Текст книги "Воины бури"

Автор книги: Джек Лоуренс Чалкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Теперь они не избегали встреч с другими племенами, они, наоборот, начали искать их, а когда представлялся случай – красть чужих жен-сестер и поставлять их Маке. Она связывала их лианами и подвергала обряду перехода. Через неделю племя насчитывало двенадцать человек, а через три – уже двадцать. Некоторые из новых сестер были беременны, а вскоре стало ясно, что и все остальные, кроме Юраа, беременны тоже.

Они были так поглощены созданием своего племени, что почти не пользовались волшебным песком, и только Юраа, чувствуя себя отверженной, потому что у нее не было ребенка и она утратила благосклонность Маки, частенько прибегала к этому средству.

А Молчаливая была растеряна. Маленький живой комочек внутри нее будил в ней радость и восхищение, но она чувствовала, что все идет не так, как надо. Вожди небесного корабля посылали их не за этим. Наблюдая за Юраа, она сообразила, что виноват в этом именно песок. У Молчаливой не было власти, чтобы направить всех на истинный путь, но у Юраа такая власть была. Она чем-то выделялась среди остальных, Молчаливая чувствовала это, хотя не могла понять.

И еще она знала, что существуют яды, вроде огненной воды старого вождя в речном селении, которые заставляют людей совершать странные поступки. И есть машины, способные сделать то же самое. Она любила всех этих женщин, даже непонятную Юраа, и обязана была защитить их, даже если сами они не могут себя защитить. И Мака не должна была рассердиться, потому что Мака вообще не пользовалась волшебным песком.

Как просто было незаметно собрать немного вулканической пыли и смешать ее с палыми листьями.

Поддельное зелье выглядело совсем как настоящее. Глубокой ночью, замирая от ужаса. Молчаливая высыпала остатки волшебного песка из мешочка Юраа и заменила его своей смесью. Конечно, Юраа рассердится, когда ей в следующий раз понадобится волшебный песок, но Молчаливая понимала, что уж кого-кого, а ее заподозрят в последнюю очередь. А Маку это даже позабавит.

Наутро Юраа сунула в рот поддельный песок и тут же, задыхаясь и кашляя, бросилась к воде. Она была очень сердита, но при ее положении в племени ничего не могла поделать.

Только через две недели действие песка окончательно прекратилось, но даже тогда демоны разума посещали Юраа только во сне. Она не могла отогнать их, как ни пыталась. Демон злобно ухмылялся ей из-за темной завесы, а она превращалась во что-то нечеловеческое, ужасное, чудовищное…

И вот однажды ночью Урубу внезапно проснулась и вслух произнесла имя демона.

– Клейбен, – прошептала она.

Потрясение, вызванное образом Клейбена, освободило ее разум от наркотика, но ей пришлось провести много ночей в сосредоточенных размышлениях, прежде чем она сумела добраться до всех своих скрытых воспоминаний и свести их воедино.

Первым делом надо было понять, действительно ли хранительница истины то-то заподозрила, или, как и говорила, просто случайно встретилась с ними. Скорее всего последнее. Если бы кто-то следил за ними, они бы заметили.

Сколько же прошло времени? Миди и Суни скорее всего забеременели еще на корабле, а сейчас они были примерно на седьмом месяце. Таег, Мари и Эза – приблизительно месяцем меньше. Беременность Молчаливой была едва заметна, что указывало на позднее начало.

Внезапно Урубу поняла, что вызвало подозрение хранительницы истины. Ни у кого, кроме Юраа, не было растяжек от родов – и это на планете, где женщины рожают беспрерывно. "Второй раз беременность срывает нам планы", – сердито подумала она. Любая сестра-жена задумается, что это за племя, где нет ни детей, ни даже признаков того, что они были. Не имея исходного материала, они вынуждены были писать программу, исходя из генетического кода Юраа. Урубу была стерильна, способность к деторождению пришлось интерполировать – и в этом была их ошибка.

