Текст книги "Андрогин. Новая эра(СИ)"

Автор книги: Джексон Эм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Эм Джексон
Андрогин. Новая эра

Эм Джексон

Андрогин

новая эра

УДК 121.161.2.31 ББК 84.4.4УКР6-4 Б 40

Джексон Э Б 40 Андрогин. Новая эра. – Винница, ТОВ "Н╕лан-ЛТД", 2016. – 292 с.

ISBN 978-966-924-223-5

На пороге 2020-х годов, после всех не свершившихся концов света, людей все же ожидают изменения. Наступает конец времени. Бывший офисный работник Эрик собирает команду для "производства" людей будущего и начинает проповедовать идеи совершенного человека. Они создают концерн: массовую индустрию людей "новой расы" и готовят человечество к переходу в новое измерение. Но до конца ли сам Эрик понимает истинный смысл предназначения андрогина? Успеет ли он подготовить людей к новой реальности, где им станет подвластна левитация, телепатия, телекинез и возможность превращать мечты и идеи в действительность? Или, став заложником своего эго, он все же свернет с пути развития? Откроет ли он свое сердце любви для создания общего андрогина или, в погоне за силой и властью, породит поколение безжалостных последователей, возомнивших себя Богами на Земле, бездарно не выполнив свое Божественное предназначение?

УДК 121.161.2.31 ББК 84.4.4УКР6-4

ISBN 978-966-924-223-5 ╘ Джексон Э., 2016

Содержание

Вступление 3

Глава 1. Офис 7

Глава 2. Новый путь 28

Глава 3. Сценарии будущего 46

Глава 4. Дом с желтыми стенами 70

Глава 5. Поиск 100

Глава 6. Дизайнер 114

Глава 7. Серебряный шанс 128

Глава 8. Концерн 150

Глава 9. Размолвка 171

Глава 10. Арест 181

Глава 11. Моя любимая вторая половина 193

Глава 12. Перекрутка 215

Эпилог 247

Вступление

"Говорю вам тайну: не все мы умрём,

Но все изменимся" Библия, 1-е Пос. Кор.

Эрик

– Скоро наступит новое будущее, где будут различные высокие технологии, вы не можете противостоять прогрессу, – горячо спорил с дамой в баре Эрик.

– Это все чушь. Есть старинная база информации, например, книги. Надо придерживаться только этого, и никакого шага в будущее, – замахала руками она в ответ. – Технологии, еще чего, – страх, паника и ужас читались в глазах этой молодой бабули.

Эрик же не унывал и все продолжал вбивать в ее голову то, что прогресс не стоит на одном месте, он движется, и по вине таких, как она, возможно, планы и мечты научных деятелей, которые занимаются новыми разработками, идут под откос. Человечество просто боится грандиозных изменений. И все это касается не только техники, но и общей эволюции.

– Это что, мне еще чип должны будут вшить? – продолжала настырная дама. – Я против всего этого, против электронных книг и учебников для моего сына, потому что я знаю толк: я сама в прошлом учительница и люблю все черкать. Только держа в руках книгу, можно остаться с какими-то знаниями.

Эрик был просто в недоумении, он находился в ступоре от ее слов. Тщательно перебирал он в голове аргументы, которыми он сможет убедить ее в своей правоте. Телепатия, телекинез, машины будущего, рюкзаки, с помощью которых можешь летать, – все эти идеи прилетали к нему одна за другой, и он начинал их высказывать.

Ему показалось, что в один момент у нее остановилось сердце, и теперь она застыла. Между ними выросла стена. Как такое могло произойти, что два человека в двадцать первом веке, которые живут в одном времени и одной стране, настолько различны, что один из них хочет идти вперед, двигаться дальше, а другой всячески тормозит прогресс и любыми путями хочет его остановить?

Самым потрясающим и в то же время ужасным было то, что внезапно Эрик понял: таких людей большинство. Не в силах более выдерживать натиск этого протеста против естественного хода вещей и эволюции, он поднялся, и, ничего ей не ответив, пошел взять куртку, лишь напоследок кинув ей:

– Вы ничего не сможете сделать, все равно это придет. Вот посмотрите! Мои слова еще сбудутся.

