Текст книги "Жеребец"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Джеки Коллинз
Жеребец
Глава 1. ТОНИ
Что-то есть невероятно волнующее в самом начале вечера – я имею в виду мой вечер – около половины одиннадцатого или одиннадцати.
Еженощно в «Хобо» происходит грандиозная тусовка, где каждый любит и знает каждого.
Сходятся постепенно, не торопясь. Первыми появляются те, кому нужен столик получше, за ними – любители поглазеть. Обычно мы усаживаем их у дальней стены или даже в отдельном зале, если они не внушают доверия. Вообще-то заведение у нас закрытое, только для своих, но тем не менее чужаки исхитряются просачиваться.
Какое-то время все сидят в ожидании настоящих свингеров. Первые из них подтягиваются к половине первого, к часу, остальные еще позже. Золотоволосые девушки в ковбойских или индейских костюмах, в сапогах, в прозрачных платьях, с голой спиной, а то и вообще без верха или без юбки. Чем смелее и неожиданнее, тем лучше. Их сопровождают патлатые, развязные рок-музыканты или модные молодые киноактеры. Очаровательные старлетки и модели в пышных вечерних туалетах – с более почтенными и сдержанными спутниками. Это уже уважаемая социальная группа. Богатые греки. Сверхбогатые арабы. А также случайные кинозвезды, члены парламента и даже сенаторы. Заезжие знаменитости. Писатели, модные кутюрье, светские фотографы. Всех их привлекает зрелище и возможность покрасоваться и пообщаться с друзьями. К двум часам в зал набивается столько народу, что яблоку упасть негде. Место можно приискать разве что для Фрэнка Синатры или Мика Джаггера.
Сейчас кажется нелепым, что еще полгода назад эти женщины совали мне в руку пару фунтов и не узнавали на улице. Теперь же просто прохода не дают: «О, дорогой, – чмок-чмок-чмок, – кто здесь у нас сегодня?»
И хвать украдкой за интимное место, если дружок или муж отвернется. «Пожалуйста, посади нас поближе, не так, как в прошлый раз», – следует пылкое поглаживание и призывный, недвусмысленно откровенный взгляд. Затем муж или дружок делает шаг ко мне, крепко жмет руку, заверяет, что несказанно рад видеть, и я препоручаю их Франко – старшему официанту, который рассаживает парочки в соответствии с их положением и ролью. Зрителей по одну сторону зала, участников – по другую. Все как положено, чин чинарем.
Да, теперь я личность знаменитая, все мечтают со мной подружиться. Потеха, и только! А ведь я ничуть не изменился, пою все тем же голосом, разве одеваться стал поприличнее. Вот и все. А женщины – вы не поверите – готовы друг дружке глаза выцарапать за право в постели со мной встретиться. Как будто я им огромное одолжение оказываю… Хотя кто знает, – а вдруг так и есть? Словом, не слабо – хотя и не для слабаков.
Вас, должно быть, распирает от любопытства узнать, каким образом Тони Шварцбург, простой парень из скромного лондонского района Элефант-энд-Касл, стал Тони Блейком – столичной знаменитостью, распорядителем самой популярной и модной дискотеки «Хобо»? А ведь мне доверяют самые большие люди, обращаются с вопросами вроде: «Где бы добыть немного травки или зелья?»и «Есть хорошие девочки?». Всему Лондону известно – Тони может все.
Что вам сказать – довольно долго я вел такую же никчемную жизнь, как и большинство парней нашего района: не вылезал из уличных драк да пялился в телевизор. Родители мои, Сэйди и Сэм, считались благополучной еврейской четой, но друг друга на дух не выносили. Сэму было и на меня плевать, а вот Сэйди души во мне не чаяла. «Займись делом, как твой кузен Леон, – твердила она, – чтобы семья тобой гордилась».
Невинности я лишился в тринадцать лет, за несколько дней до Бармицвы. Вот бы чем моим предкам гордиться, но они о том не ведали. Веселая получилась история. Одна крошка, на несколько лет старше меня, наградила меня мандавошками, и я потом целых полгода пытался их вывести, а заодно делился ими с новыми подружками. В конце концов я поделился не с той девчонкой, и все выплыло наружу. Сэйди закатила истерику, а Сэм потрепал по спине и купил мне какую-то мазь.