Потом Урубу задумалась о волшебном песке. Племя Юраа тоже посещали хранительницы истины, но Урубу точно помнила, что наркотиков они не применяли. Последнее изобретение? Неужели эта застывшая система на самом деле не так уж и застыла? Или это просто страховка? Главная Система знала, что у пиратов есть трансмьютеры, и решила раздавать песок всем: коренным жителям он бы не повредил, а мятежников в матрайхианском облике обезвредил бы, что, в сущности, и произошло.

Теперь дело за малым – привести в чувство остальных. Племя уже разрослось настолько, что стало трудноуправляемым – теперь в нем было двадцать шесть человек, а Мака была ненасытна и требовала еще и еще. Верхний предел численности был около сотни, но среднее племя обычно насчитывало пятьдесят или шестьдесят человек. Вероятно, Мака копила силы, чтобы отобрать территорию у какого-нибудь племени и получить подлинную власть. Но война равносильна провалу, они и так уже потеряли троих – к счастью, не пиратов, – но Мака то и дело сама рисковала жизнью, демонстрируя свою отвагу и право на лидерство. Война вполне могла закончиться ее смертью и гибелью остальных восьмерых или, что ничуть не лучше, пленом и включением в новое племя.

Когда Урубу входила в племя Юраа, ей было невероятно трудно заставить себя покинуть его и вернуться на "Гром". На Матрайхе не знали, что такое свобода воли. А Мака – можно ли еще вернуть ее, или ей лучше умереть? Урубу не хотелось убивать Маку и превращаться в нее, и не только потому, что матрайхианская составляющая ее личности протестовала против этого, но и потому, что тем самым она лишила бы группу ключевой фигуры. Оставалось еще несколько месяцев до того времени, когда Урубу будет вынуждена поглотить кого-то – или умереть, но слабые проблески этой потребности позволили Урубу почти полностью подчинить себе личность Юраа.

Мака-племя не собиралось покидать свою территорию и находилось в неделе ходьбы от той лавовой пещеры, где все началось. Урубу могла вернуться туда, но вопрос был в том, удастся ли ей отыскать то запретное святое место, куда зовут хранительницу истины духи? Сумеет ли она выжить в одиночку, дожидаясь, пока появится очередная хранительница?

Любопытно, что из племени одна лишь Молчаливая заметила перемены, происшедшие в Юраа, почувствовала возвращение Урубу и ее мучения. Осознав это, Урубу была потрясена, но еще больше ее поразило то, что только Молчаливая сумела сохранить свое "я". Урубу проверила остальных – ни у кого не оказалось даже проблеска прежней личности. Наконец она поняла, в чем дело: психическая травма сделала Молчаливую невосприимчивой, но поразительно, как она догадалась, что ход событий нарушен, и выбрала из всех именно ту, которая могла исправить дело. Урубу стала готовиться к побегу, надеясь, что Молчаливая воспримет его правильно.

Несколько дней она плела сетку из прочных лиан, дожидаясь, когда племя расположится на стоянку неподалеку от рощи деревьев "биз". Под прочной гладкой скорлупой плодов биз скрывалась очень сытная желтая мякоть, и их можно было хранить в течение нескольких дней. Но сбор был нелегок, плоды росли высоко, а на землю падали только перезревшие и гнилые плоды. Забравшись на дерево, сборщица становилась легкой добычей для "мизума" – зубастого хищника с кожистыми крыльями.

Оказавшись на дереве, Урубу смогла сориентироваться и осмотреть местность. Она собиралась набрать побольше плодов и уйти как можно скорее. Эта маленькая долина между двумя вулканическими пиками была территорией племени Созы, состоящего из тридцати пяти взрослых и пятнадцати детей. Созе давно было известно, что племя Маки находится на ее территории, и теперь перед Макой стояла перспектива открытой схватки и племя Созы искало ее. Урубу понимала, что Мака будет уклоняться от стычек, пока это возможно, и хотела начать действовать прежде, чем начнется битва. Перспектива увидеть Маку утратившей мужские качества, а ее племя – поглощенным племенем Созы, была лишь немногим хуже, чем перспектива выполнять задание с помощью племени численностью семьдесят человек.

