Текст книги "Крутой техасец"

Автор книги: Джен Хадсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Глава 8

Кейт знала, что она потом будет очень жалеть, если скажет правду. Но ей так надоело скрываться и врать. И постоянно всего опасаться. Она заслужила, чтобы хоть ненадолго стать счастливой.

– Да, ты правильно угадал мои желания.

Нид широко улыбнулся, наклонился и прикоснулся к ней губами.

– Я мигом, как пуля.

Она улыбалась, глядя, как он стремительно кинулся к двери офиса и исчез внутри. Любовь все сильнее разгоралась в ее груди подобно распускающемуся цветку. И вместе с любовью у нее росло желание. У нее так еще никогда ни с кем не было. Влюбиться так быстро и так сильно. Правда, у нее еще никогда не было таких мужчин, как Нид. Он не только был нежным и заботливым. И еще таким страстным. Но с ним было очень интересно быть вместе – гулять, разговаривать. Она всегда думала, что в отношении секса она обладает очень средней чувствительностью. Но сейчас вдруг обнаружила, что одно простое прикосновение Нида могло сразу безумно возбуждать ее.

Вскоре он вернулся с каким-то маленьким пакетом. Он бросил этот пакет ей и забрался в грузовик.

– Что это? – спросила она.

– Наш багаж.

– Можно взглянуть?

Он просто улыбнулся в ответ. Она заглянула в пакет. Там она увидела две зубные щетки, маленький тюбик зубной пасты, расческу и большой сверток презервативов. Она засмеялась:

– Похоже, что все необходимое есть.

– Ты меня понимаешь. Мы в тринадцатом домике. Надеюсь, ты не суеверна.

– Нисколько.

– А я суеверный. Но это единственное, что у них было.

Он подъехал к нужному домику и припарковался. Они вошли внутрь. Как только дверь за ними захлопнулась, он сбросил с себя ботинки, швырнул шляпу, рывком расстегнул застежки своей рубашки и одним движением скинул ее. Потом он повернулся к ней и взглянул так, что ей показалось, что сейчас загорится ее одежда. Обхватив Кейт руками, он стал целовать ее с таким жаром, что у нее перехватило дыхание.

– Можно, я сначала приму душ? – выдохнула она, когда до нее дошло, что он уже расстегнул пуговицы ее блузки.

– Дорогая, потом примешь душ. Двенадцать раз подряд. Но сейчас я так тебя хочу, что, наверное, взорвусь к чертовой матери.

Неожиданно она осознала, что на ней больше ничего нет, кроме резинки, которая стягивала ее волосы. На нем из одежды оставалась лишь повязка на лице. Ей было приятно ощущать твердость его торса, мягкость волосиков на его груди, которые нежно ласкали ее грудь.

Его язык пылал жаром и бешено метался по ее телу, уступая в сладострастии только его рукам. Бормоча какие-то несвязанные слова любви, он прокладывал поцелуями дорогу от ее шеи к груди, к соскам, а затем к животу и после некоторых поисков и блужданий – к пупку. Он упал на колени и стал тереть свои щеки о ее ноги, лаская руками ее бедра.

– Какая ты нежная, какая сладкая! – прошептал он хрипло.

Она покачнулась, ослабев от избытка чувств. Он вскочил, подхватил ее на руки и понес к кровати. Его руки гладили ее, его зубы нежно кусали ее, его язык пробовал ее, пока она не поняла, что может взорваться сама.

– Боже мой, я весь в огне, – застонал он. Она попробовала ответить, но сумела издать только стон. Она не могла думать, она могла только чувствовать. Она тоже вся была в огне, по телу разливалась сладостная боль, и она потянула его к себе, к своим ногам. Он упал на нее, его губы слились с ее губами, и в этот момент, где-то глубоко в сознании, начал вибрировать странный звук.

Дзинь. Дзинь. Дзинь.

Он приподнял голову.

– О черт! – завопил он, и в этот момент целый поток воды хлынул на них, вымочив за несколько секунд с ног до головы.

– Пожар!

Он сгреб ее вместе с постельным бельем и бросился в дверь. Они оказались на стоянке.

