Текст книги "Иногда мне кажется"
Автор книги: Джен Алессандр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Я заметила Рому в тот момент, когда начала подниматься по ступенькам. И новый удар сердца принес с собой волну бешенства и непонятной мне болезненной ярости. Я ненавидела его только за то, что он стал тем, кто открыл мне глаза. Непроизвольно, правда. Но и на том спасибо. Как оказалось, я спец заигрываться в опасные для меня игры.
– О, а вот и героиня последних новостей! Как себя чувствуешь? Голова не кружится?
С чего это он такой заботливый стал? Меня пробрало отвращение.
– А что это ты пары гуляешь?– язвительно поинтересовалась Оля, заставляя отвести Рому свой взгляд от меня.
– Так ведь окно у нас,– он усмехнулся. – Зато вам, я смотрю, подфартило.
Рома снова взглянул на меня. Да что же такое? И тут до меня дошло. Дошло, и мороз пошел по спине: он только что сделал не нужные мне выводы.
– А ты не завидуй, братишка!– я выдавила из себя легкомысленную улыбку и слегка ударила его по плечу. – Посидишь на диетах с моё, не только в обморок грохнешься, ещё и язву желудка заработаешь. Хочешь?
– Так ты осторожнее с диетами, сестренка,– эти шутливые обращение вошли у нас с Ромой в моду, когда я была с Сашей. – Ты же наша звезда. Беречь себя надо!
– Искусство и осторожность несовместимы, увы,– я снова улыбнулась и обернулась к Андрею. – Ну, что проведешь меня? Только к Альбине заскочу. Концерт ведь скоро.
***
Музыка в зале гремела на полную, и пока Альбина ещё не пришла, мы дурачились, как могли. Перед городским концертом репетиции с танцевальным коллективом нам совместили, поэтому мы на пару со Стасом зажигали под всеобщий смех, которого за музыкой не было слышно. Он танцевал, я пыталась сойти за его партнершу и одновременно подпевала песне. Настроение впервые за долгие недели зашкаливало. Погода был просто супер. Середина апреля не скупилась на солнце, и поэтому сегодня я пришла в супермодном платье, которое прикупила на прошлых выходных. Сей шедевр моды, как и полагается в новом сезоне, был украшен яркими лентами, подчеркивающими грудь, а дальше шел свободный покрой. Мне нравилась в этой вещице две характеристики: её длина, едва прикрывавшая мне колени, и то, что она не была по-заученому обтягивающей. После репетиции мы всей дружной братией собрались пойти погулять на набережную. И это стало последней причиной, почему выбор пал на любимое мною платье.
В понедельник мои нервы сдали, и я пошла в женскую консультацию, моля Бога…впрочем, я даже не знаю, о чем мне стоило его молить. Тревога оказалась ложной. И я плакала от счастья прямо посреди коридора, не обращая внимания на взгляды, кидаемые на меня посетительницами. Я не была готова к тому, чтобы стать матерью. Меня уже достаточно сломал мой первый неудавшийся опыт игр со слишком взрослым для меня мужчиной. Большего я просто не вынесла бы.
Кстати о взрослых мужчинах. Я по-прежнему избегала любой возможности встречи с ним. Я даже поменяла номер телефона. Все. Закончено. Проехали. Больше не хочу знать. О нем не напоминали даже его подарки: часть из них я выкинула, часть – и это были мягкие игрушки – отдала в детский дом, где работала одна мамина знакомая.
Но по ночам мне продолжали сниться сны о нем, о нас, о том, как я все узнала. И я просыпалась посреди ночи вся в слезах, не зная как унять то, что так болело. В один момент мне казалось, что если бы я нашла смелость увидеть его, то, возможно, он сказал бы что-то, оправдал бы себя в моих глазах, сгладил бы мою боль, а в следующий – я понимала свою глупость и снова пыталась его забыть. Почему это так нелегко, так больно? Почему просто нельзя сказать друг другу «прости, но так вышло. Мы хотели как лучше. Давай будем друзьями?». Но ведь нельзя…
Кажется, это было так давно: мы были вместе. Но на самом деле прошло всего ничего: пару недель. Пятнадцать дней. И только.
