Текст книги "Мир полон разведенных женщин"

Автор книги: Джеки Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Пока Клео не оказалась в самолете, в воздухе, не летела в Лондон, она не чувствовала себя в безопасности.

Народу было немного, и она занимала место в проходе. Место посередине было свободно, а у окна – занято певцом, в котором она не сразу признала Шепа Стоуна. Он нервно хлебал их фляжки радужного стекла Тиффани, и, как только они взлетели, раскурил сигаретку с марихуаной, которую мирно потягивал, закрываясь журналом «Тайм».

Клео было не до разговоров, и на ее счастье он был ироде бы так же настроен.

Она злилась, была унижена, ей было противно. Рассел Хей вел себя как последнее дерьмо. Утром появился как ни в чем ни бывало. Улыбался, с иголочки одет и, не закрывая рта, вел деловые беседы. Они вместе завтракали, что до Клео, то она молчала. Но это ничуть его не выби-вало из колеи. Он настоял, чтобы ехать с ней в аэропорт. Оплатил ей излишек багажа. Купил ей десять новых журналов и уродливую игрушечную собаку. При расставании пытался ее поцеловать, но она отвернулась, и Рассел достал только щеку.

– Ночью было изумительно, – шепнул он. Что сказать такому?

Она пыталась попрощаться улыбкой, но после многих лет доброй дружбы вдруг его возненавидела, и улыбка вышла кислой.

– Не вини себя, дорогая, – успокоил Рассел. – Все кончится как нельзя лучше.

Клео взошла на борт самолета в тихом бешенстве. Господи! Какое, оказывается, Рассел Хей самовлюбленное дерьмо. Славный, добрый, забавный дружище Расс. Один ИЗ лучших друзей Майка. Черта с два, оказывается, он лучший друг. Черта с два, оказывается, Сюзан – подруга.

– Можно занять у вас один из журналов? – нагнувшись к ней, спросил Шеп Стоун.

– Разумеется. – Клео свалила все десять журналов на среднее сиденье.

– Летите в Лондон? – справился он.

Какой идиотский вопрос, учитывая, что самолет держит курс именно туда.

– Ммм, – промычала Клео.

– Раньше там бывали? – не отставал он.

– Да, – сухо ответила Клео. Что-то с самолетами немал! ю, раз у мужчин создается впечатление, что тебя можно в два счета подцепить?

– Приятный город, – сказал он. – Много раз там бы-||а п. Вы из Нью-Йорка?

Клео повернулась и смерила его взглядом.

– Слушайте, у меня ужасно болит голова. Не возража-ВТе, если мы не будем поддерживать отношения?

– А?

– Займитесь журналом, стюардессой, чем угодно. Но немножко помолчите, пожалуйста. – Она отвернулась, но он уже успел сделать обиженную мину.

Шеп Стоун был довольно известным исполнителем романтических народных песен, но настоящей знаменитостью так и не стал. Он был лет тридцать пяти, с каштановыми волосами и приятной улыбкой. Не совсем Энди Уильяме, но курс держит в том направлении.

Клео закрыла глаза и попыталась собраться с мыслями. Она летит в Лондон, чтобы начать серию интервью, которые ей поручил журнал «Имидж». Нужно дать заголовок «Кто Боится БОЛЬШОГО ЗЛОГО ВОЛКА», и сделать глубокий аналитический материал-исследование о пяти подходящих знаменитых киноактерах.

– Сделаешь пять самых похотливых мужиков, – говорил Рассел. – будет здорово, деточка. Дадим в пяти номерах.

Идея Клео пришлась по душе. Интервью у нее получались, хотя как правило она чаще занималась политическими деятелями или бизнесменами.

– Актеры так заезжены, – вначале сказала она. – Что еще можно сказать о таком-то, который все это уже раньше триста раз говорил?

Майк ее подбадривал.

– Тебе это будет на пользу, сменить шаг – как раз то, что тебе требуется. Твои материалы всегда такие серьезные.

