Текст книги "Воины бури"

Автор книги: Джек Лоуренс Чалкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Урубу почти жалела их. Более тщательной промывки мозгов она еще не встречала. Единственная радость для них состояла в том, что когда-нибудь они будут жить в мире духов. Омакуа была не той жрицей, с которой они встретились в пещере, но снадобье истины, гипнотическое средство, не действующее на жриц, было ей известно. При необходимости она могла его использовать. Имелись и другие наркотики, которые выдавались жрицам в святилищах.

В общем, дела обстояли совсем не плохо. Ее больше не ограничивали причуды биохимии. Она получила натренированное тело и навыки действий в одиночку. В случае необходимости новую личность было проще подавить, чем предыдущую. При желании она могла в буквальном смысле защитить своих людей. Никто не решится напасть на племя, которое сопровождает хранительница истины. Ее память хранила сведения о более чем сорока племенах и их территориях. Она могла выбирать наиболее безопасный путь. К несчастью, природные стихии, лавовые змеи и крылатые мизумы понятия не имели о привилегиях хранительниц истины. Поэтому умение выживать было первейшим условием достижения Второй ступени. И еще – безошибочность.

Вообще говоря, хранительницам Третьей ступени не полагалось возвращаться в долину. Для этого требовалось повышение по службе. Ничего, решила Урубу, это проблема разрешимая. Рано или поздно появится Святая Мать, чтобы принять ее отчет. И если она будет одна, Омакуа получит повышение. Если же нет – что ж, в джунглях Матрайха случается всякое…

Она весьма благоразумно поступила, когда не решилась войти в святилище. Там были не просто ловушки. Но для Омакуа это было не страшно. Она дождалась рассвета, потом отыскала ручей, вымылась, выстирала плащ, очистила посох и ожерелье. С мешком она сделала все, что сумела. Нельзя было отстирать его дочиста и в то же время сохранить снадобья, лежащие во внутренних отделениях.

Наконец она была готова. Протоплазма, давшая рождение ее новому воплощению, давно протухла и кишела насекомыми. Здесь лежит Юраа, да упокоится она с миром. Урубу чуть не забыла о ее вещах, но вовремя вспомнила и вернулась за ними. Сами по себе они не имели особой ценности, но в ожерелье входил очень крупный и важный амулет. Потом надо будет включить его в новое ожерелье, а пока она просто положила старое ожерелье в мешок.

Как только она прошла между изображениями дерева и птицы, на нее обрушились вопли демонов. Призрачные чудовища преградили ей путь. Она привычно произнесла полагающиеся молитвы и произвела полагающиеся жесты. Демоническая стража не страшила ее, но даже храбрейшего из вождей Матрайха это зрелище напугало бы до полусмерти. Дальше была Невидимо Убивающая Стена. Здесь надо было всего лишь встать на определенном месте и, помолившись, попросить, чтобы Стена исчезла. Но только хранительницам истины были известны нужные молитвы и место, где следовало встать. В теле Юраа Урубу могла по неведению шагнуть прямо в силовое поле, несущее смертельный заряд. Такая штука могла бы убить даже ее.

Наконец она добралась до святилища. Все они были устроены примерно одинаково и всегда находились вблизи от источника чистой воды. В этой святыне был водопад. В центре небольшого садика стояло каменное древо, точь-в-точь такое, как на рисунках. На его правой ветви сидела крупная каменная птица, которых не было на Матрайхе. Урубу могла различить висящие на древе плоды, но определить его породу было невозможно. Урубу спрятала свой разум, оставив на поверхности только Омакуа. Сняв плащ, пояс, ожерелья и украшения, она положила мешок на землю, подошла к каменному дереву и простерлась перед ним.

– Дух Святого Места, здесь Омакуа, из Низших. Ниспошли Омакуа благословение духов.

И раздался голос, мужской голос, негромкий и мягкий, но исполненный внутренней силы.