– Да не сюда. Не сюда, Яна! В другую сторону,– крикнул мне Стас, когда музыку выключили.
– В другую. Ясно. Извините. Все время путаю. Давайте ещё раз.
– Эй, музыку включите!– песня снова заиграла, и мы начали заново. На счет три я все-таки развернулась в нужную мне сторону, и, возликовав, тут же сбилась. Твою мать! Это мысль, наверное, пронеслась у всех, участвующих в номере.
– Так, давайте пока без фонограммы. Ну, сбиваюсь я так. Жень, сделай тише, чтоб мой голос не заглушало. Я попробую напеть.
– Тебе так реально легче будет?– усомнился Стас.
– Сейчас увидишь.
Я начала напевать, кто-то сзади аккомпанировать, щелкая пальцами.
Look at him[2]
Look at me
That boy is bad
And honestly
Я улыбнулась, и продолжила. Мы не сбились до самого конца. После окончания раздались нестройные аплодисменты, и я театрально раскланялась.
– Давай ещё раз, только уже на полный звук.
Я улыбнулась и, кивнула, соглашаясь.
– О, а к нам кто-то пришел!– протянула Таня. – Наверное, бойфренд Марины.
– Разве он не знает, что…– я оборвалась на полуслове, и, решив проявить душевную доброту, соскочила со сцены в зал. – Я скажу ему. Олег, Марины сегодня не будет. Она…
– Вообще-то я не к Марине.
Я уже заметила,– съязвил внутренний голос, и я замерла, не зная, что делать. Звуки мира, окружавшего меня, заглушили глухие удары сердца, отдававшиеся в ушах. Я не хотела его видеть. Сегодняшний день был слишком прекрасен вначале, чтобы сейчас появился он. Зачем? Я не хочу разговаривать. Я не хочу…
– Вообще-то у нас здесь репетиция,– сухо сообщила я, поднимая глаза на Сашу. Ненавижу его взгляд! Его глаза всегда говорят мне, что я не права, что я все перекрутила. – Вход посторонним воспрещен,– попыталась я во второй раз, растянув губы в наигранной улыбке.
– Мне жаль. Но нам поговорить надо. Потому что, когда ты хочешь, тебя просто не найдешь,– его голос звучал как-то сухо. Он был слишком серьёзным. И тут я поняла.
В моих глазах мелькнула насмешка, и я усмехнулась.
– А говорить-то не о чем. Хотя я знаю, почему ты пришел: племянник настучал, да?
– Он здесь не причем.
– Приму за чистую монету.
– Давай без сарказма, Яна. Это правда?
Я с искренним интересом взглянула на него:
– Что именно?
Его тяжелый взгляд опустился на свободный покрой моего платья. Меня захлестнула волна бешенства. Так вот, что его все-таки привело ко мне: нет, отнюдь не я. Внезапно я устала от нашего разговора так, словно он длился уже не один час.
– Нет, – медленно произнесла я. – Ответ на твой молчаливый вопрос, который я, по-видимому, никогда не услышу: нет. Это все? Полегчало? Выход там! Адиос!
Я развернулась, чтобы вернуться к репетиции, но его пальцы проворно обернулись вокруг моего локтя.
– Это не все. Нам действительно нужно поговорить.
– Нам не о чем говорить, – еле слышно прошептала я, а затем обернулась, надеясь, что сейчас не раскисну. Этого в его присутствии я точно не переживу. – Слышишь? Я не хочу ни о чем говорить.
– Но я хочу сказать,– перебил он, не обращая на меня внимание. – И ты выслушаешь, так как я пришел сюда не только потому, что узнал от Ромы…
– Значит, все-таки Рома…
– Да какая к черту разница?!– рыкнул он. – Прекрати вести себя как ребенок! Никому от этого легче не станет.
– Не ори на меня, твою мать!– ощетинилась я в ответ. Терпеть не могу, когда на меня повышают голос.
– Ладно, прости… Просто это очень серьёзно, Ян, поэтому давай где-то поговорим.
Я закрыла глаза, испытывая желание, чтобы это поскорее закончилось.
– Пошли в коридор,– еле слышно произнесла я, открывая глаза. Что я делаю? Зачем я это делаю?