Так что Клео согласилась. Хороший гонорар. Пара недель в Лондоне в «Конноте». Она сможет повидаться с матерью. Несколько дней на юге Франции и, может быть, Рим.

– Я вас побеспокоил, когда курил? – с тревогой спросил Шеп Стоун. – Если да, прошу прощения. Мне обычно такая штука не требуется, но летать боюсь, будь оно неладно. Разве не глупо?

Клео терпеливо вздохнула. Ей было крайне тяжело грубить людям. В публикациях это было просто, но в жизни она шла на попятный.

– Не побеспокоили. Видимо, я просто устала.

– Хотите что-нибудь выпить? Поможет восстановить силы.

Клео кивнула. Соглашайся – не соглашайся, а раз самолет в воздухе, он был настроен поговорить.

Вот он и говорил. Всю дорогу, пока летели над Атлантическим океаном. Она слушала про его работу, про трех его жен, про двух детей, про его материальное положение, политические убеждения и в конце концов, разумеется, про его половую жизнь.

– Женщин я люблю, – втолковывал он, – может быть, слишком люблю. Заниматься этим я начал, когда мне было восемнадцать. Поздно, не так ли? Ну, во всяком случае…

Вдруг самолет попал в грозу, и Шеп вдруг впал в молчание.

– Летать ненавижу, – сказал он, доставая фляжку в футляре из радужного стекла Тиффани, и жадно большими глотками стал хлебать. В то же время копался в кармане в поисках еще одной сигареты с марихуаной.

Самолет прыгал как мячик в пинг-понге. Шеп закурил и пару раз глубоко затянулся.

– Никакой разницы, – мрачно пожаловался он, – спиртное, наркотики. Я по-прежнему трезв как пилот.

Он предложил сигаретку Клео, и она взяла. Глубоко затянулась. Марихуана на нее действовала, опьяняла куда больше чем выпивка. Изредка они с Майком были не прочь вместе раскурить сигаретку.

Вдруг из репродуктора с треском раздался голос пилота.

– О господи! – задохнулся Шеп, крепко вцепившись в подлокотники, – мы разобьемся!

Пилот извинился за плохую погоду, пояснил, что над Лондоном погода такая же плохая, всем велел застегнуть привязные ремни и объяснил, что вскоре они совершат посадку во Франкфурте.

– Сукин сын! – буркнул Шеп и, пока они не приземлились, сидел нервно сжавшись.

Клео вызвала бортпроводницу и узнала, что во Франкфурте будет транзитная остановка на ночь. Она не против. Знала, что Майк станет ей названивать, как только она прибудет в «Коннот». Это прибавит ему еще одну мучительную ночь.

Пусть помучается.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Маффин и девушка-японка стоят бок о бок. Они одного роста, но во всем остальном совершенно разные.

Обе – голые, и обе держат в руке по бокалу шампанского.

– Классно, девочки, – сказал Джон, наводя свой «Никон». – Эй, Анни, – крикнул он помощнице, – еще раз натри им льдышками соски, они малость опали.

Анни выбежала с ведерком для льда и льдышкой натерла соски японке. Они тут же набухли. Маффин выпятила грудь.

– Мне теперь, пожалуйста, на лучший снимок дня. Джон сказал:

– Зад чуть втяни, Мафф, правую ногу согнуть побольше, навожу со вспышкой. Чудно, лапочки. Чудно!

Работал он быстро, из стереосистемы гремело звуковое сопровождение Бобби Уомака. Отсняв шесть кассет, Джон остался доволен.

– Готово, девочки. Маффин зевнула и потянулась.

– С ног валюсь! – Они с девушкой-японкой пошли в раздевалку.

– Чарли и я, мы разводимся, – сказала Камика, проворно натягивая рубашку и брюки.

– Жаль! – сказала Маффин. – И женаты всего… сколько? Год?

– Год и семь дней, – уточнила Камика. – Он пердеть целый день, пердеть целую ночь, не могу больше терпеть.

– Да, так ведь все мужики пердят, – философски изрекла Маффин.

– Но не в такт музыке! Маффин хихикнула.