– Говори, – произнес он. И Омакуа заговорила, рассказывая обо всем, что произошло с ней с момента последнего доклада. Она исповедалась во всех сомнениях и ошибках, рассказала о каждом, кого встретила, обо всем, что видела, обо всех спорах, которые уладила, обо всех ритуалах, которые провела, – она ни о чем не умолчала. Омакуа искренне верила, что здесь обитает великий дух, по сравнению с которым она ничтожнее червя. Она была исполнена благоговения и жаждала получить приказание.

– Омакуа несовершенна, – произнес голос, когда она закончила. – Нуждается в очищении. Поднимайся. Обними дерево.

Она затрепетала, но сделала, как ей велели. Внезапно ее прижало, словно гигантским магнитом, к резному стволу, так что нельзя было пошевелиться. А потом началось нечто странное и ужасное. Одно за другим перед ее мысленным взором проходили прегрешения, в которых она только что исповедалась, и каждое сопровождалось болезненным ударом. Сначала она кричала, но даже крик вызывал наказание, и она перестала кричать.

Никакого предупреждения, никаких наставлений. Она должна была сама осознать, в чем она ошибалась и почему. И как только ей это удавалось, эта преступная мысль исчезала, сменяясь следующей. Потом пришла очередь эмоций. Жалость, милосердие и даже чувство вины были греховны и подлежали искоренению. Ей следовало быть хладнокровной, бесчувственной, объективной, благочестивой и преданной исключительно миру духов.

Урубу умела отсечь все происходящее, схоронившись в тайном уголке сознания. Именно эта способность позволяла ей проходить строгие испытания, проводимые искуснейшими психологами, и обманывать даже ментосканирование. Механизм этой своеобразной умственной дезинфекции был гораздо проще, и уклониться от него было значительно легче. Татуировки на ее теле образовывали своего рода проводящую сеть, через которую можно было дистанционно воздействовать на нервные центры. Несомненно, ритуал посвящения в жрицы имел много общего с тем способом, которым на "Громе" создавали своих собственных джанипурцев и матрайхианок.

Закончилось все религиозным экстазом. Дух задействовал все центры удовольствия, и Омакуа утонула в озере наслаждения. Неудивительно, подумала притаившаяся на границе сознания Урубу, что они идут на это едва ли не с воодушевлением – награда необычайно велика.

В конечном счете она оказалась настолько велика, что Урубу потеряла сознание, а придя в себя, долго отлеживалась, не в силах даже размышлять. Ею владело единственное желание: еще раз пережить это чувство. Она готова была стать последней рабой у низшего из духов. Когда-нибудь она достигнет совершенства, и ей не потребуется ни наказания, ни очищения. К этому стремились все хранительницы истины.

Урубу опасалась, что во время этой процедуры с нее могли снять полную ментокопию. Компьютер непременно заметит непонятный провал между встречей со странной девушкой неподалеку от входа в святилище и пробуждением, омовением и так далее. С другой стороны, вряд ли здесь используется полностью укомплектованный ментопринтер. Скорее всего вся процедура была заранее запрограммирована, и хранительницы истины сами ее запускали. Компьютер лишь реагировал на соответствующие сигналы.

Тем не менее это надежно обеспечивало преданность жреческого сословия.

На следующее утро она совершила омовение в пруду и весь день провела в молитвах. На третье утро духи послали ей запас свежих снадобий и сосуд с напитком очищения. Испив его сидя перед каменным деревом, Омакуа немедленно впала в оцепенение, и Урубу была вынуждена действовать быстро, чтобы не попасться, как тогда, с волшебным песком. Впрочем, это снадобье, поскольку его полагалось пить, срабатывало медленнее, и, зная, что ей предстоит, Урубу успела приготовиться.