Коридор, как назло, был пуст, как никогда. Даже отвлечься на мимолетного проходящего нельзя.
Звук закрывшейся за нами двери актового зала показался мне погребальным звоном…моей былой спокойной жизни.
– То, что ты слышала неправда.
Я не сумела сдержать фырканья:
– Мне так не показалось.
– Но это правда. Не было пари. Просто все, что ты услышала, ничего не значило на самом деле. Это были слова, сказанные впустую.
– Впустую,– эхом повторила я за ним.
Он продолжал говорить о том, что Рома всегда воспринимал его девушек, как мимолетные развлечения, что так же воспринимал и меня. И, что ему самому было, не так уж и важно, чтобы Рома осознал его настоящее отношение ко мне. Ведь главное, чтобы я понимала и чувствовала это.
Он не врал. Его глаза говорили мне, что не лгал. Могла ли я верить им? Я так устала разбираться в том, что вымысел, а что реальность.
– Вот ты где!– из-за угла появилась Альбина. – Быстрее! Тебя декан вызывает.
Я в ступоре уставилась на неё:
– Что-то случилось?
– Не думаю. Но мне кажется, новости будут хорошими, – Альбина улыбнулась и добавила. – Похоже, ты станешь участницей программы обмена. Ну же! Иди скорее! Тебя там ждать не будут.
Я перевела взгляд с Альбины на Сашу, совсем растерявшись.
– Мы поговорим потом,– выдавила я не своим голосом, и, взъерошив прическу, быстро прошла мимо них.
***
Спустя полчаса – всего лишь какие-то тридцать минут – мой мир снова перевернулся с ног на голову. Все, закинув репетицию, поздравляли меня, громко вопя. Тут уже особенно выделились мои подруги.
4 глава
Как же так, небеса[3]
Не с нами, не надолго?!
Почему счастья нить
Была такою тонкой?
Далека, далеко,
Со мной чужое утро...
Почему не легко,
Как будто нет меня...
Сегодня я пела в последний раз. Нет, конечно же, не в последний в прямом смысле слова. Но здесь, в данном месте, это было действительно так. Было очень странно ощущать, что все вот-вот измениться, так непривычно осознавать и чувствовать, что где-то внутри боль притупилась, стала менее заметной. Возможно, я все же не обречена на вечные муки?
Мой номер был последним на сегодняшнем концерте. Он был вообще последним чем-либо, что я успеваю сделать перед отъездом (да-да-да! Я еду учиться заграницу. Кто-нибудь! Ущипните меня!). Мама долго не могла в это поверить, потом были причитания, что она не отпустит меня непонятно куда, а затем…пришло смирение. После чего наступил вечер бурного прощания с друзьями, близкими и…со всем.
Я улыбнулась. И взглянув на ярко светившее солнце, прищурила глаза.
Холодный ветер
С лица срывает слезы
И знают только звезды...
Нет, ты не в прошлом,
Ты всех дороже,
Ты – все, что так желаю...
Мне взгляда мало,
Я ждать устала,
Ты – тот, кого не знаю,
Но жду тебя...
Если честно, то песня такого лиричного характера не была в программе изначально. Но сегодня мне хотелось её петь. Сегодня я чувствовала её как никогда…
Не сумел, не смогла,
Не погасили пламя...
Не могу, не легко
Носить на сердце камень...
Не смогли отпустить,
Любовь не умирает!
Не легко не любить,
Еще трудней забыть...
Сегодня я пела для него. Хотя его и не было здесь. Я пела о нас. Хотя такого понятия как «мы» уже не существовало. Даже, если бы я сама попыталась обличить свои чувства в слова, лучше, наверное, не получилось бы. Мне всегда казалось, что несчастливой любви не бывает, что просто те, кто любил, всего-навсего что-то упустили. Я думала, что все легко, что это люди сами усложняют свою личную реальность. Теперь я знаю: в этом мире есть лишь одна легкая вещь. Но она доступна тебе только в том случае, если тебя не существует, либо же, если ты пропускаешь жизнь мимо себя.
В каждом фильме, который я смотрела, больше всего я любила моменты страданий героев, ведь за ними – я точно знала – следовал финал и примирение.