– Прости, Кам, но ты такая смешная! – Корчась, она влезла в обтягивающие джинсы и свитер и воткнула в волосы новые очки от солнца.

– Очень красивые очки, – заметила Камика.

– Нравятся – дарю. – Маффин протянула очки. Пег. Я не могу. Пожалуйста…

Маффин настаивала. – Подарок от «Харродса», – сказала она и озорно рассмеялась.

Джон все еще работал, снимал высокую блондинку, которая молча позировала в длинной облегающей ночной рубашке. Маффин поцеловала его в щеку.

– Пока, милый. – Она махнула высокой блондинке. – Руки прочь от него, Эрика, занят.

Впереди у нее полдня до вечера. Редкое удовольствие, чаще всего пообедать времени нет.

Выбор богатый. Можно пойти домой и надолго вывести собаку в парк. Или пойти по магазинам. Или пойти в кино.

А еще можно идти себе и завернуть на обед в «Карус-сель», там как пить дать навалом ее подружек. Можно посплетничать, потрепаться и узнать, кто с кем и что.

Эрика сказала:

– Как видно, ты и Маффин все еще держитесь.

– Ноги чуть сдвинь, хватит, порядок, отлично. – Джон щелкнул. – Да, мы все еще вместе.

– Удивительно. Джон проворчал:

– Правую ногу чуть вперед, не так сильно. Отлично! Что тут удивительного?

Эрика пожала плечами.

– Вот уж никогда не думала, что девица вроде этой надолго потянет.

– Голову назад и не стервозничай. Эрика откинула голову. – А вот и буду.

– Да. Ты стерва от природы.

– Когда мы были вместе, ты так не думал.

– Четыре раза с тобой переспал пару лет тому назад, так что не тебе судить, с какой девушкой я хочу проводить время.

– Врун ты, Джон Клэптон. По крайней мере шесть раз. – Она приняла соблазнительную позу. Хочешь, чтобы было семь?

– Ты замужняя дама, Эрика.

– В последний раз ты был женатым мужчиной. Будем квиты. Все равно я подаю на развод.

– Спасибо за предложение, но не надо, спасибо. Будь лапочкой, влезь-ка быстренько в этот черный атлас, а я пока камеру перезаряжу.

– Подлец! – буркнула Эрика. – Просто хлеб с маслом терять не хочешь. Что ты вообразил: кто вы вдвоем? Джа-стин и Твигги?

– Заткнись и переодевайся.

Джон закурил. Джастин и Твигги, смех да и только! Они с Маффин взлетят куда выше.

В «Карусели» было не протолкнуться. Маффин села, потеснив Джен и Бренду.

– Где, девочка, ходишь? – осведомилась Бренда. – Новую мою песенку хочешь послушать?

– Как поживает молодой человек? – спросила Джен. – С Африки его не видела.

– Хорошо, – ответила Маффин, кусая палочку сельдерея. – Ого, кто это? – Она показала на худого блондина, плотно упакованного в замшу.

– И говорить не стоит, – заметила Бренда. – Трахалась я с ним, девочка… раз-два и готово и малюсенький!

Все засмеялись. Маффин сказала:

– Сегодня утром я работала с Камикой, она разводится.

– Чего это вдруг? Старик ее от японских харчей тягу дал? – засмеялась Бренда. – Кстати, не пришло ли времечко всем нам плясать на твоей свадьбе?

Маффин улыбнулась.

– Скоро придет, – пообещала она.

Хватит Джону разводить канитель. Сколько уже обещает развестись с женой. Если дело опять затянется, она будет выглядеть дурой. А она все равно хочет быть миссис Клэптон. Миссис Джон Клэптон.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Не принимай к сердцу. Успокойся, – говорил Рассел Хей. – Знаю, она чудесная девушка, но чему не бывать, тому не бывать.

– Обойдусь без твоих дурацких философствований, – грубо бросил Майк. – Господи ты, боже! И все от того, что я трахнул какую-то кругломордую блондинку, Клео как сквозь землю провалилась.