Урубу ожидала очередного повторения прописных истин, поскольку у Омакуа не сохранилось никаких особых воспоминаний о том, что происходит во время очищения, и была поражена, когда раздался приказ на чужом языке. Омакуа даже не подозревала, что знает этот язык. Но Урубу его узнала. Скрипучий, бесполый голос заговорил по-французски:

– Мы полагаем, что демоны со звезд могут быть среди нас, в нашем обличье. Этих демонов очень трудно отличить от обычных людей, и опаснее всего – их вождь. Продолжай применять гипнотические снадобья ко всем вождям и будь внимательна к малейшим отклонениям. О всяком, кто проявит любопытство к местоположению и к самому существованию Святого Храма, следует доложить и проследить за ним. Они очень опасны и могут убить даже жрицу, поэтому не предпринимай активных действий, но доложи немедленно. До получения дальнейших указаний ты обязана проходить очищение, как только окажешься в пределах дня пути от святилища. Всех, кто отбился от племени, следует расспросить под действием снадобий. На подступах к Святому Храму размещается персонал Второй ступени. Ты обязана повиноваться их приказам, так, словно тебе приказывают сами боги. Приказы, отданные на Священном Языке, исполняются в первую очередь. Состояние – желтый. Повторяю, состояние – желтый.

– Oui, mon commandant, – ответила Омакуа.

– Ты не сможешь вспомнить этот разговор и этот язык, но будешь выполнять все приказания. Теперь ты изгонишь прошлое из своей памяти и покинешь это святилище обновленной, чтобы нести истину и жить в совершенстве. Утверждать и оберегать истину, достигнуть личного совершенства и абсолютного повиновения – вот единственное, ради чего ты живешь. Теперь пробудись и ступай!

Омакуа пробудилась, чувствуя себя родившейся заново. Ее превращение поразило даже Урубу: она не могла отыскать в памяти Омакуа не только следов сообщения, но даже знания французского языка. Это поразительно смахивало на ментопринтерную программу. Сама она следила за происходящим, оставаясь вне памяти Омакуа, и только поэтому помнила все, что случилось. Подозрения Урубу начали подтверждаться.

В теле каждой жрицы жили две разные личности. Одна – смиренная, но бдительная хранительница истины, другая – преданный солдат МСС. Но где-то на заднем плане маячила скрытая третья личность. Может быть, ментокопия того, кто был воспитан и обучен солдатскому ремеслу в космосе? Не исключено. Во всяком случае, теперь ясно, что об их присутствии на Матрайхе уже догадались.

Должно быть, Главная Система за это время вся извелась. После Джанипура прошло уже столько времени – и никаких признаков покушения на следующий перстень. Наверняка она уже начала думать, что прохлопала что-то, но какая ирония судьбы! Из-за излишне тщательной разработки своих планов Главная Система не могла сделать в этом мире ничего, что не было бы уже сделано.

Покидая святилище, Урубу чувствовала, что теперь может намного успешнее управлять событиями. Правда, выжить в джунглях нелегко, не говоря уже о том, чтобы найти обратный путь в долину, но она должна вернуться. Она потратила много времени, зато обрела средства и власть, необходимые для завершения дела. Теперь по крайней мере можно идти открыто, а в случае чего можно позвать на помощь. Любое племя будет счастливо прийти на помощь хранительнице истины.

И все же обратный путь занял несколько дней, в течение которых Урубу не раз прокляла примитивную культуру, не допускающую даже мысли о животных для верховой езды.

Когда Урубу подошла к долине, разразилась буря. Бурлящие облака вверху, сплошные облака внизу, и единственный просвет между ними – над входом в долину. Отовсюду слышалось громкое шипение лавовых змей, напуганных молниями. Урубу в нерешительности остановилась, раздумывая, не разумнее ли подождать. Но облака в небе мчались по кругу, и буря могла продолжаться несколько дней. Она решила рискнуть и вошла в полосу тумана. Спуск вымотал ей все нервы. Она держалась тропы скорее на ощупь, чем с помощью зрения, но когда уже решила все же вернуться и дождаться, пока рассеется туман, молочная завеса поредела. Впрочем, туг же пошел дождь. Желто-оранжевые пальцы молний пронзали облака, и раскаты грома, подхваченные эхом, метались между скал.

"Надо было быть идиоткой, чтобы сунуться в эту кашу", – сердито подумала Урубу. Даже самые отважные из Людей сейчас прятались в пещерах, пытаясь молитвами умиротворить демонов бури. Она понимала, что и ей стоило бы отыскать убежище, чтобы переждать непогоду. Сейчас не было ни малейшего шанса найти племя Маки, разве что наткнуться на него по слепому везению. Но, пожалуй, ей и без того уже повезло больше, чем полагалось бы.