Его грудь тяжело вздымалась. Он повернул голову и стал смотреть в комнату через открытую дверь. Никаких признаков огня. Никакого дыма. Никто не бегает и не суетится вокруг. Ничего.

Только Нид и Кейт, одни на полупустой стоянке возле их дома. Тишина в мотеле нарушалась звуками проезжавших по отдаленному шоссе машин и жужжанием противопожарной системы. А также звуками воды, извергаемой в комнате системой тушения пожара.

В соседнем домике открылась дверь и сонный грубый голос завопил:

– Эй, вы, черт бы вас всех подрал! Приглушите свою шарманку! Вы что там, совсем трахнулись?

Дверь с треском захлопнулась. Кейт и Нид молча посмотрели друг на друга и расхохотались.

– Ложная тревога, правда? – спросила она.

– Нет, я думаю, кто-то там вверху хочет таким образом мне сказать что-то. Давай-ка уберемся отсюда.

И он широкими шагами направился к грузовику.

– Э-э, Нид, не хотела бы тебя огорчать, но мы не совсем в форме.

– Ты думаешь, я так привык ходить нагишом, что уже и не понимаю, что мы стоим перед богом и его созданием в чем мать родила?

Он остановил ее около дверцы грузовика и накинул покрывало.

– Будь здесь, я сейчас вернусь.

Она осталась, глядя, как Нид бросился вприпрыжку к их комнате, и плотнее завернулась в промокшее покрывало. Боже, как он был красив. Подтянутая фигура с рельефной, но не чрезмерной мускулатурой, узкими бедрами, блестящими от воды. Он напомнил ей какого-то античного героя или бога.

Через несколько минут он вернулся. Теперь на нем были джинсы и шляпа, которая заметно скособочилась и промокла. В руках он нес большой тюк, который при ближайшем рассмотрении оказался наволочкой, а в ней была их промокшая одежда. Он отпер дверцы машины, помог ей забраться, а затем залез сам и завел мотор.

– Дорогая, мне очень жаль. По-видимому, я ничего большего не заслуживаю. Вот только жаль, что и ты промокла из-за меня.

Она засмеялась.

– Все нормально. Я наконец-то дождалась душа. Но что ты имел в виду, когда сказал «я ничего большего не заслуживаю»?

– Не обращай внимания, – сказал он, выруливая со стоянки. – В следующий раз я все сделаю правильно.

Он остановился перед домиком администрации, ввалился внутрь и через пару минут показался вновь на улице.

– Ты заявил о поломке системы?

– Да, и получил назад деньги. Если бы я был мстительным человеком, я бы еще и подал на них в суд.

Он выехал с территории мотеля.

Сначала у Кейт беззвучно затряслись плечи, а затем она захохотала.

– Тринадцатое число все-таки оказалось несчастливым.

– Раньше у меня никогда с ним не было неприятностей, – ответил Нид.

– Но раньше меня не было рядом с тобой, – возразила она. – Я приношу несчастье. Со мной происходит то, во что трудно поверить нормальному человеку.

Он притянул ее к себе и обнял за плечи.

– Нет, ты не права. Ты приносишь не неприятности, а счастье. Причем мне – такое счастье, которого у меня никогда не было.

– Да?

Он чмокнул ее в нос.

– Да. Я готов каждый день благодарить бога за то, что ты однажды забрела ко мне в бар в тех своих ботинках для гольфа. Ты у меня единственная, дорогая. Я попробую это объяснить лучше, когда мы доедем домой.

Как он собирается объяснять, можно было не спрашивать. Ей было хорошо сидеть рядом с ним и молчать, просто сидеть, свернувшись под боком, положив свою голову на его плечо, и смотреть на дорогу, упираясь рукой в его обтянутую джинсовой тканью ногу.

Она, должно быть, задремала, потому что следующей вещью, которую она увидела, была гостиница. Она выпрямилась и потянулась.

– Устала? – спросил он.

– Нет, не очень. Просто, когда я еду ночью на машине, мне всегда хочется спать. Наверное, возвращаюсь в детство. Моя мама говорила мне, что когда я была маленькой, то единственным способом, которым меня можно было убаюкать, это повозить в машине. Положить на сиденье и поехать куда-нибудь.

