Текст книги "Большая планета. Дилогия (Большая планета. Плавучие театры)"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Гассун яростно застонал: «Ваши требования непомерны!»

«Так или иначе, – успокоительно произнес Замп, – мы исполним перед бароном и его приближенными нашу величественную трагедию – возможно, это в какой-то степени утолит их жажду к наживе».

Сэр Арбан усмехнулся: «Если ваш спектакль настолько великолепен, насколько цветисто вы выражаетесь, мы проведем приятный вечер. Поворачивайте судно и швартуйтесь к причалу».

«С удовольствием! – отозвался Замп. – Представление начнется ровно через час».

Гребное колесо «Миральдры» лениво вращалось, едва преодолевая течение Висселя – плавучий театр мало-помалу протиснулся к причалу. Над головой возвышалась крепостная стена, за ней тянулись в небо шесть башен. По бокам арочных ворот из стены торчала пара сторожевых башенок-бартизанов; у амбразур, наблюдая за приближением необычного длинного судна, толпились любопытствующие. «Миральдру» привязали к швартовным тумбам; как только опустился трап, Замп установил на причале рекламные плакаты, после чего вернулся на палубу, чтобы своими глазами удостовериться в готовности предусмотренных им приспособлений.

К нему подбежал дрожащий от волнения Гассун: «Почему не расставляют скамьи? Хаскель говорит, что вы приказали ни в коем случае их не устанавливать!»

«Совершенно верно. Я знаю, как справиться с бароном-вымогателем – надеюсь, после нашей встречи у него поубавится наглости. В конце концов, разве мы – не Аполлон Замп и Теодорус Гассун, отважные капитаны плавучих театров и повелители Висселя?»

Длинные белые зубы Гассуна обнажились в нервной усмешке: «Когда нас бросят в темницу, вы сможете утешаться такими фантазиями. Нет, Замп! Как всегда, вы валяете дурака в погоне за химерой! Наша единственная надежда на избавление от грабительской пошлины – в том, чтобы вести себя вежливо, проявлять стремление к сотрудничеству и всячески провоцировать дружелюбие. Если этого окажется недостаточно – что ж, так тому и быть, придется вернуться в Кобль. Хаскель! Расставьте скамьи! И оберните их декоративными полотнищами!»

«Возможно, вы правы, – сказал Замп. – Но я хотел бы продемонстрировать вам одно важное примечание в «Речном справочнике»». Он отвел владельца судна на корму, к двери его кабинета, и вежливо пропустил Гассуна внутрь, после чего захлопнул дверь у него за спиной. Не обращая внимания на вопли изумленного партнера, Замп крепко заклинил дверь кабинета двумя шестами, упиравшимися в основание противоположной перегородки – шесты были измерены, обтесаны и приготовлены утром именно с этой целью.

Продолжая игнорировать возмущенные возгласы Гассуна, Замп вернулся на главную палубу и отменил последний приказ, полученный Хаскелем. Уже через пять минут распахнулись бревенчатые ворота в проходе нависшей над судном стены, и вниз по дороге двинулась роскошная процессия, возглавляемая парой герольдов в сиреневых лосинах и серых камзолах. Они медленно маршировали церемониальными длинными шагами и несли пару высоко развевающихся черных хоругвей с пурпурными гербами. За ними важно спускались знатные придворные в кирасах и шлемах из лиловой, зеленой, темно-красной и черной отвержденной кожи, лакированной и полированной, украшенной серебристыми розетками и блестками. На дамах были расшитые узорами длинные платья, мягкие кожаные туфли и хитроумные головные уборы невероятно сложной конструкции. На некоторых рыцарях постарше, сохранявших непреклонно-язвительное выражение лиц, были костюмы из блестящего черного бархата и черные цилиндры с узкими полями. С кистей многих придворных свисали на плетеных шелковых шнурках драгоценные футлярчики с ароматическими шариками, каковые они то и дело деликатно подносили к носу – так, словно легкий речной ветерок был слишком свеж и раздражал их чувствительные натуры.