– Будь у меня жена вроде Клео, – натянуто заметил Рассел, – не думаю, что чувствовал бы нужду шляться по бабам.

– Чушь собачья! Ты был женат три раза и все равно пытался крыть все, что шевелится!

– Да, но я не был женат на Клео.

– Валяй в том же духе, Расс, и я решу, что у тебя с Клео что-то было.

Рассел потягивал коктейль и ничего не сказал.

– Не понимаю ее, – резко бросил Майк. – Улететь даже ничего со мной не выяснив. Я хочу сказать, она ведет себя со мной как с каким-нибудь дружком. Я муж ее, черт побери! Не может она взять и уйти от меня без единого слова.

– Почему же?

– Что значит… почему же? Она моя. Мы женаты. Мы СВЯЗАНЫ друг с другом во всех отношениях.

– Только не в половых, – сухо отметил Рассел. – По-видимому, так.

– Ты-то на чьей стороне?

– Мне понятны обе точки зрения. Лично я думаю, наверное, ты ей не подходишь, так, наверное, будет лучше.

– Чепуха! Из-за короткого совокупления мой брак не кончится.

Рассел пожал плечами.

– Может, выбор будет не твой. Все равно… ты так долго распутничал, что в конце концов попался бы обязательно.

– И это называется друг, премного утешил. Вот что, когда я смогу ее НАЙТИ, ПОГОВОРИТЬ с ней, все будет нормально.

– Надеюсь, – покривил душою Рассел, – очень надеюсь, что так. Но зная Клео, я бы не стал на это рассчитывать.

– Как понимать это ехидное замечание? Если кто и знает Клео, так это я.

– Может, ты знаешь ее не так хорошо, как тебе кажется.

– Господи, Рассел, что это с тобой? Да всякий бы подумал, что ты рад случившемуся.

– Что будет, то будет, – еще раз философски заметил Рассел.

– Ага… и я скажу тебе, что будет. Я найду ее, поговорю с ней, и кончится все как нельзя лучше.

Майк поехал домой. Рассел и впрямь его доконал – скользкая улыбочка и пыжится как индюк. Да что он понимает в серьезных отношениях? Три неудавшихся брака так ничему его и не научили.

Он заказал еще один телефонный разговор в «Коннот» Отметки о прибытии миссис Джеймс в гостиницу ВСЕ ЕЩЕ нет.

Затосковал. Квартира без нее показалась такой чужой. Стал разглядывать их свадебную фотографию, что стояла в серебряной рамочке – одной единственной. Клео. Это лицо. Эти глаза. Это красивое стройное тело с гладкой кожей. Длинные ноги. Миниатюрные ступни. Маленькие руки. Недоговоренность во всем. Майк это любил, ничто в Клео не режет глаз.

Когда они познакомились в Лондоне на приеме по случаю рок-ансамбля, их тут же потянуло друг к другу – секс, так бывает, оба это знали. Он, не теряя времени на слова, хотел затащить ее в первую попавшуюся постель и заняться любовью. Она понимала. И он понимал. Вместо этого они дали себя друг другу представить и беззаботно болтали, тогда как глаза их встретились, замкнулись и вели разговор, где посторонним не было места.

Уже после приема и дискотеки, где они немного посидели и выпили, он предложил ехать к нему в гостиницу Клео вежливо отказалась.

Майк готов был ждать. Прежде чем его допустят в ее постель, надо будет поиграть в некие игры, соблюсти обычаи. Он понимал. И ждал.

Когда они стали любовниками, она приехала жить к нему в Нью-Йорк, Договорились временно – на что либо меньшее, чем брак, Майк был не согласен.

Так что же не вышло? Отчего он тяготел к другим постелям и к другой плоти?

Других женщин не было, пока они с Клео жили вместе. Как поженились, через три недели и началось.