– Смотри-ка, ты первый раз упомянула своих родителей. Они еще живы?

– Нет, по крайней мере, моя мама. Она умерла около восьми лет назад. Об отце я ничего не знаю. Он ушел, когда мне было пять лет. И с тех пор я его не видела.

– Извини.

Кейт пожала плечами.

– Для него, наверное, оказалось не под силу ответственность за семью. А мы с мамой выдержали каким-то образом.

Нид вышел и помог выбраться ей.

– Ух, – сказала она, коснувшись ногами гравия.

Нид подхватил ее на руки и понес домой, волоча по ступенькам покрывало.

– Я совсем забыл, что ты неженка.

Она сердито фыркнула, посчитав эту шутку неудачной, но он только хмыкнул и поцеловал ее в ответ.

Войдя в дом, он внимательно посмотрел ей в лицо, потрогал ее щеки тыльной стороной ладони.

– Уже поздно. Ты точно не устала?

– Абсолютно точно, а ты?

– Нет. Как насчет того, чтобы нам попробовать снова, только теперь я применю другой подход.

Она улыбнулась.

– Что ты задумал?

– Позволь, я быстро приму душ, а затем ванна в твоем распоряжении. Надень что-нибудь покрасивее и жди, я за тобой зайду. Я буду ухаживать по всем правилам. Наверное, мы даже потанцуем. Ты любишь танцы?

– Да, но где, ради всего святого, ты собираешься танцевать среди ночи?

– Это уж моя забота.

Она никак не могла понять, что он имеет в виду, но согласилась.

Так как гардероб Кейт был довольно ограниченным, у нее не возникало особых проблем с выбором. Она надела одну из двух имевшихся в ее распоряжении юбок – длинную с цветным набивным рисунком – и выбрала подходящий по цвету блузон. Она нанесла макияж, используя тот скудный запас косметики, который у нее имелся, надела босоножки, села на край кровати и стала ждать.

Чем дольше она ждала, тем больше начинала волноваться. У нее стали появляться сомнения насчет разумности ее поведения. Она отогнала эти мысли и начала думать о чем-либо еще. Но несмотря на все свои усилия, старые опасения роились у нее в голове. Когда Нид постучал в дверь, она превратилась в комок нервов.

Она взялась за ручку двери, глубоко вздохнула и открыла дверь. От одного его вида все сомнения сразу же улетучились. Он стоял в дверях гладко выбритый, в чистых джинсах и рубашке, скроенной в стиле Запада, сжимая в руках букет полевых цветов.

Слегка поклонившись, он протянул ей букет, который внизу был обмотан помятой алюминиевой фольгой.

– Это тебе. Представь себе, что это красные розы.

Она опустила свое лицо в цветы и улыбнулась.

– Мне они нравятся больше, чем розы.

Он подал ей руку.

– Куда мы идем?

– В мой бар, который теперь называется «Chez Асе».

Он провел ее в салон бара, где горели приглушенные огни, а автоматический проигрыватель играл какие-то нежные мелодии в стиле «кантри». Все столики, за исключением одного, были отодвинуты к стенам. Оставшийся в центре столик был застелен клетчатой скатертью. В центре стола стояла зажженная свеча, которая была засунута в пустую бутылку вместо подсвечника. А сбоку от нее в ведерке со льдом лежала бутылка вина, рядом стояли два бокала на тонких высоких ножках. Он подставил ей стул.

– «Chez Асе» – очень приятный ресторан. Восхитительный интерьер.

– Я счастлив, что тебе он понравился.

Он поднял охлажденную бутылку.

– Шампанского?

– Шампанского? Настоящего?

– Настоящего. Я нашел пару пыльных бутылок в кладовке, которые были отложены про запас. Давай представим себе, что это «Dom Perignon».

Он с шумом откупорил шампанское и наполнил бокалы.

Она сделала глоток.

– М-м. Лучший «Dom Perignon», который я когда-либо пробовала.

Свет от свечи падал на его лицо, отражался в его глазе, делая его светло-голубым. Он дотронулся своим бокалом до ее бокала.

– За любовь… И тех, кто любит.

После нескольких глотков шампанского он встал и протянул ей свою руку.

– Могу я пригласить вас на этот вальс, мадемуазель?