И он стремительно покинул это свое любимое заведение, понимая, что больше сюда никогда не вернётся. Что-то надломилось в нём. Он шел и просто плевался.

А все потому, что он прекрасно осознавал: прогресс нельзя остановить. И эволюция жестоко расправится с теми, кто ставит палки в ее колеса. Они будут безжалостно уничтожены, как остатки прошлого.

Человеческое мышление должно расширяться. Мы не должны застревать лишь из страха перед неизвестностью.

"Мы можем быть откинуты назад по вине людей, подобных этой женщине. Потому что они бессознательно противостоят прогрессу", – все твердил про себя Эрик.

Он вспомнил идеи знаменитого Митио Каку, которые всегда были источником его вдохновения. В то время, как научные деятели из таких стран, как США, всяческими путями наращивают потенциал для того, чтобы семимильными шагами приближаться к отгадке всего сущего, безусловно, находятся определенные кучки, которые, хоть и в меньшинстве, но представляют абсолютную угрозу, хотя бы потому, что их удары невозможно предугадать. Это террористы. Те представители обитателей нашей планеты, которые являются побочным эффектом развития нашей цивилизации. Террористы подсознательно утверждают идею отсталости, им не нужен прогресс, им не нужно толерантное, разумное, научное общество. Им нужна теократия. На уровне инстинктов они не приемлют развитие цивилизации. Поддастся ли человечество безрассудным попыткам такой части населения откинуть нас в прошлое? Или все же у нас хватит сил, чтобы одержать победу?

Находясь на полностью безлюдной улице, Эрик вдруг явственно почувствовал себя в окружении толпы, где каждый считал его чужаком только потому, что он хотел идти дальше. Не хотел останавливаться, тормозить прогресс. Он представил себе их осуждающие взгляды, их нежелание принимать что-то новое, которое шло лишь от боязни быть не принятым в том новом мире, который может быть построен. Страх, что они не дотянут до чего-то, тормозил бы их. И они бы просто отвергали любые новшества, как бараны, вцепившись в издержки прошлого. Любой сценарий будущего, какой бы он им ни предоставил, поверг бы их в шок, так же, как эту женщину сегодня.

Да, Эрик, без сомнения, сам был ребенком своей эпохи. Он так же, как и эта женщина, привык читать бумажные книги, но теперь он был абсолютно убежден, что, возможно, даже они через некоторое время станут редкостью. И только материально обеспеченные люди смогут позволить себе иметь такое произведение искусства на полке просто как реликвию искусства прошлого.

Да разве дело в книгах и других источниках информации? Эрик готов был пойти дальше и этого. Переход в новые измерения, изменение сознания. Он оказался готов ко всему.

Встрепенувшись в попытке стряхнуть с себя мысли, которые начали терзать его, Эрик отбросил некоторую злобу, которая проступила в нем к этой женщине. Раздосадованный, он просто продолжил свой путь домой, на некоторое время забыв об этом инциденте и даже отрекшись от желания кому-то что-то доказывать.

Жанна

Когда они открыли двери в квартиру, свет был выключен. Нажав на выключатель, первым делом они увидели в коридоре валяющиеся куски шикарных локонов своей дочери.

– Боже, что она сделала со своими волосами? – немой крик проступил в груди Леси, матери Жанны. – Не надо нам было сегодня идти в театр и оставлять ее одну, – вцепилась она в рукав мужу Виктору.

Тот лишь оттолкнул ее, быстро проследовав из холла в главную комнату.

Но там никого не оказалось. Стремительно развернувшись, он побежал в комнатку дочери.

Дверь была открыта.

Лишь на секунду он замер перед тем, как включить там свет. Гнетущее ощущение закралось к нему в сердце. Вот подоспела и его жена. Мягко и тихо она подскочила к нему. Никто из них не знал, что ожидает их в комнате Жанны. Но, несмотря на это, они уже были готовы ко всему. Последние месяцы были самыми жуткими в их жизни. Все это изрядно утомило их. Леся снова сжала руку мужа, тем самым как бы подав немой знак: "Давай".