Майк прекрасно видел, что женщины от него без ума, и крутил напропалую. Сколько баб у него было, разве точно скажешь, знал только – великое множество. Смог припомнить только некоторых, Фэнни, потому что заразила его венерической болезнью – триппером. Брук, потому что ей было всего шестнадцать и она упомянула этот факт уже во время соития. Линда, которая утверждала, что забеременела от него, и требовала тысячу долларов на аборт. И, разумеется, Сюзан. Хорошая подруга Клео – Сюзан.

Секс с Клео потрясающий, отличный. Но есть вещи, которые он хочет делать, но не хочет делать с ней. Она не какая-то девка, с которой он живет, она – его жена и заслуживает, чтобы с ней так и обращались. Уважение – допотопное словечко, однако его он хотел употребить по отношению к своей жене. Он не хотел предъявлять ей большие запросы, поэтому чуть ли не как за обслуживанием тянулся к другим женщинам. Это вошло в привычку… как курить… и он видел, что, как и курение, не может бросить.

До сих пор он всегда проявлял осторожность. Клео никак не могла сердиться на то, чего не знала. Он чувствовал вину, но лишь оттого, что на свою беду попался, а без Клео жизнь была не полной. Она ему нужна. Он ее хочет. Желает совсем так, как в первый раз, когда они встретились.

Так где же она? Как она может с ним так поступать?

Это непорядочно, сердца у нее что ли нет? Как она могла взять и бросить его в подвешенном состоянии? Если она хоть сколько-нибудь его знает, то знает, что он захочет поговорить, объясниться. Как она с ним поступает, уже наказание.

Со злостью опять схватился за телефон и набрал номер международной службы.

– Я хочу заказать разговор с Лондоном, Англия. С миссис Клео Джеймс лично…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Во франкфуртской гостинице царил дух старой доброй немецкой деловитости. Наступил вечер, и после выпивки и сигареты с марихуаной Клео чувствовала себя довольно бодро.

Когда Шеп Стоун встал двумя ногами на твердую почву, это был другой человек. В аэропорту коротким телефонным звонком он устроил им персональную машину. В отеле сказал:

– Встречаемся в баре в восемь.

У него не было сомнений, что поужинают они вместе. Клео не торопясь приняла ванну и вымыла длинные темные волосы. Она оставила их сохнуть распущенными, и лицо обрамляли ленивые мокрые завитка. Чтобы волосы выпрямились, надо было их сушить, то и дело вытягивая щеткой. Не стоит возиться, какая есть, такой пусть Шеп ее и принимает.

Она надела мягкую серую блузку из шелка и костюм в тонкую полоску, что сшила в Нью-Йорке. На шею повесила рожок из нефрита, который Майк подарил ей в прошлом году на Рождество, а пальцы унизала тонкими колечками из нефрита и слоновой кости.

– Выглядишь ты потрясающе, – сказал Шеп, встречая ее в баре. Он тоже был в сером – надел костюм с чудным коротеньким пиджачком, отделанным кантом. Майк звал их «жопы на мороз».

Они ужинали в ресторане отеля, что находился на крыше и предлагал хорошую кухню и ужасное кабаре.

Шеп был само обаяние и галантность. Клео знала, что он к ней неравнодушен. Знала, что в конце вечера никуда не уйти от приглашения заглянуть к нему в номер на рюмашку. Она уже решила, что пойдет.

Черт возьми, а почему нет? Когда придет время выяснять отношения с Майком, она хочет быть на равных. Шеп Стоун – интересный мужик, так почему бы и нет? Майк путался с Сюзан. Она закрутит с Шепом. Баш на баш.

Как она и думала, он прошел через ритуальную беседу.

– А не пропустить ли на сон грядущий по рюмашке у меня в номере?

Почему бы не сказать честно: а не трахнуться ли у меня в номере?

Они спустились на лифте, и Шеп вызвал горничную и заказал шампанское. По крайней мере показывает класс, хотя шампанское всегда напоминало ей о том времени, когда Майк раскупорил бутылку на их постели с водяным матрасом и нарочно облил всю ее – голую – шампанским, а потом весь вечер занимался тем, что слизывал вино. Она улыбнулась воспоминанию, а Шеп решил, что это сигнал начинать. Он сорвал с себя пиджачок-»жопа на мороз» и, крепко схватив ее за руки, принялся целовать. Долго, взасос. Поцелуи напоминали Рассела и злополучный вечер накануне, и она вырвалась.