– Конечно, месье.

Джордж Стрейт пел что-то из проигрывателя, а они на небольшом свободном участке плавно танцевали вальс. Он оказался потрясающе грациозным танцором, вел ее уверенно и легко. У нее вздымалась и взлетала юбка, их движения были такими синхронными, как будто они танцевали вместе долгие годы.

– Ты прекрасный танцор, – сказала она.

– И ты тоже. Сегодня ты просто бесподобно выглядишь.

Танец кончился. Она улыбнулась и сказала:

– Благодарю вас.

Началась новая запись. На этот раз звучала какая-то нежная баллада. Он притянул ее к себе и обнял за талию. Ее руки обвили его шею, и ее лоб касался его щеки. Они двигались под медленную музыку с той же бесподобной гармонией движений, которая появилась у них во время вальса. Их тела прижимались друг к другу, своими руками она обнимала его шею. Его грудь касалась ее груди, которая стала еще более уязвимой теперь, когда на ней не было бюстгальтера. Ей стало жарко, и она вздрогнула.

Его ладони двинулись вниз по ее спине и прижали ее еще сильнее к его животу и бедрам. Она чувствовала на своих щеках его жаркое дыхание, которое слегка колыхало упавшую на лицо прядь ее волос. Она чувствовала его сильные мышцы, застежки на его рубашке, жесткую пряжку на его ремне. Его нога была между ее ног. Ей стало еще жарче, и она снова вздрогнула.

– В чем дело, дорогая? – спросил он.

Отклонившись назад, она улыбнулась ему.

– Ты так хочешь меня? – спросила она, ощущая, как напряглась внизу его плоть.

– Я начинаю привыкать к этому. Это состояние у меня становится перманентным, когда ты рядом.

– О!

– Да, о!

– Почему же ты не сделаешь что-нибудь?

– Что ты имеешь в виду?

– Удовлетворить себя. В моей постели. Прямо сейчас.

– Но по моей программе мы должны еще пить шампанское и танцевать. Я понимаю, что налетал раньше на тебя, как взбешенный бык. Я хочу прекратить это. Я хочу, чтобы у нас с тобой была романтическая ночь.

Нежность переполнила ее душу. Она поцеловала его в подбородок.

– Я ценю твою заботливость.

Они продолжали танцевать. Ее руки то обвивались вокруг его шеи, то гладили его грудь. Она расстегнула верхние застежки и прикасалась губами к его груди. Она чувствовала, как каждый раз он напрягается от ее поцелуя. Однако выдерживает ритм танца. Еще две застежки расстегнуты, и ее руки проникли к его телу, лаская и гладя его, играя с его маленькими плоскими сосками. Мышцы его живота напряглись, и она захихикала.

– Дорогая, – сказал он, – это становится невыносимым. Я больше не могу терпеть.

– Я знаю, – сказала она, стараясь не смеяться. – Я это чувствую.

Кончиком языка она провела вдоль его ключицы, а ее руки стали гладить его спину. Он первый раз сбился с ритма.

– Детка, не знаю, смогу ли еще это долго вынести.

– Да, в самом деле?

Она наклонила его голову, укусила его за нижнюю губу и прижалась к нему своим животом и бедрами.

– Все! – глухо сказал он, схватил за руку и повел в спальную комнату.

Она, смеясь, засеменила за ним, с трудом сумев на мгновение задержать его, чтобы задуть свечу, когда они оказались рядом с ней.

– Ты ведьма, – сказал он, на секунду прерывая свои поцелуи.

Она выше подняла голову, чтобы он мог легче достать ее шею.

– Почему?

– Потому что ты меня приворожила. Около тебя я перестаю соображать.

Он начал бешено срывать ее одежду, целуя каждую вновь обнажаемую часть ее тела.

Она с таким же лихорадочным нетерпением стала расстегивать и срывать его одежду. Рубашки, джинсы, туфли, босоножки – все полетело куда попало. Его трусы упали на лампу. Ее трусики – на спинку кровати. Они повалились на кровать, целуя, гладя, бормоча, лаская друг друга.