В шестнадцать я попался, когда воровал бензин из машины. Занятие было выгодное, пока выгорало. Мы выцеживали бензин в канистры, а потом продавали в гаражи и на заправочные станции – возможно, те самые, где этот бензин был куплен! Мне дали условный срок, отпустили на поруки, и на этом моя преступная деятельность завершилась.
С тех пор чем я только ни занимался – доставлял газеты, мел полы, провожал и рассаживал зрителей в кинотеатре. С последней работы меня уволил управляющий, застав в самый неподходящий миг с одной кралей на заднем ряду. Она была его лучшей работницей, и он сам время от времени пользовался ее услугами, так что немудрено, что меня постигла печальная участь. К сожалению, девица умудрилась залететь, и разразился семейный скандал, но, на мое счастье, оказалось, что управляющий настолько ценил девчонку (хорошие работницы на дороге не валяются), что согласился заплатить за аборт. Словом, все обошлось.
К этому времени Сэйди с Сэмом порядком устали от моих выходок, за что я их, впрочем, не виню. Сэм перестал орать на Сэйди, переключившись на меня. И тут кто-то вспомнил про дядю Берни.
Дядя Берни был гордостью всей семьи. Он владел двумя гастрономами, что позволяло ему держаться особняком от остальной родни. Однако Сэйди считала, что, будучи его единственной сестрой, заслуживает особого отношения. Она силком приволокла меня в магазин на , Грейт-Портленд-стрит и потребовала, чтобы Берни нанял меня на службу. Особого восторга Берни не проявил, но, прекрасно понимая, что в противном случае ему от Сэйди не избавиться, согласился. У него была дочь Мюриел, рослая статная девка с густыми черными волосами – причем везде, какое только место ни назовете. Но это ее не портило, даже придавало что-то сексуальное. Грудастая, тонкий нос с горбинкой. Мне, конечно, не следовало так поступать – как-никак она была моей кузиной и все такое, но как мог я, Тони Всеядный, не воспользоваться подвернувшимся случаем? Про это прознал дядя Берни, и моя карьера в его гастрономе завершилась. Сэйди была убита горем, и даже Сэм казался подавленным.
Впрочем, жизнь в Элефант-энд-Касл настолько мне обрыдла, что я уже и сам подумывал, почему бы, поработав на Грейт-Портленд-стрит, не попытать счастья и дальше. И я устроился посудомойщиком в «Савой», сняв заодно комнату в Кэмден-Таун. Жизнь настала прекрасная. Свое двадцатилетие я встретил счастливым молодым человеком.
Я познакомился с прелестной кудрявой блондинкой по имени Эви, которая работала распорядителем в дешевом ресторанчике. Она устроила меня туда официантом, и я открыл для себя мир чаевых. Дело пришлось мне по душе и научило разбираться в людях. Я постиг, например, как выманить фунт у забулдыги, который не хотел расставаться даже с пенсом. В неделю я зашибал двадцать фунтов. Я стал покупать себе итальянские костюмы в полоску, модные остроносые туфли и знакомиться с девочками классом повыше – парикмахершами, продавщицами и так далее. Недурно, да? Я ощущал себя королем. По воскресеньям ездил в Элефант и вручал Сэйди пятерку. Правда, она всегда отказывалась и разражалась речью о том, что я должен экономить деньги, остепениться, жениться на порядочной еврейской девушке и вообще быть таким, как кузен Леон, а он, по-моему, полный раздолбай.
Я уволился из своей забегаловки и нанялся помощником официанта в высококлассный ресторан – баш-лей там я зашибал меньше, но зато держал ушки на макушке, приглядывался да мотал на ус. Особенно меня привлекали женщины. Туда приходили настоящие красотки! Дорогие меха, драгоценности, сумасшедшие запахи и все такое.
Оттуда я перешел официантом в другой престижный ресторан, где познакомился с Пенни, дочкой владельца. Таких у меня еще не было. Маленькая, рыженькая, ладненькая. Пожалуй, я даже влюбился в нее. Должно быть, потому, что она мне не давала. Сейчас, оглядываясь в прошлое, я думаю, что Пенни была просто сексуально неразвита, тогда же меня это жутко беспокоило. Как-никак она была первой девушкой, которую мне хотелось, но которая моей не стала.