Что я могу сказать о своем будущем? Только одно: его сюжета у меня на руках нет. И, наверное, я так и не поставлю точки в нашей с Сашей истории. Мы так и не договорили. И уже не успеем. В книжках финал с троеточием означает возможность продолжения. В моей жизни он означает, что моя боль затихнет. Надеюсь, что навсегда.
Я подняла глаза на зрителей, собравшихся на концерт, и внезапно в тени одного из каштанов, разросшихся в сквере, где все и проходило, увидела знакомый силуэт. Моё сердце пропустило удар. Моя душа взорвалась волнением. Но мой рассудок приказал мне не рушить зыбкого спокойствия, которое наступило словно благословение. И я отвела взгляд.
Песня закончилась, я с улыбкой поклонилась публике и сошла со сцены. На счету была каждая минута. В аэропорту ждать меня не будут точно.
– Готова? Я такси уже заказала,– я обернулась к Тане и улыбнулась.
– Если бы я не знала, что ты разрыдаешься в самый последний момент, то подумала бы, что ты спокойна.
–Я спокойна,– весело подтвердила подруга, но глаза выдавали её с головой.
– Верю,– я отошла, чтобы забрать все вещи и сразу со всеми попрощаться. На это ушло ровно десять минут, за которые таксист звонил дважды. Я старалась поспешить, но расставание – очень тонкий процесс, и его почти нереально ускорить.
Я подлетела к машине и, виновато улыбнувшись водителю, протянула упакованные сумки.
– Впервые далеко уезжаете?– предположил мужчина.
Я вновь улыбнулась и кивнула.
В этот момент меня и окликнули.
Таксист, кинув взгляд за мою спину, лишь со вздохом закрыл багажник. Я обернулась и без предисловий заявила:
– Прости. Но я опаздываю. Нет!– прежде, чем он успел что-либо сказать, произнесла я. – Я не хочу ничего знать. И не хочу отвечать. Пусть все останется как есть. В прошлом,– тихо закончила я. Мне хотелось кричать. Я совершенно не желала хоронить то, что ещё жило внутри меня. Но разве могла я позволить себе рискнуть?
– Мне пора,– снова повторила я, делая шаг к нему.
Саша ничего не ответил. И его молчание было красноречивее всех слов в мире.
– Прощай…,– я не договорила. Он сгреб меня в объятия так быстро, что я даже сообразить ничего не успела. Наши губы встретились, и мир померк. Опять. Волна желания смешанного с сожалением захлестнула меня. Исчезло время, мир, всё вокруг. Остались только чувства и ощущения нашего сумасшествия.
Я отстранилась, не понимая, зачем это делаю. Запустив руки в волосы, я, качая головой, отступила, и, не оборачиваясь, бросилась к такси. Я не желала ничего анализировать. Теперь я не могла просто обо всем забыть. Но я все ещё собиралась уехать. К черту всё! Время расставит фигуры по своим законным местам. Я буду уповать на время.
5 глава
Год спустя. Август. 2009 год.
Радостный крик заглушил все, включая шум летнего города. Народ вокруг не среагировал никак: то ли я за сегодняшний день была не первой такой неуравновешенной, то ли южная жара сделала всех пофигистами. А, в общем, знаете что? По барабану! Я наконец-тодома!
– Welcome home!– с ужаснейшим акцентом проорала Таня, прежде чем задушить меня в объятиях. Я была не против. Я скучала по ней. Я скучала по всем. И мой датчик радости шкалил так сильно, что даже не описать. Мне не верилось, что я вернулась. За год, проведенный в Штатах, мне начало казаться, что Украина, университет и все мои друзья были только воплощением моей буйной фантазии.
– Ты вернулась!
– Я вернулась!
– Я не верю!
– Я тоже!– радостно вторила я вслед Таньке и, как дура, не могла перестать улыбаться.
– У тебя ужаснейший акцент! Меня обнимешь?– из-за спины Тани показалось лицо Оли.
– Я знаю. Конечно, обниму! Иди сюда! – я с размаху повисла на шее подруги, и мы рассмеялись.
– А Андрей где? Он же обещал приехать,– я выглянула из-за плеча Оли, но больше никого не обнаружила.
– У него какие-то дела. Обещал вечером в клуб потянуться.