Вслед за аристократами маршировала группа совсем иного сорта – приземистые мускулистые увальни в черных с лиловыми полосками униформах, вооруженные алебардами и мечами. Их круглые мясистые физиономии, безразличные, как маски из засохшей овсяной каши, с наморщенными носами, маленькими прищуренными глазками и брезгливо искривленными ртами, настолько походили одна на другую, что можно было смело предположить наличие в окрестностях замка клана, размножавшегося в условиях близкородственного скрещивания. Охранники шли точно в ногу, не глядя по сторонам и сосредоточенно следя только за тем, куда и когда опускались подошвы их тяжелых сапог.

Герольды задержались у трапа; пока знатные придворные с ленивым любопытством разглядывали театральные плакаты, Замп предположительно определил, кто из них мог быть бароном Банури – скорее всего, дородный субъект средних лет, приземистый, с кудрявыми темно-рыжими волосами и усами того же оттенка. Голова его спутницы, тучной и высокой, поддерживала потрясающее сооружение из пучков, спиралей, волнистых каскадов и завитых локонов.

Капитан охраны поднес к губам свисток; прозвучала оглушительная короткая трель – близнецы в черных униформах взбежали вверх по трапу, чтобы проверить палубу, сцену, кулисы и проходы на наличие признаков предательской засады. Не обнаружив ничего подозрительного, они вернулись на причал и выстроились по стойке «смирно». Только после этого барон Банури и его свита соблаговолили подняться по трапу.

Замп выступил им навстречу: «Команда и труппа «Очарования Миральдры» приветствуют барона Банури и других высокопоставленных гостей на борту нашего плавучего театра! Мы надеемся заслужить благоволение барона Банури, достаточное для освобождения нашего судна от его обычной пошлины. С этой целью мы подготовили развлекательную программу из нескольких забавных номеров и музыкальных фантазий».

«Я – барон Банури! – заявил дородный рыжий господин. – Ваши намерения понятны, но я вынужден настаивать на уплате обычной пошлины – хотя бы для того, чтобы не создавать нежелательный прецедент».

Замп ответил любезным жестом: «Высокочтимый барон, мне тоже понятны как ваши намерения, так и вопрос, ожидающий вашего решения. Тем не менее, уплата требуемой пошлины приведет к нашему разорению – по сути дела, я сомневаюсь, что нам вообще удалось бы собрать такую сумму».

Барон Банури протянул руку, указывая на Мандаманские Палисады: «Поднимите глаза к вершине утеса. Что вы видите на фоне неба?»

Замп прищурился и рассмотрел вереницу приспособлений, черневших вдоль края отвесного утеса: «Насколько я понимаю, это какие-то перекладины, установленные на столбах с укосинами. Человек, предрасположенный к мрачным догадкам, сказал бы, что они напоминают виселицы».

Барон Банури кивнул: «Я указываю на эти устройства всего лишь для того, чтобы продемонстрировать серьезность моего подхода к погашению финансовых задолженностей. Тот, кто желает проплыть через Мандаманские ворота, обязан за это платить».

Замп слегка поклонился: «Но вы, разумеется, не откажетесь щедро вознаградить нас за представление?»

«Посмотрим, посмотрим! – барон Банури снова протянул руку, на этот раз в направлении пустующего участка палубы перед сценой. – Почему для нас не приготовили сиденья?»

«Наш вступительный номер – павана. Благородным господам и дамам, как правило, нравится этот величавый танец». Замп повернулся лицом к сцене: «Пусть звучит музыка! Барон Банури желает танцевать!»

Поднялся занавес: сидевший на сцене оркестр заиграл степенную, торжественно-грациозную мелодию.