Уйти было нелегко. В сознании матрайхианки безопасность была связана только с племенем, и внезапное, всепоглощающее ощущение одиночества и внутренней пустоты было ужасно. Урубу наметила по возможности безопасный путь, но не была уверена, что уцелеет, попавшись в силки лианы-душителя или столкнувшись с ночным хищником. Сможет ли она одолеть зверя своим личным способом, а если сможет, то сохранится ли в ней человеческий разум? Способны ли лианы-душители сожрать ее? А если она свалится в грязевой кратер? До сих пор она никогда еще не ощущала себя настолько уязвимой.

На рассвете следующего дня Урубу начала взбираться по склону горы. Кипящие фумаролы шипели ей вслед, изрыгая вонючие газы, в воздухе стоял сильный запах серы, кое-где скалы были нестерпимо горячими. Мелкий дождик сделал лавовое поле предательски скользким, и Урубу вздохнула с облегчением, только добравшись до старых скал. Здесь Урубу остановилась, чтобы отдохнуть перед решающим подъемом. До перевала оставалась еще пара сотен метров.

Позиция была не самой удобной для нападения, но, как только добыча остановилась; лавовая змея незамедлительно сделала бросок. Эти твари длиной более десяти метров, с широченной пастью на переднем конце туловища могли питаться скальной породой, особенно сернистыми минералами, но охотно разнообразили свой рацион живой добычей. Закрепившись с помощью хвоста в глубине логова, они выстреливали тело наружу с такой быстротой, что могли схватить даже неосторожного мизума.

Урубу успела услышать змею и откатилась в сторону. Огромные челюсти щелкнули всего в метре от нее. Урубу вскочила на ноги, отбросив сетку с припасами, и подняла копье. Метрах в десяти вниз по склону имелась площадка, которая находилась вне досягаемости змеи, не закрепленной в логове, и оканчивалась крутым обрывом. Лавовые змеи отличались полным отсутствием мозгов, и Урубу рассчитывала это использовать. Если чудовище ее проглотит, она, возможно, сумеет его убить, но лучше не пробовать.

Внезапно лавовое поле огласилось громким сердитым шипением, и еще несколько лавовых змей высунулись из своих логовищ. Вне логова они были медлительны и неуклюжи, но, когда их так много, это не имело значения. Надо было бежать, а кратчайший путь к вершине пролегал мимо логова первой змеи. Урубу должна была убить ее или погибнуть сама.

Она встала у самого обрыва и, потрясая копьем, завопила:

– Хо! Змея! Выходи! Возьми Юраа на обед! Легкая добыча! Выходи!

Рассерженная змея громко зашипела и начала вылезать из логовища. Наконец показался тонкий словно щупальце хвост. Змея медленно приближалась. Там, где она проползала, скалы шипели под каплями едкой слизи.

Внезапно Урубу показалось, что она не рассчитала. Она не привыкла бояться смерти. Великая Урубу, способная превратиться в кого угодно и обвести вокруг пальца саму Главную Систему, дрожала от страха, как обыкновенная женщина Матрайха.

Змея остановилась метрах в пяти, подозрительно косясь на копье. Определенно, тварь была с опытом. Урубу видела, как ее хвост беспокойно шарит по камням, выискивая, за что зацепиться. Если он отыщет опору, ей конец. Надо подтолкнуть события.

С пронзительным криком она бросилась вперед. Змея растерялась лишь на мгновение, но этого было достаточно: копье нанесло ей неглубокую, но болезненную рану в голову. Змея яростно бросилась на Урубу, та отпрыгнула влево и покатилась по земле. В бешенстве тварь забыла, что ее хвост не закреплен. Она пронеслась мимо Урубу и перевалилась через край обрыва. Но хвост каким-то чудом уцепился за иззубренный край скалы, и змея, зависнув в воздухе, начала подтягиваться вверх.