– Мы идем в клуб?– поинтересовалась я, сгребая сумки в руки.
– Конечно, идем. Дай помогу!– Таня выдернула одну из сумок у Оли, таким образом, оставив мне тащить только свои личные вещи, которые поместились в небольшой рюкзак. – Тем более такой повод!
Я улыбнулась и, смахнув пряди волос с лица, опустила на загоревший нос солнечные очки.
– Ну как там за океаном?– не выдержала Оля. – С твоих э-мэйлов почти ничего не понятно. За телефонные разговоры я вообще молчу.
– Все вечером, ладно? Впечатлений море! Я фотки привезла. Это что-то! Словами не передать…
– Ты так изменилась.
– Разве?
– Ну..да, есть немного.
– Я хочу все слышать о твоем длинном списке кавалеров. В подробностях!– я рот не успела открыть, чтобы возразить, как Таня вставила:
– Вот только не надо говорить, что их не было.
– Они были,– со скучающим выражением лица ответила я. И тут же расплылась в улыбке.
– Я надеюсь, ты сознаешься во всех грехах вечером?
– Как знать,– копируя тон героини «Голой правды» протянула я и заговорщицки улыбнулась.
Прошедший год был прекрасной сказкой и одновременно он стал испытанием на выдержку. Вокруг меня все былое чужое: люди, культура, язык и даже традиции. И я поставила себе цель: изучить все изнутри от и до, стать такой же, своей. Очень скоро это сработало. И очень быстро я поняла: в этом состояла моя ошибка.
Я была новинкой, этаким разнообразием среди всех студенток курса. И постепенно стало чем-то вроде традиции приходить на очередную вальяжную студенческую вечеринку с новым бой-френдом. Кто-то скажет, что я почувствовала вкус свободы. Неправда. Свободной я не чувствовала себя никогда. Хотя хотела. Правда хотела.
Каждая гулянка заканчивалась одинаково: все разбредались по парам. И позволю себе предположить, что они не играли в шахматы или другие развивающие игры до утра.
Если бы кто-то знал, как сильно я желала поступить так же. Закрыть дверь очередной комнаты, наплевать на все то, чему учила меня мама. Казалось бы, так легко: немного алкоголя для храбрости, горячего парня и постель. И к черту последствия! Но все заканчивалось, так и не начавшись. Бурные поцелуи, неприличные предложения – все останавливалось у определенной черты, дальше которой я не смела пускать никого. Переспать с кем-то означало придать этому человеку большее значение, чем другим. Но я слишком отчетливо помнила как это опасно. И постепенно такой расклад моей жизни начал сводить с ума. Мне стало казаться, что я превращаюсь в нимфоманку. Я не могла забыться ни на миг. Постоянное влечение к человеку, от которого я сбежала за тридевять земель, было неправильным. Но оно не утихало. Он снился мне по ночам. И я задыхалась так, как если бы жила в золотой клетке.
А затем всё внезапно исчезло.
Я надеюсь, что навсегда.
Празднование моего приезда плавно перешло в празднование моего двадцатилетия на следующий день. Мы ввалились в один из ночных клубов, заняв центральный столик всей огромной компанией, и праздник начался. Тосты смешались с шутками, громкой музыкой и относительной прохладой августовской ночи. Выпивка лилась рекой. И я почти уверена, что была самой опьяневшей среди нас. Так много пить мне ещё не приходилось. В разгар вечера передо мной появился бокал с абсентом, который я с горем пополам выпросила у знакомого бармена, аргументируя это тем, что двадцать лет бывает раз в жизни. А, значит, этот выбивной напиток я должна испробовать именно в сегодняшнюю ночь. Тогда это казалось мне хорошей идей. Попробовать абсент, я имею ввиду. А уж послетого как я попробовала хорошими идеями мне казалось абсолютно всё. И в тот момент в моем опьяневшем сознании случился сбой. Знаете, так иногда бывает, когда что-то работает-работает, а потом – раз! – его клинит, и после этого оно начинает функционировать по-другому, словно кто-то включил новый режим, которого раньше не существовало в природе. Что за режим включился у меня, не скажу, так как после я помню все довольно смутно. Черт, что же там было? Надеюсь, что я не танцевала на столе.