Оказавшись под защитой деревьев, она стала искать укрытие и вскоре устроилась в глубокой выемке скального выступа. С едой можно подождать, пока не кончится дождь.

Урубу нашла племя Маки только через два с половиной дня, и то лишь потому, что заметила густой дым. Она опоздала. Битва уже закончилась, и теперь полагалось позаботиться о павших. Сражение было кровопролитным – множество трупов кучей валялось у импровизированного погребального костра. На расстоянии невозможно было определить, кто победил и многие ли уцелели из первоначальной группы. Оставалось лишь подойти ближе и рассмотреть всех в лицо. Что ж, лучшего момента для появления жрицы, пожалуй, не найти. Если не считать личных привязанностей, Урубу было почти все равно, кто одержал победу. В любом случае племя было слишком велико, чтобы незамеченным проникнуть на запретную территорию.

"Начнем сначала, – решила Урубу. – Прежде всего надо узнать, кто победил и сколько наших осталось в живых. Потом посмотрим по обстоятельствам". Она смело пересекла цепочку стражей и подошла к костру.

Около пятидесяти пленников со связанными руками и ногами угрюмо стояли на коленях под присмотром немногочисленной стражи. Им предстояло стать членами нового племени.

Увидев Молчаливую, стоящую у костра, на месте хранительницы огня, Урубу немного успокоилась. Впрочем, это еще не означало, что Манка победила. Возможно, другая хранительница огня просто убита в сражении. У Молчаливой была распорота рука и левое бедро. Да, это не прогулка. На Матрайхе войны не были редкостью; здесь выживали только самые сильные и жестокие.

Очень молодая на вид женщина, со свежими шрамами на щеке, подошла к Урубу и преклонила колени.

– Соза приветствует хранительницу истины, – тихо сказала она таким тоном, словно давно ожидала ее прихода. – Жди. Соза приведет вождя.

– Какого вождя приведет Соза? – спросила самозваная хранительница. – Чье это племя?

– Мака-племя, святая хранительница.

– Соза?

Девушка молча показала на груду тел.

– Ступай. Приведи великого вождя Маку, – приказала Урубу, и Соза удалилась. Итак, по крайней мере Вурдаль и Молчаливая живы, но сколько еще осталось из их восьмерки?

Манка Вурдаль дралась как дьявол, это было видно сразу. Она была вся изранена, хромала, но глаза у нее сияли. Этот день был едва ли не лучшим в ее жизни. Наверное, битва была впечатляющая – о таких годами рассказывают у ночных костров. Прежде племя смотрело на Манку как на хозяина – теперь в устремленных на нее взглядах светилось обожание. Она не стала преклонять колени перед хранительницей.

– Мака приветствует хранительницу истины в день великой победы, – сказала она.

В ее свите Урубу разглядела Мари и Миди, но больше, если не считать Молчаливой, не встретила ни одного знакомого лица.

На время Урубу подавила в себе все, кроме личности Омакуа. Она произнесла все слова, которые полагалось произнести, совершила все ритуалы, которые полагалось совершить, и вознесла все молитвы, которые полагалось вознести, а потом председательствовала на пренеприятнейшем пиршестве. Впрочем, здесь каннибализм был в порядке вещей. Эта почесть оказывалась храброму и стойкому врагу. Кроме того, здесь верили, что доблесть павшего воина переходит к тем, кто его съест. К счастью, хранительницы истины никогда не участвовали в подобных пиршествах, а только присутствовали на них. На хранительницах почивала милость богов, они были выше этого.

Последний ритуал послужил окончательным толчком для давно назревавшей перемены в Маке. В течение следующих нескольких дней она будет ненасытной, пока не привяжет всех уцелевших противников к своему племени, не возьмет их под свой контроль и не докажет самой себе собственное превосходство. Ее возбуждение быстро спадет, но зато потом в долине будет только одно племя.

Наконец ужасное пиршество закончилось. Остатки побросали в огонь. Завтра из кострища достанут кости, чтобы сделать новые амулеты для Мака-племени.

