Текст книги "Всадники бурь"

Автор книги: Джек Лоуренс Чалкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Теперь директору было не до сладострастия. Он глубоко задумался.

– Но откуда мне знать, что вы от Булеана?

Кира поднялась, порылась в старой, потрепанной седельной сумке и достала маленький клочок бумаги. На нем акхарскими символами была написана сложная математическая формула. Она молча протянула листок Лейсу, тот с минуту его рассматривал, потом у него слегка задрожали губы.

– Вы знаете, что это такое?

– Я в этом ничего не понимаю, – призналась Кира, – хотя это и написано моей рукой. Но я знаю, что это такое.

– Но здесь пропущена одна переменная!

– Вы ее получите, если мы сможем прийти к какому-нибудь решению.

Когда Лейс возвращал листок, его руки дрожали.

– Это высший уровень акхарской магии, доступный только избранным. Но… чего вы хотите от меня?

– Нам нужна девушка и еще способ тихо, без шума вывезти ее отсюда послезавтра на рассвете, вместе с караваном. Порция того зелья, которое вы использовали, и любые записи о состоянии девушки, которые вы вели, очень бы нам помогли. Избавьтесь от нее, и вы избавитесь от всякой опасности, которая угрожает приюту герцога. В конце концов сделайте вид, что ее никогда здесь и не было.

Директор кивнул:

– Я могу вызвать ее завтра после работы в клинику. На осмотр. Это обычная вещь, хотя ее очередь еще не подошла. Мы задержим ее под каким-нибудь предлогом, возможно, усыпим. Можно было бы заставить ее пойти с вами с помощью любовного зелья, однако его еще надо составить – мы их не держим, – и неизвестно, что получится при его сочетании с уже действующим зельем. Могут возникнуть еще более глубокие изменения личности, особенно вкупе с супружеским заклинанием. Мягкий, прозрачный гипноз может оказаться недостаточным, он действует на каждого по-своему, нельзя сказать с уверенностью, сколько он продержится. К сильному гипнозу требуется антидот. Девушка станет повиноваться автоматически, но если вы потеряете антидот, то она останется таким автоматом до тех пор, пока вы не вернетесь сюда, ибо все наши зелья – наша тайна.

– Это подойдет, – сказала Кира. – Мне уже доводилось иметь дело с подобными зельями. Но можно ли будет восстановить ее рассудок?

– Прошло только три месяца. По сути дела, зелье не стирает память – нам не известен способ, который позволил бы это сделать без нарушения всей работы мозга. В этом случае взрослый превращается в ребенка. Наше зелье только прекращает доступ ко всем прошлым воспоминаниям. Новая личность строится на том, что человека просто учат быть тем, кем он должен быть. Девушка общалась только с нашими крестьянами, она запомнила только те слова и фразы, которые она от них слышала. Она приняла их культуру, их веру в систему, их манеру разговора, их образ жизни. И чем дольше продолжается воздействие, тем прочнее становятся изменения, а мозг, не имея доступа к старой информации, начинает восполнять то, чего не может обнаружить: детские воспоминания и так далее. Чем больше девушке нравится ее теперешнее положение, чем естественнее она себя чувствует, тем быстрее и разрушительнее становится процесс стирания прошлых воспоминаний. Со временем оно становится полным и необратимым.

– Сколько на это требуется времени?

– Это зависит от человека. – Директор пожал плечами. – Тут важен и возраст – чем меньше воспоминаний, тем быстрее процесс, влияют и всевозможные психологические и физиологические факторы. Те девочки, которые оказались здесь вместе с ней, – они счастливы, у них любящие семьи, и чувствуют они себя гораздо лучше. Скорее всего у них процесс уже необратим. А ваша девушка… я не знаю. Она молода, это работает против нее, однако она из Внешних Слоев, а влияние этого фактора непредсказуемо. Вы можете восстановить все или по крайней мере большинство воспоминаний, однако личность – это уже другой вопрос. Прежде у нее было очень слабое эго и низкая самооценка, а теперь это очень сильная личность. Я могу только гарантировать, что она изменится.