И он включил свет.

Леся ахнула и закрыла рот руками. Ужас сковал все ее тело.

На полу прямо перед ними лежала их дочь. Тридцатиоднолетняя красавица Жанна. Она была практически лысой. Причину, по которой она решила себя так изуродовать, оставив свои роскошные рыжие локоны в прихожей, мать не знала.

Скрючившись в неестественной позе и с бледным лицом, Жанна лежала и смотрела прямо на родителей стеклянными глазами.

В руке был зажат какой-то клочок бумаги.

Сердце их обливалось кровью: как могла она довести себя до такого?

Где же их прилежная милая дочь? Неужели ее так сломала жизнь?

Пока отец тщетно пытался разжать ее руку, мать усердно набирала телефон знакомого врача. У них уже даже не было истерики. Они давно понимали, что все к этому идет. Поэтому сейчас все происходило уже без рыданий и нервов.

Через некоторое время за Жанной приехали санитары, и – о чудо! – тело, до этого пребывающее в абсолютном оцепенении без движения, встало и само пошло к ним в руки, бросив лишь укоризненный взгляд на родителей.

Бумажка осталась в квартире, кинута ею небрежно на пол.

На ободранном клочке бумаги было написано ровным аккуратным почерком лишь два слова:

"Ты андрогин".

Глава 1

Офис

– Что же, я забыл представиться. Меня зовут Эрик. Некоторые думают, что мне везет, некоторые считают меня простым дураком, а кто-то думает, что я сумасшедший. Но, как ни крути, именно со мной вам предстоит провести ближайшее время.

Мне двадцать девять лет. Не женат. Никогда не был и не собираюсь. Работаю в этом инвестиционном холдинге. В последнее время стал ненавидеть то, как я живу. А вы? Вам нравится ваша жизнь? Что будет, если я так скажу на сегодняшней презентации? Пофилософствуем? – обратился Эрик к своему другу Владимиру в лифте по дороге на четырнадцатый этаж, где находилось его рабочее место.

Владимир засмеялся и пожал плечами. Дверь открылась, они быстро вышли и окунулись в шум офисного зала, пройдя мимо администрации.

Эти двое мужчин полностью отличались друг от друга. Высокий, статный, поджарый парень и какая-то непонятная обвисшая развалюха, которая, пыхтя, плелась за ним. Первого звали, как вы уже догадались, Эриком. Вторым был его друг Владимир.

На первый взгляд в Эрике чувствовалась какая-то доля неуверенности и смущения, но при более близком и точном рассмотрении можно было заметить, что эти скованные движения и положение тела дополняются необычайной уверенностью, порой переходящей в наглость. Мягкий взгляд карих глаз Эрика пронизывал, бросая вызов. В то же время эти глаза смотрели прямо в самое твое естество и согревали какой-то необычайной теплотой. Казалось, что этому человеку можно доверять. Этот светящийся воодушевляющий взгляд, который потом долго всплывал в памяти тех, кто с ним общался, изредка дополнялся радужной белоснежной улыбкой. Она появлялась не только в те моменты, когда Эрику нравились те, с кем он общался. В этой улыбке было что-то мечтательное, намекая на то, что в этот момент он не присутствовал в разговоре, и вся жизнь пролетала мимо его глаз. Этот взгляд ласкал своим теплом и манил окружающих. Можно было подумать, что этот человек знает нечто большее, чем все остальные, и вот он стоит прямо перед тобой и заманчиво улыбается.

Вечно немного всклокоченные короткие вьющиеся черные волосы придавали его образу какой-то французский шарм и долю безрассудства. Судя по этим волосам, можно было даже записать его в итальянцы, но по всем повадкам чувствовалась истинная принадлежность к другой нации. Эрик был зажат, скромен и никогда бы не позволил себе развязности и страстности. Воли, романтики, чего-то во благо великого дела – да. Но легкомыслия и горячности в нем не было ни на йоту. Его спокойствие порой умиротворяло всех окружающих. Казалось, он никогда не сможет выйти из себя. Но этой своей мягкой энергией он мог воздействовать еще более сильно. Как вода в океане точит камни, так и Эрик глубиной своих побуждений и их размеренностью мог убедить любого поступить так, а не иначе.