Барон Банури не проявил ни малейшего желания танцевать, но подошел к авансцене вместе со свитой, чтобы взглянуть на оркестр поближе. Аполлон Замп поднял руку: музыка тотчас же смолкла. Стоявшие в трюме боцман и плотник Балтроп размахнулись кувалдами и выбили пару опор, поддерживавших половины внутреннего участка палубы. Слегка раздвинувшись посередине, секции палубы обрушились вниз, повиснув на петлях. Барон Банури и весь его антураж провалились в образовавшийся проем. Волы налегли на спицы воротов – тросы натянулись, заскрипели шкивы; из трюма поднялась большая грузовая сеть, набитая трепыхающимися телами барона, надушенных кавалеров и носительниц потрясающих образцов парикмахерского искусства. Несколько секунд стоявший на причале отряд наблюдал за происходящим с тупым изумлением, после чего, разразившись хриплыми яростными возгласами, охранники бросились на квартердек, но их встретили в упор и смыли за борт мощные струи воды.

«Отдать концы! – приказал Замп. – Поднять паруса! Погонщики волов – полный вперед! Нам предстоит проплыть через знаменитые Мандаманские Ворота!»

«Миральдра» устремилась вверх по течению. Теперь Замп обратил внимание на содержимое грузовой сети, болтавшейся на конце поворотной стрелы в семи метрах над нижней палубой. Вглядываясь в плотно стиснутую мешанину рук, ног, задниц и перекошенных от напряжения лиц, он пытался определить местонахождение барона Банури и наконец нашел его в нижней части сети – тяжеловесная супруга сидела у барона на шее, тогда как нога, принадлежавшая, по-видимому, сэру Арбану, не слишком любезно перекинулась через ее плечо, не говоря уже о том, что чей-то локоть непоправимо нарушил целостность ее многоэтажной прически. Сеть дрожала и пучилась, сотрясаемая судорожными движениями пленников – те, что оказались внизу, тщетно пытались избавиться от веса тел, навалившихся на них сверху. У барона Банури, прижатого к сети ягодицами супруги, не было почти никакой возможности пошевелиться. Выгнув шею и подняв глаза, Замп сумел заглянуть в лицо барона. Но в таком положении разговаривать было неудобно, в связи с чем Замп приказал поднять живой груз повыше и повернуть стрелу так, чтобы сеть повисла над верхней палубой.

Перекрикивая стоны и ругательства, Замп обратился к барону: «Весьма сожалею о необходимости причинять вам такое неудобство – но, как вы сами знаете, в некоторых ситуациях такие меры неизбежны».

Побагровевший барон не смог ответить членораздельно.

Вспомнив о Гассуне, Замп поручил стюарду открыть дверь кабинета. Гассун раздраженно поднялся на палубу и остановился, дико озираясь по сторонам. Заметив качающуюся над головой сеть, Гассун испуганно пригнулся и отскочил.

Облокотившись на поручень квартердека, Замп сказал: «Перед вами барон Банури собственной персоной и его свита – они будут сопровождать нас в плавании через Мандаманские Ворота. По сути дела, они будут у нас гостить до самого Морнуна».

Несмотря на явный успех замысла Зампа, Гассун не смог удержаться от упреков; Замп спокойно отвечал на них, приводя самые разумные доводы.

Судно приближалось к внушающей трепет базальтовой стене Палисадов. Отвесные скалы поднимались из реки, за миллионы лет прорубившей себе путь через горы.

Течение ускорилось, и «Миральдра» практически остановилась. Замп приказал Гарту Пеплошторму и его труппе налечь на спицы воротов и помогать волам – плавучий театр стал с трудом продвигаться по ущелью, завоевывая пядь за пядью, шаг за шагом. Темная молчаливая вода, вязкая, как сахарная меласса, струилась вдоль бортов, безжалостно толкая судно назад.

Так они проплыли километра полтора, после чего ущелье сузилось пуще прежнего – теперь нависшие над водой скалы словно смыкались где-то в вышине. Обратив лицо к небу, Замп почувствовал головокружение и поспешно перевел взгляд на грузовую сеть: обитателям замка Банури удалось наконец переместиться так, чтобы барон мог занять более удобное положение. Заметив, что Замп на него смотрит, Банури закричал: «Опустите сеть! Дайте нам выйти на палубу!»

«В свое время вы поможете волам крутить вороты. До тех пор наберитесь терпения».