– В чем дело? – обиделся Шеп. – У мня изо рта воняет?

Коротенькое предложение – и спасена. Клео знала, что никогда не ляжет в постель с мужчиной, который спрашивает: «У меня изо рта воняет?»

– Голова разболелась, – сказала она. Если ему можно говорить «пойдем ко мне в номер, пропустим на ночь по рюмашке», почему ей нельзя: «Голова разболелась».

Ей казалось, он примет это спокойно, но он вдруг дернул молнию на ширинке, и оттуда выскочил пенис, красный и возбужденный.

– Только пососи, – взмолился он.

Клео рассвирепела. Бог мой! Двое – за столько дней. Она гордо зашагала к двери, распахнула ее и вышла, чуть не сбив с ног официанта с шампанским.

У себя в номере позвонила дежурному.

– Будьте добры, снимите меня с утреннего рейса в Лондон, закажите мне билет на первый самолет, вылетающий в Париж, с пересадкой на Лондон.

Пусть Шеп Стоун летит в Лондон и дрожит как осиновый лист, но без нее.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Воскресные обеды в семействе Маффин были тяжелым бременем. Джон терпеть их не мог, и беспечная Маффин всегда на них хмурилась и сидела как сыч.

Обед в маленьком чистеньком даже-очень-респекта-бельном домике в Уимблдоне, где выросла Маффин.

Мама, пухлая моложавая с натруженными руками и растрепанными кудряшками. Папа, человек прямой и общительный. Бен и Джози, десятилетные близнецы. Пенни, сестра-близнец на восемь минут моложе Маффин. И муж Пенни – Джозеф.

Как раз из-за отношений между Пенни, Джозефом и Маффин атмосфера и накалялась.

Маффин, когда ей было пятнадцать, несколько раз бегала на свидания к Джозефу, а после этого его и след простыл. Когда Пенни через некоторое время привела его в дом и заявила, что они думают пожениться, Маффин взбесилась. Родная сестра прямо из под носа увела у нее парня. Маффин так ей и не простила. На свадьбе Пенни и Джозефа она без особой радости была подружкой невесты. Вскоре после этого она встретила Джона и ушла из дома.

Маффин стала известной персоной, а Пенни – матерью одного толстого малыша и ждала второго. Отношения между сестрами не наладились. Пенни не одобряла, что сестра голышом позирует для фото, считала, что это гадко и поставила себе за правило рассказывать всякому, кто слушал: Может, мы с Джозефом и не богачи, – заводила она, – но Джозеф предпочтет видеть меня мертвой, чем оголяющейся на людях.

Джефф на эту тему не высказывался. Он был вне себя от радости, что свояченица у него знаменитость.

Маффин доставляло удовольствие критиковать внешность сестры-близнеца.

– Очень уж ты жирная. Почему бы тебе не изменить прическу? Надела бы на передние зубы коронки, стала бы куда красивее.

Пенни злобно отвечала:

– Ну, а с нашими короткими жирными ногами ничего не поделаешь, верно?

Тут Маффин нечего было возразить. Отличные груди, красивое личико, осиная талия, хорошенький задик, но короткие, толстые ноги все равно никуда не денутся. Хотя вроде бы никто не замечает ее ноги.

На обед постоянно подавали жилистую запеченную в духовке баранину, соус с комками, подгорелый жареный картофель и водянистый горошек. Маффин помнила, когда это было ее любимой едой – еще до того, как ее незрелый вкус сформировался в лучших лондонских ресторанах.

Одна из газет заказала материал на разворот для светской хроники о Маффин и ее семье. Все они разволновались, все, кроме Пенни, которая дала согласие фотографироваться только при условии, что ей заплатят. Джон сам решил ей заплатить. Странно бы выглядело, если бы на семейных фотографиях Маффин не было ее сестры-близнеца.