Если вам кажется, что я слишком задаюсь, то представьте себе молодого парня с лицом Тони Кэртиса, но повыше ростом и к тому же похожего на Майкла Кейна и немного на Криса Кристоферсона.
Как бы то ни было, мы с Пенни решили пожениться. Ее отец, ясное дело, пришел в ярость, но Пенни стояла на своем, и, поскольку папаша не хотел, чтобы дочурка вышла за простого официанта, он открыл новый ресторан, а меня поставил там метрдотелем.
С ресторана-то все и началось. В нем я впервые увидел Фонтэн.
Вы, конечно, как и все, слышали про Фонтэн Халед – это наше национальное достояние, но отнюдь не древнее – лет, должно быть, тридцати пяти, хотя я и по сей день не знаю правды.
Выглядит как настоящая английская аристократка голубых кровей. Изумительное, словно высеченное скульптором лицо (не знаю, может, тут не обошлось без пластической хирургии), тонкая нежная кожа, стройная фигура; гибкая, худощавая, всегда изысканно одетая, с длинными шелковистыми светлыми волосами, зачесанными назад.
Увидев ее в первый раз, я не мог оторвать от нее взгляд. Настоящая леди. Я понимаю, что рассуждаю как болван, но это чистая правда. Фонтэн в свое время была одной из самых знаменитых фотомоделей, но бросила это занятие, когда вышла замуж за миллиардера Бенджамина Аль-Халеда. Ее имя не сходило с полос светской хроники – Фонтэн полетела туда-то, объявилась на своей вилле в Акапулько, перебралась в свой испанский замок, переехала в лондонскую резиденцию, решила передохнуть в нью-йоркских апартаментах…
Я слежу за светской хроникой. В моем деле полезно знать, кто есть кто. Поэтому, когда Фонтэн появилась в ресторане, я тут же ее узнал. Она была в компании трех мужчин и двух женщин тоже из высших кругов общества, но по внешности они ей и в подметки не годились. Я сам проводил их к столику, чего ни разу не делал с тех пор, как получил место. Я даже обратился к Фонтэн по имени, чтобы обратить на себя внимание. Но она не удостоила меня взглядом. Видно, не всех облик Тони Блейка сражал наповал.
Бенджамина Аль-Халеда с ними не было, но вряд ли среди троих мужчин находился ухажер Фонтэн – уж больно простовато и напыщенно они выглядели.
Тогда я подумал, что Фонтэн пришла в кроличьей шубке, и только позднее узнал, что это шиншилла. Забавно – хоть в то время я и мнил себя пупом земли, но не мог отличить сумочку «Гуччи» от Маркс-энд-Спаркс.
Весь вечер я вьюном вился вокруг столика Фонтэн, однако она так ни разу и не взглянула в мою сторону.
Разговоры у них были такие:
– В Сен-Морице стало совсем скучно…
– А вы знаете, что Джеми сломал ногу в Тибете?
– Где вы собираетесь кататься на лыжах в этом году?
Сплошное занудство.
Парень, заплативший по счету, не оставил на чай ни гроша.
Пару вечеров спустя Фонтэн появилась вновь, на сей раз в сопровождении мужа. Он был намного старше ее. С ними был еще какой-то старикан. При входе Фонтэн чуть заметно улыбнулась мне, отчего я опешил. С тех пор они наведывались довольно часто, когда не летали по свету.
С Пенни отношения складывались непросто. Благодаря ее отцу я стал пользоваться успехом. Я нравился посетителям: я знал их по именам, следил за тем, чтобы их обслуживали как следует, и с некоторыми был уже на короткой ноге. Ресторан приобрел добрую славу, и посетители не скрывали разочарования, если я по какой-то причине отсутствовал. Людям нравится, когда их приветствуют как важных персон, обращаясь по имени.
Отец Пенни быстро понял, что я приношу пользу делу, а я вскоре осознал, что женитьба на Пенни была бы опрометчивым шагом. Не слишком удачная ситуация, правда? Пенни стала раздражительной и ревнивой, обвиняла меня во всех смертных грехах – причем справедливо. Не знаю, думала ли она, что я перебиваюсь только онанизмом, но сама со мной так ни разу и не переспала. Я перебрался в маленькую квартирку на Эдгвар-роуд, и вскоре Пенни застукала меня там с крупье – женского пола, естественно!