У нее перехватило дыхание. Ее желание росло. Ее тело нетерпеливо требовало, чтобы он вошел в нее скорее, прежде чем она умрет от избытка страсти. Он рванулся, оказался вверху на ней, затем резко и глубоко вошел в нее. Она вскрикнула от ни с чем не сравнимого ощущения его пылкой плоти в ней, и тоже стала двигаться, чтобы усилить это бесподобное наслаждение.

Глубокий протяжный стон вырвался из его груди. «О Боже, я хочу тебя съесть», – прошептал он и с хищным рычанием прильнул своими горячими жадными губами к ее рту. Его язык ворвался в ее рот и стал двигаться в нем, согласуясь с тем ритмом, в котором его тело мощно накатывалось на нее. Она захватила в ладони его волосы, широко открыла рот, всасывая и лаская им его язык, она обвила своими ногами его бедра и стала сначала покорно, а затем так же решительно и неистово отвечать на каждый порыв, каждое движение его тела. Два диких создания метались, извивались, ползали, поднимались и падали. От счастья и восторга их кожа покрылась потом и стала скользкой. Она рванулась, заставляя его повернуться на спину, выпрямилась, села на него верхом и бешено ринулась к счастью, управляя им, словно необъезженным мустангом. Вдруг она почувствовала, что все достигло предела. Он выгнулся, и хриплый, тихий стон вырвался из его груди. Стон стал громче и резче, и он перестал двигаться, его напрягшееся тело застыло. Первая волна блаженства хлынула на него в тот момент, когда он почувствовал, как мощные конвульсии начали сотрясать ее тело, и она погрузилась в до сих пор еще не изведанные ею глубины удовольствия, которые потекли по ее охваченному спазмами наслаждения телу, заставляя трепетать каждую клетку.

Она перестала двигаться, перестала дышать. Все ее внимание без остатка было поглощено глубиной ее счастья и благодарностью к этому человеку.

Исчезло время, пространство, ощущение реальности. Было только ощущение счастья и бешеной радости.

Уставшая и потрясенная своими ощущениями, Кейт откинулась на согнутые в коленях ноги Нида.

С трудом переводя дыхание, он выдохнул:

– Боже мой.

– Это как раз то, что я думаю.

– Милая, мои слова, наверное, покажутся тебе банальными, но я и никогда, НИКОГДА не испытывал ничего подобного.

– Никогда?

– Никогда.

Она вздохнула:

– И я тоже. Я попробую встать, но мне кажется, что я не смогу двигаться по меньшей мере полчаса.

Он улыбнулся.

– А я вот жаловаться не буду.

Он дотронулся до ее увеличившейся груди, мягко погладил и обхватил ладонями.

– Я всю свою жизнь ждал тебя. Мне ничего больше не хочется. Хорошо бы пробыть здесь, никуда не уходя и не вставая, целую неделю, чтобы смотреть на тебя, трогать тебя. – Его рука скользнула вниз по ее влажному животу к тому месту, где они еще были связаны друг с другом. Палец коснулся чувствительного места, и она вздрогнула.

Он стал нежно гладить там, и она ощутила, как волны наслаждения опять потекли по ее телу, набирая высоту и силу.

– О, о-о, – выдохнула она, закрывая глаза и наваливаясь телом на его палец. Он увеличил темп, и вскоре еще один момент блаженства потряс их.

Ее напрягшееся тело пронизывали дивные ощущения. Потом, когда замер последний всплеск блаженства, она подняла свои отяжелевшие веки и посмотрела на него. В его ответном взгляде она увидела такую сладостную муку, что у нее на глаза навернулись слезы.

Он обвел ее подбородок своими пальцами.

– О, Кейт, я люблю тебя. Так люблю тебя. Какая же жизнь у нас будет с тобой вдвоем!

Ей показалось, что какой-то железный кулак схватил ее сердце. Она легла сверху на него и положила ему на плечо свою голову. Слезы, которые она пыталась сдержать, хлынули из глаз. «Да, какая жизнь», – подумала она.

НО ОЧЕНЬ НЕДОЛГО.