«Мерзавец! Тебе не пройдет даром это предательство!»

Угрозы не производили на Зампа никакого впечатления.

Стены ущелья сошлись настолько, что русло реки вряд ли было в два раза шире судна. Тем не менее, здесь течение парадоксально замедлилось – вода казалась почти стоячей. Замп пытался представить себе, насколько глубоким должен был быть провал для того, чтобы такое явление стало возможным.

Теперь «Миральдра» приобрела беззаботную подвижность, бурно рассекая темную холодную воду. Впереди утесы уже расходились – открылся вид на безмятежные дали под небесами сонливого жемчужного оттенка. Уже через несколько минут судно покинуло Виссель и выплыло на простор Бездонного озера.

Глава 14

Карты, которыми Зампу удалось запастись в Кобле, противоречили одна другой практически во всем. На одной Бездонное озеро изображалось в виде округлого водоема, со всех сторон окруженного горными пиками. На другой озеро напоминало в плане вытянутую человеческую руку с пятью кривыми фьордами, начинавшими разветвляться примерно посередине пути с юга на север. Указанные на картах размеры озера также варьировали в широких пределах – судя по карте с круглым озером, его диаметр составлял не меньше ста пятидесяти километров; на другую карту явно нельзя было полагаться, потому что, если бы она была достоверна, Бездонное озеро должно было быть не больше мельничного пруда. Один теоретик называл Бездонное озеро естественным отверстием, ведущим в утробу одушевленной планеты. Другой предполагал, что этот провал образовался в результате взрыва древнего вулкана, в подтверждение чего ссылался на признаки деформации рельефа окружающих горных хребтов – тем не менее, другой авторитетный источник подвергал такой взгляд на вещи безжалостной критике на теософических основаниях.

Замп приказал наконец опустить грузовую сеть и позволил барону Банури и его придворным высвободиться по одному – каждого разоружали, освобождали от кошельков, драгоценностей, металлических украшений, ароматических футляров, флаконов с духами и тому подобного имущества. На всем протяжении этого процесса Гассун презрительно стоял в стороне, хотя и соблаговолил приблизиться к накопившейся груде конфискованного добра, чтобы оценить ее стоимость.

Замп спросил барона Банури: «Каковы географические особенности этого озера? Где, например, находится Морнун?»

Барон притворился, что почти ничего не знает о таких вещах: «Город где-то там, дальше – столица подлого и капризного тирана. Если я попадусь ему в руки, он скормит меня священным филинам. Если вы собираетесь везти нас в Морнун, лучше утопите меня сразу, здесь и сейчас – или, что гораздо лучше, разрешите мне воспользоваться небольшой шлюпкой, чтобы я мог вернуться к себе в замок».

«Ваше предложение практически нецелесообразно. Я хорошо помню, какую неуступчивость вы проявили, угрожая нам виселицами».

«Таким образом, вы осуждаете нас на мучительную казнь?»

«Никто не живет вечно. Вам следовало задуматься о такой возможности перед тем, как вы решили нас ограбить. Вы и ваши прихлебатели можете пройти к правому вороту и заменить работающих там волов».

«Неужели мы должны тянуть лямку, как животные? – возмутился наконец барон. – Неужели вы лишены всякого благородства? Наши дамы даже представить себе не могут, что такое физический труд!»

«Это очень просто, – пожал плечами Замп. – Один человек налегает на спицу вóрота всем весом, пока она не начинает двигаться, после чего другой подходит к следующей спице и делает то же самое. Вы быстро приобретете необходимый навык – невелика наука».

Бывших аристократов, безутешно жалующихся на судьбу, отвели к вороту и заставили выполнять новые обязанности.