Я не танцевала на столе.Казалось бы, должно успокоить. Но нет. Напротив. С каждым новым словом, произнесенным Олей моя больная голова звенела лишь сильнее. Ещё сильнее. И ещё чуть-чуть. Я закрыла глаза, проклиная себя и свою идиотскую идею испробовать абсент. Меня ещё никогда так не раздражал окружающий мир. Я ненавидела яркое солнце, отбивающееся от стекол, проезжающих на улице машин, удушливую жару и тяжелый воздух, предвещающий, что сегодня на Николаев все-таки обрушится дождь. И я могла бы поклясться, что в данный момент меня больше всего бесит ужаснейший горький привкус ледяного кофе, который я пила. Ладно. Который я пыталасьпить.
Окна в квартире были открыты нараспашку и поэтому шум, доносящийся с улицы, немного заглушал голос Оли, сидевшей напротив меня и пытающейся пересказать все то, что я так великодушно забыла.
– Надеюсь, это весь список прегрешений?– поинтересовалась я, не открывая глаз.
Ответом мне было молчание. Я на ощупь отыскала стоящую на столе бутылку минералки и приложила её к голове.
– Все так плохо?– я все-таки открыла глаза и взглянула на подругу.
– Ну как тебе сказать,– протянула она, рассматривая скатерть на столике.
– Ну скажи уже как-то, – свободной рукой я взяла чашку с кофе.
– Всё зависит от того, с какой стороны посмотреть.
Такой расплывчивости в ответах подруги я раньше не слышала.
– Я кого-то убила?
– Ты с кем-то целовалась.
И только? Я была пьяна, так что ничего страшного.
– Он был страшный?
– Я бы не сказала.
– Это был Андрей?– осторожно поинтересовалась я, собираясь сделать ещё один глоток кофе.
– Хуже.
– Хуже того, чтобы целоваться с другом, не может быть ничего.
– Значит, ты не очень расстроишься, – улыбнулась Оля, и, не сбавляя оборотов, тут же добавила. – Это был Саша.
Я выплюнула кофе раньше, чем до меня успел полностью дойти смысл её слов.
– Что?– не своим голосом прошипела я.
– Мы пытались тебя остановить,– мрачно ответила Оля. – Но тебя же фиг остановишь.
Я открыла рот, не зная, что сказать, и просто смотрела на неё во все глаза.
– Да не волнуйся ты так. Ты же была в стельку пьяная. Это ничего не значит.
– Твою мать, Оля! Скажи, что ты пошутила.
Тишина.
– Какого хрена вы позволили мне это сделать….с ним?
– Так никто поначалу и не знал, что это он. Ты просто с пьяной решимостью тыкнула пальцем в чью-то спину, заявив, что новый год жизни нужно закрепить чем-то дерзким, и вперед…. Андрей тебя даже не пустить попытался. Но ты же всегда на своем стоишь. Ян, да не расстраивайся так ты. Черт! Ну, кто же знал, что это он будет? Его то и в городе, насколько я знаю, быть не должно.
– Какая теперь к черту разница?– тихо прошептала я, склоняя голову на стол. – Господи, можно я провалюсь сквозь землю прямо сейчас?
***
Нет, провалиться сквозь землю я никак не могла. Потому что теперь это было не моей прерогативой. Яна, которая разрывалась между болью и отчаянием, имела право позволить себе подобное. Но не я. У меня был новый взгляд на жизнь, а, значит, в этой самой жизни начинали действовать новые правила.
Сначала всех слегка шокировали изменения в моём поведении. Они говорили, что мои наряды слишком откровенны, а их длина не оставляет места для фантазии. Что я никогда бы не вела себя так раньше. Ну и что? Какая нафиг разница? Мне это нравилось, а кому нет... Ну что же, закрывайте глаза, затыкайте уши. Вместе с началом учебного года я вернулась обратно к своим занятиям вокалом. И меня приятно порадовало то, что прошедший год принес изменения. Например, к нам присоединился новый вокалист. И его самоуверенность сначала напрягала меня, а потом мы плавно сошли с отношений «на ножах» и… Нет, я никогда до этого не увлекалась парнями младше меня. Но кто знает?