Урубу не собиралась предоставлять противнику возможность повторить попытку. Она рванулась по склону, мимо опустевшего логова, и не останавливалась, пока не достигла вершины. Там она оглянулась.

Остальные змеи, покинув свои норы, направлялись к тому месту, где на камни медленно выползала громадная голова.

Минутная радость победы быстро уступила место сомнениям. "Чему я так радуюсь? – спросила себя Урубу. – Тому, что оказалась умнее безмозглой змеи?" Она потеряла сумку с плодами биз и копье; теперь у нее не осталось ничего, кроме острого каменного ножа, духовой трубки и связки отравленных колючек, а за перевалом было ничуть не меньше лавовых змей и других опасностей. А хуже всего, что ей предстоит пересечь территории дюжины, если не больше, племен, а она сейчас совершенно не в состоянии сопротивляться.

Это был какой-то кошмар. Задание проваливалось, не успев толком начаться. Урубу осталась одна в жестоком мире Матрайха.

8. ПОЧТИ ИДЕАЛЬНАЯ ЛОВУШКА

Видения просачивались сквозь крик… Красивые люди, живущие в маленьком селении на берегу небольшой быстрой речки… Вокруг джунгли, и здесь всегда очень жарко. Люди носят украшения, амулеты и, несмотря на отсутствие одежды, не выглядят нагими, потому что их тела покрыты сложными многоцветными татуировками, и у каждого узора свое значение… Мужчины татуируют даже лица, но женщины – нет. Они носят кольца и украшения из кости в ушах, в носу и в длинных черных волосах…

Отражение в стоячей воде.., девичье лицо – она уже взрослая, у нее чувственные черты и красивое тело. Затейливые татуировки – признак совершеннолетия – еще не потускнели. Девушка гордится ими и тем, о чем они говорят. У нее еще не было мужчины, но брак уже назначен, это волнует ее и немного пугает…

Этот мир прост, хотя жизнь в нем нелегка. Но она незамысловата, и каждый знает свое место в маленькой вселенной. Здесь чередуются победы и неудачи, но они невелики и носят частный характер. Где-то есть и другие племена, но они немногочисленны и разбросаны по джунглям. Чужаки встречаются редко, и к ним относятся с подозрением.

Поэтому когда воины ее племени встретили на своей земле чужестранца, не похожего на обычных людей, они не стали его расспрашивать, а попросту убили. Несмотря на жару, на нем было много одежды и какие-то странные штуки из толстой кожи на ногах. Еще у незнакомца оказался большой металлический нож с рукоятью из странно окрашенной кости. Он был прочным и острым, и вождь взял его себе. В мешке пришельца нашлись и другие непонятные вещи. Они были сделаны словно бы из металла, но на огне не плавились, а либо с грохотом разрывались на части, либо, наоборот, сжимались в вонючий комок, от которого валил густой удушливый дым.

У него было волосатое лицо, словно у обезьяны, но после долгих споров воины решили, что он все-таки человек и заслуживает уважения. И они его съели.

А потом с неба пришли злые духи. Копья, стрелы и дротики отскакивали от них, они бросали огонь из руки, и люди падали. Охваченная страхом, она побежала к лесу, а духи гнались, и ее ударило, словно она наткнулась на дерево, а потом не было ничего…

Только крик – безостановочный крик. Это кричала ее душа…

* * *

– Это все, что мне удалось отсортировать, из травмированной области. Я сделал попытку выстроить картины по порядку и придать им какой-то смысл, – пояснил Звездный Орел. – Добраться до остального будет намного труднее.

Козодой кивнул. Из всех собравшихся только он мог понять эти бессвязные сцены, и они произвели на него сильнейшее впечатление.