Мадемуазель Бланш-Астер, как всегда, держалась в стороне и не вмешивалась. В данный момент ее не было на палубе, и Замп спустился в коридор, ведущий к ее каюте. По какой-то случайности дверь ее каюты приоткрылась; заглянув в щель, Замп обнаружил, что мадемуазель примеряла тот предмет одежды, который Замп заметил еще в таверне «Зеленая звезда» в Ланте, а именно расшитую сложным золотым узором синюю накидку, некогда элегантную и роскошную, но теперь уже слегка помутневшую и потрепанную. Судя по всему, девушка осталась недовольной своей внешностью, так как сняла накидку и вместо нее надела темно-синюю блузу попроще.

Замп постучал. Мадемуазель Бланш-Астер вздрогнула от неожиданности, после чего выглянула в коридор: «Что вам угодно?»

«Я хотел бы с вами посоветоваться – мне нужны дополнительные сведения. Мы заблудились посреди Бездонного озера».

Не говоря ни слова, мадемуазель вышла в коридор, и Замп проследовал за ней на квартердек.

«Самые выдающиеся географы фестона XXIII противоречат друг другу в том, что относится к этому достопримечательному водоему, – сказал Замп. – Мы не можем решить, в каком направлении нам следует плыть».

«Возьмите курс туда, – мадемуазель Бланш-Астер протянула руку на северо-восток. – До северного берега не больше шестидесяти километров. Отсюда, если присмотреться, уже можно заметить Мирмонт – под этой горой, на берегу Синтианского залива, находится Морнун».

Пока они разговаривали, из туманных теней под восточными утесами появилась длинная черная галера, с внушительной скоростью приближавшаяся к «Миральдре». Замп тут же приказал навести на галеру пушку.

Мадемуазель Бланш-Астер порекомендовала не демонстрировать враждебные намерения: «Это один из патрулей короля Вальдемара – достаточно предъявить им табличку с охранной грамотой. Ни в коем случае, однако, не упоминайте им о моем присутствии!»

Тридцативесельная галера быстро пересекла озерную гладь и остановилась параллельно левому борту «Миральдры». Замп опустил приставную лестницу, и на палубу поднялся темноволосый, сверкающий глазами молодой офицер в красивой зеленой форме с лиловыми отворотами и черными эполетами: «Чужеземцам запрещено плавание по этому озеру, – заявил он. – Нам приказано топить все вторгающиеся в королевство суда. Приготовьтесь тонуть».

Замп предъявил охранную грамоту, заработанную некогда – уже давно – в Лантине. Офицер внимательно прочел текст на металлической табличке: «Вы – Аполлон Замп?»

«Он самый».

«И это судно – «Очарование Миральдры»?»

«Вы сами видели надпись на носу».

«Одну минуту», – офицер подошел к лестнице и приказал кому-то из оставшихся на галере: «Передайте мне реестр действительных пропусков». Ожидая выполнения этого поручения, он обратился к Зампу: «Вы должны извинить строгость наших порядков. Окрестности кишат всевозможной нечистью, в том числе мятежниками, политическими и нравственными извращенцами, а также подонками низкого происхождения. Мы не допускаем этот сброд на территорию королевства – если, конечно, не вынуждены это делать по предъявлении такого документа, как ваш».

«Ваше замечание поддается неоднозначному истолкованию, – надменно произнес Замп. – Так как я не подпадаю под определение повстанца, надо полагать, вы причисляете меня к категории извращенцев или подонков низкого происхождения?»

«Толкуйте мои замечания, как вам заблагорассудится, – пожал плечами офицер. – Меня беспокоит только безошибочное удостоверение вашей личности». Получив реестр от помощника, поднявшегося по лестнице, он взглянул на геральдический символ, выгравированный на табличке Зампа, и углубился в чтение ведомости: «В городе Лантине человек по имени Аполлон Замп получил вызов и приглашение с тем, чтобы он привез с собой труппу арлекинов и дать представление в присутствии короля Вальдемара. Следует описание отличительных признаков этого человека...» Офицер продолжал читать про себя, сравнивая перечисленные признаки с внешностью Зампа как такового: «Хорошо! Можете продолжать плавание. Держите курс на вершину Мирмонта – у подножия этой горы находится Синтианский залив».