Кира кивнула:

– Ничего, меня просили привезти ее, а не поворачивать часы вспять. – Она наклонилась и поцеловала Лейса в лоб. – Вы оказали нам неоценимую помощь. Я этого не забуду.

Он поднялся.

– Мне понадобится привлечь к этому делу алхимика. У нас есть антидоты, однако по соображениям безопасности они все очень слабые…

Кира тоже встала, снова подошла к сумке и вытащила оттуда еще один маленький листок.

– Думаю, это снимет все вопросы. Надеюсь, вы и сами сможете придумать какое-нибудь достаточно правдоподобное объяснение.

Директор посмотрел на листок:

– Какая-то химическая формула. Не мой профиль. Что это?

– Соединение, которое может быть составлено из доступных веществ. Оно застывает, его можно окрасить, а потом вживить в кожу, оно не чувствуется, и мне сказали, что с ним даже безобразный шрам выглядит небольшой царапиной, все неприятные ощущения пропадают, рубец становится незаметным.

Директор тихонько присвистнул.

– Да, это будет очень… полезно. Однако у меня есть еще одна просьба.

– Да?

– Там, в зале, все видели нас вместе, все видели, как мы уходили. Пожалуйста, не могли бы мы хотя бы… притвориться… что между нами что-то произошло?

Кира улыбнулась ему самой нежной, самой соблазнительной улыбкой.

– Пусть это будет нашей маленькой тайной, – прошептала она.

– Так это она и есть? – спросила Кира, разглядывая через окошко кабинета помещение маленькой больнички для полевых рабочих. Лейс кивнул.

Молодая женщина, которая находилась там, была невероятно тучной, но очень мускулистой: стоило ей шевельнуть рукой или ногой, и на них вздувались мощные мышцы.

Долгие часы работы под палящим солнцем сделали ее кожу почти коричневой, дубленой, как у большинства крестьян. Губы ее словно выгорели на солнце: они казались неестественно бледными, почти бесцветными, как и ногти, особенно по сравнению с кожей.

У девушки были прямые черные волосы до плеч, которые несколько смягчали ее лицо, делали его более женственным. Волосы казались нечесаными и посеклись на концах, а некоторые пряди выгорели почти добела.

– Волосы нельзя настолько отрастить за три месяца, – заметила Кира.

– Зелье. Простое и безвредное. Если не понравится, всегда можно снова подстричься. Это одна из тех мелочей, которые мы время от времени позволяем им у нас «стянуть» – людям это нравится. Остальное – естественный результат многочасовой работы на солнце. Вы заметили? Остальные выглядят точно так же.

Кира кивнула. «Что за жизнь…» – печально подумала она.

– Девушка выглядит довольно бодрой.

– Да. Прежде она была очень тихой и какой-то отстраненной. Думаю, она вела себя так с теми, кого плохо знала. Однако, успокоившись, она стала довольно открытой и совершенно раскованной. Видите ли, физические отклонения не считаются здесь недостатком, так что полнота ее не тревожила. Маиса сильна, как бык, и это придает ей уверенность в себе. Мои люди видели, как она держала телегу, пока меняли колесо, и даже не устала, а в Последний День она шутки ради подняла огромного крепкого парня, вдвое шире ее в плечах.

– А как вы заманили ее сюда?

– Подсыпали немного порошка в напиток, который она сегодня пила в поле, и у нее очень кстати начались желудочные спазмы. Лекарственное зелье, которое она получит, как только уйдет последний пациент, – гипнотическое. Оно вызовет головокружение, и ей прикажут лечь. Потом я отпущу персонал.

Кира кивнула.

– Нам надо вывезти ее завтра же. Замофир крутится где-то поблизости, да не следует забывать и о нашем владетельном хозяине.

Лейс достал из маленького чемоданчика две запечатанные склянки с ярлыками.