Что тут началось! Слезы, крики, истерики. Пенни даже предложила мне свою драгоценную девственность, но к тому времени меня это уже не интересовало. Расстались мы далеко не друзьями.
Сами понимаете, разрыв с ее отцом тоже был теперь лишь делом времени. Я вовсю присматривал другое местечко. Достаточно пробыв в официантской шкуре, я подумывал о том, чтобы открыть собственное заведение, но для этого требовались бабки, а где в наше время можно их добыть?
Я начал посматривать вокруг, и в один памятный вечер мой жгучий взгляд (многие из моих куколок говорили, что у меня жгучий взгляд) скрестился со взглядом Фонтэн. Ее холодные глаза цвета морской волны вдруг откровенно вперились в мое лицо. Вот тут это и случилось. Мы оба поняли, что нас ждет нечто особенное.
Вскоре Фонтэн отправилась в туалетную комнату, а я принялся околачиваться рядом, ожидая, пока она выйдет.
– Тони, – обратилась ко мне Фонтэн хорошо поставленным грудным голосом, – мне кажется, это место не для вас. Заезжайте ко мне завтра. У меня возникли кое-какие мысли, и вы, возможно, сумеете мне помочь.
Она протянула изящную визитную карточку и добавила:
– Около трех часов было бы очень удобно.
Я только тупо кивнул. Сказать по правде, я был ошеломлен таким оборотом.
На следующий день я переодевался, должно быть, раз десять, выбирая, что больше подойдет к рандеву: небрежный спортивный стиль или строгий итальянский костюм? В конце концов я остановился на бледно-сиреневой рубашке с крахмальным белым воротничком и черном шелковом костюме.
К дверям ее сногсшибательного особняка в Белгравии я явился за полчаса до назначенного времени. При виде такого великолепия у меня просто челюсть отвисла! Позднее я узнал, что раньше в этом здании размещалось посольство. Черт возьми, там даже бассейн был.
Дворецкий провел меня в огромную комнату – гостиную, как мне показалось. Потом я выяснил, что это приемная. Комната была уставлена причудливой резной мебелью, а стены увешаны обалденными старинными полотнами. Некоторые были довольно фривольные – на одном три лакомые крали развлекались с , каким-то здоровяком. Я подошел поближе и уставился на голую плоть, и тут раздался голос Фонтэн:
– Вы интересуетесь живописью. Тони? Я оглянулся. В длинном шелковом пеньюаре, с распущенными волосами Фонтэн выглядела просто конфеткой.
Черт побери, я и сейчас ощущаю волнение, которое меня тогда охватило. Это был финиш, настоящий класс.
– Пойдемте в кабинет, – предложила она. – Хотите выпить?
Я попросил шерри – мне казалось, что шерри наиболее уместен в данном случае. Фонтэн удивилась.
– Вот уж никогда не подумала бы, что вы любите шерри, – сказал она.
И тут на меня нахлынуло. Я возбудился, как мальчик. Можете себе представить, как я при этом выглядел в обтягивающих черных брюках? Я осторожно приблизился к Фонтэн. Она не попятилась – даже сделала шаг навстречу. Я обнял ее – высокую, худощавую, ощущая упругое тело под тонкой тканью. Она обхватила руками мою шею и прильнула к моим губам.
Вкус этого поцелуя мне не забыть никогда. Она впилась в меня, как изголодавшийся зверь. Она вздыхала и кусалась, язык ее извивался, как змея, у меня во рту. Но и я показал, на что способен, уверяю вас.
– Пойдем наверх, – сказала она наконец. И добавила:
– Бенджамин уехал, не бойся.
Я ступил следом за Фонтэн в небольшой лифт. Кабина поехала, и мы прижались друг к другу. Фонтэн расстегнула мои брюки, и ее длинные пальцы начали ласкать меня. Господи, я едва не кончил, так был возбужден!
Внезапно лифт остановился, и Фонтэн сбросила пеньюар.
Я уставился на нее. Груди у нее были совсем маленькие с бледными вытянутыми сосками.
– Мы уже на месте? – выдавил я, чувствуя себя последним идиотом.