Не в силу модных тенденций, а скорее от небольшой вальяжности, постоянной занятости и концентрации на чем-то другом, Эрик почти всегда носил щетину, которая придавала его мягкому образу мужественности и сексуальности. Причем парадоксальным было, что женскому полу он не особо нравился. Невзирая на его подтянутую фигуру, высокий рост, мужественные накачанные руки, дам в нем что-то отпугивало. Иногда они боялись осуждения, которое мелькало в его глазах, когда они затухали от мимолетного разочарования или прозрения. Порой его эгоизм просвечивался в них, поднимая его выше женщины, и эти карие угольки откровенным образом посмеивались над ней. Эрик был весь в себе. Его душа была загадочной для всех, может быть, и включая его самого. Он всегда хотел чего-то большего. И искал возможностей это большее найти и осуществить.

В одежде предпочитал темные тона. Излюбленным его выбором для повседневности были простые джинсы и черные или белые футболки. Порой он мог совместить джинсы с черной рубашкой, не застегнутой до конца. Это делало его еще более стройным и придавало обычно сдержанному образу некую развязность. В рабочее же время он, безусловно, всегда был в костюме, комбинируя это с излюбленным черным пальто зимой и кожаной курткой осенью. В такой одежде он и сам менялся. Его мягкий, домашний и свободный образ сразу же становился вызывающим и жестким.

Раньше Эрик был экстравертом. По крайней мере, он сам так полагал. Но что-то изменилось в нем или в огромной компании его друзей, которые обзавелись семьями и новыми интересами, и прежнее общение уже не могло идти в том же русле, в котором он его себе представлял. В итоге Эрик плюнул не только на тех друзей, которые остались позади и сами забыли о его существовании, но и на тех, кто остался. Таким образом, он отгородился от людей и смотрел на всех с каким-то подозрением. Излюбленным его времяпровождением, которое доставляло ему удовольствие, нынче были обмен письмами со своим другом по переписке Деннисом из Дрездена и сидение в заведениях на барных стойках, где он думал о жизни и знакомился с новыми людьми, пытаясь обсуждать с ними что-то.

Жизнь Эрика была динамична, но все равно в ней чего-то не хватало. Вот и сейчас, после презентации, которую он, слава Богу, не провалил, он сидел за своим компьютером и перечитывал последние письма Деннису, сам поражаясь, как он может так откровенничать с совершенно незнакомым человеком.

18.04.2015. 23:32

***

"Пойду-ка я с ними, – вот так всегда думал я и плелся за всеми. Желая показаться тем, кем не был в действительности. Желая возыметь какой-то эффект, приобрести какие-то лавры. Называй это как хочешь! И вы хотите сказать, я один такой? Да если бы! Почти все из нас попадают в ситуации, когда тебе кажется, что так необходимо переломить что-то в себе, что ты не понимаешь, или даже понимаешь, но оно, видите ли, не соответствует общественному мнению. И если тебя где-то не приняли, ты стоишь и не знаешь куда себя деть. И только мечтаешь, что если ты станешь соответствовать всеобщей действительности, Она, Всемогущая Компания, сжалится и возьмет тебя к себе. И ты делаешь отчаянные попытки, в течении которых ты, в принципе, вроде и с Ними, но в то же время, когда эта последовательность действий заканчивается, ты опять ни с чем. Но тебе теперь есть что вспомнить. Ты был в этой стае. Ты разделял взаимные ценности, ты пытался осуществить всеобщее благо, с каким бы оно полюсом не оказалось, и это был не твой выбор, и даже не их. Это был выбор того ощущения, что несло Вас. Чувства общности, а оно, в большинстве случаев, сворачивает в неправильную сторону. В сторону зла. Ибо всеобщее добро – это уже, наверное, миф. Если собирается больше двух человек, все их попытки осуществить мирные действия скорее приведут к катаклизму, нежели к каким-либо позитивным изменениям на Земле".