Офицер спустился на галеру; Замп подал сигнал боцману, а тот, в свою очередь, принялся понукать волов и их помощников, то есть Гарта Пеплошторма с его труппой и барона Банури с его придворными. Вороты закрутились, кормовое колесо стало с плеском загребать воду, и судно поплыло по озерной глади. Замп, праздно развалившийся в кресле на квартердеке, считал скорость передвижения «Миральдры» неудовлетворительной и подумывал уже об организации соревнования между должниками и пленниками, но прежде, чем он сумел сформулировать условия такого состязания, подул вечерний бриз, наморщивший озеро рябью и надувший паруса. Замп приказал прекратить все работы у воротов и поднять гребное колесо.

Федра закатилась за базальтовые палисады, и на Бездонное озеро спустилась ночь. В ясном небе ярко блестели знакомые светила, и рулевой уверенно правил судном, руководствуясь созвездием Одноглазого Ормаза. За два часа до полуночи ветер превратился в едва ощутимое дуновение, и судно продолжало бесшумно скользить по озеру не быстрее ползущего человека.

Замп, неспособный заснуть или даже расслабиться, продолжал бродить по палубам и нашел мадемуазель Бланш-Астер, стоявшую на носу. Та никак не приветствовала его присутствие, но Замп, тем не менее, к ней присоединился. Некоторое время они стояли в молчании, глядя на темное зеркало вод. Звезды и их почти неподвижные отражения создавали ощущение беззвучного полета в глубинах всеобъемлющего космоса.

Замп вежливо спросил: «Как вы думаете, почему еще не видно огней Морнуна?»

«Отсюда их не увидишь – город начинается за холмом».

«Теперь вы скоро вернетесь домой, и ваши проблемы будут решены – надо полагать, вы испытываете радость и облегчение?»

Замп не мог не заметить, как поежились плечи его собеседницы, озаренные бледным светом звезд. «Я боюсь», – пробормотала она.

Немного помолчав, Замп отозвался: «С моей стороны было бы бесполезно давать вам советы. Вы снова придумаете какую-нибудь небылицу, и тем дело кончится».

Мадемуазель Бланш-Астер тихо рассмеялась: «Я не придумывала никаких небылиц. Может быть, я кое-что приукрасила или о чем-то не упомянула. Но то, что мне предстоит сделать, я обязана сделать сама». Она повернулась к Зампу лицом: «Только, пожалуйста, не вынуждайте меня действовать против воли!»

Теперь и Зампу пришлось печально рассмеяться: «Мы уже обсуждали этот вопрос десятки раз, и я никогда вас ни к чему не принуждал. Что вызывает ваше беспокойство теперь?»

«Я имею в виду – не вынуждайте меня ни к чему в Морнуне или в связи с представлением... Отнеситесь с терпением к моим причудам».

Замп пожал плечами: «В той мере, в какой это не помешает нам получить награду короля Вальдемара...»

Мадемуазель Бланш-Астер усмехнулась – скорее презрительно, нежели сочувственно: «Вы не получите никакой награды! Бедняга Аполлон Замп! Вы не имеете представления о вкусах короля Вальдемара! Ни кривляния ваших ведьм, ни героические монологи не произведут на него ни малейшего впечатления!»

Замп глубоко вздохнул: «Теперь уже поздно вносить изменения... Если вам известны предпочтения короля, почему вы ни словом не обмолвились об этом в Кобле? Или вы нисколько не сочувствуете нашим целям?»

Мадемуазель Бланш-Астер неподвижно смотрела на север: «Я никому не сочувствую. Ко мне никто никогда не проявлял никакого сочувствия – кроме, пожалуй, Теодоруса Гассуна».

На это Замп ничего не ответил. Ночной воздух внезапно показался ему зябким. Мадемуазель Бланш-Астер продолжала глухим, слегка сдавленным тоном: «Я знаю, что вы обо мне думаете. Не забывайте, однако – я с самого начала предупреждала вас, что действую исключительно в своих интересах!»