Решив, что прежде всего ей необходима информация, Урубу осторожно отвела в сторонку Марию Сантьяго. Мария была умна и вынослива, лучше всего было начинать с нее. Никто не осмелился спросить у хранительницы истины, что и зачем она делает. Только Мака могла бы возразить, но у Маки были другие дела. Так что вечером Урубу без труда уединилась с Мари и пустила в ход волшебное снадобье из своего мешка.

Урубу рассчитывала, что, раз гипнотическое снадобье оказалось достаточно сильным, чтобы сбить их с пути, оно вполне подойдет и для того, чтобы вернуть их обратно. В целях конспирации лучше было говорить на языке, который команда с "Грома" могла понимать, но не разговаривать на нем. В прошлых своих воплощениях Урубу познакомилась со многими языками, и ей не требовалась помощь ментопринтера. Она выбрала испанский: это был родной язык Сантьяго, и его легче всего было снова вызвать в ее памяти. Урубу усадила Марию под деревом и, когда снадобье подействовало, начала.

– Мари хорошо, – сказала она по-матрайхиански. – Мари хорошо и безопасно. Мари не видит, не слышит, не чувствует ничего, кроме хранительницы. Есть только Мари и хранительница. Больше никого. Нет племени. Нет Матери-Земли. Ничего нет.

Мари улыбнулась, не открывая глаз, ее тело обмякло. Урубу перешла на испанский. Мари, разумеется, отвечала по-матрайхиански.

– Кто ты? – спросила Урубу.

– Мари Мака, – еле слышно ответила женщина.

– Где родилась Мари Мака?

– Мать-Земля родила Мари Маку.

– Кто такая Мария Сантьяго?

Мари нахмурилась, смутилась, но глаз не открыла.

– Мари.., не знает, – ответила она, раздираемая внутренними противоречиями.

– КАПИТАН Мария Сантьяго, командир корабля "САН-КРИСТОБАЛЬ", вольный флибустьер, вернись! "Гром" призывает тебя!

Ее лицо исказилось. Этот приказ испугал ее.

– Все умерли… – прошептала она. – Мария-племя умерло. Теперь Мака-племя.

Урубу не была психиатром, она даже не была человеком, но воспоминания тех, кого она поглотила, память мужчин и женщин, профессионалов и простых людей, дали ей уникальное понимание человеческого разума. Внезапно она поняла, почему они так легко попались в ловушку.

Мария потеряла команду – не чувствовала ли она вины перед погибшими, даже если это была не ее ошибка? Не желала ли она понести наказание за то, что осталась в живых? Или все переплелось вместе? Быть может, культурные ценности Матрайха оказались сильнее, и она стала думать о потерянном корабле и экипаже исключительно с точки зрения Матрайха? Да и как могло быть иначе, если к этому ее призывала программа?

А остальные? Женщины с "Индруса" тоже потеряли все. Применительно к Матрайху это означало, что они одиноки – а теперь они принадлежат к племени. Биохимическая связь заставляла их хранить верность новому племени, а прежняя жизнь уходила в прошлое. Достаточно было слабого гипнотического толчка, чтобы они начали делать то, о чем уже давно твердил им внутренний голос. Этот толчок всего лишь удалил слабый налет цивилизованности, позволявший им бороться и сохранять контроль над собой.

Неужели они недооценили Главную Систему? Не является ли Матрайх гигантской ловушкой, где язык, жизненные ценности и биохимия заставляют любого пришельца стать подлинным членом этого общества насилия? Они все время шли по лезвию ножа, и один-единственный сеанс внушения разорвал последнюю ниточку, положив конец внутренней битве между местным и чужим. Сама этого не сознавая, Урубу руководствовалась именно таким побуждением, требуя больше людей. Какое коварство! Чужак неизбежно поднимет тревогу, а тот, кто придет в облике жительницы Матрайха, неизбежно станет подлинным жителем этой планеты.

Вурдаль? Она никогда особенно не верила в успех предприятия, просто ей нравилось калечить и убивать, она всегда была садисткой. Когда она стала вождем на Матрайхе, ее фантазии воплотились в жизнь. Миди и Таег? Им было плевать на перстни, они всего-навсего бежали с Халиначи вместе со своим хозяином. А он их бросил, отдав на откуп тем, кого они однажды предали. Учитывая это, на Матрайхе они были в большей безопасности, чем в любом другом месте.