***

– Эрик! Ты что заснул? – начал трепать его по плечу Владимир, который подошел к его стулу.

– Ну, если ты считаешь, что можно заснуть с открытыми глазами, втыкая в комп, то да, – съязвил Эрик.

Ему не понравилось то, что Вова влез в его личное пространство. Более того, он не знал, сколько по времени тот уже стоял сзади него: а вдруг он успел что-то прочесть? Конечно же, понятное дело, что он все равно бы ничего не понял по обрывкам фраз, но факт того, что там было письмо личного содержания с откровениями Эрика с его детства, ему не понравился. Но он встряхнулся и решил поинтересоваться, чего же хочет Владимир.

Тот стоял рядом, пожимал плечами и выдавливал из себя улыбку, переминаясь с ноги на ногу.

Раньше он нравился Эрику. В последнее время же он начал его откровенно раздражать. Просто теперь стал отчетливо понимать то, до чего не мог дойти ранее: между ними пропасть. В мышлении, ценностях, образе жизни. Владимир никогда не стремился ни к чему большему. А что, в сущности, вообще у него было? Ему нравилось пребывать в той яме, в которой он находился. И Эрик был не в силах его оттуда вытащить, потому что его коллега считал, что так жить, как он, не просто нормально, а "так и надо".

Владимир выглядел как среднестатистический мужик лет тридцати. Другого слова просто нельзя было подобрать. Было заметно, что даже если он когда-то и соприкасался со спортом, это его явно не зацепило. По крайней мере, в его внешности это ничего не изменило. Обрюзглое тучное тело, отекшее лицо, короткие коричневые прямые волосы, челочка, сдвинутая на правый бок.

Владимир был человеком легкомысленным и самолюбивым. Ему хотелось, чтобы его мужские капризы были удовлетворены. Человек глубокий, в принципе, никогда не смог бы сжиться с ним. В список того, что его интересовало, входили пиво, водка, постоянная работа, футбол и еда. Он был женат на простушке из провинции, цель которой была угодить мужу, ухаживая за ним. Правда, единственную возможность это сделать она, по всей видимости, видела в его закармливании. Жили они душа в душу. Владимир занимался своим делом: нагреб кредитов, обставив каждый квадратный метр своей квартиры нужной и ненужной техникой, ездил на работу на метро, по городу передвигался на маршрутке, ибо ходить пешком ему уже было тяжело, поскольку мучили отдышка и, в основном, лень. Любые отклонения от псевдонормы среднестатистического бедного, едва сводящего концы с концами, человечка вследствие кучи кредитов, он считал ненормальными. Ему казалось, что так, как он, живут все.

В последнее время на работе он ходил задерганным, стал хуже спать ночами, и то и дело, что ел, из-за чего еще больше себя ненавидел. Жена его, невзирая на молодой возраст, уже стала превращаться в простую "бабу". Детей у них не было. Может быть, по причине того, что кто-то из них был бездетным, но тщательно это скрывал.

Люда, его благоверная, все больше втайне от Владимира стала прикладываться к рюмке и подумывать о работе. Учитывая отсутствие нормального образования, о какой-то более-менее хорошей работе мечтать она не могла. Вот и оттягивала сей прекрасный момент встречи с возможными работодателями, все мечтая, что жизнь ее мужа поменяется, и она заживет, как в сказке. А если не мужа, то, как ни крути, везет в этой жизни дуракам да юродивым, значит, и за ней приедет ее "Прынц" и отвезет от ненавистного Владимира и этой бытовой чертовщины куда подальше. Не думала она, правда, что для того, чтобы этот "Прынц" хоть немного обратил на нее внимание, требуется и выглядеть соответственно: следить за собой, хотя бы сбросить примерно двадцать-тридцать лишних кило. Нет, о таком она пока не задумывалась. Ну что же, мечтать тоже не вредно.