«Хей-хо! – сказал Замп. – Итак, мы прибываем в Морнун, и нам придется играть «Макбета» перед королем Вальдемаром, даже если он подохнет от скуки». Отвернувшись, он медленно направился на корму, оставив мадемуазель Бланш-Астер изображать статую на носу. Поднявшись на квартердек, Замп попросил стюарда заварить чай и просидел целый час, глядя на бледные паруса, вяло плещущие под звездами, и прислушиваясь к скрипам и шорохам старого судна.

Гассун тоже не спал. Поднявшись из кабинета, он остановился и прищурился, рассматривая темную фигуру в кресле: «А, это вы, Замп! Отдыхаете в одиночестве?»

«У нас был трудный день».

«О да! Но мы преодолели все препятствия. А завтра, надеюсь, приблизимся наконец к нашей цели».

«Надо надеяться».

«Как может быть иначе? – спросил Гассун. – Должен признаться, я нахожусь в состоянии возбужденного ожидания».

«Мы проделали долгий путь, – отозвался Замп. – Возвращение в Кобль тоже будет долгим и трудным».

Рассвет окрасил небо, окаймленное туманной дымкой, в цвета жемчужно-белого опала, и озерная гладь задрожала от прикосновения прохладного света, как чувствительная кожа.

За ночь «Миральдра» преодолела незначительное расстояние; теперь, по расчетам Зампа, они находились примерно в центре озера, о черных глубинах которого не хотелось даже задумываться. Замп приставил к вóротам волов и две бригады их помощников. Наблюдая за Гартом Пеплоштормом и бароном Банури, налегавшими на спицы, Замп подумал, что, невзирая на все перипетии этого путешествия, некоторые воспоминания будут утешать его до скончания дней.

Федра поднималась по небосклону. Туманы рассеялись; воздух прояснился, и впереди, под громадной тенью Мирмонта, уже виднелось устье Синтианского залива. Оттуда к плавучему театру понеслись две черные галеры, оснащенные кассетными трубчатыми установками для запуска ракет. Зампа снова заставили предъявить охранную грамоту и подвергнуться допросу. Офицеры почти неохотно удалились, позволив «Миральдре» продолжать путь.

Через час судно обогнуло крутой мыс, образованный плечом Мирмонта, и оказалось в Синтианском заливе. На склонах появились террасы белых дворцов под темными кронами высоких сираксов: город Морнун.

Вдоль побережья залива тянулась длинная белокаменная пристань, где уже пришвартовались полдюжины судов. По-видимому, многие из них выполняли функцию плавучих театров, хотя они отличались конструкцией от любых судов такого типа, встречавшихся Зампу ниже по течению или даже известных ему по зарисовкам.

Широкую набережную, параллельную пристани, отделяла балюстрада из резного камня. Через равные промежутки длиной примерно пятнадцать метров балюстраду прерывали огромные вазы на высоких постаментах – из этих ваз почти до самой мостовой спускались каскады коричневой и черной листвы с ярко-алыми соцветиями. Дальше вдоль набережной блестели высокие стеклянные витрины всевозможных лавок и факторий. Выше на склонах теснились дворцы, утопавшие в листве сираксов, джангалов, иссиня-черных древовидных папоротников, лавролистных дубов. Пристань и набережная продолжались на север не меньше трех километров, исчезая за выступом береговой линии. Там Синтианский залив постепенно сужался, а его берега становились пологими – крутые холмы, обступившие Морнун, расходились в стороны, и залив превращался в широкую реку, струившуюся из бескрайних северных просторов.

По набережной прогуливались местные жители в костюмах элегантного, но простого покроя. Лишь немногие из них бросали любопытствующие взгляды в сторону «Очарования Миральдры», но и те не задерживались.

На пристань вышли четыре человека в черных, расшитых золотом униформах. Остановившись, они рассматривали «Миральдру» с серьезной сосредоточенностью покупателей, заметивших редкий товар неизвестного назначения. Наконец один из них, в черной фуражке с козырьком, тоже украшенным замысловатым золотым узором, просмотрел несколько страниц ведомости в кожаной обложке. Обменявшись с коллегами парой саркастических замечаний, он поднялся по трапу.