Урубу почувствовала себя стоящей на краю пропасти. Удастся ли вернуть хоть кого-то? Насколько же легче было той хранительнице порвать все нити, дав людям то, чего они желали всей душой… И как трудно вновь их связать…

– Ты можешь получить новый корабль, Мария Сантьяго, – успокаивающим шепотом заговорила Урубу. – Ты можешь отомстить тем, кто отнял у тебя твой корабль. Ты сильная. Ты стойкая. Ты можешь сразиться с великим злом. Или можешь убежать от него и навсегда остаться Мари. Ты сражаешься или бежишь?

На лице Марии отразилась тяжелая борьба. Она изгнала прошлое и заперла за ним дверь, а теперь оно ломилось обратно. Она ответила как матрайхианка.

– Не Мари выбирает, сражаться или бежать. Вождь говорит – сражаться, Мари сражается. Вождь говорит – бежать, Мари бежит. Мари больше не вождь.

Урубу сплюнула, чувствуя нарастающий гнев.

– Посмотри вверх. Мари. Посмотри на небо. Посмотри ЗА небо. Посмотри на звезды, пространство, там множество солнц и миров. Там ты родилась. Когда-то ты любила их и готова была умереть ради того, чтобы быть свободной среди звезд, словно боги. Никаких пут, ничего, кроме звезд, любви и приключений. Вспомни, как трепетало твое сердце, когда ты впервые подумала об этом. Вспомни "Сан-Кристобаль", не потерянный, а обретенный. Даже если ты можешь забыть об этом, что-то же ты должна вспомнить? ВСПОМНИ СВОЮ ЛЮБОВЬ, МАРИЯ САНТЬЯГО! ВСПОМНИ СВОИ МЕЧТЫ!

Она взглянула на небо, ее глаза широко раскрылись… Она вспомнила! Если бы Урубу говорила по-матрайхиански, если бы Мария не могла понимать испанскую речь, ничего бы не вышло. Но родной язык и живые образы, пробужденные его мелодичными звуками, затронули что-то, спрятанное в самой глубине ее души. Сорок лет жизни не так-то легко отбросить. Она увидела и вспомнила. Вспомнила бедность и борьбу, свершения и победы, зов далеких звезд и то, за чем она пришла сюда. Но нужно ли это? Не важнее ли сберечь то, что она уже получила?

"Борись… Борись… Для чего ты трудилась? Чтобы стать вождем или чтобы стать рабыней? Борись…"

Она все еще была под действием снадобья, но Урубу вдруг услышала тихое:

– Что.., что случилось? Что делает Мари?..

– Я хранительница истины, и я Урубу. Урубу и истина едины. Теперь скажи, что с остальными?

– Таег.., два копья в грудь.., ушла. Мертвая. Эза.., не могла сражаться. Не могла убивать… Миди.., сначала не сражалась.., потом дралась как демон… Суни не сражалась.., увидела, Эза упала… Стала безумная, убивала, убивала, убивала… Сейчас безумная, как дикий зверь. Эуно.., первое копье задело живот.., стала как раненый кугу, убила многих, многих… Они побежали.., мы гнались…

Урубу кивнула. Итак, их осталось шесть, из которых одна опьянена властью, другая – немая с поврежденным рассудком, третья – буйно помешанная, а четвертая молится на своего вождя, считая, что наконец-то нашла замену Савафунгу.

Внезапно Мария Сантьяго с ужасом уставилась на новую Урубу, безволосую и татуированную с головы до ног. Наверное, ей пришла в голову та же самая мысль.

– Что теперь сделает племя неба? – жалобно спросила она.

Урубу и самой хотелось бы это знать.

– Мари хочет вернуться на небо? Мария медленно покачала головой:

– Нет. Вернуться с браслетом для пальца или совсем не вернуться.

Что ж, в такой ситуации чертовски приятно это услышать. А теперь самое время потолковать с Манкой Вурдаль.