В этом году мне подфартило, как никогда, и каким-то чудом я отправилась выступать на главную сцену в День города. Сказать, что я волновалась – это ничего не сказать. Но номер был под стать меня новой. Никогда я не выступала так, как в тот вечер. И я знала, что самой высокой похвалой, которая меня могла сегодня ожидать, были не аплодисменты. Нет. А восторженные выкрики и одобрительный свист заведенных донельзя мужчин в толпе. Это было даже лучше. Выступать на разогреве перед выходом приглашенной звезды – это всегда дело неблагодарное. Толпа уже порядком подустала, и все жаждут увидеть распиаренное лицо. Что ж, кажется, со мной им не было скучно. Так держать, молодца!
Вечер плавно подбирался к полуночи, после наступления которой и должны были заявиться наши звездные гости. В этом году, кажется, были приглашены «Не ангелы». Я влетела за кулисы словно торнадо. В моей крови бушевало столько адреналина, что даже не передать. Это просто невыразимо! Уже на ступеньках, ведущих от сцены, я столкнулась с Максом – нашем «новичком». Он как-то странно взглянул на меня, и прежде чем я успела что-то произнести, его руки сомкнулись вокруг меня, а губы накрыли мой рот. Нерастраченная возбужденность от выступления дала о себе знать и вместо того, чтобы оттолкнуть его, я позволила поцелую продлиться. Он был довольно искусен в том, что делал, но всё же через несколько мгновений я оттолкнула его. Мне не было стыдно или неудобно. Я просто ощущала, что это не моё. Я была не для него.
– Мне кажется, тебе лучше уйти,– услышала я словно со стороны свой охрипший голос.
– Яна..– его голос так же был хриплым. Это было неправильно. Но что случилось, то случилось. И меньше всего сейчас мне хотелось устраивать с собой философствования на тему аморальности.
– Пожалуйста,– я вложила в слово больше подтекста, чем там могло бы поместиться. И Макс исполнил мою просьбу. Я обнаружила это спустя несколько мгновений, когда открыла глаза.
Так, привязанность парня не моя проблема. Не моя. И в том, что я сделала…Нет. Я просто не буду об этом думать. Вот и всё. Пусть мир катится к черту! Я больше не перед кем не отчитываюсь!
Я нагнулась, держась за перила, чтобы поправить ремешок от босоножек, который соскользнул, норовя освободить мою ногу. Воздух вокруг был довольно прохладным. Начало осени после длинного знойного лета давало о себе знать.
– Он действительно так плох в том, чем вы тут занимались, или у тебя просто более экстравагантные планы на вечер?– голос, произнесший это, был холоден и слишком знаком, чтобы я смогла списать его на мою разыгравшуюся фантазию. Меня кинуло в жар. Но я заставила себя удостовериться в том, что мне не грозит опасность вывернуть себе ногу, прежде чем сделала шаг вниз. И лишь потом нарочно медленно подняла взгляд. Я проиграла в тот же миг. Его пронзительные синие глаза прожгли меня, и я почти почувствовала, как моя сущность покорно распалась на мириады частиц. И всё – пуф!– меня нет. Черт, это было больно! Это было унизительно – сознавать его почти необъятную власть надо мной после всего.
Но от меня так же не укрылось и то, что он поменялся. Этот мужчина был всё таким же, как прежде, внешне. Это был мой первый любовник, мои наивные мечты, моя испепеляющая страсть. Но что-то в нем изменилось. Я никогда прежде не чувствовала такую неприязнь с его стороны. И никогда до сих пор не ощущала этого ядовитого сладостно-горького чувства, заполнившего меня изнутри.
Я замерла на последней ступени перед ним в своем откровенном наряде, ничуть не уступавшему тому, в котором я разжигала голодную толпу на сцене, и позволила улыбке скользнуть по моим губам.
– Ни первое, ни второе тебя не касается.
Ему не понравился мой ответ. Глаза Саши сузились. Ой, я что задела больное место? Ну, простите, я нечаянно. Больше не буду. Взгляд мужчины прошелся по мне. И это ещё слабо сказано. Я была оскорблена. Почти.
– Возможно, ты права,– протянул он. – В конце концов, твой вид соответствует поведению.