Замп вышел ему навстречу. Гассун, стоявший на квартердеке, наблюдал за происходящим с презрительным безразличием.

Чиновник представился: «Я – начальник столичной пристани. Будьте добры назвать себя и свое судно».

Слегка раздраженный негостеприимным обращением, Замп заносчиво выпрямился: «Перед вами – маэстро Аполлон Замп, и вы находитесь на палубе знаменитого плавучего театра «Очарование Миральдры»». Замп предъявил серебряную табличку – уже в третий раз: «Как вам, несомненно, должно быть известно, наш порт приписки – Кобль на берегу Догадочного залива».

Чиновник с недоумением взглянул на Зампа, пожал плечами и открыл ведомость, чтобы сравнить надпись на табличке со своими записями. Снова рассмотрев Зампа с головы до ног, он сверился с описанием его внешности в ведомости. Наконец он кивнул: «Судя по всему, вам разрешено находиться в порту. Должен заметить, однако, что вы почти опоздали – а это свидетельствует о легкомысленном отношении к королевскому приглашению, хотя, конечно, я не стану делать вам официальный выговор. Фестиваль искусств и развлечений начинается завтра».

«Постольку, поскольку мы не опоздали, ваши замечания излишни», – обронил Замп.

Чиновник снова смерил Зампа безразличным взглядом: «Ваше имя, разумеется, будет внесено в список участников фестиваля. Если бы вы прибыли завтра, весь проделанный вами путь оказался бы напрасным».

«Наше позднее прибытие не свидетельствует о каком-либо неуважении к королевскому приглашению, – чопорно возразил Замп. – Плавание от Кобля до Морнуна занимает несколько недель, а на сезонные ветры не всегда можно положиться».

«Разумеется, разумеется, – начальник столичной пристани похлопал ведомостью по бедру. – Как бы то ни было, так как вы успели причалить вовремя, но позже всех остальных, ваше выступление будет шестым и последним по счету».

«Расписание спектаклей, естественно, определяется местными властями».

«Завтра утром состоится торжественное открытие фестиваля. Рекомендую украсить ваше судно черными, алыми и золотыми полотнищами, соответствующими геральдическим цветам королевской династии».

Замп поблагодарил чиновника за совет: «Мы хотели бы присутствовать на представлениях других театров. Надеюсь, вы сможете выполнить свои обязанности и сделать необходимые приготовления».

«На каждом этапе конкурса вам разрешено занимать два места в зрительном зале, – сдержанно, хотя и несколько напряженно ответил начальник пристани. – Первый спектакль начнется завтра в полдень на борту плавучего театра «Воюз»».

Чиновник церемонно отдал честь и удалился. Замп нашел Гассуна и передал ему полученные сведения. Гассун, охваченный приступом уныния и подавленности, практически пропускал мимо ушей все, что ему говорили: «Вся эта экспедиция – дурацкая, бесшабашная затея! На что вы надеетесь? Здесь мы явно имеем дело с людьми язвительными, циничными, принимающими нас за нищих дикарей. Они будут издеваться над нашими попытками воссоздать подлинную древнюю трагедию. Не думаю, что у нас есть какой-нибудь шанс завоевать расположение местной публики».

«На подготовку другого спектакля нет времени, – усомнился Замп. – Хотя, конечно, я мог бы...»

«Нет! – с внезапной энергией прохрипел Гассун. – Пусть насмехаются! Пусть задирают нос! Я никогда не поступлюсь чистотой искусства – тем более ради денег. Пропади пропадом их хваленый приз!»

«Ради денег я поступился бы чистотой искусства своей бабушки, – пробормотал себе под нос Аполлон Замп.

«Прошу прощения? – встрепенулся Гассун. – Что вы сказали?»

«Ничего особенного. Нам разрешили занять два места в зрительном зале театра под наименованием «Воюз». Желаете ли вы присутствовать на первом представлении, или другое место займет мадемуазель Бланш-Астер?»