– Нет, но скоро будем, – ответила Фонтэн, стягивая с меня брюки.
Несмотря на тесноту, она ухитрилась раздеть меня донага.
Опыт у меня, сами понимаете, был немалый, но такая женщина встретилась мне впервые.
– Ты как раз такой, каким я тебя представляла, Тони, – прошептала Фонтэн. – Сядь, я покажу тебе, как это делается в лифте.
Свихнуться можно! Фантастика! Вспоминая это приключение, могу теперь признаться: я при этом только присутствовал – Фонтэн все сделала сама. Я, конечно, тоже не ударил лицом в грязь. Вы понимаете, что я имею в виду, да? Но сам я только плыл по течению. Пусть делает, как хочет, решил я, только бы не испортить это чудо. Фонтэн обвила меня длинными белыми ногами и вонзила в спину ногти. Она не стонала, не кричала, нет. Только приговаривала:
– Давай же, сукин сын! Сильнее!
Ну тут уж мне, как говорится, и карты в руки. Силы у меня предостаточно! Я постарался на славу.
Потом она сразу стала деловой. Воплощенное спокойствие. Встала, облачилась в пеньюар. Подождала, пока я натянул брюки и рубашку, застегнул пиджак. Лифт снова доставил нас в кабинет.
Я чувствовал себя раздавленным. Плюхнулся в кресло. Фонтэн позвонила, и дворецкий принес чай.
Фонтэн непринужденно болтала. Никому бы и в голову не пришло, что какие-то полчаса назад она извивалась и царапалась, как ненормальная.
– Я хотела бы открыть дискотеку, – заявила она. – Только не простую, а нечто особенное, шикарное, ни на что не похожее.
– Вот как? – встрепенулся я, навострив уши. Похоже, это как раз то, о чем я мечтал.
– Ты ведь мог бы взяться за такое дело, не правда ли? Фонтэн начала распространяться насчет того, что сейчас ну буквально некуда податься – везде одно и то же, никто и понятия не имеет о том, что такое шик.
– Везде кишат ничтожества. Тебе не кажется, что Лондону нужно что-то свое, особенное, что отличало бы его – как, например, Париж или Рим? А то здесь солидному человеку ночью и пойти некуда.
Сдохнуть можно! Это в Лондоне-то? Тем не менее я с серьезным видом кивнул. Мне нужно было вырваться из своей дыры, а Фонтэн, похоже, предлагала именно то, в чем я нуждался.
– Начинай подыскивать место, Тони, – сказала она. – О деньгах не думай. Мой муж все оплатит. Тебе я положу пятьдесят фунтов в неделю и пять процентов от прибыли. Согласен? Ну и, конечно, ты будешь всем распоряжаться. Подходит?
Подходит ли это мне? Еще как подходит, черт побери!
Фонтэн поднялась и разгладила пеньюар.
– Мне пора одеваться, – произнесла она. – Подбирай место и держи меня в курсе дел. – Она повернулась к двери. – Да, Тони, в лифте было приятно, очень приятно. Давай как-нибудь повторим.
И добавила тем же спокойным, холодным тоном:
– Дворецкий проводит тебя.
Уходил я, не чуя под собой ног. Господи, настоящая леди и дикая кошка в одном лице. Похоже, я нашел то, что искал.
Я взялся за дело, засучив рукава. Вставал засветло, обходил агентов по продаже недвижимости, осматривал десятки помещений. Я понял, чего хотела Фонтэн. Наконец я наткнулся на подходящее место. Бывший ресторан на крыше. Плохой район, говорили мне, негде ставить машины. Но, поверьте стреляному воробью, нужно было только поставить перед входом подходящего швейцара – и дело в шляпе. Я понял, что попал в самую точку. Не слишком просторно, но и не тесно. Ничего общего с другими забегаловками – вместо того, чтобы ползти в какое-нибудь подземелье, вы взмываете в поднебесье и любуетесь из окон ночным Лондоном. Я тут же позвонил Фонтэн, и она прикатила на роскошном серебристом «Роллс-Ройсе». Место Фонтэн приглянулось с первого взгляда. Игра началась.
Мы зашли в «Фортнэм»и заказали чай. С того памятного для я Фонтэн не видел. Она была в норковой шубке и в шляпке и тут же привлекла всеобщее внимание.