– Мне говорили, что Молчаливая родом из какого-то южного племени, – сказал он, – но до сих пор я не подозревал, насколько южного. Судя по ландшафту, это север южноамериканского материка, где-то глубоко в джунглях. На протяжении веков там жили самые примитивные племена западного полушария. Сегодня этот регион может попадать в зону действия или Карибского, или Амазонского Центра, с уверенностью сказать не могу. Чужестранец, которого они убили, похож на бразильца, а его имущество выдает в нем не просто путешественника. Скорее всего это полевой агент, но чем он там занимался, вероятно, навсегда останется загадкой. Быть может, до Центра дошли слухи, что в тех местах обосновалась ячейка технологистов. При наличии ресурсов в этих джунглях можно запросто выстроить еще один Центр, и никто даже не заметит. У него наверняка было при себе следящее устройство. – Козодой невесело усмехнулся. – Они искали бунтовщиков, а наткнулись на племя, которое скорее всего даже не подозревало о существовании Системы. Вполне возможно, что и Система ничего не знала о них.

Танцующая в Облаках, уже немного знакомая с современным порядком вещей, недоуменно спросила:

– А разве это возможно?

– В очень отдаленных регионах – да. Часть острова Борнео, Филиппины, некоторые области Африки и Азии, северная часть Южной Америки. Население там настолько невежественно, что о нем просто не стоило беспокоиться. Оно уже находилось на том уровне, которого хотела добиться Главная Система. – Козодой вздохнул. – Знаете, несмотря на эти татуировки, она выглядит довольно симпатичной. Трудно себе представить, что эта девушка и Молчаливая – один и тот же человек.

– Но как она очутилась в селении Иллинойс? Танцующей в Облаках ответил Звездный Орел:

– Я проработал и это. Судя по тому, что мне удалось извлечь, их забрали в Амазонский Центр, где обычная проверка подтвердила, что они и есть такие, какими кажутся. Всем остальным стерли воспоминания о случившемся и вернули в селение, но Молчаливую оставили. Ею заинтересовалось какое-то очень влиятельное лицо. Она не понимала ни слова из того, что при ней говорили, так что установить, кто это был, невозможно. Но ясно одно – они пошли на огромные затраты, лишь бы не дать ей проникнуться духом цивилизации. Последнее, что она помнит, – это вольер, где ее держали. Дальше идет большой пропуск, а потом начинаются воспоминания, как ее везут По Миссисипи в каноэ торговца.

– Мне все время не дает покоя этот ребенок, – проворчал Козодой. – В этом нет никакого смысла, если только… – Внезапно он прищелкнул пальцами. – Тащите-ка сюда Ворона. Я хочу, чтобы он посмотрел сцену убийства ребенка.

– Но это.., ужасно, – запротестовала Танцующая в Облаках.

– Да-да. Но мне нужно, чтобы опытный полевой агент как следует присмотрелся к этим двум знахарям. Ворон был потрясен.

– Знахари, как бы не так! – прорычал он. – Если мне доведется встретиться с Гнется Под Ветром и с Джонни Мотойя, я им покажу, что свернуть шею можно и медленно.

– Так ты их узнал? – Теперь Козодой не сомневался, что знает разгадку.

– А то как же. Гнется Под Ветром выглядит вполне натурально, хотя он вообще не из Иллинойса. Он гурон, только прическу сменил. Полевой агент с верхних озер. Должно быть, его снабдили хорошей ментокопией. А другой – Мотойя – он из этих чокнутых калифорнийцев, и он не простой агент. Заместитель начальника безопасности Центра, вот он кто. Что бы тут ни было, дело нечисто.

– Мы, должно быть, никогда не узнаем наверняка, но предположить, что там произошло, можно, – сказал Козодой. – Помните отца нашей Хань? Его попытку вывести расу сверхлюдей под самым носом у Главной Системы? По-моему, здесь было что-то в этом роде. Еще чей-то проект, независимый, разумеется.