– Золотой ярлык – это антидот, – сказал он Кире. – Отметки на ярлыке означают степень восстановления. Половина дозы приведет девушку в обыкновенный гипнотический транс, когда объект все осознает, но повинуется. Вся склянка заставит ее совершенно прийти в себя, однако сначала погрузит на пару часов в глубокий сон, чтобы устранить остатки гипноза. Светло-красная жидкость – это около сорока процентов той порции зелья, которое вызвало амнезию. Ни в коем случае не допускайте, чтобы его кто-нибудь выпил, а в особенности она. Вместе с той дозой, которую она уже получила, это превратит ее в существо, лишенное всяких воспоминаний и всякой личности. Это будет животное. И еще, проследите за тем, чтобы это зелье не попало в чужие руки.

– Не тревожьтесь. Мы не собираемся ни красть вашу формулу, ни злоупотреблять ею. Мы просто хотим вернуть девушку к жизни, не причиняя ей вреда.

– Куда же вы ее повезете? – полюбопытствовал директор.

Кира улыбнулась:

– Лучше вам этого не знать. – Она снова заглянула в окошечко. – Думаю, все ушли. Наша больная, как послушная девочка, приняла лекарство, и теперь ее укладывают на кушетку.

Лейс кивнул и направился к двери. Видимо, он без труда убедил дежурного врача, что с девушкой не случилось ничего серьезного. Какое-то время они оживленно переговаривались – судя по всему, они были на дружеской ноге. Наконец врач достал из стола папку и передал ее директору. Тот с отсутствующим видом полистал бумаги, а потом отпустил коллегу, заверив, что сам позаботится обо всем остальном.

Какое-то мгновение тот колебался, но потом решил не спорить с начальством. День был долгим, а в резиденции его ждал ужин. Когда он наконец удалился, Лейс какое-то время сидел, изучая содержимое папки, казалось, он совершенно забыл о Кире. Она терпеливо ждала. Стоило ли показываться раньше времени, если в любую минуту сюда мог кто-нибудь вернуться, скажем, за забытой вещью.

Наконец директор вздохнул, отложил папку и сделал ей знак войти. Кира вошла и бросила взгляд на молодую женщину, которая лежала на кушетке, не замечая ничего вокруг.

– Что-нибудь важное? – спросила Кира директора. – Я видела, как вы изучали эту папку.

– История болезни. Акклиматизация и приспособление к окружающим условиям были на первом месте, так что ею не особенно занимались, мы просто убедились, что она достаточно здорова для этой работы. Должно было быть еще одно, более детальное обследование после того, как она немного акклиматизируется, но она чувствовала себя так хорошо, а в отделении было столько другой работы, что обследования так и не провели. Это ее первый осмотр. Она набрала одиннадцать с четвертью халгов. Многовато, конечно, но это в основном мускулы, да и часть ее жира тоже превратилась в мускулы. Если не допускать того, чтобы мышцы снова превратились в жир, все не так уж плохо.

– Сама я вешу всего сорок три. Даже Крим – только девяносто два. Хорошо еще, что нам не придется ее поднимать. Есть еще какие-нибудь медицинские проблемы, о которых нам следовало бы знать?

– Только одна, но это сильно усложнит ситуацию, если вам предстоит долгое путешествие.

– И что же это? – Кира подняла бровь.

– Она на третьем месяце беременности. Вот это был удар.

– О Боже мой! – пробормотала Кира. – Только этого нам и не хватало. Она знает?

– Сомневаюсь. Если она и чувствовала дурноту по утрам, то не жаловалась, да и кто станет обращать внимание на такую чепуху в поле? Это не будет особенно заметно до седьмого месяца, особенно у этакой толстухи, но это ослабит ее, сделает медлительной, вызовет биохимические изменения, ну и тому подобное.

– Значит, у меня меньше шести месяцев на то, чтобы доставить ее по назначению. – Кира вздохнула. – Чей это может быть ребенок? Кто-нибудь из здешних?

– Возможно, но маловероятно. Обычно тут не набрасываются на новичков. Как правило, проходит несколько недель, прежде чем новенький начинает участвовать в жизни общины. Судя по тому, что вы рассказали, маловероятно, чтобы у нее были какие-нибудь связи во время путешествия, так что остается только изнасилование.