– Мне не нравится твой тон,– мягко произнесла я, приподнимая бровь.
– А, может, тебя больше задевает смысл сказанного? – голос, которым он это произнес не то, чтобы меня покоробил, но…
– А, может быть, тебе не нравится мысль, что ещё чей-то язык, кроме твоего, побывал у меня во рту, и ты здесь поэтому строишь из себя моего отца? – фу! Это было так пошло, но слова сами сорвались с языка помимо воли. Какого хрена вообще?
Губы мужчины дрогнули в ухмылке. И он, уже не пытаясь сдержаться, расхохотался.
– Возможно, ты и права,– признался он, не переставая улыбаться, а затем всего за энную долю секунды сдернул меня к себе с такой силой, что я буквально в него врезалась. Его руки обожгли мою холодную кожу огнем. – Я просто пришел сказать, что рад тебя видеть, но коль уж ты сама заикнулась…
Мои руки уперлись в его грудь, пытаясь предоставить мне свободу, всего за мгновение до того, как его губы накрыли мой рот. Блин, кто ж меня за язык тянул-то?! Я хотела ему противиться, но его яд жил в моей крови слишком давно и успел мутировать, вливаясь в мои вены вновь и вновь, смешиваясь с кровью, пробираясь в ткани и доходя до уровня ДНК, чтобы даже на этом микро-уровне я не могла от него избавиться. Вместе с его губами, вместе с прикосновениями его языка в моём сознании вспыхнуло всё то, что я не так давно заставила себя забыть. Перед моими закрытыми глазами снова проносились слезы, страхи, вспышки неконтролируемой страсти и восторга, минуты наслаждения в его постели. Отчаяние от осознания правды. Страшные иллюзии о беременности. Казалось, это было когда-то давно. Не со мной. И это не ему я отдалась впервые. Не он стал своеобразным призом в проигранном мною споре. И это не я плакала от облегчения, сидя на кушетке посреди пустынного коридора женской консультации. Что было бы, если тогда всё оказалось бы правдой? Впивался бы его рот в мои губы с таким жаром как сейчас? Смела бы я отказать ему в праве поставить на мне свое тавро? Моя жизнь закончилась бы прямо тогда. Я стала бы ещё одной девятнадцатилетней девчонкой, залетевшей от своего бойфренда. И всё. На этом бы всё окончилось.
Он отпустил меня, отчетливо заставляя понять, что он мне не по зубам. Но я не могла себе позволить оставить последнее слово за ним.
– Что ж,– произнесла я медленно, прикусывая нижнюю губу,– я тоже была рада тебя видеть.
Я обошла его и замерла рядом, продолжив:
– Но было совсем не обязательно проявлять свою радость так бурно.
Я сдержала смешок, норовивший сорваться с моих предательски подрагивающих губ, и шагнула вперед, растворяясь в толпе.
6 глава
Ребенок на моих руках истерично плакал, но я никак не могла его успокоить. Я даже пошевелиться не могла, так как оцепенела от ужаса, охватившего меня прочными цепями. Я поверить не могла, что это случилось со мной.
Быть такого не могло.
Он не мой.
Нет.
Не мой.
Я отчаянно хотела разжать руки, положить куда-то этот орущий комочек, извивающийся всем телом на моих руках, но не могла и пальцем пошевелить.
Он не мой.
Не мой.
Не мой.
Как мантру повторяла я. Но знала, что это не правда.
– Ну что ты столбом стоишь? Ребенка успокой! Не слышишь что ли: он плачет!– резкий громкий окрик бросил меня в дрожь, я обернулась, чтобы взглянуть, кто это был …и проснулась.
Я села в кровати с громко стучащим сердцем, всё ещё чувствуя отступающую дрожь удушливого, панического страха.
ЧТО ЭТО БЫЛО?!
Мать твою налево, ещё бы пять секунд такого сна, и моё сердце остановилось. Это было так правдоподобно. На секунду мне показалось, что меня откинуло назад во времени. Потому что этот страх был мне уже знаком. Я помнила его удушливые объятия.
Я ненавидела то, что сон вернул меня к тому ужасу.
Я знала, почему мне это снилось.
Но я не буду об этом думать. Я перевернула ту страницу. Её больше не существует, как и той меня.