Глава 9

Кейт ехала на Старлайт совсем одна. Имя «Старлайт» носила степенная, твердо стоящая на ногах кобыла из конюшни Нида. Кейт ехала верхом по склону известкового холма, на котором кедры, горный лавр и карликовые дубы перемежались с кактусами. Вот уже целую неделю каждое утро Нид учил ее держаться в седле. Он хвалил ее и говорил, что у нее имеются прирожденные навыки езды. А она обнаружила, что просто влюблена в езду верхом. Особенно ей нравилось ездить самой, что случилось, когда у Нида было много работы.

На вершине холма она остановилась, спрыгнула с лошади и бросила поводья, поскольку была уверена, что тренированная кобыла никуда не забредет. Кейт залезла на большой валун, уселась на него и, подтянув ноги, уперлась в них подбородком. Это было одно из ее самых любимых мест. Тихое и спокойное. Кроме того отсюда открывался великолепный вид на окрестности: вдали виднелся бар «Козырь», ближе, на пастбище, паслись рыжие коровы, направо и налево расстилались ковры диких цветов, а с другой стороны пастбища на небольшом возвышении был виден строящийся дом.

Да, вид был прекрасен. Она глубоко вдохнула чистый воздух, который был напоен ароматами утренней росы, но ее взгляд все время возвращался от замечательной панорамы к той точке, в которой находился Нид и откуда слышался стук топора. Нид был на стройке дома. Даже отсюда, с довольно большого расстояния, она хорошо различала его. Сейчас он работал на наружной стене, что-то приколачивая к ней, чтобы подготовить ее для внешней обшивки, которая будет состоять из кирпича, камня и кедра. Группа кровельщиков уже работала на крыше над одной частью дома и над гаражом, покрывая ее кровельными материалами.

Сейчас на Ниде была соломенная шляпа, он был без рубашки, брюки низко спущены на самые бедра. Ей не надо было даже приглядываться, чтобы знать, как выглядит его тело. Начиная с той ночи званого обеда на природе, они провели много-много ночей вместе, и она изучила его тело так же хорошо, как свое собственное. Пожалуй, даже лучше.

Он оказался совершенно ненасытным любовником, внимательным, но ненасытным. Она хихикнула. А кто она такая, чтобы так говорить? Она была не лучше. От одного его прикосновения все загоралось у нее в груди, жизнь казалась прекрасной. Когда она была с Нидом, то чувствовала себя в безопасности, непогрешимой и непобедимой.

Но когда она была одна, как сейчас, в ней оживало старое. Начинали звучать старые записи памяти. Не только те, в которых сохранились воспоминания кошмаров, связанных с убийством, судом и ее попытками скрыться от преследования, но и другие тоже. Те другие воспоминания, которые породили у нее страх перед мужчинами, потому что на них, как свидетельствовал ее опыт, никогда нельзя было рассчитывать, когда становилось туго. Ее отец бросил их с матерью, затем в высшей степени болезненное воспоминание о ее первой любви в школе, отказ от помолвки даже не одного, а двух женихов. О, она достаточно хорошо изучила психологию, чтобы понять механизм возникновения ее страха перед мужчинами, но все-таки победить так глубоко укоренившееся чувство она не могла.

Глубоко в душе она хотела верить, что Нид совсем другой, что он встанет бесстрашно на ее защиту, даже когда узнает о ее прошлом и ее грядущем испытании. Но точно так же она думала и в тех случаях. И хотя сейчас она была влюблена в него до безумия, она еще слишком мало его знала, чтобы верить полностью.

По правде говоря, она боялась того времени, когда придется его подвергнуть этому испытанию. Она не сможет перенести еще одно разочарование, особенно если оно будет связано с Нидом.

Вдруг до ее слуха донеслись крики со строительной площадки. Она стала вглядываться туда и вдруг увидела, что один из строителей, работавших на крыше, поскользнулся и теперь висел на краю, пытаясь удержаться. Затем она увидела, как он оторвался от крыши и полетел на землю.

Она вскочила, побежала к лошади, вскочила на нее и помчалась со скоростью, на которую была способна, в направлении дома. Нид и несколько других рабочих окружили пострадавшего и, склонившись над ним, пытались что-то сделать. Она соскочила с седла и бросилась к лежащему на земле человеку, расталкивая людей. Когда она наконец подошла, то сразу заметила, что нижняя часть его правой ноги находится в неестественном положении под слишком большим углом к остальной части тела. Но прежде всего она села на корточки и стала щупать пульс на его горле, затем провела быстрый осмотр тела, чтобы определить другие повреждения.