Им нужны были морские свинки для экспериментов, и, вероятно. Молчаливая была не единственной. Но Главная Система, видно, что-то пронюхала, и им пришлось быстро избавляться от улик. Они могли бы просто убить всех, но тогда потеряли бы результаты ценного эксперимента. Проще было рассеять всех подопытных по континенту, а когда опасность минует, выследить их. Возможно, они заключили сделку с Ревущим Быком: вот, мол, тебе рабыня, делай с ней что хочешь, только не убивай и не продавай. Иначе ничего не получишь.

– Да, но она же была не в себе, вождь, – вставил Ворон. – Хотя, наверное, это ментопринтер. Исключительно для безопасности. Она знала только родной язык, и никакой больше. Точнее говоря, и не могла бы его узнать. Блок. Таким образом, нечего было опасаться, что она расскажет кому-то о своем прошлом. И еще, она слишком быстро изменилась. Располнела, обрюзгла, поседела, расплылась. Клейбен мог бы сказать точнее, но, вероятно, это какой-то побочный эффект. За ней, конечно, следили, обнаружили, что она беременна, дождались, пока она родит, и убили ребенка. Конечно, проще всего было объявить, что ребенок родился уродом и требуется соответствующая церемония. Но они перестарались, ублюдки. Такая жестокость была излишней.

– Только почему именно ребенка? – спросила Танцующая в Облаках. – Почему бы им было не убить мать или не забрать ее оттуда во избежание ненужных страданий?

– Сомневаюсь, что мы когда-нибудь узнаем подробности, – ответил Козодой, – но подозреваю, что эксперимент был единичным. Подопытные должны были рожать только по одному ребенку. Ревущий Бык говорил, что потом она стала бесплодной. Если бы они просто забрали Молчаливую, люди могли возмутиться; проще было избавиться от ребенка, прикрываясь религиозным обрядом, и поставить на этом точку. Ведь женщины, вовлеченные в эксперимент, ни о чем не догадывались. Хотелось бы мне знать, в чем состояла идея. Чего такого ждали от этих детей, если так усердно старались обеспечить свою безопасность?

– Представления не имею, – сказал Ворон, – не исключено, что надеялись получить целый выводок маленьких Урубу или что-то в этом роде. Нам есть о чем еще поговорить?

Козодой покачал головой:

– Нет, пока не о чем, и уже довольно давно. Меня тревожит сама примитивность этой планеты. Я начинаю думать, что на Чанчуке было бы легче. Техника против техники – это для нас привычнее. Нам даже удалось запустить зонды на Чанчук.

– Ты же понимаешь, что новая битва нам не по силам. По крайней мере пока. Знаешь, вождь, я тоже весь извелся. Мы чересчур зависим от Урубу. Без агента в тамошнем Центре нам перстня не взять. И даже разведку не произвести.

– Надо искать другие пути, – убежденно сказал Козодой. – Они должны быть. А если дела на Матрайхе займут несколько лет? А если они вообще сгинут там, в том числе и Урубу? Ворон, я хочу собрать исследовательскую группу. Всех самых опытных наших людей и Звездного Орла. Пусть поработают над альтернативными способами. Если они существуют, я должен о них знать, хотя не собираюсь откусывать больше, чем могу проглотить. Мы еще даже не на полпути. Кстати, используйте и Савафунга. Этот ублюдок что-то знает, но пока помалкивает. Думаю, он будет счастлив показать, что тоже представляет собой ценность. Он годами продавал и покупал информацию у всех флибустьерских кораблей и, возможно, получает к ней доступ примерно так же, как Клейбен работал со своими личными файлами. И помните, дело не только в том, чтобы внедриться. Мы должны вытащить своих людей минимальной ценой. И даже если мы сумеем собрать четыре перстня, нам еще предстоит драка за пятый, а Чен – опасный противник. Ворон пожал плечами:

– Посмотрим, что у нас выйдет. Я бы все же рассчитывал на Урубу.

– Да, если Урубу еще жива…

* * *

Последние десять дней оказались самыми трудными, но наконец ей улыбнулась удача. Святилище находилось в глубокой расщелине между двумя потоками застывшей лавы. По обе стороны входа были вырезаны изображения дерева и птицы. Дальше расщелина резко сворачивала, и разглядеть, что там, в глубине, было невозможно. Знаки на скалах, на удивление четкие и подробные, явно были сделаны не человеческой рукой. Урубу не смогла преодолеть искушение сравнить их с рисунком на поддельном перстне.