Владимир ненавидел Эрика и всегда втайне ему завидовал. Но, как змея, пригрелся у него на груди и постоянно преследовал его на работе. Эрик был в разы умнее и всегда помогал ему выйти на нормальный уровень работы. Вот он и присосался к нему, как пиявка. Причем помощь последнего он считал абсолютно естественным явлением. Как будто Эрик был ему что-то должен. Последнему же просто было жаль Владимира. Он не понимал ни его образа жизни, ни мыслей, и просто снисходительно его терпел.

В свободное время Владимир всегда носил мешковатую одежду, наивно полагая, что она сможет скрыть недостатки его фигуры. Клетчатые рубашки, накинутые на футболки, и растянутые джинсы были его неизменным атрибутом. На работе же его можно было увидеть в свитерах и бесформенных штанах, не способных утаить его вздутый живот.

Вот и сейчас он стоял, одетый в свое тряпье, переминаясь, возле Эрика, раздражая его запахом своего тела.

– Почему бы тебе не пойти в спортзал? – внезапно спросил его Эрик, так и не узнав истинной причины его прихода. Затем развернулся на стуле, чтобы посмотреть на удивленное лицо друга.

– Зачем? – с непонятным выражением глаз спросил Владимир.

– Ладно, забыли, – отмахнулся Эрик. – Так чего ты пришел?

– А, ты же помнишь, что сегодня встреча, на которой Серый планирует договориться с новой компанией о сотрудничестве.

– Разумеется.

– Подкинешь меня?

– Я буду на работе допоздна, много надо доделать. Хочешь ехать со мной -

жди, – отрезал Эрик и развернулся на стуле обратно. – Не спрашиваешь, может, мне помочь сделать что-то быстрей? – снова повернулся он к Владимиру.

Тот стал отступать.

– Да нет, у меня у самого завал по работе. Я просто хотел после работы к жене заскочить, перекусить. Может, ты заедешь за мной на такси? – тихим неуверенным голосом закончил Владимир.

Эрик кинул на него уничтожающий взгляд. Затем, причмокнув от недовольства ртом, он просто ответил:

– Окей.

Обрадованный Владимир быстро отправился восвояси.

В этот момент в голове Эрика пролетело много мыслей и вариантов ответа. Но "окей" устроил его более всего. Он не хотел спрашивать друга, как он мог дожиться до того, что ему жалко денег даже на такси. Или их вообще нет. Тогда почему их нет? Махнув рукой на все это, он просто покачал головой и вернулся к чтению своих собственных писем.

23.04.2015. 19:47.

***

"Почему все думают, что я такой классный? Спускают мне все? И только слюни пускают, когда договариваются со мной о зарплате? А потом готовы заплатить любые деньги. Естественно, какие они могут себе позволить. И наивно полагают, что я задержусь здесь. Вот я пока и задерживаюсь. Пока не пришел момент, когда меня заметят. То, чего я ждал всегда: что мой труд будет оценен. Я всегда наивно верил, что если ты пашешь, и все на тысячи-миллионы прибыли, то ты будешь чем-то отличаться, тебе предложат что-то другое. Бизнес, допустим. А не будут держать на поводке.

А потом понял, что бизнес ведь надо иметь смелость самому завести. Пойти на риск. Отказаться от всего. Переписать историю. Или ты так и будешь гнить в офисе, или умрешь на теплотрассе в результате своего выбора, либо все же сделаешь что-то и заработаешь на этом. Для общего блага будешь не пахать, а работать в удовольствие, пусть и ложиться в три, а вставать в пять. Но тебе будет приятна такая деятельность. Ты хоть будешь видеть результат. А не непонятные цифры. Проценты за кредит, когда ты совсем не хотел ту машину, но у шефа есть, а ты ввязался чего-то в такое тоже. А женщины? Ты приходишь, и вот они. Разнообразнейшие. И ты каждой не нужен. И ты плетешь им все, что знаешь. Все, что наработал за свои годы учебы в Кембридже, работы в Маккинзи, за свои старания в бизнесе.