Кира вздохнула и посмотрела на девушку:

– Бедняжка. А нельзя ли от этого избавиться? Директор, казалось, был шокирован, но быстро пришел в себя.

– Нет, это сложно, и выздоровление будет долгим. Если вы забираете ее сегодня, то либо этим займется сам чародей, либо она родит.

Женщина кивнула.

– Ладно, я предоставлю решать Булеану. Думаете, она готова?

– О да. Желудочные спазмы прошли, мы просто дали ей очень сильное слабительное. Однако она не сможет контролировать свои отправления, так что помните, вам надо заставлять ее почаще делать это.

Кира подошла к лежавшей без сознания девушке.

– Маиса, открой глаза, сядь и спусти ноги с кушетки.

Глаза открылись, но они ничего не выражали, будто девушка все еще спала; Маиса в точности выполнила приказание.

– А теперь слушай меня, – заговорила Кира, тщательно подбирая слова. – Ты будешь слышать только мой голос, мой и ничей другой, будешь повиноваться только моему голосу. Завтра к тебе придет мужчина и скажет: «Я – Крим. Повинуйся и мне».

Ты услышишь, как он это скажет, и будешь повиноваться мне и ему, и слышать только меня и его, и никого другого. Ты поняла меня? Отвечай.

– Да, – тупо ответила девушка удивительно низким голосом.

– Хорошо. А теперь встань. Сейчас ты пойдешь в трех шагах позади меня, и что бы я ни сделала, ты будешь делать то же самое, пока я не прикажу тебе другого. Если я сяду, ты тоже сядешь. Если я пойду, ты пойдешь следом. Если я остановлюсь, ты тоже остановишься. Поняла? Отвечай.

– Да.

Кира проверила, захватила ли она антидот и образец зелья.

– Нельзя ли ее переодеть?

– Извините, только не здесь, – пожал плечами Лейс. – Нам не удастся заполучить ее одежду, не вызвав подозрений.

– Ладно, ладно. Мне придется самой заняться этим. Сейчас самое важное – выбраться отсюда и уйти как можно дальше от этих стервятников, что кружат над нами. Не могли бы вы погасить свет?

– Конечно, но тогда здесь будет очень темно.

– Я создание тьмы, – отозвалась Кира. – К тому же здесь достаточно рассеянного света, чтобы девушка меня видела. Гасите.

Лейс потушил светильники, и они подождали, пока глаза Майсы привыкнут к темноте.

– Маиса, ты меня видишь? Отвечай.

– Да.

– Тогда следуй за мной и повинуйся. Вдруг Кано Лейс встрепенулся.

– Подождите, а где же переменная, пропущенная в формуле?

– Она уже у вас. На том же листке, что и остальная формула. Если мы благополучно выберемся из владений герцога, переменная проявится и станет одного цвета с остальными чернилами. Если нас предадут или схватят до того, как мы покинем этот район, бумага сгорит. Мне кажется, это честно.

Ошеломленный директор вздрогнул в темноте. Он действительно собирался их обмануть. Слишком трудно ему было чувствовать себя предателем по отношению к герцогу. Но эта формула… Когда он ее увидел и оценил ее возможности… Соблазн был слишком велик. Завтра он отправится в лабораторию и начнет исследования. Через пару недель он объявит о своем открытии, и тогда его звезда засияет новым светом, а его позиции укрепятся. Но цена, которую пришлось заплатить, все же не давала ему покоя. Лейс все еще был убежден, что создание Майсы было правильным и необходимым. И хотя восстановление было теоретически возможно, он никогда не видел, чтобы оно происходило, и насколько ему было известно, никто из тех, кого он знал, не смог бы его провести. Одному только Богу известно, во что превратится теперь несчастная Маиса.

Вывезти Сэм из приюта было несложно, хотя и пришлось побегать, чтобы найти подходящую повозку, поездка в которой не повредила бы девушке. На следующий день, прямо на рассвете, Крим поднял караван, и они двинулись в путь. Ящики с лучшим вином герцога оказались отличным прикрытием, к тому же они и сами по себе могли принести неплохой доход.