На правой ветви, которая была немного ниже, чем левая, изображение было стилизованным, но живым. Рисунок на перстне был очень близок к оригиналу, но, не имея предмета для сравнения, невозможно было сказать, что перстень ненастоящий.

Урубу спрятала перстень в футляр и задумалась. Что же делать? Она могла бы, разумеется, войти в святилище, но опасалась ловушки. Весьма вероятно, что это место связано видеоканалом с центральным компьютером, который не ожидает, что простые смертные покажутся перед телекамерами.

Вот в чем была главная проблема этого задания. Ограничения. Урубу упрямо не хотела признать, что и ее возможности имеют пределы, но, если от ее тела отсечь достаточно большой кусок, она утратит способность к самовосстановлению. А ведь она – единственная в своем роде. Если противник хотя бы заподозрил, что существует такое создание, он пошел бы на все, чтобы уничтожить его. Лазерное оружие помогло ей справиться с Валом, но лазер Вала может убить ее.

Урубу решила набраться терпения и ждать. Она понимала, что ожидание грозит затянуться на много недель, если не месяцев, но рано или поздно здесь появится хранительница истины. Племя, которое хозяйничало на этой территории, было на грани распада. Урубу видела его несколько раз. Оно стало слишком большим, чтобы им мог управлять один вождь. В таких случаях происходит ритуал отбора, в процессе которого вождь расставался с теми, от кого хотел избавиться. Не особенно добросовестных женщин или просто тех, кто насолил вождю, вместе с детьми изгоняли из племени. Потом среди отщепенцев естественным путем определялся лидер, они отыскивали себе новое место и превращались в обычное племя, такое же, как и все остальные. Урубу вела себя осторожно: необходимость разделения племени означала, что в здешних лесах много дичи и надежных укрытий, и выживаемость здесь значительно выше нормы. Из этого следовало, что чужак скорее всего не будет включен в племя, а просто убит.

Но процесс отбора нельзя было пустить на самотек. Честолюбивый вождь никогда добровольно не смирится с мыслью, что он уже не в состоянии управлять племенем. Кроме того, при таком количестве народа могут возникать всякие нежелательные идеи вроде примитивного земледелия или оседлой жизни. Поэтому ритуал отбора проходил под надзором хранительниц истины – вот почему Урубу была уверена, что в это племя рано или поздно придет одна из них. И она не сомневалась, что странствующая жрица не упустит случая посетить ближайшее святилище. В конце концов, надо же ей отчитаться.

Урубу ждала целых шесть дней и едва не упустила добычу. Усталая и полуголодная, она дремала в убежище, где укрылась от бури, и только какое-то шестое чувство заставило ее проснуться и услышать, что кто-то пробирается через лес.

Почуяв чужое присутствие, хранительница остановилась и вскинула голову, прислушиваясь. Доведенная до отчаяния, Урубу не думала о риске. Сбросив ожерелье и пояс, она вышла на прогалину, открыто приблизилась к хранительнице и опустилась на одно колено.

– Сестра потерялась? – спросила жрица. Она была смущена, но не испугана. – Как зовут сестру? Откуда пришла сестра?

– Юраа потерялась, одна, долго-долго, – ответила Урубу. – Юраа хочет.., потрогать хранительницу.

Она внезапно поднялась, и не успела жрица опомниться, как Урубу обхватила ее руками и прижалась к ней.

Хранительница вздрогнула и окаменела, ее глаза широко распахнулись, рот раскрылся в беззвучном крике. Процесс поглощения начался.