– У вас есть здесь аптечка скорой помощи? – спросила она Нида, проверяя у пострадавшего реакцию зрачков на свет.

– Да, в сарае.

– Принесите ее.

Она уже проверила голову пострадавшего и стала ощупывать его ребра, затем пропальпировала его живот. В этот момент строитель начал стонать, открыл глаза и попытался сесть. Она положила ему на плечи руки, чтобы остановить его.

– Лежи тихо, – сказала она твердо. – Ты пострадал, и я сейчас уточняю, какие ты получил травмы. Как тебя зовут?

– Пит. Пит Зубер.

– Все будет о'кей, Пит, – сказала она, улыбаясь, чтобы приободрить его. – Что случилось?

Она продолжала ощупывать его тело.

– Споткнулся обо что-то и поскользнулся.

– Где болит?

– В основном нога.

– Сейчас мы посмотрим твою ногу.

Пит, которому судя по всему, было лет двадцать, был страшно напуган. Она улыбнулась и погладила его черные волосы, убрав их с его лба.

– Я постараюсь делать все очень осторожно. Но если тебе будет больно, кричи, не стесняйся.

– Да, мэм.

Она открыла аптечку, которую Нид положил рядом с ней.

– Она хорошо укомплектована, – сказала Кейт, с радостью обнаружив большое количество нужных вещей, включая несколько стерильных бинтов, солевой раствор, резиновые перчатки.

– Это все Сара, – сказал Нид. – Могу я чем-нибудь помочь?

– Принесите мне две доски, я попробую сделать шину. И нам надо на что-нибудь его положить, какую-нибудь широкую доску или дверь.

– Сейчас принесем, – сказал один из рабочих.

Надев резиновые перчатки, Кейт достала из аптечки ножницы и разрезала джинсы на ноге Пита. Она обнаружила то, что и предполагала: сложный перелом большеберцовой и малоберцовой костей. Нид, стоя рядом с ней на коленях, только присвистнул.

– Мне нужен лед, – сказала она ему.

– Сейчас принесем из холодильника, – сказал еще один рабочий.

Используя солевой раствор и большой бинт из аптечки, Кейт сделала влажный тампон и наложила его на обнаженную рану. Затем она осторожно отрезала остаток штанины и отдала ее с ножницами Ниду.

– Нарежь мне полосок, чтобы я могла привязать шины.

Нид быстро нарезал из материала длинные полоски, а рабочие уже принесли две палки. Она сжала Питу руку и улыбнулась.

– Ничего?

– Да, мэм. Только болит, как будто разорвал всю кожу на ноге.

– Я знаю, если хочешь, можешь даже ругаться. Я не возражаю. У тебя сломана нога. Сейчас мы собираемся закрепить ее, чтобы довезти тебя до больницы, а там уже взяться за дело как следует. В ближайшее время тебе придется обойтись без танцев, но потом все будет хорошо.

Пит слабо улыбнулся.

– Я всегда очень плохо танцевал.

С помощью Нида и еще одного строителя она наложила импровизированные шины, затем они осторожно переложили его на дверь, которую еще не успели поставить, затем подняли его и перенесли в кузов пикапа. Кейт наложила на травмированную ногу несколько пакетов со льдом, которые они сделали из полиэтиленовых пакетов из-под бутербродов и футболок. Кто-то раздобыл одеяло, и они подложили его под Пита.

– Я поеду в кузове вместе с Питом, – сказала она Ниду. – Кто-нибудь должен позвонить в больницу и предупредить их на случай, если там в составе дежурной бригады нет врача-травматолога.

– Я сделаю это, – сказал пожилой строитель.

– Позвони из моего бара, – сказал Нид и кинул ему связку ключей.

– Предупредите дежурную сестру, что мы везем им сложный перелом в дистальной части голени фибуля-тибиа с другими возможными повреждениями.

– Что? Еще разок.

– Скажите дежурной сестре, что Пит упал с крыши и у него сложный перелом нижней части ноги и, кроме того, могут быть еще какие-то повреждения.

– Понял.