Крим все еще не чувствовал себя в полной безопасности, но по мере того, как все новые и новые мили отдаляли его от владений герцога, он начинал понемногу успокаиваться.

Караван двигался вдоль реки, не быстрее и не медленнее, чем обычно, однако путешественники пристально следили, не скрываются ли лучники за стенами каньона. Благодаря соглашению между герцогом, навигаторами и обитателями этих земель, караваны, принадлежавшие Гильдии, не подвергались серьезной опасности, но не стоило пренебрегать возможностью нападения со стороны случайного отряда, да и некоторые жители Пустошей были просто сумасшедшими.

К ночи караван достиг места, которое считалось нейтральной территорией. Конечно, это была только теоретическая безопасность, которую надо было подкреплять часовыми, заклинаниями и прочим, но до сих пор в этом месте не было ни одного нападения на караван. Любой, кто пожелал бы их атаковать, отступил бы перед лицом Йоми. Напасть на них мог только безумец или кто-нибудь из подручных Клиттихорна, если бы Рогач что-нибудь почуял.

Они отошли на тридцать миль от владений герцога, но все еще не чувствовали себя в безопасности; днем сын герцога мог покрывать огромные расстояния, а по ночам в небе рыскали Всадники Бурь. Они не обладали особой силой, если поблизости не было бури, которая снабжала бы их энергией, но видели они неплохо, и если бы хоть один из них что-нибудь заподозрил, их хозяйка отправила бы сюда ураган какой угодно силы. Конечно, каньон здесь был достаточно широк, однако никому не хотелось даже думать, что будет, если произойдет настоящее наводнение.

Кира не решилась бы отправиться в это путешествие в одиночку, без каравана, и даже Крим не чувствовал бы себя уверенно, в особенности рядом с девушкой.

Время от времени они наведывались к ней. Остальные караванщики предпочитали не задавать вопросов, все они были так или иначе замешаны в разных темных делишках. Крим часто залезал в повозку, шел в дальний угол, приподнимал крышку ящика и проверял состояние девушки. Он давал ей пищу и воду, а потом девушка справляла свои нужды. Для этого ведро превратили в некое подобие ночного горшка.

Кира как-то привела покорную девушку к реке, приказала ей снять всю одежду и вымыться.

Караван спал, спали все, за исключением Киры и еще одного часового. Оба они держали в руках заряженные пистолеты, а рядом наготове лежали ружья. Первым что-то почувствовал часовой, за многие годы путешествий у него выработалось некое шестое чувство. Кира ждала кого угодно, но только не старуху Йоми собственной персоной. По слухам, она никогда не покидала свою пещеру. И все же явилась именно она. Колдунья опиралась на две крепкие клюки, а сопровождали ее два невообразимых существа, постоянно поводившие длинными мохнатыми ушами.

Кира взглянула на опешившего часового.

– Все в порядке, Карл. Я их знаю, и я ждала… м-м-м… посетителей.

Йоми направилась прямо к ней, но вдруг остановилась, заметив дремлющую под деревом Маису. Черную от загара женщину было нелегко разглядеть в тени, но у Йоми было особое, магическое зрение.

– Так-так, – проскрежетала старуха. – Значит, вот она, предмет всех наших интриг и махинаций. Боже мой, чего только не делали с этой бедной девочкой. Я вижу заклятие демона с его нечеловеческим математическим безумием, вижу супружескую связь, тоненькую, как паучья нить. И зелья, зелья, зелья, слой за слоем. Простое гипнотическое, а потом стирающее. И под всем этим – что за странная, небывалая сила! Нити, бегущие на север… Да-да, это именно она, бедняжка.

Йоми вздохнула и посмотрела на Киру.

– Дитя, это будет нелегкая работенка.

– Как ты думаешь, удастся тебе привести ее в чувство?

– Мне – нет. Господину умнику – Зеленые Штаны – возможно, но только с моей помощью. У тебя есть образец зелья и антидот?

– Да, сейчас принесу.

– Прихвати заодно и камень, которым вы вызываете этого болвана-чародея. Нам предстоит долгая ночка.