Мало всего, в офисе ты начисто разучился радоваться. А чего тут радоваться? Тут принято тихо завидовать, сидеть под маской. Но все делают вид, будто и не завидуют. Зависть, радость и другие эмоции остаются в вас, но вы постепенно становитесь настолько аморфным и думаете совсем о другом (кстати, только не о работе), что перестаете показывать эти эмоции на своем лице. Там остается какая-то маска. К концу рабочего дня это маска загруженности, усталости и скуки. В начале, особенно на каких-то встречах сотрудников, – нацеленности на этот день. Хотя единственное, чего ты страстно желаешь, его скорейшего окончания! Ты становишься человеком маски и рабом маски, вне зависимости кто перед тобой, кроме, конечно же, пары-тройки родных душ в офисе, которым ты можешь открыться, и то не на камеры. А то везде же уши, глаза, камеры, коллеги.

"Эрик! Быстрее, перестань делать то свое сложнейшее задание в наушниках! Ты срочно нам нужен на пятиминутку в переговорочную!"

Да, да, я здесь! Я усердно стараюсь смотреть в ваши глаза, чтобы вы подумали, будто я неизбежно заинтересован в результате всех переговоров. Какой вообще их смысл? Находясь в офисе, ты учишься проводить колоссальнейшую часть времени в переговорочной! Вы договоритесь о встрече в митинг-руме в любой день, когда сможете находиться в офисе. Всегда не понимал особо, что дальше. Вы-то там собираетесь, но что обсуждать? Никто ведь ничего толкового и не может поведать. Но все с многозначительным выражением лица сидят и толкуют о чем-то. Вопрос: о чем? Только лишь бы перебить время? Не понимаю.

Ваш начальник или другое заинтересованное лицо пришлет вам по офисной аське:

" – В 09.30 в переговорке. Идете?

– Да. А кого брать?

– А всех бери!"

И это будет продолжаться, пока следующая каста таких же офисных работников, как и вы, вас не выгонит, чтобы проделать то же самое. Они ведь тоже собрались обсудить чрезвычайно важные моменты!

Но ты знаешь, Деннис, это же все еще просто цветочки по сравнению с опасными для здоровья подробностями. Вот что ты знаешь о кухнях в офисах? Почему все мы опасаемся чего угодно, но не того, чего действительно стоит бояться? Все мы думаем, что рассадником вирусов может быть только туалет. А вот, допустим, кишечную палочку гораздо легче найти в офисе на кухне. Только посмотри на безобидную с виду губку для мытья посуды. Ты не боишься ее? Ты опасаешься сиденья унитаза? Что же, поздравляю тебя: на ней в двести тысяч раз больше микробов, чем там. Все, к чему прикасаются люди на кухне -электрочайник, микроволновка – все это наводнено бактериями. Ведь каждый из нас придает огромное значение уборке в туалете, а кухни вот почему-то никто не боится!

Чего еще стоит один только офисный общий холодильник, который является первым носителем той самой кишечной палочки. Ну да ладно, плевать на гигиену. Это просто был один из аспектов. Хотелось тебе рассказать что-то, о чем ты, может быть, не подозревал.

Вот так-то. Сначала, приходя в любую компанию, особенно международного уровня, я поражался: это же кухня! Ты чувствуешь себя как дома. Но потом и этот атрибут офиса приобретает простую функцию средства ухода от работы. А сколько кофе офис поглощает за один день? Просто так, в попытке отвлечься. Утром, днем, до обеда, после обеда, в полдник, кофе перед уходом. Наверное, только в туалете офисный работник спасается от этого кофе. Там просто не хочется его пить.

И в определенный момент ты начинаешь себя спрашивать: а что я? А кто я? А где моя жизнь? Где завалялся "Я" среди частей этой сложной схемы корпоративного устройства? Есть ли у меня свое "домашнее устройство"? Или я там только ночую? А где же я? Пока сделал вид, как ты занят, пока завершил работу, – все, свободен. И вот уже, пока доехал, то да се, тебе уже и опять надо в твой мегаштаб. Настрой себя, что ты пашешь на что-то грандиозное. Полюби компанию, как себя самого. Возлюби коллегу, работу, тайм-менеджмент, планы на квартал, на неделю, ближайшие проекты, как себя самого. Да, у меня есть сотрудники, у которых есть семья. Многим даже не хватает на няню. Тем, у кого хватает, дети не счастливей. И те, и другие родителей не видят. А что видят их родители, ты уже понял".