Тела слились и потекли, превращаясь в единую массу бурлящей и пульсирующей протоплазмы. Плащ хранительницы, подхваченный ветром, отлетел в сторону и повис, зацепившись за дерево. В течение нескольких минут ничего не происходило, но вот из центра пульсирующей глыбы всплыла голова, незаконченный череп с уродливыми натеками плоти. Постепенно возникло тело, длинные тягучие нити отрывались от него и втягивались в растекающуюся массу. Человеческая фигура вырастала из пульсирующей лужи, словно диковинное дерево. Начали проявляться подробности: лицо, грудь, пупок. Кожа обрела темный оттенок, на ней зазмеились сложные татуировки.

Наконец она открыла глаза, огляделась и сделала шаг. Ее движения были неуверенными, словно у нее кружилась голова. Она заставила себя нагнуться и отыскать в кроваво-грязной луже сначала посох, затем ожерелье, мешок и пояс. Вещи были облеплены грязью, но ее это не беспокоило. Заметив повисший на дереве плащ, она нетвердой походкой подошла к нему и стащила с ветки, но надевать не стала. Потом, все еще пошатываясь, она вернулась в заросли и шла, пока не отыскала место, способное послужить временным убежищем. Там она опустилась на землю и погрузилась в глубокий полуобморочный сон.

Когда Урубу вновь открыла глаза, вокруг было темно. Из-за густых облаков нельзя было сказать, кончается ночь или только началась. Впрочем, это не имело значения. Память Юраа присоединилась к воспоминаниям тех, кого Урубу поглотила за прежние годы, а новая память и новая личность заняли свое место в мозге создания Клейбена. Это была совершенно иная память и совершенно иная личность.

Похоже, хранительницы истины имели имена и звания, о которых не полагалось знать простым смертным. Людей полагалось держать в невежестве, иначе они чересчур размножатся, разрушат мир и погибнут сами. За это отвечали Избранные, одной из которых стала теперь Урубу. Ее имя было Омакуа, Цветок Духов, Страж Третьей ступени. Урубу могла приближенно определить, что ей лет девятнадцать-двадцать.

Она родилась и получила воспитание в Срединной Стране, где жили Избранные. Она была окружена горами, и вход туда был известен лишь немногим. Там, под сенью Великого Храма, высеченного в толще горы, стоял поселок, а вокруг расстилались возделанные поля. Деревня была невелика: ведь постоянных жительниц в долине было немного. Это были старшие жрицы, душа и власть религиозной общины, – те, кто выжил после в долгих странствиях по планете и доказал свою преданность Матери-Земле. Они принадлежали к Первой ступени.

Во Вторую ступень входили многоопытные хранительницы истины, которые долго странствовали, знали земли и племена и многое пережили. Они осуществляли надзор за обширными территориями, сопоставляли доклады от подчиненных жриц и время от времени возвращались в селение, чтобы учить молодых.

Достигнув зрелости, будущие жрицы проходили ритуал очищения в Великом Храме. Им давали снадобья, благодаря которым они были то женщинами, то мужчинами, до тех пор, пока не наступало пресыщение.

Каждой из них полагалось выносить и воспитать двоих детей. К этому времени им было лет пятнадцать-шестнадцать. Затем они проходили через второй, гораздо более впечатляющий ритуал. У Омакуа сохранились смутные, но чудесные воспоминания о том, как Великая Богиня и Мать-Земля принимали ее в свое духовное племя. Именно тогда ей сделали татуировки, она получила новое имя и утратила пол. Кроме того, у нее перестали расти волосы на теле, за исключением бровей и ресниц, она похудела и стала сильной и выносливой. Точно так же выглядели и другие хранительницы истины. Омакуа утратила даже привязанность к своим детям. Теперь ее детьми были Люди.

После этого начались тренировки, которые продолжались около года. Жрицы Второй ступени часто вынуждали их принимать жестокие решения и муштровали юных жриц до тех пор, пока они все не начинали мыслить одинаково. Только когда они достигли совершенства, им было позволено отправиться в поход, этим единственным одиночкам в коллективном мире Матрайха. Их долг был служить истине и искоренять ересь в любом месте, где бы ее ни встретили.