– Стоит ли делать это здесь, так близко?

– Конечно, нет, пустая твоя голова, но если мне не удастся отвести отсюда рогатого хрыча с его свитой, то я и гроша ломаного не стою.

Глава 7
Всадник бурь

Пора действовать, и быстро, – сказала Дориону Йоми. – Сегодня этот пройдоха Замофир приезжает к Ходамоку. Как только усатая крыса пронюхает о Чарли и обо всем, что здесь произошло, то-то переполошится. Наверняка они оба заявятся ко мне, будут предлагать сделку, а может, и угрожать, если решат, что им есть чем меня припугнуть. Вряд ли у них что-нибудь выйдет, но хлопот не оберешься.

– Ну, нам удалось придумать подходящую маскировку, – отозвался маг. – Хоть это было и непросто. Бодэ неплохо владеет оружием, даже пращой и арбалетом. Чарли, конечно, придется потруднее, но и она справится.

Колдунья кивнула.

– Что за странная парочка, Чарли и эта ее Сэм. Чарли уже преодолела столько всего, что любой другой на ее месте просто сломался бы. Мне никогда не доводилось встречать такую сильную и направленную на выживание личность. Ее способность адаптироваться просто поразительна. Даже свою слепоту она уже воспринимает просто как неудобство, а кошачье зрение использует изредка, только тогда, когда это действительно необходимо. Главное, сама-то она считает себя невероятно слабой. Старуха вздохнула.

– Чарли не понимает, насколько поразительно то, что она с удовольствием выполняет свою работу куртизанки, и немногие мужчины решились бы, как она, преследовать Астериал и ее банду в незнакомой стране, имея в своем распоряжении только два пистолета. Но эта Сэм… не знаю, изменится ли она вообще. Она стремится только убежать и спрятаться. Ей нравится быть покорной. Она отлично чувствовала бы себя, будь она действительно крестьянкой или даже рабыней. Ей бы только не принимать никаких решений и ни о чем не тревожиться. Даже если мне удастся освободить ее от зелья герцога Паседо, я не уверена, что она когда-нибудь сможет стать Принцессой Бурь. Вот почему еще нам надо беречь Чарли, Дорион. Единственный мужественный поступок Сэм совершила, когда в опасности оказалась ее подруга. Чарли дает ей силу и решительность. Я допускаю, что Чарли сыграет свою роль и в решающем сражении.

Дорион кивнул.

– Так что же мы будем делать и кто этим займется?

– Я сама, разумеется, не могу никуда отправиться, и у меня нет ни одного ученика, которому я могла бы доверить подобное дело. Я уже позаботилась о поддержке многих людей, которые по разным причинам не могли отказаться мне помочь, но нашим путешественницам нужен еще настоящий проводник и помощник, хорошо бы с магическими способностями. И еще он должен быть полноправным гражданином Акахлара и свободно передвигаться по всем нашим мирам.

Какое-то мгновение Дорион молча смотрел на нее, а потом тихонько охнул:

– Ты имеешь в виду меня?

– Прекрасно! Я рада, что ты вызвался сам.

– Эй, подожди-ка! Я не вызывался… черт возьми, Йоми! Ты же знаешь, сколь ограниченна моя магия! Потому-то я и торчу в этой дыре. Стреляю я хуже некуда, а другое оружие вовсе в руках не держал. Какая от меня, к черту, польза?

– У тебя есть чутье, нюх, как это называется у простонародья. Когда надо, мой дорогой, ты совсем неплохо соображаешь, тебе можно более или менее доверять, у тебя есть понятие о чести, что не так часто встречается в этих местах, а это куда важнее, чем мускулы. Мускулы я могу и наколдовать, честь – никогда.

Дорион задумался.

– Ты хочешь, чтобы я… один… с этой парочкой… в такую даль?..

Йоми залилась своим визгливым смехом.

