Текст книги "Хранить обещания"

Автор книги: Джек Макдевит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Я сунул фотографию в сумку, а карикатуру оставил: вдруг через пару миллионов лет кто-нибудь наткнется на наш корабль – пусть малость посмеется... Перекинув ремень сумки через плечо, я направился обратно в рубку.

Мак-Гайр поинтересовался, как продвигаются наши дела, и я ответил, что неплохо. Через несколько минут он вновь поинтересовался, и я вновь ответил. Этим я и занимался три последующих часа.

Наконец сзади меня неслышно возникла Кэти:

– Роб, мы готовы. Мардж говорит, что если по дороге мы ничего больше ему не сломаем, то все будет в порядке.

Мы осторожно понесли Германа к выходу. Кэти была бледна, неразговорчива и выглядела несколько отрешенной: видимо, и ей последние минуты на «Ласточке» давались нелегко.

Мардж сообщила Мак-Гайру, что мы надеваем на Германа скафандр, и попросила приготовить ножницы – разрезать его, когда доберемся.

– Вообще-то, – сказала она мне, – для таких случаев нужно бы специальное приспособление – вроде большого герметичного мешка. Если, конечно, в космос все-таки продолжат летать...

– Поторапливайтесь! – прервал ее Мак-Гайр.

Пока мы осторожно натягивали скафандр на командора, глаза Кэти несколько раз встретились с моими – казалось, она хочет что-то сказать, но никак не решается. Наконец я приладил шлем и отрегулировал подачу кислорода. Мардж облегченно вздохнула:

– Ну, вроде всё. Понесли...

Мы перетащили Германа в шлюз и, усадив на «космический мотоцикл» (маленькое кресло с реактивным двигателем, которым пользовались при выходе в открытый космос), тщательно зафиксировали ремнями. Свою сумку я тоже привязал к «мотоциклу».

– Я вам пока не нужна? – спросила Кэти. – Может, летите тогда, а я пойду соберу шмотки?

– Давай, – ответила Мардж. – Возьмешь мой реактивный ранец – он снаружи, возле люка.

Кэти вышла из шлюзовой камеры, немного помедлила, обернулась и помахала нам рукой. Затем, странно округлив глаза, она через силу улыбнулась и произнесла короткое, всего из двух слогов, слово. Слово, бесповоротный смысл которого дошел до меня лишь когда мы были уже на полпути к «Верности», а крышка выходного люка давно за нами захлопнулась.

– Про-щай!..

Кэти в упор смотрела на нас с доброго десятка экранов. Темные волосы, обычно перехваченные лентой, сейчас были распущены и свободно лежали на плечах. Похоже, она все-таки плакала, но взгляд ее был тверд и решителен – лишь грудь так и ходила ходуном под серым комбинезоном.

– Перт, какого дьявола ты еще там? Чем ты занимаешься? – угрюмо поинтересовался Мак-Гайр. Он выглядел усталым и больным. Мак сильно растолстел за время полета, его волосы поседели и поредели, а лицо, изборожденное глубокими морщинами, украсилось дополнительным подбородком. На Земле он был гораздо привлекательнее.

– Давай быстрей! – Мак старался говорить спокойно. – У нас почти нет времени!

– Я остаюсь здесь, – ответила Кэти. – Да и все равно уже поздно, я не успею даже надеть скафандр.

Мак-Гайр закрыл усталые, налитые кровью глаза.

– Почему? – негромко спросил он.

Кэти улыбнулась нам со всех экранов и сказала:

– Твой корабль слишком мал для шестерых.

– Черт побери! – Мак сорвался на визг. – Нам пришлось бы просто меньше двигаться и больше спать! – Он помахал рукой перед лицом, словно разгоняя дым. – Кэти, все кончено. Ты не вернешься с нами.

– Я знаю.

Все молчали. У Айсмингера отвисла челюсть.

– Как Герман? – спросила Кэти.

Я ответил:

– Мардж от него не отходит. Говорит, все будет в порядке.

– Хорошо.

На пульте управления зажглось несколько желтых лампочек: до старта оставалось две минуты. Вдруг я испугался: не заденет ли наша реактивная струя «Зеленую ласточку»? Мак-Гайр, видимо, тоже об этом подумал; его пальцы быстро пробежали по клавишам, и на дисплее высветился длинный ряд цифр. Я увидел, как напряглись желваки на скулах Кэти – стиснув зубы, она ждала приговора.

– Все в порядке, – сказал наконец Мак. – Ее не зацепит.

– Кэт... – Айсмингер еле сдерживал рыдания. – Если б я только знал, что ты...

– Да, Эд. – Ее голос был нежным и спокойным, и она улыбалась, хотя из глаз катились слезы.

Где-то далеко внизу загудели топливные насосы.

– Как я хочу, – бесстрастно произнес Айсмингер, не отрывая взгляда от экрана, – хоть чем-нибудь помочь.

Кэти улыбнулась в последний раз и, грациозно повернувшись, ушла в глубину рубки. Теперь она осталась только на одном экране – изящный профиль, мягко подсвеченный огоньками штурманского пульта, далекий и щемяще прекрасный.

– Ты... можешь помочь, – сказала она. – Построй двигатель, который изобрел Виктор. И вернись за мной.

На секунду мне показалось, что Мак сейчас отменит старт, но он сидел, сжав кулаки, и все делал правильно – то есть ничего не делал. Я вдруг понял: Мак-Гайр органически не способен вмешиваться в естественный ход событий.

И еще я знал, что женщина, оставшаяся в темной рубке, смертельно испугана тем, что она совершила. Представление прошло великолепно, но ей так и не удалось скрыть ужас в самой глубине глаз. Внезапно и отчетливо я осознал: Кэти хотела спасти не себя, а Программу.

