надеждой на спасение Эмиена.

От боли у Таэн кружилась голова, но она упорно старалась не потерять сознание – так потерпевший крушение моряк мертвой хваткой держится за попавшуюся под руку доску. Сдаться – означало проиграть. Однажды Таэн уже выдержала эту пытку и сейчас тоже выдержит!

Заглянув в отравленную душу Эмиена, она поняла, что даже смерть не заставит ее пойти по стопам брата.

– Я все равно найду Анскиере. – Страдая от лютой боли, она сама едва услышала свой голос, но никакая мука не могла сломить ее волю. – Оставь меня в покое, слышишь!

Тогда сатид послал девочке все самые ужасные видения, какие только смог отыскать в ее памяти. Таэн увидела, как яростный шторм разносит в щепки дома Имрилл-Канда. Она увидела катастрофу в Тьерл Эннете, когда посланная Анскиере буря погубила множество людей и множество лишила крова. Ледяные порывы ветра теребили платье Таэн, пока она брела по заваленным обломками улицам поселка – чтобы наконец под развалинами дома двоюродных братьев найти кости Стража штормов среди полуистлевших обрывков плаща. А рядом пялился на неё пустыми глазницами полузанесенный песком череп…

– Нет! – Таэн старалась вырваться из объятий посланного сатидом кошмара, вспоминая все прекрасное и доброе, что видела в своей недолгой жизни, но поселившийся в ее разуме враг превращал эти воспоминания в такие же кошмарные образы.

Девочка тянулась к весенним цветам на холмах Имрилл-Канда, а ее руки натыкались на острые шипы. Тепло костров, которые жгли на острове в праздник солнцестояния, становилось хлещущим дождем и колючим снегом, а маленькие сиреневые ракушки, которые она любила собирать на берегу во время отлива, начинали гнить при одном ее прикосновении.

Наконец, пытаясь скрыться от злобного врага, который порочил все, что любила Таэн, девочка нашла спасение в разуме простого рыбака, входить в мысленный контакт с которым Тамлин частенько заставлял ее ради тренировки. В жизни этого старика не было ничего, что было бы дорого Таэн, поэтому сатид невольно заколебался, лишившись своего главного оружия.

И тогда девочка поняла, что выиграла первое сражение.

Едва переведя дух, она призвала на помощь свой дар и снова заглянула в разум Эмиена.

Юноша сидел, дрожа, на скамье перед королевским дворцом, а обеспокоенная Татагрес придерживала его за локоть.

– Что случилось? – спрашивала колдунья. – Ты потерял сознание?

Таэн отлично знала, что случилось: ее борьба с сатидом ударила и по Эмиену.

Сатид уже изготовился для второй атаки, но Тазн успела ощутить боль и недоумение брата, который понятия не имел, что с ним произошло и почему. А еще девочка заметила, что за своим сочувствием Татагрес скрывает совсем другие эмоции, среди которых преобладает недоверие. Но сатид не позволил Таэн разобраться во всем этом до конца.

А потом Таэн заставила брата заговорить.

– У меня немного кружится голова, – произнес он. – Стражники не особо со мной церемонились.

Прежде чем покинуть сознание Эмиена, Таэн спутала его мысли, чтобы колдунья не смогла докопаться до причины странного поведения своего оруженосца. Потом, ощутив, что сатид начал новую атаку, Таэн мысленно нырнула сквозь время и пространство в портовую таверну, где ее старый знакомый, как всегда обряженный в пропахшую рыбой матросскую робу, стоял перед закрытым окном и нудно уговаривал пышнотелую служанку выйти.

Сатид почувствовал, что теряет контроль над происходящим. Он вовсе не готовился к обороне, он готовился только к нападению – поэтому стал лихорадочно рыться в памяти Таэн… Где не нашел никакого объяснения интересу, который девочка питала к старому рыбаку. Совсем сбитый с толку, симбиот Таэн вернулся к прежней тактике и так же, как недавно искажал воспоминания о ракушках, цветах и кострах, решил создать искаженный образ старого зануды.

У Таэн давно сложилось мнение о методах ухаживания этого рыбака, сатид без труда выяснил, что она думает о происходящем. Примитивный разум рыбака легко позволил сатиду заглянуть в его мысли и совершенно изменить поведение и образ ухажера.

Рыбак, уже довольно долго стоявший среди пожухлых стеблей прошлогодней травы, вконец продрог и уже подумывал о том, чтобы вернуться домой, как вдруг у него потемнело в глазах… А придя в себя, старик обнаружил, что сжимает в мозолистой руке семь алых роз. Пораженный, сбитый с толку, не понимая, откуда в его кулаке взялись цветы – к тому же посреди зимы, – рыбак с трудом оторвал взгляд от букета и заметил, что обрушившиеся на него чудеса не ограничились только цветами. Сатид хорошо поработал!

Вместо старой промасленной робы рыбак оказался облачен в плащ из серого фетра; вместо пропахших рыбой высоких сапог на его ногах красовались мягкие ботфорты с серебряными пуговицами и вышитыми отворотами. Спутанная рыжая шевелюра уступила место аккуратно постриженным волосам, неухоженные бакенбарды сменились гладко выбритыми щеками, а на лице застыло выражение полного недоумения.

Старик перестал ощупывать свои щеки, сглотнул и дрожащим пальцем потрогал розу. Почувствовав укол шипа, он понял, что не спит, и громко вскрикнул от изумления.