– Вот именно, я передам тебе полную власть над ними, однако их господином будет сам Булеан. Это означает, что, даже если с тобой что-нибудь случится в пути, кто бы ни захватил их, они будут все равно тянуться к Булеану. Откровенно говоря, я могла бы освободить их от рабства, если бы думала, что это может принести хоть какую-нибудь пользу. Однако Бодэ нужна дисциплина, чтобы помогать в нашей затее, а не мешать, а Чарли дисциплина потребуется из-за ее красоты и слепоты. Пока у них в носу эти кольца, никто не попытается их умыкнуть, ибо всем известно, что такая добыча не только бесполезна, но и опасна. К тому же я не хочу, чтобы она где-нибудь потерялась или спряталась с перепугу. А это вполне возможно, когда она обнаружит, что в действительности не совсем ослепла.

Дорион отлично понял, что имела в виду Йоми; сам он, как и старуха, пользовался не обычным зрением. Чарли еще предстояло узнать, что теперь она может видеть много такого, чего никогда не видела прежде. Но с помощью магического зрения можно увидеть и такое, чего лучше бы не видеть.

– Ладно, – вздохнул Дорион. – Когда?

– Сегодня, как только стемнеет. Я приготовила вам лошадей, которые за пару дней домчат вас до самого Маштопола. Вот список людей и связей, которыми вы сможете пользоваться в пути. Заучи его наизусть. На первое время припасов вам хватит, а деньги на расходы ты сможешь получать по дороге. Я подготовила бумаги, по которым твои подопечные законтрактованы посредством заклинания, наложенного патентованным чародеем. Официально ты, вместе со своим хозяином, оказал им магическую услугу, ценой которой была их свобода. Они, так сказать, свободно выбрали рабство, значит, все законно. Что за прелесть эта бюрократия! Можно грабить всех подряд и убивать направо и налево, лишь бы бумаги были в порядке.

Маг серьезно кивнул.

– А что будет, если нам действительно удастся в конце концов добраться до Булеана? Тогда-то что мне делать? Мы с ним немножко знакомы, и он меня не жалует.

– Ты только доставь их, и все будет забыто и прощено, – заверила его Йоми. – А дальше – выбирай сам. Можешь передать их Булеану и убраться подобру-поздорову, да еще и с наградой, а хочешь – оставайся, если только вы с ним поладите. Ты ведь сам родом из Масалура и знаешь эти места лучше, чем кто угодно другой. Если кто и сможет протащить их туда прямо под носом у Клиттихорна, так это ты.

– Если только я до этого доживу, – вздохнул маг.

Чарли и Бодэ теперь было совершенно невозможно узнать. Чтобы избавиться от светлых узоров на загорелой коже, девушке пришлось выпить особое зелье. В результате появился равномерный коричневый загар, который очень шел Чарли. Волосы ей остригли до плеч, сильно завили и окрасили в рыжеватый цвет. Теперь она была похожа на акхарку из какой-то колонии.

В Акахларе было много красивых девушек, и в слепой блондинке невозможно было сразу узнать одну из разыскиваемых женщин. Но все же ее должны были заметить и запомнить. Вся соль заключалась именно в том, чтобы ее узнали, но слишком поздно.

Из-за того, что Чарли была «законтрактована», она могла не утруждать себя традиционной одеждой. Чарли так давно не носила настоящий костюм, что совсем не была уверена, что целомудренный наряд доставил бы ей удовольствие. А уж сможет ли она еще когда-нибудь надеть туфли, она и совсем не представляла.

Откровенная одежда – это было как раз то, о чем Чарли всегда мечтала, но она с легкой тоской вспоминала долгие часы, которые, бывало, проводила в магазинах, примеряя одну пару туфель за другой.

При соблазнительной внешности и полной слепоте Чарли ни у кого не должно было возникнуть сомнений, какие услуги оказывает эта рабыня своему господину, так что и одеваться ей приходилось соответственно. Девушка надела юбочку от костюма, которую носила еще у Ходамока, и накидку из легкой, полупрозрачной ткани, которая оставляла грудь обнаженной. Костюм дополняли бронзовые серьги, бронзовые браслеты на запястьях и лодыжках и ожерелье из тонких плетеных цепочек.