***

Хоть в офисе было прохладно, Эрик стер пот со лба, по непонятным причинам там появившийся. Ему срочно надо было встать с рабочего места, выйти на балкон подышать свежим воздухом. Затем он собирался выпить кофе, на который он так жаловался Деннису, и вернуться к работе.

Он и не заметил, как пролетело время. Посмотрев на компьютерные часы, когда ему удалось отвлечься от мыслей о доделываемом файле, Эрик спохватился: было уже девять.

К десяти все уже должно было начаться, а ему еще столько необходимо доделать.

"Надо было не тратить время на прочитывание писем Деннису", – устало подумал он.

Правда, в голове всплыло начало нового возможного письма другу:

"Вот так и сейчас. Я опять иду за всеми.

Сегодня мне предстоит, назовем это, совмещенный корпоратив с другой компанией. Интересно, что можно обсуждать в пьяном угаре? Но шеф надеется договориться там с новыми клиентами. Все, я пошел".

Эрик уже привстал на стуле и, набирая одной рукой текст, сохранил это начало и стал вызывать такси.

– Мне еще ж Вовку забрать, – проскочило в его памяти, и Эрик помчался к лифту.

В этот самый момент в офисе на другом конце города тоже только заканчивала работу специалист по связям с общественностью Жанна.

С утра она задержалась, так как подыскивала подходящий наряд на вечер, и сейчас торопилась, чтобы успеть закончить все необходимое. Впопыхах вписывая последние данные в вордовский файл, она раз за разом посматривала на часы. И вот, наконец, вздохнув с облегчением, быстро отодвинулась на стуле от рабочего стола, потянулась, затем погладила обеими руками себя в области груди, проведя по мягкому кашемировому белому свитеру с наполовину открытыми плечами и золотой крученой брошкой сбоку. Сейчас она уже подсознательно готовилась распрощаться с этим дневным нарядом и поскорее переодеться в вечернее платье, которое она так долго выбирала с утра.

Тридцатилетняя Жанна была безупречно красивой, и, при этом, невозможно несчастной девушкой. Вся ее жизнь прошла в жизни с родителями и непонятных, никому не нужных достижениях. Сначала отличница в школе, затем в университете она, еще учась на третьем курсе, прошла на очень весомую стажировку в международной компании, и вот с этого времени и не видела ничего в этой жизни, кроме как рабочих будней и постоянной нагрузки. Хотя, не стоит кривить душой, видела. Еще отчима-деспота и забитую мать дома. Жанна предпочла бы, чтобы ее жизнь протекала в офисе всегда, лишь бы не возвращаться домой. Внешняя идиллия, которую показывали ее родители при всех, была абсолютной противоположностью тому, что творилось в их семье.

Порядочный для всех семьянин, отец Жанны дома превращался в зверя, который запрещал своим женщинам все. Она бы уже и рада была отселиться, да и деньги позволяли, но оставить свою бедную мать она не могла. Вдвоем они были силой. Отчим многое запрещал Жанне, следил за ней и до сих пор не мог осознать, что она уже не ребенок и имеет право на личную жизнь. Мать в этом смысле была бессильна. Она лишь молча и покорно выполняла всю домашнюю работу. Жили они в обычной квартире в спальном районе Минска. Отчим запрещал даже делать качественный ремонт. Любые изменения он воспринимал враждебно. Жанне было стыдно привести в свой дом коллег по работе. Хотя она и сама не понимала почему. В результате она завралась, и никто не знал особенностей ее личной жизни. Она никогда не разрешала подвозить себя к своему дому, выдумывала, что у нее есть поклонники, хотя каждую ночь она смотрела на луну и молила Бога о том, чтобы он послал ей хоть какие-то изменения, которые бы исцелили ее одинокое сердце.