Строитель вскочил в свою машину и помчался в сторону «Козыря».

– С Питом все будет о'кей? – спросил у нее Нид.

– Думаю, что да. Но такие травмы могут вызывать шок. Постарайся везти машину как можно скорее, но очень осторожно. Нам надо поскорее попасть в больницу.

– Я знаю. Меня часто возили в этих проклятых машинах «скорой», и я отлично представляю себе, каково трястись в такой зубодробилке после перелома или вывиха.

Нид помог Кейт залезть в кузов, а затем вместе с еще одним строителем вскочил в кабину, и они тронулись в путь.

Она знала, что Нид делает все возможное, чтобы вести машину осторожно, и все же до основной дороги машину сильно раскачивало. Но Пит держался молодцом, и единственное, что можно было от него услышать, это шумные вздохи и выдохи, которые он делал время от времени.

Больница находилась в двенадцати милях от места происшествия, и когда они туда попали, рука Кейт, которую сжимал Пит, совсем занемела.

Больница была маленькой, сельской, но оказалась полностью готовой к срочной операции. Когда они подъехали и просигналили, двери сразу же отворились и к ним навстречу выбежали медсестра и медработник с носилками. Нид и строитель стали помогать, и Пита быстро перенесли в здание. Кейт пришлось семенить рядом, так как Пит не выпускал ее руки.

Медсестрой была спокойная, обстоятельная женщина средних лет. Она сказала:

– Доктор Валенса сейчас прибудет. Вы все, ребята, идите в комнату для посетителей, а я займусь здесь больным.

Нид и строитель послушно удалились, но Кейт не смогла уйти, так как Пит не хотел отпускать ее руку.

– Она так мне помогла. Если можно, пусть она побудет здесь, – сказал он.

– Меня зовут Кейт Миллер. Я – медсестра, – шепнула она.

Она не стала добавлять, что несколько лет работала и в операционном отделении, и в реанимационном.

– Элли Олдридж. Оставайтесь, поможете нам. Мне надо подготовить систему для переливания и рентген для доктора.

Кейт осталась, но делать ей ничего не пришлось. Она сидела рядом с Питом и успокаивала его, пока шла подготовка к операции. Знакомые запахи больницы, обстановка и действия персонала, такие привычные для нее, приоткрыли какую-то дверь, и на нее обрушился поток воспоминаний из ее прошлой жизни. Сколько раз она вот так же готовила больных к операции, делала все то же самое, чем занималась медсестра. Конечно, это была маленькая сельская больница, а Кейт всегда приходилось работать в больших столичных клиниках и медицинских центрах, но атмосфера больницы была везде одной и той же. И Кейт скучала по ней.

После того, как Пита увезли в операционную, она прошла в комнату для посетителей к Ниду и строителю, которым оказался дядя Пита Генри Зубер.

– С ним все будет хорошо. Его сейчас будут оперировать.

Генри пошел позвонить семье Пита, и тогда Нид сказал ей:

– У меня несколько вопросов к тебе, но я задам их позже. Ты не против, если мы побудем здесь до конца операции?

– Конечно. Мне и самой хотелось бы побыть здесь.

Нид обнял ее за плечи.

– Кейт, ты была бесподобна.

Вскоре после двенадцати часов в предоперационной появился доктор и объявил им, что операция закончилась успешно. К этому времени уже приехали мать и жена Пита, поэтому Кейт и Нид оставили больного с его семьей и пошли перекусить в кафе.

Кейт знала, какие вопросы задаст ей Нид, и была готова к этому. Когда подали холодный чай, Нид улыбнулся:

– Я сказал тебе, что ты потрясающе хорошо оказывала помощь Питу.

– Да, ты говорил об этом.

– Судя по всему, у тебя более солидная медицинская подготовка, чем просто курсы по обучению первой медицинской помощи.

Она сконцентрировала свое внимание на лимоне и сахаре, которые собиралась положить в чай, затем стала размешивать чай в стакане, радуясь хотя бы такой секундной задержке.

– Ты сейчас дырку проделаешь в своем стакане, – сказал Нид.

Рука Кейт замерла, она вынула ложку, стряхнула с нее капли в стакан и отложила ее в сторону.