– Бенджамин дома, – устремив на меня взгляд, который я уже хорошо знал, тихо сказал она, – но у меня есть другое местечко.
– Поехали, – выдавил я, дожевывая бутерброд. Я ощущал себя на седьмом небе.
Фонтэн отослала шофера, и мы сели в такси, которое доставило нас в Челси. Квартирка была маленькая, но изысканно обставленная: широченная кровать, покрытая медвежьей шкурой, повсюду ковры, зеркала, жалюзи на окнах, приглушенный красноватый свет. На стене эротические картины, в книжном шкафу, у изголовья кровати, – порнографические журналы и книжки.
– Здесь я блядую, – улыбнулась Фонтэн.
Я, не знал, что и ответить. Никогда еще не сталкивался с такой непредсказуемой особой. Она разделась и растянулась голая на постели. Я совсем смешался, стал неуклюже ковыряться с одеждой, путаясь в рукавах и брючинах. Просто был выбит из колеи, вы не поверите!
Наконец, выпутавшись из одежды, я приступил к делу. Фонтэн неподвижно лежала, едва заметно улыбаясь. Совсем не так, как в прошлый раз. В итоге я так перевозбудился, что продержался совсем недолго. Пыхтя, я скатился с нее и уставился на наши обнаженные тела в укрепленном на потолке зеркале.
Фонтэн произнесла медленно, с расстановкой:
– Тони, как ты смотришь на то, чтобы научиться быть хорошим любовником?
Я приподнялся на локте и уставился на нее. Пытался понять, не шутит ли она. Я считал себя превосходным любовником. Уж в чем, в чем, а в этом деле я знал толк. Никто никогда не жаловался.
Теперь же, вспоминая былое, должен признаться, что Фонтэн и впрямь многому меня научила. Удивительным приемам, с которыми познакомилась в Бейруте, Танжере, Южной Америке. Называйте, что хотите, – она знала любые фокусы и трюки. Учителем она оказалась замечательным. Не представляете, как я ждал очередного занятия. Правда, не забывал при этом и другую свою милашку. Фонтэн о ней не подозревала, мне же дополнительные встречи шли только на пользу – я оттачивал мастерство, чтобы быть в хорошей форме при следующем свидании с Фонтэн.
Лейна была стриптизершей. Довольно пустоголовая, но в постели просто чудо. Идеальная партнерша для отработки домашних заданий Фонтэн. Впрочем, она любила привносить кое-что новенькое даже в самые экзотические упражнения и позы. Умопомрачительная грудь и сочная обволакивающая пушица. Поймите меня правильно – Фонтэн была мировая баба, но вот грудь и задница немного подгуляли. Верно, мужики балдеют от бифштекса с кровью, но порой их тянет и на картошечку с булкой.
Жизнь была прекрасна. Я уволился из ресторана и целиком отдался новому делу. Занимался интерьером, подыскивал официантов, составлял списки потенциальных клиентов, заказывал продукты. Дел было по горло. Фонтэн предложила название «Хобо», которое вычитала у Джека Лондона. Мне понравилось, хотя Бенджамин предложил назвать заведение «Фонтэн». Сама Фонтэн заявила, что это вульгарно и безвкусно. Она была права. Она вообще всегда была права.
Наконец мы открылись. Торжество удалось на славу. Десятки фотографов и репортеров, сотни знаменитостей. Как всегда, на дармовщинку пожаловали все, даже те, кого не звали. Фонтэн лично составляла список приглашенных, и я думаю, именно этот список обеспечил нам столь головокружительный успех. Кого только не было в ее коктейле – рок-музыканты, кинозвезды, политические деятели и даже проститутки (международного класса, конечно). Здорово получилось! Успех превзошел все ожидания, и через считанные недели «Хобо» стал самым знаменитым и престижным увеселительным заведением Лондона, а я превратился в человека, с которым начали искать знакомства. Полный атас! Я до сих пор боюсь, что все это вдруг рухнет и рассыплется, как карточный домик. А пока – вот он я, Тони Блейк, – бывшее ничтожество, бывший официант, а теперь – хозяин «Хобо», великий любовник и всеобщий любимец.
Великий Я!