Когда включился двигатель, ее лицо словно окаменело – лишь теперь она окончательно поняла, что ей предстоит, – а потом вдруг исчезло.

– Где картинка? – рявкнул Айсмингер.

– Она выключила камеру, – ответил я. – Видимо, не хочет, чтобы мы сейчас ее видели.

Эд окинул меня мрачным взглядом и, стиснув кулаки, повернулся к Мак-Гайру.

– Какого черта... неужели вы не могли схватить ее и силком притащить сюда?

– Но мы же не знали, – ответил я. – Разве о таком догадаешься?

И про себя подумал: «А разве нет?»

Когда стартовый импульс закончился, корабли разошлись всего на несколько километров – и в то же время между нами разверзлась пропасть, громадность которой неподвластна человеческому воображению.

– Кэти, Кэти, Кэти, – непрерывно повторял Айсмингер в микрофон. Ответом ему было молчание.

Вдруг ее голос пробился сквозь помехи, и в тот же момент вновь вспыхнули экраны.

– Хорошо, – сказала Кэти. – Великолепно! Проверьте кассету – убедитесь, что все записалось как следует. – Она аккуратно перевязала волосы ленточкой; ее глаза были подведены, а губы тщательно накрашены.

– Роб, – продолжала Кэти, – не забудь особо проработать то место, когда Эд называет меня по имени, – убавь звук до предела, наложи посторонний шум. И никаких комментариев о том, кто виноват! Нам нужна жертва обстоятельств, а не оплошности.

– Господи, Кэти... – Я все еще не мог опомниться. – Что ты наделала?!

Она глубоко вздохнула.

– Я уже все вам сказала. Еды мне хватит лет на восемь, а то и больше; воздуха – хоть залейся. Вшестером нам пришлось бы куда хуже.

– Кэти! – прямо-таки взвыл Мак-Гайр. – Это же были прикидочные данные! Да еще с большим запасом! Система жизнеобеспечения вполне могла бы потянуть шестерых. Это была только прикидка...

– Ладно, хватит, – оборвала его Кэти, – теперь это уже неважно. Послушайте! Со мной все будет в порядке: у меня есть что посмотреть, есть что почитать и есть что написать. Так как дальней связи крышка – Роб знает, – вам надо вернуться хотя бы за моей книгой. – Она улыбнулась. – Мак, тебе понравится, как я пишу, вот увидишь!

В рубке «Верности» стояла мертвая тишина.

– А ночью, если мне станет совсем одиноко, я поиграю в бридж с компьютером.

Мак-Гайр покачал головой:

– Ты уверена, что все будет в порядке? Пять минут назад ты казалась такой расстроенной.

Кэти опять улыбнулась и подмигнула.

– Мак, – сказал я, – ей наконец-то удалось сняться в кино.

– Не понимаю... – Мак-Гайр развел руками. – Почему? – Он придвинулся ближе к экрану. – Почему ты это сделала?

– Та молодая женщина, – ответила Кэти, – совершила, что называется, поступок высокой доблести. Это далось ей нелегко, и она могла показаться вам испуганной и расстроенной.

«И вызывающе прекрасной», – подумал я. И понял вдруг, что значит любить Катрин Перт.

– А эта Кэти, – улыбнулась она, – честно заработала право на отдых – на долгий отдых. Постарайтесь построить корабль; я буду вас ждать. И прилетайте на нем... если сможете. – Катрин помолчала. – Наверное, его назовут в честь Виктора.

Я встречаю на Земле уже пятое Рождество. Немалый срок... Связь с Кэти мы потеряли примерно через неделю. Вначале она хотела починить антенну дальней радиостанции, и я уже начал готовить инструкции, но для этого ей пришлось бы выходить в открытый космос, так что затея была благоразумно отклонена.

А насчет кассеты она оказалась права: весь мир словно поднялся в едином порыве. Люди вновь обратили глаза к небу и настойчиво требуют ускорить Программу. Звездолет Виктора Лэндолфи почти построен: десятка три или четыре стран предложили НАСА свое содействие.

Айсмингер занимается бортовыми компьютерами этого корабля и держит меня в курсе дела. Запуск был намечен на весну, но Эд написал «СЕНТЯБРЬ» – значит, опять встретились какие-то трудности. Значит, Кэти пробудет там еще год.

Специально для нее ведутся постоянные радиопередачи – я тоже вызвался в них участвовать и иногда часами говорю в микрофон. Ей рассказывают о новостях политики и достижениях техники, о спорте и развлечениях – и многое, многое другое. Если Кэти слышит нас, то знает: мы идем.

И она знает, что имя нового звездолета – не «Виктор Лэндолфи». Его назвали «Катрин Перт».

Если слышит... Мы не знаем, доходят ли до Кэти все наши послания. А вдруг нет? Сумеет ли человек прожить шесть лет в полной изоляции? Правда, летом ко мне заезжал Айсмингер – уж он-то не сомневается.

– Кэти – крепкая девушка, – не раз повторял Эд. – Выбить ее из колеи просто невозможно. Помнишь, она даже устроила нам под конец небольшое представление?

Актерские способности Кэти – вот это меня и пугает. Я думаю об этом все пять лет. У меня есть копия последнего репортажа (хотя Мак-Гайр и не рекомендовал ее оставлять), которую я смотрел много раз. Смотрел до тех пор, пока мне не стало страшно. Теперь она запрятана глубоко в шкафу, под грудой старых папок.

Там, на коричневой магнитной ленте, две Катрин Перт: перепуганная отважная девушка, чей образ покорил весь мир, и наша обычная Кэти – стройная, гибкая, вечно занятая работой и абсолютно невозмутимая.

И я не знаю, которая из них настоящая.