В передней стояли чемоданы с одеждой. Джинсовые костюмчики – Джози и Бену. Спортивное облачение – папе. Шелковое платье-рубашка – маме. Костюм для беременных – Пенни. И для Маффин ситцевое платье до пола, с оборками и воланами, глубоко декольтированное и красивое. В последнее время на нее был такой же большой спрос в одежде, как и без.

После обеда вся семья ушла переодеваться, и Джон принялся расставлять свою аппаратуру. Он бы предпочел работать у себя в студии, но газета специально заказала домашнюю фотографию.

Джефф стоял рядом и наблюдал, двухлетний малыш хватал его за ноги. Хотя с Джоном они примерно одних лет, им никогда особенно не о чем было говорить. Ничего общего у них нет, кроме сестер. Джефф – мойщик окон, работа его явно устраивает. Единственная его честолюбивая мечта – управлять собственной маленькой фирмой… мечта, для достижения которой он палец о палец не ударит.

– Приспособлений у тебя до черта, – заметил Джефф. Он был повыше Джона, но не такой худой.

– Да, – Джон кивнул, проклиная себя, что не догадался захватить помощницу.

– Ай-яй-яй, ведро и тряпка – все, что требуется мне, и я пошел.

– Отлично, – буркнул Джон, теребя зонт, который прилаживал к одной из своих ламп.

– Вот бы и не подумал, заводить всю эту кутерьму, чтоб щелкнуть раз другой.

Джон не удостоил его ответом. Господи… если они с Маффин когда-нибудь поженятся, этот придурок будет его свояком. Отрезвляющая мысль. Но первым делом, какого черта Маффин вообще встречалась с Джеффом?

– На днях застукал девчонку в ванне, – бодро сказал Джефф, – обрати внимание… по-моему, она сама на это напрашивалась, знала, что я в доме. Вечно они мне попадаются в своих подштанниках и лифчиках. Мог бы ублажить себя, если б захотел. Крошка на днях, она…

Джон отключился. Разговоры о вожделенных пышках, как он их называл, были ему неинтересны. Маффин говорила, с Джеффом у нее ничего и не было. А если б было, стал бы ревновать? Нет, заключил он, прошлое – это прошлое, даже если оно стоит над душой. Влетела Маффин.

– Готовы, – заверещала она.

Остальные родственники смущенно потянулись за ней.

– Батюшки мои! – воскликнул Джефф, – потрясающе пижонская компания.

Пенни сверкнула на него злыми глазами.

– Костюм этот никуда не годный – заныла она. – Брюки слишком длинные.

– Все очень красивые, – успокоил Джон, и попытался создать из них семейную группу.

Нелегкое дело… все продолжали ерзать, Пенни продолжала ныть, а малыш, что хватался за Джеффа, стал вопить как резанный.

Джон поклялся в душе, что никогда больше не даст себя втянуть в что-либо ПОДОБНОЕ.

То был долгий тяжелый день.

Потом, дома, когда они были в постели, Джон сказал Маффин:

– Как ты вообще ухитрилась ходить с этим умником?

– Каким?

– Твоим свояком.

– А… Джеффом, – хихикнула Маффин, – ну, он такой красавец.

– Красавец?

– Да. Ну, был, сейчас он, по-моему, уже не такой красивый. Запилила его, вот и состарился до времени.

– Он тебе давал?

– Что давал? – поинтересовалась она, распахнув невинные глазки маленькой девочки.

– Не строй дурочку, толстозадая.

– А ТЫ не зови меня толстозадой.

– Почему? Больное место? Эй, давай-ка мне, да побольше. – Джон грубо ее схватил. На Маффин был гарнитур: короткая ночная рубашка и трусики, он их сорвал.

– Ты, сволочь! – пнула его она. – Я пять фунтов за них заплатила в «Фенвиксе».

Он без труда припер ее к кровати.

– Пятерку я тебе дам, – он распластал ее ноги и вошел в нее, – как думаешь, на пятерку это потянет?

– Скажи спасибо, что хер у тебя здоровый, а то я бы тебе показала!