Высокая худощавая Бодэ без причудливой татуировки уже не казалась столь экзотичной, но у нее были прекрасные формы и на удивление гладкая кожа. Она только никак не могла смириться с тем, что ей запретили выкрасить волосы в яркие цвета. Густые, жесткие и курчавые, они напоминали гриву. Разглядывая новую Бодэ глазами Мрака, Чарли решила, что художница напоминает ей черную африканскую женщину-воина с иллюстрации в географическом журнале.

Зато наряд Бодэ задумала самый экзотический. Она сама рисовала эскизы. Это было нечто вроде достаточно откровенного комбинезона с серебряными заклепками, его дополняли высокие кожаные сапоги на высоких каблуках и кожаная повязка вокруг головы. По мнению Чарли, Бодэ выглядела так, будто сбежала из какого-то садо-мазо-порно-фильма, однако наряд по-своему шел художнице. Хлыст и кожаная кобура с пистолетом усиливали впечатление.

Одежда Дориона была грязно-коричневого цвета, как и его обычная мантия, однако на этот раз на нем были рубашка, брюки и мягкая широкополая коричневая шляпа. Мантию и магические принадлежности он вез с собой. Прежде всего путешественникам надо было миновать самое опасное место – Маштопол, кишевший агентами Клиттихорна.

– Я хотел бы договориться с вами, – сказал Дорион своим подопечным, – что вы обязаны играть роль рабынь только на людях. Когда мы останемся втроем, о «господине» можете забыть. Но только не злоупотребляйте моим терпением.

Он взглянул на них, на лошадей, на снаряжение и почувствовал, как ему не хочется ввязываться в это дело. И зачем он заварил эту кашу? Ведь девушка, черт возьми, даже не двойник Принцессы Бурь!

– Чарли! Ты понимаешь, что теперь не можешь по-прежнему свободно ездить верхом, – продолжал он. – Твоя лошадь будет неотступно следовать за моей, и все будет в порядке. Запомни только: твое место сразу за мной. Бодэ, ты поедешь позади Чарли, я разрешаю тебе применять оружие по собственному усмотрению, если только ты не получишь особого приказа. Помни: защита Чарли – твоя важнейшая задача. Меня кое-как выручали до сих пор мои магические способности. Если помощь понадобится мне, я крикну. Вы меня поняли?

Чарли кивнула. Кивнула и Бодэ. Чарли была поглощена своим новым открытием, загадочным и совершенно необъяснимым. Она обнаружила, что каким-то образом видит Дориона, не с помощью Мрака, а собственными глазами. Он казался странным дрожащим пятном темно-красного света, а внутри него словно вспыхивали разноцветные огоньки. Это пятно ярко выделялось на фоне серой пустоты: она не видела ни окружающей местности, ни Бодэ, ни лошадей.

Но еще она видела желтоватое свечение на уровне глаз где-то справа от нее – возможно, это была седельная сумка Дориона с его магическими принадлежностями. А Мрак казался маленьким бледно-лиловым пушистым комком. Девушка взглянула глазами кота и увидела – ей показалось, что она смотрит как бы снизу, с земли, – что на месте красного пятна находится Дорион, а на месте желтоватого свечения – лошадь.

А еще была загадочная светло-красная нить, как одинокая паутинка, она подрагивала, изгибалась, исчезая в пространстве. Вдруг Чарли сообразила, что она исходит от Бодэ, хотя самой Бодэ не было видно.

Чарли начала понимать, что то излучение, которое лишило ее зрения, видимо, дало ей другую, более редкую способность. Неужели маги и чародеи видят именно так, или, может, они ясно различают то, что ей представлялось лишь смутной пульсацией цвета? Толку от такого зрения было немного, но лучше, чем ничего.

Взобраться на лошадь Чарли помогли, и теперь она сидела в седле, как заправская наездница. В детстве она проводила лето на ранчо у родственников.

Дети там развлекались, катаясь на лошадях с закрытыми глазами или придумывая другие штуки. Чарли еще тогда привыкла к лошадям и верхом чувствовала себя вполне уверенно, по крайней мере, пока не надо было мчаться во весь опор.